Текст книги "Сирахама"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 48 страниц)

Глава 9

Пока я пытался найти самый непростреливаемый участок полигона, Сигурэ успела расстрелять одну обойму… Но стоило мне, потирая многочисленные синяки и шишки, устроиться поудобнее на дне одного из окопов, мастерица оружия вышла в огневую зону сама и устроила на меня маленькую охоту, гоняя по полигону, словно зайца.

Где-то рядом уже обретался Акисамэ… и – я не был уверен – кажется, Кэнсэй.

Стреляла Сигурэ волшебно… то ли к моему счастью, то ли – нет. Кажется даже, что, как герои одного фильма, могла изменять траекторию пули, поражая цели, находящиеся за укрытиями. Так что я весь был в синяках и шишках. Выдерживая идеальную дистанцию в десять-пятнадцать метров, в меня точными меткими выстрелами посылали резиновые пули. Сигурэ даже соблюдала систему «нога-рука-грудь-рука-нога». При этом рядом постоянно от попаданий НАСТОЯЩИХ боевых пуль взрывались осколками камни, кирпичи, били высокие фонтанчики песка…

Никаких способностей в ходе тренировки во мне не открылось: «третий глаз» не заработал, от пуль я уворачиваться по-прежнему не мог. Ну, разве что откуда-то появились повадки бывалого пехотинца – либо вжаться в землю за каким-нибудь укрытием, либо ползком быстро поменять позицию, к которой пристрелялся снайпер. Скилл «перемещение по-пластунски» был прокачан до максимума – казалось, что еще чуть-чуть и у меня получится рыть носом траншею, зарываясь под землю, как «земснаряд». Но, думаю, такие навыки появятся у любого, кто хотя бы раз попадет под снайперский обстрел… и выживет.

Казалось, что таким экзотическим образом, по-редзинпаковски («микроскопом – гвозди», а «из пушки – по воробьям»), из меня делали «обстрелянного бойца». Или «стрелянного воробья».

Сейчас, за каким-то бетонным столбиком пытаясь уподобиться пустынной ящерице, закапывающейся всем телом в песок, я еще с интересом думал: что же на очереди, интересно? Обкатка танками? Стрельба из реактивных систем залпового огня?

Появившаяся в следующую секунду в поле моего зрения «мастерица оружия» выглядела… бесподобно: щеки пылают, на лице – блаженная улыбка, чуть затуманившийся мечтательный взгляд, блестят губки, нижняя губа чуть прикушена за краешек, в глубоком дыхании вздымается грудь, движения плавно-стремительные, выверенные и точные. Хищные.

– Тут все… боевые, – Она показала мне тот самый «Каракал». – Две… обоймочки…

«Старик! Старик, а теперь я влюбился! Что ты там говорил про ту дракониху, которая нам взглядом „райское блаженство“ обещала? Посмотри на Сигурэ – вот истинно влюбленная женщина! А дракониха твоя так… дитя-дитём!»

Я вскочил и хотел юркнуть в ближайший окоп. Он длинный и по нему можно отбежать подальше от этой мастерицы-демоницы стрелкового оружия.

На меня навели пистолет и выстрелили. Я ожидал, что выстрел опять будет «впритирку», но ошибся. Попадание было в бедро. Сигурэ не шутила – от резкой боли в ноге я рухнул у самого края окопа, по брюкам кимоно вокруг двух маленьких дырочек начали расползаться два кровавых пятна. Патроны, действительно, были боевыми.

«Сквозное. Кость и артерии не задеты… кажется»

– Я… не шучу. – Будто прочла мои мысли Сигурэ…

В следующее мгновение Сигурэ сильно прогнулась назад… чуть ли не в «мостик», выставив свою замечательную грудь. Грохнул выстрел, но стреляла не она.

Стреляла Миу. С белым застывшим лицом. От бедра.

В свете прожекторов, освещавших стрельбище желтоватым светом, Сигурэ задвигалась рванными стоп-кадрами, непредсказуемо меняя положение тела в пространстве. А Миу, стреляя, стала приближаться, оттесняя Сигурэ от меня. Сигурэ тоже стала стрелять, и теперь в пляшущее пятно превратилась Миу.

«Ноль – Ноль» – подвел итог мозг, правильно расшифровав несколько сухих щелчков со стороны Миу. Сигурэ свои выстрелы считала, поэтому от нее «пустых выстрелов» не последовало. Зато, характерный лязг возвестил о смене обоймы и передергивании затвора… И делала это Сигурэ напоказ, застыв в пятнадцати метрах от меня и Миу, которая к этому моменту заслонила меня от «мастерицы оружия».

Миу метнулась вперед – второй обоймы у нее, видимо, не было, и единственным выходом была рукопашная – но… Сигурэ исчезла. Секунда. Другая. Я хотел уже подняться на ноги и подойти к Миу, но она столь же стремительно метнулась ко мне, и меня снова впечатало в землю!

– Лежати!

«Русский?! Да это же… Малыш, у нее же активация!»

Я недооценил мастеров – тренировка предназначалась вовсе не для меня.

– Миу, все хорошо! Это тренировка… Успоко…

– Заткни пельку!

«Ап-па-па? Украинский?!»

Сбоку, со стороны «входа» на полигон, послышался шорох песка. Я с трудом – Миу прижимала меня к земле коленом в районе шеи и для надежности фиксировала рукой затылок – повернул голову. Белая куртка-доги и черные широкие брюки-хакама. Акисамэ Коэтсуджи. С М-16 в руках стволом вниз. Акисамэ вскинул винтовку к плечу и выдал короткую очередь. Рядом взметнулись фонтанчики земли.

Миу рухнула на меня и распласталась, закрывая мою голову и плечи собой…

«О! Какой у меня очаровательный телохранитель нарисовался! Не поверишь, Малыш, с детства мечтал о такой хранительнице! Храни меня, моя Фуриндзи!»

Девушка фиксировала «объект охраны», не давая даже пошевелиться. А Акисамэ не торопясь подходил ближе, выдавая короткие – в три-четыре патрона – очереди впритирку. Новый щелчок – закончился магазин. Акисамэ меняет его, уронив пустой на землю.

– З ним не втекти – гаси його.

«Эй! Эй! Старик! Смотри на ее эмоции! Старик, выключи ее! Как хочешь! Хоть изнасилуй, как Ренку! Старик!!!»

Впервые за год нашего знакомства, Миу хотела меня убить. Не в шутку, а по-настоящему! Ее рука проскользнула у меня под подбородком, и пальцы сомкнулись на горле. Хорошо, что руки у меня находились не вдоль тела, а под грудью! Перехватив пальцы Миу, оттолкнулся другой рукой, переворачиваясь с девушкой на спине, стараясь не обращать внимания на боль, будто от раскаленного штыря, пронзившего бедро. Быстро разворачиваюсь отбиваю несколько ударов, фиксирую ее руки под своими коленями и упираюсь тремя пальцами в открывшееся горло девушки. Через секунду та закатывает глаза и, расслабившись, застывает. Вот так…

В глазах слегка темнеет, хотя – знаю это наверняка – никто меня не бил – ни Сигурэ, ни стоящий спокойно над нами Акисамэ.

Это – другое.

Перед глазами маячит призрачное женское лицо, с любопытством и интересом заглядывающее в самую мою душу. Улыбается проказливо… Очень похожа на Кэйлаш из того видения, но – резче, старше… и гораздо опаснее. Но меня – не пугает. Совсем не пугает. Напротив, я в восторге! За лицом – взметаются темные крылья пространства. Меня будто приподнимает их невероятной мощью – небывалая легкость наполняет тело. Пропадает «раскаленный штырь» в бедре. Захлестывает блаженство и эйфория… Кажется, я готов корчевать голыми руками деревья и перепрыгивать дома!

«Ол-л-ла, Кали!» – Хотят пропеть губы под хруст шейных позвонков жертвы, а пальцы – дожать податливую трахею окончательно.

Темная заливисто хохочет и отрицательно мотает головой – и руки сами отдергиваются от горла потерявшей сознание Миу… несостоявшейся жертвы.

– Неплохо, Кенчи. Потом покажешь мне этот интересный удушающий прием. – Акисамэ спокойно закидывает чуть дымящуюся винтовку за плечо. – Проверь ее пульс и зрачки, как я учил. Ослабь пояс и расстегни ворот. Молодец, что сдержался – шишка от приклада на затылке тебя бы не украсила… Нет, я не шучу – действительно молодец!

– Колышки… веревочки… дать, Кенчи? – Выглядывает у него из-за спины Сигурэ. – Хаято… не расскажу… Пользуйся… моментом… Пф! Хентай!

«Старик? Это была ОНА? Я тоже видел… Красивая… Старик… а мы бы Миу… смогли вот так просто… убить?»

* * *

Акисамэ легко, одной рукой, подхватив за плечо, сдернул с Миу пребывающего в ступоре Кенчи. Заглянул в глаза ученика и невольно передернул плечами от внезапного озноба:

– Штаны снимай, Кенчи.

– М?

Взгляд Кенчи лениво сфокусировался на горле Акисамэ, и тот подавил инстинктивное желание разорвать дистанцию или ударить на опережение.

– Штаны снимай. – Шутку про «мушку» на стволе М-16 Акисамэ решил попридержать… до более подходящего момента и более вменяемой аудитории. – Посмотрю твою рану.

– Рану? – Кенчи вяло удивился… но, кажется, понемногу стал приходить в себя. – Да… сей… сейчас. Акис… Акисамэ, а Миу? Она…

– Она спит, Кенчи. – Акисамэ говорил короткими понятными фразами. – Ты ее усыпил. С ней хорошо. С ней – потом. Снимай штаны, Кенчи.

– Бе-е-едненький! – Сигурэ подняла ГШ-18, из которого стреляла Миу. – Плохие! Плохие!

Кенчи с отсутствующим видом снял брюки, а Акисамэ опустился на колено, внимательно рассматривая рану. Судя по равнодушию Кенчи, парень даже не вспомнил о том, что привык одевать штаны от каратэ-доги на голое тело.

– Фу… Акисамэ… яой! Позову… Кэнсея! В его… фото… коллекцию!

* * *

Утренняя стрелковая тренировка-дурдом заняла, оказывается, всего двадцать минут. Уж не знаю, кто соседи Редзинпаку, но полицию в это холодное ноябрьское утро к воротам «Приюта Героев» так никто и не вызвал. А еще говорят, что японцы – самые законопослушные граждане. А может быть Редзинпаку – не единственные сумасшедшие в окрестностях?

Акисамэ внимательно осмотрел рану на бедре, чем-то полил (перекись?), чем-то смазал и быстро наложил повязку, вытащив откуда-то перевязочный пакет. И удивился, что не болит… даже пальцем, обернув бинтом, потыкал во входное и выходное отверстие.

– Одевайся. Недельку похромаешь. В больницы, разумеется, лучше не обращаться – они, когда кто-то обращается с такими ранами, сразу в полицию сообщают. Это не проблема, но накладно – полицейские в гостях слишком плотно налегают на печеньки, что готовит Миу. Даже Апачай не всегда успевает…

Я хотел сам отнести девушку, так и не пришедшую в сознание, в дом или в клинику, но Акисамэ, удивленно посмотрел в сторону стола с оружием, протянул «Хо-о-о» и жестом «кыш-кыш» «отогнал» меня от Миу. Я обернулся, чтобы посмотреть, что же так удивило сэнсея (а судя по его эмоциям, это был вовсе не старый прием «Ой, а что это у тебя за спиной!»).

У стола с оружием стояла Сигурэ и держала за спусковые скобы по пистолету («ГШ-18 и Каракал» – автоматически отметил я)… Глаза мастерицы оружия были готовы вот-вот наполниться слезами:

– Ты бросишь… нас… – Она чуть приподняла пистолеты. – После всего… что… между нами…?

– Думаю, Кенчи. – Крайне серьезно объяснил Акисамэ, будучи столь же серьезным и в эмоциях. – Что Сигурэ хочет доверить тебе святое – чистку своих пистолетов. Цени, Кенчи! Это великая честь! Такого доверия удостаиваются очень и очень немногие! А уж из учеников Редзинпаку – так и вовсе никто! Ах, да. – Он скинул с плеча М-16 и торжественно двумя руками, как на присяге, вручил мне. – Заодно. Потом отдашь Сигурэ – винтовка из ее арсенала.

После чего подхватил Миу на руки и направился к выходу с полигона, а когда миновал «выход» с полигона – двинулся, если судить по ощущениям, к главному дому. Кэнсэй, стоявший до этого снаружи, кажется, стал смещаться в ту же сторону…

– Ветошь приготовила… – Сигурэ уже была за моей спиной и жарко шептала в самое ухо. Стволы пистолетов (в то, что они разряжены, верилось слабо) уперлись в поясницу. Сама мастерица оружия тяжело дышала. – Давай… ЕГО разберем… вместе! С маслом… или… любишь…пожестче? Ты же… сэмэ?[15]15
  сэмэ… – гугл вам в помощь. Автор


[Закрыть]

* * *

Сквозь бедро, будто проволоку продели – было неудобно ходить, сидеть… и только. Результат визита призрачно-темной Леди? Позевывающий Сакаки даже успел провести со мной утреннюю тренировку – заставил прыгать по столбикам различной высоты, врытым в землю… на руках, вверх ногами, «чтобы не беспокоить рану».

Но к завтраку нога все-таки разболелась, и Акисамэ, когда я об этом заикнулся, воскликнул:

– О! А я все думаю, когда ж ты вспомнишь о своей ноге!

Шприц. Тоненькая струйка. Укол… Бедро, будто ватой набили.

– Через полтора-два часа, конечно, перестанет действовать. Но – вот тебе таблеточки. Принимать через каждые четыре часа. Но я бы на твоем месте потерпел. Боль… она не просто так.

Я посмотрел на маленькую картонную коробочку – какой-то очередной «Неболин-плюс» из аптеки…

* * *

Отношение к тому, что Миу прошла активацию, было неоднозначным.

Девушка станет сильнее, опаснее для своих врагов – это чертовски хорошо… Даже в одном из самых плохих вариантов, если попадет в клан Асамия – взорвет его идеологически изнутри – не выпускать такого бойца с «женской половины» – это будет глупо-глупо-глупо! Техника уклонения от пуль – уровень Старших. Драконов, Змей, Тигров, Ягуаров и прочих крупных кланов. Их на всю Японию – две-три тысячи человек, не больше! А Миу семнадцать лет – и она уже на уровне Старшей! Во всяком случае, по этой технике.

Правда, теперь Миу стала еще привлекательней в этом их дурацком соревновании «выведи лучшую породу бойцов».

И – методы… Я и так знаю, что стал для Миу достаточно дорогим человеком, судьба которого ей небезразлична. Но мне, черт возьми, не нужны для этого подтверждения, покоренные вершины, подвиги, совершенные «во имя» и снятые с неба звезды! Очень надеюсь, что и Миу вся эта мишура не потребуется. И я вполне обойдусь без этих демонстраций-активаций в попытке меня защитить!

«Да, Малыш. Женщину, которая всего этого от тебя не потребует и при этом будет тебя любить – можешь считать идеальной! Впрочем, матери именно так и любят»

Не значит ли это, что в следующий раз мастера подвергнут жизнь Миу опасности, чтобы активировать меня?

И – еще… Мне теперь надо быть очень осторожным, чтобы не влететь в ситуацию, в которой Миу опять переклинит, если она посчитает, что моя жизнь в опасности… Ведь рядом мастеров может и не оказаться.

* * *

Сегодняшний завтрак готовил я один – Миу не проснулась. Ну… как готовил… Мастера оказались не только коварными, но и предусмотрительными: подняли девушку в четыре часа утра, попросили приготовить завтрак заранее… разумеется, ничего ей не объяснив. Ну, она же – исполнительная, старательная и дисциплинированная японка – приготовила, не задав ни единого вопроса! Даже «бенто» в институт нам приготовила!

Так что мне оставалось только достать из холодильника, разогреть и вынести к столу.

От помощи Сигурэ, эмоционально пребывающей в какой-то расслабленно-умиротворенной мечтательной истоме (всего-то после совместной чистки оружия), я попытался тактично уклониться, заняв «мастерицу оружия» тем, что, по моему мнению, при всем желании нельзя испортить – расстановкой столовых приборов.

Когда я с загруженным едой подносом вышел с кухни к столу, то понял свою ошибку.

Тарелки стояли… на ребрах! Как-то хитро зафиксированные палочками для еды… Мастера жались к стенам, стенали и похрюкивали… и, вообще, пытались смеяться не очень громко – в комнате Старейшего, всего за одной тоненькой стеной, сладко спала Миу. Ну и, конечно, смеяться было просто опасно – пол мог задрожать, и композиция развалилась бы раньше времени. А за разбитые тарелки Миу по голове не погладит!

Только Апачай не смеялся. Со своим обычным каменным лицом он сиде… восседал на своем месте за столом… А его тарелка стояла у него на макушке. Тоже на ребре. А две палочки он держал за кончики зубами, и на концах палочек стояла еще одна тарелка! Апачай едва заметно двигал головой и, кажется, челюстью, сохраняя равновесие всей этой конструкции.

Не намекает ли он таким образом на двойную порцию?

Покер-фейс в интернет-сообществе этого мира есть. Тролл-фейс тоже есть. «Стар Трэк» есть. Есть даже «богини» – Харуки Судзумия и Юки Нагато… соответственно, и ворчун из «Меланхолии…» – флегматик Кён – тоже есть! А вот «фейс-пальм» Кёна или «рука-лицо» капитана «Стар Трэка» в здешнем Интернете почему-то не снискали популярности! Так что на вопрос Сигурэ:

– Нравится… тебе… дорогой?

Мне оставалось серьезно покивать:

– Просто великолепно, Сигурэ-сэнсэй! Если б у меня был фотоаппарат, то я обязательно запечатлел бы эту инсталляцию и выложил бы на фотохостинг… а доступ сделал бы платным… сто йен за просмотр, допустим! И не удивился бы, если б потом последовали предложения о проведении подобной инсталляции в «Токио-плаза»… Я даже вижу название этой выставки – «Тарелки и палочки»…

После упоминания о «платном доступе» послышался звучный шлепок по лбу, и Ма Кэнсэй исчез за дверью… Мастер Сакаки, держась за косяк двери, медленно сполз на пол, утирая слезы. Акисамэ, сидящий лицом к стене якобы для медитации, наклонился вперед и уперся лбом в перегородку, мелко тряся плечами…

– Почему укэ… плачет… Кенчи? Мы же… только разочек… с тобой… пистолетики…

Побагровевший Сакаки, зажав рот, вываливается в коридор. И, видимо, успевает пересказать последний перл «мастерицы всяческого оружия» Кэнсэю. Потому что тот, появившись с фотоаппаратом на перевес, пытается поймать объективом не композицию на столе, а лицо Акисамэ, закрывшегося какой-то книжкой.

* * *

За завтраком, на который Миу так и не вышла, стал наконец-то понятен повод той, первой пьянки мастеров. Вот, например, сейчас Сакаки настаивал на пиве, а Кэнсэй – на сливовом вине, мотивируя это в своей неподражаемой одесско-китайской манере тем, что нами, дескать, была разрушена уникальная композиция, могущая принести нам миллионы, и он успел сделать всего (!) десять снимков.

– Мальчиков… пивом… обмываем… Девочек… вином. – Поставила точку в споре Сигурэ, лязгнув какими-то железками, спрятанными под ги (куда там прятать? Ну, вот куда?!).

В итоге мне сунули деньги и дали задание «закупиться» по дороге из института.

– Я несовершеннолетний. – Я отодвинул стопку купюр обратно.

– А ты представь себе, что ты уже взрослый! – Кэнсэй. Пачка вернулась ко мне.

– Могут проверить мой ай-ди. – Пачку – в сторону Акисамэ.

– Не зли меня, ученик! – Сакаки. – Я и так на вино вместо пива согласился!

– Хо-хо-хо! Кен-чан обязательно что-нибудь придумает!

На это возразить было нечего. После слов Старейшего покупка спиртного приравнивалась к тренировке, которую, кровь из носу, надо пройти.

И – потрясенно рассматриваю пачку купюр, каким-то образом оказавшуюся зажатой у меня в кулаке… Гордый «Пф!» Сигурэ и фырканье мастеров.

* * *

Я, переместив посуду со стола в посудомойку, собирал на кухне обеды нам в институт. Себе – обычный. Девушке – двойной.

За спиной отодвинулась дверь…

– Доброе утро, Миу!

– Доброе утро, Кенчи! – Плеснуло в меня легким удивлением.

Ах, да… я же не обернулся даже и не мог знать, кто зашел на кухню. Выглядела Миу… заспанной. А шея была в синяках.

– Ты чего? – Удивилась Миу.

– Шея. – Пояснил я.

– А-а-а, это. – Миу отмахнулась. – Повяжу платок. К тому же в инсте про нас и так уже такие небылицы ходят, что тебя или меня заподозрят, максимум, в каких-то извращениях!

Миу рассмеялась.

Странно, а мне казалось, что девушек именно такое мнение окружающих о них и должно пугать больше всего! Миу вела себя не то, чтобы очень уж странно, но… была немного «не здесь». Что-то обдумывала. После такой активации – неудивительно!

* * *

… Я бью рукой. Рука Рююто делает огибающее круговое движение, изгибается в запястье в «лапу Богомола» и цепляет мое предплечье сверху, одновременно удерживая и увлекая вниз, выводя из равновесия…

… Рююто чуть наклоняется вперед и – рывок! Я не успеваю. Слишком быстро.

… Рююто делает вдох, чуть наклоняется вперед и – рывок! Не успеваю… Все равно быстро.

… Рююто делает вдох, я смещаюсь вбок и выпрямляю руку вверх для удара локтем сверху вниз… – Рююто делает рывок… Да, вот так уже лучше – удар в меня не попадает, но и дистанция для моего удара локтем слишком мала.

… Рююто делает вдох…

Кенчи!

* * *

– Ке-е-енчи! – Миу заглянула мне в лицо. – Я понимаю, ты хочешь поспать, но Акисамэ велел в обед сделать тебе перевязку. Я и так дала тебе подремать целых пятнадцать минут!

В обеденный перерыв мы заняли одну из аудиторий. Идти никуда не хотелось – мы постоянно ловили на себе взгляды студентов, бывших вчера на соревнованиях. Слухи по институту, действительно, загуляли. Основным чувством… опять зависть… кругом зависть! Кто-то завидовал тому, что за мной носится целый клан Драконов с подгузниками и чепчиками наготове, кто-то завидовал тому, что рядом со мной такая красавица, как Миу, кто-то завидовал… Ну, вот почему бы просто не порадоваться за такого замечательного парня, как я?! Или посочувствовать! Без зависти! Без примерки на себя («а вот я бы на его месте с этими дракошками», или «а вот я бы эту красавицу Фуриндзи», или «а вот я бы…»)? Ну, почему? А?!

Тьфу!

А еще со мной и с Миу постоянно раскланивались студенты из клана Драконов: «Доброе утро, Кенчи!», «Привет, Сирахама!»

Дракошки – хором: «Добро утро, Фуриндзи-онээ-сама! Сирахама-семпай, здравствуйте!» (с удовольствием наблюдал огромные глаза окружающих и такие же огромные – Миу)

Тот парень, которому я двинул на соревнованиях головой: «Как жизнь, Сирахама! Губа зажила? А царапины на спине, хе-хе-хе?»

Сами-знаете-кто: «Кенчи-ку-у-ун! Есть одно маленькое незаконченное дельце, если ты правильно меня понимаешь! Надеюсь, в этот раз ты не будешь поддаваться сестрице Аике? Обещаю – все произойдет очень быстро!»

Один Цукуба, отрицательный, якобы, персонаж, не упускал случая ободряюще подмигнуть, испытывая при этом неподдельное веселье.

Ну, и Рююто… дулся, как мышь на крупу, выдерживая свою фирменную аристократическую «заточку» – «вы все грязь, а я д'Артаньян!»

Кстати, думаете, вокруг него стало меньше девушек, после того, как слухи о нашем «веселом треугольнике» расползлись по институту и получили подтверждение (спасибо Драконам, устроившим флеш-моб на чемпионате)? Ничего подобного! Все так же, как мухи, девушки (и из других групп и курсов подтянулись!) крутились вокруг, пытаясь обратить на себя внимание… Хоть бы захомутала его какая-нибудь «тян», в самом-то деле!

– А Акисамэ-сэнсэй дал тебе перевязочные материалы?

– Неа. Сказал, что стандартный набор должен быть в медкабинетах. Так что, идем… Не возражаешь, если я с тобой туда прогуляюсь? А то вон те две хвостатые опять рядом крутятся. Подозреваю, от этих двух медсестричек ты бы не стал отказываться, нэ?

Я представил себе «дракошек» Рен-тян и Маи-тян в белых коротких халатиках… И, кажется, покраснел, потому что Миу вздохнула и покачала головой. Головки двух девушек тут же юркнули за угол.

– Ты их не обижала, пока я спал?

– Представь себе, нет! Как я могу обидеть таких котяток?! Драко-кошечки! Они даже сок нам из автомата притащили… и пытались подкупить меня фотками с выставки «Нэко Нихон Амикава Фэст». – Миу неосознанно погладила ладонью свой портфель. – Я, как настоящий друг, оберегала твой сон! Сначала завернула ТУ САМУЮ девицу, принесшую Вызов на дуэль… вот, кстати, возьми… потом пара не очень вежливых ребят хотели записать тебя в клуб кун-фу… правда, объяснить я им ничего не успела – их шуганул Цукуба… он, кстати, принес твой выигрыш…

Я заглянул в белый конверт с надписью карандашом «Сирахама», который ко мне пододвинула Миу.

– Ого! Фуриндзи-сан, умоляю быть сегодня моей спутницей в «Рамен-Кайо»!

– Ара-ра! – Миу картинно прикрыла пальчиками губы. – Проигрывать в чемпионатах института стало так выгодно?

– Я продержался три с половиной минуты против Рююто! Хотя никто из тех, кто делал ставки, не давал больше минуты.

– Кстати, он тоже подходил. Послонялся вокруг, но, увидев, что ты спишь и просыпаться не собираешься, отвалил… кажется, в столовую.

Удивительно! Но в эмоциях Миу была АБСОЛЮТНО спокойна! «Подходил Рююто» – «Тут муха пролетала, хотела на тебя сесть… я ее прогнала». Кажется, Рююто подходил вовсе не ко мне, а к Миу, но никакого желания общаться у девушки не было, вот и отвалил… в столовую.

– Ты на удивление популярен. А всего-то и нужно было продуть в чемпионате. А теперь… мы идем в медкабинет или как?

* * *

Рююто был слегка раздосадован. Осуществляя программу «Приручение Фуриндзи Миу», он натолкнулся на неожиданное препятствие. Теперь девушка испытывала к нему… обычное спокойное равнодушие.

Это было неожиданно. Он ломился в дверь, а оказалось, что она не заперта. Задачей минимум он для себя поставил – добиться того, чтобы девушка не дергалась в его присутствии и перестала его хотя бы бояться! А теперь – вообще ничего! Ровное, вежливое, как к любому одногруппнику, равнодушие! Все отрицательные чувства к нему (тем более, не имевшие объективных причин), вполне успешно можно было трансформировать в свои противоположности. Но что делать с равнодушием? Неужели это – следствие его участия в чемпионате?

Он дождался, когда две прячущиеся друг за друга невысокие девушки-первокурсницы из клана Драконов отойдут от умильно улыбающейся Миу (сначала одна из них, а потом другая, умудрились даже в ходе беседы без последствий для себя погладить спящего Сирахаму по голове!). Подошел и вежливо поздоровался. И не получил в ответ никакого эмоционального отклика! Девушка рассеянно поздоровалась, увлеченно рассматривая какой-то маленький фото-альбомчик.

«Кошки» – вытянув шею, определил Рююто.

Он попытался завязать беседу, но девушка отвечала невпопад. Кинув взгляд на все так же безмятежно спавшего на парте Сирахаму («Шастал на сторону обновлять царапины на спине?»), Рююто откланялся.

Потом ему повезло. Он возвращался с обеда в аудиторию, которая была отведена для их группы, когда увидел эту неразлучную (и так его раздражающую) парочку, Сирахаму и Фуриндзи. Осторожно пристроился к ним в хвост и вскоре обнаружил, что парочка направляется в медкабинет.

Вспыхнувшая было надежда на то, что парочка идет в медкабинет для того же, зачем туда периодически заглядывают другие нормальные парочки, разбилась о неутешительное наблюдение – Сирахама едва заметно прихрамывал.

Когда это он успел? На соревнованиях? Или тренировка в Редзинпаку?

Сирахама и Фуриндзи зашли в медкабинет. Рююто остановился и стал ждать. Он стал представлять, как сейчас зайдет в кабинет и увидит там… сплошной разврат. Он тогда поднимет скандал, потребует изъятия записей с камер видеонаблюдения и позвонит отцу… А хотя, зачем записи – у него же телефон с камерой!

* * *

Сирахама со спущенными штанами, откинувшись назад на локти, лежал, свесив ноги с койки. Перед ним на полу расположилась Фуриндзи… Увы, надежды Рююто не оправдались – девушка делала молодому человеку… перевязку ноги. Огнестрельное ранение.

– На вчерашние соревнования кто-то пронес огнестрельное оружие, Сирахама-сан? – Спросил Рююто, незаметно убирая в карман мобильник с включенной видеокамерой.

– Асамия-сан, не думала, что в хваленном семейном обучении этикету нет такого важного аспекта, как необходимость стучаться в дверь прежде, чем куда-либо заходить. – Спокойно съязвила Фуриндзи многоколенчатой словесной конструкцией, продолжая обрабатывать рану Сирахамы.

Рююто отметил, как Сирахама чуть озадаченно посмотрел на свою подругу.

– Вы тоже ранены, Асамия-сан? – Вежливо удивился Сирахама. – Руки? Ушибы? Или перелом? Вы бы показались врачу, Асамия-сан!

– В этом нет необходимости, Сирахама-сан. Переломов нет. Незначительные ушибы. Но спасибо за беспокойство. В отличие от вас, мне еще не приходилось участвовать в договорных поединках, в которых противники столь безыскусно поддаются.

– И вы были столь впечатлены, Асамия-сан, – Фыркнула Фуриндзи. – Что тоже решили поддаться в полуфинале?

– Мой противник в полуфинале, Фуриндзи-сан, действительно, был силен – ему было не стыдно и проиграть. А вот последний поединок с вашим, Сирахама-сан, участием… Знаете, я восхищен вашим актерским талантом – вы столь убедительно сыграли слабого бойца!

И вот тут Сирахама его удивил… и испугал:

– Вы делаете ошибку, принижая мастерство моего соперника, Асамия-сан. Повторяя ваши слова, «такому противнику не стыдно и проиграть». Хотя, даже мой противник оказался несовершенен, и даже он совершил одну маленькую ошибку…

– Хо-о-о… и какую же ошибку, Сирахама-сан? – С огромным любопытством спросил Рююто.

Он был вынужден признаться самому себе, что такая оценка из уст Сирахамы ему была приятна.

– Он меня не убил, Асамия-сан. – С какой-то странной интонацией, от которой по коже пробежали мурашки, пояснил Сирахама.

А в остальном – разговор был обычным – обмен учтивыми репликами с желанием побольнее ущипнуть собеседника, не выходя при этом за рамки формально-вежливого разговора. Но оценивая потом результаты этой пикировки, Асамия был вынужден признать – этот день снова оказался неудачным… Видимо, «черная полоса», начавшись на вчерашнем чемпионате, пока еще не закончилась.