Текст книги "Охота на демиурга (СИ)"

Автор книги: Анна Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

– А что если использовать амулет Жизни?

Аравейн озадаченно посмотрел на девушку.

– Ты ведь знаешь, туда никак не вплести заклинание.

– Вейн, – Элли рассмеялась, – ты – Хранитель. Я – Тень. Неужели мы не справимся с этой задачей?!

Они справились. Шесть лет Аравейн разрабатывал это заклинание, и гораздо дольше он искал сам кинжал. Первую часть – ключ – Эллейн получила в ночь накануне своего "предательства", а кинжал...

Робиар очень помог им с поисками. Он тоже понятия не имел, что изобрёл Альгиус для того, чтобы его творение не утянуло в Тень, и долго изучал старинные манускрипты по магии крови, пробовал различные варианты... Элли уже была в отчаянии, и тут кинжал наконец нашёлся. Это произошло в ту ночь, когда она в образе Ленни надела на шею Линн амулет Жизни Аравейна.

Сработала теория Робиара о том, что кинжал притянется, если использовать кровь проклятого мага и Повелителя. Именно так Альгиус вызывал кинжал из Тени, в которой тот находился постоянно, пока в нём не возникала необходимость.

Вот так у них оказались почти все части мозаики. Кинжал, амулет Жизни, необходимое заклинание, сам проклятый маг – Элли. Оставалось только одно.

Эллейн ничего не знала про Линн, кроме того, что она тот самый Творец, чья частичка живёт в ней самой. Аравейн не говорил девушке даже имени. Только попросил подстроить похищение и... убить орка.

– Что? – закричала она тогда. – Ты с ума сошёл! Я никогда не убивала!

– Это необходимо, пожалуйста, Элли. Он не умрёт, я обещаю. Да и как иначе настроить нашего демиурга против тебя?

Тогда Эллейн использовала Иборга, рассказав ему пророчества о Творце и о том, что с её помощью можно открыть Источник, чтобы уничтожить Аравейна.

– Почему же этого не смог сделать Альгиус? – нахмурился мирнариец.

– Не успел просто. Да и не было у него такого человека, чтобы и любил, и ненавидел. Только кинжал сделал.

Глава реформаторов думал долго и напряжённо. Решающим оказался аргумент Эллейн о том, что после того, как Аравейн и все присутствующие – кроме, разумеется, Дорианы, ведь им был нужен её ребёнок – погибнут, Иборг сможет забрать силу Творца себе.

– С помощью этой силы можно изменять мир, как тебе захочется.

Увидев глаза мирнарийца, Элли поняла, о чём он думает. Снять проклятье... Но это было невозможно, даже если отнять силу у демиурга, ведь Творцом в полном смысле слова ты не станешь, только очень сильным магом. Но Иборгу она об этом решила не говорить.

– Она возненавидит меня в образе Эллейн. И полюбит – в образе Ленни.

– С чего это вдруг?

Девушка улыбнулась.

– Я буду милой. Очень милой, Иборг.

Он рассмеялся. Конечно, он ведь не знал, что Элли не составит труда быть милой не потому, что она превосходно умеет притворяться, а просто потому, что в образе Ленни она будет настоящей.

От Линн пришлось закрываться заклинанием при первой встрече, иначе бы она почувствовала Элли так же, как потом всегда ощущала Ленни. Этого нельзя было допустить.

Вот только планы Эллейн чуть не пошли прахом.

Рядом с Линн она вдруг почувствовала, что хочет жить. Она уже давно не думала об этом, она мечтала о смерти с самого детства, и тут вдруг – жить...

Это чувство было похожим на полёт. Выше, выше, выше, и задыхаешься от счастья и ветра, бьющего в грудь... И Элли не хотела верить, что Линн и Рым так относятся к ней только из-за маленькой частички души.

В тот вечер, когда Тень спросила у Линн, можно ли ей уйти, отпустит ли она её... Элли была готова всё бросить. Пусть остаётся Источник, другие проклятые маги, заговорщики, Иборг, император... пусть. Она больше не хотела лгать этой замечательной девушке с ласковыми пепельными глазами. Элли хотела рассказать правду. Рассказать, что она вовсе не такая ужасная рыжая стерва, как о ней думает Линн, нет... И она хотела, чтобы Линн обняла именно её – Элли, а вовсе не Ленни. Чтобы она увидела её настоящие глаза – зелёные. И взъерошила её настоящие волосы – алые, как кровь.

Но Линн отпустила её. В тот момент Элли почувствовала одновременно горечь и облегчение. Горечь от того, что придётся продолжать лгать... А облегчение – от того, что не нужно отказываться от мечты.

Аравейн всегда говорил ей: "Нужно делать не то, что хочешь, а то, что правильно". И это было правильно. Пусть и больно.

Значит, так тому и быть. Она сделает то, что должна. И Линн простит её.

По крайней мере Элли очень на это надеялась.

После разговора с Эдигором в вечер накануне бала девушка поняла – император узнал её. Она не знала, каким образом и как давно, просто увидела – он принял её правила игры.

"Ты считаешь меня жестоким, Ленни?"

Он хотел сказать совсем другое, но не мог, и она простила Эдигору эту слабость. В конце концов, не всегда важно, были ли слова произнесены или они остались невысказанными.

Эллейн увидела всё в его глазах.

"Ты простишь меня, Элли?"

И она ответила...

"Да".

Девушке было жаль, что это их последний разговор, и она не успеет обнять Эдигора и рассказать ему всё-всё. О том, почему она разыграла своё предательство, и о том, как ей было страшно. И о том, как постепенно изменялась её любовь к нему, становясь просто нежной привязанностью и, наверное, дружбой. И как она хочет, чтобы у них с Линн всё было хорошо. До самой глубины своей несуществующей, как думают о Тенях, души.

Эллейн думала об этом чуть позже, когда шла по коридору, возвращаясь в свою комнату от Аравейна. И вдруг сзади раздался чей-то тихий голос.

– Элли!

Не успев даже подумать о том, что не следует реагировать, она обернулась. И увидела позади улыбающегося Люка.

За то время, что Эллейн работала с герцогом, она успела выучить наизусть все его улыбки. Эта была одна из самых радостных его улыбок.

– Я так и думал, – Люк сделал шаг вперёд и дёрнул её за волосы. – Элли, я так рад тебя видеть... то есть не совсем видеть, но всё равно рад.

– Как ты догадался? И когда? – обречённо выдохнула Эллейн.

– Подозревал давно, но уверился окончательно совсем недавно – когда ты меня лечила. У тебя глаза светились изумрудным светом, как у... ну, как у тебя, – Люк хмыкнул. – А раньше я только замечал некоторые твои типичные привычки. Но думал, это всё из-за того, что Ленни – ученица Эллейн ... Знаешь, Элли, я всегда верил, что ты не предавала императора. Не могла ты... Я ведь знал тебя...

– Тише, Люк, пожалуйста.

И тут герцог обнял её. Крепко-крепко, так, что слёзы из глаз брызнули.

– Почему ты думаешь, что я тут не по той же самой причине? Может, я хочу убить Эдигора?

Люк тихо рассмеялся.

– Элли, я, конечно, иногда бываю дураком, но не сейчас.

Она вздохнула.

– По-моему, мне нужно увольняться из тайных агентов. Вон как ты быстро меня раскусил.

– Просто я тебя знаю и люблю, – ответил герцог, щёлкнув Элли по носу.

И тут девушка подумала: а ведь у Люка не было и нет причин любить её, он не связан с частичкой души Линн... Как же так может быть?

Подумать об этом помешал его вопрос:

– Что ты собираешься делать?

Элли посмотрела в серые глаза Люка. Теперь они были серьёзными.

– Скажи мне, пожалуйста.

– Я не могу, – она покачала головой. – Но знай – ничего плохого для императора и всех остальных... Никто не погибнет. Ну, за исключением... Теней.

– Что значит – Теней? Мы говорим об Иборге или... – Люк запнулся. – Элли... нет, ты сошла с ума!

– Давно уже. Ты только заметил?

– Элли, не смей. Не вздумай жертвовать собой!

Она не понимала, как он догадался. А ведь ответ был так прост – Люк увидел в глазах девушки тень самой смерти.

– Люк, – Элли взяла его за руки и крепко пожала их, – пожалуйста, обещай мне не вмешиваться. Очень прошу тебя. Что бы завтра ни происходило – не вмешивайся. Я обещаю – всё будет хорошо.

– Элли...

– Пожалуйста, Люк. Это мой выбор. Уважай его.

Он вздохнул.

– Хорошо.

Девушка, с облегчением улыбнувшись, кивнула, и уже хотела уходить, как вдруг вспомнила одну вещь.

– Люк... Я давно хотела тебе сказать...

– Да?

Элли рассмеялась и на миг превратила свои глаза в прежние – изумрудно-зелёные, от чего герцог немного испуганно, но радостно охнул.

– У тебя замечательная дочка, Люк.

Глава девятнадцатая,

и последняя

– ...И в трагических концах есть своё величие. Они заставляют задуматься оставшихся в живых.

– Чего же тут величественного? Стыдно убивать героев, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных.

«Обыкновенное чудо»

Я знаю, ты хотела, чтобы я уснула, потеряла сознание, не видела ничего из того, что будет происходить. Ты просто хотела избавить меня от боли.

Но этого не случилось.

Всё, до самого последнего воспоминания... Я увидела всё, как ты и обещала. Целая жизнь прошла... Твоя жизнь. А когда я открыла глаза, оказалось, что всего лишь доли секунды.

Я по-прежнему была здесь, только будто бы парила над бальным залом, наблюдая за всем сверху, как большая птица.

Я не знаю, почему так получилось. Возможно, из-за моей силы и желания быть с тобой до конца.

До самого последнего вздоха, Элли.

***

Эллейн осторожно вынула кинжал из тела Линн, на секунду застыла, наблюдая, как рана быстро затягивается, а затем выпрямилась и на мгновение прикрыла глаза.

Она так долго шла к этому моменту. Но сейчас не чувствовала ничего, кроме пустоты. Не было даже страха.

Девушка медленно повернулась к Иборгу. Он смотрел на неё, улыбаясь. Эллейн тоже улыбнулась и обвела взглядом бальный зал.

Вейн всё сделал правильно – гости рассредоточены вдоль стен, в середине сейчас нет никого, кроме неё, Иборга и Линн. Значит, можно начинать.

– Давай, Эллейн, – сказал Иборг, словно услышав её мысли.

Сделав шаг вперёд, девушка глубоко вздохнула и изо всех сил вонзила кинжал в пол.

Он вошёл в мрамор, как в масло, задрожал, словно от возбуждения... Элли легко погладила рукоять и, выпрямившись, тихо сказала:

– Иди. Ты чувствуешь мою кровь, иди сюда.

Внезапно пространство вокруг них засветилось ярко-голубым светом. Клетка, сплетённая из тончайших нитей силы – жизненной силы, как это делали маги-мирнарийцы – окружила центр зала, отсекая Эллейн, Иборга и Линн ото всех остальных.

– Что за... – пробормотал мужчина и направил в ближайшую стенку клетки такой комок взрывной энергии, который вполне мог бы разрушить целое здание. Но вместо этого он срикошетил, и Иборгу пришлось срочно нейтрализовывать собственное заклинание.

Стены клетки, словно сплетённые из тонкой сияющей паутинки, переливались голубыми огоньками, и если бы у Элли было время, она непременно бы остановилась, чтобы полюбоваться на свет души охраняющего.

– Что это, Эллейн? – спросил Иборг, и девушка впервые за долгие годы почувствовала в его голосе страх.

– Клетка, чтобы Тень не вырвалась на свободу дальше этого круга, – ответила Элли, вглядываясь в кинжал, вокруг которого уже начинала своё вращение сверкающая чернотой воронка.

Несколько секунд мужчина молчал, и Эллейн, подняв глаза, увидела в его взгляде непонимание.

– Прости меня, Иборг, – сказала она просто. – Всё не так, как ты думал. И как я тебе говорила.

– А как, Эллейн? – спросил он зло. – Ты работала на императора?

– Я работала на себя. Но и на императора тоже.

– Вот оно как... И что ты собираешься делать сейчас?

Элли, улыбаясь, наблюдала за тем, как вырвавшаяся на свободу Тень, образуя маленькие вихри, летает по периметру клетки, закрашивая в чёрный цвет сам воздух. Если бы не ловушка Вейна, сплетённая даже на полу, Тень со временем поглотила бы весь дворец.

– Только закрыть Источник. Больше ничего.

– Что?! – Иборг ужаснулся. – Ты сошла с ума! Мы же погибнем!

– Разве ты не понял? – Элли рассмеялась. – Мы погибли ещё до своего рождения.

Она подняла руки, и мужчина в ужасе сделал шаг назад.

– Я так просто не дамся, Эллейн.

– Я знаю, – улыбнулась девушка. – Но в моей жизни всё было непросто, так что ничего страшного.

Она видела, как на кончиках пальцев Иборга что-то запульсировало, лихорадочно забилось, и Элли понимала его, этого мужчину, которому она столько лет отдавалась, но никогда не принадлежала.

Он ударил первым. Девушка ждала, когда же это случится, и вот – в Эллейн полетел шар из чистой магии Света, призванный если не уничтожить, то хотя бы ослепить и оглушить на время.

Элли видела, как Тень, сразу ощутив энергию, которую можно поглотить, ринулась следом за шаром из Света, сотворённым Иборгом. Но девушка не дала ей шансов. Взмах руки, торопливые слова заклинания – и шар Света стал тоненькой сеточкой из Тьмы, которая, оттолкнувшись от энергии Эллейн, вернулась к Иборгу и накрыла его всего, с ног до головы. Девушке показалось, что он попал в чёрную паутину гигантского паука.

"– Готова, Элли? То же самое упражнение на преобразование.

– Да.

– Отлично. Раз, два, три!"

Слова из прошлого звучали в ушах Эллейн, когда она наблюдала, как Тень, настигнув наконец вожделенную энергию, поглотила её... вместе с Иборгом, заключённым туда, как в тюремную камеру.

Преобразование... дело было не только в нём, ещё в быстроте реакции и находчивости, которой Элли научил Вейн. Она знала – Иборгу всегда было тяжело работать именно с Тьмой, поэтому он и не успел ничего ей противопоставить.

Девушке не было грустно. Наоборот – она радовалась, что хотя бы Иборг избежал боли и ушёл легко.

Сквозь Тень, окружившую Элли со всех сторон, она не видела ничего. Даже ловушку Вейна, сотворённую из его собственной жизненной силы. Жаль, потому что ей хотелось посмотреть в его глаза ещё хотя бы раз. Последний раз.

Элли осторожно вытащила из пола кинжал Альгиуса. Теперь это было возможно, дверь достаточно широкая, Тень уже здесь и никуда не уйдёт, пока не захочет Эллейн.

– Свет души охраняющего и жизнь вечно проклятого, ставшего частью Источника, – прошептала девушка, сжимая кинжал одной рукой. Другой она дотронулась до амулета, висевшего на шее, погладила его тёплую поверхность – пока капелька сущности Вейна была заключена внутри кристалла, Тени ничего не угрожало.

Элли сняла цепочку с шеи и прошептала несколько слов заклинания, которое так долго разрабатывал Хранитель.

Кристалл растёкся по её ладони, как вода, и девушка, закрыв глаза, выпила эту воду.

Боль пронзила тело Элли, будто в неё попала молния. Ведь девушка была Тенью, и частичка души Хранителя, с которой сняли оболочку, душила Эллейн изнутри.

Времени оставалось немного.

– Замок и ключ, – улыбнулась она, сжимая кинжал обеими руками, а потом резко вонзила его себе в грудь.

Она знала, что случится дальше, но реальность всё равно оказалась настолько мучительной, совсем как в детстве, когда она узнала о том, кто её проклял.

Девушка опустилась на колени, чувствуя, как Тень разрывает её на части.

Жизнь вечно проклятого – самая сладкая энергия, самая желанная энергия для Источника. Почувствовав кровь Эллейн, Тень набросилась на неё, как стая голодных собак на кусок мяса.

Но в теле девушки находилось то, чего Источник не мог вынести – часть сущности Хранителя. Элли показалось, что пространство вокруг неё завизжало, как умирающая от ножевой раны свинья. Она видела – её грудь засветилась голубым светом, как раньше светился амулет Жизни Вейна.

– Откуда пришла, туда и уйдёшь, – прошептала Элли из последних сил. – Кровь моя привела, жизнь моя выведет. И пути назад не будет. Навсегда.

Воспоминания размывались, сознание растворялось, боль утихала... Эллейн понимала, что начинает исчезать, совсем как Тень, которая просто всасывалась в кинжал Альгиуса вместе с её кровью. А свет души охраняющего навсегда запечатал проход.

Последним, что видела Элли, были сапфировые глаза Вейна, наполненные болью так же, как берега реки – водой.

***

Я вернулась, когда заклятье крепкого сна исчезло. И я очень хорошо понимала, почему.

Ловушка Вейна ещё была на месте и слепила мне глаза. Хранитель пока не снял её, потому что не вся Тень ушла из окружающего пространства, продолжая ползти по полу к телу Эллейн.

Прикоснувшись к груди, я ощутила, что раны больше нет, она затянулась. Ну конечно, ведь демиург не может умереть в собственном мире от простого ножевого ранения.

Встав на ноги, я огляделась.

Она лежала рядом, в пяти шагах от меня, по-прежнему сжимая обеими руками кинжал Альгиуса. Всё та же прозрачная кожа, теперь мертвенно-бледная, резко очерченные скулы, как у любого мёртвого человека, ни кровинки в лице. Ну конечно, ведь вся её кровь ушла в кинжал...

Невыносимая боль сдавила мою грудь, как тисками.

Алые волосы. Изумрудные глаза.

Я села рядом с Элли и погладила её по голове, заглянула в остановившиеся глаза, совсем как раньше, когда она была Ленни.

Если бы мне пришлось описывать эту сцену в книге, я бы никогда не сумела подобрать правильных слов. Я чувствовала такую опустошенность, как будто вместе с Элли умерла какая-то часть меня.

Ни капли жизни не было больше в её изумрудных глазах.

Ни капли...

Я разжала её руки, которыми она продолжала сжимать вонзившийся в грудь кинжал, погладила холодные, будто деревянные пальцы...

Вы все, все знали. Ты, Вейн, Эдигор... даже Дарида.

Но вы просчитались.

Я обещала, что не буду спасать Ленни. Но ничего не говорила про Эллейн...

– Я не отпущу тебя, Элли, – прошептала я, улыбнувшись. – Ни за что не отпущу...

"Не смей, Линн! – вспыхнул в моей голове голос Хранителя, но я уже знала, что он не сможет мне помешать. – Пожалуйста, не делай этого!"

Кажется, Эдигор тоже что-то кричал. Но я уже не слышала.

У меня была всего пара секунд до момента, когда Вейн снимет клетку. Но мне хватит и этого времени. Потому что я – Творец, я смогу остановить время.

Я прижала ладони Элли к полу, положила голову на её грудь и закрыла глаза.

Это было легко. Н аверное, потому что я по-настоящему хотела соединиться с Эрамиром. И он откликнулся.

На меня словно обрушилось небо, оказавшееся неожиданно тяжёлым. И я перестала дышать...

***

Вы спросите, почему я так поступила, когда на одной чаше весов стояла всего лишь жизнь Элли, а на другой – моя собственная, плюс судьбы брата, Вейна, Эдигора?..

Когда Хранитель просил маленькую Тень "убить" Рыма, она ответила: "Всё важно... кроме, наверное, моей жизни".

Почему одним даётся шанс всё исправить, а другим нет? Почему кто-то обречён на боль и отчаяние с начала до конца, а для кого-то окружающие делают всё возможное, чтобы спасти, сохранить, уберечь?

Элли всегда поступала так, как было правильно, жертвовала собой ради других. Но никто, никогда и ничего не делал ради неё. Утешали, сочувствовали, обнимали... и всё. А сама Элли сколько всего совершила для Эдигора, Вейна, да и вообще для всех жителей Эрамира, дезориентируя заговорщиков и закрыв Источник?

Она ничего не просила. Никогда. Просто смирилась.

Теперь я понимала – Тень была сгустком моего отчаяния. Я при помощи своей силы создала этот Источник, вложив в него всю боль и ненависть к себе. И почему теперь Элли должна страдать из-за моей ошибки?

Я знала, что могу просто разбудить Эдигора и отправиться в свой мир, где я забуду маленькую Тень навсегда. Но я не хотела так.

Понимаете?

Я просто не хотела так. Это нечестно. Неправильно.

Я знала, что буду наказана. Но, в конце концов, за дело. Я ведь виновата в том, что случилось, особенно с Элли. И я была готова принять своё наказание так же, как маленькая Тень приняла свою смерть.

В этот раз Хранитель не мог помочь мне. И я сжала зубы от боли, напоминающей погребальный костёр, сжигающей моё тело изнутри и снаружи, и тихо взмолилась...

Пожалуйста, подожди. Позволь мне исправить одну ошибку. Ты ведь знаешь, ты ведь можешь почувствовать меня так же, как я тебя. Я не причиню тебе боли, обещаю...

Он замер. Задумался. А потом сказал...

Ты причиняешь мне боль каждым своим действием. Ты не должна быть здесь. Но я разрешаю. Потому что она хорошая, светлая. Но затем...

Я мысленно кивнула – да, я знаю, что случится после того, как я закончу. Пусть будет так.

Время сжалось, а потом остановилось. И я глубоко вздохнула, впуская в себя Эрамир до самой последней песчинки, пылинки и капельки воды...

***

Я ощущала себя то огромной, как море, гора или большое, взрослое дерево, то крошечной, словно молекула. Я была всем и вся. Вокруг, внутри и повсюду.

Теперь меня держал не Хранитель, а сам Эрамир, не давая раствориться в нём и уйти в Ничто.

Я по-прежнему чувствовала обжигающую боль, но она не мешала мне, наоборот, не давала забыть о том, зачем я пришла сюда.

Я открыла глаза. Теперь я видела всё иначе. Потому что сама была не телом, а пространством, растворённым повсюду.

Тень... где ты? Ты нужна мне.

Тьма, души умерших, слепящий Свет богини Айли... и наконец, Тень. Между, как и объяснял Хранитель Элли.

Источник был закрыт, заперт навсегда. Но что такое закрытая дверь для Творца? И я шагнула в него, со всех сторон окружённая Тенью, как дымом от большого костра, и огляделась.

Мои глаза пронзали казавшееся бесконечным пространство.

И вот... я нашла то, что искала.

Я не знаю, бежала я вперёд, летела или плыла. Наверное, я была каким-то странным сгустком энергии... Но, так или иначе, мне казалось, что у меня есть руки. Которые я и поднесла к ярко-белому огоньку, сложив ладони ковшиком, чувствуя, как этот огонёк согревает меня.

Тепло было знакомым и родным.

– Да. Это ты, Элли, – сказала я, улыбнувшись. Огонёк задрожал от звука моего голоса и, кажется, захотел спрятаться.

– Не получится. Я ведь сказала, что не отпущу тебя, Элли.

И вдруг появились другие огоньки. Они окружали меня со всех сторон – такие разные и незнакомые, дрожащие, и словно пытались сказать что-то важное.

Я посмотрела на душу Элли, которую держала в ладонях. Она была самой яркой среди них – белая, пылающая, по краям – изумрудная, как её глаза. Остальные же... кто-то желтел, кто-то полыхал синим или красно-оранжевым, но большинство огоньков были просто серыми. Как старое, давно не стиранное постельное бельё.

Я знала, кто это. Души других проклятых магов, а ещё все те, кого поглотила Тень за всё время своего существования. И не только в тот раз, когда Альгиус пытался убить Хранителя. Источник забирал и тех, кто насылал проклятье на своих детей... и тех, из-за кого это проклятье насылалось.

Один из огоньков, насыщенно-оранжевый, полетел вперёд, отделившись от остальных, и остановился рядом со мной, дрожа, словно от волнения.

И внезапно я поняла...

Я не знаю, откуда пришло решение – но я легко дунула на этот огонёк, и он стал разгораться, увеличиваться в размерах, расти... Пока не превратился в рыжеволосую девушку.

Она была совсем юной, почти ребёнком. Волосы, не такие алые, как у Эллейн, а всего лишь ярко-рыжие, вились, как штопор, густой шапкой обрамляя красивое, нежное лицо с глазами цвета весенней зелени.

Только вот в глазах...

Отчаяние, боль, горечь.

И щёки – все мокрые от слёз, которые катились из её глаз, не останавливаясь.

Девушка протянула руки и коснулась полупрозрачными пальцами огонька, принадлежащего душе Эллейн.

– Прости меня, дочка. Я была молодой и глупой, я не понимала... Прости меня за это проклятье, Элли...

Огонёк задрожал, ласково прижался к руке женщины, а потом мы услышали тихий голос:

– Мама...

Они не сказали больше ничего. Но этого было достаточно. Потому что в голосе Эллейн была вся сила её чувства, её любящей, благородной души.

И взгляд настоящей Ленни посветлел. Она забрала из моих рук огонёк души Элли и, прижав его к груди, расплакалась ещё сильнее.

Я не знаю, о чём она плакала. Возможно, она плакала о себе, так рано умершей, проклявшей свою ни в чём не виноватую дочь. Возможно, она плакала об Элли, чья жизнь была просто мечтой о смерти.

Но всё-таки, мне кажется, Ленни Грант плакала о потерянной возможности – ведь она так и не стала матерью по-настоящему, так ни разу и не обняла свою дочь, не была с ней рядом в трудные минуты.

Я посмотрела на тех, кто находился рядом с нами. Там, в этой "толпе" из огоньков, я заметила ярко-синее, с коричневыми краями, пламя Иборга, и грязно-жёлтое – отца Эллейн. Здесь были и Альгиус, и любившая его девушка, полыхающая нежно-сиреневым, и даже бывший Повелитель тёмных эльфов, красный как кровь.

– Идите, – сказала я тихо, но твёрдо. – Я дарю вам перерождение. Всем вам. Вы ничего не будете помнить в своих следующих жизнях, и, возможно, искупите свои грехи там. Отныне не будет рождаться никаких проклятых магов, а проклятье Тени станет просто сказкой. Сам Источник закроется, и никто не сможет воспользоваться силой, заключённой в нём.

Ярко вспыхивая, огоньки исчезали, и я знала, что они уходят туда, где есть хозяйка.

Дарида... надеюсь, ты простишь меня за то, что я подкинула тебе работы.

Последней ушла Ленни, передав мне в руки огонёк души Эллейн, ласково погладив его по яркому пламени.

Я очень надеялась, что когда-нибудь они встретятся и смогут обнять друг друга по-настоящему.

– Прощай, Элли. Источник закрыт, проклятья больше нет, и раны твои затянутся. Ты теперь не Тень. Но я оставлю тебя сильным магом. Чуть менее сильным, чем Вейн.

Она цеплялась за мою ладонь, словно не хотела уходить.

– Всё будет хорошо, Элли. Я ни о чём не жалею. И надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь меня простить.

Я изо всех сил дунула на огонёк её души, отправив его вперёд, в жизнь.

– Линн... – донёсся до меня голос Элли и, закрыв глаза, я рассмеялась. Кажется, впервые в жизни я всё сделала правильно.

Что ж... пора уходить.

И я, раскинув руки, обняла весь свой мир, чувствуя, как нахлынувшая боль растворяет меня в нём, совсем как немногим ранее Тень поглощала Элли.

А потом боль ушла. Осталась только темнота.

Непроницаемая, беззвучная, равнодушная.

***

Это было похоже на сон без снов. Просто чернота, где не существует ничего – ни мыслей, ни чувств, ни памяти... И уж тем более меня.

Я? А что это значит – "я"? Что это вообще такое?

Кто-нибудь смог бы ответить на подобный вопрос не более чем парой слов, которые открыли бы всем остальным всю суть его сущности? Вряд ли.

Я не знаю, сколько времени продолжалось это забытье. Десять минут, час, век – не знаю.

Всё изменилось как-то очень резко. Я почувствовала, что подо мной совершенно точно есть какая-то поверхность, и я на ней стою. И впереди – совсем не темнота... Что-то можно разобрать.

Например, девушку прямо передо мной. Беловолосую, голубоглазую, с немного длинноватым узким лицом.

– Ари? – имя вспыхнуло в памяти, пронзило всё моё существо, как выстрел.

– Вспомнила, – рассмеялась девушка. А я, между тем, дивилась тому, как она странно выглядит, совсем не так, как в прошлый раз – одни глаза. Сейчас я видела её всю, вплоть до нежно-голубого, как лепесток незабудки, платья.

– Не думала, что в Ничто можно разговаривать, – пробормотала я, ощупывая себя. Ну да, всё на месте. Даже воронье гнездо на голове.

– А с чего ты взяла, что мы в Ничто? – спросила Ари, хитро прищурившись.

Этот её вопрос совершенно сбил меня с толку.

– Э-э-э... Но ведь я использовала свою силу, силу демиурга... Захотела исправить... Возомнила себя Богом...

– Стоп-стоп! – Ари замахала руками прямо у меня перед носом. – По первым двум пунктам ты, конечно, права, двойка тебе за поведение, как у вас говорят. Но вот насчёт "возомнила себя Богом"... Разве?

В тот момент я и вправду почувствовала себя двоечницей.

– А разве нет?

Ари вздохнула.

– Ну подумай сама. Ты захотела спасти Элли, потому что любишь её. Захотела исправить то, что когда-то натворила по глупости и незнанию. Захотела подарить ей шанс на нормальную жизнь. Это что, мысли Бога, по-твоему? По-моему, они очень даже человеческие.

– Но...

Я запнулась, не зная, что хочу сказать. Убеждать Ари, что я и вправду возомнила себя Богом? Но это действительно не так, я никогда не считала себя даже просто какой-то особенной и значительной, не то, что Богом.

– Ты – человек, Линн. И поступила, как человек.

– Ну хорошо, – я вздохнула. – Тогда где мы? И что произошло?

Знакомый голос, прозвучавший сзади, заставил меня резко обернуться.

– Вы у меня в гостях, если можно так выразиться.

Наверное, я очень неприлично вытаращилась на Дариду, потому что она вдруг хихикнула.

– Линн, умоляю, сделай лицо попроще, а то мне на тебя смотреть смешно.

Я помотала головой и, нахмурившись, спросила:

– Мы во Тьму попали, да?

– Верно, – ответила мне Ари. – Когда ты отпустила души всех проклятых магов и впустила в себя Эрамир, то поначалу действительно попала в Ничто, как и полагается для Творцов, которых "выплюнул" собственный мир. Но, Линн, ты просто пролетела через это пространство, не задержавшись... и меня с собой прихватила.

– Но почему? – я переводила недоумевающий взгляд с Ари на Дариду.

Ответила богиня.

– Потому что Ничто – наказание для Творцов, возомнивших себя Богами, а не для чересчур человечных демиургов. И потом, первое условие для подобного наказания – это отрицание вины.

– Да, – кивнула Ари, – именно так случилось со мной. Я считала, что вправе. Думала, что мне по силам. И не признавала за собой никакой вины. Я уничтожила целый мир, Линн, ты же просто дала второй шанс нескольким душам, понимая и принимая при этом своё наказание. Чувствуешь разницу?

Я чувствовала.

– Дело не только в том, что я возомнила себя Богом, я ещё и убила. А ты? Разве ты кого-то убила?

Нет... Только спасла.

– Но как тогда здесь оказалась ты, Ари?

Её глаза ярко вспыхнули, и я в который раз поразилась, как же они похожи на глаза Вейна.

– Ты сама попросила об этом, – она улыбнулась. – Я оказалась здесь, потому что ты попросила.

Я уже открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, как вдруг поняла...

Дай ему прощение. И верни сестру... Пожалуйста...

Так, кажется, я сказала, когда молилась там, в храме Дариды?

Значит, Ты услышал меня. Но почему... почему Ты выполнил мою просьбу?

– Потому что в тот день ты сделала то, чего Он так ждал. Простила саму себя. Потому что ты попросила об этом от души, по-настоящему, искренне. И наконец, потому что Ари уже давно осознала свою вину и приняла наказание.

Сказавшая это Дарида подняла голову, и я неожиданно подумала, что её непроницаемо-чёрные огромные глаза больше не кажутся мне жуткими.

– Значит... я возвращаюсь? И Ари... переродится?..

Богиня посмотрела на сестру Хранителя, которая под её взглядом вдруг смутилась и затеребила пальцами юбку платья.

– Да уж, ну и задачку вы мне задали, – хмыкнула Дарида. – Ты ведь должна быть его сестрой. Хотя... Пожалуй, да, это возможно. Дочерью быть не хочешь?

– Что? – Ари аж подпрыгнула. – Откуда у Вейна возьмётся дочь?!

– Ну, не сейчас, – махнула рукой богиня. – Попозже. Придётся немного подождать.

Я улыбнулась. Если я правильно поняла, то...

– Да хоть сыном! – воскликнула Ари. – Только, пожалуйста, позволь мне один раз с ним поговорить. Мне нужно кое-что ему сказать.

– Хорошо, – кивнула Дарида. – Один раз, и всего пару минут, но можно.

– Скажи и от меня, Ари, – я повернулась к девушке. – Скажи, что я надеюсь – когда-нибудь он перестанет смотреть за горизонт и обратит внимание на цветы под его ногами.