Текст книги "Сирахама"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 48 страниц)

«Старик, твою русскую бабушку! Где ты шлялся, сморчок старый! У меня тут столько всего…!»

«Забываешь специфику, Малыш – я уже знаю, что тут было. Рад, что мои мозги с тобой остались… И – ты молодец, хорошо справлялся. Даже обидно»

«А чего раньше-то молчал?»

«А „раньше каша нормальная была“, гы-гы-гы… Договорчик один выполнить надо – и мы с тобой свободны, как ветер… Эх, как же здесь хорошо!!!»

– А я к стеночке отвернусь. Или пойду на палубу и буду грустно-грустно смотреть на звезды, вздыхая над черствостью любимого онии-сама, который не замечает лучей любви и обожания, которые насылает на него его безответно влюбленная сестренка! – Хонока почти натурально всхлипнула. – Кенчи! Кенчи! А давай, Ренку позовем! Или Миу… А давай, всех троих! У тебя же инхуль… ингур… индульгенция от Старейшего – затащил в спальню любую – и дело в шляпе! Давай, а? Ну, дава-а-ай!

– Фантазерка…

– Ну, чего ты стремаешься, аники! Ты ж с Миской уже два раза в одном спальнике спал! И ей понравилось! Она сама говорила! Чесслово! Вот, ей-ей, не вру! Честное сирахамское! А почему ты ее – не «того»? Позоришь честное имя Сирахамы! Целых два раза! Не разочаровывай меня, братан!

– Подслушивала?

– Ни… сидела скромненько рядышком, пока они переодевались… Разве ж это «подслушивала». Вот если б под кровать залезла – тогда подслушивала бы…

– И не поймали?

– Поймали. – Вздохнула Хонока. – У Миски такая рука тяжелая… а с виду – такая худенькая… Но ты не думай, аники – у нее там все в порядке! Не хуже, чем у Миу и Ренки! Просто по-другому… ско… ско… ском-по-но-вано.

– В общем пендаль поймала от Мисаки…?

– Ну, да… – Огорчилась Хонока и встрепенулась. – А давай Миу украдем?! Я зайду – типа брательник выгнал, они все забегают-засуетятся… и пойдут к тебе права качать! А Миу – она ж спокойная – она останется и будет спать дальше. А ты такой ее – раз! – и сюда! А те придут… хм… придут… – Хонока задумалась. – Придут… а тебя нет… они ж и остаться могут… О! А ты тогда останешься в их каюте… А я этих тут запру! Или разговором заболтаю! А твоя спальня – это что! – это место, где ты сейчас спишь… ну, или не спишь, а занимаешься, чем мама с папой в своей спальне занимаются. Но ведь это же все равно называется спальней, даже если они в ней не всегда спят! А там – все просто! Тебе ж, главное, доступ к телу получить, а там – пальцами щелк – и все! Это Ренка рассказывала – говорила, что ты знаешь, где у женщины нужная кнопка расположена!

– И ты тоже сидела скромненько рядом и не подслушивала?

– Ни… тут я под кроватью спряталась… Я Точимару искала… а тут они… ну, я что – дура – вылезать и палиться… – Хонока вздохнула. – Правда, у Миу тоже рука тяжелая… Аники-Аники, а ты знаешь, где кнопка у мужиков расположена?

– У мужиков не кнопка, а манипулятор. Все! Отстань! Твой любимый брат устал и сейчас будет спать…

– Конечно-конечно, любимый братик! Спи! Спокойной ночи… Пусть тебе приснятся сиськи…

– Если разбудишь еще раз без веской причины – пойдешь спать в коридор!

Я стал уже засыпать, но по коридору быстро прошлепали босые ноги, дверь в каюту распахнулась, по нам мазнули лучом налобного фонарика. В следующую секунду фонарик погас, а в постель юркнула…

– Ящерка?

У девушки была истерика. Она была не просто напугана, она испытывала что-то близкое к животному паническому ужасу. Мисаки всю трясло, лицо было мокрое и она подвывала:

– Кенчи! Она опять пришла! – Скулила дракошка. – Спаси меня, Кенчи! Она меня высосет! Кенчи!

«Опять»? Значит, Ящерка все помнит… И ведь ни гу-гу… «Малыш! Спешу тебя обрадовать – в нас влюбилась еще одна девушка! Я таки вас поздравляю с троекратным увеличением количества проблем!»

Следом по коридору шлепали шаги и «двигались» озабоченные эмоции – Ренка и Миу. А мастера продолжали сладко спать…

«Фокусники, мать их!» – Малыш? Или Старик?

Глава 26

Полина Николаевна Светлова с интересом наблюдала, как врачи деловито возятся вокруг тела пострадавшего больного. Имеет ли этот человек какое-то отношение к тому… видению?

Она наблюдала, разумеется, издалека: врачи имеют привычку дергаться и огрызаться каждый раз, как кто-то посторонний приближается слишком близко во время их работы… Правильная привычка, если честно. А она еще и халат где-то посеяла… За асептичность они ее просто на части порвут!

Судя по спокойному поведению людей в белых халатах, дела были не так уж и плохи. Ни суеты, ни «нервов», ни раздраженных реплик… А как они себя ведут в противных случаях, она себе прекрасно представляла.

– Как он, товарищ полковник? – Спросила Полина врача, отделившегося от группы хирургов, «колдующих» над телом.

Главный хирург военного госпиталя имени Мандрыка, полковник медицинской службы Яков Фисул, стянув и выбросив перчатки, тщательно вымыл в рукомойнике руки и, вытерев руки, стал охлопывать себя по бокам, пытаясь нащупать пачку сигарет.

– У меня есть, Яков Александрович…

– Женские тонкие, небось? – Поморщился тот.

– Обижаете! Нормальные!

– Ну, пойдем, погуляем-покурим, Полина Николаевна… С придурком-то этим что?

– Схватился за щиток в подсобке, попал под напряжение… красота!

Врач поморщился:

– Отписываться теперь… Еще и на комиссию какую-нибудь налечу – будут техникой безопасности мозги компостировать… Лучше б выяснили, как наркоман через комиссию военкомата прошел. Но все равно – спасибо. Но вот зачем ты его вытаскивать полезла-то, голубушка? Физику в школе не учила?

– Дура я… – Покаянно повесила голову Светлова…

«И знал бы кто, какая! Впрочем, кое-кто все-таки знает!»

– Это точно… тебе технику электробезопасности тоже не мешает послушать. Вытаскивать идиотов из-под тока нужно в резиновых перчатках, предварительно обесточив линию… А еще лучше – не вытаскивать. Потому что «идиоты» и потому что «теория Дарвина»! А, хотя ладно, – Махнул рукой мужчина. – Пожалею я тебя – тебе еще успеют мозг оплодотворить несколько раз особо извращенным образом… Давай свои… нормальные…

Полина протянула полковнику пачку сигарет вместе с зажигалкой… Они остановились в конце коридора у окна… По коридору сновали люди: кто-то устранял последствия переполоха, кто-то – пациенты в основном – удовлетворяли свое любопытство.

– А ты?

– Бросаю, товарищ полковник! Ну… пытаюсь.

– А-а-а… ну, дело правильное.

Фисул закурил и выстрелил в форточку мощной струей сизого дыма. В ответ из форточки дохнуло морозным воздухом и крохотными снежинками – на улице шел снег.

– Так что… пострадавший?

– А что с ним? – Удивился Яков Александрович. – Жив, курилка! Правда, вот беда, в себя не приходит. Кома такая кома… Сейчас персонал его под аппаратик сунет, когда-нибудь и очухается. Может быть. Лежит – лыбится… («Ну, еще б ему не лыбиться с таким-то красавицами!») – Ты-то чего беспокоишься-то? – Прищурился полковник.

– Так ведь знаменитость же! – Натурально удивилась Полина. – Девушку спас! С пером… с ножом в боку до поликлиники дошел! А тут такое…

– Ну, что дерьмо в землю вколотил – это он, действительно, молодец, а с ножом в боку… при ранениях в живот – не велик подвиг, Полина Николаевна. Тебе ль не знать, с твоей-то… спецификой…

«Тоже верно: скоро и я перо в бок получу… в метро или в толпе какой… Хотя, вряд ли это будет нож – лифт-парковка-подъезд, ствол с глушителем, два „контроля“ – с моей-то спецификой…»

– … Ты, Полина Николаевна, у нас тоже знаменитость… в определенных кругах. «Бешенная ящерица»… – Майор тихо рассмеялся. – А что до пациента… ты б не связывалась с ним, Полина Николаевна. Это мой тебе хороший совет… за нормальную сигаретку, хе-хе-хе…

«Все интереснее и интереснее… Ну, что, Полинка, сунем свой любопытный нос?»

– Вот с перитонитом мужику не повезло, да… Хотя, перитонит-то – ерунда. А вот с этим любителем хвататься за оголенные провода ему очень не повезло… М-да… Теперь осложнения будут. Ну, да ладно – вытащим. Не таких вытаскивали!

«А вот тут позвольте не согласиться, Яков Александрович… Баба Яга категорически против!»

* * *

Полина Николаевна аккуратно села на стульчик перед реанимационной кроватью. Сегодняшнее проникновение в эту палату тянуло на полноценную операцию по задержанию особо опасного преступника: мероприятия по отвлечению персонала, легендирование ее повторного визита в Институт, легендирование ее визита к этому… герою.

Она, конечно, чувствовала некоторое волнение и мандраж, но – опыт-опыт – все равно была собрана и сосредоточена.

Информация в серой картонной папке, что она принесла с собой – оч-ч-чень интересная… И Полине было что сказать. Но вот услышат ли ее? А если даже и услышат, каким способом ответят? И ответят ли?

И – редчайший случай – ей нечего было предложить и нечем надавить, на руках не было ни единого козыря, а блефовать было бы крайне глупо. И – впервые – она будет просить, а не требовать или торговаться. Непривычное ощущение.

Ну, и как тут не волноваться и не мандражировать?

Она даже цветы принесла. Смех один – белые тюльпаны! А ведь, отягощенная новыми знаниями, прекрасно знала смысл белого цвета там, в видении! Принести белые цветы в больницу находящемуся в коме пациенту….

С другой стороны, пожелание ЭТОМУ пациенту скорейшего отправления на ту сторону ей в данном случае казалось исключительно уместным.

Сегодня она была в официально-цивильном. Деловой костюм – черный пиджак и юбка, белая блузка и туфельки-шпильки для извлечения музыкальных звуков из любых полов.

Когда она гарцевала по коридору института – врачи и больные высыпали из кабинетов и палат. Ну, их тоже понять можно – скука ж! Да и посмотреть было на что – Полина Николаевна Светлова выглядела прекрасно не только для своего «сороковника», но и с тридцатилетними могла потягаться. А что! Детей нет, семьи нет, свободная птица, постоянные тренировки и, главное, постоянное хождение по краю, щедро сдобренное адреналином… не до потери физической формы, знаете ли. Правда, волосы уже полностью седые и их приходится красить… но – чего мужчины не знают, им не повредит. Верно?

«Секси-баба!» – цокнул языком подвозивший ее лейтенант Синельников, оглаживая взглядом абрис своего капитана. И сделал попытку узнать о ее дальнейших, после посещения госпиталя, планах на вечер. А ведь женатик!

В Управлении – вот же романтики! – решили, что неприступная Светлова влюбилась на старости лет! Тут же байку какую-то сочинили, фантазеры!

Она положила папку на невысокий столик и неторопливо стала развязывать тесемки. И усмехнулась, вспомнив эпизод одного фильма. А почему бы и нет…?

Грациозно сняла «учительские» круглые очки и затянула:

– Как видите, мы за вами давненько наблюдаем, мистер Андреев… Оказывается, вы живете двойной жизнью. В одной жизни вы – Андреев Валентин Иосифович, работник уважаемой нефтедобывающей компании, у вас есть дача, машина, и вы даже… – Полина Николаевна осуждающе покачала головой, перевернув страницу досье. – Развелись с женой пять лет назад… У вас даже есть дочка. Все, как у миллионов нормальных людей…

Мужчина на койке, разумеется, молчал. Он до сих пор не приходил в себя. Какие-то непонятные медицинские приборы помаргивали огонечками, показывали какие-то кривые… И не было заметно никакого изменения состояния…

На безусом и безбородом расслабленном лице круглолицего шатена, действительно, казалось застыла едва заметная легкая улыбка.

– … А в другой жизни вы… нет, не хакер по кличке Нео, а… непонятно кто. Ваша должность в «ДальВостокНефтеГаз» – явная синекура. Характер некоторых шрамов на вашем теле – огнестрельные ранения, причем, полученные в разное время. Тренированное тело… вполне-вполне, на мой вкус…

Полина перевернула листок в папке:

– А вот – причина смерти граждан Тряпишина и Ковыкаева. Она подозрительно одинакова и весьма специфична – дислокационная асфиксия, вызванная травматическим смещением гортани. Предположительно, после удара в горизонтальной плоскости тупым предметом – ребром ладони или доской. Лично я ставлю на ребро ладони – мне так интереснее. И – мало этого – разрыв артерии мозговой мембраны вследствие удара тупым предметом в височную область… У обоих. Что в этом такого, спросите вы? Напоминаю: темно, слякотно, холодно – в тот день, если помните, шел снег с дождем – фонари слепят глаза, гопники гнут пальцы, «чёкают» и «слышкают», на заднем плане хныкает гражданочка Кривцова Елизавета Сергеевна… и – молниеносное убийство, совершенное способом, множество раз до этого отработанными. При этом у одного жмурика – все повреждения с левой стороны, а у другого – с правой… Я тут попыталась себе представить – так вот я бы так не смогла… Ну, разве что сейчас, после известных вам недавних событий. Только вот как вы, такой тренированный убивец, на нож нарваться умудрились? А я вам скажу! Девочка, которую эти ублюдки трах… изнасиловать хотели, могла увидеть то, чего видеть была не должна. А когда вас ножом пырнули – понимаю, бывает! – тут-то и не вынесла душа поэта… Нэ?

Полина помолчала, разглядывая приборы.

– … Когда мои подчиненные стали собирать информацию, то я изрядно обогатила свой запас вежливых намеков – мне столько раз сказали о нежелательности проявления любопытства. Да-да, Валентин Иосифович, следаку по особо важным не побоялись об этом намекнуть! Меня стали вежливо просить не лезть не в свое дело. Не дело, де, полиции, ковыряться в грязном белье Министерства Обороны… Но, повторяю, вежливо! Вот что значит – наработанные очки репутации! Пришлось собирать информацию самостоятельно и – келейно… Ах, да, чуть не забыла – спасибо, что напомнили! Мелочь: вы, гражданский, без знакомых, без родственников, без связей, лежите в военном госпитале. После того, как вас сюда положили, на всем этаже на окна повесили жалюзи, которые до этого не могли повесить год! Жучков в вашей палате, конечно, нет – тут все-таки множество медицинских приборов – но у персонала есть предписание сообщать по команде, если вами кто-нибудь станет интересоваться.

Полина неуверенно тронула руку мужчины, провела пальцами по волоскам. Да, то самое ощущение. Слабое и едва заметное, но – оно! Она неожиданно испытала робость:

– Мне, честно говоря, плевать на все это. Я, – Она глубоко вздохнула, будто перед прыжком в холодную воду. То, что она собиралась сказать было… глупо и иррационально… – Я прошу о второй попытке! Даже – только никому не говорите – умоляю! Тут у меня все скоро завершится и возможность начать заново будет – на меня уже прайсик выписали, а ублюдочное начальство умыло руки – я ему хорошо в свое время мозоли оттоптала. Компромата у меня нет, торгонуть нечем… И родных нет – семьей при такой гадской работе только полная дура обзаведется… Хотя, то, что дура – это, как раз, да – сто процентов! И душа моя нахрен никому не сдалась… Так что и предложить-то взамен нечего…

Полина запнулась – хотя глаза мужчины были закрыты, отчетливо вдруг показалось, что он внимательно смотрит… тяжелым взглядом… и глаза у него – целиком черные, без белка и радужки…

«Мисаки будешь давить – убью!» – Почудилось ей вдруг… или она совсем головой двинулась. – «Вернешься обратно»

– Возвращаться мне некуда будет… наверно. – «Совсем сбрендила, Полинка, с воображаемым голосом говоришь!» – Я и завещание позавчера накропала, чтоб кремировали. Все эти многочасовые посиделки на похоронах меня вымораживают… а я завсегдатай этих мероприятий. Я договорюсь с девочкой. Взрослая ж, все-таки, женщина… Цундере не обещаю, но «настоящую японскую женщину»… как-нибудь потяну. Ну и навыки следака… вдруг пригодятся? Нэ, аната?

«Не ешь меня, Иван-царевич, я тебе еще пригожусь!» – Усмехнулась она про себя. С облегчением и надеждой.

Обратно в ожидающую ее машину она летела по коридору, как на крыльях.

* * *

Шакти сунула мобильный телефон, украшенный стразами, куда-то в складки черно-золотого сари и весело улыбнулась:

– Возвращаемся в Японию, Лин!

– Случилось что-то хорошее, учитель? – Лин Ченг Шин, одетая сегодня в тонкое длинное платье, гибко и пружинисто поднялась с кресла. – Вы так обрадовались!

– Случилось, моя дорогая! Кишора снова хотят убить! Он пользуется огромной популярностью! Как и ожидалось от реинкарнации нашего Основателя! Лично я желаю быть в первых рядах! И… надеюсь, Асамия уже достаточно издергались и испереживались из-за нашего внезапного отъезда.

* * *

Свесив ноги с кровати, я сидел на ее краю. Мисаки сидела ко мне лицом, обвив меня руками и ногами. Со стороны, наверно, выглядело, как одна из иллюстраций к главе «Камасутра. Способы наслаждения на стульях»… Дракошка еще и всхлипывала… очень уж двусмысленно.

Только не до того нам было… Не до того.

Девушка чуть-чуть успокоилась. Хотя, ощущая внутри себя вторую, все еще боялась. А если учесть, что сейчас не было адреналинового шторма обычной активации… Можно было понять, насколько девушке сейчас херово. Более чем уверен, что сейчас идет внутренний диалог, и оставалось только делать все для того, чтобы этот диалог был спокойным, без взбрыков с любой из сторон.

Рядом неуверенно и растерянно топтались Миу и Ренка. Хонока дергала всех подряд (хотя, к Мисаки ей хватало ума не лезть), пытаясь добиться объяснений. То есть вносила тот самый элемент хаоса и бардака, который сейчас был бы крайне нежелателен.

– Хонька, сгоняй в кают-компанию за моими наушниками и мобильным…

Хонока, не задав ни одного уточняющего вопроса, исчезла. А ведь код от сейфа она знать не должна… в теории.

– Реночка, змейка, мне нужна мобильная связь… через мой мобильный. Чтобы на том конце мой номер показывал. И обратная связь от вашего «Счастливичка». И его трансляция сюда – в эту каюту.

– Попробую… у «Счастливчика» есть интернет-вещание. – Ренка убежала следом за Хонокой.

– Я что-нибудь могу сделать? – Спросила Миу, садясь рядом на кровать.

– Просто посиди рядом, кисуль. Ладно?

– Да, Кенчи… Может быть, позвать кого-то из учителей?

– Старейший назвал меня «учеником»… – Намекнул я. – Прямо, как знал…

– Во-о-от оно что… – Сразу поняла Миу. – Да, тогда придется выкручиваться самим. «Ты обязательно справишься САМ, ученик! Я в тебя верю, хо-хо-хо!»

– Угу… вон как учителя старательно делают вид, что спят. Хотя, мы тут достаточно нашумели. А уж после похода Хоноки в кают-компанию, где якобы спит Старейший… Когда Хонька прибежит, сможешь попридержать ее, чтобы она не мельтешила?

– О-о-о, вот это очень трудное задание, Кенчи. Но я постараюсь справиться!

– Братан! Держи! – Хонока уже приплясывала рядом и была в некотором затруднении – руки-то у меня были заняты. – Слушай! А дед Фуриндзи, оказывается, та-а-ак храпит…! Там стеклопакеты дрожат!

– Ой, Хонока-чан, а как тут настроить связь? – Спросила Миу.

– Пф! Да запросто! Вот смотри… Братан! У тебя снова самая последняя прошивка! Там же все поменялось!

Через десять минут вернулась Ренка с ноутбуком и шкатулкой с иглами. Девушка была сильно растеряна… даже ошарашена. Она включила свет над прикроватным столиком, поставила ноутбук, открыла шкатулку и стала осторожно втыкать в плечи Мисаки иголки. И все это время что-то напряженно обдумывала.

– Уй! Щекотно, Рен! – Хихикнула дракошка.

– Таки лучше щекотно и весело, чем больно и печально, доложу я вам! – Процитировала она и сообщила. – Кенчи, трансляция и мобильная связь невозможна: наш канал через спутник сейчас наглухо забит входящим трафиком. Но. Вот, смотри: твой почтовый ящик на «JW». – Она развернула ноутбук экраном ко мне. – Тут УЖЕ лежат двадцать композиций… зашифрованных. И сейчас на судовой сервер закачиваются еще. И счет на сто композиций на семь с половиной миллионов и одну иену… То есть, стандартная цена за одну песню, которую тебе платила «Джи Вейв». И одна иена за выполнение кое-каких работ… И гарантийное письмо, заверенное цифровой подписью «Джи Вейв», о том, что в ответ тебе пришлют пароли к этим композициям.

– Вау! Аники, ты такими бабками ворочаешь! Кру-у-уть!

– Сколько?! Да где ж я возьму такие деньги?!

– Уважаемый жених! На вашем счету сейчас лежат пятьдесят пять миллионов… – Ренка наслаждалась моей растерянностью… видимо, компенсируя свою. – Дядюшка Хакуби тоже в истерике – вот, от него панический «мейл» на мой адрес пришел. А вот Балалайка-сан тоже прислала интернет-открыточку – поздравляет меня с хорошей и выгодной партией. И пишет, что никогда так не веселилась. Оказывается, юридический отдел получил с твоего мейла проект договора на передачу прав собственности на сто новых песен, владельцем которых ты сейчас являешься. Ты согласен уступить им все права на эти песни за чисто символическую сумму… – Ренка сделала паузу. – Полмиллиона иен за каждую!

Миу и Мисаки, да и я, само собой – сильно удивились, а Хонока еще и ляпнула восторженно:

– Вау! Аники! Ты теперь можешь купить себе такое же корыто!

«Женщины иногда такие практичные, Малыш, что оторопь берет!»

Миу не удержалась и все-таки прыснула. Даже Мисаки оторвалась от меня и, развернувшись, попыталась что-то разглядеть на экране ноутбука:

– Недостойное читтерство! Я тоже так хочу!

– Ни черта не понимаю… – Признался я.

– Сообщение от тебя было получено «Счастливчиком» шесть часов назад, Кенчи. – Усугубила ситуацию Ренка. – Причем… ты позвонил в прямой эфир. Лично. Шесть часов назад.

– Тем более!

– Знаю-знаю, – Покивала довольная Ренка… видимо, я полностью повторял все ее реакции и эмоции, когда она сама узнавала эти новости. – В этот момент мы как раз единогласно назначили тебя временным верховным жрецом Редзинпаку и под твоим руководством возносили коллективную молитву Главному Демону Подземного Мира перед Большой Вечерней Облавой на морскую живность… Как там было-то? «О, Великий Администратор! Ниспошли же нам на ужин рыбки от щедрот своих подземных! Да не оскудеют клешня дающего…!» – Девушки снова захихикали, вспоминая этот цирк. – А твой мобильный, как и наши, лежал в этот момент в сейфе в кают-компании. Разумеется, выключенный. Но – тем не менее – шесть часов назад ты заказал мелодию. Песня под номером… хм… мне, наверно, не стоит говорить, под каким. Потому что… знаешь, что содержит последний пункт счета? Тот самый, который «стоит» одну иену? Вот – читай: «Темпоральная корректировка местного континуума»… Так что во избежание этого – как его там… хроноклазм, да? – вот во избежание хроноклазма я и не буду тебе ничего говорить!

М-да… «И кто это у нас тут отвергает существование магии!»

* * *

Мисаки чувствовала себя более уверенно. Странная музыка, которую включил в каюте Сирахама, успокаивала и расслабляла. Пусть и послабее, чем объятья жениха, но – сойдет.

Вторая тоже была в растерянности. Она забыла свое имя и очень многое из того, что знала. И это тоже успокаивало. Знание о том, что кому-то в этот момент еще хуже, чем тебе.

К утру она смогла оторваться от Кенчи и… ничего страшного не произошло.

А Сирахама еще и очень уверенно заявил, что как только «ящерка» пожелает, он тут же «очистит» ее сознание от всего «лишнего». Да настолько уверено, что у нее и тени сомнения не осталось!

Вторая поморщилась и еще раз пообещала «вести себя тише воды и ниже травы».

Ренка и Миу сделали большие глаза, но от вопросов воздержались.

* * *

Гора, свалившаяся с плеч Рююто, заставила бы содрогнуться всю Североамериканскую тектоническую плиту. Настолько огромной была эта «гора».

И степень облегчения, которую он испытал, увидев загоревшего Сирахаму – описанию не поддавалась.

Вокруг Сирахамы закружился небольшой водоворот из девушек. Это было неожиданно. Разумеется, с двух сторон, никак не скрывая своих симпатий, руками Сирахамы завладели такие же подрумянившиеся Фуриндзи и Охаяси («М-да… видимо, больничный у нас проходил в совершенно разных условиях»). Это как раз было понятно.

Тут же подлетели эти невозможно приставучие и болтливые младшекурсницы – близняшки Ран и Маи. Это, со скрипом, тоже было объяснимо.

Староста… Ну, ладно – и это тоже можно было объяснить: нужно ввести проболевших и пропустивших занятия в курс дела. Хотя невооруженным глазом было видно – больше всего застенчивого, но любопытного старосту интересовал вопрос, как можно так загореть за неделю болезни.

Но когда к тройке «выздоровевших» стали подходить другие девушки…

А уж когда троица стала демонстрировать фотографии на своих мобильных… Да, сейчас он убил бы Сирахаму с ОГРОМНЫМ удовольствием! И взгляд Сирахамы… Рююто очень понравился этот взгляд.

«Один к пяти» – Определил он по этому взгляду.

* * *

Рююто смотрел на меня… странно. Так, наверно, смотрят жены на мужей-гуляк, которые возвращаются под утро с отчетливым запахом спиртного, женских духов и следами помады.

Рююто даже не испытал столь горячих чувств при виде Миу, взгляд которой, кстати, не сулил ему ничего хорошего. Нет. Он смотрел на меня. Руки его, фигурально выражаясь, тянулись к скалке или сковородке… или чем там любящие жены встречают загулявших мужей?

– Подозрительно, – Вполголоса заметила Мисаки, делано-равнодушно мазнув взглядом по наследнику Асамия. – Подозрительно неправильная реакция.

– Хо-о-о… – Столь же тихо согласилась Миу с другой стороны. – Кенчи, видимо, тебе удалось осуществить давнюю мечту многих японских девушек и растопить ледяное сердце Асамия Рююто!

– Наш жених полон приятных сюрпризов, Миу-сан! – Согласилась Мисаки. – Аната, ты не возражаешь, если одна ящерка сунет свой любопытный носик…?

– Не возражаю, ящерка. Сунь. Только не прищеми. Если что – зови.

– Не извольте беспокоиться, Сирахама-сама. – Уже достаточно внятно и совсем не вполголоса ответила Мисаки (заставив увеличиться до анимешных стандартов глаза студентов, оттиравшихся рядом).

После той ночи Мисаки первое время жалась ко мне. И старалась чаще подставляться под ладонь… безо всякого эротического контекста. Скорее, делала она это по-детски, чтобы «взяли на ручки». Но потом постепенно успокоилась…

Но вытребовала («Пленитель берет на себя расходы по содержанию пленника… тем более, такой замечательной пленницы, как я!») себе новый плеер, закачала на него все содержимое моего почтового ящика и теперь постоянно была в наушниках… Но разговаривала обычным голосом – следовательно, музыку включала тихим фоном.

Ренка, конечно, уже просветила меня о седативном действии прямого телесного контакта… с едва прикрытой угрозой намекнув, что не стоит вводить во искушение прочих представительниц прекрасного пола («И сильного… ну, чисто на всякий случай предупреждаю, если чё!»). Дескать, она и Миу, так и быть, еще готовы терпеть Мисаки, но вот кого-то еще…

«Где три, там и четыре… да, Старик?» – Неуверенно подумал Малыш, но Старик на ЭТО скептически промолчал… все-таки чувство самосохранения у нас общее и сигналы от него получают оба… А Ренка в гневе – это вам не какой-то там прыжок со скалы!

– Есть маленькое дело, котятки мои! – Улыбнулась Мисаки, отпустив меня и возложив руки на головы подскочивших дракошек…

«Малыш… или мне кажется, или в эмоциях этих драко-кошек сейчас такое же „релакс“, что и у наших девушек?»

* * *

Институтский туалет. Капающая вода, скудное освещение… ну и слабый запашок-с (а чего вы хотели от отхожего места, которым пользуются полтысячи особей мужского пола?). И, видимо, мысль о том, что в качестве места конспиративных встреч туалет себя изжил, пришла не только мне – Ниидзима, перед тем как уйти, бросил:

– В следующий раз пригласишь меня на романтическое свидание в какое-нибудь кафе. Слишком хлопотно получается ждать, когда здесь не будет лишних ушей. И – несолидно как-то… Пока!

Итак. «Итоги туалетных разговоров».

Первое. Мой мотоцикл «готов» и в субботу у клуба «Тагашима» он будет ждать нового хозяина на стоянке. «Если тебя на Арене не убьют, само собой!»

Второе. Поддельные права тоже сделали, но посоветовали использовать их только в самом крайнем случае. Более того, лучше попасться вообще без прав, чем с фальшивкой… «Надеюсь, „уметь ездить“ ты себе уже купил».

Третье. Мой следующий бой в субботу с Композитором. Адепт стиля Багуачжан. За все время выступлений на Арене – ни одного трупа… только калеки. «Ты уверен, что тебе это нужно? Ну, дело твое – тогда я подтверждаю твое участие, камикадзе-сан. К твоему выходу на Арену даже сакэ подогрею и одноразовую посуду соображу, чтобы ее разбить не жалко было».

Четвертое. Драконы возбудились уже через три-четыре часа после нашего отлета «на юга». Процедура, видимо, была стандартной: пришло уведомление из МВД (или куда стекается информация о людях, пересекающих границу Японии?), Драконы кинулись удостовериться, что мои родители на месте, потом стали пробивать, куда я полетел. Видимо, дернули и местных информаторов, так как после известия, что «Кролик» отбыл в неизвестном направлении, у них началась тихая паника… А потом Рю Горо сделал звонок в Редзинпаку, после которого все тут же успокоились… «Но общее представление об алгоритме действий я получил. Захочешь исчезнуть – обращайся. Если со своим гаремом – то будет подороже, разумеется… На твоем месте я бы кого-то одну забрал – того, кто более приспособлен к подпольной жизни…»

* * *

Был поздний вечер. Мастер Ма в зеленом тренировочном костюме с обязательной шляпой-котелком тренировался на заднем дворе за вторым додзе Редзинпаку. Он отрабатывал какую-то форму… Тайцзицюань, кажется. И, разумеется, в собственной уникальной и неповторимой интерпретации. Я бы например, ни за что не догадался использовать в качестве боевых вееров журнал «Моэ-школьницы: Очки и панцу» и журнал «Новости оружия».

Кажется, закончил. Я осторожно вышел из-за угла здания, где прятался до этого…

– Вай-вай-вай! – Ма Кэнсэй очень натурально схватился за сердце, выронив «Школьниц…». – Напугал-то как старого китайца! Нельзя так подкрадываться к старому больному китайцу, Кенчи! Нельзя! Он таки и убить с перепугу может! Знаешь, какие они пугливые, эти старые больные китайцы? А, Кенчи?

– Уверен, что вы меня уже давно заметили, Ма-сэнсэй. – Польстил я.

– Раньше-то раньше… но давно ли ты наблюдаешь?

– Минут десять, Ма-сэнсэй.

– Тц… твое кэмпо все лучше и лучше, Кен-чан – я тебя заметил только минут пять назад… Или не совсем кэмпо? Или совсем не кэмпо? – Он хитро на меня посмотрел и стал листать «Новости оружия». – Ну, таки неважно… С чем пожаловал? Кста-а-ати! – Хлопнул он себя по лбу. – Мне тут на днях такая сумма денег привалила… Наверно, нужно тебе «аригато» сказать, чтобы потом локти не кусать, а?

– А на какой процент вы договорились со своим братом, мастер Ма? – Улыбнулся я.

– Десять, Кенчи. Молодец, что сообразил! Ты – такой выгодный ученик! От тебя идет постоянный гешефт! А вот, например, фото Сигурэ в одежде пантеры расходятся, как горячие пирожки! Правда, – Кэнсэй вздохнул. – Приходится отстегивать долю модели… и ведь как-то узнает, что продан очередной экземпляр! – Возмутился он… но быстро успокоился. – А уж какой сюрприз был на Новый Год… Ты – молодец! Таки не зря я тебе мудрецов-политиков по утрам читал – великолепная интрига получилась! Столько целей – одним выстрелом! О! Смотри! – Он сунул мне «Новости оружия». – Кстати, в Японии этот номер появится только завтра-послезавтра… Так что – эксклюзив!