Текст книги "Охота на демиурга (СИ)"

Автор книги: Анна Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

В рыжей бороде гнома блестели капельки пота, щёки, нос и лоб были красными, но тем не менее, вид у него был совершенно счастливый.

– Командир! – воскликнул гном, останавливаясь возле нас с Рымом. – Линн! Ленни! Меня взяли в лавку мастера Дарта!!

– Ого, – сказали хором мы трое. Тор радостно закивал.

– Да-да! Мастер Дарт вообще-то эльф, причём светлый, он очень удивился, когда узнал про то, что я того... этого... с деревом работаю! И взял меня на испытательный срок!

– Как замечательно, Тор! – Ленни, подпрыгнув, захлопала в ладоши, я засмеялась и кивнула, а Рым положил свою большую зелёную ладонь на плечо гнома и сказал:

– Поздравляю. Надеюсь, у тебя всё получится, ты ведь так этого хотел. А теперь... хочешь молочный коктейль?

– Э-э-э... – неуверенно протянул Тор, покосился на Ленни, улыбнулся, хмыкнул и ответил:

– Я бы лучше пива выпил, честно говоря!

– Рым, я там лоток видела, – я махнула рукой в сторону от палатки молочника, где толпилась целая куча мужчин разных рас, возраста и степени подпития.

Ещё через полчаса блуждания по этой ярмарке к нам присоединились Милли, Браш и Бугалон. Все трое сияли, как начищенные самовары, особенно эльфийка.

– Есть! – она замахала каким-то листочком ещё издалека. – Я получила...

– Тс-с-с! – шикнул на неё Браш, пихнув Милли локтём в бок. Действительно, не нужно орать на всю площадь о том, что у тебя есть разрешение на встречу с императором и его личным магом.

– Завтра в одиннадцать утра, – шёпотом сообщила Милли, приблизившись. – Пропуск на семерых.

– Тяжело было получить? – поинтересовалась я, глядя, как Эмиландил бережно сворачивает бумажку и прячет её к себе в сумку.

– Да нет, – пожала плечами эльфийка. – Тем более, что Аравейн уже откуда-то знает о нашем приезде, поэтому предупредил главного дворцового управляющего, чтобы нам сделали разрешение.

Услышав это, Ленни хмыкнула.

– В общем, всё было сравнительно быстро, – продолжила Милли. – Мы гораздо дольше ждали, пока управляющий соизволит закончить свою трапезу – у него как раз был обеденный перерыв, когда мы пришли – и посмотрит на наши физиономии. Так что... завтра пойдём во дворец.

Я, вздохнув, повернулась к Рыму.

Наверное, только он один был способен понять сейчас, что я чувствую. Ну и, возможно, Ленни.

– Не бойся, маленькая. Всё будет хорошо, – шепнул брат, ободряюще погладив меня по плечу.

Я улыбнулась и в тот момент вдруг поймала взгляд Ленни.

"Помнишь, в чём сила демиурга, Линн? – её голос в моей голове свернулся в ласковый, пушистый комочек. – Это сила веры. И ты сейчас просто верь – всё получится. Вы с братом никогда не расстанетесь. Верь, Линн".

Я не нашлась с ответом. Просто кивнула.

***

Это была очень тяжёлая ночь.

Нет, вовсе не потому, что мы сидели в кабаке допоздна. Как раз наоборот – мы вернулись в трактир довольно рано, потому что все по-прежнему были уставшими и дико хотели спать. Да и по Лианору гуляли долго. Поэтому, поужинав, направились в комнаты и почти сразу легли спать.

Я тоже очень хотела уже отправиться в царство Морфея, но не могла.

Знаете, так бывает, когда на ночь выпьешь слишком много кофе. Глаза слипаются, постоянно зеваешь, но при этом сердце колотится так, будто мечтает из груди выскочить и зажить собственной жизнью. Невозможно спать с таким отбойным молотком в центре организма.

И сейчас я чувствовала себя примерно так же. Только к бешено колотящемуся сердцу прибавлялась кружащаяся голова, которая была готова лопнуть от дикого количества странных, путаных мыслей, горечь во рту, рези в глазах и животе, а ещё почему-то странное желание побиться головой о стену.

Я пыталась успокоиться, кусала краешек одеяла, чтобы не издать ни звука, и отчаянно боялась, что это всё почувствует Ленни. Бедная девочка... у неё и так куча проблем, незачем ещё и мои добавлять.

Вы наверняка смотрели такой фильм – "Эффект бабочки"? Возможно, я удивлю вас, если скажу, что он мне очень не нравится?

В любом фильме или книге, да и вообще в любой истории, должна быть суть. Основная мысль, если хотите, мораль. Иногда её можно выразить в одной фразе, иногда нельзя, но дело не в этом. Смотря этот фильм, я всё время ждала, когда главный герой наконец догадается, что то, чем он занимается на протяжении всей истории – бессмысленно?

Просто потому, что нельзя исправить то, в чём ты не виноват.

Правда же, есть вещи, которые не слишком-то зависят от тебя лично? Цунами, стихийные бедствия, теракты, эпидемия гриппа зимой, брошенные дети, бездомные животные. Исправить это ты не можешь, потому что ты в этом не виноват. Ты можешь только помочь. А это разные вещи.

К чему я всё это говорю? Да к тому, что у меня совершенно другая ситуация. Я виновата, действительно виновата во всём, что случилось. Только я, я одна! Значит, я могу это исправить? Так должно быть, непременно, должно.

Мне стало невыносимо дышать. Я встала, покосилась на мирно сопящих Ленни и Эмиландил и вышла на балкон.

Над Эрамиром светила местная луна – круглая и абсолютно белая, только по краю чуть голубоватая. И без всяких кратеров. Как большая дырка в небе.

Я думала, мне станет легче, но я ошиблась. Воздух, прохладный и невесомый, должен был остудить мою разгорячённую кожу, уменьшить душевную боль, подарить хотя бы капельку спокойствия. Но вместо этого пространство будто ударило меня под дых, я согнулась пополам от адской, обжигающей боли и еле слышно застонала.

Чьи-то руки легли на плечи, сжали их и потянули меня вверх, заставив выпрямиться.

– Это Эрамир, Линн, – голос маленькой Тени дрожал, – он начинает чувствовать тебя по-настоящему. Так и должно было случиться. Ты ведь провела обряд Слияния, впустила в себя Рыма и сама проникла в него. Поэтому мир начинает чувствовать своего демиурга.

– И теперь я сойду с ума? – спросила я, поворачиваясь лицом к Ленни.

Сейчас, в ослепительно белой ночной рубашке до самого пола, купленной нами специально для неё в городе, с распущенными волосами и блестящими, серьёзными тёмными глазами девочка казалась мне сказочно красивой. Почти как Эллейн. И кожа – очень прозрачная, я никогда не видела такой у других людей.

Вместо ответа Ленни покачала головой, а затем, подняв руку, сняла со своей шеи какой-то странный амулет. Это был кристалл в форме ромба, сверкающий мягким и странно знакомым ярко-голубым светом, который словно проникал мне в самую душу.

Через секунду девочка надела амулет мне на шею. Удивительно – но в тот миг, когда кристалл коснулся моей кожи, я почувствовала себя лучше. Исчезла горечь, рези, сердцебиение постепенно восстанавливалось.

– Нет, – Ленни опять покачала головой и улыбнулась. – Не сойдёшь. Всё будет хорошо.

Я подняла руку и дотронулась кончиками пальцев до странного кристалла. Словно почувствовав моё прикосновение, он вспыхнул ещё ярче.

– Что это за амулет?

– Он принадлежал Эллейн, – ответила Ленни и, увидев, что я вздрогнула, рассмеялась. – Не волнуйся, в нём нет ничего плохого. Я украла его перед нашим побегом. Он сейчас тебе нужнее, чем мне.

– А что он делает?

Ленни вздохнула.

– Ничего.

– Совсем? – я нахмурилась. – Но тогда почему я почувствовала себя лучше, когда ты надела его мне на шею?

Сапфировые огни амулета отражались в глазах девочки, и казалось, будто на дне её зрачков пляшут маленькие костерки. А ещё... ещё я наконец вспомнила, где видела этот ярко-голубой цвет.

Хранитель.

– Я не могу помочь тебе, Линн, – шепнула Ленни, шагнув ближе и взяв меня за руку. – Но есть один человек, который может. Пожалуйста, не торопись. Ты всё узнаешь... в своё время.

Она отпустила мои руки и огляделась.

– Я укутала Милли сонным заклинанием, чтобы она не проснулась, пока мы тут разговариваем, – Ленни кивнула на комнату. – Но скоро заклинание развеется, поэтому тебе лучше идти в постель.

– Хорошо, – я кивнула. – А ты?

– Мне нужно уйти.

– Что? – я, кажется, от удивления даже немного подпрыгнула. – Куда?! Ленни...

Она лишь печально улыбнулась.

– Не волнуйся, всё будет хорошо. Я обещаю, что вернусь к утру. Но сейчас я кое-кому нужна.

Я смотрела на Ленни и недоумевала. Уйти... Посреди ночи? Я действительно очень многого не знаю об этой девочке.

– Я расскажу. Я всё расскажу тебе. Обещаю, – она сказала это с такой искренностью в голосе, что я просто не могла не поверить. – Обо всём, что ты только захочешь узнать – о родителях, об Эллейн... Обо всём. Только, пожалуйста, отпусти меня сейчас.

– Я не понимаю, – я нахмурилась. – Для чего ты просишь разрешения? Ты ведь можешь исчезнуть и так.

– Мне важно, чтобы ты меня отпустила. Если ты скажешь – нет, я не уйду, Линн.

Я вздохнула, а потом обняла её изо всех сил.

Меня тут же окутало облаком из чужих эмоций – нежных, ласковых, мягких и преданных.

– Иди, – шепнула я, погладив её по спине, и услышала еле слышный вздох и слова:

– Спасибо, Линн.

А потом Ленни просто растворилась в воздухе, оставив в моих объятиях лишь пустоту.

Но пустота была только там – в моих руках.

Но не в сердце.

За пределами повествования

... Все тёмные и светлые эльфы тщательно хранят свои секреты и редко выдают их чужакам, особенно людям. Одной из самых загадочных фигур прошлого является тёмноэльфийский предсказатель по имени Альгиус, исчезнувший ещё при императоре Интамаре. Одну из легенд о нём автору сей книги поведал советник Повелителя. Согласно этой легенде, Альгиус был не только предсказателем, но и искусным кузнецом. И доныне в сокровищнице Повелителя хранится оружие, выкованное рукой Альгиуса, и считается оно самым дорогим и ценным, поскольку никогда не теряет остроты. Да и тот, кто носит с собой оружие, сделанное Альгиусом, по легенде не может промахнуться. Какую магию использовал предсказатель, чтобы добиться такого результата, непонятно даже эльфам.

Является эта легенда правдой или нет, сказать сложно, поскольку пробраться в сокровищницу Повелителя, чтобы убедиться в достоверности, не представляется возможным.

«Тёмные эльфы. Факты, мифы и легенды», императорская библиотека

У Эдигора болело сердце, когда он слушал звуки, доносящиеся со двора. Там, возле входа в замок, Аравейн бился с Эллейн. Всего тридцать секунд, но за это время император весь извёлся. И, что было для него ужаснее всего, он волновался не только за наставника, но и за Эллейн.

Когда Эдигор думал о ней, он почти забывал о своей ране и о той боли, что мучила его всё это время. Аравейн избавил его от яда, но не от страданий – даже магия наставника не всегда действовала на императора, и в этот раз ему пришлось довольствоваться обычным травяным настоем, который не слишком-то помогал.

Однако помогало другое. Думая об Элли, Эдигор совсем забывал о боли, будто разрывающей его грудь изнутри.

Он не сердился на неё. Да, несмотря на то, что Эллейн пыталась убить его – Эдигор не сердился. Он не мог ненавидеть её.

Все эти годы император использовал дар девушки, давал ей самые невероятные, самые сложные задания. Она была незаменима для Люка и всей Тайной службы. Замечательный разведчик и шпион. Аравейн предупреждал, что это всё может плохо кончиться. Да, наставник оказался прав, впрочем, как и всегда.

В конце концов, именно Эдигор несколько лет назад, когда Эллейн познакомилась с человеком по имени Иборг, попросил девушку соблазнить главу реформаторов. Именно этот мирнариец был центральной фигурой на шахматной доске, пауком, плетущим свою паутину из тайных обществ, заговоров и диверсий. Элли смогла выяснить так много, только пройдя через спальню Иборга.

Император вспомнил, как она появилась в тот день в его комнате – вся дрожащая, с растрёпанными волосами, бледная, в глазах – отчаяние и ужас.

Минут пятнадцать Эдигор не мог добиться от Эллейн даже слова. Она просто лежала у него на руках и беззвучно плакала.

– Я чувствую себя такой грязной, – наконец прошептала Элли. – Как шлюха...

Она вновь зарыдала, а Эдигор в это время мысленно ругал себя самыми нехорошими словами.

Император всё понял. Что случилось и почему Эллейн так рыдает. Но ведь он сам просил её... сам требовал, чтобы девушка добыла эти сведения, которые Элли сейчас шёпотом рассказывала, каждую минуту прерываясь на отчаянные рыдания.

Эдигор наконец узнал, каким именно образом Иборг осуществляет контроль над абсолютно всеми тайными мирнарийскими обществами. Узнал, сколько их всего и как они называются, сколько человек объединяют. Узнал... но какой ценой?

Он тогда даже не смог попросить у Элли прощения. Впрочем, не смог он этого сделать и позже, ведь ещё не раз девушка появлялась в его спальне в похожем состоянии и рассказывала о том, что узнала, сквозь слёзы. Через полгода Эллейн поведала о том, что Иборг тоже Тень. Эдигор помнил этот день так, будто он был вчера – именно тогда он впервые увидел, что Элли сочувствует Иборгу.

И теперь императору было сложно винить только её во всём, что случилось. Он и сам был жесток. Впрочем, Эдигор всю жизнь ставил государственные интересы выше личных и предупреждал Эллейн об этом. Он всегда жертвовал собой, и требовал такой жертвенности и от других.

Аравейн осуждал императора за то, на что тот обрёк девушку. Он почему-то всегда очень хорошо относился к Элли. С самого первого дня, как она появилась в замке. С удовольствием учил её магии, часами гулял с ней в парке, когда Эдигор был занят. И теперь ему, вполне возможно, было не легче, чем императору.

Эдигор усмехнулся. Кто кого предал – вот вопрос. Эллейн его? Или всё же он девушку? Как раз в тот день, когда попросил её соблазнить Иборга, а позже даже не попросил прощения и не сказал: "Оставь. Не нужно переступать через саму себя, втаптывать в грязь, уничтожать личность".

– Тебе не противно? – спросила Элли однажды, когда Эдигор целовал её.

– Что? – не понял император.

– Не противно быть со мной? – повторила она, опустив глаза. – Ты же знаешь, что я сплю с Иборгом. Тебе не противно, Эд?

Тогда он смог только пробормотать: "Нет, ну что ты, Элли" и постараться утешить девушку объятиями и поцелуями.

Теперь Эдигор хотел бы вернуться туда, в тот самый день, когда он впервые попросил Эллейн соблазнить главу реформаторов, и исправить свою ошибку.

В отличие от императора, Иборг никогда не использовал Эллейн, всегда был с ней откровенен и честен, а однажды девушка вообще сказала, что он любит её. Тогда Эдигор не обратил внимание на это замечание, его волновала только информация о тайных обществах и их планах, а не чувства Иборга.

Что ж, Эллейн сделала свой выбор не в пользу императора. И он понимал её. Возможно, девушке просто захотелось быть любимой и не делить свою постель с двумя мужчинами.

Поэтому в сердце Эдигора не было ненависти к Эллейн.

Тихие шаги вторглись в сознание императора, заставили его сердце тревожно сжаться... но через секунду он уже успокоился, когда понял, что это была не та, которую он так хотел бы видеть.

В спальню Эдигора вошла Дориана.

– Что ты здесь делаешь? – тихим и хриплым голосом спросил он, открыв глаза. Девушка была очень бледной, она кусала губы, серые глаза тревожно блестели.

– Я просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь, – ответила Ана жалобно. – Я ведь не могу почувствовать тебя, а по эмоциям других людей ничего не понять.

– Со мной всё будет в порядке, – ответил Эдигор, вновь закрывая глаза. – Не пойму, чего ты так беспокоишься, ведь Аравейн...

– Да потому что я люблю тебя, дурак!

Если бы у императора было больше сил, он бы подпрыгнул на постели – так громко крикнула Дориана. Но сил у него хватило лишь на то, чтобы резко распахнуть глаза, покоситься на свою жену, побледневшую ещё сильнее, и переспросить:

– Что ты?

Теперь Ана покраснела.

– Люблю тебя, – буркнула девушка, но глаз не отвела.

А Эдигор смотрел на неё и думал о том, что, возможно, судьба дала ему второй шанс. Он не смог сделать счастливой Элли, даже наоборот, принёс ей ещё больше горя. И теперь он должен постараться, чтобы не обидеть Дориану.

– Иди сюда, – сказал Эдигор, улыбнувшись.

– Куда? – спросила девушка испуганно.

– Сюда, – повторил император, для наглядности похлопав рукой по поверхности постели рядом с собой.

Взгляд Аны стал ещё испуганнее, но потом девушка всё же подчинилась – подошла и села рядом. И слегка вздрогнула, когда Эдигор взял её за руку.

– И давно ты меня любишь, Ана?

Император смотрел на свою жену спокойно и ласково, и Дориана чувствовала, как постепенно отступает волнение, уходит страх.

– Мне кажется, с самого первого дня. Только тогда я была слишком маленькой и не понимала этого. Эд... – девушка запнулась и закусила губу, о чём-то напряжённо размышляя.

– Что? – спросил Эдигор, ласково сжав руку Аны.

– Я... могу стать тебе настоящей женой? Как Лу для Люка?

Император рассмеялся.

– Ана, ты стала моей настоящей женой ещё восемь лет назад.

– Ты знаешь, что я имею в виду, не притворяйся! – буркнула девушка, так забавно надувшись, что Эдигор не выдержал – превозмогая боль, приподнялся и поцеловал Ану.

Для неё это был самый первый в жизни поцелуй – если не считать того, в день свадьбы – поэтому Дориана вздрогнула всем телом и чуть не свалилась с кровати.

Девушка никак не ожидала, что её охватит столько странных, неведомых прежде чувств – и если раньше такое бывало с ней в минуты, когда рядом находилось слишком много народу, и чувства были чужими, то теперь они были только её собственными.

– Это ты имеешь в виду? – улыбнулся Эдигор, целуя Ану сначала в один уголок губ, а затем в другой.

– Да, – девушка была не уверена, что произнесла это слово, в таком она пребывала смятении. Но, во всяком случае, Дориана это слово подумала.

Император, чувствуя, что ещё немного – и он потеряет сознание от боли – обнял свою жену и вместе с ней осторожно лёг на постель, постаравшись пристроить девушку так, чтобы она не давила ему на рану.

– В тот день, когда я приехал просить твоей руки у императора Басада, я обещал ему одну вещь, – тихо сказал Эдигор, приподняв подбородок Аны ласковым прикосновением руки, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я обещал твоему отцу, что не трону тебя, пока ты сама ко мне не придёшь. Я не хотел, чтобы твоя жизнь в моей стране стала кошмаром с самого первого дня. Я надеялся, что со временем ты поймёшь и смиришься, но я даже не надеялся, что ты сможешь меня полюбить.

– А ты? – спросила Ана, прижимаясь щекой к груди Эдигора. – Ты... любишь меня?

Несколько секунд император молчал.

– Мне сложно ответить на твой вопрос, милая. Что вообще такое любовь, Ана? Если это – желание сделать человека счастливым, беречь его и защищать ото всех бед, то да, люблю.

– Пожалуйста, обещай, что не будешь меня обманывать, – прошептала девушка. – Если полюбишь другую, скажи. Если...

– Обещаю, – прервал пламенную речь Дорианы император. – Я никогда не буду обманывать тебя, милая.

Счастливо улыбнувшись, Ана прижалась к Эдигору всем телом и закрыла глаза.

С тех пор он держал своё слово. Дориана стала для императора не только женой, но и верным соратником, хорошим другом.

А ещё Ана была настоящей императрицей. Такой, какую Эдигор всегда хотел видеть рядом с собой. И, возможно, он даже мог бы сказать, что любит её, если бы не непонятная тоска, иногда терзавшая сердце.

Спустя месяц после покушения, когда Эдигор уже выздоровел окончательно, Аравейн попросил его прийти к нему в комнаты после заката, чтобы обсудить один деликатный вопрос. Император обрадовался этому приглашению – он почти не общался с наставником с того самого дня, как Эллейн навсегда покинула замок, и Эдигору было что обсудить с Аравейном.

Однако, когда он после заката пришёл в покои мага, оказалось, что наставник не один.

Посреди комнаты стояла девочка. Лет четырнадцати-пятнадцати на вид, темноволосая и темноглазая, она почему-то страшно нервничала, а, увидев Эдигора, покраснела до самых корней волос.

– Добрый вечер, – поздоровался император и перевёл вопросительный взгляд на наставника. – Аравейн?

– Ваше величество, – маг чуть наклонил голову, – я попросил вас прийти, потому что хотел кое с кем познакомить. Это Ленни, ученица леди Эллейн.

Эдигор, недоумевая, рассматривал девочку, склонившуюся в тот момент по-настоящему почтительно и грациозно. Ничуть не хуже, чем сама Эллейн. Только вот что значит – ученица?..

– И Ленни – тоже Тень, ваше величество.

В этот момент девочка подняла голову, и император вздрогнул – такой вызов был в глазах Ленни, словно она заранее готовилась к страшной и кровопролитной битве.

– Эллейн нашла меня очень давно, – сказала девочка, по-прежнему смотря императору в глаза. – Убила моего отца и забрала из дома. Она держала меня в одной заброшенной хижине посреди леса на севере Эрамира, а пару недель назад перевезла в убежище к реформаторам. Я научилась переноситься буквально на днях...

– Зачем ты пришла? – перебив Ленни, спросил Эдигор.

Её губы чуть дрогнули.

– Потому что я ненавижу Эллейн, – ответила девочка тихо, но решительно. – Я знаю, что она сделала, ваше величество. Она работала на вас, а потом попыталась убить. Я хотела предупредить, пыталась научиться переноситься раньше, но тогда не получилось. Позвольте мне занять место Эллейн, ваше величество. Я могу помочь вам. Собирать информацию, как и она.

– Спать с Иборгом? – хмыкнул Эдигор. – Ты знаешь, что она делала это, ведь так? Ты тоже хочешь?

Ленни покачала головой.

– Мне незачем. Эллейн доверяет мне. Наверное, так же, как вы доверяли ей, ваше величество, вы ведь позволили ей подобраться так близко к себе. И к господину Аравейну. Эллейн любит меня, считает своей дочерью. Она всё расскажет сама.

Несколько секунд Эдигор рассматривал Ленни – решительный взгляд, упрямо поджатые губы, чуть подрагивающие кончики пальцев на руках, выдающие тщательно скрываемое волнение...

– Что ты умеешь?

– То же, что и Эллейн, ваше величество. Немного хуже, но это временно. Господин Аравейн обещал помочь.

Эдигор обернулся к наставнику.

– Ты считаешь, что одной Тени нам было недостаточно? – спросил он прямо.

Аравейн изумил императора.

– Ленни не подведёт, ваше величество. Я готов ответить своей жизнью.

Эдигор нахмурился. Чем же так поразила мага эта девчонка, что он готов поручиться за неё?

Если только...

– Хорошо, – кивнул император. – Ты можешь прийти сюда завтра утром, часов в десять? Я познакомлю тебя с герцогом Кроссом. Это...

– Я знаю, кто такой Люк Кросс, ваше величество, – усмехнулась Ленни. – Я приду завтра. А теперь мне нужно вернуться к реформаторам.

– Иди, – сказал Эдигор, и девчонка тут же растворилась в воздухе.

Несколько мгновений после её исчезновения в комнате царила тишина.

– Ваше величество...

– Могу я спросить тебя, Аравейн? – перебил наставника император, поворачиваясь к нему лицом. Маг прищурился.

– Да, конечно. Спрашивайте.

– У одного и того же человека может быть много имён, верно? – усмехнулся Эдигор. – Взять, например, тебя. Однажды я услышал, как Элли назвала тебя Вейном. Что это было, скажи? Просто ласковое сокращение из уст любимой ученицы или нечто иное? И какое имя значит для тебя больше, Аравейн? Это... или то?

Сапфировые глаза мага странно сверкнули.

– Значат не имена, ваше величество. Значат люди.

– Хорошо, – кивнул Эдигор. – Тогда ответь на мой вопрос в этом контексте.

Второй раз за сегодняшний день Аравейн поразил императора – маг сделал несколько шагов вперёд и положил ладони на плечи Эдигора.

– Я люблю вас, как сына, ваше величество. И никогда не предам. И не подведу.

Несколько секунд император молчал, вглядываясь в глаза наставника.

– Я верю тебе, – сказал, наконец, Эдигор, и, отвернувшись, зашагал прочь из комнаты.

Уже на пороге он остановился и, чуть повернув голову, бросил через плечо:

– Кстати... если бы у нас с Эллейн действительно была дочь, возможно, она была бы похожа на Ленни.

Когда император скрылся за дверью, Аравейн усмехнулся, а висящее на стене странное зеркало, где тут же заклубилась тьма, буркнуло:

– Я так и знала, что он догадается.

– Мой мальчик, – засмеялся наставник императора. Зеркало укоризненно вздохнуло.

– Какой же ты с некоторых пор стал сентиментальный, Вейн...

Но маг только отмахнулся.

Люку пришлась по вкусу замена Эллейн. Правда, в отличие от последней, Ленни никогда не рассказывала, как именно она добывала те или иные сведения, но это и не требовалось – она не подводила императора ни разу, как и обещал Аравейн. С помощью этой девочки Эдигор сумел обезвредить два тайных мирнарийских общества, находящихся на территории Эрамира, а император Басад – целых пять.

Никому, кроме Аравейна, Эдигора и Люка Ленни не показывалась. Даже являться перед светлые очи Луламэй девочка отказалась наотрез.

– Если информация обо мне попадёт не в те руки, Эллейн сделает из меня котлету, – пояснила Ленни герцогу Кроссу.

– Но Лу...

– Я же сказала – нет.

С момента последнего покушения на императора прошло ровно два года, когда Дориана сообщила мужу, что ждёт ребёнка. И почти сразу Аравейн смог определить, что родится мальчик. Радости императорской четы не было предела – они очень ждали этого дня с того самого момента, как год назад принцесса Луламэй родила свою первую дочь.

Первые месяцы беременности Дорианы проходили очень тяжело, Аравейн практически не отходил от императрицы, пичкая её разнообразными травяными настоями. Опасность потерять наследника престола миновала только на пятом месяце. Тогда же Эдигор и Ана решили назвать своего ребёнка Интамаром в честь великого императора.

Дориана была на восьмом месяце, когда Эдигора начали мучить странные сны. Просыпаясь утром, он не мог вспомнить ничего, кроме нежно-серых, будто бархатных, глаз, которые почему-то очень волновали его, заставляя тревожно сжиматься сердце. Император пытался понять, кому принадлежат эти глаза – но ничего, в памяти было пусто. Эдигор никому не рассказывал о своих снах, даже Аравейну – он очень боялся, что наставник что-нибудь сделает, и ему перестанут видеться каждую ночь глаза неизвестной девушки.

А в том, что они принадлежат девушке, император почему-то не сомневался.

И однажды Эдигор не выдержал. Проснувшись утром с беспокойно колотящимся сердцем, он тихо встал с постели, стараясь не разбудить Ану, вышел в соседнюю комнату и, закрыв дверь, метнулся к столу.

Бумага, карандаш... Всего несколькими взмахами император сделал то, что давным-давно просил его не делать наставник – Эдигор нарисовал глаза неизвестной девушки. Бархатно-серые, они напоминали ему пепел от сгоревшего костра.

Время будто замерло, когда император закончил свой рисунок.

А потом вновь пошло, забилось вместе с его сердцем.

"Что же я наделал?.." – вдруг сообразил Эдигор и, схватив набросок, со всех ног помчался к Аравейну, напоминая самому себе нашкодившего ученика.

Маг уже не спал. Он стоял у окна, наблюдая за занимающимся рассветом, и обернулся, когда император влетел в комнату.

– Аравейн, – сказал Эдигор, пытаясь выровнять дыхание после молниеносного бега, – кажется, я сделал глупость.

Выслушав воспитанника, маг забрал у него рисунок и, вглядевшись в глаза неизвестной девушки, вдруг улыбнулся.

– Аравейн? – император изумлённо поднял брови, увидев счастливую улыбку мага.

– Ничего страшного, ваше величество, – Аравейн поднял голову, продолжая улыбаться. – Это всего лишь глаза.

Эдигор вздохнул.

– Надеюсь.

Когда император вышел из комнаты, Аравейн повернулся к своему зеркалу и, подойдя ближе, сказал:

– Ну вот, Ари. У меня получилось.

В глубине непроницаемо-чёрной поверхности зеркала сверкнули два голубых глаза.

– Ты уверен, что это сработает?

Маг рассмеялся.

– Абсолютно, Ари.

И как только он это сказал...

Мир вздрогнул, затрясся, загудел. Сильная какофония ударила по ушам Аравейна, заставив его поморщиться от напряжения.

А потом что-то вспыхнуло где-то неподалёку, в районе Тихого леса. Раздался тихий перезвон, словно разом зазвенели сотни колокольчиков, и миллионы мурашек пробежались по телу Аравейна.

Через несколько секунд пространство успокоилось, словно и не было ничего.

Тишина. А потом...

– Вейн! – маг обернулся, услышав взволнованный голос позади себя.

Взъерошенная и какая-то испуганная Ленни стояла у окна. Солнечные лучи обнимали фигурку девочки, создавая вокруг неё сияющую сферу, от которой у Аравейна защипало в глазах.

– Ты тоже почувствовала, да? – он улыбнулся.

– Все почувствовали, – Ленни вздохнула. – Должны были почувствовать абсолютно все маги. Я уверена, даже Мика что-то ощутила. Меня так вообще чуть по стенке не размазало.

– Она сильный демиург, – Аравейн подошёл к девочке вплотную и взял её за руки. Ленни подняла голову и вгляделась в сапфировые глаза мага, в которых в данную минуту, казалось, горели костры. – Моя маленькая...

– Почему ты так называешь её?

– Ты поймёшь, когда узнаешь её имя, – рассмеялся Аравейн, а потом, внезапно посерьёзнев, тихо спросил:

– Ты исполнишь мою просьбу?

Девочка, вздохнув, закрыла глаза.

– Пожалуйста. Ты ведь знаешь, это важно.

– Всё важно, Вейн, – печально улыбнулась Ленни, открыв глаза. – Кроме, наверное, моей жизни.

Маг поднял руки и сжал лицо девочки в ладонях, заставив её посмотреть на него.

– Всё будет хорошо, милая. Ты справишься.

Несколько секунд Ленни молчала, а затем прошептала:

– Я исполню твою просьбу.

– Спасибо, – он улыбнулся. – И не забудь про заклинание, оно поможет тебе закрыться, как я и говорил. И амулет... обязательно забери его с собой.

– Не волнуйся, – девочка рассмеялась, но не очень весело. – Разве я хоть раз в жизни забывала твои инструкции?

Он вздохнул, опустил руки и, обняв Ленни изо всех сил, прижал к себе.

– Удачи, милая.

Девочка, кивнув, быстро поцеловала мага в щёку, а затем исчезла.

А наставник императора, подойдя к столу, на котором он оставил рисунок Эдигора, вновь вгляделся в изображённые там бархатно-серые глаза и, ласково улыбнувшись, еле слышно прошептал:

– Линн...

Глава четырнадцатая,

в которой происходит то, чего я совершенно не ожидаю

У всех трудящихся два выходных дня в неделю. Мы, цари, работаем без выходных.

«Иван Васильевич меняет профессию»

Ленни вернулась на рассвете.

Я всю ночь неосознанно ждала её. Постоянно просыпалась, проверяла пустую постель, прислушивалась к звукам во дворе. Сжимала в руке амулет – только он почему-то успокаивал меня, давал возможность вновь уснуть и на время забыть о тревоге и волнении.

Я почему-то ужасно боялась, что Ленни не вернётся. И уже на рассвете вдруг вспомнила о том, что хотела спросить у Хранителя насчёт этого амулета – не зря же кристалл был таким же ярко-голубым, как его глаза. Я много раз повторяла про себя "Хранитель, Хранитель, Хранитель", но ответа так и не дождалась.

Точнее, дождалась, но совсем не от него.

– Хранитель не ответит тебе сейчас, Линн, – тихий голос Ленни ворвался в моё сознание, как весенний ветер в окно. Распахнув глаза, я увидела, что она сидит на постели и улыбается.