Текст книги "Сирахама"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 48 страниц)

– Гы! Ну, прямо романтическая манга с влюбленными, которых разлучает нехороший дяденька-злодей!

– Такой большой, а мангу читаешь! – Фыркнула чуть покрасневшая Миу.

– Гы! Куда уж мне до благородных, Фуриндзи-химе! – Цукуба перевел взгляд на меня. – Ну? Твои условия, Кенчи?

– Если уговоришь Асамия Рююто участвовать в соревнованиях, то я тоже согласен.

Взрыв страха и негодования со стороны Миу. Она почти прошипела:

– Кенчи! Он же тебя убьет!

– Не убьет, Фуриндзи, не переживай! – Отмахнулся Цукуба. – За проведением поединков будут внимательно наблюдать, и будет вестись запись на видео. Даже не покалечит… сильно, хе-хе-хе.

– Все в порядке, Миу. Я знаю, что делаю.

– Кенчи, как ты себе это представляешь? – Ласково поинтересовался председатель клуба каратэ. – Вот подхожу я к клановому бойцу задавак-Асамия и предлагаю ему поучаствовать в каком-то жалком институтском чемпионате!

– Надеюсь на силу твоего убеждения, Цукуба! Меня же ты, в конце концов, уговорил?

– Во-первых, не до конца, а только при выполнении твоего условия. Во-вторых, ты – не клановый… пока. («Дьявол! Уже и это кто-то разнюхал!») Во-вторых, мне что теперь, для каждого упирающегося организовывать перевод жениха-соперника из других институтов?

Миу фыркнула… да и я заулыбался:

– Что касается кланового бойца, Цукуба… В чемпионате что, вообще не будет клановых?

– Будут, разумеется! – Возмутился Цукуба. – Но это же – Асамия! К тому же – прямая линия наследования! Это ж совсем другой уровень!

– Ты как маленький, Цукуба! Видно, перечитал манги. – Решившись на что-то, подала голос Миу. – Скажешь правду: Сирахама, де, согласен участвовать только, если будет участвовать Асамия Рююто. Вот увидишь: рванет на чемпионат – всемером не удержите!

– О! – Округлил глаза Цукуба. – Я чего-то не знаю? Впрочем, ваш разговор со стороны выглядел достаточно зловеще… как в этой самой манге, гы… Ладно, будет вам Асамия на чемпионате!

– Когда начало?

– Как обычно, Сирахама. Как обычно. В четверг – отборочные, в пятницу – основная часть. Система – олимпийская. И, разумеется, – Цукуба широко улыбнулся. – Вы будете в разных группах!

«Логично. Если мы не в состоянии пройти в финал, то можно и не дергаться…»

Цукуба подмигнул, поднялся и собрался уходить…

– Кенчи. – Неожиданно бросил он.

– М?

– Ставки, конечно, делают против тебя, но народ все равно за тебя болеть будет. Наверно потому, что от личного отношения твой проигрыш и потеря денег никак зависеть не будет. Но все равно…

– Спасибо.

– Да мне-то за что. – Пожал могучими плечами Цукуба и махнул рукой. – Бывай! А! – Он хлопнул себя по лбу и вернулся. – Фуриндзи, а ты не хочешь поучаствовать? Вынесешь Асамия на отборочных – вот смеху-то будет! Ха-ха-ха!

* * *

«Старик! А зачем нам это?»

«Что?»

«Ну, зачем ввязываться в заведомо проигранный поединок?!»

«Чтобы проиграть сражение, но выиграть войну, разумеется!»

«А без многозначительного пафоса нельзя?»

«А без пафоса нам совсем херово будет, Малой – даже моего аварийного запаса здорового цинизма уже не хватает. Нам ведь, без вариантов, в финал выходить придется…»

* * *

Ни ушей, ни антенок, ни мефистофелевского носа, ни раздвоенного змеиного языка. Парень привлекательный – интеллигентный, высокий, худощавый. С чуть-чуть наивным взглядом… хитрого крокодила. С иголочки черный костюм, изысканно-скромный галстук и неброские, но очень-очень дорогие туфли. С девушками у него, насколько знаю, полный порядок. А именно: недостатка в них не испытывает и обязательствами себя не обременяет.

– Ниидзима, ты ведь все знаешь?

– Как говорила одна девочка: «Я не знаю всего, а только то, что знаю»… Э-э-э? Что-то не так с моей головой?

– Ищу кошачьи уши… Наверно, показалось…

– Они появляются ближе к полуночи. Вместе с хвостом и шерстью. Белой. Пушистой.

– Что ты знаешь о боях без правил? – Задаю быстрый и четкий вопрос, внимательно слушая чужие эмоции.

– Ну, поговаривают, что такие проводятся во многих местах Токио… – Очень убедительно пожимает плечами, но в эмоциях… насторожился. Хотя до этого был совершенно спокоен. – Даже по телеку регулярно показывают. Название шоу, прости, не помню – не любитель больших потных мужиков.

– Эх, а говоришь, что все знаешь! То, что показывают по телеку – ерунда на палочке. Сам знаешь. А вот те бои, в которых по-настоящему «без правил»…

И слушаю-слушаю-слушаю… Есть!

– Только в кино такое видел! – Снисходительно усмехается Ниидзима.

Врешь ты все, «пришелец»!

– Устрой мне участие в таких боях, Ниидзима!

Ниидзима удивлен. Он даже немного ошарашен. Но лицом владеет превосходно – вежливое выражение легкого недоумения:

– Ой, Сирахама! Ты за кого-то не того меня принимаешь! Я похож на якудзу?

Окидываю его внимательным взглядом:

– Я понятия не имею, как выглядят современные якудза. Но если судить по несоответствию твоей одежды официальному статусу бедного студента из неполной многодетной семьи с тремя девчонками… хотя одна, кажется, вышла замуж… И – подозрительно удачно, как я слышал. Да – наверно, молодые люди, вставшие на кривую дорожку нарушения закона, именно так и должны выглядеть.

Ниидзима едва заметно морщится и якобы лениво обводит взглядом помещение туалета, проверяя наличие лишних ушей. Ну, об этом я уже позаботился – отправил сгорающую от любопытства (и полностью успокоившуюся) Миу домой и перехватил Ниидзиму, идущего с каких-то консультаций, затащив его в мужской туалет. Демонстративно при нем проверил все кабинки, пока он хладнокровно справлял нужду в один из писсуаров…

Будто бы это я ему таким вот грубым образом напомнил о необходимости посетить туалет, о которой он – ах, неприятность какая! – запамятовал. Затащив в туалет.

– Ты ошибаешься, Сирахама – я понятия не имею…

Врет. Это хорошо!

– Хорошо-хорошо-хорошо… – Выставляю руки ладонями вперед. – Я тебя прекрасно понимаю: мой мобильный может быть в режиме диктофона, в унитазах сидят злобные полицейские, а из вон той решетки-вытяжки высовываются тентакли с ушками на концах…

Ниидзима покосился на указанную решетку воздуховода и усмехнулся, снова посмотрев на меня. В эмоциях – спокойное ожидание.

– … просто «провентилируй» этот вопрос, Ниидзима, хорошо? Мне нужно анонимное участие – с маской на лице. Я знаю, есть там такая… услуга.

Бровь Ниидзимы вопросительно вздрагивает.

– Какой твой интерес? – Угадываю вопрос. – Будешь моим импресарио… – В глазах «пришельца» насмешка. – Ну, я не знаю, как это называется – агент, поверенный в делах… Тебе виднее, разумеется. Все, что мне нужно – через месяц начать участвовать… Не раньше. Раньше я чуть-чуть занят.

Глаза Ниидзимы смотрят с интересом.

– Грязь? Уровень «грязи» выбирай сам. То, на что ты сам готов… подписаться. И с чем сможешь потом работать. Единственное – только против людей. Всякие глупости – против тигров и львов… Ну, не смейся – я же тупой боец, мне простительно быть под властью стереотипов и штампов. Организация – на тебе.

Взгляд задумчивый, изучающий.

– Доля? Возможные доходы… большую часть – тебе. Мне не деньги нужны, а практика. Хотя, если подкинешь на жаркое с бараниной, то я возражать не буду. А если ты еще и организуешь более-менее постепенное увеличение силы моих противников – отдельное тебе аригато за это. Классно, да?

Ниидзима невольно кивнул.

– Ну и отлично! Все остальное можно обсудить потом – заодно САМ будешь уверен в отсутствии лишних любопытных ушей. Ну – бывай! Руки не забудь помыть.

Хлопнув задумчивого (и чуть-чуть опешившего от скорости решения вопроса) Ниидзиму по плечу, я вывалился из туалета и побежал на станцию… Если я хоть что-то понимаю в этой жизни – Миу будет меня ждать на платформе. Как бы еще от ее вопросов отмахаться!

«Возьми за руку, погладь по голове и попробуй поцеловать…»

* * *

Ниидзима задумчиво смотрел на захлопнувшуюся дверь туалета. Он был… слегка удивлен. Не ожидал. Честно – не ожидал.

Сирахама Кенчи, 17 лет. Год тренируется в сумасшедшем доме «Редзинпаку». Младшая сестра: Хонока, интереса пока не представляет. Мать: Саори, Дракон (и ни хрена не «бывший» – быть «Бывшим Драконом», это как быть «частично беременной»), телохранитель, специалист физической защиты высочайшего класса. Отец: Мототсуги…

Вот к отцу этого парня Ниидзима даже не подступался – инстинкты вопили об опасности такого любопытства. А свои инстинкты он с любовью взращивал и заботливо поливал… Именно они, инстинкты, помогли ему вовремя «соскочить», когда «Белой гвардией», организованной им по глупости в старшей школе, заинтересовалась полиция. И теперь половина членов «Белой гвардии» состоит на учете в полиции, практически перечеркнув себе будущее в серьезных корпорациях или кланах.

Бои без правил… Настоящие бои без правил.

Зачем это Сирахаме? Ну, тут и напрягаться не нужно – появление Асамия Рююто и его претензия на красавицу Фуриндзи Миу, с которой у Сирахамы – дураку видно – наклевывались очень тесные романтические отношения, давало подсказку – парню нужны тренировки, которые позволят ему потягаться на равных даже с клановым бойцом главной наследственной линии Семьи. Даже уровня Рююто.

А, значит, не просто тренировки, а поставленные на грань жизни и смерти ситуации выживания. Это их «старшая кровь»… Значит, парню нужны тренировки? Что ж…

А Ниидзиме нужны деньги. Этот Кенчи правильно и расчетливо нанес удар – мать тяжело болеет, и у него на шее сейчас висит двое малолеток… Старшую-то сестру он удачно пристроил за кланового парня… Они оба даже понять ничего не успели, хе-хе… А тут – добровольный боец. И, если слухи про Редзинпаку не врут, хороший боец. Сам – САМ! – хочет участвовать. Остальных-то, насколько Ниидзима знал, приходилось затаскивать туда обманом, шантажом, вводя в долги.

Но – удивил-удивил – он считал Сирахаму недалеким и упертым парнем, а тут – такое. Вот уж, действительно, не зря на него глаз положила эта кобра из Редзинпаку!

Глава 6

В углу размерено отсчитывали время огромные напольные часы. Мягкие европейские кресла занимали своими тушами целых две стены, одну оккупировал диван, и – огромное окно в сад, а перед ним – длинный стол… В кабинете отца было уютно и тихо.

Именно это чувство уюта и внутренней тишины, которая снисходило на маленького Рююто еще с самого детства, удивляло его больше всего: неужели подобное состояние так сильно зависит от места? Почему в других помещениях такого нет? Удивляло и притягивало…

И заставляло мечтать – ведь он, старший из четырех сыновей, имел наибольшие шансы занять, в конце концов, этот кабинет… Хотя, конечно, тут придется не наслаждаться тишиной, а работать с бумагами… принимать посетителей… разговаривать по телефону… распекать подчиненных… выслушивать неприятные вещи от партнеров… разбирать конфликтные ситуации… М-да… Знаете что? Долгих лет отцу и крепкого ему здоровья!!

Отец, невысокий рано поседевший мужчина лет сорока в удобном домашнем халате с яркой вышивкой (на «змеиную», в основном, тематику) сидел за столом и рассматривал какие-то фото. Видимо, результат наружного наблюдения, раз изображения не доверили компьютеру, а напечатали на бумаге. И, если подумать, скорее всего, наблюдали за его, Рююто, встречей с этой парочкой – его будущей невестой и ее ухажером.

– И… как тебе? – Спросил отец.

– Очень красивая девушка – мне понравилась.

– Ты понял мой вопрос!

Рююто поежился от тона вопроса. Чем-то отец недоволен.

– Парень, как парень. Нормальный, – Пожал он плечами. – Умный.

– Во-о-от! С этого… С этого надо было начинать, Рююто! «Умный». Посмотри на фото. – Отец бросил одну из фотографий.

Квадратик бумаги скользнул по столу точно к пальцам Рююто, сидевшего на стуле для посетителей с противоположной стороны. На фото была запечатлена институтская столовая. Видимо, момент до того, как он подошел к Сирахаме и Фуриндзи. Парень и девушка сидели рядом, Миу подносила ко рту Кенчи какой-то кусочек и, судя по приоткрытому рту, говорила это банальное «А-а-а». Рююто покачал головой и вздохнул:

– Ну, да. Близкие, конечно, отношения. Но ведь Фуриндзи-доно дал гарантию, что девушка будет чиста…

– Не на то смотришь, сын! На стулья смотри!

– Э?

– Сколько стульев за каждым столиком в столовой?

– Четыре…

– А на фотографии?

– Три… – Прошептал Рююто, начиная понимать. – Они что…?

– … Терпеливо ждали, когда ты подойдешь, Рююто! Оставив один-единственный стул для тебя. Чтобы ты сел напротив, а не куда-нибудь сбоку.

– Раз они такие умные, то должны прекрасно понимать, что шансов нет.

– Шансы есть всегда! Всегда!

– Он – никто! Простолюдин!

– Дурак! – От этого шипения Рююто сжался. Отец умел лупить эмоциями вот так, наотмашь. – Глупец! Он вот-вот пройдет лабиринт Драконов. И станет Драконом. Его обучает сам Фуриндзи-доно! Вокруг него собрались шесть мастеров Редзинпаку! Шесть! Вокруг него одного! Его мать – «дракониха», ставшая Старшей в семнадцать лет! И еще неизвестно, какое положение он займет, когда станет Драконом! Но, памятуя о том, кто его мать, и зная о щепетильности Драконов, которые захотят принести ей извинения хотя бы таким образом, можно не сомневаться, что перед мальчиком будут открыты все двери в клане Драконов!

– У нас с Драконами хорошие отношения. – Осторожно заметил молодой человек… просто, чтобы занять эту вынуждающую хоть к какой-то реплике паузу.

– Именно! Как думаешь, стоит ли подкладывать мину под эти ХОРОШИЕ отношения? Мину, которая взорвется в будущем… когда ТЫ станешь главой Асамия.

– Но ведь не значит же это, что мы отдадим им мою невесту!

– Сынок! Ты меня разочаровываешь… – Устало произнес отец, прикрыв глаза.

Отец умел не только лупить эмоциями, но и просто доводить их до слушателей так, чтобы прочувствовали. Вот и сейчас Рююто почувствовал, НАСКОЛЬКО отец разочарован и огорчен.

– …Не тем местом сейчас думаешь! ЭТИМ местом будешь думать, когда сейчас на смешанную половину пойдешь к своей Хане. – Рююто постарался удержать покер-фейс. – Ну, что ты… как маленький! Тоже мне, показали новую игрушечку и грозятся ее отобрать! Нет, не отдадим. Она тебе нравится – хорошо! Но непримиримый враг в клане Драконов нам тоже не нужен! А он станет страшным врагом, если сейчас у него отобрать девушку – обиды, нанесенные в этом возрасте, забываются очень тяжело и помнятся до глубокой старости! Следовательно…? – отец вопросительно замолчал, предлагая Рююто закончить его мысль.

Рююто думал недолго:

– Нужно, чтобы их расставание произошло максимально безболезненно… для Сирахамы. И – не по нашей вине.

– Ну, деликатничать тоже особо не нужно – он не сахарная девочка… – Поморщился глава. – Он ведь – подумать только! – уже год выдержал в Редзинпаку! Но в целом… Я уже подкинул Драконам кое-какую интересную информацию и намекнул через третьих лиц, что если они и дальше будут свои хвосты жевать, то мальчик может прийти в их клан уже семейным человеком… или, по той же причине, не захотеть приходить. Если мои расчеты верны, завтра-послезавтра вокруг Кенчи начнут увиваться «дракошки»… а там и до «семейной ссоры» между влюбленными недалеко, хе-хе… Ревность – это удобно!

– «Дракошки»? А нам в помолвке с Драконами было вежливо отказано! – С едва различимой обидой заметил Рююто.

Отец вздохнул:

– Жадный, да? Не разочаровывай меня снова, сынок. Где мы и где Драконы? Кроме того, это был отличный аргумент, чтобы убедить старых пердунов из Семейного Совета хотя бы в малости начать отходить от этих… традиций. – Отец будто выплюнул последнее слово. – И потом… неужели ты променяешь Фуриндзи Миу на «дракошку»?

– Нет!

– А чего ж тогда жадничаешь? Мы ему – «дракошек», он нам – Фуриндзи. И все довольны.

– А мое участие в соревнованиях…?

– Хорошее решение. – Одобрил глава клана. – Покажи Миу, что ты сильнее этого Сирахамы. Женщины к этому очень чувствительны. И понимают, КОМУ в данный момент демонстрируется сила. И будь честен и благороден, разумеется – никакой подлости даже близко быть не должно. Кто его знает, как внучка Фуриндзи к этому относятся… Но будь осторожен – помни, что он в Редзинпаку не пальмы елдой околачивал… – Отец помолчал, давая Рююто усвоить наставления. – Я вас более не задерживаю, Асамия Рююто-кун, можете бежать к своей… Хане.

* * *

Мастера втроем – Акисамэ, Кэнсэй и Сакаки – сидели на веранде. И что-то подсказывало, что четвертый мастер – Апачай – пристроился где-то на крыше. Сигурэ и Старейшего видно не было. И не чувствовались они… Впрочем, насчет своей способности учуять этих двоих у меня были некоторые сомнения.

– Йо, Кенчи! – Акисамэ поприветствовал меня важной физиономией и жестом капитана Спока.

«Йо»? Я обратил внимание, как он аккуратно задвинул что-то за спину. Сидящий рядом Кэнсэй повторил маневр, но вот Сакаки Сио «спалил» обоих. Разумеется – будет он при мне прятать банку с пивом, как же!

– Без закуски! – Возмутилась Миу. – Я же сказала, что приготовлю, как приду! Ну, задержалась всего на пять минуточек!

– На тридцать шесть минут сорок одну секунду. – Педантично поправил Кэнсэй, вытащив из кармана часы-луковицу. – Ик!

Да они пьяны! Вон, какие глазки осоловевшие! Движения, правда, как и ожидалось от мастеров, по-прежнему четкие, точные и безупречные. А уж у Сакаки… по-моему, ему любое бухло в любом количестве нипочем!

Миу тяжко вздохнула:

– Подождите минуту. Я хотя бы орешки принесу!

– Орешки! Ап-па! Вкусные орешки! – Раздалось с крыши додзе. – Акисамэ! Орешки! Кухня! Орешки – ек! Апа-па-па!

Честно говоря, я впал в ступор, пытаясь расшифровать смысл этого «голоса свыше», но Миу, с ее-то опытом, сообразила сразу:

– Акисамэ-сан, это правда? – Возмутилась она. – Вы взяли орешки с кухни?

– Апа-пачай! Что ж ты… – Укоризненно возвел глаза вверх мастер джиу-джитсу. – Миу, а что нам оставалось делать? Пиво и мы – есть, а закуски и тебя – нет.

– Ну, хотя бы приготовлю что-нибудь легкое… Орешков немного было – наверно, съели уже все… да?

Мастера отвели взгляд. Миу покачала головой и направилась к кухне.

– А что празднуем? – Спросил я.

– Да какая разница, Кенчи! – Отмахнулся Акисамэ.

– Да, Кенчи! Ик! – Мастер Ма был какой-то… печальный. – У благородных донов таки всегда найдется, что отпраздновать! Ик!

– А как же тренировка?

– О! А ты хочешь присоединиться? – Сакаки выдвинул из-за перегородки бумажный зеленый ящик с красной звездой и ожидающе воззрился на меня.

– Не-не-не… Для моего кэмпо это будет…

– Да, Кенчи… чи… Ик! Пить перед тренировкой – таки плохо для твоего кэмпо! Не пить перед тренировкой – таки хорошо! Тренироваться – хорошо! Становиться сильней – хорошо… Ик! Ти таки будешь тренироваться прямо с портфелем? Ну, я доложу вам, это будет оригина-а-ально!

– Ты гений, Кэнсей! – Воодушевился Акисамэ. – Можно отработать приемы с подручными предметами!

– Ни-ни-ни… – В портфеле у меня лежал мобильный, плеер, беспроводные наушники. – Я сейчас переоденусь, Ма-сэнсэй!

Я пулей понесся в раздевалку, пытаясь сообразить, как будет выглядеть тренировка с пьяными мастерами. Первым, по расписанию, составленному Коэтсужди-сэнсэем, со мной будет тренироваться Ма. А в китайском кэмпо есть что-то такое… «пьяное». То ли «пьяный кулак», то ли «пьяный мастер» – мастер Ма очень редко делал исторические экскурсы во время тренировок, хотя, судя по его философским спорам с Акисамэ, разбирался в «теории» очень хорошо. Может быть, это они специально, чтобы довести мастера Ма до нужной кондиции?

Я не ошибся. Мастер Ма стоял на площадке, ожидая меня, пошатываясь… на мой взгляд слишком уж нарочито. Хотя, я уверен в том, что он в любом состоянии опьянения способен пройти по канату и выполнить множество других вещей, требующих сверхразвитой координации. Это он сейчас настраивается на нужную… волну?

– Готов, Кен-чан?

– Хай, Ма-сэнсэй!

– О! Это будет интересно, – Заметил Акисамэ, делая глоток. – Будь внимателен, Кенчи!

– Ап-па!

Мастер Ма чуть качнулся ко мне, заставив меня отступить, выдерживая дистанцию. Ма тут же качнулся назад. Я – тоже… соблюдая дистанцию. Но движение назад мастера Ма оказалось неполным, а каким-то половинчатым – туловище отклоняется назад, а ноги неуловимо «проскальзывают» вперед (да настолько естественно, будто, исключительно для того, чтобы не свалиться) – в итоге следующим движением, просто вернувшись в вертикальное положение, мастер Ма оказался вплотную. А, наклоняясь вперед, еще и сильно двинул меня плечом в грудь. Под фырканье Сакаки я покатился по песку.

«И как ты собираешься драться с Рююто, молодой Дракон?»

«Отвянь, Старик! Лучше б помог… хоть чем-то!»

Не давая мне встать, мастер Ма кулем свалился сверху.

– Ик!

Даже не делая попыток встать, он пьяно заворочался сверху, мимоходом нанося внешне неуклюжие, но крайне болезненные удары локтями и коленями.

Кое-как, осыпаемый ударами, я выкарабкался из-под Ма и откатился в сторону. Поднялся. Тело пока еще не болело, но ныло, намекая на то, что синяки и «приятные» ощущения обязательно появятся позже. Дескать, не расслабляйся!

«Пьяный мастер» неожиданно обнаружил, что под ним никого нет, застыл, «задремав». Всхрапнул, «проснулся», заозирался и начал неуклюже подниматься. Пару раз все-таки упал.

«А если его сейчас – ногой по ребрам?»

«Как-то это… неправильно и нечестно, Старик!»

«Ну-ну. Если что интересное будет – свисти волнисто!»

Наконец, мастер Ма кое-как поднялся, касаясь, правда, кончиками пальцев левой руки песка. А правой – размахивая в попытках не упасть снова.

– Ик!

Мастер Ма, падая и размахивая руками, пытаясь сохранить равновесие, полетел ко мне, целясь головой точно в живот.

Чуть подпрыгнув, я прокатился по спине «пьяного» противника… и нарвался лбом на пятку ноги, крюком загнутую Кэнсэем назад. Так и свалился с него. А он, постояв эдакой кривоватой «ласточкой», резко «скрутился» в пружину и, «раскрываясь», снова свалился на меня, отставив локоть.

Дальше случилось неожиданное… Взлетев вверх, до того, как локоть Кэнсея вонзился в песок, заставив площадку вздрогнуть, я сам свалился на Ма сверху, выставив локоть в район груди.

«Эмоции пьяного человека – это нечто!»

«Или талантливо играющего это состояние… Неважно. Нам, главное, самим не окосеть от этого „коктейля“»

«Нас, кстати, только что чуть не убили!»

«Ну не убили же… Привыкай, что ли»

– Хо-о-о! – Протянул то ли Акисамэ, то ли Сакаки.

– Ап-па, Кенчи, А-Па-Па! Ап-па, Кенчи, А-Па-Па! – Раздавалось откуда-то сверху ритмичное скандирование в стиле групп поддержки… на два голоса. – Камикадзе, банза-а-ай!

* * *

Акисамэ внимательно следил за поединком, но все равно упустил момент, когда Кэнсэй попытался убить Кенчи. А потом вмешиваться стало поздно. Рядом так же расслабился Сакаки. Посмотрел на сжатую в комок банку и что-то неразборчиво буркнул, стряхивая разлившееся пиво с руки и брюк.

В облаке поднявшегося песка две фигуры исполняли замысловатый танец «алкаши пытаются довести друг друга до дома». Руки и ноги время от времени замедляли движение до ржавого скрипа и тут же взрывались молниями ударов.

– Ну, за третью активацию, Акисамэ! – Сакаки пшикнул новой банкой.

Выпили, крякнули… поискали вокруг закуску… слегка огорчились, не найдя. Вот на в этот раз Акисамэ уловил момент, когда удары противников снова стали калечащими и смертельными. Именно противников – в множественном, не в единственном числе – насмерть теперь били ОБА.

– Как думаешь… – Начал Сакаки.

– Сомневаюсь.

– Миу.

Акисамэ посмотрел в ту сторону, куда кивнул Сакаки.

– Старейший рядом.

Сейчас в голову Акисамэ пришла мысль, что Старейший запретил спарринги Кенчи с Миу совсем не по тому, что это она может его убить…

– Сакаки, я тут подумал… С двумя противниками одновременно он ведь еще не дрался… – Чуть плывущие глаза Акисамэ сфокусировались на планшете… – А уж с тремя… Но чем раньше – тем лучше. Айда?

– Запросто!

– Только – со спины. И – тихо – без этих твоих криков «Лови подачу, Кенчи!»

* * *

Миу, когда поняла характер ударов спаррингующихся Кэнсэя и Кенчи, хотела броситься к ним, но чуть не выронила поднос с мелко нарезанными кусочками сырокопченой рыбы, когда ноги понесли вперед, а верхняя часть туловища осталась на месте. На плече лежала огромная лапища Старейшего, неслышно возникшего за спиной.

– Не стоит, внученька! Если ты хочешь, чтобы Кен-чан становился сильнее, придется только наблюдать и не вмешиваться… сейчас.

– Дедушка… – Миу жалобно посмотрела на деда. – Но они же…

– Все будет в порядке, внуча. – Улыбнулся Хаято, сверкнув улыбкой.

Когда чуть успокоившаяся Миу перевела взгляд на площадку перед додзе – то снова чуть не выронила поднос и даже взвыла тихонько: Кенчи теперь «охаживали» втроем – Ма, Акисамэ и Сакаки. А потом она заметила…

– Ух, ты! Класс!

… Кенчи ужом ускользал от ударов и то и дело умудрялся вырваться из «треугольника», в который заключили его мастера… один раз даже прошмыгнул между ног Сакаки, заставив того весело рассмеяться и упасть спиной назад с отставленным локтем в попытке придавить беглеца.

– Деда! Так он активировался?! А почему мне не сказали?! Я, как дура, трясусь от одного взгляда этого похотливого индюка Аса…

Миу осеклась, сообразив, что ляпнула лишнее.

– Трясешься? Всего лишь от взгляда? – Ласково переспросил Старейший и расстроено скуксившись, запричитал. – Ай-яй-яй! Получается, за все эти годы недостойный Хаято не смог избавить свою внученьку от чувства страха!

– Дедушка… – Запротестовала Миу.

– Несчастный я, несчастный… – Сокрушался старик. – Недостойнейший из недостойных! Как смею я называться учителем и «держателем школы», если собственную кровиночку не могу возвести на вершины мастерства боевых искусств…

Миу досадливо кусала губы, ругая себя за несдержанность и глупость… Нашла, в чьем присутствии расслабиться!

– Сигурэ! – Скомандовал Старейший, Миу ощутила, как рука на плече чуть сжалась.

– Тут. – Из-за спины Миу вышла мастерица оружия.

– Прекращай балаган!

Сигурэ громко свистнула, поднесла к губам длинную тонкую трубочку, прицелилась… Миу заметила, как мастера, осыпающие Кенчи градом ударов, отпрыгнули в стороны, чтобы не загораживать его спинами. Сигурэ выдохнула. Отняла от губ трубку и свистнула еще раз. Мастера рванули прочь от Сирахамы. Но тот стоять на месте не стал – он тенью буквально приклеился к Кэнсэю, продолжая наносить удары. Старейший одобрительно прицокнул.

Прошло секунд пять, прежде чем движения Кенчи замедлились настолько, что Ма смог ударом двух ладоней – в грудь и живот – «отлепиться» от тени-прилипалы и тут же «догнать» ее ударом ноги, заставив ученика отлететь на несколько шагов назад и скрючиться на песке.

Рука с плеча исчезла, и Миу, уронив поднос, рванула к Кенчи.

– Молодежь… – Непонятно, то ли одобрила, то ли осудила, Сигурэ, рассматривая содержимое пойманного у самой земли подноса. – Алкоголики-тунеядцы…

На площадке что-то выговаривала мастерам Миу, хлопоча вокруг валяющегося Сирахамы. Если прислушаться, то можно было различить: «без закуски», «алкоголизм», «безответственно», «как маленькие» и «сухарики тоже».

Кэнсэй, прокашлявшись, грустно рассматривал свою ладонь. Ему через плечо озабоченно заглядывал Акисамэ.

* * *

Солнце садилось, прячась за куполами дворцов, обещая скорую вечернюю прохладу. Жизнь в огромном городе оживала. И, кажется, даже птицы стали петь громче.

Павлин с длинным разноцветным хвостом лениво двинулся вглубь внутреннего двора, в котором был разбит огромный сад. В большой беседке, закрытой со всех сторон полосами тончайшей прозрачной ткани, которую постоянно обрызгивал водой с помощью специального веничка немой мальчик-слуга, уже где-то час было прохладно. Прохладно достаточно для того, чтобы разомлевшие от жары женщины наконец-то почувствовали прилив сил. Тому способствовал и небольшой фонтанчик точно в середине беседки.

Звук журчащей воды заглушил шуршание песка от шагов двух человек, но появление гостей в беседке неожиданностью для девушек не стало. Кряжистый бородатый мужчина, одетый в традиционную одежду сикха, вел за собой худенького подростка… почти мальчика… со светлой, но сильно обгоревшей, кожей, соломенными волосами и серыми глазами. Из одежды на подростке была только набедренная повязка. И, разумеется, он был босиком.

– Пусть горит в тебе Божественное, Кэйлаш-джи.[8]8
  джи – уважаемый/уважаемая


[Закрыть] – Мужчина соединил ладони перед грудью… тускло блеснул толстый браслет-кара.

– Возрадуйся, Махавир! – Одна из женщин (подросток отметил, что выглядит она, кажется, чуть-чуть старше остальных) гибко поднялась с тахты в дальнем углу беседки…

Она была похожа на сильную стремительную птицу. Сходство с чайкой (а этих птиц мальчик уже год тихо ненавидел) усиливалось белым воздушным сари. Та, которую назвали Кэйлаш, возникла прямо перед ним, хотя секунду назад была за фонтаном! Но мальчик не отшатнулся – он долго и упорно учился не показывать страха. Как крылья, за спиной Кэйлаш опускались края взметнувшейся одежды.

– Хорошенький какой. Смелый какой. – Тихо рассмеялась женщина. – Усталый какой.

Мальчик постарался выпрямиться… Но, видимо, получилось не очень, так как женщина рассмеялась снова. Правда, на этот раз одобрительно.

– Махавир? А почему именно он?

– Потому что хорошенький, смеленький… – Буркнул Махавир и – с досадой. – Потому, что остальное – отбросы! – Он отвернулся, чтобы сплюнуть, но вовремя спохватился. С госпожи станется заставить вылизывать мраморный пол собственным языком (и не сказать, что она будет неправа – девушки-то по этому полу босичком бегают). – И он может говорить по-нашему.

– О, Кали! Кто тебя научил? – С любопытством спросила подростка женщина, наклонившись к нему… сари сползло с плеч, и оба – мальчик и мужчина – торопливо отвели глаза.

– Сам… Кэйлаш-джи! – Тихо проговорил, почти прошептал, мальчик, косясь на красивую загорелую женскую грудь.

– Невероятно! – Удивилась женщина.

Она даже не подумала поправить одежду, и Махавир рассерженно задвигал усами.

– Сколько ты был… товаром, бачча?[9]9
  бачча (хинди) – мальчик


[Закрыть]

– Десть по десять и еще столько же, госпож… «был»? – Вскинулся парень.

– Ой! – Прижала пальчики к губам женщина. – Я болтлива, как чирийя! Об этом – потом! Махавир…

– М? – Мужчина продолжал смотреть в сторону.

– Махавир?

– Да, госпожа. – Все так же смотря в сторону, отреагировал мужчина.

Женщина вздохнула и поправила сари. Мужчина мгновенно повернул к ней лицо.

– Как он смог… двести дней…?

– Его не замечали. – Усмехнулся мужчина. – Просто не замечали.

– Неужели… – Расширились глаза Кэйлаш, она судорожно вздохнула.

– Сегодня, когда Садаршана покупал себе новых мальчиков, – Продолжал Махавир, сделав вид, что не заметил, как женщина поморщилась при упоминании нового имени. – Он просто сидел на корточках и никто – никто! – не обратил на него внимания… Если бы не натянувшаяся цепь, он так и сидел бы дальше.

– Ты выкупил его у этого… недостойного человека, Махавир?