Текст книги "Сирахама"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 48 страниц)

Махавир кивнул:

– Садаршана, – С удовольствием Махавир еще раз назвал это имя. – Очень удивился, когда я указал ему на то, что вместо десяти он купил одиннадцать. Так что переплатил я не так уж и много.

– Хочешь взять его себе? – Поинтересовалась Кэйлаш.

– Он – не воин. – Покачал головой мужчина. – Я подумал, что тебе он будет более интересен…

Улыбка женщины стала хищной и… Мальчик, наконец, вздрогнул – ему показалось, что вокруг сгустилась Тьма. Он уже видел потустороннее, но даже оно не так пугало, как то, что показалось сейчас. И ведь показалось только краешком, кусочком!

Невероятно, но женщина, кажется, поняла причину внезапной бледности подростка – она присела перед ним на корточки – и наваждение тут же рассеялось!

– Сама Кали привела тебя к нам, бачча… – Тихонько произнесла она. Мальчик не дрогнул, хоть и понял, наконец, к КОМУ попал. – Ты понимаешь, но молчишь. Ты боишься, но не показываешь. Что же нам сделать, чтобы ты не боялся…?

Она снова гибко поднялась и обвела взглядом встрепенувшихся девушек. Девушки заулыбались, защебетали, оправили сари, кто-то лег, изысканно изогнувшись, кто-то сел, потягиваясь и кидая лукавые взгляды на подростка. А одна так и просто встала, вскинула руки, сложила пальцы в замысловатую фигуру и сделала плавно-тягучее завораживающее змеиное движение всем телом. Махавир крякнул и подкрутил усы.

– Самую младшую! – Эти слова стали для всех неожиданностью. Мальчик сглотнул комок в горле, зажмурился и повторил. – Самую младшую, госпожа!

Женщина расхохоталась. Ей вторили девушки. Даже Махавир подозрительно затряс бородой.

– Ануджа!

Одна из девушек в черно-зеленом сари вскочила и оказалась подле Кэйлаш.

– Ануджа![10]10
  Ануджа – рожденная после, младшая, прим. Автора


[Закрыть] Ты слышала это? Он хочет младшую! Так тому и быть!

– Как ты назовешь его, Ануджа? – Поинтересовалась Кэйлаш.

– Меня зовут… – Начал осмелевший парень, но умолк – Ануджа, не совершив ни единого движения, вдруг оказалась прямо перед ним и легонько шлепнула плашмя по губам черным лезвием кинжала.

– Это уже не важно, чхота. Забудь то имя. Я буду звать тебя Калидас, а остальные – Кишор…[11]11
  чхота (хинди) – младший, малой, братик. Калидас – служащий Кали, Кишор – жеребенок


[Закрыть]

– Да, бари[12]12
  бари (хинди) – старшая, сеструха…


[Закрыть] Ануджа. – Прошептал парень, не в силах отвести взгляд от невероятных зеленых глаз с вертикальным зрачком.

– «Бари Ануджа», – Со вкусом повторила Кэйлаш сквозь смех. – Искупай его, «старшая младшая»! Накорми его. Наряди его… а потом – посвяти Матери Нашей и покажи, что нас нужно совсем не бояться… – А потом голос вдруг стал холодным и… каким-то безжизненным, из него исчезло и веселье и другие «человеческие» нотки… появились другие. – И он будет без остатка твоим!

* * *

«Дальше! Что было дальше?!»

– Ануджа! – Выдохнули губы. – Ануджа!

Пробуждение было… не скажу, что неприятным. Пробуждение – когда ты прижимаешь к кушетке сладострастно изгибающуюся, задыхающуюся от удовольствия и тихо постанывающую девушку – только идиот может назвать неприятным. И, вообще, сказать такое – кощунство и богохульство!

«Бля-я-я! Все-таки проснулся! Мли-и-ин! Ну, чего тебе не спалось, хрен старый?!»

«Опять кого-то раскладываем, Малец? А тут – такой я – всю малину тебе обломал, хе-хе…»

Хм… ну, проснулся, да… А кого это мы тут разложили и… обрабатываем? Не Сигурэ конечно, но формы… Оторвемся, кстати, от этих форм хоть на миг… Ого! Ого! Формы ничуть не хуже, чем у мастерицы всяческого оружия!

Пальцы правой руки (левую-то я как раз с груди и убрал) на чистом автомате сжались, девушку выгнуло дугой и она издала горлом какой-то невообразимый рык. И со стоном обмякла, тяжело дыша.

Так… Тут что-то не так! Мы дрались. Потом мы дрались все вместе. Потом мы дрались еще чуть-чуть… Кажется, меня еще тащили… кто-то куда-то…

«Что было-то?»

«Да пошел ты!»

Вот и поговорили. Кстати, где мы? А-а-а… знакомые стены. Клиника Акисамэ и Кэнсэя. А это – кабинет акупунктуры… Я тут частый гость, так что узнал кабинет легко. Вон – на стене плакат с расположением акупунктурных точек на теле человека… Чистый маркетинг и элемент декора. Для пускания пыли в глаза пациентам – Кэнсэй этим плакатом не пользуется, признавшись мне, что, во-первых, если врач не помнит расположения точек на теле, то такого «врача» к иголкам и близко подпускать нельзя. Во-вторых, у каждого мастера есть свой, сравнительно небольшой, набор «любимых» точек, с которым он в основном и работает. Ну, и, в-третьих, «таки надо быть идиотом, Кенчи, чтобы верить тому, что печатают в этих ваших современных справочниках!»

«Боже, что я наделал?!»

Я спохватился и внимательно осмотрел себя… Какое облегчение – штаны были на месте… вздыбившиеся, где положено, но – на месте! Веревка развязана, и держались они только на резинке, но – на месте! На месте! О, Кали! Спасибо тебе, что уберегла, предостерегла и вообще, Кали… Хм… «Кали»? Ками! Конечно же, Ками!

Но вот что это за девушка?

Иссиня черные волосы, убранные в два хвостика, миндалевидные зеленые глаза, бессмысленно сейчас уставившиеся в потолок, тоненькая ниточка слюны из уголка пухлых губ. Белое обтягивающее ципао… сейчас расстегнутое от верха до низа, порванные ниточки бикини – вот это я зверствовал – и вздымающаяся в хриплом дыхании великолепная крупная грудь.

«А ведь мог бы и до конца дойти, старик! Девушка была совсем не против!»

Одна из практиканток Акисамэ? Так они в белых халатиках ходят, а не в традиционном китайском платье… очень, кстати, дорогом на вид платье… и на ощупь.

«Что должен сделать настоящий мужчина, когда видит голую женщину?»

«…»

«Я не сомневался, Малец, в твоем пошлом ответе – все-таки интернет – это зло! На самом деле, настоящий мужчина в такой ситуации должен ее ОДЕТЬ! И тогда, чисто теоретически, получает право раздевать ее в любой подходящий момент…»

Наконец, вспомнил, кто это. Лицо… и манера одеваться – постоянно мелькала на плакатах и в телешоу… А теперь еще и «канон» вылез, показав язык, «наложив» на анимешный образ реальную девушку из крови и плоти… очень живой и теплой загорелой плоти.

«А ну убрал оттуда ручки шаловливые, малолетний паршивец!»

– При… привет! – Прошептали пухлые губки. Я осторожно вытер ей краешек рта влажной салфеткой, выдернутой из коробки на маленьком столике с принадлежностями для акупунктуры.

– Здравствуйте, Ренка-сан… – Стыдно… Стыдно-то как!

– Од… один сеанс массажа… сэнсэй… будьте любезны… у меня руки не двигаются…

* * *

– Ик! Хорошо пошла! – Крякнул мастер Ма.

– Еще бы она плохо пошла, – Согласился Акисамэ, вдавливая сустав Кэнсэя на место. – Это уже пятая микротравма… Сакаки, а теперь держи крепче, глубокоуважаемого главу Ордена Феникса.

– …

– Но таки какая подлючая техника у нашего маленького паршивца! – Восхитился Ма, безмятежно рассматривая потолок, пока Акисамэ выгибал его ногу в разные стороны. – Выдергивать суставы, которые к тебе тянет противник, вместо того, чтобы продираться сквозь защиту к туловищу.

– Нормальная техника. – Буркнул Сакаки, рассматривая в зеркало на боковой стене небольшой порез на подбородке. – Начальный базовый курс каратэ с пятью основными блоками на этом и стоит. На нем вообще можно и остановиться – если довести до совершенства, то мало никому не покажется – сломанными руками и ногами как-то несподручно удары наносить…

– Ну, я вам скажу, что ви таки ошибаетесь, Сакаки-доно! Основные блоки каратэ – ломающие, отводящие, разбивающие… но ни как не ВЫДЕРГИВАЮЩИЕ!

– А-а-а… Ну, я и не мог заметить таких нюансов, Кэнсэй. – Пожал плечами Сакаки и, испросив взглядом разрешения у Акисамэ, выпустил, наконец, мастера кэмпо из стального захвата. – Мои или Акисамэ руки для Кенчи, все-таки, великоваты… в отличие от твоих… веточек.

– Почему он и стал преследовать именно Кэнсэя… Животный инстинкт – добивать самых слабых представителей стада… Не обижайся, Кэнсей – я имел ввиду внешнюю, видимую физическую силу.

– Ну таки не надо клеветать на честно человека – люди подумают, что Кэнсэй обидчивый и мелочный старикашка! – Отмахнулся Ма. – О! Миу! Принесла?

Миу стояла в дверях с тазиком в руках. Она внимательно осмотрела голого, в одних семейных трусах, Кэнсэя и спросила:

– Что это была за техника, Акисамэ-сан?

– Лично я использовал дзю-дзюцу! – Гордо ответил Акисамэ, расправив пальцем усы.

– Вадо-рю! – Поднял руку Сакаки и пробурчал под нос, потрогав пальцем порез на подбородке. – А то прибил бы гаденыша нахрен…

– Сначала «пьяница», а потом – «липкие руки» Винь-Чунь… И таки совершенно напрасно, спешу вам сказать!

Акисамэ аккуратно извлекал из тазика, который по-прежнему держала девушка, пропитанные чем-то бинты и обматывал пострадавшие суставы Кэнсэя.

– Поня-я-ятно… – Вздохнула Миу. – Как вы относитесь к фасоли на ужин, Акисамэ-сан?

Акисамэ едва заметно вздрогнул и нарочито аккуратно стал наматывать бинт вокруг локтя Кэнсэя.

– Миу, ну зачем же вот так сразу…? Я очень уважительно отношусь к фасоли вообще, и к фасоли в еде в частности, но при условии, что я отдельно, а фасоль отдельно. И мы с ней никогда не встретимся…

– Тогда…

– А где Кисарочка? – Бодро забеспокоился Акисамэ. – Кисарочка! Где ты?

Что-то грохнуло далеко в коридоре, послышались торопливые шаги… Едва не сшибив Миу, в дверях показалась девушка в белом халатике. Ничего особо выдающегося в ее фигуре, увы, не было (лишнего, впрочем, тоже) – стройная, спортивная, чуть-чуть угловатая – но вот это хищно-кошачье личико, бывшее в данный момент почему-то очень-очень красным… Это личико вызывало бурю восторгов у Миу и включало у девушки «нэко-стайл». О чем, Акисамэ, видимо, был прекрасно осведомлен.

– Привет, Кисара-ня! – Заулыбалась Миу. – Ты чего такая красная-ня? В супружескую спальню нечаянно попала-ня?

– Привет, Миу! – Пролепетала девушка и заторможено кивнула.

– Подглядывала опять, Кисара-чан? – Усмехнулся Кэнсэй. – И нет бы – тут посмотреть на настоящих мужчин, так за каким-то мальчишкой бегаешь подглядывать!

Кисара фыркнула, чуть-чуть оттаивая:

– Было б на что тут смотреть!

– О! – Удивился Акисамэ. – А ТАМ, значит, есть, на что смотреть?

Кисара, успевшая принять более-менее прежний цвет, снова залилась краской и отвела взгляд.

– А… а что… кто там? – Осторожно спросила Миу.

– А ты разве не помнишь, куда Кенчи, выбивая двери, тащила? – Удивился Акисамэ. – Там он и лежит на массажной кушеточке. Кисарочка, ты с него верх сняла? Пояс ослабила?

– Да, сэнсэй.

– На живот перевернула?

– Э-э-э… нет, сэнсэй!

– Ну, Кисара-чан! Это может быть опасным для пациентов в бессознательном состоянии! Для студентки медучилища – непростительно! Западание языка, рвотные массы, асфиксия…

– Нет там никакой асфиксии… – Буркнула Кисара. – Жив – здоров… а вот западание языка… да-а-а… там ТАКОЕ западание языка.

Миу насторожилась и перевела вопросительный взгляд на Акисамэ. Тот – на Кэнсэя… Мастер Ма вздохнул:

– Дочку туда отправил. Пусть кости вправит – должна же быть польза… и вообще… – Он неопределенно покрутил перебинтованными пальцами. – Нечего ей тут на меня, инвалида, глазеть, и папкины синяки считать… Непедагогично!

– Ренка приехала? – Обрадовалась Миу. – А чего молчите! Кисара-ня, держи-ня!

Кисара безропотно приняла у Миу тазик с бинтами и посмотрела вслед убежавшей девушке… с сочувствием.

* * *

«М-да, Старик! Сколько всего произошло! Мог ли я раньше подумать, что сначала чуть не изнасилую национального поп-идола, а потом буду делать этому идолу массажик с ее полного разрешения и попустительства!»

«Угу… сбылась мечта идиота… А ведь раньше даже не сопоставляли „девушку с календаря“ и дочку Ма Кэнсэя!»

Ма Ренка болтала без умолку… Я, конечно, знаю, что после оргазма женщин пробивает подвергнуть насилию мужской мозг (не иначе, как в отместку… в качестве симметричного ответа), но такого фонтана я не ожидал… И мало того, что фонтан, так еще и содержащий кучу полезной информации! Ну, то есть совсем уж бессмысленным этот поток слов не был!

– А ты такой, как схватишься! (О-о-о! Вот тут! Да-да-да!) Я – в ответ – бац! А ты, будто и не почувствовал, облепил руку – скрутил, спеленал… (м-м-м… а еще так сделай… м-м-м… а еще… м-м-м… а еще… ай! Ты специально? Ты специально! Вредный!) На кушетку бросил… Ну, все, думаю – прощай невинность! Бай-бай! Закройте, детки, глазки – сейчас укусит кома… кха!..рик! А звать-то папку и остальных стыдно – как это так, какому-то шке… кхе-кхе-кхе!.. ту отпор дать не смогла! Это я-то, Змея Ордена Феникса… кха! Эй, ты опять специально сейчас так сделал!!! А сделай так еще раз! Кхе-кхе-кхе! Класс!

Суть была ясна. Пришла по заданию китайской компартии отца осмотреть пациента, оказать первую медицинскую помощь, спасти, если потребуется… А на что нарвалась? А нарвалась на очередную мою активацию, едва не завершившуюся изнасилованием… Не иначе Сигурэ чем-то эдаким дротик смазала, кроме собственно снотворного!

Только вот не слышал я о том, что в предки Драконов затесались индийские тхаги. Впрочем, неудивительно. О ТАКИХ предках я бы тоже не распространялся и оберегал бы эту тайну за семью печатями! И кто бы мог подумать, что среди «душителей» были женщины! Я-то думал, там одни мужики зверствовали!

Где-то с середины процедуры я начал подозревать, что меня ловко развели на массаж, симулировав упадок сил и невозможность самостоятельно подняться после ЭТОГО ДЕЛА. Потому что неудержимая словесная Ниагара доказывала – упадок сил был талантливой симуляцией. Но останавливаться было поздно… и не хотелось, если честно.

– Ну, все, думаю, прости, папка, простите, мамки! (Вот тут, чуть-чуть понежнее… мур-р-р-р-р…) Ну, думаю – не уберегла девичью честь Ма Ренка! Простите, дорогие поклонники, не смогла остаться чистой и невинной, как полагается настоящему образцу для подражания миллионов! (А вот тут можно не стесняться – чего уж теперь нам с тобой стесняться-то, да? О-о-о-о…) Какой же из меня теперь идеал и недосягаемый предмет любви фанатов, верно? А как ты это сделал? У меня там какой-то переключатель, да? Потому что – щелк! – и я чуть на стенку не полезла, и даже сопротивляться не могла! А как ты ловко платье снял! У тебя какой дан по сниманию чужих платьев? А вот по сниманию трусиков, уж прости, у тебя совсем ученическая степень! Первоклашка! Ага! Тренироваться и тренироваться! А кто такая Ануджа? Ты ее звал! Твоя девушка? Красивая? А уж счастливая-то, наверно, если ты меня с первого раза до такого довел, то что же с ней вытворяешь, извращенец!

«Хотел бы я знать, как там дальше у Ануджи и Кишор-Калидас сложилось… хотя, сам факт воспоминаний говорит о том, что потомство парень все-таки оставил… а закон жанра просто вопиет о том, что матерью его детей стала именно Ануджа!»

– Прости, что расцарапала спину… ты ж как-нибудь отбрешешься, если подозрения возникнут?

Насчет подозрений, это да – вон за стеной целый клубок подозрений стоит, внимательно слушает. И спина у меня теперь – в полосочку! Майку, или рубашку, или куртку кимоно носить будет не очень комфортно… и это – меньшая из проблем.

– А она ревнивая? Ой, а вот ТАМ, наверно, не надо, потому что если ТАМ, то я за себя не отвечаю, а если я за себя не отвечаю, то кто-то обязательно попадает в госпиталь, и мне потом влетит от Хакуби. Но ты в госпиталь не попадешь – точно, а попаду я и – сразу в родильное отделение. А мне пока нельзя, я работаю и расту по службе. Делаю карьеру! А Хакуби – это мой дядя, Ма Рьё. Он у нас большой начальник над всеми девочками и мальчиками на нашем радио. Рабовладелец! Сатрап! А я еще девочка? Ты мне там ничего…? Но было классно! Как-нибудь повторим? Или Ануджа тебя не отпустит? Давай, я с ней поговорю, и мы с ней подружимся! Я кого хошь уболтаю!

«Вот это точно! Можешь с Миу начать!»

За стеной уже минуты три стояла Миу и слушала-слушала-слушала этот поток… Понятия не имею, какие выводы она сделала, но эмоции у девушки были сложные. Очень сложные. Наконец, Миу решилась – раздался робкий стук в дверь.

– Да-да! – Крикнула Ренка, опередив меня. – Войдите!

Дверь отползла в сторону и в проем сунулась Миу. И внимательно осмотрела комнату… На кушеточке крепкой попкой кверху лежит Ма Ренка, над ней стою голый по пояс я (царапины… длинные продольные царапины не забыть!) и делаю массаж. Что она ожидала увидеть – не знаю, но увиденное ее удивило… и совсем не тем, что я подумал:

– Кенчи, ты умеешь делать массаж?!

А у меня в этот момент руки как-то сами собой «прощелкивали» позвоночник… Зрелище еще то, если честно.

– Ну… кажется, да.

– Миучка! – Лежащая лицом к двери, Ренка распахнула руки.

– Реночка! – Кинулась к ней обниматься Миу.

«Вот так, Старик, они еще и знакомы… полная туфта этот твой „канон“… А если еще медсестричку Кисару вспомнить, у которой, кажется, что-то такое с Акисамэ…»

Я осторожно провел вверх-вниз-вверх по спине Ренки, «успокаивая кожу» и выводя из массажа, и отступил подальше от стола, потому что Ренка начала РАССКАЗЫВАТЬ в своей манере…

«Привыкай, Малыш. Гарем – это именно вот такой нескончаемый тра-та-та. Тем более, она тебе понравилась. Мне, впрочем, тоже. Хотя, с нашими гормонами нам будет нравиться любая доска, завернутая в юбку»

В эмоциях Миу по мере рассказа Ренки…

«Старик, она нас закопает…» – Думал я, сунув кисти рук под струю холодной воды в рукомойнике.

Где, спрашивается, покорная радость за хорошего парня, которого можно пристроить к хорошей девушке, когда тебя заберут к Асамия?

«Элементарно – девушка получила надежду, увидев результат активации. Включились собственнические инстинкты… А если она узнает, что произошедшее сейчас – тоже результат активации… А если она еще и узнает от Ренки подробности… оп-па… а вот и подробности… да еще и без купюр… стыдно-то как!»

Кстати, об активации… Если все Драконы проходят такую активацию, как я сейчас, то неудивительно, что «дракошек» считают «мастерицами этого дела»… Только вот почему же только дракошек? Почему мужчины-драконы в этом не замечены?

«Ну, мы же с тобой все-таки уникальные! Должны же у нас быть какие-то характерные мери-сьюшные особенности, да?»

Глава 7

Ужин прошел в теплой семейной обстановке. Не помню, как там было в этом чертовом «каноне», когда Миу познакомилась с Ренкой (кажется, Кенчи тогда остался голодным), но сейчас под добродушно-умильными взглядами мастеров девушки стиснули меня с двух сторон и кормили в две руки… Правда, не представляю, каких усилий мастерам стоило не расхохотаться, когда «Кенчи, скажи А-а-а-а» раздалось с двух от меня сторон ОДНОВРЕМЕННО.

Вначале показалось, что я выкрутился: осторожно взял руки девушек с зажатыми в них палочками, раскрыл пасть в «А-а-а-а», и ОДНОВРЕМЕННО сунул туда два кусочка… правда, кусочки оказались большими и в следующую секунду мне протянули ОДНОВРЕМЕННО две кружки с чаем… Да уж, романтическая идиллия.

Так что порции у меня были двойными. Но не тройными, так как моя порция неведомым образом таяла… Пока я не определил причину блаженства Апачая: Сигурэ со словами «скажи… а» («а» – коротко, отрывисто) подносит ко рту Апачая украденный из моей тарелки кусочек. «А!» – коротко, как приказано Сигурэ, говорит Апачай… но Сигурэ все-таки успевает сунуть кусочек ему в рот.

Старейшина утирает слезы из уголков глаз.

В эмоциях у Миу была… растерянность и досада, хотя и радость, направленная на Ренку… а вот ревность была какая-то… слабенькая и размытая. Странно. Как давно они знакомы, интересно? Насколько близко знакомы?

А вот в эмоции Ренки я постарался не всматриваться – мастера Редзинпаку, конечно, самые понимающие люди на свете, но даже они могут не понять, если у меня начнется реакция на то, что творится в эмоциях девушки…

«Странно, Малец, она – совсем не нимфоманка… Неужели первый опыт оказался настолько удачным?»

«…»

«Ни-ни-ни! Никаких мэйд-кафэ! „Добро пожаловать, хозяйка-сама!“ мои губы не выговорят!»

* * *

Когда Миу зашла в свою комнату следом за Ренкой, то чуть не вздрогнула – Ренка резко развернулась к ней и на ее лице не было ни следа легкомыслия и игривости, что она демонстрировала за ужином:

– Что тут у вас творится? – Напористо спросила она. – Кто ОН?

– Обычный тренировочный процесс. – Ответила Миу на первый вопрос, а потом – на второй. – Ученик Редзинпаку.

– Учени-и-ик… – Протянула Ренка. – Значит, ученик играючи блокирует удар «самого быстрого кулака Юга», с легкостью заваливает этого «быстрого кулака» на кушетку и каким-то приемом обездвиживает так, что «кулак» не может сопротивляться, а только бессмысленно пускает пузыри от удовольствия?!

На последних словах она чуть покраснела, глаза затуманились и она задышала чаще. Но это ни в какое сравнение не шло с тем, как покраснела Миу.

– А он тебя…?

– Нет, сестренка! – Фыркнула Ренка, падая на застеленную кровать Миу. – До этого, хвала богам, не дошло! Он вовремя очнулся… Ну-ка, ну-ка… дай, угадаю… лежал избитый в хлам в палате – видимо, это его папик с друганами отметелил, да? Проводили активацию? Ну, да… то, что он со мной сотворил, – Ренку пробила сладкая дрожь. – Явно результат активации. Конечно-конечно! Такая вот обычная обыденная активация… «Доченька, там в десятом кабинете тело лежит! Осмотри, убедись, что оно еще дышит… Если что, зови!» Ну, папик! Ну, я ему! Он же меня подставил! При таком уровне раскрытия «старшей крови» этот Кенчи меня убить мог… если б активация пошла, как у всех нормальных добропорядочных граждан!

– За ним Сигурэ должна была следить. – Буркнула Миу, опускаясь на крутящееся кресло перед письменным столом.

– Опаньки! Вот так, да? Ну, бедненький Кенчи, она ж его теперь затроллит! Правда, она и меня троллить начнет. Но, на ее месте, – Ренка заговорила чуть громче, обращаясь к потолку. – Если б видела все это со стороны (ну, мы же тут все свои, да?), попыталась бы сама пробраться в постель к этому шкету, и распрощаться с самой бесполезной и бессмысленной вещью в своем организме!

Помолчали, прислушиваясь. Миу первой прервала молчание:

– Работа радио-ведущей не идет тебе на пользу, Рен! Ты такие непристойности иногда говоришь… как тебя в обществе терпят?

Ренка фыркнула:

– Общество… Поверь, подруга, общество, в котором я верчусь, НИЧЕМ не отличается от того, что они сами называют «быдлом» и «плебсом». Ну, да, чуть более увеличенный словарный запас, начитанность, эрудиция. А в остальном – логика поступков точно такая же! – Ренка помолчала. – Ну? Рассказывай, сеструха! Рассказывай! А то ведь я его у тебя уведу – после случившегося он просто обязан на мне жениться! А ты его, если я правильно поняла, своим считаешь… а?

Миу грустно улыбнулась и приступила к обстоятельному рассказу…

– Дела-а-а, – Протянула Ренка. – Говоришь, когда касается – спокойствие бьет по голове, будто молотком?

– Ну, не так резко и грубо, но… да.

– Вот это ты в него втрескалась, сеструха! Так… Давай, я расскажу, что поняла, а ты меня поправишь. Итак… В нашем веселом додзё уже год – год! – обучается шкет, которого готовят к вступлению в клан Драконов. При этом сами Драконы ползали перед дедушкой на брюхе и всячески уговаривали взять Сирахаму на обучение, когда он придет. А Старейший сказал свое «Хо-хо-хо», и сказал, что согласен, но мальчик должен прийти САМ. Ты по собственной инициативе и из любопытства ПРОСТО ТАК знакомишься с ним… трали-вали, то да се, и глупенький мальчик типа САМ, – Ренка показала «крабика». – Приходит в додзе? Так?

– Так. – Кивнула Миу и попросила. – Подожди со своими интеллектуальными упражнениями, Рен-тян! Я за чаем сбегаю – а то в горле пересохло!

– Беги-беги! – С отсутствующим видом разрешила Ренка и, задумчиво проводив взглядом Миу, прошептала. – Вот до этого момента в рассказе ты, подруга, действовала безупречно, как и положено внучке Фуриндзи…

Где-то на улице, судя по крикам, опять избивали беднягу-Кенчи… Ее Кенчи.

* * *

– … А после этого ты ему такая говоришь, что «а меня вот тоже, хнык-хнык, за кого-то там выдадут». Так?

– Так.

– Ага… – Ренка закрыла глаза и коснулась пальцами лба… – Спокойно, Ренка, спокойно… Она – просто молодая еще, неопытная, глупенькая… – Ренка вдохнула-выдохнула. – А потом ты идешь к дедушке, пересказываешь свой разговор с Кенчи и просишь отдать тебя за Кенчи. Так?

Пунцовая Миу кивнула:

– Так.

– Совсем замечательно… Совсем… – Ренка помотала головой, не открывая глаз. – Миу… Солнышко мое редзинпаковское… скажи-ка сеструхе, блондинка ты наша… тебя что, действительно, за кого-то хотели отдавать?

– Н-нет… – Пролепетала Миу. – Но ведь так принято во всех семьях, в которых ученик с хорошей родословной пробуждает «старшую кровь»!

– Та-а-ак… – Ренка открыла глаза и выдохнула сквозь сжатые зубы. – Раз… два… три… Держи себя в руках, Ренка! Четыре… пять… Ладно, сейчас мы спросим по-другому… Миу, киска-переросток, тебе кто-нибудь когда-нибудь из мастеров говорил, что тебя отдадут замуж, как это принято «во всех школах»?

– Н-нет… – Миу, начиная понимать, бледнела. – Никто…

– Реночка, ты же у меня умничка, – Упрашивала себя Ренка. – Ты же не будешь обижать сестрицу и говорить, что дурдом «Редзинпаку» не имеет никакого сходства со «всеми семьями»… Ты ведь не скажешь лапочке-Миу, какая… какая она ДУРА!!! Набитая блондинистая ДУРА!!! Просто фееричная ДУРА!!! Просто не-знаю-какая ДУРА!!! И это моя подруга?! Моя молочная сестра?! С которой я – я! – по собственной воле делилась игрушками в детстве!!!

В конце Ренка уже стояла ногами на кровати и, не стесняясь, орала. На Миу было жалко смотреть…

– Я пойду к деду… – Лепетала она. – Я…

– А ну сидеть! – Рявкнула Ренка. – Никуда ты не пойдешь! Предложение Асамия УЖЕ сделано. По всем правилам. Хочешь, чтобы дедушка потерял лицо?! Над Кенчи УЖЕ издеваются! Он сам – сам! – над собой издевается. Лишь бы одну блондинку не отдали Асамия!!! Это ж надо на пустом месте умудриться испортить себе жизнь!!!

Из глаз Миу текли слезы….

– Ну, вот. Развела мокроту. – Успокоилась внезапно Ренка. – Все по-прежнему: стоит одной из нас расплакаться – другая тут же успокаивается… Наверно, потому в одну коляску и клали… или денег на вторую не было?

– Что же теперь де-е-елать. – Ревела Миу.

– Ну, во-первых, выплакаться. – Глубокомысленно покивала Ренка, не делая попыток успокоить подругу. – Во-вторых… – Она вздохнула и прислушалась к выкрикам на улице. – Во-вторых, не мешать… тренировочному процессу. В-третьих, при всем моем уважении к вашему старшему возрасту, онээ-сан – как-никак, целых три недели! – лично мы сделать ничего не сможем. Ну, разве что подбодрить и поддержать… И, конечно же, поддержка будет заключаться не в разведении мокроты на лице!

Миу, всхлипнув, закивала головой и бросилась вытирать лицо салфетками. Ренка, посмотрев на коробку с салфетками, с трудом подавила сладкую дрожь – коробка в кабинете акупунктуры была такой же.

«Вот же засранец! Подсадил! Импринтинг, что ли?»

– В общем так, подруга! – Хлопнула в ладоши Ренка. – Я выйду за него замуж!

– Э? – Растерялась Миу.

– Не сцать, подруга! – Выставила ладошку Ренка. – Только после того, как с тобой все определится. До этого обещаю никаких поползновений не делать! Ну, как «никаких»? Без фанатизма. И вообще… ты забыла, что мы писали в дневнике в третьем классе?

– «Ренка и Миу будут самыми красивыми невестами на одной свадьбе» – Со слабой улыбкой вспомнила Миу.

– То-то ж! К тому же, ты – единственная, с кем я согласна делить мужа!

* * *

Что-то щекотало нос…

– Кенчи-и-и!

– М…

– Кенчи-и-и!

Я подхватился с кровати и стал озираться. Кто-то в темноте цокнул неодобрительно. Эмоции ощутить не удавалось.

– Сиугре-сэнсэй? – Догадался я.

– Спишь?

– Нет.

– Странно…

На улице в этот момент раздался взрыв смеха и тенорок Акисамэ (получается, ящиков с пивом у них было ДВА). Послышался гитарный перебор и женский голос… Кисара? Ренка? Миу? Ну, Миу – вряд ли – завтра ж ей на учебу. И не Ренка – у нее, работа, кажется.

– Кенчи…

– Сигурэ-сэнсэй?

– Насильник… и потаскун… не прикасайся ко мне… А то… лишусь… самого бессмысленно… и залечу…

Кажется, после этого я остался в комнате один. Но, когда это Сигурэ – уверенным быть нельзя!

* * *

Вагон монорельса. Взгляды, буравящие спину.

Но мне на это плевать, потому что…

… сегодня утром на мне додремывают ДВЕ девушки одновременно – Ренка и Миу. Одна на правом плече, другая на левом…

«Старик! Только молчи! Ничего не говори! Я тебя Ками заклинаю… или, если хочешь, Кали! Потом ты выскажешь мне все, что хочешь сказать – про то, что ты однолюб, про то, что это аморально, про то, что безнравственно… А сейчас – дай побалдеть, а? Это ж просто сон какой-то: в качестве подушки меня использует красавица Миу Фуриндзи и девушка-с-обложки, поп-идол Японии, ведущая самого популярного радиошоу, Ренка-сама! Одновременно! Только молчи, Старик! Только молчи! Не опошляй этот момент своим старческим брюзжанием и попытками сойти за циника!»

А вокруг плескалась людская зависть. И не просто зависть. Это было лютое всепоглощающее желание разрезать меня на мелкие кусочки, чтобы понять, КАК этому вполне обычному на вид парню удалось ТАКОЕ!

И только один «черный пиджак» – служащий – украдкой показал мне два мизинца и растянул губы в одобрительной улыбке («Две любовницы? Молоток!») – видимо, часто ездил этим маршрутом в это же время и не раз видел меня с Миу, а теперь видит вторую девушку… Ну и что еще ему остается думать? А уж не запомнить такую красавицу, как Миу – это надо быть совсем…

Некоторые пассажиры заулыбались. Градус негатива снизился.

Лишь бы не нашелся умник, который начнет делать фотки на мобильник… Хотя, это всего лишь предосторожность – имиджу национального идола, Ма Ренки, это, конечно, не повредит: по примеру прочих звезд, стремящихся сохранить инкогнито, она полностью «закрылась» – на свое шикарное платье накинула длинную темную куртку, волосы убрала под косынку, а глаза спрятала под огромными «стрекозиными» черными очками на пол-лица.

Кстати, об умниках и фотоаппаратах… Вон тот приличный японец ведет скрытую съемку. Совершенно непрофессиональный товарищ, между прочим! Вокруг улыбаются – а он морду тяпкой держит. На меня глазеют, а он заинтересовался схемой ветки. Выбивается.

«Нагнем, Старик? Хотя, наверно, не стоит: кроме самого факта, что мы можем обнаруживать слежку, это ничего не даст. Умеешь считать до десяти, остановись на чем-нибудь поменьше – я помню… Выдавать нанимателей этот человек нам добровольно не станет… Не пытать же его… хоть ты и умеешь, кажется? Так что ведем себя ровно – не озираемся, в отражения стекол не смотрим… Продолжаем балдеть… Две девушки… две мягонькие кошечки… две приятно пахнущие красавицы… две…»

– Станция Дорогава! Станция Дорогава!

Эх! Как же быстро сегодня прошло время поездки!

– Миу, Ре… Кхм… – Я воровато огляделся: монорельс – это ОЧЕНЬ тихий вид транспорта, к тому же японцы в вагонах ведут себя очень молчаливо. – Девочки, наша станция…

Два заспанных личика. Умильно, по-детски трут кулачками глаза и растирают щеки.