Текст книги "Сирахама"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 48 страниц)

«Хм… слушай, а благотворно, оказывается, я на твой интеллект влияю! Словарный запас у тебя явно увеличился. Навыки к анализу опять-таки появились… Может, тогда продолжишь мысль и сам сообразишь, что нам надо делать?»

«Будить „старшую кровь“!»

«Молодец! Именно!»

«Но как?!»

«Кенчи! Вот опять! Мы же ее уже разбудили один раз!»

«Тогда? В последний спарринг с Сакаки? Это была „старшая кровь“?»

«Ну, сообразил, хвала яйц…»

«А как?»

«Баран! Дурак! Сакаки же нам прямым текстом сказал: почаще задумывайся!»

«Но я же и так…»

«Бака! Ахо! Твоя проблема до этого была в том, что ты постоянно обдумывал свои действия, проговаривал все эти названия приемов! Вот накуя?! А теперь надо обдумывать что-нибудь ДРУГОЕ… Или не думать вообще, но это, наверно, высший пилотаж».

«Э-э… например?»

«О, Ками-сама! Да что угодно, не связанное с тренировкой. Хочешь – хокку составляй, хочешь – задачки домашние решай… Лично я буду представлять себе Миу без одежды! Или Сигурэ в костюме горничной!»

«Не-не-не… лучше в переднике на голое тело – типа она готовит нам завт… Млин! Это заразно! Старый извращенец!»

«Не разочаровывай меня этими избитыми глупыми штампами, мелкий! Извращенцем я был бы, если б Акисамэ без одежды представлял. Или Старейшего, хе-хе!»

«Бхуэ!»

– Кенчи? Тебе нехорошо?

Миу мимолетно коснулась рукой моего лба. Смутилась – якобы нечаянно это сделала, но было понятно, что жест осознан.

– Я сегодня помогу тебе по хозяйству… не возражаешь?

– Не возражаю, конечно. – Удивилась Миу. – Но ты, надеюсь, не собираешься подобным образом отлынивать от тренировок? Учти, на мастеров такая «отмазка» не подействует!

* * *

«Старик, а что там у тебя за подозрение было? БОЛЬШОЕ и НЕПРИЯТНОЕ…»

«Ну, я вспомнил: там у нас по канону был антагонист. Так что, кажется, примерно представляю, за кого отдадут Миу, если у нас ничего не получится»

«Как там его звали…»

«Думаешь, помню? Я эти японские имена не запоминал. Помню только, что очки у него были и дурацкие перчатки с цифрой „один“. И бэлы-бэлы костюм… Пижон, короче. И вообще, верить этому канону… Наверняка ж, все будет по-другому»

* * *

– Старейший! – Уважительно поклонился Акисамэ, когда после выполнение ката обнаружил, что в зале он уже не один.

Огромный бородатый старик в темно-зеленой юката,[3]3
  Юката – длинное кимоно. Похоже на европейский длинный халат.


[Закрыть] подпоясанной простым поясом, удобно расположился спиной к залу лицом к саду, свесив ноги с энгава.[4]4
  Энгава – открытая веранда по периметру дома


[Закрыть] И при этом болтал ногами, как ребенок.

– Не обращай на меня внимания, парень! – Добродушно пробасил Старейший, помахав рукой. – Продолжай!

– Хм, Старейший… – Прищурился Коэтсуджи. – Тренироваться вы сейчас, судя по одежде, не собираетесь. Меня тренировать, судя по отсутствию вашей любимой дубинки, тоже. Из этого я делаю вывод, что вы не просто так пришли. Думаю, вы хотите о чем-то поговорить. Кроме того, судя по вашему настроению, вас что-то развеселило…

– Хо-хо-хо! – Загрохотал Старейший. – Акисамэ, неужели это так заметно?

– Нет, что вы, Старейший! Просто мы уже давно знаем друг друга и… Понимаете, это, как мимолетное ощущение, которое приходит из подсознания. Я вряд ли смогу сходу сказать, что же именно заставило меня сделать такой вывод о вашем настроении…

– Садись… – Мощная ладонь легонько похлопала по доскам, заставив пол чуть-чуть содрогнуться. – Чайком побаловаться, правда, не получится… непреодолимые обстоятельства, знаешь ли…

– Кхм! – Неожиданно прокашлялся кто-то сзади.

Акисамэ вздрогнул и обернулся. За его спиной, в трех шагах, стоял Сирахама Кенчи с подносом, на котором расположились две дымящиеся кружки и тарелочка с крохотными печеньками.

– Я принес чаю. – Констатировал очевидное молодой человек. – К тому же я слышал, что Старейший-доно чем-то собирается побаловаться…

– Ха-ха-ха! – Хлопнул по колену Старейший. – Давай, малыш! Давай же сюда мой чай!

Кенчи, присев, аккуратно поставил поднос между мужчинами. Поднявшись, поклонился:

– Дозо!

– Кенчи, а как же твоя тренировка? – Поднял брови Акисамэ.

Коэтсуджи был нехорошо удивлен и расстроен тем, как это он (Мастер, Ками подери! Мастер!) умудрился проморгать появление ученика! Совершенно непростительно! Совершенно! Как же много надо ему еще тренироваться! Расти над собой! Прощелкал какого-то мальчишку! Сзади, со спины! Да еще и в присутствии откровенно ухмыляющегося Старейшего! Стыд-то какой! Позор! Эх! А если бы это был противник? Враг, желающий его убить?

От расстройства Акисамэ даже мысленно составил хокку:

 
«Невидим и тих
подошел с мечом сзади —
одежда чиста.
 

(Акисамэ Коэтсуджи, к которому сзади подкрался ученик)»

– Через пятнадцать минут – с Ма-сэнсэем! – Кивнул Кенчи. – Я помню, Коэтсудзи-сэнсэй! Я решил помочь Миу, пока отдыхаю между тренировками.

– Хорошее начинание, Кенчи-кун! – Покивал Акисамэ, стараясь, чтобы лицо не отобразило жалости. – Ты молодец!

– Спасибо, Коэтсудзи-сэнсэй! А теперь – я должен бежать – мне еще в магазин надо.

– А успеешь? – Вопрос был задан проформы ради.

– Конечно! Мне только в один магазин и – недалеко. Миу не хватило некоторых овощей! – Кенчи помахал какой-то бумажкой.

– Ну, беги же! А то на тренировку с Ма Кенсеем опоздаешь!

Ученик убежал, и Акисамэ взял в руки чашку. Подул и с хлюпаньем сделал глоток:

– Наверно, сам делал. – Определил он. – Чай, который делает Миу – чуть мягче… Этот же горчит сильнее, чем надо.

– Будь справедлив, Акисамэ! – Посоветовал Старейший. – И – снисходителен. И испытай радость, в конце-то концов – наш ученик впервые сделал нам, старикам, чай!

– Хм… Вы правы, Старейший! – Повинился Акисамэ. – А я, действительно, был несправедлив и пристрастен. Дело в том, что я раздосадован.

– Хе! Ну, с педагогической точки зрения, парень, я должен был попенять тебе, что ты, весь такой из себя крутой, не увидел ученика, зашедшего со спины, чтобы ты больше уделял внимания своим тренировкам и испытывал бы большее рвение в своем самосовершенствовании…

Старейший замолчал на долгую томительную минуту, смакуя чай. Акисамэ терпеливо ждал.

– … Но я не буду этого делать!

И снова умолк, делая следующий дли-и-инный глоток. Акисамэ вздохнул и, все еще огорченный, покорно спросил:

– Почему же, Старейший?

– Тут ко мне внуча пришла вся в расстроенных чувствах. – Умильно проворковал Старейший. – Эх! Взрослеет малышка, взрослеет! Ее интересовало, кого я выберу ей в мужья.

– Влюбилась? – Мгновенно определил еще сильнее помрачневший Акисамэ. – В Кенчи?

– Эх, молодость! – Мечтательно изрек Старейший и прищурился на Акисамэ, предлагая продолжить.

– Жаль, если так. И жаль, если это чувство у них взаимно. А оно взаимно. Я, конечно, искренне «болею» за своего ученика, но перед бойцами Старых кланов у него нет шансов… Пока нет…

Акисамэ вопросительно посмотрел на Старейшего, предлагая опровергнуть… Желая, чтобы Старейший опроверг. Но Старейший опять перевел разговор на другое… на первый взгляд:

– Сакаки-кун уже хвастался?

– Да, конечно! На радостях Сакаки переломал половину макивар[5]5
  макивара – вертикальная доска для отработки ударов. Прим. автора


[Закрыть] на втором полигоне. Вторую переломал Апачай – я сомневаюсь, что Демон что-то понял, но он очень тонко чувствует чужие эмоции. Сио обязался лишить себя пива до второй активации ученика. Я с ним поспорил на ящик «Кирин Ичибан», что это произойдет на моей, а не на его тренировке…

Старейший расхохотался, хлопая себя по ляжкам. Утирая слезинки в уголках глаз, он задал новый неожиданный вопрос:

– Сильно он тебя напугал?

И снова Акисамэ напрягся, пытаясь определить смысл вопроса.

– Это было… неожиданно. Ко мне давно так не подкрадывались. Только Сигурэ. Но она не злоупотребляет этим – понимает, что может спровоцировать рефлекторный ответ.

– И?

– Если это результат активации…

Старейший хмыкнул и со вздохом сожаления отставил пустую кружку:

– А знаешь, мне понравились эти резковатые жесткие нотки в чае нашего ученика! – И неожиданно серьезно тихо добавил, почти прошептал. – Драконы никогда не подкрадывались со спины, Акисамэ! Никогда! С Сакаки малыш использовал технику Драконов, да. Но сейчас я видел, как он «перекатывал» ступню по полу…

Он снова замолчал… но это уже был не риторический прием – Старейший, действительно, глубоко задумался. Коэтсуджи, затаив дыхание, ждал. Он начинал догадываться, но смутное подозрение пока не оформилось во что-то конкретное. Наконец, Старейший глубоко вздохнул и расслабился:

– Давай сделаем так, Акисамэ… Недельку… Нет, две недельки не подпускай Миу к Кенчи в спаррингах.

Акисамэ удивился:

– Почему?

Старейший чуть смущенно покашлял в кулак:

– Ну, во-первых, я сказал ей, что у Кенчи позавчера была первая активация… дескать, порадуйся за друга, внучка. А во-вторых, я сказал ей, кто будет ее женихом, ЕСЛИ Сирахама не сможет ПОЛНОСТЬЮ разбудить «старшую кровь»… Ну… кхм… как бы… я сказал ей, что это будут Асамия, вот!

– Ой-ой, Фуриндзи-доно! Не слишком ли это… – Забеспокоился Акисамэ.

– Хо-хо-хо! – Смущенно рассмеялся старик, ковыряя пальцем доски настила.

– Поня-я-ятно, – Протянул Акисамэ. – Девочка загоняет его на тренировках. Может даже убить в попытках «достучаться» до его «крови»… Лишь бы не попасть в клан Асамия.

– Да. Это то, что касалось детишек… Дальше… впрочем, дальше – тоже их касается. В случае второй активации постарайся увести Миу, если она будет рядом, куда-нибудь подальше…

Да уж, Старейший обладал прокачанным до максимума скиллом «способность удивлять Акисамэ»:

– А это-то зачем?

– Девочке рановато видеть ту технику, которая может «вылезть» из малыша…

– Но она же изучала основы Рю-рю… Я сам ей их преподавал!

– Парень. Чем ты слушал? – Насмешливо улыбнулся Старейший. – Я же ясно сказал – то, что из парня краешком вылезло вот только что – это НЕ школа Дракона!

– Но… – Акисамэ, открыв рот, расширившимися глазами смотрел в сад… – Но… но…

– Акисамэ… завис. – Раздался хрипловатый женский голос из-под энгава. – Ресет поможет.

– Сигурэ. – Ничуть не удивившись, Старейший посмотрел на женское личико с молниеобразными бровями. – Ты будешь пытаться активировать парня каждую ночь… и днем, если хочешь, тоже. Вообще, в любое время, когда и как посчитаешь нужным…

– Дома? У него? Тоже? – Деловито уточнила девушка, все так же лежа лицом вверх под досками пола, выставив наружу только голову. – Порножурналы – в шкафу… Носки грязные – под кроватью… Диски с «клубничкой» – под кроватью… давно не смотрел. Ролики – на диске «эф» в папке «мусор». Пароль на архив…

Старейший снова хохотал. Акисамэ, уже «отвисший», внимательно слушал и, одновременно, что-то напряженно обдумывал, делая карандашом какие-то одному ему понятные закорючки-заметки на небольшом планшете.

– Девочка, ты бесподобна! – Простонал Старейший. – Нет, дома не надо. Я подойду к малышу сам и предложу на месяц переехать в наш «приют сумасш…»… э-э-э… «приют героев». Если я правильно понял его настрой, мне придется его уговаривать не бросать школу, хо-хо-хо!

– Дома… интереснее. – Возразила мастерица оружия.

– Ох, детишки. Какие ж вы у меня глупенькие! У него дома засекут, чем ты с ним занимаешься…

– Дракониха. Не засечет. Я круче. – Сигурэ выпятила немаленькую грудь. – Пф!

– Причем тут Сирахама Саори, детка? – Ласково спросил Старейший.

Теперь у Сигурэ расширились глаза. И теперь пришла очередь Акисамэ заботливо осведомляться:

– Сигурэ, а где у вас кнопочка ресет расположена?

– Мототсуги. – Прошептала Сигурэ жалобно… – Я… как же… пф-ф-ф-ф…

Жаль, рядом не было Ма Кэнсэя с его бронированным фотоаппаратом – за фото ошарашенного выражения на очаровательном лице мастерицы любого оружия в определенных кругах отвалили бы баснословные деньжищи!

– Вот именно, детишки. Вот именно! А ведь мы даже не заподозрили в этом неуклюжем разгильдяе наемного убийцу одного из самых опасных и загадочных кланов! Да-а-а… Подготовочка в клане Гасящих – это нечто!

– Девочка, еще одно важное поручение… Не менее важное, чем предыдущее.

Сигурэ серьезно кивнула и картинно приложила ладошку ковшиком к уху:

– Сгоняй на кухню, Сигурэ-чан, и укради для меня еще этого замечательного чая!

Глава 3

«Не понял – это что было-то? Когда мы чай принесли…»

«Да, неприятно – Акисамэ нас жалеть изволит. На тренировках, когда убить пытался, не жалел, а как только речь зашла о Миу – жалостливые глаза сделал… будто щеночка на его глазах режут. Противно!»

«Хороший он человек. Добрый»

«Обязательно будем помнить об этом на следующей его тренировке. Дескать, добрый дядя – конфетку дал, а мог бы и…»

«А если без ерничанья?»

«Если без ерничанья, то получается, что мастера знают, что нам с Миу ничего не светит. Но пальчики за нас держат. Наверно, это хорошо»

«Вообще-то, Старик, я не только про это. Акисамэ какой-то нервный был. Не заметил?»

Бац! Бац! Бац!

* * *

– Плохо, Кенчи-сан!

Ма Кэнсэй, действительно, испытывал искреннее огорчение – ученик снова разочаровывал. А я тем временем, кряхтя, поднимался с земли, потирая живот и грудь, в который прилетела молниеносная серия из нескольких ударов в исполнении главы Клана Феникса, Ма Кэнсэя.

– А как будет хорошо, Ма-сэнсэй?

Неожиданный вопрос заставил невысокого китайца задуматься…

– «Хорошо»… – Кэнсэй снял шляпу, внимательно рассмотрел ее, будто искал ответ на вопрос. Водрузил шляпу на место. – «Хорошо»… Упор лежа – принять!

– Хай! – Я упал на кулаки.

– Ни-ни-ни… таки для вас это будет слишком хорошо! – Судя по эмоциям, мастер Ма улыбался. – Но в упор лежа вы встали хорошо – как раз головой к стеночке… Это хорошо, батенька! Это – хорошо! Ноги – на стеночку. Ай, ну таки я вам скажу – тоже хорошо! А теперь – постараемся выпрямиться и не прогибаться в пояснице – потому, как это, доложу я вам, будет немножечко нехорошо. «Хорошо»… «хорошо»… А как вы считаете, голубчик, что для вас в кэмпо будет «хорошо»?

– Способность побеждать, сэнсэй! – Отвечаю мгновенно.

– Тц! Перечитал манги, малец! – Послышался голос Сакаки Сио…

Вон он – пристроился на энгава… Странно: раз одет в цивильное – значит, не тренируется. А если не тренируется – то где же пиво?! Заболел? Плохо себя чувствует? «Сотый дан»-то? Пф!

– Ну, отчего ж, Сакаки. – Рядом с тумбами-ногами Сакаки с энгава свесились широкие полы темно-синих брюк хакама Коэтсуджи. – Если задуматься, то смысл, который вкладывают в слово «хорошо», действительно, для каждого свой. И желание побеждать – еще не самая плохая цель, хочу заметить. – Акисамэ помолчал, возясь с чем-то. – Будешь?

От Сакаки Сио плеснуло неудовольствием:

– Издеваешься, Акисамэ?

Пшикнула открываемая банка:

– Издеваюсь? – Удивился внутренне улыбающийся Акисамэ. – Ты о чем, вообще, друг мой Сакаки?

– Забудь. – Буркнул «сотый дан».

– Ну, здрасьте! Вы таки сюда пиво кушать и посторонние разговоры разговаривать, или в тренировке помочь? – Недовольно спросил Кэнсэй. – И шо вы мене глазки строите? На вопрос ученика отвечать собираемся, нет?

– Мы пиво не кушаем! – Возмутился Сакаки. – Это Акисамэ мешает тренировочному процессу! Более того, Коэтсудзи-сан злостно нарушает закон, распивая спиртные напитки ближе десяти метров от места проведения мероприятий с участием несовершеннолетних! Поправка к административному кодексу префектуры Канагава! Штраф – сорок тысяч йен!

– Ай-яй-яй! Сакаки-кун, нет никаких правовых актов, запрещающих распивать газировку ближе десяти метров…

– Кхе… – Поперхнулся «сотый дан»… – Ну, ладно… Если газировка, то – давай!

– Прости, друг Сакаки! Я тебе предлагал единственную бывшую у меня банку. От сердца отрывал. Но ты был так деликатен и тактичен, что отказался, не став лишать меня последнего… Спасибо тебе, друг Сакаки!

Что-то странное творится вокруг – судя по эмоциям, рядом находились и остальные мастера. Вот весело плещущее «море» Апачая. Вот – стальная непоколебимая «скала» Старейшего… А это…

– Бу!

Прямо передо мной с крыши вниз головой свесилась Сигурэ. Она опустилась вниз головой почти до земли и теперь висела так, что наши лица оказались на одном уровне… Интересно, как она держится? Я осторожно посмотрел. Понятно – как-то ногами уцепилась за канат, привязанный к крыше. Как обычно, в своем ультракоротком ги. Которое, к тому же, задралось. Там. Сверху. Отсюда не видно. Я даже ощутил зависть к мастерам, которые сейчас могли беспрепятственно рассматривать крепкие ягодицы мастерицы любого оружия. Но тут же понял, что с моего места открывается не менее захватывающий вид.

Интересно мы… расположились. Я – стою вверх ногами у стены, а она – тоже вверх ногами, но – висит.

– Добрый день, Сигурэ-сан! Вы, как всегда прелестны и очаровательны… Особенно с этого ракурса. Минуточку… Э-э-э… сейчас… сейчас… м-м-м…

 
Утро настало.
На груди волшебной спит
солнечный зайчик.
 

– О! Неплохо, Кенчи! – Одобрил Акисамэ… он даже, кажется, отсалютовал банкой. – Хотя, над ритмом я бы еще поработал! Но на бумаге, написанное пером, будет смотреться отлично! Если передашь мне права на этот замечательный стих, я даже внизу могу и твой штампик поставить!

– Слабо дотронуться? – Спросила Сигурэ, откровенно смотря мне в глаза…

Странно-странно-странно…

– Нет. Но «хорошо» ли это будет для моего кэмпо?

Сакаки хрюкнул. Акисамэ хмыкнул. А Старейший мощно расхохотался. И только Ма Кэнсэй под шумок успел сделать несколько фотографий и, сколько-то раз, увернуться от чего-то метательного… Как Сигурэ из этого положения умудрилась что-то метнуть?!

– Ой, Сигурэ-доно, ну шо ви так бурно реагируете! Разве ж я могу пройти мимо очередного шедевра! За такой снимок мне будут деньги, а вам – судебное преследование за растление несовершеннолетних… Но за отдельную плату я вырежу молодого человека. С фотографии, разумеется.

– Сигурэ-сан! Как вам не стыдно! – Возмущенный голос Миу. – У вас кимоно задралось.

– Ой. – Спокойным невыразительным голосом отреагировала Сигурэ. – Косяк. Нравится? – Уже обращаясь ко мне.

– Ага… – Ответ сорвался с губ раньше, чем я успел его обдумать.

Опять смешки учителей и шипение рассерженной кошки от Миу, которая от возмущения даже задохнулась.

– Значит, сегодня остаешься… – Сделала неожиданный вывод Сигурэ.

Она сделала стремительно-плавный переворот и встала на ноги.

– А так? Нравится?

Я сглотнул…

– Нравится… – Легко определила Сигурэ. – Значит, и завтра остаешься.

«Да что тут происходит?!»

«Есть у меня маленькое подозрение…»

– Вот как? Кенчи остается сегодня ночевать! – Одобрительно пробасил Старейший. – Хорошо! Очень хорошо! Миу, проверь-ка гостевой домик…

– Кенчи остается! – Голос Апачая откуда-то из ветвей ближайшего дерева. – Больше тренировка! Больше схватка! Апачай рад-рад!

«А? Это и было твое маленькое подозрение?»

«Ну, да… видимо, за нас решили взяться всерьез. А знаешь, малыш, что это означает? Это означает, что мастера – целиком за нас! И считают, что какие-то шансы у нас с Миу есть… Кстати, посмотри на нее… ну, в смысле, на ее эмоции»

В эмоциях Миу… мрачность, беспомощность и бессилие.

«Значит, сначала поговорили с ней, а теперь – с нами?»

«С нами еще не поговорили… Спорим на три онигири, что после ужина будет разговор со Старейшим?»

«Без проблем. Чисто ради того, чтобы посмотреть, как ты попытаешься лишить меня моих онигири»

«Что-нибудь придумаю. Только вот спать мы сегодня не будем…»

«Почему? Сигурэ придет ночью показывать остальные части своего великолепного тела?»

«Ну и кто из нас пошляк? Нет, не придет. А если и придет, то не для исполнения эротических танцев. Вспомни, какой способ считается самым эффективным для пробуждения крови.»

«Ой-ё! Да, думаю, ты прав!»

«А теперь обрати внимание на эмоции мастеров…»

«Уй-яяяя…»

В эмоциях мастеров плескалось ПРЕДВКУШЕНИЕ.

* * *

– В высококлассных прицелах иногда используют указатель уровня, что позволяет избегать сваливания оружия. С моей точки зрения, это – целиком коммерческое решение производителей оптических прицелов – практическая ценность такого «улучшения» сомнительна… Понятно, что марка в виде сплошного перекрестья, особенно с жирными линиями, непрактична, так как может закрыть малоразмерные или удаленные цели… В последнее время на рынке оружия появились прицелы с баллистическим вычислителем… опять-таки, если вы, господа курсанты, не умеете считать в уме…

Нудный однотонный голос лектора не поменял своей тональности и громкости:

– Все, кто внимательно меня слушает – сидят на попе ровно, а кто спит, – Наставник набрал в грудь воздуха и рявкнул. – ВСТА-А-АТЬ! Та-а-ак… Курсант Сирахама…

– Я, господин наставник!

– Изволите спать на моих лекциях!

– Никак нет, господин наставник!

– А вот это мы сейчас и проверим. Взять ружье! Положение для стрельбы стоя принять!

На доске включился экран-имитатор. Красная точка показала, куда в данный момент целится курсант. Второй экран показал, что наблюдает курсант в оптический прицел.

– Цель – голова «клиента». В оптический прицел от нашей любимой винтовочки… Какой прицел используется на нашей любимой винтовочке, курсант?

– «Леопольд Марк Четыре», господин наставник!

– Итак, как вы сейчас видите, Сирахама, в оптический прицел «Леопольд Марк Четыре» мы наблюдаем, что угловой размер цели – голова «клиента» – пол риски. Расстояние до цели – быстро! Через пятнадцать секунд вас накроет антиснайпер! Быстро! Быстро! Быстро!

– Четыреста метров, господин наставник! – Через десять секунд.

– Неудовлетворительно… До момента вашей смерти осталось всего пять секунд. Одно хорошо, за это время вы хотя бы выполните задание! Но почему вы, снайпер, зажмурились, когда вычисляли? Откройте же глаза – ваша цель уже – тю-тю! – Тихие смешки в классе. – Боковой ветер – четыре. Упреждение?

– Один с половиной, господин наставник!

– Движение цели – две угловые в секунду… в противоположную от ветра сторону.

– Три, господин наставник!

– Ну, не все так плохо, курсант Сирахама… Но глаза вы больше не закрывайте – хотя бы будете видеть, откуда к вам прилетит пуля. Второе. В боевых кодах нет обращения «господин наставник». Есть «второй» и есть «первый». И даже они не всегда употребляются экономии времени для. Вы поняли, Сирахама?

– Екай, господин наставник!

– Вы больше не спите?

– Никак нет, господин наставник!

– Точно?

– Так точно, господин наставник!

– Сирахама?

– Я, господин наставник!

– Кенчи…

– Я, господин наставник!

* * *

– Ке-е-енчи-и-и… – Шепотом.

– Я, господин наставник!

– Ке-е-енчи-и-и…

– Я, господин наставник!

– Ты спи-и-ишь?

Я, наконец, разлепил глаза. Комната. Секундная дезориентация. И – вспомнил: гостевой дом в имении Редзинпаку. Темно: Луны нет, а свет уличных фонарей сюда, вглубь поместья, не достает… И кто-то сидит на мне верхом, заблокировав руки, которые были протянуты вдоль тела…

– Никак нет, господин наста… Кхе-кхе-кхе… Сигурэ-сэнсэй! Вы?!

На мне верхом, реализуя разом десяток эротических фантазий, сидела обольстительная и сексапильная «мастерица всяческого оружия», Косака Сигурэ. Она фиксировала коленями мои руки, а теперь, наклонившись, еще и прижалась всем телом:

– А почему ты не спи-и-ишь? – Вопрос (как и положение вопрошающей) ввел меня в ступор.

В районе груди в меня упирается что-то мягкоупругое. Да она же без одежды! Ну, я-то, допустим, хотя бы в трусах, а вот на Сигурэ, кажется, нет ни тряпочки! И одеяло куда-то подевалось! Тело – как жаром обдали. Мурашки обежали голову и с ревом и гиканьем устремились куда-то в район паха. Руки сами дернулись, чтобы прижать к себе ЭТО еще крепче…

– Прицельная дальность Эл-девяносто-шесть?

– Восемьсот восемьдесят. – Так же шепчу в маленькое ушко.

– Максимальная? – Меня кусают за ухо.

– Тысяча пятьсот пятьдесят. – А внутри – все бурлит!

– Стоимость одной?

– Миллион триста. – Буря! Пусть грянет буря! – Десять тысяч баксов.

– Молодец, курсант Сирахама…

– Рад стараться, господин наста… – Сознательная часть меня, испуская последний вдох, призывает светлый образ зловеще улыбающейся Миу, и жалобно шепчет: – Сигурэ-сан. На всякий случай. Вдруг вы забыли. Сирахама Кенчи – несовершеннолетний.

Ответ Сигурэ приходит мгновенно:

– Возраст сексуального согласия в Японии… – Язык проникает в ухо, а одна из рук ползет по животу вниз. – Тринадцать лет. Но… – Вес обольстительного женского тела с меня исчезает, и голос доносится откуда-то сбоку. – Но если ты не хочешь…

Через секунду я понимаю, что снова остался в комнате один.

«Старик! Старик! Да ты ох…ел! Ты еб…ся! Нам только что чуть не отдалась одна из самых красивых женщин этого мира! Какого хера ты полез со своим совершеннолетием, а?!»

«Уймись, сопляк! Как ты потом будешь в глаза Миу смотреть?! Ты лучше скажи, что это сейчас было?»

«Сейчас?! Сейчас я только что чуть не распрощался со своей девственностью, старый маразматик! А ты похерил мой первый сексуальный опыт! С такой шикарной женщиной!!!»

«М-да… спермотоксикоз детектед. Говорить с тобой бесполезно. Не понял еще, сосунок, что такой халявы в жизни не бывает! Тебя сейчас тупо провоцировали – обычные женские штучки! Это тебе не хентайная манга, бля! Велкам ту де реал ворд! Что это был за сон?»

«Сон? О, да-а-а… Сигурэ сверху – это просто шикарный сон!»

«Малолетний долбо…дятел! Сон. Настоящий. Мне снилось…»

«Я ничего не помню»

«Ну – учебный класс, лекция по теории снайперского дела…»

«Не было ничего!»

«Ладно! А откуда я знаю ТТХ „Арктик Варфаре“?»

«Че?»

«М-да…»

«Я вообще думал, что сэнсэй раскрутила тебя на знания из твоей прошлой жизни!»

«Чушь! В прошлой жизни я был обычным обывателем! А не ползал с оптической восьмикилограммовой дурындой по буеракам и хуе… кустам, выбирая снайперскую позицию!»

В саду резко щелкнул «отпугиватель оленей». Испуганно вспорхнула какая-то ночная птица.

«А чё со стояком теперь делать?»

«Что хочешь, то и делай! Я – спать! Я, в отличие от поллюционирующего подростка, хотя бы сны вижу!»

* * *

Диск взорвался в воздухе белым облачком. Такое впечатление, что рука в беспалой перчатке даже не коснулась пластиковой тарелки. Потом еще два диска. Одновременно с двух направлений. Потом – три. Потом – шесть. Через две минуты размазанного движения раздался звук гонга, и молодой человек в тренировочном белом костюме прогулочным шагом направился от центра зала к лавочкам, стоящим вдоль стены тренировочного зала, оставив за спиной щедро усыпанный белыми осколками пятачок.

На лавочке сидел его сверстник с полотенцем и высоким стаканом с крышкой. Он вскочил и с поклоном протянул полотенце.

– Сколько, Кога? – Промокая лицо, спросил молодой человек в белом.

– Две пропущенных, мой господин! Из двухсот пятидесяти! Прекрасный результат!

– Плохой результат! – Не согласился «молодой господин». – У отца пятьсот десять – и ни одной пропущенной!

– Асамия-сама – патриарх клана, мой господин… – Робко заметил Кога.

– Ахо…

От этого равнодушного тона и сгустившегося в воздухе неудовольствия (всего лишь неудовольствия!) Когу скрутило, и он упал на колени, уткнувшись лбом в пол:

– Истинно так, мой господин! – И торопливо добавил, стремясь отвести начальственный гнев. – С курьером прислали фото. Только что.

– О! – Легко наклонившись, Асамия Рююто подхватил с пола высокий стакан и сделал маленький глоток. – Пошли! В раздевалке покажешь!

Через пять минут, приняв душ и переодевшись в светло-кремовый европейский костюм-двойку и нацепив на нос очки, Рююто внимательно рассматривал фотографии в тонком белом альбоме, включив свет над столиком с зеркалом.

Очки, кстати, можно было и не цеплять – они все равно были без диоптрий. Но Рююто обоснованно считал, что они добавляют ему пару-тройку лет и чуть-чуть солидности… И стилист Семьи был с ним в этом согласен, подобрав одну из самых дорогих и стильных тонких оправ. Разумеется, в мастерской очки чуть-чуть подработали, добавив хитрые крепления, чтобы они не слетали даже при очень быстрых движениях.

– М-да… Ух-ты… Вот это да-а-а… – То и дело восхищенно цокал он языком. – Вау!

Через минуту он раскраснелся, глаза расширились, дыхание участилось, а на лбу появилась испарина.

– Кога!

– Мой господин! – За плечом «проявился» Кога.

– Я иду на «среднюю половину». Приведи… ну, допустим, Хану. И пусть наденет вот такие же синие штанишки (тычок в фотографию) и вот такую же курточку. Красную! И пусть волосы так же уложит! Хана у нас – мастерица на такие игры!

– Да, мой господин!

Молодой человек закрыл альбом и аккуратно положил его на столик под зеркалом. А сам направился к выходу вслед за исчезнувшим подручным. Через десять минут молчаливые слуги, производя уборку и не смея даже полюбопытствовать, что же находится внутри белого альбома с двумя столбиками иероглифов «Модель: Фуриндзи Миу. Фотограф: Ма Кэнсэй», оставят его точно на том же месте, не сдвинув ни на миллиметр.

– Фуриндзи прислали «сопроводиловку»? – Послышался вопрос Асамия Рююто из коридора.

– Да, мой господин! – Ответил голос Коги. – Настаивают на скорейшей свадьбе.

– До совершеннолетия? – Удивился Рююто.

– Да, мой господин!

– Почему Сверхчеловек торопится? Причина?

– Не могу знать, мой господин. Возможно, причины указаны в запечатанном конверте! Конверт был передан вашему батюшке, а альбом Асамия-сама сразу распорядился доставить вам!

– Странно все это… Ладно, дуй на женскую половину! И узнай, не хочет ли меня видеть отец. И если он сдернет меня с Ханы, я тебе что-нибудь сломаю!

– Хай!

* * *

– И даже не думай меня жалеть, Кенчи! – Рыкнула Миу, слегка пихнув кулаком.

Хороша-а-а. Раскраснелась, глаза горят, осанка – королевская, грудь высоко и часто вздымается…

– Кава-а-аи… – Невольно срывается с губ.

Миу смутилась и чуть-чуть убавила пафоса. Мы покачивались в вагоне пригородной электрички. До института из района, где находился Редзинпаку и наш дом, было где-то двадцать минут на «собаке». Ну и все прелести метро – прилагались: час пик, толпы народа, очень много студентов и школьников. И запах…

«Что за страна! Ну, где это видано – снимать в вагоне обувь! И жрать с утра чеснок!»

«Ну… такая, понимаешь, национальная особенность… Зато смотри, как чистенько. Совсем не то, что ты показывал – можно в белом кимоно лечь на пол и не бояться, что оно испачкается!»

Миу принципиально не пользовалась «розовыми вагонами» – ездила в общих. Ну и, понятно, с такой внешностью она не могла остаться без внимания… Она с удовольствием ломала пальцы и дробила щиколотки особо невоздержанным… И никто ничего не смел ей сказать – девушка была в своем праве. Она рассказывала, что иногда за одну поездку «выносила» по две банды «чиканов»! И – тоже никаких жалоб: за домогательства, наоборот, можно было схлопотать штраф в пятьсот тысяч йен или шестимесячное заключение.

«Тренировка в замкнутых пространствах, Кенчи! Рекомендую!» – Весело объяснила она.

Правда, последний год с ней ездил я, и мы скооперировались по-другому: я выкручивал жадные руки, тянущиеся к упругой попке и притягательной груди, а она ломала пальцы воришкам, тянущимся ко мне… Правда, девчонкам-воришкам пальцы не ломала – давала вволю полазить по карманам Кенчи, наблюдая за его перекошенным лицом… А карманы у того (умный же мальчик!) были пусты – деньги и документы хранились в портфеле, который он держал перед собой.