Текст книги "Сирахама"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 48 страниц)

И все вокруг меня заверте…

* * *

Гостиная опустела. Только старшие Сирахама на одном диване и прижавшаяся к боку матери Хонока.

– Гхм… дорогая, – Мототсуги приложил тыльную сторону ладони ко лбу и устало закатил глаза. – Что-то мне нездоровится!

– Лжец! – Саори, не отрывая взгляда от планшетника, на который транслировалось изображение с камер наблюдения, отвесила мужу подзатыльник. – Наглый, беспринципный, коварный лжец!

– Минус три бала за артистизм, папа! – Поддержала Хонока.

– Женский заговор! – Вздохнул отец, осторожно целуя ушко жены. – Ух, ты! Посмотри, что она с ним творит! А ведь такая миленькая девочка была, когда мы их вместе купали!

– Вау! – Хонока широко раскрытыми глазами смотрела на экран планшетника с другой стороны. – Аники! Будь мужиком! Покажи ей что такое Гвардия, братан!

– Так! – Саори выключила дисплей. – Немедленно прекратить вмешательство в личную жизнь сына и брата!

– Ну, ма-а-а-а… Неужели ты хочешь, чтобы твоя доченька училась ЭТОМУ на рассказах подруг и по бесстыжему содержимому интернета! Нет! Подрастающая женщина имеет право знать о том, что в мире еще существует настоящая и искренняя любовь! – Хонока воодушевилась, встала в картинную позу, прижав одну руку к груди, а другую – протянув вперед. – А что может быть лучше, чем прикоснуться хоть краешком глаза к истинным чувствам между любимым старшим братиком и его прекрасными невестами! Которые по-настоящему любят друг друга! Настоящей светлой искренней любовью! А вдруг и младшей любящей сестренке найдется местечко в большом сердце старшего братика?!

Минуту в гостиной царило молчание.

– Кхм… дорогая, ты смогла определить, на каком форуме нашей малышке так прополоскали мозги?

– Я подозреваю тлетворное влияние женской половины клана Асамия, дорогой! Сами из… того места, где сидят, вылезти не могу, но всех окружающих поучают направо и налево!

* * *

Ренка и Миу пулей вылетели из дома и унеслись в сторону ближайшей аптеки. А крохотулька-Мисаки чуть ли не на себе потащила меня в мою комнату.

– Мисаки, не переигрывай – до беспомощного состояния мне еще далеко.

– Ладно тебе! Знаешь как, оказывается, приятно за кем-то ухаживать… При условии, что этот кто-то – ты? М?

Меня сноровисто раздевали… разумеется, очень уж вольно понимая смысл этого процесса.

– А давай ты получишь на этих своих боях какой-нибудь перелом и ляжешь в больницу? – Предложила Мисаки, стягивая с меня майку, невзначай прижимаясь всем телом сзади и горячо зашептала в ухо. – А мы будем у тебя сиделками! Будем обтирать тебя влажными губками, ставить уточку, делать укольчики, работать грелочками…

– … и менять подгузнички… Фантазии, достойные моей мелкой сестры. – Недовольно буркнул я, первым шлепком отбивая ручки девушки, тянущиеся снять с меня трусы, а вторым – разворачивая ее на сто восемьдесят градусов. – Но ей-то четырнадцать, а тебе… Особенно, учитывая суммарный возраст вас обеих…

– Ара-ра, какой вы нетерпеливый, аната! – Мисаки, стоя ко мне спиной, грациозно наклонилась вперед и кинула игривый взгляд через плечо…

– Женщины такие смелые… – Я все-таки не утерпел и шлепнул ее по тугой ягодице… чертовски приятное ощущение, между прочим… правда, этим и ограничился. – Они такие смелые, когда чувствуют себя в полной безопасности. Именно по этой причине женщины так любят всяких гомиков и импотентов – совершенно безопасные… «подружки». Или таких парней, как я, которых учителя обламывают на самом интересном месте… Так что не провоцирую меня, ящерка. Ладно?

Я уже был под одеялом. Мисаки, ничуть не обидевшись, двинулась по моей комнате по часовой стрелке с любопытством засовывая нос во все щели…

– А где же мужские журналы? – Разочарованно спросила она, завершив обыск. – Ах, да… век информационных технологий – мужские журналы уже неактуальны… Все на компьютере, да?

Результатом ее поисков стало два дополнительных одеяла, которые она на меня накинула.

– А где мой компрессик? – Напомнил я.

– Где твой компрессик, я не знаю, а вот наш компрессик… куда прикажешь его положить? – Да, это резонный вопрос. – На лоб? Так у тебя пока еще даже температура сильно не поднялась и голова всего лишь «тяжелая». На горло? Так оно у тебя еще не болит. О! А хочешь я тебе вместо «нашего компрессика» «наш стаканчик» соображу – горло прополощешь!

– Ни-ни-ни! Я не такой поклонник народной медицины!

– Ну, тогда лежи и не дивиди! Сейчас девочки всякую химию принесут – завтра будешь, как новенький!

Наивная дракошка. Если лечить простуду, она пройдет всего за одну за неделю, а если не лечить, то болеть придется целых семь дней! Это ж почти аксиома!

Через несколько минут в комнату ворвались девушки с фирменным пакетом близлежащей аптеки. Ну и понеслось: меня пичкали микстурками, заставляли глотать таблетки, делали укол («Всего лишь ударная доза витамина Це! Расслабьтесь, больной! Вас обслуживает команда сексуальных медсестричек!» – Разумеется, Ренка)…

Последний прием каких-то капсул, десять минут болтовни, три ласковых поцелуя… и четвертый быстрый чмок в лобик (Хонока все-таки как-то умудрилась пробраться в комнату) – и девушки выскользнули за дверь, выключив верхний свет. Автоматически загорелся ночник в изголовье кровати, осветив колбу с розой на письменном столе.

Сколько она уже стоит тут? Одни месяц? Нет, два. И – никаких признаков увядания! А стоит ли удивляться такой мелочи после раскалывания камней взглядом?

* * *

Цветная муть перед глазами закручивалась строго по часовой стрелке. Чуть подташнивало. Горло пересохло, но пока не болело… Лицо заливало жаром.

«Стандартный „вертолет“, Малыш! Ляг на живот и расположи руки-ноги так, чтобы было максимальное расстояние между точками опоры – вестибулярному аппарату станет легче… немного»

Действительно, полегчало. Немного.

«Старик, сдается, мне, что Мисаки совершенно точно ошибается, считая, что там ты был каким-то крутым убивцем или спецслужбистом… судя по всему, там ты был обычным опытным алконавтом!»

Я стал проваливаться в сон, глаза медленно закрывались и последнее, что я видел – розочка на столе.

Показалось, что цветок находится в руках Шакти. Мать Араин шаловливо посматривала на меня. Роскошная индуска в белом полупрозрачном сари сидела на краешке стола, соблазнительно прогнувшись назад и манила пальчиком руки, в которой была розочка. Ее губы шептали что-то про старика, который – надо же! – не такой уж и старик.

Красивое лицо, как в компьютерной графике, перетекло в не менее милое личико Яйой. Она облизнула губы и протянула ко мне руки, а одежда с ее тела стала исчезать… Я почувствовал возбуждение.

Яйой превратилась в Мисаки. Ну, да – несмотря на разницу в росте и возрасте, девушки чем-то похожи… изяществом? Змеиной пластикой? Едким характером под личиной скромных девушек? Мисаки прильнула ко мне и тут же повернулась спиной («Ара-ра, какой вы нетерпеливый, аната!»). Спустя какое-то время, когда девушка уже слабо постанывала в моих объятиях и мы приближались ко второй кульминации, оказалось, что я обнимаю уже одновременно ее и Ренку («Од… один сеанс массажа… сэнсэй… будьте любезны… у меня руки не двигаются…»).

«Шесть цифр… назови» – Хрипловатый голос Сигурэ. Назвал. Какую-то заковыристую комбинацию – то ли адрес порта семейного роутера, то ли почтовый пароль… Сейчас, наверно, заиграет музыка. Это, наверно, будет что-то медленное и легкое. С женским вокалом. Да, а еще колокольчики… и – пусть будет флейта… Отлично!

Мисаки и Ренка обнимали меня справа и слева, а я уже целовал обнаженную Миу, лежащую подо мной. «Кошечка, я люблю тебя! Но никогда этого не скажу!» – «Знаю, Кенчи… Знаю. Не говори. Я знаю». Лукавая улыбка, взгляд вниз, легкий испуг в эмоциях… И решимость… «Не бойся!» – Понимаю ее страх и пытаюсь успокоить. – «Больно не будет! Я умею».

Тьма в четвертый (или пятый? Или в шестой?) раз заполнилась цветными пятнами-фейерверками и… почему-то криками чаек. Или это стонала Миу? Или Мисаки? Или Ренка?

«Умеет!» – Серьезно подтверждает темнота голосом Ренки.

«Не будет!» – Улыбается темнота-Мисаки.

Темнота всполохами крыльев, уносила меня все дальше и дальше…

«Почаще бы такие приходы ловить, Старик!»

* * *

– Закалять надо было ученика! – Недовольно ворчал Сакаки, выливая на себя ведро воды. – Каждое утро! Обливание водой! Насильно: я держу – вы обливаете! Или наоборот! Он же теперь столько тренировок профилонит под предлогом больного горла!

– И бой с Дикарем пропустит! Как он вообще посмел заболеть! – Недовольно согласился Кэнсэй. – А я так хотел посмотреть на этот бой!

– И апа-па! – С жаром добавили с крыши здания.

– Вот! И тренировку с Апачаем пропустил! А это уже ни в какие ворота…! – Возмущался Кэнсэй. – Кстати, Сакаки, есть один кошерный способ: сбрасывать его каждое утро в наш прудик! И поручить это дело Сигурэ – тогда Кенчи даже не пикнет!

– Ну, это уже совсем подло, Кэнсэй! – Покачала головой Сакаки. – Если Сигурэ скажет, то Кенчи даже суровый ядерный арсенал в Хабаровске обчистит! Так что – нет! Если Сигурэ – это ж никакой борьбы и сопротивления со стороны ученика! А это неспортивно! А так… мысль хорошая – надо будет обдумать!

– Акисамэ, таки ваша недоработочка! – Продолжал обличать Кэнсэй. – Как методист Кенчи, ви таки должны были предусмотреть в учебной программе упражнения по укреплению иммунной системы молодого человека! Да-с!

– Вы оба неправы! Но вам это простительно. – Снисходительно заметил обнаженный по пояс Аксиамэ, растираясь снегом. – Ведь вам необязательно заниматься высокоинтеллектуальным трудом и делать выводы из имеющихся фактов.

– Ну-ка… ну-ка… – Заинтересовался Сакаки. – Просвети убогих.

– Ну-ну, Сакаки. Не надо столь уничижительно отзываться о своих способностях! Имей гордость! Самокритика хороша в меру! Даже если имеет под собой основания, как в вашем случае. Факт первый, – Для наглядности Акисамэ воздел вверх указательный палец, потом наклонил его в сторону ворот. – На восемь часов.

Сакаки и Кэнсэй обернулись. «На восемь часов», от ворот, что-то напевая, по дорожке вприпрыжку следовала Сигурэ. В темноте было особенно хорошо видно, что в руке мастера оружия трепыхается какая-то белая тряпка.

– Сигурэ-доно, опять ночные прогулки? – Поинтересовался Кэнсэй.

– Разведением… морковки… занималась…

– Звучит зловеще. – Подумал вслух Сакаки. – Особенно, на фоне этой простынки… Почему она, кстати, в каплях крови?

– Улики – уничтожить. Хвосты – зачистить. Свидетелей – расстрелять!

– Не понял! – Хором воскликнули Сакаки и Кэнсэй.

– Не может быть, чтобы Старейший прошляпил ТАКОЕ…! – Уверенно добавил Сакаки.

Оба мастера уставились на Акисамэ, а тот усмехнулся и накинул куртку кимоно. И «добавил» к указательному пальцу средний:

– Факт второй! Вчера вечером Редзинпаку почтила своим визитом прекрасная Шакти Рахманн…

– … и позволила уговорить себя остаться на ночь! – Хлопнул себя по лбу Кэнсэй… – Классическая операция по отвлечению внимания!

– Ну-у-у! – Широко заулыбался Сакаки, схватил руку ошарашенного Кэнсэя и стал ее трясти. – Позвольте от лица всех воинов Луны поздравить старых немощных китайцев! Дедуля!

– Ну, таки что за молодежь пошла! – Простонал Кэнсэй. – Даже не спросили! Ни родительского благословения, ни совета… Эх!

Редзинпаку накрыла жажда крови.

– О! А вот и Старейший проснулся. – Определил Акисамэ.

– Проснулся и все понял. – Пропел рядом мелодичный голос. – Он такой милашка! Как же он там говорит… «Хо-хо-хо», да?

Шакти Рахман была в черном комбинезоне. Шапочка с черной сеточкой закрывало лицо.

– О, Шакти-доно! – Галантно поднял свой ночной колпак Кэнсэй. – Даже бессонная ночь ни на йоту не смогла приглушить чарующей мелодии вашей красоты!

– Ах, Ма-джи… – Шакти вдруг оказалась вплотную к Кэнсэю, заставив того выдать на лицо что-то глупо-влюбленное. – А откуда вы знаете, что эта ночь была у меня бессонной?

Кэнсэй не нашелся что ответить и густо покраснел. Шакти выпрямилась:

– Девочки…

– Учитель! – Из темноты вышли четыре спутницы Шакти, одетые в такие же черные комбинезоны.

– Покинем сей приют умалишенных.

– Да, учитель…

– М-м-м… Аксимэ-джи! – Вспомнила вдруг Шакти. – Намекните своему ученику, чтобы впредь был осторожнее с незнакомыми напитками, которые ему наливает кто-то другой!

– Непременно, Шакти-джи!

– О! – Встрепенулся Кэнсэй. – Из ваших волшебных ручек, Шакти-доно, я, как и мой ученик, принял бы даже яд!

– Вот-вот… – Кивнула Шакти перед тем, как исчезнуть. – О чем я и говорю! Думать надо еще и головой… Тем более, что из моих волшебных ручек напиток принимал Фуриндзи-бхая… Вот, кстати, ему бы тоже не помешало это правило. Надеюсь на вас, Акисамэ-джи! И… я еще вернусь… наверно…

– Конечно, Шакти-джи! Нас очень тронула ваша забота о нашем ученике.

– А куда подевалась Сигурэ? – Завертел головой Сакаки, когда индуска с ученицами растворилась в темноте.

– На месте женщины-кошки я бы спрятался. – Решил Кэнсэй.

– Точимару. – Вспомнил Сакаки.

– Навигатор-поисковик только у Миу. – Напомнил Акисамэ. – Так что и с этой стороны все схвачено… – И с удовольствием добавил. – Хо-хо-хо!

* * *

Вот такие сны смотрят простуженные… Там простуда у меня проходила столь же тяжело и увлекательно. Но, увы, без таких эротических приходов.

«Старик! Может, искупаемся в речке и поболеем еще раз? – Зубоскалил Малыш – В Редзинпаку есть отличный прудик!»

Утро…

Утром я был, как новенький. Слабость, конечно, ощущалась, будто после тяжелой тренировки, но я снова был здоров! Ну и пропотел, конечно, на славу – все три одеяла, в которые я оказался завернут, как в кокон, были мокрыми насквозь… Чудеса! Почему простынка-то сухая? Все в одеяло впиталось?

Чем-то ядреным меня вчера девушки напичкали. Я перебрал упаковки лекарств на столе… Да нет, все стандартно: имунномодуляторы, жаропонижающее, потогонное, аскорбиновая кислота в ампулах и… хм… а это что? «Йохимбина гидрохлорид» какой-то. В капсулах. Возможно, из-за этого самого «Йохимбина» у меня такие приходы и были? В интернете, что ли, поискать, от чего этот «Йохимбин»?

Сейчас будет правильным скинуть эсэмэску девушкам, чтобы выходили на пробежку. На часах уже полшестого. Как раз успеем пару кругов сделать и размяться. Правда, смотреть на них после таких фантазий… ну, постараюсь хотя бы не краснеть!

* * *

Моя порция, которую поставила за завтраком передо мной мать, была удивительно сытной и большой – кусок омлета оказался в три раза больше, чем у отца! По утрам я ем мало, но вот сегодня утром смел со своей тарелки все до последней крошки! И алчущим взглядом посмотрел на тарелку отца… Тот поколебался, но отрезал половину от своей порции и переложил в мою тарелку:

– Держи… кролик!

Кролик?

Родители за столом начали обсуждать идущий полным ходом ремонт и почему-то особо упирали на звукоизоляцию комнат.

– У вас и так не спальня, а студия звукозаписи! – Заметил я. – По звукоизоляции. Зачем вам еще?

– Мы про твою спальню, сынок! – Как-то даже удивленно ответил отец… таким тоном говорят «Ты же сам просил!»

Я пожал плечами и понес свою тарелку к посудомойке. Хотят глупостями заморачиваться – пожалуйста!

– Аники! Аники! – Позвала меня Хонока.

Весь завтрак невыспавшаяся сестра (опять выяснила пароль на роутере и сняла для себя «родительский контроль»?) не сводила с меня восхищенного взгляда, лениво ковыряясь в своей тарелке.

– Чего тебе, мелкая?

– Аники! Ты настоящий мужик! Всю ночь! Всю ночь! Ах, – Она прижала ладошки к покрасневшим щекам. – Я так смущена! Братик у меня, оказывается, такой секс-машин!

Не понял!

– Что «всю ночь»? – Осторожно переспросил я.

– Ой, аники! Ну, не заставляй свою младшую сестренку произносить такие смущающие вещи! Проказник! Хо-хо-хо!

– Хонока! – Строго постучала мать пальцем по столу. – В первую очередь такие вещи не стоит говорить самой девушке! Имей достоинство!

«Малыш… у меня какие-то нехорошие подозрения!»

«Старик! Ты неправ! Если наши подозрения имеют под собой основания, то это – очень ХОРОШИЕ подозрения!»

«Малыш, а ты уже научился взглядом камни колоть? И, соответственно, защищаться от такого?»

«Тц… умеешь ты испортить настроение, Старик!»

– Аники! – Настиг меня громкий шепот, когда я в некоторой прострации одевался в коридоре. – А давай взломаем сервер нашей охранной системы! Там – все записи с камер! Ты же – сильный программист? Хо-хо-хо… Кстати, я знаю, где в твоей комнате установлена камера. Ракурс на твою кровать – закачаешься! Ты уж поверь профессиональному фотографу! Потом в старости будешь смотреть и молодость вспоминать!

Глава 30

– Ну, що? Як тебе презенты? Удивилась я твоему заказу, донечка!

– Спасибо, ма. Теплые, мягкие, прочные.

– Прочные? Донечка, а зачем тебе понадобилось ажно три пары прочных рукавиц?

– Ну, у нас тут снег выпал… – Замялась Миу.

– Ох ви ж бедненькие! Снегу нормального не бачите! Приезжай до нас, доча! У нас того снегу…

Миу поколебалась и осторожно сообщила:

– Может быть и приеду, ма. – И намекнула. – А если не одна приеду?

– Подружек хочешь взять? – Легко догадались на том конце провода. – Или…? – Женщина вопросительно замолчала.

– Не «Или», мам. – С нажимом уточнила Миу. – «И».

Собеседница Миу помолчала и тихонько рассмеялась:

– Так вот, выясняется, зачем нужны ажно три пары! – Она помолчала и задумчиво добавила. – Батька рвет и мечет, це да. На силу успокоила. Но как-нибудь переварит. Если на людях будете себя пристойно держать. А если ТВОЙ еще и люлей нашей братве навешает, так и совсем подобреет. А я подкину ему идею про то, що, де, яка ж гарна молодая смена растет. Да и ножички того парубка его дюже впечатлили. Успокоится, куда он денется! Не он первый, не он последний. Да и Драконов из Редзинпаку в других Родах нэма. – Женщина вздохнула – Понты – понты. Совсем обрусел! А такой япончик миленький был!

– Спасибо, мамуль!

– Пять баксов! – Фыркнула женщина, и спросила с неподдельным интересом. – Донечка! И як же ж оно… в рукавицах-то? Может быть, мне тоже попробовать?

– Было замечательно, ма! – Откровенно призналась Миу. – Но мне пока не с чем сравнивать. Может, без них было бы еще лучше. К тому же мы решили, что пусть это будет тренировкой по самоконтролю… И, – Миу все-таки покраснела. – Мы друг дружку страховали и придерживали с двух сторон… Плохой у нас, оказывается, самоконтроль. – Со вздохом призналась она.

– Тренируйся больше и усерднее, донечко! – Расхохоталась женщина. – А я вам еще рукавиц свяжу! Прочных! Только «протекторы» и «защиту» на «тренировках» не забудьте использовать! «Травмы» от тех «тренировок» получать нам пока еще рано!

– Ой! – Миу едва не выронила свой телефон.

Собеседница Миу залилась смехом:

– Що? Все с головы вылетело? Какой гарный хлопец попался! Таке хазяйство из симьи упускати ни як не можна!

* * *

Мы с Миу и Мисаки как раз завершали длительный и приятный ритуал вечернего расставания у ворот Редзинпаку. Мисаки уже получила свою порцию объятий и поцелуев и мечтательно смотрела куда-то вдаль.

Я ничем старался не показать, что о чем-то догадываюсь, а девушки – ничем старались себя не выдать… Это нельзя было назвать даже «молчаливым соглашением» – это скорее подразумевалось по умолчанию, без всяких договоренностей, что вербальных, что безмолвных. Будто, если мы об этом даже думать не будем, и даже намеком не покажем, что что-то было – то этого как бы и не было!

И вот тут за моей спиной, от ворот, полыхнуло знакомой жутью:

– Здра-а-авствуй, Кен-чан!

Я оторвался от Миу и повернулся к воротам…

– Здравствуйте, Фуриндзи-доно! – Глубокий уважительный поклон.

Некоторое время Старейший давил меня жаждой крови, но, видимо, «чмок-тренировки» сделали свое дело: меня не трясло и в бегство я обращаться не собирался. Миу тоже спокойно терпела рядом, а вот Мисаки, не очень привычная к ТАКОМУ Старейшему, спряталась у меня за спиной.

Правда, присутствия духа дракошка не теряла и внимательно следила за обстановкой. В наступившей тишине отчетливо вжикнула молния на ее куртке… Только б она не стала хвататься за свои пистолеты!

Жажда крови погасла. Старейший помолчал, разглядывая нашу ощетинившуюся троицу:

– Кен-чан, зайдешь на минутку? Угости старика своим чайком! А то в последнее время отраву всякую подсовывают – из-за дрянной химии даже вкуса не разберешь! Да и не люблю я симулировать глубокий и здоровый сон, хо-хо-хо! Внученька, это я не про твой чай, милая… Это я про другой чай… Заодно поговорим! Внученьки… да успокойтесь вы! Не буду я его убивать… сегодня.

* * *

– Хо-о-о… – Выдохнул Старейший, с наслаждением сделав первый глоток. – Давненько такого чая не пробовал, Кенчи! Давненько! Такие воспоминания навевает! М-м-м…

– Спасибо, Фуриндзи-доно!

– «-доно»? Я вот, что тебе скажу, Кенчи! Мои ученики либо есть, либо их нет. Чтобы они ни натворили, они всегда мои ученики. А если мне не понравится то, что они натворили, то они перестают быть. Вообще. Понимаешь?

– Да, сэнсэй. Понимаю. Мне была незнакома эта концепция, и я подумал, что обманув ожидания учителя, я потерял право называться его учеником.

– Достойный взгляд на вещи. Не хуже прочих. Как в старые-добрые времена, когда в таких случаях было принято делать себе сепукку… вне зависимости от справедливости упреков, хо-хо-хо!

Я закашлялся:

– Ну, не настолько я чувствую себя виноватым, Фуриндзи-сэнсэй!

– И это таки тоже хорошо! – Хитро сверкнул глазами Сверхчеловек. – Ну? Задавай свой вопрос, Кенчи!

– Каким должен быть муж Миу?

Я спросил без раздумий: «список вопросов» уже был давно готов, и ЭТОТ – был лишь «пристрелочным».

Старейший разочарованно вздохнул и подвинул мне свою опустевшую чашку. Пока я ее наполнял, он внимательно меня разглядывал. Наконец, заполучив чашку, ответил:

– Попробуй еще раз…

«Как мы и думали, Старик! Как мы и думали…»

– Каким должен быть ваш ученик Сирахама Кенчи? – Тут же спросил я.

– Хо-хо-хо! – Старейший с удовольствием сделал глоток. – Гораздо лучше! Молодец! А не поделишься своими мыслями?

– Миу и девочек вы используете в качестве приманки, вытягивая меня на какой-то, только вам известный, уровень. Какой? Этого я не знаю. Зачем? Этого я тоже не знаю.

– «Используете»… звучит так, будто мы какие злодеи, Кенчи!

– Прошу простить, сэнсэй, я неправильно подобрал слово. Разумеется, вы любите Миу и Ренку. И, я надеюсь, Мисаки. Просто используете любые доступные вам средства и… «ставите все на карту».

– Ну… можно и так сказать. – Старейший снова сунул усы в свою чашку.

– Мой вопрос, учитель… – Осторожно напомнил я.

– Что? Ах, твой вопрос… Ответ на него есть. И достаточно однозначный. Без многозначительных двусмысленностей – прямой и честный. Но вся интрига в том, Кенчи, что мой ученик должен найти его сам – я не собираюсь своему ученику давать ответ на блюдечке… как там…? с голубой каемочкой? И, чтобы ты не терзался, сразу скажу – ты сегодня задал правильный вопрос. Именно тот, который я от тебя и ожидал.

– И от ответа на этот вопрос зависит…

– Ты про своих подружек? Нет, не зависит. Я не знаю, сколько у тебя займут поиски ответа – можешь, хоть всю жизнь искать – я подожду! Но, хочешь – обижайся на меня, ученик, а твое обучение продолжается – и твои «морковки» по-прежнему являются для тебя приманкой. Одной из. Договоренность с Асамия остается. Договоренность с Кэнсэем остается. Смешная возня твоих хвостатых родственников – остается. А то, что уже произошло… – Старейший неодобрительно покачал головой. – Ну, так на дворе уже двадцать первый век! Мы, Редзинпаку, идем в ногу со временем! И ЭТО уже не является препятствием! Если, конечно, ЭТО не то единственное, что ты хотел получить от своих… «морковок», Кенчи.

– Разумеется нет, Старейший! – Возмутился я.

– Можешь задать второй вопрос. – Разрешил Фуриндзи.

– Сколько у вас было учеников?

– Много! Очень много! Но тебя ведь не это интересует, да? Тебе бы у Акисамэ пару уроков риторики взять, хо-хо-хо! Чтобы правильные вопросы научиться задавать! С другой стороны, так интересно угадывать, что же ты имел в виду на самом деле! – Старейший погладил бороду. – Я разному учил, учу и буду учить. Разных людей. Тому, чему я тебя хочу научить, я еще не учил никого… Но – сам, Кен-чан! – Предугадал он мой вопрос. – Выясни это сам! Иначе мне будет неинтересно! А когда мне неинтересно – это печально. Всем.

* * *

При выходе из кабинета Старейшего я чуть не споткнулся о Точимару. Кажется, растущий, как на дрожжах, черный кот отрабатывал технику подсечек и подножек. И если учесть, что по словам девушек, об него иногда спотыкались даже они, можно предположить, что уровень кота в этом виде искусства – где-то на уровне черных поясов… и совсем не первых данов!

Правда, мысли мои были заняты совсем другим.

«Это что ж получается, Старик? Попытка стать у Миу первым мужчиной ни к чему не привела бы?!»

«Выходит, что так… Потому что дело не в Миу, а в нас. Что-то от нас нужно Старейшему! Что-то такое, для чего он использует даже собственную внучку!»

«„Использует“. Звучит так, будто Старейший – какой-то злодей!»

«Молодец! Чуешь подвох и демагогию… Так или иначе все друг друга используют. И с благими целями и намерениями и, даже, изредка, с неплохим результатом. Так что тот, кого якобы использовали – даже остается доволен! Иногда».

«Ой, да ладно!»

«Ну, ты ж не думаешь, Малыш, что девушки залезли к нам в постель исключительно для того, чтобы сделать нам приятное? Или только для того, чтобы нас вылечить? Были у них и свои цели! Миу не хочет к Асамия, Ренке надоело быть девочкой, Мисаки… по-моему, ей просто было любопытно. Заметь, мы даже точно сказать не можем – не ошибаемся ли мы! И они для достижения этих и многих других целей нас использовали… Ты против их методов? А? Или тебе не понравилось? Или ты против того, чтобы они нас… использовали? Ты не хочешь, чтобы наши невесты нас использовали? „Сами, девочки, выкручивайтесь сами“?»

«Знаешь, Старик! Все это, действительно, демагогия и словоблудие! Я чувствую их эмоции и знаю, что они меня любят! На остальное – насрать! Понял, нет? НАСРАТЬ!»

«О! Слова не мальчика, но – мужа! Молоток!»

– Опять волнуешься по пустякам, Кенчи?

Мастер Ма оказался первым, кого я встретил, покинув кабинет Фуриндзи… ну, если не считать Точимару, о которого я чуть не споткнулся у самого кабинета.

Мастер кэмпо пытливо смотрел мне в глаза.

– Что-то не так, Ма-сэнсэй? – Забеспокоился я.

– Совести таки не вижу! – Вздохнул Кэнсэй. – Ни капли! Обесчестил дочурочку, а стыда – ни в одном глазу! Ни вот столечко!

– На дворе двадцать первый век, Ма-сэнсэй! К тому же, вы сами сказали не волноваться по пустякам!

– Ах ты ж…! – Задохнулся от возмущения Кэнсэй.

За стеной на два голоса заржали – именно заржали – Сакаки и Акисамэ. А сверху кто-то заухал филином… Видимо, Апачай «скачал» демона-сову…

– Демоны подземного мира! – Воззвал Кэнсэй к потолку. – Верните нашего вежливого и почтительного мальчика, который каждый раз волновался по пустякам и заморачивался всякой ерундой!

– Ма-сэнсэй… не хочу вам мешать… – Заметил я. – Но Подземный Мир – внизу. Под землей.

– Но таки одно из должностных лиц этой шарашкиной конторы – наверху! – Не согласился Кэнсэй и прищурился. – Кенчи…

– Да, Ма-сэнсэй?

– А пойдем мультики смотреть! Там где-то сто – сто пятьдесят серий осталось – никак добить не можем! И бросить не можем – так затягивает, зараза! Как наркотик! И, по случаю возвращения в Редзинпаку, в которое мы тебя, конечно же, коварно заманили, разрешим тебе одну баночку пива…

– Две.

– Ладно! А то вдруг убьют тебя завтра, а я с зятем так и не выпил ни разу! – И, довольный ошарашенным лицом собеседника, бросил вглубь коридора. – Миу! Приготовишь закусочки?

– Да, Ма-сан. – Послышался оттуда голос Миу… при этом самой Миу я не ощущал! – Я теперь соленые орешки хорошо-о-о прячу!

– Вот так и живем! – Грустно покивал Кэнсэй. – Таки матриархат!

* * *

Когда за Кенчи закрылась дверь, Старейший внимательно посмотрел на кружку:

– Ну, что, – Спросил он у нее. – Выведем нашего перса на новый уровень?

Кружка почему-то не ответила. Фуриндзи перевел взгляд в самый темный угол кабинета:

– Вылезай уж, непутевая! Я на тебя уже не злюсь! – И тут же скосил глаза себе за левое плечо, где материализовалась Сигурэ.

– Правда… правда? – Со своим обычным меланхоличным видом спросила мастерица оружия.

– Конечно! Если бы вы поступали в точности так, как я вам говорю, это было бы слишком скучно!

– Морковки… поднадкусали… – Озвучила основную свою вину Сигурэ…

Правда, в ее безэмоциональном исполнении это прозвучало так, что и винить, вроде бы, не за что! Старейший вздохнул и задумался, поглаживая бороду. Наконец, изрек:

– Первое. Было весело! Второе… Ты же сделала это не просто так – а потому, что любишь своих учеников. Обоих. Конечно, ТАКАЯ любовь к ученикам немного отличается от классического представления о том, как учитель должен любить учеников… Ну, да у нас же Редзинпаку, а не какая-нибудь скукотища! И ты даже пошла на такие чудовищные жертвы! Ты ведь так хотела себе эту смешную железку красавицы Шакти! – Старейший зажмурился, предаваясь каким-то воспоминаниям. – Третье. В целом операция была организована грамотно. Молодец! Четвертое. Наш ученик теперь даже не в потемках, а в кромешной темноте бродит… отличная среда для его роста! Пятое… иногда полезно, чтобы ослик знал, какие они вкусные, эти морковки! И – шестое… Это все-таки было весело!

– Спасибо…

– Пожалуйста… А вот за то, что нарушила мой приказ не появляться в спальне ученика – я тебя, конечно, накажу обязательно!

– Любопытство… кошку… сгубило. – Согласилась Сигурэ.

– Это точно. Хорошо, хоть сама из этого твоего кошачьего любопытства в постель к ним не залезла… или?

Старейший подозрительно прищурился, но Сигурэ по-прежнему равнодушно смотрела на стену. С едва заметным румянцем на щеках.

– М-да… ученик правильно мне подарок на новый год сделал! Только не театр это. Совсем не театр. Это просто цирк какой-то!

– Плеточку… принести? Есть… девятихвостая… с шариками…

Из кабинета Старейшего донеслось веселое «Хо-хо-хо»

* * *

– У вас уже почти получается, сэнсэй! А теперь попробуем чуть-чуть обнажить зубы… Та-а-ак… Смелее-смелее! Тут никого нет, кроме меня. Ой, какие у нас ровные и белые зубки! Нет-нет, это слишком – клыки не надо показывать. Мы же хотим сделать улыбку дружелюбной и милой, как у настоящих японских женщин, а не как у этих американских вульгарных дылд!

– Так… правильно?

– Да, сэнсэй! А теперь – чуть-чуть напрячь щеки, чтобы появились ямочки. Уй, какие у нас очаровательные я-я-ямочки!

– Угу…

– Прекрасно! Прекрасно! А теперь – убираем пальчики от уголков губ. Пробуем без пальчиков… Держим-держим-держим… Еще четыре секунды. Три. Две. Одна! Замечательно, Сигурэ-сэнсэй! Вы такая миленькая, когда улыбаетесь!