Текст книги "Охота на демиурга (СИ)"

Автор книги: Анна Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

Найти потайной ход из замка тоже оказалось непростой задачей, но Эмиландил справилась и с ней. Пришлось, правда, увести из ближайшей деревни коня, но взамен Милли оставила пару золотых монет – на такую сумму можно было купить трёх подобных лошадей.

Через пару дней путешествия эйфория от побега схлынула, и эльфийка наконец всерьёз задумалась о том, что делать дальше. О том, что её кто-нибудь узнает, Милли не волновалась – она повесила на себя достаточно качественно сделанную иллюзию и казалась всем окружающим крупным бородатым мужиком в недорогой одежде. И Эмиландил полагала, что снять эту иллюзию не сможет никто... пожалуй, кроме Аравейна. В том, что великий маг разберётся даже с её непонятной магией, Милли не сомневалась. Но его на горизонте видно не было.

Решение ехать в столицу пришло внезапно. Снять там небольшую квартирку – а денег у Милли было предостаточно – а потом уже подумать, как жить дальше. Можно, например, открыть парикмахерскую. Делать красивые причёски Эмиландил умела очень хорошо.

Повернув на одну из дорог, ведущих в Лианор, эльфийка столкнулась с отрядом Грымза. Почему Милли доверила им свою тайну всего через три дня совместного путешествия, Эмиландил не знала. Так или иначе, известие о том, что они путешествуют в компании дочери Повелителя тёмных эльфов, Рым и его команда восприняли стойко. Браш так вообще обрадовался – ещё бы, такая возможность узнать побольше о магии тёмных! Правда, все заклятия сородичей у Милли работали как-то не так, но от этого Брашу становилось только интереснее. Он всерьёз решил разобраться с тем, что из себя представляет магия "белой вороны" Эмиландил.

Правда, для этого Милли пришлось объяснять ему, как работает магия тёмных эльфов и чем отличается от магии светлых. Почти всю дорогу она лихорадочно вспоминала всё, что читала в книгах из основополагающих принципов. А Браш впитывал эти знания, как губка.

Всё изменилось после гибели Грымза.

Я вздрогнула, вспомнив события собственной книги. Да, забавно. Перед экраном компьютера всё казалось таким простым и логичным. Пожертвовать одним героем ради того, чтобы Милли не попала в столицу, а оказалась в плену у разбойников, а Браш с Торгисом и Бугалоном, решив, что эльфийка погибла, продолжили своё путешествие в Лианор...

Что было дальше? А какая теперь разница. Всё равно после моего появления сюжет явно повернёт в совершенно другую сторону. Можно, конечно, попытаться повторить события, но...

Я просто не могу. Глупо, правда? Я не могу позволить умереть тому, кого придумала сама... и кто на самом деле уже давно умер – ещё тогда, когда я только начинала писать свою книгу. Но теперь всё иначе.

Он здесь, рядом со мной, я слышу его спокойное, ровное дыхание. И вчера, когда я смотрела в эти каре-зелёные глаза с вертикальными зрачками, они были такими... настоящими.

Если вы когда-нибудь писали собственную книгу, вы должны понимать, как иногда хочется посмотреть в глаза тому, кого придумал сам. И мне это удалось.

Стоит ли удивляться тому, что теперь я не могла убить Рыма?

***

– Линн, просыпайся! Мы должны позавтракать и отправляться в путь, – Милли несколько раз потрясла меня за плечо, но почти сразу отошла в сторону, решив, что я и сама проснусь.

Была бы я в Москве... покемарила бы ещё немного, конечно. Но здесь спать мне некогда.

Поэтому я быстренько выскочила из своего одеяла и направилась к ручью вместе с Милли.

Умываться ледяной водой с утра – то ещё удовольствие, особенно если ты привык к горячему душу. Но я вообще человек неприхотливый, так что ничего... вытерпела. Не люблю жаловаться на обстоятельства, которые всё равно невозможно изменить.

– Милли, скажи, – я решила прояснить один вопрос, пока мы умывались, – меня можно как-то обнаружить другим магам? Если моя так называемая сила весьма необычна, то, наверное, можно, да?

Эльфийка вздохнула.

– Да, Линн, это так. Но... след очень слабый, едва ощутимый, его не каждый маг почует. К примеру, я уверена, что, отойдя от тебя на расстояние шагов в пятьсот, я уже ничего не почувствую. Именно поэтому нам нужно как можно скорее убираться с этого места, пока сюда не нагрянули желающие отобрать у тебя силу.

– А можно этот след как-то замаскировать? Чтобы его совсем никто не мог почуять?

– Наверное, можно, – опять вздохнула Милли. – Но я понятия не имею, как. И Браш тоже не знает. В любом случае, выяснить твоё точное местонахождение при помощи этого следа нельзя, так что не волнуйся. Если кто-то всё-таки явится, мы справимся. Бугалон, Торгис и Грымз – великолепные воины, Рым ещё и колдовать умеет, да и мы с Брашем тоже не самые последние маги.

Я кивнула, пытаясь скрыть своё нервозное состояние. И вроде всё логично Милли говорила, но... Какое-то невнятное чувство тревоги внутри. Будто на меня уже начали охоту.

Знать бы, что за сила мне досталась. И почему все говорят именно "сила", а не "магия"?

Но спросить об этом Милли я не успела – к ручью подошли Браш с Торгисом.

– Вы уже закончили утренний туалет? – хмуро спросил гном. – Там Бугалон завтрак состряпал, вас заждался уже.

Тролль-повар – это, я скажу вам, потеха. Они вообще-то готовить не умеют. Но только не Бугалон. А вообще, я только сейчас, попав в собственную книгу, начала понимать, насколько они все необычны по меркам этого мира.

Вот и сейчас Бугалон сосредоточенно размешивал ложкой нечто в котелке и, увидев нас, улыбнулся.

– Доброе утро, – поздоровался он. Голос у тролля был звучный, как труба, грубый и немного хриплый. – Есть будете?

Мы, кивнув, сели рядом с ним. И я тут же стала озираться по сторонам в поисках Рыма. А, вот и он. За лошадьми ухаживает.

Кстати!

– Милли, а с кем я поеду? Ведь лишней лошади для меня у вас нет.

– Ну, одна деревенька где-то часа через четыре будет, заедем туда, купим тебе лошадь, – спокойно ответила эльфийка. – А пока со мной поедешь.

Я нервно сглотнула. Последний раз я на лошади сидела, когда мне было шесть. И то это пони была.

А тут – настоящая, большая лошадь! Жуть. Надеюсь, я не упаду.

– Если хочешь, можешь ехать со мной, – предложил подошедший Рым. – Мой конь очень выносливый. Сядешь впереди, буду тебя держать.

Я с сомнением покосилась на внушительную фигуру орка. Бедный коняжка, я ему не завидую! И почему я задумалась об этом только сейчас?! А когда писала книгу, всё казалось таким очевидным... Мне даже в голову не пришло, насколько тяжело лошади везти на себе Рыма.

Уловив моё сомнение, орк улыбнулся, сел рядом и, взяв тарелку с приготовленной Бугалоном кашей, сказал:

– Линн, мой жеребец – миранг. Это специально выведенная порода лошадей для таких, как я или Бугалон. Обычный конь, конечно, давно бы пал, не выдержав моего веса. А миранги очень выносливые. И, поверь, он даже не заметит, что ты на него села. Ты же лёгкая, как пушинка.

Ну да, по сравнению с Рымом, конечно, лёгкая.

Как только вернулись с ручья Браш с Торгисом, я решила завести тот самый разговор, о котором думала полночи. И, откашлявшись, обратилась к Грымзу:

– Послушай, Рым... А мы можем как-нибудь обойти эту дорогу? Пойти по другой, например, сделать небольшой крюк.

– Что? – удивился он. – Можем, конечно. Только зачем?

– Понимаешь... – я вздохнула. Ну да, я бы на его месте не поверила девчонке, которую они нашли только вчера, да ещё и попой в ручье. – У меня бывают вещие сны. Редко, правда, но бывают. И мне снилось, что там, впереди, нас ждут разбойники. Они нападут на нас... и ты погибнешь.

Рым поперхнулся кашей, Бугалон застыл, так и не донеся ложку до рта, Торгис и Милли уставились на меня, вытаращив глаза, а Браш моментально вскочил с места и, встав лицом к дороге, сделал несколько пассов руками.

Через несколько секунд он повернулся к нам и, окинув меня внимательным, цепким взглядом, сказал:

– Там действительно кто-то есть. Человек двадцать, часах в двух пути отсюда. Насчёт разбойников не знаю, но то, что люди это нехорошие, я чувствую. От них веет кровью и смертью.

– Маги? – отрывисто бросил Рым.

– Один-два, не слишком сильных. Способны явно только на примитивные боевые заклинания.

Услышав это, орк поднял на меня удивлённые глаза.

– Тогда как они могут убить меня, Линн? – спросил он с искренним недоумением.

Как, как... Их двадцать пять, если быть точным, а вас... Вас всего лишь пятеро, не считая меня. И пока Бугалон будет драться сразу с пятью, Торгис возьмёт на себя троих, Милли с Брашем будут пытаться заколдовать всех разом... И никто не заметит прилетевшую из кустов отравленную стрелу. Поначалу не заметит, конечно. А потом уже будет поздно.

Роковое стечение обстоятельств. А ещё... воля глупого автора, то бишь меня. Вот чего мне стоило оставить Рыма в живых? Изменить пару абзацев... А я...

Неприятно это – чувствовать себя убийцей.

– Я не знаю, – наконец выдавила из себя я. – Просто приснилось. Вы можете мне не верить, конечно, но...

– Я тебе верю, – отрезал орк. – Мы сделаем крюк. Обойдём этих людей.

Я удивилась. И, подняв голову, посмотрела на Рыма.

В его глазах плясали огоньки, почти как вчера вечером. И, глядя на него, я почувствовала, как внутри меня, близко-близко к сердцу, стало очень радостно и сладко. А потом почему-то перехватило дыхание и уши будто загорелись.

– Линн!

Я с усилием заставила себя повернуться к Милли.

– Так с кем ты поедешь?

И когда я отвечала на этот вопрос, у меня горели уже не только уши.

***

Лес, в котором мы все сейчас находились, я назвала Тихим. Здесь обитало мало крупных животных, в основном мелкие грызуны и самые разные птицы. И порой, особенно ночью, в лесу стояла такая тишина, какой никогда не услышать в большом городе, где всегда жила я.

Наверное, описывая этот лес, лежащий на юго-западе от эрамирской столицы, я писала о собственной мечте.

Зелень, покой и тишина. И никаких высотных домов, больших полей, шума скоростного шоссе и громкого лая собак...

Чтобы сделать крюк, нам пришлось немного отойти назад по дороге, свернув на небольшую тропинку. Таким образом мы удлиняли себе путь на несколько часов, но уж лучше так, чем лишиться Рыма.

Его жеребца звали Смарагд и он весьма меланхолично отнёсся к тому, что меня на него усадили. Видимо, конь считал меня поклажей.

Ехать с Рымом было очень... уютно. Сильные руки обнимали крепко, и я уткнулась макушкой в грудь орку, намереваясь немного подремать.

– Ты – как большая тёплая подушка, – пробормотала я, устраиваясь поудобнее. Он промолчал. Минут через пятнадцать я заснула, не обращая внимания ни на что.

Не знаю, сколько я проспала, думаю, что не очень много. Но проснулась я от жуткого, леденящего кровь чувства опасности... и ещё кое от чего.

Я чувствовала дыхание Рыма на своей шее. И эти объятия... они уже были не просто поддерживающими и дружескими. Нет-нет, совсем не просто. Рым прижимал меня к себе, как желанную женщину и, наклонившись, странно, прерывисто дышал мне на ухо.

Проснувшись, я обернулась, и почти сразу пожалела об этом. Потому что в тот момент глаза у Рыма не были каре-зелёными. Они были чистым пламенем. В них плескался огонь, и казалось, будто он сейчас вырвется наружу и сожжёт и меня, и весь этот лес к чёртовой бабушке.

– Молчи, Линн, – прошептал Рым, прикасаясь губами к моему лбу. – Ради всех богов, молчи!

Да я и не собиралась разговаривать. И не только потому, что мне было нечего сказать. Просто в этот момент прямо перед нашим отрядом появилась группа каких-то людей в чёрном. Впрочем, людьми они не были точно.

Тёмные эльфы. И, судя по тому, что появились они словно из воздуха, воспользовавшиеся амулетами мгновенного переноса. Очень дорогими амулетами, кстати.

В следующую секунду пространство вокруг меня взорвалось огненными вспышками. Воздух задрожал...

Ни разу в жизни я не видела ничего подобного. И надеюсь, что больше не увижу. Потому что это было действительно страшно.

Когда сидишь дома, в тёплом кресле, и не спеша описываешь представляемые события, всё получается так гладко и логично. Ты будто видишь разом всех своих героев. Вот один, вот другой, вот третий, и за ними кто-то наблюдает из кустов. А когда ты сам находишься в центре событий... просто не успеваешь следить за всеми. И потом, пытаясь восстановить в памяти последовательность событий, понимаешь, что это бесполезно. Кажется, будто всё происходило одновременно.

Я увидела стрелу, выпущенную Милли почти сразу, как тёмные эльфы оказались перед нами. Она пронзила одну чёрную фигуру, и маг пал, как подкошенный. Рядом Браш держал поднятыми вверх дрожащие руки, и вся его поза говорила о том, как ему тяжело. Прядь его тёмных, мокрых от пота волос прилипла ко лбу. Почему-то я очень хорошо запомнила именно эту прядь... а ещё мелькнувшее в глазах Браша отчаяние и срывающийся от напряжения голос:

– Я долго не удержу щит!

– Держись! – крикнула Милли. – Я знаю, что делать. Ещё минутку, пожалуйста, Браш!

Маг кивнул, и в ту же секунду Эмиландил, достав кинжал, мазнула им себя по запястью. От вида крови, хлынувшей из раны, мне резко стало дурно.

– Что ты собираешься делать, Милли? – спросил Рым, одной рукой сжимая мне плечо. В другой он держал меч.

– Лишить их магии, – спокойно ответила эльфийка. – А теперь тихо. Эмиран уллнатин беш хос! Этнахан!

Я знала это заклинание. Магия крови тёмных эльфов, отнимающая силу у всех, угрожающих тому, кто это заклинание произносит. Небольшой побочный эффект – теперь Милли сама не сможет колдовать где-то сутки. Да и Браш тоже, но не из-за Эмиландил, а из-за щита, который он держал уже достаточно долгое время. Когда в твой щит летят заклинания сразу семерых тёмных эльфов, это не так-то просто.

В миг, когда Милли произнесла последнее слово, Браш опустил руки, тяжело дыша, и будто уснул, склонив голову на бок. Рым, Торгис, Бугалон и Эмиландил сразу же спрыгнули со своих лошадей. И меня орк тоже утянул за собой на землю.

– Линн, – сказал Грымз, даже не смотря на меня – всё его внимание сейчас было приковано к семерым тёмным эльфам, которые медленно доставали оружие. – Стой, где стоишь и не смей двигаться, что бы ни случилось. Я тебя прикрою.

– А я прикрою Браша, – сказал Торгис. Да уж, маг сейчас был не в состоянии даже руки поднять, не говоря уже о том, чтобы сражаться.

– Хорошо, – кивнул Рым. – Бугалон, вперёд. Милли, стреляй!

Говорят, эльфы никогда не промахиваются. Возможно, если стреляют в людей. Но когда в своих... В общем, из всех выпущенных Эмиландил стрел в цель попала только одна, не считая первую, убившую одного противника в самом начале схватки. Но то было скорее эффектом неожиданности. Сейчас же все тёмные эльфы перерубали летящие стрелы мечом. Только одна поразила плечо сородича Милли.

Я вертела головой то вправо, то влево, стремясь рассмотреть всех участников сражения. Слева от меня бился Тор, гневно сверкая янтарными глазами. По силе и ловкости гном ничуть не уступал тёмным эльфам, даром что был ниже ростом. Чуть впереди, яростно скалясь, схлестнулся сразу с двумя магами Бугалон. Сила его ударов была такой, что мне казалось – сейчас у его соперников мечи вылетят из рук. Но этого так и не случилось.

Чуть правее от меня бился Рым, и почему-то за него я волновалась больше всего. Ему достались какие-то особенно крупные эльфы, и среди них, кажется, был главный этого отряда. Я, замирая, следила за тем, как Рым отбивает удары обоих соперников, пытаясь достать их своим мечом.

Сердце пропустило удар. Что-то не так...

Какая же я дура!!

Раз, два, три, четыре, пять... И с шестым тёмным эльфом сражалась Милли, отложившая наконец свой лук. А где седьмой?! Их же было семеро, я точно помню.

И тут я его заметила... воспользовавшись тем, что все были увлечены схваткой, он подбирался к спине Рыма. Движения его были плавными, но быстрыми, и я уже не сомневалась – ещё пара секунд, и он вонзит в спину моего орка какой-нибудь колюще-режущий предмет.

– Рым, сзади! – завопила я, бросаясь наперерез тёмному эльфу.

И это был, пожалуй, очень глупый поступок. Потому что Рым, оглянувшись на меня, чуть не пропустил удар – меч одного из его соперников царапнул плечо орка.

А тёмный эльф, наперерез которому я помчалась, вдруг как-то странно ухмыльнулся и, схватив меня за руку, разбил мгновенный амулет переноса, который сжимал в ладони.

Милли, конечно, отняла у них магию... Но магию из амулетов это заклинание на высасывает. И последним, что я увидела, прежде чем меня накрыло чёрное облако, будто спустившееся с самих небес, были потемневшие от ужаса глаза Рыма.

– Линн!!! – завопил он отчаянно, а в следующую секунду меня утянуло в темноту.

За пределами повествования

Мой дорогой брат!

Я нахожусь в Эйме уже вторую неделю, и должна с прискорбием сообщить тебе, что отношение ко мне тёмных эльфов пока не поменялось в лучшую сторону. Хотя я очень стараюсь. И с Робиаром я любезна, ведь я знаю, как для тебя важен наш брак, и всецело разделяю твои стремления.

Не могу сказать, что он мне сильно нравится, но, по крайней мере, Робиар не смотрит на меня с пренебрежением во взгляде, как все остальные. Он вежлив и обходителен, и кажется, сам понимает необходимость нашего брака. Он помогает мне во всём, поддерживает, рассказывает об истории и традициях тёмных эльфов.

Знаешь, Интамар, я думаю, что когда-нибудь смогу полюбить его.

Прошу тебя, напиши мне, как дела у Лунии. Я за неё очень переживаю. А письма от тёмных эльфов к светлым не доходят, впрочем, как и наоборот. Они всё ещё пытаются определить, кто из них древнее, и не принимают корреспонденцию друг у друга.

Правда, смешные? Как будто это имеет хоть какое-то значение!

С любовью, твоя сестра Лемена

Архив личных писем Интамара, императорская библиотека

С того дня, как Люк дал клятву верности Эдигору, сын кухарки всюду следовал за будущим императором. Пажу наследного принца пошили столько костюмов, что Люк мог переодеваться хоть по три раза в день, и всё равно не сносил бы всех нарядов даже за месяц.

Теперь Люк Кросс, личный паж его высочества, учился вместе с Эдигором всему – арифметике, экономике, истории и даже ратному делу. Искусство обращения с мечом, кинжалами и прочим оружием мальчикам преподавал Аравейн, оказавшийся на редкость хорошим воином.

– Запомните, – говорил наставник на самом первом уроке, – все без исключения маги на редкость самонадеянны. Они искренне считают магию панацеей и думают, что ни один человек, не умеющий колдовать, не способен их победить. Если бы вы знали, сколько уже пало магов от рук обычных людей! Я всегда говорил – не стоит переоценивать магию и недооценивать умение держать в руках меч.

И мальчишки учились сражаться. И если в самом первом бою на деревянных мечах Люк нанёс Эдигору сокрушительное поражение, то уже через пару лет стало ясно, что воин из будущего императора получится гораздо лучший, чем из его пажа.

Так проходили год за годом. Дни были похожи один на другой, как две капли воды. После завтрака – уроки с учителями Мэридишем, Гроханом или Джудом, после обеда – занятия с Аравейном или верховая езда, и только после ужина мальчишки были предоставлены сами себе. Пару часов до сна они обычно посвящали играм или просто разговаривали.

В тот день учитель Грохан объявил, что сегодня начнётся новый предмет – внешняя политика. Эдигору и Люку уже исполнилось по десять лет, и император считал, что пора вводить наследника в курс дела.

Услышав эту новость, принц заметно оживился. Знания он всегда впитывал как губка и ему изрядно надоели рассказы Грохана об обычаях тех или иных рас, особенностях экономического развития разных концов Эрамира, истории о возникновении городов... Хуже был только Мэридиш с его любовью к повторению элементарных математических формул.

– Как вы, вероятно, помните, ваше высочество, император Интамар почти двести лет назад после достаточно продолжительной войны объединил земли Эрамира, и с тех пор все расы живут под властью одного императора. Эрамир – большой континент, от северного побережья до южного – шесть недель пути на самых быстрых лошадях, а от западного до восточного – больше восьми. В двух днях пути по морю от самого восточного из наших городов начинается Мирнария. Этот континент в три раза меньше Эрамира, но, как и у нас, вся власть находится в руках одного императора...

Эдигор, затаив дыхание, слушал Грохана. Он много читал про Мирнарию и знал, как сильно она отличается от его родной империи. Обычаи, внешность людей – а этот континент населяли только люди – и даже магия... всё отличалось от привычного и знакомого. И ненависть между мирнарийцами и эрамирцами, казалось, впитывалась с молоком матери. Это состояние учитель Грохан называл "вооружённым нейтралитетом" – вроде и войны пока нет, но чуть что – и она непременно начнётся.

– В самой Мирнарии и в настоящее время существует огромное количество тайных обществ, которые считают своим долгом спровоцировать войну с нами, – продолжал учитель. – Сам император Басад старается поддерживать мир и не препятствовать торговым связям, но, к сожалению, в мирнарийском обществе наблюдается огромный разброд и шатание. Выловить и казнить всех заговорщиков не представляется возможным.

Эдигор прикрыл глаза, вспоминая, что он читал о Мирнарии в книгах из императорской библиотеки. А читал он немало. Особенно много страниц различные исследователи посвящали анализу причин взаимной ненависти мирнарийцев и эрамирцев. И у наследного принца уже давно сложилось собственное мнение на этот счёт.

До того как император Интамар объединил земли Эрамира, на континенте насчитывалось более десяти различных королевств (или княжеств, вольниц, содружеств, племён – тут уж как кому больше нравилось себя называть). Орки, тёмные и светлые эльфы, гномы, гоблины, люди и прочие расы – все жили отдельно и не слишком горели желанием объединяться, к тому же объявлять своим императором чистокровного человека.

Интамар ступил на трон, когда ему не исполнилось и двадцати лет, и сразу же был вынужден участвовать в кровопролитной Последней войне – войне, которую начал ещё его отец. И на поле боя юный Интамар потерял своего лучшего и единственного друга. В тот момент император поклялся, что сделает всё возможное, чтобы прекратить эти бессмысленные убийства, называемые войной.

Через пару недель Интамар заключил с гномами взаимовыгодный торговый союз. Понадобилось всё его дипломатическое искусство, чтобы уговорить короля гномов подписать договор о взаимном ненападении, признании территории гномьего королевства входящим в состав Эрамира – человеческой империи – и предоставлении гномам равных с людьми прав. Но у Интамара всё получилось. Немалую роль сыграл тот факт, что император пообещал – на протяжении ста лет всё оружие для Эрамира будут изготавливать только гномы, а взамен получат самые лучшие фрукты, овощи, вино и мебель.

Постепенно Интамар заключил подобные договоры со всеми расами. Сложнее всего было уговорить эльфов – и тех, и других. Они и до сих пор не слишком довольны тем, что находятся под властью человека, от бунта их удерживало только то, что пользы от такого союза больше, чем вреда. Да и Интамар когда-то сделал очень мудрую вещь – в жёны Повелителю тёмных эльфов отдал свою сестру, а светлых – дочь.

Просто Интамар – так же, как и Эдигор – в детстве очень много читал. И когда-то давно он вычитал, что эльфы никогда не станут воевать против своего родственника, пусть даже очень дальнего. Плести интриги, выражать недовольство, бунтовать – да, но не объявлять открытые боевые действия.

Процесс объединения Эрамира занял у Интамара больше двадцати лет. Это стало смыслом его жизни. И, умирая, император сказал, что та раса, которая нарушит мир этих земель и начнёт войну, навлечёт на себя вечное проклятие. Почему-то за сто пятьдесят лет, что существовали объединённые земли Эрамира, никому и в голову не пришло усомниться в словах давно умершего великого императора, который был, в конце концов, просто человеком.

А Мирнария... Что ж, возможно, именно наличие среди эрамирцев такого огромного количества представителей различных рас и пугало жителей этого континента. Ведь они-то все были людьми – невысокого роста, крепкого телосложения, в основном тёмноволосые и темноглазые, обладающие крайне малыми способностями к магии. Очень своеобразной магии. И пусть мирнарийцы все были людьми, их земли постоянно потряхивало от различных бунтов, покушений на представителей власти, а количество тайных обществ и орденов, объявляющих своей святой целью "свержение режима императора Басада и уничтожение враждебных рас Эрамира" стремилось к бесконечности.

И всё бы ничего, но за последние пятнадцать с лишним лет – время правления отца юного Эдигора – отношения с Мирнарией становились всё хуже и хуже. Эдигор Первый не зря носил гордое прозвище Вспыльчивый. С императором Басадом он находился в крайне напряжённых отношениях. И купцы Эрамира предпочитали на землях Мирнарии не высаживаться вовсе – быстренько грузили свой товар, забирали то, чем торговали соседи, и уплывали. Ибо знали – оставшись на ночь в портовом мирнарийском городе, наутро можно проснуться с перерезанным горлом.

Такие вот добрососедские отношения.

Учитель Грохан как раз открыл рот, чтобы начать рассказывать Люку и Эдигору о тайных обществах Мирнарии, когда в дверь постучали.

– Чай для его высочества и его пажа, – склонила голову вошедшая служанка в смешном белом чепчике, из-под которого выбивались светло-русые кудряшки. Девушка, видимо, страшно смущалась, поэтому не смела даже поднять глаз и посмотреть на принца.

– Спасибо, – ответил Эдигор и, дождавшись, пока разом покрасневшая как помидор девушка выйдет из комнаты, тихо сказал Люку:

– Можешь выпить всё, я не хочу.

Впоследствии наследный принц много думал о том, что было бы, если бы он всё-таки выпил тот злополучный чай. Ведь ещё ни разу Эдигор не пропускал этого утреннего чаепития, и даже часто с удовольствием закусывал принесённой свежеиспечённой булочкой.

Люк, кивнув, сосредоточенно налил себе в чашку напиток, стараясь не расплескать ни капли, и, глубоко вздохнув, сделал большой глоток.

Прошло примерно пять секунд, прежде чем паж его императорского высочества, закатив глаза, молча рухнул на пол.

– Люк!!!

Никогда в жизни ещё Эдигору не приходилось кричать так громко. Он даже не знал, что способен на подобные высокие звуки.

И почти тут же, увидев, что Люк забился в припадке, а на губах мальчишки выступила пена, наследный принц снова заорал, только на этот раз так, что стёкла в окнах задрожали:

– АРАВЕЙН!!!

Учитель Грохан уже вертелся рядом с Люком, дрожащими пальцами пытаясь расстегнуть его камзол, когда пространство возле стола закружилось белыми снежинками.

– Что случилось, ваше высочество? – спокойно спросил Аравейн, ещё даже не появившись в комнате полностью – снежинки просто обрисовали его фигуру, и только два огромных сапфировых глаза сверкали там, где должна быть голова.

Вместо ответа Эдигор указал рукой на бившегося в припадке Люка.

Снежинки осыпались, и в комнату шагнул Аравейн. Сел возле мальчика, приложил ладонь к его лбу, что-то прошептал... и нахмурился.

– Ваше высочество, попросите ничего не трогать в этом кабинете, – сказал маг Эдигору. – А потом приходите ко мне.

Снежинки вновь укутали фигуру Аравейна, захватив теперь заодно и Люка... А потом они оба растворились, и Эдигор знал, что в эту секунду маг уже приступил к лечению его друга.

Пара минут потребовалась наследному принцу, чтобы выгнать всех из кабинета, запереть его и доложить о случившемся начальнику стражи. Пришлось описать ему служанку, которая принесла чай. Эдигор не сомневался, что девчонке достанется, но сейчас был не в состоянии думать о ком-то ещё, кроме Люка.

Когда будущий император добрался до покоев Аравейна, он уже находился в состоянии тихой паники. Путь был неблизкий, и Эдигор за это время напридумывал себе столько всего, что уже почти не сомневался – друга живым он не застанет. Но никто из придворных, попадавшихся мальчику навстречу, ничего не заподозрил, потому что на лице наследного принца не отражалось ни единой эмоции. И единственное, что выдавало его состояние, это нервно подрагивающие кончики пальцев.

В покоях Аравейна было темно, но Эдигор сразу же рассмотрел лежащего на кровати Люка, который больше не бился в припадке. Только был бледен, как смерть. В его приоткрытые губы маг осторожно вливал какую-то красную жидкость.

Принц остановился в дверях, боясь помешать Аравейну. Тот молча вылил в рот Люка всё, что было в стакане, а потом повернулся к Эдигору.

– Ваше высочество, – тихо сказал Аравейн, – боюсь, я ничем не смогу помочь. Это болотная голубика. Отравление можно замедлить, но...

Будущий император только устало прикрыл глаза. Больше всего на свете он боялся заплакать. Ведь, в конце концов, он был всего лишь мальчишкой... мальчишкой, который потерял своего лучшего друга. Единственного друга.

Но нельзя... нельзя. Императоры не плачут. Даже будущие.

– Кто? – сказал Эдигор и удивился – настолько не похож был этот голос на его собственный.

Аравейн покачал головой.

– Я пока не могу сказать. Для этого мне нужно допросить ту служанку. Я уверен, девочка что-то знает.

– Хорошо, – кивнул принц. – Допросите. О результатах доложите мне. А сейчас оставьте меня, пожалуйста, с Люком.

Маг кивнул и молча вышел из собственной спальни. А Эдигор тут же подошёл к кровати и, сев рядом со своим другом, взял его за руку.

Она была холодной... и уже неживой. Болотная голубика – единственный из всех известных ядов, против которого так и не придумали противоядие. Обычно её добавляли в десерты, так как болотная голубика обладала довольно приятным, но фруктовым привкусом, и во многих блюдах её можно было почувствовать. Но не в любимом у Эдигора с Люком чае... фруктовом чае. И кто-то ведь об этом знал, кто-то спланировал убийство.

Чьё? Неужели Люка хотели отравить? Скорее всего, цель была иная – Эдигор, будущий император.

Но какая теперь разница? Его единственный друг лежал в постели, бледный и холодный, и Эдигор знал: пройдёт чуть больше суток, и от Люка останется только физическая оболочка, а душа улетит туда, где неважно, кто ты – принц, будущий император или сын кухарки, а важно что-то совсем другое.

Что-то такое, из-за чего Эдигор так любил своего единственного друга. И из-за чего теперь он, пока никто не видит, тёр внезапно заболевшие глаза кулаком.

Что это? Слёзы? Нет-нет. Ведь императоры не плачут.

Даже будущие.

Глава четвёртая,

в которой всё становится ещё хуже

- Сердцу не прикажешь... Так народ говорит.

– Глупости он говорит, ваш народ. Сердце такой же орган, как и иные... И подвластен приказу свыше.

«Формула любви»

Попасться так по-дурацки... Пожалуй, на это способна только я. Не знаю, как эти тёмные эльфы вычислили, что я сорвусь на защиту Рыма, но тем не менее – они оказались правы.