Текст книги "История жизни, история души. Том 2"

Автор книги: Ариадна Эфрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Ариадна Эфрон

История жизни, история души

Там 2 Письма 1955-1975

Москва

IbGfljbAUblHUl

2008

УДК821.161.1-09 ББК 84(2Рос=Рус)6-4 Э94

Эфрон, А. С.

Э94

История жизни, история души: В 3 т. Т. 2. Письма 1955-1975 / Сост., подгот. текста, подгот. ил., примеч. Р.Б. Вальбе. – Москва ■ Возвращение, 2008. – 420 с., ил.

ISBN 978-5-7I57-0I67-1

Во второй том вошли письма 1955-1975 годов. Письма расположены в хронологическом порядке.

УДК 821.161.1 ББК 84(2Рос=Рус)6-5

ISBN 978-5-7157-0167-1

© А. С. Эфрон, наследник, 2008 © Р. Б. Вальбе, сост., подгот. текста, подгот. ил., примеч., 2008 © Р. М. Сайфулин, оформ., 2008 © Возвращение, 2008

А.А. Шкодиной

12 июля 1955

Дорогой мой Адкин, вначале вкратце о твоих делах¹, а потом «вообще». Звонила Агнии Семеновне (после разговора Нины² с ней, она болеет, просила позвонить в четверг и возможно в этот же день с ней встретимся (передам твоё письмо)). Завтра утром мне должна звонить Таня³ (твоя, опять-таки после разговора с Ниной), я с ней встречусь, поговорим, и если она может быть полезной, то сообщу о ней прокурору, т. к. она хочет помочь, чем сможет. После этих встреч напишу тебе подробнее. Между твоими делами всё время разыскивала, с кого же мне причитается зарплата после исчезнувшей Ревю⁴. Облазила и обзвонила неимоверное количество инстанций – Мин. внешн. торговли, Иноиздат, Внешторгиздат, и наконец приземлилась в «Международной книге».

На бумажке у меня записано 19 телефонов, по к<отор>ым звонила пока дошла до сути. Все отделы и подотделы, начальники и замначальники, юристы и секретари, и просто сочувствующие. Наконец, после длительной процедуры с пропусками («Межкнига» находится в высотном доме, там же, где Мин. внешторг – сплошные пропуска, вахтёры, лифтёры!) – очутилась в отделе кадров, чей зав. долго тряс мне руку и говорил, что всё полагающееся получу. Будем надеяться. Сегодня сняла нотариальные копии с моей справки, должна написать заявление на имя заведующего Межкниги, и тогда, по теории вероятности, получу гроши – немного, т. к. зарплата тогда была в плане 360 р. – но и то деньги, что и говорить! В нотариальной конторе пожилая машинистка, снимавшая копии, сказала мне: «16 лет! Какое безобразие! Как хорошо, что это кончилось! Желаю Вам много, много счастья...» Я была ошеломлена и

очень тронута. А старый-престарый сухарь-нотариус, заверяя копии, сказал. «Вам надо 10 копий снять, а не две, и разослать тем, кто Вас посадил!» Успокоила его тем, что адресаты на том свете. Когда шла от нотариуса, на Кропоткинской, увидела, что в Академии художеств ешё открыта выставка индийского искусства, зашла. Получила массу удовольствия от миниатюр и особенно от ярких, смелых и, как сказали бы у нас, формалистических лубков 19-го века. На выставке много Верещагина⁵ – ослепительное небо и на фоне его ослепительно сказочные дворцы и ослепительные нищие в лохмотьях. И позднейшие работы русских художников, в частности, Климаши-на . Купила для тебя альбомчик открыток-репродукций наших художников, побывавших в Индии. М. б. тебе будет интересно? Как будто бы мы немножко вместе побывали на выставке.

В Москве, тьфу-тьфу не сглазить, всё время хорошая погода, и я почти во все концы бегаю пешком, зеваю по сторонам – с детства любимейшее моё развлечение, даже увлечение. Когда слишком жарко – охлаждаюсь мороженым и газированной водой, но не очень, т. к. всю жизнь пью мало, как верблюд. И почти так же вынослива! Москва очень-очень изменилась в разных отношениях. Красная площадь стала так же демократична, как во времена моего детства. Все кремлёвские ворота открыты настежь и все прохожие туда заглядывают и никто никого не останавливает, и не гонит прочь. Приезжие зачастую рассаживаются прямо на тротуаре Василия Блаженного и часами смотрят на машины, выезжающие и въезжающие в ворота. Площадь всегда запружена пёстрой толпой, мавзолей всегда окружён народом. Молодёжь сидит прямо на барьерах мест для гостей – на одном барьерчике девушки, на другом – юноши, на третьем – вместе все, и так подряд. Сегодня приехал Хо Ши Мин⁷ (Вьетнам), народ встретил его очень горячо, а уж какой затор машин образовался в центре!

Толпа же по внешнему виду обуржуазела сверх всякой меры. Масса ломучих девушек в вычурных, декадентских туалетах и прическах, и таких же, но ещё более противных развинченных юношей. И папы с мамами не лучше. Ну, да Бог с ними. Не тем сильна Москва!

Бориса ещё не видела, он звонил мне два раза – в последний раз сказал, что есть шанс на постановку пьесы Шекспира в его переводе. Это было бы чудесно и материально, и в смысле признания – хоть переводческого! Его вызывали в Военную прокуратуру (и его тоже бедненького!) по делу Мейерхольда, которое посмертно пересматривается. Умер он в 1940 г. Рассказывая об этом, Борис заплакал. Они были большими друзьями.

Ахматова просила мне передать, что хочет меня видеть, дала телефон, я ешё не собралась. Сперва твоё «дело» и моя зарплата 16-летней давности (первым делом, первым делом прокуроры, ну а девушки – а девушки потом. Ты не можешь себе представить, как занят твой заяц-бездельник!..⁸

Да, Нинка проявила максимум заботы о твоих делах, была тепла и хороша, как никогда, и с настоящим чувством и пониманием говорила о тебе и о твоём деле. Это всё же забавно – я настолько чувствую себя твоей сестрой, что умиляюсь тем, что твоя родная сестра – не просто тебе знакомая!

Вчера была у Гордонов, видела «Кирпичиков». Юз немного рассеялся, т. к. я случайно разыскала ему его друга юности, приехавшего в 1952 оттуда, и Юз вспомнил и ощутил, что на свете есть, было и будет ещё что-то, кроме пересмотров и прокуратур. Кстати, на днях он получил ешё один отказ. Гордоны с большим теплом всегда расспрашивают о тебе, вообще все «мои» горячо тобой интересуются. Лиля, Зина и Нютя, как я только появляюсь на горизонте, спрашивают как твои дела. Лиленька хочет праздновать свои именины и мой день рождения (которые у нас совпадают) только с тобой и надеется, что всё осуществится.

Целую и люблю.

Твой Заяц

' А.А. Шкодина не была полностью реабилитирована, ей было разрешено только перебраться из Туруханска в Красноярск. А.С. хлопотала о ее реабили

тации. _ _А

² Нина – сестра Ады Александровны Шкодинои (урожд. Федерольф).

³ О ком идет речь, комментатору неизвестно.

⁴ Revue de Moscou – журнал, выходивший в Москве на французском языке, где работала А.С. до ареста.

⁵Василий Васильевич Верещагин (1842-1904) – русский живописец, очеркист Провел 1871-1876 гг. в Индии и привез оттуда многочисленные этюды.

⁶Виктор Семенович Климашин (1912-1960) – художник-график. В 1952 г. совершил поездку по Индии, результатом которой явился целый ряд живописных этюдов и зарисовок, а также путевые очерки «По Индии».

⁷ Хо Ши Мин (1880-1969) – деятель вьетнамского и международного коммунистического движения. С 1946 г. – Президент Демократической Республики Вьетнам, до 1955 г. – одновременно премьер-министр.

⁸ А.А. Шкодина прозвала А.С. Зайцем.

17 августа 1955

Дорогой Боренька, одна пачка бумаги и рулон уже у Марины Казимировны¹ (я тогда не знала, что нужно отдать обе пачки. Думаю, что пока ей достаточно и одной, а когда потребуется, передам и вторую). Мы с Зиной были (с Зинаидой Митрофановной) в Дрезденской галерее, и там Зина встретила Марину Казимировну и привела её к нам. Она мне очень понравилась, я рада, что именно она печатает твои вещи. Только меня пугает её горло и её худоба – не рак ли у неё?² Асе я сегодня написала, и про Магдалину тоже, как сумела. Получила от неё открытку, на днях она ждёт Андрея, который должен приехать в отпуск на 2—3 недели. Что это за отпуск «оттуда»?³ Не понимаю. В «дедушкином музее» познакомилась со старушкой, вдовой архитектора, строившего музей⁴. Она работает там с 1912 года, знала и деда, и маму, и Асю. Рассказала мне, что сберегла в самые трудные времена (и у музеев бывают такие) дедушкин архив – около девяти тысяч писем, и многое другое. Очень хвалила теперешнего директора музея и посоветовала мне обратиться к нему с просьбой о том, чтобы музей ходатайствовал о пенсии для Аси⁵. Остановка за небольшим – директор в командировке в Китае! Но за старушку буду держаться, т. к. очень мне хочется добиться этой пенсии, и именно через музей. Асе была бы и постоянная помощь, и постоянная радость.

Я тебе вот что хотела рассказать: когда мне было лет 14, я прожила целое лето в бретонском городке Roscoff⁶ – очень старинном, как все бретонские города. Там была церковь почему-то в мавританском стиле, а колокола, что на звоннице, были когда-то принесены из Англии двумя дельфинами, в это все жители верили, и я тоже.

Там всё было серо-голубое, как голубиная грудка, – и старые дома, и дороги, и небо, и океан, и погода, и даже ветер, постоянный, как в Туруханске. Во время maree de Tequinoxe¹1
  Отлив во время равноденствия (фр.).


[Закрыть] океан отходил на километры, и до ближайших островов можно было дойти посуху, а потом возвращался и обрушивался на берег, на кладбище, которые в Бретани все с видом на море! и на ближайшие дома, а один из самых ближайших к морю был дом Марии Стюарт. Она жила в нём, будучи невестой дофина. Океан налетал с грохотом и отступал с грохотом, точно сам был обут в сабо, как все бретонцы. Дом был трёхэтажный, высокий и узкий, в середине – от земли и до крыши, стоял резной деревянный столб, становой хребет всего дома, резной,

коричневый. Там, между гроздьев винограда и виноградных листьев, пробирались маленькие святые с большими руками и большими грубыми лицами, в негнушихся одеждах. Вокруг столба шла винтовая лестница. Комната Марии была на самом верху, и все три узких высоких окна глядели на океан, и она оттуда глядела на океан. Переплёты оконные были мелкие-мелкие, как раз чтобы прижаться лбом. Внизу был старый порт, и слева – часовенка, воздвигнутая дофином для того, чтобы его невеста за него молилась. В те времена RoscofT6bUi крупным торговым портом. Да, так это я всё к тому, что и тогда, там, благодаря этому городу и этому дому, и благодаря тому, что есть на земле места, где время останавливается, и его можно просто взять голыми руками, – я и узнала ту, настоящую, живую и простую Марию Стюарт, о которой ешё ничего не написано. (Это «ничего не написано» просто наглость с моей стороны! М. б. просто мною ничего не прочитано? У нас в квартире есть такой молодой человек, который говорит: «Я не помню, в чём заключается учение Дарвина, но я с ним не согласен!») Я поняла тогда просто, что это было так недавно, так близко! Нам всё в жизни портят расстояния и пьедесталы, т. е. не всё, конечно, а очень многое. Да, да, совсем недавно жила она в том доме и смотрела в то окно на тот океан. И писала стихи – «Adieu, mon doux pays de France»²2
  Прощай, моя милая страна Франция (фр.).


[Закрыть]. И мне она так близка, как будто бы не тогда когда-то ей отрубили голову, а вот сейчас недавно расстреляли, и давно прошедшее так же непоправимо, как недавнее, и сегодняшний день так же неотвратимо нелеп, как вчерашний.

Вообще же мне всё стало таким близким, как перед смертью. Почему? Да, так вот, мне ужасно хочется прочесть твой перевод «Марии Стюарт», когда это будет возможно⁷. Мне хочется узнать, жила ли шиллеровская Мария в том доме, в котором я её узнала? О, женские жизни, женские судьбы, женские казни! Ты знаешь последнее письмо Шарлоты Кордэ? Вот оно:

«Pardonnez-moi mon cher papa d’avoir dispose de ma resistance sans vorte permission, j’ai venge bien d’innocentes victimes, j ai prevenu bien d’autres desastres, le people, unjourdesabuse, se rejouira d etre delivre d un tyran, si j’ai cherche a vous persuader queje partais en Angleterre, c est que j’esperais garder l’incognito, mais j’en ai reconnu 1 impossibilite. J espere que vous ne serez point tourmente, car je crois que vous aurez des defenseurs a Caen, j’ai pris pour defenseur Gustave Doulat, un tel attentat ne permet nulle defense, c’est pour la forme. Adieu, mon cher papa, je vous prie de m’oublier ou plutot de vous rejouir de mon sort, la cause en est belle,

j’embrasse ma soeur que j’aime de tout mon coeur ainsi que tous mes parents, n’oubliez pas le vers de Corneille:

le Crime fait la honte et non l’Echafaud

C’est demain a huit heures que l’on me juge, le 16 Juillet»³3
  «Простите меня, дорогой папа, что я без Вашего позволения совершила акт сопротивления; я отомстила за многих невинных жертв и предотвратила множество других несчастий; когда у народа откроются глаза, он обрадуется избавлению от тирана; если я стремилась убедить Вас, что уезжаю в Англию, то лишь потому, что надеялась скрыть своё имя, но это оказалось невозможным. Надеюсь, что у Вас не будет неприятностей, думаю, в Кане у Вас найдутся защитники; адвокатом я взяла себе Гюстава Дюла, хотя в таком деле, как моё, никакая зашита не дозволена, это – чистая формальность. Прощайте, мой дорогой папа, прошу Вас забыть меня или, скорее, радоваться моей участи, ведь причина её – благородна; целую мою сестру, всем сердцем любимую, и всех моих родных; не забывайте стих Корнеля:
  Позорно Преступление, но не Эшафот.
  Меня будут судить завтра, 16 июля, в восемь часов». (Перевод А.Э.)


[Закрыть].

Боренька дорогой, я так и не поняла насчёт романа: значит ли это, что его можно читать в рукописи? т. е. что ты разрешаешь? Если да, то я боюсь трогать рукопись, ведь не дай Бог что случится, ведь это не восстановимо, даже подумать страшно. М. б. можно перепечатанное читать – по мере того, как М.К. будет печатать⁸, и до того, как она отдаст тебе все экземпляры, которые у тебя сейчас же разойдутся? Я так суеверна насчёт рукописей, на маминых просто сижу и никому даже не показываю, чтобы не потерять, не утащили и не сглазили. А тут нужно будет и Лиле на дачу свезти и с ней почитать – с копией же ничего никогда не случится. Если только возможно, напиши мне открытку насчёт этого.

Крепко тебя целую и люблю.

Твоя Аля

М. б. ты М.К. ещё не печатать дал рукопись, а читать? Ты, почему-то, пишешь о том, что бумагу ей можно отдать потом. Или у неё сейчас просто есть бумага для работы?

¹Марина Казимировна Баранович (1901/02-1975) – друг Б,Л. Пастернака, в прошлом актриса, в эти годы профессиональный переводчик и машинистка. Многократно перепечатывала роман «Доктор Живаго» (с 1946 по 1955 г.).

² М.К. Баранович действительно в 1956 г. поставили диагноз – рак горла.

³ По сведениям, полученным от О.А. Трухачевой, ее отец А.Б. Трухачев был в 1949 г. осужден на 2 года лишения свободы за «хозяйственные нарушения», но «пересидел» 2¹/₂года и в 1955 г. работал на инженерной должности в местах, где отбывал наказание. Однако во второй половине 1955 г. он смог навестить семью.

⁴ Надежда Николаевна Клейн (1882-1972) – вдова архитектора Романа Ивановича Клейна – строителя Музея изящных искусств им. Александра III (ныне Гос. музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина); заведовала архивом музея в 1932-1959 гг

ь в 1958 г А И Цветаева с помощью музея получила персональную пенсию « Порт на севере западе Франции По легенде в 1548 г. во.время.«VP*‘

Р^вГУ-^^Л.^1-?,^Т0Г° ДОФИНОМ^^

^ЦИСК°Т^Моагедия Ф Шиллера -Мария Стюарт– в переводе Б Пастернака была опубликована в изд ВУОАП (ксилограф) в 1956 г и в изд. «Художественная литерату

^РЭ” ^В. в ответ на просьбу А.С. в письме от 15.IX.1955 г. Б.Л. Пастернак пишет ка к Баранович– «Нельзя ли было бы из двух Ваших экземпляров дать один на бы 1оЛ",““ -»о„_е-и. интересующимся и достойным, то есть заслуживающим * 'л Вашей милости с обязательной оговоркой, что текс щ

³ – а дйптлрп^я < > Такой случай достойный внимания, известен мне

очень близкого нам с Вами ду>а. Других я не знаю-. (6. Пастернак. Собр.соч.. В 11 т.. Т. 10. С. 100).

Б.Л. Пастернаку

Болшево, 20 августа 1955

Дорогой Боренька, сейчас разбираю мамины стихи, и захотелось мне напомнить тебе этих «Магдалин» – всё те же волосы, о которых

ты мне говорил, и те же грехи!

Крепко тебя целую, и Лиля и Зина тоже шлют привет.

Твоя Аля

В маминых записных книжках и черновых тетрадях множество о тебе Я тебе выпишу, многого ты, наверное, не знаешь. Как она любила тебя и как долго – всю жизнь! Только папу и тебя она любила, не разлюбливая. И не преувеличивая. Тех, кого преувеличивала, потом, перестрадав, развенчивала.

МАГДАЛИНА

1

Между нами – десять заповедей.

Жар десяти костров.

Родная кровь отшатывает,

Ты мне – чужая кровь.

Во времена евангельские Была б одной из тех...

(Чужая кровь – желаннейшая И чуждейшая из всех!)

К тебе б со всеми немощами Влеклась, стлалась – светла

Масть! – очесами демонскими Таясь, лила б масла —

И на ноги бы, и под ноги бы,

И вовсе бы так, в пески...

Страсть по купцам распроданная, Расплёванная – теки!

Пеною уст и накипями Очес – и потом всех Her... волоса заматываю Ноги твои, как в мех!

Некою тканью под ноги Стелюсь... Не тот ли (та!)

Твари с кудрями огненными Молвивший: встань, сестра!

26 августа 1923 г.

2

Масти, плоченные втрое Стоимости, страсти пот,

Слёзы, волосы, – сплошное Исструение, а тот,

В красную сухую глину Благостный вперяя зрак:

– Магдалина! Магдалина!

Не издаривайся так!

31 августа 1923 г.

3

О путях твоих пытать не буду Милая, ведь всё сбылось.

Я был бос, а ты меня обула Ливнями волос —

И слёз.

Не спрошу тебя, – какой ценою Эти куплены масла.

Я был наг, а ты меня волною Тела – как стеною Обнесла.

Наготу твою перстами трону Тише вод и ниже трав...

Я был прям, а ты меня наклону Нежности наставила, припав.

В волосах своих мне яму вырой, Спеленай меня без льна.

– Мироносица! К чему мне миро? Ты меня омыла,

Как волна.

31 августа 1923 г.

И. Г. Эренбургу

<Москва> 28 августа 1955

Дорогой друг Илья Григорьевич! Нежно и бережно передаю Вам эти письма¹, сбережённые мамой через всю жизнь – и всю смерть! Сами подлинники хранятся где-то там – где? она не успела сказать мне, а я тогда не успела спросить толком, как всегда думая, что всё -впереди. Я не могу отдать Вам их, переписанные её рукой, т. к. в той тетрадочке ещё несколько писем не Ваших – очень немногих и не очень верных друзей.

И вот возвращается в Ваши руки кусочек той жизни и той дружбы², то бывшее в движении и теперь окаменевшее – не знаю, то ли я говорю, но у меня такое чувство, что уцелевшее письмо – та же Самофракийская победа, сохранившая в складках своей одежды то стремление и тот ветер – и во всей каменности своей и сохранности такая же беззащитная, как эти письма на бумаге.

Почему всё прошлое, сбывшееся – всё равно беззащитно перед будущим?

Отчего-то в моей памяти весь тот Берлин³ пропах апельсинами, и всю жизнь этот грустный запах воскрешает всё то не-грустное, всех вас, молодых и сильных творчеством, – и через все войны – весь строгий город, залитый солнцем.

И ещё: с тех пор я Вас всю жизнь помню поэтом – не писателем, не публицистом и не несомненным борцом за гадательный мир -только поэтом!

Спасибо Вам большое за то, что так отозвались на мою просьбу – сейчас иду к Вам за машинкой, а в субботу буду Вам звонить.

Целую Вас и Любу!⁴ _{и Г Эренбург},

Ваша Аля Рис– Пабло Пикассо

¹ У нас нет сведений о том, какие именно письма И.Г. Эренбурга к М.И. Цветаевой были пересланы ему А.С.

² Знакомство М.И. Цветаевой с И.Г. Эренбургом завязалось в 1917 г., тесное общение и переписка относятся к 1921-1922 гг.

³ М.И. Цветаева с дочерью приехала в Берлин 15 мая 1922 г. и поселилась в пансионе на Прагерплац в комнате, которую им уступил И.Г Эренбург.

⁴Любовь Михайловна Эренбург-Козинцева (1890-1971) – жена И.Г. Эренбурга, художница.

Б.Л. Пастернаку

3 октября 1955

Боренька, нашла в маминой записной книжке (м. б. это вошло в её прозу о тебе? не знаю – не перечитывала лет 20).

«Есть два рода поэтов: парнасцы и – хочется сказать – везувцы (-ийцы? нет, везувцы: рифма: безумцы). Везувий, десятилетия работая, сразу взрывается всем. (N3! Взрыв – из всех явлений природы – менее всего неожиданность.) Насколько такие взрывы нужны? В природе (а искусство не иное) к счастью вопросы не существуют, только ответы.

Б.П. взрывается сокровищами»¹.

Боренька, а ведь это о твоём романе (хоть запись и 1924 г.!). Как-то ты живёшь, мой родной? Целую тебя и люблю.

Твоя Аля

Ты мне ничего не ответил о романе: переписывается ли, переписан ли, когда и как можно прочесть?

¹Цветаева М. Неизданное: Сводные тетради. М., 1997. Тетрадь 2. С. 308.

И. Г. Эренбургу

<Москва> 4 октября 1955

Дорогой Илья Григорьевич! Не знаю, вернулись ли Вы, а звонить -стесняюсь, т. к. звонки всегда мешают.

Посылаю Вам (из маминой записной книжки) два письма к Вам, первое из которых Вы, наверное, впервые получите только сейчас, тридцать три года спустя. Знали ли Вы Чаброва¹, о котором рассказывает мама? Мы видели его в последний раз в Париже, в тридцатых с чем-то годах, ожиревшего, в засаленной рясе, с тонзурой. Принял католичество, сделался священником, получил нищий приход где-то на Корсике. Только глаза у него оставались лукавыми, но всё равно мы все себя с ним чувствовали очень неловко. Чабров-кюре! Какой-то последний маскарад. Ужасно! Что это за человеческие судьбы? Что ни судьба – то чертовщина какая-то.

Насчёт второго письма – а как всё же отмелись сами мамины ДонЖуаны и плащи². Я как раз перепечатывала стихи тех лет, и так многое мне там «против шерсти». Театральность была не по ней – т. е. образ в образе – уже однажды придуманный Дон-Жуан – прошедший через литературу, театр, музыку, пришедший к ней уже истасканным так, как может быть только Дон-Жуан, – и плащ такой же! и из всей этой истасканности и выжатости и изжитости что она могла сделать? Жест, поза, магия самого стиха, т. е. стихотворного приёма, больше и нет ничего. Её самой нет. А вот насчёт Царь-Девиц, Егорушек и Руси³ – не знаю. Нет, это, конечно, не второстепенное. «Егорушку» Вы знаете?

Ещё посылаю выписки из той же книжки, стихи («явно после ряда бесед с Э-гом»). Как там хорошо про глиняный сосуд (Адам, созданный из глины!) и про остатки звериной крови в нём, в него!⁴ И ещё -стихи, написанные Вам вслед («Вестнику»)⁵. Есть ли у Вас (наверное, есть!) стихи, тоже Вам посвящённые, тоже 1921 г., там, где «Вашего имени “р”»⁶, – и помните ли, по какому случаю они были написаны?

Илья Григорьевич, я подобрала и перепечатала лирику, к<отор>ая, думается мне, «пошла бы» для книги.

Могли ли бы Вы прочесть и сказать, что Вы думаете, одним словом – посоветовать? Если да, то когда можно будет занести (или прислать) Вам стихи?

Я видела Тарасенкова⁷, у него есть проза⁸, к<отор>ой у меня нет (вообще у меня прозы сохранилось мало), и много книг, к<отор>ых у меня тоже нет – он думает, что надо готовить настоящее посмертное издание – и с поэмами, и с пьесами, и с прозой – а мне что-то страшно так размахиваться. Уж если сейчас не пропустят книгу, так это будет очень надолго, мне думается, что лирика сама по себе лучше пройдёт? Вообще же ничего толком не знаю. А главное, как Иван-дурак на распутье, так и не могу решить, к кому идти с рукописью? Все мне одинаково страшно неприятны (мало сказать!) и так непорядочны! Где найти чистые руки, в которые вложить эти стихи?

О Боже мой, кому повем печаль свою?

Целую Вас и Л<юбовь> М<ихайловну>.

Ваша Аля

В письме от 7 марта 1922 г. к И.Г. Эренбургу М.И. Цветаева так пишет об артисте и режиссере Алексее Александровиче Чаброве (наст, фамилия Подгаец-кий, 1888-1935): «Чабров мой приятель: умный, острый, впивающийся в комический бок вещей (особенно мировых катастроф!), прекрасно понимающий стихи, очень причудливый, любящий всегда самое неожиданное – и всегда до страс-ти!<...>» (Цветаева М. Неизданное. Сводные тетради. М., 1997. С. 81). В статье М. Цветаевой «Поэт о критике» (1926) мы также находим упоминание о нем: «...больше критиков и поэтов ценю слово А.А. Подгаецкого-Чаброва (человека театра)» (V, 280). Ему М. Цветаевой посвящены поэма «Переулочки» (апрель 1922) и стихотворение «Не ревновать и не клясть...» (1922).

² Речь идет о циклах стих. М. Цветаевой «Дон Жуан» и «Плащ» (1917-1918). В «Сводной тетради» N? 1 М. Цветаева приводит: «Запись письма к И.Г. Э<рен-бур>гу. Тогда, в 1918 г., Вы отметали моих Дон-Жуанов («плащ», не прикрывающий и не открывающий), теперь, в 1922 г. – моих Царь-Девиц и Егорушек (Русь во мне, то есть вторичное). И тогда и теперь Вы хотели от меня одного: меня, т. е. костяка, вне плащей и вне кафтанов, лучше всего – ободранную. Замысел, фигуры, выявление через, всё это для Вас было более или менее бутафорией. Вы хотели от меня главного, без чего я – не я» (Цветаева М. Неизданное: Сводные тетради. М., 1997. С. 86). И. Эренбург процитировал это письмо в главе, посвященной М. Цветаевой, своей книги «Люди, годы, жизнь». М., 1990. Т. 1. Гл. 3. С. 241.

³ Поэма «Егорушка» впервые опубл, в кн .-.Цветаева М. Соч.: В 2 т. М 1988

Т. 1.

⁴ Черновик стихотворения М. Цветаевой, о котором пишет А.С.: «30-го нов<о-го> мая 1922 г.

А обо мне зайдет, скажи: просторы,

Еще: прощай, еще: рукой не трогать!

Да, ибо создана в тот день, в который Кровь создана – и мех, крыло – и коготь.

Как буйствовала по

Первая кровь – и как в крыле вздымалась!

И как потом – увы! – месивом стылым В тот глиняный сосуд – самая малость.

Не одолеть бескровному завету Моей крови – пернатой и косматой!

Ни даже года в ней, ни даже века:

Ты в метрике моей прочтешь: ДЕНЬ ПЯТЫЙ»

(Там же. С. 88-89).

⁵ Уезжая за границу в марте 1921 г., И.Г. Эренбург обещал М. Цветаевой разыскать С.Я. Эфрона и вез ему письмо от нее.

⁶ Строка из стих. М. Цветаевой «Небо катило сугробы...» (1922, цикл «Сугробы»), посвященного И. Эренбургу (II, 101).

⁷ Анатолий Кузьмич Тарасенков (1909-1956) – литературный критик, в военные и послевоенные годы занимал руководящие посты в журналах «Знамя» и «Новый мир», заведовал редакцией поэзии в издательстве «Советский писатель», библиофил, составитель библиографического труда «Русские поэты XX века». Его уникальным собранием русской поэзии первой половины XX в. пользовалась в 1940 г. М. Цветаева при подготовке своего сборника для Гослитиздата. (Об участии А.К. Тарасенкова в подготовке первой посмертной книги М. Цветаевой см. «Воспоминания о Казакевиче» А.С. Эфрон в наст. изд. Т. III).

⁸Цветаева М. Проза / Предисл. Ф. Степуна. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова 1956.

Э.Г. Казакевичу'

5 октября 1955

Милый Эммануил Генрихович, сегодня я отнесла Тарасенкову мамины стихи – те, что подобрала для «мечтанного» издания². Очень жаль, что Вас нет в Москве и что Вы не можете посмотреть их: там есть много неизданного, в частности – весь цикл стихов о Чехии, последнее по-настоящему написанное, завершённое ею при жизни’. Впрочем, я просто возьму да пришлю Вам их в этом же письме⁴. Ведь Вы-то стихов не собираете ради коллекции, как марки или как бабочек? (Это не камень в тарасенковский огород – пока что.)

У меня есть к Вам очень большая просьба: если не трудно, зайдите к Марии Степановне Волошиной⁵ с моей записочкой, попросите её доверить Вам единственную мамину карточку, которая у неё есть (там мама с Пра⁶, матерью М. Волошина, – она же (Пра) – моя крестная – а звали, вернее, прозвали её так, считая её «праматерью» всей тогдашней коктебельской литературной молодежи) – и переснимите её, т. е. дайте переснять. Или, если она (М<ария> С<тепановна>) не захочет отдать снимка, м. б. можно будет фотографа туда привести? Одним словом, пожалуйста, придумайте и осуществите что-то с этим снимком. Мне очень хочется, чтобы он у меня был – маминых фотографий тех лет почти не осталось.

Простите, что так вдруг – поручение, но как же иначе быть? Посмотрите хорошенько волошинский домик и башню, посмотрите, цел ли медный гонг – и богиня?' Я всё это смутно-смутно помню, мне было лет пять, когда я там была. Мы как-то с мамой приехали ночью, у Пра в башне горела маленькая керосиновая лампочка, был ветер и очень шумело море, на столе лежали большие хлеба, мне хотелось спать... то был наш последний приезд, а ещё до этого помню розы, жару, сушь, ёжика, к<отор>го мне подарила Пра, себя такую маленькую, что была ниже уровня моря – море мне казалось стеною! Волошин меня таскал на плече, я боялась, потому что вдруг – земля далеко! где-то там внизу.

Ну, всего Вам лучшего, ещё раз извините за просьбу, и – спасибо заранее!

Ваша А.Э.

' Эммануил Генрихович Казакевич (1913-1962) – советский писатель. См. о нём «Воспоминания о Казакевиче» А.С. Эфрон в наст. изд. Т. III. Письмо адресовано в Коктебель, где Э.Г. Казакевич находился в это время в Доме творчества писателей.

² Для первого посмертного издания стих. М. Цветаевой. Об участии Э.Г, Казакевича в его подготовке см. «Воспоминания о Казакевиче» А,С. Эфрон в наст, изд. Т. III.

³ Последнее стих, цикла «Стихи к Чехии» – «Не умрешь, народ!..» – датировано 21 мая 1939 г. В журн. «Нева» (1982. № 4, Публ. Е. Коркиной) и в кн.: Цветаева М. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М., 1988 (сост. и подгот. текста А. Саакянц) опубликованы более поздние стих, поэта «Douce France» («Мне Францией – нету...»), датированное 5 июня 1939 г., «Двух – жарче меха! рук – жарче пуха!..», «Ушел -не ем.,.», «Пора! для этого огня...», «Годы твои – гора...», «Не знаю, какая столица...» (все 1940), «Пора снимать янтарь...» и «Все повторяю первый стих,..» (оба 1941).

⁴ В письме к А.С. от 10.X, 1955 г. Э.Г, Казакевич пишет о впечатлении от полученных стихов: «Большое спасибо Вам за стихи, глубоко поразившие меня своей силой. Эти стихи могут явиться основой сборника стихов Марины Ивановны, который, как надеюсь, скоро станет реальным делом. Я, по крайней мере, сделаю все, что смогу» (цит. по кн.: Казакевич Э. Слушая время. М., 1990. С. 367).

⁶Мария Степановна Волошина (Заболоцкая) (1887-1976) – вдова поэта М. Волошина.

⁶Елена Оттобальдовна Кириенко-Волошина (1850-1923).

⁷ Вероятно, А.С. имеет в виду слепок головы древнеегипетской скульптуры, изображающей жену Аменхотепа III Тийю (Таиах), находившийся в кабинете М. Волошина.

Б.Л. Пастернаку

26 октября 1955

Дорогой мой Борис! Прости, что я такая свинья и не отозвалась сразу на твоё письмо. Лиля очень заболела, и я всё ездила туда и что-то возила, и ездила к Егорову¹ и заказывала лекарства и отвозила их ночью, и для чего-то ночью же возвращалась в Москву, и т. д. Мне сказали, что ты звонил и что ты должен был быть на Лаврушинском до половины второго (во вторник), я звонила тебе около часу, но тебя уже не было.

Егоров всё говорит, чтобы я не беспокоилась, но Лилю-то он не видел, а только меня, и вряд ли по моему состоянию можно определить её!

Боренька, твой роман мы все будем читать в таком виде, в каком ты захочешь, всё это зависит только от твоего желания, мы-то, читатели, давно готовы. И в то время, которое тебе будет удобно, и в любую очередь. Это Оля² меня смутила, сказав, что уже можно взять у М<арины> К<азимировны>. Ко мне приходила одна очень милая окололитературная девушка, мамина почитательница и подражательница, она, кстати, говорила мне, что у её знакомых «ребят» (тоже почитателей и подражателей) уже есть экземпляры твоего романа, что они у кого-то достали и перепечатали – не знаю, что это может быть? Возможно, это начало, то, что давно где-то «ходило в спис-

ках»? Или они в самом деле успели где-то подхватить уже почти готовый вариант?

Нет, я совершенно не стремлюсь тебя видеть «насильно», ни приезжать к тебе, я очень хорошо знаю и понимаю, что в часы работы ты занят, а часы отдыха – отдыхаешь и что каждый лишний и нелишний человек тебе вроде кошки через дорогу, я очень люблю тебя и за это. М. б. не так бы – именно за это! любила, если бы не знала, что я у тебя всегда близко, под рукой – и что ты меня любишь больше и помнишь больше именно оттого, что между нами всегда пропасти и расстояния километров и обстоятельств и что иначе и быть не должно. Это уже традиция.