Текст книги "Где нет княжон невинных"

Автор книги: Артур Баневич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Дебрен с благодарностью подумал, что по крайней мере с находчивостью у нее все в порядке. Она мгновенно уловила случай, опередив хозяйку, и с решительным видом направилась к ведущей на крыльцо двери. Петунке, чтобы оттащить ее к другой, ведущей в глубь дома, пришлось бы повторять все сначала. А это было непросто. Она долго думала – вероятно, с первого взгляда Ленды на картину. А время торопило. Надо было спешить, если они вознамерились заполучить верховую лошадь.

– Ему?! – Трактирщик переводил непонимающий взгляд от лица к лицу. – Значит… Збрхл?

– Одна баба с другой, – докончила Ленда, протягивая руку к стоящей у стены алебарде, – всегда управятся. Я права, Петунка? – Золотоволосая стояла, покусывая нижнюю губу, и хоть не ответила, Дебрен решил, что готова согласиться. – Будет лучше, если ты встанешь с арбалетом на пороге и просто постережешь, чтобы нам не мешали.

– С арбалетом? – повторил ошеломленный Йежин.

Збрхл тоже казался крепко удивленным.

– А я должен стоять и глазеть? – спросил он.

– В случае чего – поможешь, – пожала Ленда плечами. – Хотя думаю, я управлюсь одна. Котища огневой, ничего не скажу, но ведь однажды я уже добралась до его задницы.

– Господи, раны Махрусевы… – Йежин тяжело опустился на последнюю лавку, избежавшую мобилизации и переквалифицированную в элемент одной из баррикад. – Петунка… Что она плетет?

– Я видел. – Збрхл тоже пожал плечами. – Только не знаю, чем ты хвалишься, девчонка. Тем выстрелом ему в зад? Это ласка была, не больше.

– Не больше? – охнул трактирщик. – А что она еще должна была сделать?

– Ну… – Збрхл спохватился, почти просительно взглянул на девушку. – Факт. Ленде не очень-то было чем… Но если ты спрашиваешь, как такие дела проворачивают профессионалы, то заруби себе на носу: нужен очень ловкий мужик, который не обязательно длинное, зато обязательно толстое и солидное оружие крепко руками схватит и снизу в живот врежет, но так, чтобы аж до самых кишок, как можно глубже… Ничего не скажу, сзади тоже можно, хоть некоторые утверждают, что это не очень удобно, поскольку и заходить приходится сзади…

– И слушать не желаю, – неожиданно проговорил Йежин странным полумертвым-полуторжественным тоном. Он был бледен, но это Дебрен заметил лишь позже. Сначала же увидел, как дрожат руки, укладывающие болт в желоб натянутого арбалета.

– Не желаешь? – удивился ротмистр. – То есть… ты хочешь сказать, что если я садану, то поправлять уже не понадобится? Ну да. – Он быстро кивнул. – Что верно, то верно. Не хвалясь, до сих пор никому после меня не приходилось работу доканчивать. Но знаешь, Йежин, по-всякому бывает. Порой и у самого крепкого мужика может не получиться, поэтому тебе будет лучше знать что к чему – ты ж ведь в случае неудачи один останешься. Район безлюдный, пустынный, народу мало, а волколаков…

– Петунка не захочет? – докончил Йежин. С робкой, очень боязливой надеждой.

Дебрен громко втянул воздух. До него вдруг дошло.

– Не захочет? – не понял Збрхл. – В лес, что ли, ходить? Ну… возможно. Хотя, насколько я успел узнать твою супругу, она женщина ого-го, так что и волколак ей наверняка не страшен. Но я не об этом… Это будущее, пока еще далекое. А сейчас мы говорим о том, чтобы переступить порог. И как раз в связи с этим… переступанием… Я хотел бы, чтобы ты отложил арбалет, – Болт из-за дрожи в руках лишь с третьей попытки попал в желоб. Несколько мгновений Дебрен надеялся, что у ротмистра спадет пелена с глаз. Тем более что его голос сделался чуть помягче, чуть побеспокойнее, чуть льстивее. – Я знаю, ты к этому не привык, но… Короче говоря, я предпочел бы, чтобы моим помощником был ты, а не Ленда. – Йежин заморгал, недоверчиво глянув. Дебрен мысленно выругался и попробовал понять, почему дело могло зайти так далеко. – Мужик – это мужик. Я и один справлюсь, но если кто-нибудь будет стоять сзади и в случае чего поможет, так лучше, чтобы это был мужчина. К тому же у Ленды и ноги слабые, а при такой работе ноги, возможно, важнее здоровых рук.

– Ты забыл сказать о навыках и о сердце, – буркнула Ленда. Опирающаяся на алебарду, почти обвившись вокруг древка, словно плющ вокруг колышка, она выглядела и привлекательно, и воинственно, но поглядывающий на ее икры Дебрен нисколько не сомневался, что это всего лишь непреднамеренный побочный эффект. Правда, опираясь на алебарду, она казалась еще стройнее, но не потому, что так лучше видны были все женские округлости, а просто потому, что так она могла стоять самостоятельно.

– Сердца Йежину хватает. – Збрхл понял, что она имеет в виду. – Он любит Петунку, так что мотивации у него есть. Ведь ради нее мы полезем за дверь, – добавил он с легким, но ощутимым нажимом.

– А навыки? – не уступала девушка. – Не обижайтесь, господин Йежин, я знаю, что у вас два сына, оба – что надо… Но некоторые вещи надо уметь делать. Позаимствовать знания от мастеров, потом попрактиковаться. Одних добрых намерений недостаточно.

– Я… знаю, – выдавил трактирщик.

Дебрен лихорадочно раздумывал относительно шага номер два: что выбрать – телепатию или остаться в сторонке. У каждого решения были свои минусы. К счастью, с шагом номер один обошлось без проблем – что бы он ни сделал, лучше делать это по возможности близко от Йежина. Сила заклинания, как известно, уменьшается пропорционально квадрату расстояния, да и от случайного выстрела легче спастись, если арбалет окажется не дальше вытянутой руки. Понемногу и незаметно он начал передвигаться к занятой Йежином лавке.

– А что касается мотивации, – продолжала нарываться Ленда, – то я, кстати, припомнила, что Дебрен упоминал о некой распутной девке Ронсуазе.

– Я? – удивился магун.

– Конечно, между строк и не обязательно имея в виду меня лично. Но если спишь у одного костра с друзьями, которые вспоминают давние бои… Насколько я поняла, ты, Збрхл, не хотел задаром оказывать ей услуги, хоть сердце твое к девушке рвалось. Твой принцип – только за деньги.

– За деньги? – забеспокоилась вдруг явно расстроенная Петунка. – Ты что-то о девушках говорила?

– Из хорошего рода и в чудовищной беде, – подчеркнула не без ехидства Ленда. – Даже и от таковых их светлость Збрхл требует наличные.

– Потому что цех… – начал ротмистр.

– Я не говорю, что ты поступаешь дурно. Ты не понял меня. Я уважаю цеховой кодекс. И именно поэтому обращаю внимание. Потому что желаю тебе добра. Петунка деньгами не богата. Так что задницу ты даром подставишь, когда за эту дверь выйдешь.

– Задницу? Он?! – Йежин не выдержал, вскочил с лавки. Дебрен выдержал и не вскочил. Пальцы, сжимавшие арбалет, побелели, и он не был ни на кого нацелен. Случайный выстрел несколько мгновений угрожал Дропу, однако выросшая в лесу и привыкшая к сражениям птица мгновенно перебралась на ту же сторону от трактирщика, что и Дебрен.

– Значит… – Ленда внезапно покраснела. Наверное, поэтому никто из двоих, находящихся в безопасности справа от Йежина, не обратил внимания на неприятное сочетание возмущенного трактирщика с готовым к выстрелу арбалетом. – Я… в переносном смысле. Не конкретно… Не пялься так, Збрхл. Ты и сам наверняка не раз перед боем, обращаясь к подчиненным…

Однако Збрхл пялился, и пялился проницательно. Дебрен мгновенно отбросил последние сомнения. И тут же нашел объяснение явной слепоте и глухоте именного этого участника дискуссии.

Ротмистру было о чем думать. Как и Ленде, с самого начала разрывавшейся между желанием добыть коня и глубоким нежеланием добывать оного предложенным Збрхлом способом.

– В таких случаях, – буркнул ротмистр, – говорят о подставленной груди. В моей роте никто не начинает бой, думая о собственной заднице. – Он ненадолго умолк, все заметнее хмурясь. – Но коли уж слово вылетело… и не случайно, как я вижу по твоей мине… – Ленда слишком поздно потупила очи долу. – Дебрен, тебя я тоже попросил бы выйти за кухонную дверь. Если можно. У меня небольшой…

– Нельзя!!! – неожиданно рявкнул трактирщик.

У магуна уже накопилось некоторое количество энергии, и пальцы правой руки были сложены соответствующим образом, но применить телекинез он не решился. Йежин стрелять не собирался, арбалет он держал одной рукой, и любое вмешательство могло принести столько же вреда, сколько и пользы.

– Йежин! – воскликнула пораженная Петунка.

– Я знаю!!! – заорал он еще громче. Испуганный конь фыркнул за стеной, доказывая тем самым, что вопреки опасениям Ленды он пока что не замерз. – И мне стыдно!!! Но я ничего не могу поделать!!! Я человек отсталый! У меня из башмаков солома торчит!!! Деревенщина!!! Но уж этого-то я не выдержу!!!

– Господин Йежин, – начал Дебрен самым мягким тоном, на какой был способен. – Все не так, как вам кажется.

– Что хочешь, то я и делаю!!! – Йежин не обращал внимания ни на него, ни на арбалет, которым размахивал так, словно тот был из соломы, а не из солидного дерева и стали. – В стогах, на столе, под столом, у камина, в парике, даже связанный! Я люблю тебя, поэтому так делаю. Хочешь попробовать с Лендой?! А, бог с вами, согласен! Она женщина, так что очень-то больно не будет, хоть и думать не хочу, что получится из стрельбы в задницу в ее исполнении! Но чтобы втроем со Збрхлом? И еще чтобы я помогал?! И чтобы он за это платил, потому что ему цех не позволяет никого задарма трахать?!

– Это-то как раз… – пробормотала ошеломленная, как и все прочие, Ленда, – как раз… позволяет. То есть… неофициально…

– Неофициально? Ну, неофициально-то я, может, еще и вынес бы! – Йежин кричал все тише по мере того, как обида и горечь вытесняли злость. – Особенно если как бы думая о пользе. Петунке доченьку мастеря… Но такой кучей? Да еще с Дебреном в качестве четвертого? Вот уж от вас-то, господин чародей, никак не ожидал…

– Нет, я не… – Дебрен машинально тряхнул головой. Потом выругался, на сей раз уже вслух. – Чума и проказа… То есть они тоже нет… Тут какое-то недоразумение, господин…

– Йежин! – прокричала золотоволосая, покрасневшая, как свекла, трактирщица. – Стрелять с Лендой в… О Боже!

Збрхл тоже хотел что-то сказать, но встретился взглядом с Петункой, глаза у него сделались масляными, и он ничего не сказал. Дебрен выругался – снова мысленно, не без труда выдавливая из головы капля за каплей картинку, близкую к той, что явно привиделась ротмистру.

– Мы все время говорим о грифоне. – Ленда, о диво, оказалась самой хладнокровной из присутствующих. Правда, щеки у нее порозовели, но по сравнению с хозяйкой она казалась почти бледной. – И о его грифоновой заднице. Не о Петункиной! То есть… ягодицах. Если говорить о Петунке.

– За дурака меня держите?! – снова вспыхнул Йежин. Никто не произнес ни звука. – Или за глухого? Я трижды в неделю уши мою, как и все прочие! Ради тебя! – повернулся он к беспалицево шокированной супруге. – За дровами в лес гоняю, пусть там если не грифон, так волколак или упырь… Последние гроши на свечи тратим!

– Свечи? – Ленда неуверенно глянула на золотоволосую и быстро отвела глаза.

– Я все понимаю! Ты нимфофилка…

– …манка, – шепотом поправила Петунка.

– Как называл, так и называю! И как я сказал, Ленду я бы тебе простил, хоть от нимфы в ней мало чего есть…

– Благодарю, господин Йежин, – с легкой горечью проворчала девушка.

– Только не заставляй меня спокойно смотреть, как моя любимая жена в моей собственной кухне каким-то особенным способом с тремя приезжими… пусть даже вообще-то приличными людьми…

Закончил он почти шепотом. Снабженный стременем конец арбалета опустился к полу, уперся в него, как это делается при натяжении. Дебрен вздохнул. Подумал, что надо бы подойти, аккуратно взять оружие из непредсказуемых рук. Петунка оказалась быстрее. Только что она стояла, словно парализованная, в полутора саженях от мужа и вот, как ярмарочный фокусник, увеселяющий толпу короткой, легко выполнимой телепортацией, оказалась в объятиях Йежина. Вернее, пожалуй, он оказался в ее объятиях.

– Дурачок дурной, что тебе в голову пришло?.. Я же тебя никогда, ну ни крошечки… Йежиночек, ну что ты?

Она не пыталась говорить тихо, не заботилась об этом. Ее голос сам опустился до шепота, потому что определенные заявления не выкрикивают что есть духу, даже когда людей только двое, а кругом глухая пустошь. Ей не мешали стоящие рядом, но как-то так вышло, что неожиданно для себя Дебрен оказался в другом углу комнаты, в проходе между восточной стеной и концом стойки. С Лендой и Збрхлом по бокам.

Они не глядели друг на друга. Ротмистр избегал смотреть на входные двери и отодвинутую от них баррикаду, на фоне которой золотоволосая женщина прижимала к груди мужскую голову, шепча что-то и перемежая слова поцелуями.

Какое-то время никто не произносил ни слова.

К счастью, они были не одни.

– Жеррребец каррррауррит у ворррот, – напомнил Дроп, усаживаясь на пустой лежанке около бочки.

Збрхл обвел угрюмым взглядом запыленные, не менее пустые полки.

– Я выпил бы, черт побери! – Он немного помолчал, затем изобразил равнодушную мину и обратился к девушке: – Заглянула бы в подвальчик, коза. Кажется, я видел там одну бутыль. Спустишься по лестнице и свернешь…

– Шею, – закончил Дебрен. – Будь последовательным, Збрхл. Ноги у нее слишком слабы, чтобы с тобой за конем ходить, а в подвал, значит, хороши?

– Я могу пойти, – пожала плечами Ленда. – Если ты во двор не полезешь.

Они переглянулись.

– Ага, – буркнул он. И перевел взгляд на Дебрена. – Значит, и тебе это в голову пришло… Ну ладно, можем за кухонную дверь не уходить, мэтр.

– Йежину уже полегчало, – ехидно усмехнулась Ленда. Однако Дебрен почувствовал, что она имела в виду не традиционные колкости, а перемену темы.

– Ты уж лучше о Йежине не вспоминай, – проворчал Збрхл. – Наделала дел, как пьяный кузнец с горшками.

– Я?

– А кто всем и вся сообщил, что идет с Дебреном трахаться в кухне? – Она слегка покраснела. – Дерьмо и вонь, как Петунка с таким дурнем выдерживает…

Никто не ответил. Ленда вроде бы собралась что-то сказать, но прикусила язык, а потом поинтересовалась:

– О чем ты хотел спросить?

Дебрен предпочитал бы ни о чем не спрашивать, однако решил, что лучше взять быка за рога сейчас, пока Збрхл не сделал окончательных выводов из нетипичной сдержанности и мягкости девушки. Другое дело, что он скорее всего уже выводы сделал. Для человека, который не меньше шести бусинок поторапливал остальных четверых, он сейчас невероятно долго готовился отвечать.

– Тебя? У меня к тебе два вопроса.

– А не к нему? – Ленда, хоть он и не смотрел на нее, а возможно, именно поэтому, тут же уловила недосказанное. И усмехнулась скорее дружелюбно, чем насмешливо. – Ты тоже собирался со мной за кухонные двери пойти?

Он замялся.

– Ну… по правде-то, не возражал бы. Но сначала хотел бы поговорить с Дебреном… Один на один, если ты не против.

– Сходить за бутылью? – Дебрен мысленно охнул, потому что и эти слова прозвучали ласково, совсем не ядовито. – Уже лечу. А может, лучше бы пиво?

– Я шутил. Ленда, надеюсь, ты не думаешь, что я тебя с твоими-то ногами… Сядь у камина, отдохни, согрейся немного.

Все было хуже, чем предполагал Дебрен. Збрхл тоже вел себя так, словно перепутал языкастую бельничанку со своей средней, самой любимой дочерью, забирающейся к папочке на колени и расспрашивающей о верленских башнях с рогами.

– Если это не очень личное, – сказал магун, – я предпочитаю, чтобы Ленда осталась. Как говорится, на одной телеге едем.

– Секрет в том… – Ротмистр, явно смутившийся, чесал себе бороду. – Ну, немного личное… хотя, возможно, скорее, необычное…

– Не рррразумею, – пожаловался Дроп.

– Верно. Я не тороплю, но нельзя ли пояснее?

– Простите, господа. И ты, Ленда, тоже. Ты последняя, кого я прогонял бы, затрагивая такие проблемы. – Девушка, хоть и старалась этого не показать, немного посветлела. – А я дурень. Однако тут одно с другим переплетается, так что я все равно, наверное, должен был… Дебрен, можно ее на стойку посадить?

Слабый румянец Ленды мгновенно сделался хорошо заметным, но магун отличился быстротой реакции.

– Только за зад не хватай. Возьми под мышки.

Он молча поздравил себя. Девушка очухалась лишь наверху, когда ротмистр убрал руки. Машинально она чуть не соскочила обратно, но, к счастью, колено болело и тогда, когда она сгибала ногу. Она вовремя вспомнила, что, если прыгнуть, будет очень больно.

– Вы сдурели? – Ей оставалось только гневно фыркнуть.

– Сама ты не взобралась бы, – спокойно пояснил Дебрен. – Очень уж высокая стойка, никак не рассчитана на нынешнее население. К тому же стоять тебе вредно. Твоим ногам.

– Дались тебе мои ноги! – Страх перед мужскими руками, застывающими вдруг на твердых от стали бедрах, перед изумлением в медвежьих глазах, а потом пониманием и жалостью, пришел к ней только теперь. Несколько мгновений она была действительно зла. Дебрен подумал, что, если б он стоял ближе, Ленда не пожалела бы менее больную ногу и дала бы ему пинка. В другое время Збрхлу, который стоял достаточно близко, наверняка досталось бы тоже. Но не этой ночью. Хоть Збрхлу полагалось. В основном за то, что за трое суток знакомства он так и не понял, что девушка носит под штанами, а сейчас – под платьем.

– Ты у меня в ученичестве, а мэтр обязан заботиться о здоровье ученика. В собственных интересах. Хромой быстро за пивом не побежит. Поэтому как мэтр скажу тебе: с твоими ногами дело обстоит неважно, и ты должна больше заботиться о них.

– Прррравда, – поддержал Дроп.

– Захлопни клюв! Ни хрена ты в бабьих ногах не смыслишь.

– Зато я смыслю, – подключился ротмистр. – Три девушки в доме. Здренка когда-то… И в боевых делах тоже кое-что… Поэтому я тебе скажу, что вылазка за конем может закончиться так, как заканчиваются вылазки из осажденной крепости, и нам могут отрезать отступление. Ты упрямо ходишь босая, а на дворе мороз. Пальцы отморозишь, отрезать придется.

– По крайней мере тогда в туфли влезу, – проворчала она себе под нос.

– Для всего мира у тебя красоты прибавится, потому что, могу поспорить, ты в солдатских башмаках ходишь, – согласился он. – Но для Дебрена – убудет. Так что, рассуждая о ногах, подумай, что тебе важнее. Он или весь мир.

Дебрен неизвестно в который уже раз мысленно выругался последними словами. Збрхл испортил абсолютно все. Теперь Ленда наверняка спрыгнет. Не слезет, а именно спрыгнет. Да так, что доски задрожат.

Ведь не скажет же она, что в иерархии ценностей… Даже если такие заявления могли удержать ее ягодицы на доске стойки.

– А не перейти ли нам, – услышал он ее очень холодный голос, – к делу?

Каким бы этот голос ни был, долетал он сверху. Дебрену стало теплее. Она упустила возможность. Она больна, боится, опасается… Это ничего не значит. Но ему все равно стало теплее.

– Если ты стыдишься, – голос Ленды снова стал мягким, вероятно, потому, что обращалась она к Збрхлу, – то просто найми меня. Я такая же наемница, как и ты. Так что все, что ты скажешь, я подведу под военную тайну и…

– Нет! – Он вздрогнул, почти напуганный ее предложением. Ленда, скорее удивленная, чем обиженная, подняла брови. – Значит… не то что я в твой профессионализм не верю… или как-то предубежден в отношении вооруженных женщин… Я человек прогрессивный, ты же знаешь.

– Тогда почему?..

Збрхл вздохнул, почесал щетину. Снова вздохнул.

– Что? – Теперь напуганной казалась она.

– Я человек прогрессивный, – повторил он, – но именно поэтому у меня гибкий ум, не закосневший в рамках тесного мировоззрения.

– Трррудная прррофессия, соррдат, – восхищенно заметил Дроп.

– Ты что там каркаешь, бульонщик? – насупился ротмистр.

– Думаю, Дроп хочет сказать, – доброжелательно пояснил Дебрен, – что при вашей профессии чертовски трудно делать предложения о работе. Я всегда думал, что достаточно раза два махнуть какой-нибудь железякой, продемонстрировать парочку шрамов и перечислить битвы, в которых принимал участие. А здесь извольте, даже не состязание, а прямо-таки глубокая автохарактеристика личности.

– Заткнись! – оборвали его разом два голоса со стороны стойки. Один Дроп глянул на магуна более или менее участливо.

– Я хотел сказать, – добавил Збрхл с обидой, – что хотя и не верю в суеверия, да и в магию верю только в черную, опирающуюся на конкретику, однако глаза на факты не закрываю. А факт таков, что в моем роду, насколько мне известно, всегда действовало правило ГЗМ, когда какой-нибудь Збрхл к бельницкой княжне нанимался.

– Правило ГЗМ? – Дебрен уже не улыбался. В основном из-за Ленды, которая заметно побледнела.

– Голова-зад-могила, – пояснил ротмистр. – Я рассказывал вам, как погибли Кургузый и дедушка. Казалось бы, не так уж и много на весь род, столетиями живущий за счет войны… Я знаю только три случая, когда Збрхлы получали в бою раны в зад.

Деберен смотрел на прикушенную губу девушки. Нет, это не потому, что она пыталась сдержать ехидный комментарий. Именно поэтому магун решил взять на себя ее традиционную роль. Он уже знал, о чем его собирались спросить за кухонной дверью. И пытался убедить себя в том, что ответов может быть больше, чем один.

– Мало какой вояка станет похваляться ранами в заднице. Пока способен выдержать боль, не шляясь всюду с подушкой… – начал Дебрен.

– А третий… – прервала его Ленда сильно приглушенным голосом. – Кто был третий?

Ротмистр ответил не сразу. Он стоял к ним спиной, но, кажется, почувствовал присутствие Петунки. Трудно было не почувствовать. Двигалась она с грацией косули, и туфельки у нее были мягкие, но в благовониях она себе не отказывала.

– Ровно тридцать лет назад, – проворчал Збрхл. – Да, почти с точностью до дня… И даже недалеко отсюда…

– Вы о метели говорите? – заинтересовался Йежин, присоединяясь к жене. В руке он держал кубок.

– О метели? – вопросительно глянул на него Збрхл.

– Той, которую бельничане наслали на ту чародейку. – Ротмистр заморгал. – Петунка же говорила. На ее памяти у нас три магические метели были, а та, что в двадцать первом году случилась, как раз и начинает эту злосчастную тройку.

Збрхл перевел взгляд на Петунку.

– Я же говорила, – сказала она, – в погоню вложили крупные суммы. Не только в метель. Награда тоже была не маленькая. Многие полакомились. Беглянку схватили на бельницкой стороне, но сюда, особенно зимой, вести не очень быстро доходят. У мамы… побывало несколько непрошеных гостей. Целый месяц кормились. Объели нас до последней крошки, а поскольку колдунью схватили другие, то этим и расплатиться было нечем. Весной-то мы уже лебедой питались, головастиками из Поймы… Просто чудо, что никто не помер.

– И даже наобо… – Йежин слишком поздно прикусил язык. И, вероятно, чтобы не смотреть на жену, подал кубок Збрхлу. – Совсем забыл, господин ротмистр. Это вам, вы у нас самый крупный знаток. Оригинальный мертвяк, гордость лелонских пивоваров. А название вроде бы идет от того, что первый, кто этот продукт отведал, от испытанного блаженства взял, да и окочурился.

– Так по ту сторону гор болтают? – поморщился Дебрен. – Прелестно, лучшей рекламы конкуренты и выдумать не могли. Я не националист и честно признаюсь, что нашему пиву малость не хватает до морвацкого, но именно мертвяк сильно выбивается из ряда обычных морвацких. А название идет от города, в котором его варят, а не от жертв малопрофессиональной варки. Название же города…

– А что, мужики только о выпивке и войне способны разговаривать? – вежливо поинтересовалась Петунка. – Господин Збрхл что-то говорил о трех разах. Дадим ему закончить.

– О бабах тоже иногда сплетничают, – похвалилась знанием предмета Ленда. – Но что правда, то правда. Давай сюда пиво, Йежин, и молчи.

– Значит… вы тоже… – Рука трактирщика начала раскачиваться слева направо и обратно. – Ох, не подумал. Ну и дурень же! Значит, я и вас своими несправедливыми замечаниями обидел. За что искренне извиняюсь. И бегу за вторым кубком.

– Не надо, – опередил девушку Дебрен. Однако он не был уверен, что именно это они собирались сказать, поэтому быстро добавил: – В ее состоянии пиво, особенно хорошее, крепкое, не рекомендуется.

– Премного благодарна, Дебрен. – Судя по чуть кислому тону, это было не то, что она хотела бы сказать. Хотя, пожалуй, не жаждала получить кубок так же сильно, как Збрхл, который охотно подхватил сосуд и мгновенно ополовинил его содержимое.

– Премного благодарен, Йежин, – просопел он, отирая пену с усов. – Извинения принимаю, хоть предположение было абсурдным. – Он посмотрел трактирщику в глаза, в основном, как решил магун, для того, чтобы не смотреть в глаза другим, не столь наивным. – А мертвяк и правда хорош, крепкий как не знаю что. Ты верно говоришь, Дебрен, не для девок он в Лендином состоянии.

– Может, вернемся к третьему разу? – поспешно предложил магун. – Так, говорите, это происходило в 1421 году? Давненько.

– Премного благодарна, Дебрен, – как-то странно улыбнулась Петунка.

– И я тоже, – присоединилась Ленда. Выражение лица у нее было какое-то двусмысленное. – За заботу о моем здоровье, – пояснила она чуть поспешно.

– Целое поколение, – вздохнул Збрхл. – Время летит, прямо страх берет… Но я до сих пор помню, как они приехали. Мы выскочили кто в чем был, матушка босиком, потому что из-за спешки лапти потеряла. За стремя хватается, губы целовать тянет… понимаете, они с отцом очень любили друг друга… А тут на седле труп хладный. Малость от мороза, потому как зима крепкая была, а малость от того, что папку как раз окоченение посмертное хватило. То есть еще б чуть-чуть, и он живым бы до дома доехал. Совсем немногого недостало.

– Что случилось? – тихо спросила Ленда.

– Ранили его бельничане. Он сам-второй из похода вернулся, с отцом моего Гензы. У которого, правду говоря, башка была раза в два покрепче, чем у сына, поэтому узнать что-нибудь было нелегко. В общих чертах так: где-то на границе, неизвестно на чьей стороне, они наткнулись на женщину. Старая, говорят, была, но, пожалуй, не очень, потому как родитель Гензы уверял, будто красивая. Ну и сильная. А главное – с ребенком.

– С ребенком? – Петунка тоже понизила голос почти до шепота, и, вероятно, поэтому Дебрен в первый момент перепутал ее с Лендой. – Младенчиком? Грудничком, значит?

– А хрен ее знает, – вздохнул ротмистр. – Я же говорил, родитель Гензы не был идеальным источником информации. Что до младенчика, то его вернее было бы называть не грудничком, а горлопаном, потому что орал он так, что аж уши болели. Да и младенчиком-то он тоже был не хлипким! Беглянка вроде бы говорила, что нести его тяжело. Но ведь снегу навалило столько, что и одному-то нелегко. А может, больше в серебре дело было, не знаю…

– Она несла ребенка и серебро? – уточнила Петунка.

– Серебряный поднос. Ну и бельницкий талер. Поднос запропастился куда-то, но талер мама до смерти на шее носила. И когда умирала, то велела исповеднику куда-нибудь спрятать. Кажется, я даже знаю куда, но Здренка не знала и… – У него слегка задрожал голос. Збрхл отхлебнул пива, на сей раз скромно, не больше четверти кубка, чего, однако, хватило, чтобы выполоскать излишние эмоции из его голоса. – Они голодали, когда она моего единственного сына родила. Пищи у нее в грудях не было, вот и не выжил потомок. Я иногда думаю, что если б ей о том талере сказал, то, может, она бы кормилицу наняла или лекаря хорошего. Или сама бы лучше питалась, вместо того чтобы все девочкам отдавать. Но что случилось, то случилось… В общем, счастья монета нам не принесла.

– Отец нанялся? – тихо, как и женщины, спросил Дебрен. – За тот талер?

– А ты что думал, он его у вдовы с ребенком на руках отнял в глухой пуще? Ясно, что честно заработал. Очень честно, добавлю от себя. Потому что хоть им надо было всего-то бабу через горы провести, а о защите и речи не было – разве что от зверья или волколака, так они даже увеличить плату не потребовали, а ведь на них бельницкие волонтеры напали. Он сражался до конца, пока мог и было с кем. А их много было, ну и с чародеем.

– Много, с чародеем? – удивился Йежин. – Так как же ваши с Гензой отцы домой вернулись?

Збрхл взглянул на него мрачно, но слова ему пришлось подбирать довольно долго. Его явно мучила эта проблема.

– Меня там не было, – пожал он плечами, – а тот, кто был, клялся, что от молний даже лес посветлел. Может, преувеличивал, только я сам видел припаленную сверху конскую голову.

– Чары, – сказала Петунка. – Не знаю, с обеих ли сторон, но с одной наверняка. Потому что, хотя неопровержимого доказательства у меня и нет, голову дам на отсечение, что твой отец на ту ведьму наткнулся, которая в бельницком замке сервиз сперла. Тот самый, за который ее метелью преследовали.

Ротмистр таращился на нее долго, слегка приоткрыв рот.

– Ты хочешь сказать… Махрусе упаси, Петунка! Ты хочешь сказать, что я остался сиротой, потому что отец какую-то… воровку?..

– Нет! – Все подняли головы, потому что стойка, хоть и ранневековая, сделала Ленду самой высокой меж собравшихся. К тому же она была смущена больше всех, однако быстро взяла себя в руки. – Простите мое возмущение, но случайно я знаю, что воровкой она не была.

– А кем была? – от имени остальных спросил Дебрен.

– Она… людей лечила. – Почувствовав, что от нее ожидают большего, Ленда тихо вздохнула. – Ну хорошо: в основном женщин. И тем, другим занятием… ну знаете… тоже порой не брезговала. В основном после нападений, когда к ней с ревом приходили не дурные и глупые, а просто те, у кого ноги не такие прыткие. Но она в сто раз больше детей для Бельницы спасла, чем… ну, понимаете…

– Акушерка, – подытожил Дебрен.

– Очень хорошая, – подчеркнула Ленда. – Если рядом с госпожой Здренкой была бы такая женщина, как Серослава, то, возможно, мальчонка… Прости, Збрхл, – спохватилась она. – Я на твою рану соль… Но я не могу молчать, когда позорят ее память. Хотя бы потому, что и меня бы не было, если б не она.

– Она принимала тебя? – Петунка нахмурилась, у нее что-то не складывалось. – То есть… она тогда выжила? – Ленда кивнула, но не слишком убедительно. – Ее не убили?

– Ну конечно, не убили, если она продолжала работать… Но то, что такой преступнице простили провинности… ну-ну…

– Немного еще пожила, – тихо сказала Ленда. – Совсем недолго для человека, владеющего чарами. И не работала. И провинности ей не простили. Она не вышла живой из башни.

– Так вы родились в башне? – заинтересовался Йежин.

Ленда грустно улыбнулась:

– Благодарю, господин Йежин. Но я же говорила… Я уже не девчонка. Немного пораньше на свет явилась.

– Я думал, ты шутишь относительно своего возраста, – признался – кажется, искренне, – Збрхл.

– Нет. Но и тебя благодарю. И давайте покончим с этой малоприятной для женщин темой. Скажи лучше… ты начал рассказ с того ГЗМ.