Текст книги "Охота на демиурга (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)
Для гнома уйти от своего народа – очень тяжёлое решение. Решение, которое тлеет в груди не один год, обдумывается, прокручивается в голове, взвешивается и оценивается. Но Тор всё-таки был уверен, что поступил правильно. Я знала это, видела по его глазам. Он ещё пока не подозревал, что будет дальше, как сложится его судьба, найдёт ли он своё место в столице Эрамира, но в любом случае его место точно было не там, у гномов, которые презирали Тора просто за то, что он был другим. Всего лишь любил дерево вместо железа. Какая странная и глупая причина, не находите? Но для гномов это было важно. История, традиции, условности, устои.
В общем, всё то, от чего у Торгиса сводило челюсть и скрипели зубы.
И теперь, глядя на встревоженное лицо наклонившегося надо мной Рыма, я ещё раз мысленно попросила прощения – и у него, и у Тора. Может быть, когда-нибудь я смогу рассказать им... Им всем, и Милли с Брашем и Бугалоном тоже. Рассказать, что только по моей вине с ними случилось всё то, что случилось. Только потому, что я так захотела. Я так придумала. Это было мне нужно для того, чтобы написать книгу.
Ни для чего больше.
– Оракул, – прошептала я, стирая слёзы тыльной стороной ладони. – Немного растревожил все мои мысли и чувства...
– Не только твои, маленькая, – ласково улыбнулся Рым. – Может, ты хочешь поговорить об этом?
Поговорить... об Олеге? Нет, я давно не могла о нём разговаривать. Даже с Игорем. Конечно, он всё знал. Узнавал потихоньку, уж за три с лишним года-то, рассказывая по чуть-чуть, я должна была воссоздать почти полную картину. Муж не заставлял меня вспоминать специально, никогда не задавал лишних вопросов, не лез слишком глубоко, туда, где подвывало от отчаяния, горя и чувства вины что-то маленькое и окровавленное.
– Нет, Рым, не стоит. Поверь, не нужно, – ответила я тихо.
Несколько секунд он молчал.
– Как хочешь, Линн.
Он уже поднялся с земли, чтобы уйти обратно, завернуться в своё одеяло и уснуть, как я вдруг сказала то, чего сама от себя не ожидала:
– Останься.
Глаза Рыма вспыхнули удивлением.
– Что?
– Останься. Пожалуйста. Побудь со мной. Просто побудь, и всё.
Орк поднял руку и осторожно провёл кончиками пальцев по моей щеке, всё ещё мокрой от выплаканных слёз.
– Мне холодно, Линн. Я не смогу долго быть рядом с тобой, этот туман... он, кажется, немного задержался в моих костях.
– Тогда иди сюда. Иди, Рым. Под моё одеяло.
Что я делаю? Безумие. И глаза его вспыхнули совершенно безумно.
Всё равно. Будь что будет. Не хочу быть одна, не могу. Странно, страшно, невыносимо. Со дня смерти Олега я чувствовала себя такой одинокой, будто в мире никто, кроме меня, больше не жил, но теперь чувствовала это особенно остро. Теперь, когда я осознала, что всё-таки действительно умерла для той жизни, и больше не увижу того единственного, ради кого хотела вернуться. Просто быть рядом и жить.
Рым положил меня себе на грудь, укутал нас обоих в одеяло почти так же, как это когда-то делал мой... нет, не думать! Хватит, не могу!
По лицу вновь потекли слёзы.
Руки Рыма сжали плечи, губы, коснувшись уха, прошептали:
– Не плачь, маленькая. Всё будет хорошо. Я обещаю.
Я застыла. А потом сжала кулаки, потому что память вновь угодливо подкинула одну из картинок моего прошлого.
Я болею, лежу на постели, трясясь от тошноты и озноба – так плохо мне ещё никогда не было. Перед глазами стоит туман, комната плывёт и качается.
И только рука брата, сжимающая мою, не даёт мне провалиться в пугающую черноту, сдаться, отчаяться...
Я всхлипываю, потому что так устала бороться с этой странной, немного пугающей болезнью.
– Не плачь, маленькая. Всё будет хорошо. Я обещаю.
Я киваю, цепляясь за этот голос, как за последнюю надежду, чувствуя на своём лбу его губы.
Я закрыла глаза, стараясь не отпускать от себя это чудесное воспоминание – голос брата, прикосновение его губ, его рука, сжимающая мои пальцы. И прошептала, прижимаясь к Рыму:
– Можно, я тебе кое-что спою?
Я почувствовала, что он кивнул, вздохнула и вновь начала вспоминать.
Я научилась играть на гитаре ради Олега. Брату всегда нравилось, как я пою, поэтому я решила сделать ему такой подарок – тайком ходила к одной учительнице, чтобы на наше общее тринадцатилетие сыграть для Олега на гитаре и спеть песню.
Почему я выбрала именно ту песню? Он понял. Я видела это по его глазам. Он с восторгом следил за тем, как я перебираю струны, как пою, стараясь не фальшивить.
– Ландыш, ландыш белоснежный,
Розан аленький!
Каждый говорил ей нежно:
«Моя маленькая!»
– Ликом – чистая иконка,
Пеньем – пеночка... -
И качал её тихонько
На коленочках.
Ходит вправо, ходит влево
Божий маятник.
И кончалось всё припевом:
«Моя маленькая!»
Божьи думы нерушимы,
Путь – указанный.
Маленьким не быть большими,
Вольным – связанными.
И предстал – в кого не целят
Девки – пальчиком:
Божий ангел встал с постели -
Вслед за мальчиком.
– Будешь цвесть под райским древом,
Розан аленький! -
Так и кончилась с припевом:
«Моя маленькая!»
... Когда я замолчала, Олег встал с кресла, подошёл ко мне вплотную и, взяв за руки, наклонил свою голову к моей так, что наши лбы соприкасались.
А потом я услышала тихое:
– Спасибо. Это была самая прекрасная песня, которую я слышал.
Я улыбнулась.
– Ты споёшь мне ещё?
– Конечно. Только тебе. И больше никому.
Я сдержала слово – не пела никому, кроме Олега. Даже Игорю. Да он и не подозревал, что я умею играть на гитаре. Точнее, умела. Когда-то очень давно.
И теперь я почему-то нарушила свой запрет, тихонько напевая Рыму ту самую песню.
Он ничего не сказал, когда я замолчала. Только прижал к себе крепче, хотя казалось, что это невозможно.
А я попыталась отодвинуть все воспоминания, чтобы успокоиться и наконец уснуть. Ведь завтра будет новый день... И наверняка очередная погоня за неуловимым демиургом.
Так и кончилась с припевом...
А я ведь действительно... кончилась. И если бы я тогда, когда пела эту песню, знала... Впрочем, и что тогда? Что было бы тогда? Что бы изменилось?
Я искала в себе ответ на этот вопрос уже очень долго. Искала – и не находила.
А может быть, просто не хотела находить.
***
Мы встали, едва солнечные лучи коснулись земли. Быстро собрали вещи, покормили и почистили лошадей, поели и умылись сами, поклонились Оракулу (каждый при этом думал про себя – чтоб ты провалился), сели на коней и поспешили прочь из этого странного места, насквозь пропитанного непонятной магией.
Я чувствовала, как напряжён Рым, по-прежнему ехавший позади меня. И даже понимала, почему – у нас уже не осталось почти ничего от запасов, выданных Милли и Брашем, кроме зелья временного сна (которое, если уж на то пошло, толком ничего не могло дать) и нескольких "ледяных игл". Были ещё, конечно, камушки Рыма, создающие защищающий от магии круг, но ведь это – всего лишь временная мера, вечно в этом круге сидеть невозможно, а если будет большой отряд, если нас окружат?
Мне всё это очень не нравилось.
– Рым, – шепнула я ему, – а если нам превратиться в птиц и просто долететь до Лианора? Ну, как мы с тобой из Эйма сбежали, помнишь?
Орк покачал головой.
– Всё не так просто, Линн. Тогда наш полёт длился лишь несколько минут, а до Лианора лететь много часов. Я не смогу столько времени поддерживать энергию, питающую руну Превращений. Возможно, если бы я был один, то мог бы попытаться... с перерывами на сон и отдых. Но тащить ещё и вас с Тором я попросту не смогу, Линн. Я, к сожалению, не Аравейн.
– И почему вы все постоянно его упоминаете, – я вздохнула. – Чего в нём такого выдающегося?
– Как тебе сказать, – я почувствовала, что Рым улыбается. – Он смог бы переместиться сюда из Лианора за пару мгновений, а затем прыгнуть обратно, прихватив и нас заодно.
– Ого! – я вскинула брови. Естественно – ведь я старалась продумать работу магии в этом мире и точно знала, что так манипулировать пространством попросту невозможно. Перемещаться можно было лишь с помощью артефактов, сродни тому кольцу, что было у Грома. Создание такого портала требовало очень много энергии и сил, особенно если этот портал предполагался для многоразового использования. Ну и, к тому же, переместиться в неизвестное место не мог никто, потому что для перемещения требовались чёткие координаты. Что-то типа наших широты и долготы. Сильные маги, конечно, могли перемещаться не на конкретное место, а к кому-то из знакомых, но это тоже было не так просто, как "представь лицо – и ты окажешься рядом с ним". Требовалась связь настолько глубокая – кровная или какая-либо ещё – чтобы портал сработал и пространство не схлопнулось, распиливая тебя пополам.
– Причём Аравейн не использует артефакты, Линн. Он, по-моему, и сам – ходячий артефакт. Сильнейший маг. Однажды он перенёсся через весь Эрамир, чтобы спасти императора от гибели. А это вообще считается невозможным, порталы не должны работать на такие огромные расстояния. Теперь ты понимаешь, маленькая, почему мы упоминаем Аравейна?
Но я уже забыла об этом таинственном маге.
– Рым, – задержав дыхание, спросила я, – а сколько раз император уже избежал смерти?
Орк, кажется, нахмурился.
– В каком смысле – избежал? Ты про покушения?
– Ну... наверное.
– Откуда же я знаю, маленькая? Я ведь не слежу за судьбой его величества. Про одно знаю точно, потому что тогда погиб бывший император, отец нынешнего. Ещё, говорят, одно было пару-тройку лет назад. Но подробности не знаю. И, кажется, в детстве принца Эдигора пытались отравить, но тогда то ли погиб, то ли пострадал кто-то другой. Это просто слухи, Линн, ничего достоверного или правдивого.
Я задумалась. Что ж, если в этом слухе есть хотя бы капелька истины, то император избежал смерти трижды. Ещё один раз.
Но вот что мне делать с этим знанием – непонятно. Да и вообще, ещё не известно, о ком всё-таки пророчество.
– А ты когда-нибудь видел их, Рым? Императора или Аравейна?
– Аравейна – нет. А вот императора видел однажды, когда мы с Бугалоном нанялись телохранителями к одному богатому лорду, который очень боялся за свою шкурку. Кое-кому он насолил, его несколько раз убить пытались. И он взял меня с собой на аудиенцию к его величеству, хотел попросить о защите. Ну, кольцо у него вымогал, в общем. Кольцо со знаком императора обеспечивает абсолютную неприкосновенность его владельца – это значит, что, обидев его носителя, оскорбившему придётся иметь дело с самим императором.
Рым замолчал, погрузившись в воспоминания. От нетерпения я слегка повела плечами, чтобы он очнулся.
– И? И как тебе император, Рым?
Он молчал ещё несколько секунд перед тем как ответить.
– Я ненавидел людей с того дня, как они уничтожили мою деревню и убили родных. Я думал, что и его тоже ненавижу. Эдигор ведь человек, Линн. По крайней мере так говорят, только вот не похож он на человека. Не маг – это точно, но и не простой человек. И, увидев его, я понял, что не могу его ненавидеть. Он сильный. Бесстрашный, как и говорят. И в его присутствии, маленькая... Я не знаю, что это было, Линн, но я почему-то очень захотел, чтобы он просто взглянул на меня, как-то отметил, кивнул, дал понять, что заметил меня.
– А он? – спросила я, выворачивая шею, чтобы видеть Рыма. – Он заметил?
– Да, – почему-то в голосе орка прорезалась странная гордость. – Заметил. В начале разговора просто посмотрел и слегка кивнул, а в конце сказал, что я хороший воин, но должен тщательнее выбирать работодателей.
– Что это значило?
– Это значило, что тот самый лорд, будь он неладен, соблазнил какую-то эльфийку. Эльфы вообще редко обращают внимание на людей, сама знаешь, но он целенаправленно обрабатывал бедняжку, обесчестил и затем бросил.
– Идиот!
– И не говори. В общем, её родственники жаждали крови. А мой наниматель очень рассчитывал на свой титул Старшего лорда... которого его лишил император, как только тот пришёл на аудиенцию.
– Вот так... просто... лишил?
– Имел право, Линн. Императору не нужны конфликты с эльфами. Титулы он раздаёт сам – он же может и отнять за какую-либо провинность.
– И долго прожил этот лорд после того, как император отнял у него титул?
– Не очень. Пару часов. Тем более что мы с Галом отказались от заказа сразу после разговора с императором.
– То есть, это было что-то вроде казни... – задумчиво протянула я. – Умно. Император умыл руки, лишая титула и неприкосновенности, эльфы получили возможность удовлетворить свою месть. Все довольны и счастливы, кроме этого лорда.
– Поверь мне, Линн, он получил то, что заслуживал. Да и не стал бы Эдигор так наказывать того, кто невиновен.
Я усмехнулась.
– Рым, откуда ты знаешь? Ты ведь видел всего один раз... и он успешно манипулировал тобой, сказав именно то, что заставило тебя отказаться от заказа. Видимо, не хотел, чтобы эльфы, кроме этого лорда, убили кого-то ещё.
Он молчал несколько секунд. А потом вдруг сказал, и в его голосе мне чудилась улыбка:
– Может быть, ты увидишь императора, ведь мы идём к Аравейну. И тогда ты поймёшь.
Я лишь вздохнула, так как скептически относилась к людям, наделённым властью. Да и не придумывала (точнее – не продумывала) я Эдигора, поэтому понятия не имела, чего от него ожидать.
Эти размышления прервал резкий свист, пронесшееся в миллиметре от моего уха какое-то непонятное заклинание и внезапно остановившиеся лошади.
Когда впереди нас показался очередной отряд любителей халявы, я закатила глаза. Какая это уже по счёту часть Марлезонского балета?..
Пока мы с Рымом разговаривали, я почти забыла о тревоге и страхе. Но теперь эти чувства вернулись, липким комком сжав мои внутренности, и всё, что я могла – это беспомощно смотреть на выступившие из-за деревьев фигуры.
Их было много. Чертовски много.
– Кхаррт! – ругнулся Рым на своём языке (кстати, я прекрасно знаю, что значит это слово, но переводить его не буду). – Мирнарийцы!
– Не только... – пробормотал Тор, и я тут же поняла, о чём он говорит – среди невысоких, темноволосых и темноглазых людей затесалась парочка орков. А это значило, что защитный круг Рыма будет бесполезен.
Да-а-а. Засада.
Но не успела я развить мысль о том, что нам всем крышка, как Рым наклонился над моим ухом и быстро зашептал:
– Линн, что бы сейчас не происходило – верь мне. Всё будет хорошо. Я обещаю.
И пока я удивлённо таращилась на него, Рым понимающе переглянулся с Тором, а потом...
Наверное, я никогда не забуду того, что было потом.
Как бы это вам так объяснить, чтобы попонятнее. Представьте, что вы – девочка, которая не слишком умеет драться (точнее, вообще не умеет), вся такая домашняя, маленький цветочек, в жизни не видевшая ничего страшнее царапины на пальце. Хотя я, конечно, не совсем такая, но суть ведь ясна, правда? И тут эту девочку бросают в клетку с дерущимися тиграми. Причем пара тигров её защищает, а остальные хотят сожрать.
Примерно так я себя и чувствовала.
Бросать камушки Рым не стал. Понял, что бесполезно. Вместо этого он, нарисовав горящую огнём руну прямо в воздухе, быстрым движением руки отправил её навстречу своим сородичам, и пока те боролись со сплошной стеной огня, возникшей передо всем отрядом, порезал свой безымянный палец и нарисовал выступившей капелькой крови что-то у меня на лбу.
– Тор, ты знаешь, что делать, – сказал он ровным, бесстрастным голосом.
– Да, командир.
Ещё кто бы мне рассказал, что они собираются делать – вообще было бы шикарно!
Стена из огня, созданная Рымом, исчезла. Нескольких мирнарийцев и обоих орков она потрепала достаточно серьёзно – выглядели они слегка обугленными.
Мгновение – и мы с Рымом и Тором стоим на земле, меня они задвинули за свои спины.
Второе мгновение – и я вижу, как гном едва уловимым движением опрокидывает что-то себе в рот.
Стоп. Но зачем?!
Третье мгновение – Рым каким-то образом рассеивает пару летящих к нам по воздуху рун и рисует своим раненым пальцем что-то у себя на лбу. Увидев это, мирнарийцы вдруг застывают...
Четвёртое мгновение – и в грудь Тору попадает какая-та странная руна, напоминающая спираль – я с трудом выуживаю из своей памяти её название. "Яд паука" – смертельная руна. И гном с тихим стоном медленно оседает на землю...
В этот момент волосы у меня на голове уже стояли дыбом. Но оказалось, что это ещё не конец... Потому что Рым вдруг выхватил меня из-за своей спины и поставил прямо перед собой. Как щит. Как заложницу. Что за?..
Всё стихло. Мирнарийцы уставились на нас, прищурив глаза. Орки опустили руки по швам, словно боясь пошевелиться. А я могла смотреть только на Тора.
Вот и первая жертва. Он умер из-за меня.
Чёрт, чёрт, чёрт.
– Вы ведь знаете, что значит эта руна? – услышала я вдруг тихий и какой-то угрожающий голос Рыма. – Вижу по вашим глазам, что знаете. В таком случае я предлагаю сделку – мы оба идём с вами добровольно, и вы не пытаетесь меня убить. Нашего умершего спутника оставляем здесь. Как и лошадей с поклажей. Через пару часов сюда подойдут наши друзья, похоронят гнома и заберут вещи. В противном случае... я активирую руну.
Несколько секунд все молчали, а затем один из мирнарийцев – видимо, главный – осклабился.
– Ты блефуешь, зелёная рожа. Если ты активируешь руну, то вы оба погибнете.
– Да, – спокойно кивнул Рым. – Но и вы тоже.
– Зачем тебе это? Отдай нам девчонку и иди, куда хочешь. Мы не тронем тебя. Я обещаю.
– Нет. Либо вы принимаете мои условия, либо я активирую руну. Другого пути нет.
Интересное кино. И что это всё значит, Рым? Если я правильно поняла, у меня на лбу что-то вроде бомбы с дистанционным управлением. А пульт – у Рыма.
– Гхаркхаш! – смачно ругнулся один из орков. – Впервые в жизни вижу орка, влюблённого в человеческую девку, будто какая-то паршивая псина.
После этих слов я почувствовала, как нечто на моём лбу засветилось и запульсировало, наливаясь энергией Рыма.
– Стой! – завопил тот самый главный, вскидывая руки. – Мы... хорошо, мы принимаем твои условия.
– Поклянись. Жизнью, – прекращать вливать в руну силу Рым явно не спешил.
– Клянусь. Клянусь своей жизнью, что мы не будем пытаться тебя убить, орк, если вы пойдёте с нами добровольно. Пожалуйста, оставь в покое знак на лбе девчонки. Но и ты в свою очередь должен поклясться, что не будешь применять рунную магию против всех нас. Или, если не хочешь клясться, я могу надеть на тебя поглотители.
– Не нужно. Я клянусь, что не буду применять против всех вас рунную магию орков.
Главный кивнул, смерил Рыма задумчивым взглядом, а потом махнул рукой.
– Следуйте за нами.
За пределами повествования
Мой дорогой брат!
Скоро у тебя будет племянник! Сегодня к нам в гости заехал Аравейн и подтвердил наши недавние подозрения насчёт моей беременности. И он уверил Робиара, что ребёнок родится эльфом, а не человеком! Нашей радости нет предела.
В честь этой замечательной новости мой муж собирается устраивать какой-то грандиозный праздник. Меня к организации не допускает, и вообще, Робиар временами чересчур сильно беспокоится о моем здоровье. Даже Аравейн, смеясь, говорил с ним на эту тему, пытался объяснить, что меня не нужно опекать, как тяжелобольную, но упрямый эльф только отмахивается!
Я по-прежнему жду тебя в гости с нетерпением. Я знаю, что ты сейчас очень занят урегулированием очередного соглашения с королём гномов, но всё-таки продолжаю надеяться.
Аравейн сказал, что после гномов ты собираешься наведаться к троллям. Я знаю, там холодно – тролли толстокожие, и в отличие от гномов, совершенно не заботятся о том, чтобы хоть как-то прогревать помещения, в которых живут. Поэтому я решила кое-что тебе подарить. Очень надеюсь, что ты всё-таки сможешь вырваться в Эйм до своей поездки к троллям.
С любовью, Лемена
Архив личных писем Интамара, императорская библиотека
Впоследствии Эдигор так не и не смог понять, как ему удалось выжить в этом страшном пламени, охватившем всю карету, как будто она была всего лишь маленькой спичкой или факелом. Император, кучер, телохранители – все они сгорели за пару секунд, а принц, распахнув дверь, вывалился из кареты прямо на дорогу и быстро откатился в сторону. Дорожная пыль сбила пламя с его одежды, и как только Эдигор посчитал, что находится на безопасном расстоянии от пожара, тут же огляделся по сторонам.
Он никого не видел, но чувствовал. Пять человек были по противоположную сторону от кареты, и принц подумал – ему повезло, что он распахнул именно эту дверцу, ведь если бы он выкатился заговорщикам навстречу... Но везение скоро закончится – как только огонь стихнет, они попытаются исполнить свою миссию и убить Эдигора. Принц был уверен – эти люди пришли не только за жизнью императора, но и за его собственной жизнью.
Но кто они? Юноша закрыл глаза, вспоминая уроки Аравейна.
– Любая магия имеет запах, ваше высочество, – рассказывал ему однажды древний маг. – И даже человек, не обладающий способностями ни к одному из её видов, может определить источник магии, научившись различать ароматы. Закройте глаза и сосредоточьтесь. Представьте, что я сейчас не творю заклинание, а, например, режу фрукты. Вслушайтесь в себя, ваше высочество, и скажите мне... Какой фрукт я режу? Чем пахнет?
Тогда Эдигору понадобился целый месяц, чтобы научиться разбираться в источниках магии по запаху, который он поначалу не чувствовал. Рунная магия пахла чем-то, напоминающим хвою, магия светлых эльфов – листьями и цветами, а тёмных – кровью и талой водой. Оттенки запахов человеческой магии были столь же отличны друг от друга, как и люди – кто-то творил заклинания с ароматом сгоревшего костра, кто-то пах морем и солью, кто-то – землёй и травой, а кто-то – осенними листьями и сыростью. Отличительной особенностью Аравейна, кстати, было то, что он мог пахнуть как угодно – в зависимости от заклинания, которое творил в данный момент. И со временем Эдигор научился различать все оттенки запахов магии, но сейчас...
Заклинание, которое сплели заговорщики пару минут назад, не пахло ничем. Вообще. Пустышка.
И принц очень хорошо знал, что это означает – Аравейн рассказывал, что только магия мирнарийцев выдаёт себя полным отсутствием всяческих ароматов.
"Значит, мирнарийцы, – хмыкнул про себя Эдигор, сжимая рукоять меча, с которым он почти никогда не расставался. – Что ж, этого следовало ожидать. В конце концов, с прошлого раза, когда вместо меня чуть не погиб Люк, прошло уже восемь лет. Странно, что они не проявились раньше".
Принц встал с земли, когда пламя начало затихать, оставив на месте кареты только обугленный остов. Пять человек... будь они просто людьми, Эдигор был бы уверен, что победа останется за ним. Но мирнарийцы были магами. А всё, чем располагал юноша против магов, сводилось к нескольким трюкам, которым его научил Аравейн, догадавшийся, что Эдигору однажды придётся столкнуться лицом к лицу с противниками, которые будут уметь колдовать.
Как жаль, что амулет перемещений, выданный наставником, сейчас бесполезен – до столицы слишком далеко. Подобные амулеты не работали на настолько больших расстояниях, и наследный принц знал – даже Аравейну не удалось бы обмануть этот древний магический закон.
...В тот момент, когда Эдигор выпрыгнул из объятой пламенем кареты, задремавший на пару минут в кресле Аравейн распахнул глаза.
Сердце мага яростно забилось – он уже понимал, что случилось. Чувствовал – воспитанник в страшной опасности.
Аравейн заметался по своей комнате, выгребая из ящиков все накопители силы. Он хранил их для особого случая, и вот, кажется, этот случай настал.
В зеркале, висевшем на стене позади Аравейна, заклубилась тьма, а потом вдруг сверкнула голубыми сапфирами глаз.
– Что ты делаешь, Вейн?
– Иду за Эдом, Ари, – спокойно ответил маг. Зеркало тяжело вздохнуло.
– Ты сошёл с ума? Ты же прекрасно знаешь, как далеко он сейчас.
– Знаю.
– И? Как ты собираешься до него... м-м-м... допрыгнуть?
– Я построю Коридор, Ари.
Голубые глаза в зеркале задумчиво сощурились. Аравейн же, не обращая на них никакого внимания, вздохнул и, подняв руки, начал совершать ими резкие движения вверх и вниз. С каждым его жестом пространство расцвечивалось красивыми, яркими вспышками, формировался ровный, правильный круг. В который он и шагнул спустя пару минут, лишь только стенки Коридора стали окончательно осязаемыми.
Когда высокая фигура Аравейна скрылась в Коридоре, тьма в зеркале вновь вздохнула, а потом прошептала:
– Ты становишься сентиментальным, Вейн...
...Но Аравейн этого уже не слышал, потому что спустя пару мгновений выходил на другом конце Эрамира. И тут же остолбенел – открывшаяся его взору картина изумляла.
Наследный принц с окровавленным мечом стоял над телами пятерых убитых мужчин. О состоянии самого Эдигора можно было только догадываться – он был настолько грязный, весь в саже и пыли, что рассмотреть ранения не представлялось возможным. Но это обычному человеку, а Аравейн определил сразу – на принце ни царапинки. Если не считать небольшого ожога на щеке и предплечье.
Фигура Эдигора дёрнулась, как только он понял, что на дороге появилось новое действующее лицо, но тут же расслабилась.
– Извини меня, Аравейн, – сказал принц, подняв на наставника уставшие, безжизненные глаза. – Я убил их всех. Знаю, ты предпочёл бы оставить хотя бы одного пленного, чтобы выпытать, кто приказал им напасть на карету императора. Только вот не получилось бы у меня их скрутить, маги всё-таки.
"Как же он вырос", – с горечью подумал Аравейн.
– Кстати, там, в кустах, ещё десять трупов. Только это не я. Они сами почему-то умерли. Может быть, ты сможешь определить, почему.
Аравейну хватило одного взгляда на тех десятерых мирнарийцев, чтобы сразу всё понять.
Хитрый был план. Хорошо, что у них ничего не получилось. Впрочем, и не могло получиться... но они об этом, разумеется, не знали.
– Как вы избежали влияния мирнарийских заклинаний, ваше высочество?
Кинув мимолётный взгляд на сгоревшую карету, Аравейн подумал: "Впрочем, уже величество". Но вслух он этого говорить не стал.
– Ты сам учил меня, как защищаться, используя собственное энергетическое поле. Я собрал всю свою жизненную энергию в одной конкретной точке. Чтобы меня достать, они должны были попасть именно в неё.
– Но этот эффект держится всего пару минут...
– Мне хватило, – отрезал принц, отворачиваясь и вытирая меч куском своей пыльной рубашки.
Аравейн между тем, закусив губу, рассматривал остов сгоревшей кареты, где не осталось никакого намёка на тела погибших, пятнадцать мёртвых мирнарийцев, грязного и хмурого принца... А потом, взмахнув рукой, превратил в пыль и трупы, и карету.
Только маленькая струйка праха взметнулась над дорогой, собралась в небольшую горстку и, пролетев по воздуху несколько метров, осела в специально подставленном мешочке с завязками. Не мог же Аравейн оставить здесь и прах погибшего императора?..
Увидев уничтоженные трупы и карету, Эдигор моментально обернулся.
– Зачем?
В голосе принца Аравейну почудился настоящий могильный холод.
– Я уже понял, как именно умерли эти люди, ваше высочество, и что за заклинание они использовали. Тащить их в столицу я не намерен, оставлять здесь тоже было бы нехорошо. Или вы желали лично похоронить своих несостоявшихся убийц в лесу?
У Эдигора нервно дёрнулась щека.
– Нет. Ты прав. Я только не могу понять, Аравейн... Ты собираешься сопровождать меня в путешествии в столицу? До неё три с лишним недели пути.
Маг хмыкнул. А потом сделал пасс рукой, и недалеко от его высокой фигуры вдруг показался широкий, сияющий всеми оттенками Коридор.
– Что это? – спросил принц, с удивлением уставившись на нечто, которое он раньше никогда не видел.
– Пространственный Коридор, ваше высочество, – улыбнулся Аравейн. – Я потратил почти весь свой магический резерв, чтобы построить его и перенестись к вам. И уничтожил несколько накопителей силы, чтобы поддерживать Коридор, пока мы тут с вами беседуем.
Тёмные глаза Эдигора вспыхнули.
– Он ведёт в замок?
– Да.
– Отлично. Могу я?..
– Конечно, ваше высочество. Сначала вы, потому что если первым уйду я, Коридор мгновенно закроется.
Принц понимающе кивнул и шагнул в светящееся нечто – ни секунды не сомневаясь и без малейшего чувства страха. Вздохнув и в последний раз обведя глазами пустую лесную дорогу, на которой совсем недавно погиб император и ещё несколько людей, Аравейн последовал за Эдигором.
А когда маг вышел из Коридора в собственной комнате, то обнаружил, что принца в ней уже нет – кажется, едва попав в замок, он сразу же направился в свои покои.
– Ваше высочество! – закричал Аравейн, ринувшись вслед за воспитанником. Эдигор не остановился, только чуть повернул голову, отрывисто бросив:
– Найди мне Мику и Люка. Пожалуйста. И приходи сам. Через час.
И впервые за последние двести лет маг почувствовал растерянность, остановившись в коридоре и глядя вслед принцу – грязному, в рубашке с оторванным и окровавленным рукавом, пыльных и сбитых сапогах, полчаса назад потерявшему отца, но так и не опустившему свою темноволосую голову.
А Эдигор, достигнув своих покоев, рухнул в кресло, как подкошенный. Он старался ни о чём не думать, потому что теперь, когда всё было позади, случившееся казалось особенно невыносимым.
Только сейчас юноша начал осознавать, что он потерял отца. И не просто отца – императора. И с той минуты, когда сгорела злополучная карета, именно Эдигор считается императором Эрамира. И завтра... да, скорее всего, именно завтра Аравейн коронует его официально.
Отец... Принц закрыл глаза, вызывая в памяти лицо бывшего императора.
Что он, Эдигор, сейчас чувствует? Нет, не так... Что он ДОЛЖЕН чувствовать, но не чувствует? Совсем...
Юноша устало закрыл глаза, и в этот момент в комнату, распахнув двери, вбежала Мика.
– Ваше высочество!.. Ох! Что же... Как же... Откуда же...
– Я очень устал, Мика. Помоги мне вымыться и переодеться.
Если бы Эдигор смотрел в ту секунду на свою служанку, то увидел бы, как вытянулось и покраснело лицо девушки – ни разу за все эти годы принц не просил её помочь ему вымыться. Да и с одеждой тоже – если только с камзолом никак не мог справиться. Но исподнее?! Что же случилось с его высочеством, почему он решил изменить своим принципам?
Обеспокоенная и взволнованная Мика помогла Эдигору добраться до ванной, включила воду, раздела его и только когда уже красная, как помидор, девушка начала смывать с тела принца грязь и копоть, он наконец поднял голову и спросил её:
– Где Люк, Мика?
– Лорд Кросс уехал в город, ваше высочество. Господин Аравейн ищет его. Обещал, что найдёт в течение часа.
Несколько секунд Эдигор внимательно смотрел в лицо своей служанки, которая под его взглядом краснела всё сильнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда.
– Что с тобой? – спросил наконец принц, нахмурившись.
