Текст книги "Охота на демиурга (СИ)"

Автор книги: Анна Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

– Я смогу подпитывать руну Превращений почти до самого Лианора. Только, пожалуйста, летите рядом со мной и постарайтесь не отставать, – объясняла Ленни, пряча мою одежду в самые разные места на самой себе. Карманов, как оказалось, у неё было много.

– Сначала нам нужно найти Тора, – покачал головой Рым. – Реформаторы могут наткнуться на него, ища нас, а меня это совсем не устраивает.

– Тора? – девочка подняла брови. – Кто это?

– Наш спутник. Гном.

К моему удивлению, она не стала задавать вопросов, просто кивнула и сказала:

– Тогда смотрите вниз. И если заметишь его, дай мне знать. Ты ведь обучен мыслеречи?

– Конечно.

Точно-точно, именно так называется тот вид магии, благодаря которому Рыму удаётся залезать ко мне в голову. Очень полезно, только раздражает иногда.

– Кстати... мы ведь не представились тебе... – начал брат, но Ленни отмахнулась.

– Потом. Сейчас нет времени. Ты готова? Давай сюда лоб. И ты тоже, орк. Мне будет проще подпитывать руны силой, если их нарисую я.

Девочка опять вынула откуда-то свой маленький нож, проколола им подушечку безымянного пальца на левой руке, а затем, обмакнув в кровь указательный палец правой руки, нарисовала руны на наших с братом лбах.

– Берёмся за руки. Все вместе. Быстрее!

Ленни нервничала. Я чувствовала это. Мне очень хотелось спросить, не сможет ли нас достать Эллейн, но сейчас действительно не было времени на расспросы.

Но я обязательно спрошу. Чуть позже.

Если выживем, конечно.

Как только мы взялись за руки, в мою ладонь со стороны Ленни полилось такое сумасшедшее тепло, да так быстро, что мне показалось – я сейчас сгорю заживо. По венам и артериям будто чистый огонь пропустили.

Сколько же магии в этой странной девочке...

А потом мои руки стали крыльями, и мы взлетели в ночное небо Эрамира, оставляя далеко позади реформаторов с их ненормальными лидерами, тёмный лес... и ещё много всего, благодаря чему я вновь обрела своего умершего брата.

Вопрос только в том, надолго ли?

***

Мы летели, наверное, с час, то опускаясь пониже, то взмывая высоко-высоко. Ленни и Рым пытались разглядеть Тора с лошадьми, но пока лес хранил полное молчание и отказывался выдавать нам присутствие гнома. Я слышала их переговоры. Репликами мои спутники обменивались при помощи мыслеречи, при этом подключив к диалогу и меня, но мне говорить чаще всего было нечего – я ведь не была магом и в темноте, соответственно, видеть не могла. Ленни же с Рымом «сканировали» лес, заглядывали под каждую ёлку и под каждый кустик.

"Вон там, кажется, что-то есть..."

"Нет, это просто дерево".

"Давай возьмём чуть правее, там мы ещё не смотрели. Снижаемся".

Ровно через час напряжённых поисков, когда я уже начала уставать от взмахов крыльями, Ленни наконец мысленно воскликнула:

"Там гном! Вон, посмотрите налево, видите? Недалеко от ручья, под деревом догорающий костёр, и рядом с ним спит гном".

Да, это действительно был Тор. Я поняла это, когда мы подлетели ближе, и Рым, радостно каркнув, как настоящая птица, спикировал вниз. За ним понеслась и Ленни, подтолкнув меня крылом.

Когда я уже почти подлетела к земле, то вдруг услышала тихий шепот девочки, вслед за которым исчезли перья и крылья, а тело вновь стало прежним... и я тяжело бумкнулась на землю, сильно ударившись копчиком о какой-то небольшой пригорок.

– Ой!

От моего возгласа Торгис немедленно подскочил и, сонно захлопав глазами, начал озираться по сторонам.

Послышалось хлопанье крыльев, как будто множество больших птиц решило спикировать прямо на небольшую полянку, где спал уставший гном, а затем рядом со мной встали Рым и Ленни. В отличие от меня, они были полностью одетыми, и девочка – спасибо ей огромное – сразу отдала мне всю одежду и сказала:

– Пойдём, переоденешься за тем кустиком.

Я кивнула и, прижав к себе всё добро, поспешила к кустику. Ленни пошла следом, прикрывая мне спину. А Рым между тем, шагнув вперёд, широко улыбнулся:

– Ну, здравствуй, Тор.

Гном продолжал изумлённо таращиться.

– Командир?! Линн?!

– Мы, мы.

– Но... как?!

Брат вздохнул.

– Это долгая история. У тебя осталось что-нибудь пожевать? Мы страшно голодные. Особенно я.

Гном, кивнув, полез в сумку, Рым занялся костром, а мы с Ленни в этот момент скрылись за ближайшим кустом, и я, обернувшись к девочке, спросила, начиная одеваться:

– Как думаешь, разводить костёр безопасно? Всё-таки Эллейн...

Хоть и было темно, я всё равно разглядела какую-то странную улыбку, появившуюся на лице Ленни.

– Безопасно. Я сказала Рыму, что поставлю вокруг этой поляны отвращающий купол. Она тебя впечатлила, да?

– Эллейн? Не то слово, – я нахмурилась. – Стерва та ещё. И магичка сильная. Наверное, сильнее Аравейна. А мне говорили, что он самый-самый.

– Так и есть. Эллейн... просто другая. Но она не сильнее Аравейна.

– Да? Это утешает.

Ленни немного помолчала, а потом вдруг сказала такое, из-за чего я моментально запуталась в собственных штанах:

– Он учил её.

Я закашлялась, потеряла равновесие и непременно упала бы на землю, если бы девочка не подхватила меня под локоть.

– Кто?! Аравейн?!

– Да. Он учил Эллейн магии.

Выпрямившись, я задумалась.

Та-а-ак. А может, я вообще зря иду в столицу? Если этот Аравейн такой же, как моя знакомая рыжая стерва, то не светит ли мне в самое ближайшее время личный холмик на кладбище?

– Он не такой, как Эллейн, – будто подслушав мои мысли, сказала Ленни. – Аравейн прогнал её, когда понял, что она...

Девочка вдруг замолчала, кусая губы. Глаза как-то странно, отчаянно блестели. Что с ней такое?

Между тем я наконец закончила одеваться и, сделав шаг вперёд, взяла Ленни за руку. Она вздрогнула. Опять!

– Ленни...

– Эллейн предала императора, – вдруг выпалила девочка, и почему-то из её глаз потекли слёзы. – Она была его любовницей около десяти лет. Верная, как собака, она выполняла все его указания. И любила его. А император женился на другой и выставил Эллейн, когда она стала не нужна ему.

Я нахмурилась.

– И как именно она предала императора?

Ленни подняла руку и стёрла с щеки слёзы, в лунном свете казавшиеся сделанными из серебра.

– Эллейн работала на Тайную службу. Она была шпионкой, выполняла самые сложные задания в Мирнарии. И однажды просто рассказала реформаторам – тем самым реформаторам, от которых мы только что убежали – то, что не должна была рассказывать. Эдигора тогда чуть не убили. И после этого герцог Кросс и Аравейн поняли, что Эллейн ведёт свою игру... что она вовсе не преданная влюблённая комнатная собачка, а злая, мстительная сучка, которая только и мечтает о смерти императора.

Ленни говорила с такой горечью и болью в голосе, что я непроизвольно подняла руку и погладила её по волосам.

Почему-то мне было очень жаль эту девочку. Хотя я ничего о ней не знала – ничего, кроме имени – тем не менее мне почему-то хотелось сказать ей что-то хорошее, утешить, стереть из её глаз тоску, боль и обиду.

Но она опять вздрогнула. Я нахмурилась, но не убрала руку.

– Что с тобой такое, Ленни? Почему ты плачешь, рассказывая мне это сейчас? Почему ты дергаешься, когда я прикасаюсь к тебе? Что с тобой сделала Эллейн?

Тёмные глаза девочки вновь наполнились слезами.

– Она разрушила мою жизнь, – шепнула Ленни. – Пожалуйста, не заставляй меня рассказывать эту историю... Эллейн уничтожила меня, убила надежду на счастье в будущем. Она подарила мне только одно – умение колдовать. Обучала меня магии, как будто она может заменить... Я ненавижу Эллейн! И при этом... при этом мне жаль её...

Ленни опустила голову и еле слышно всхлипнула. И я, не выдержав, подалась вперёд и крепко обняла её.

Странно... Но в тот момент, когда я прижала к себе хрупкое тело Ленни, почувствовав, как дрожат её плечи, услышав её тихий, взволнованный голос, мне почему-то показалось, что я держу в руках что-то очень знакомое и по-настоящему родное.

– И себя я тоже ненавижу за эту жалость! – Ленни заливала горячими слезами мою рубашку. – Я не хочу жалеть Эллейн... Но я уже давно с ней, я с ней уже столько лет, что просто не могу не знать, как она несчастна, как одинока, как хочет просто быть обычной, любить своего мужчину, зная, что и он её любит! Эллейн разрушила мою жизнь, но я всё равно жалею её. Почему?! Скажи мне, почему?!

Я взяла лицо Ленни в ладони и посмотрела девочке в глаза. Они были полны слёз, губы дрожали...

Как же мне знакомо это чувство! Только его я испытывала к самой себе. Я ненавидела себя. За то, что не смогла спасти Олега, осталась жить дальше, без него. Ненавидела себя за слабость, за совершённую когда-то ошибку. И при этом я жалела саму себя. Отчаянно жалела. И ненавидела себя ещё и за эту жалость.

– Потому что ты – хороший человек, Ленни, – сказала я, улыбнувшись. – Это называется не жалостью, а состраданием.

В её глазах мелькнуло удивление. Губы перестали дрожать. Несколько секунд девочка вглядывалась в моё лицо, а потом вдруг спросила:

– Как тебя зовут?

Действительно, я же не представилась. Глупо получилось.

– Линн.

Когда я назвала Ленни своё имя, девочка почему-то немного приоткрыла рот, словно сильно чему-то удивилась, а затем выдохнула:

– Маленькая...

Значит, она знает эльфийский? Ведь именно с него моё имя переводится, как "маленькая".

– Так меня называет Рым. Тот орк, с которым мы сбежали, – я улыбнулась. – Вернёмся к нему и Тору, да? Мне очень хочется кушать.

Она согласно кивнула, и мы поспешили обратно. Туда, где уже мирно беседовали возле разгоревшегося костра наши спутники.

***

Я думала, что мне придётся спать под одним одеялом с Ленни, но нет – девочка, оторвав от собственного рукава кусочек ткани, умудрилась увеличить его настолько, что под этим «одеялом» вполне мог бы спать Рым, причём ещё и три раза в него завернувшись.

Тор, увидев такое чудо, только хмыкнул.

– Н-да. Брашу с Милли будет, чему у тебя поучиться.

Ленни вздрогнула.

– Браш? Милли? – в её голосе почему-то мне послышался испуг. – Кто это?

– Наши друзья, – я успокаивающе улыбнулась девочке. – Они маги. Но не такие сильные, как ты.

После относительно сытного ужина – мы смели всё подчистую, не оставив на завтрак даже крошки – решили поспать несколько часов, благо до Лианора недалеко, да и Ленни обещала поставить на ночь такую защиту, которую не сможет преодолеть никто из реформаторов.

– Даже Эллейн, – сообщила девочка с такой уверенностью в голосе, что я удивлённо подняла брови.

– Почему ты так думаешь?

– Я ведь её ученица. Ну и... нет сейчас Эллейн на месте. Там Иборг всем заправляет, а он не так талантлив в поисковых заклятиях, как она.

– Но он ведь может её вызвать.

Ленни покачала головой.

– Она не придёт. Не сможет. У неё... дело. Я точно знаю.

Хм. Интересно, а это "дело" не грозит ли нам огромными неприятностями?

Ложилась спать я с огромным комком тревоги на сердце. Как говорится, "чем дальше в лес, тем злее дятлы". Я окончательно запутывалась во всей этой истории.

Хотя... нет, всё-таки кое-что мне уже почти ясно. Только всё равно непонятно – при чём здесь я?

Но можно выяснить.

Я задумчиво покосилась на Ленни, устроившуюся напротив меня. Глаза девочки были закрыты, но мне почему-то всё равно казалось, что она не спит. И точно – словно почувствовав, что я на неё смотрю, Ленни открыла их.

Тёмно-карие, большие, тревожные. И красивые. Почему-то они напомнили мне глаза Игоря.

– Ленни? – шепнула я.

– Да? – я, скорее, прочла её ответ по губам, чем услышала.

– Надо поговорить.

Несколько секунд девочка просто смотрела на меня, а затем...

Осторожное касание чужого разума, тихое, деликатное. Словно робкий стук в дверь, дверь твоего сознания, и негромкий вопрос: "Можно войти?"

Ещё никто не спрашивал у меня разрешения на мысленное общение. И Рым, и Хранитель – ломились без приглашения.

Зрачки Ленни чуть расширились, когда я открыла дверь.

Это было... приятно. Будто внутри меня поселился маленький тёплый котёнок. Он свернулся клубочком и ласково замурчал.

Посмотрев на Ленни, я с удивлением увидела, что она улыбается.

"Как хорошо, Линн. Мне никогда не было так хорошо внутри чужой головы".

Я мысленно рассмеялась.

"Но ты ведь не совсем внутри моей головы".

"Почти. Для того чтобы мысленно переговариваться, нужен контакт разумов. И разум каждого человека несёт на себе отпечаток личности владельца. Так хорошо, как в тебе, мне было только в разуме Вейна. То есть... Аравейна".

Я поперхнулась. И мысленно, и наяву.

"Погоди. Ты знаешь Аравейна?"

"Знаю. Он тоже кое-чему меня научил. Эллейн познакомила нас... давно. Ещё когда я была совсем маленькой".

"А где она нашла тебя?"

В глазах Ленни мелькнула боль.

"Эллейн убила моих родителей. Точнее, отца. И взяла меня к себе, чтобы учить магии. Потому что я такая же, как она".

Несколько секунд я переваривала сказанное. А потом озвучила то, что уже давно приходило мне в голову:

"Скажи, Ленни... Ты – Тень?"

Горький вздох существовал только в моём сознании, но бог мой, сколько в нём было боли и отчаяния...

"Да. И я, и Эллейн. Иборг тоже..."

Я мысленно присвистнула.

"Ничего себе. Три Тени! А я искренне считала, что их не существует. Думала, это просто детская сказочка".

"Я тоже когда-то так думала. Пока однажды случайно не перенеслась на центральную площадь Лианора, представив себе главный храм богини Айли. Тогда я поняла, что со мной что-то не так. Ни один нормальный маг не умеет переноситься по собственному желанию в любое место. И я стала искать информацию в книгах, по ночам пробиралась в отцовскую библиотеку, листала всё подряд, ища хоть что-нибудь, что могло бы подсказать мне, кто я. Однажды я услышала в разговоре двух заезжих чародеев словосочетание "проклятые маги", а потом наткнулась на упоминание о Тенях, и сразу поняла, что я и есть Тень. И об этом никому нельзя рассказывать".

Пробиралась в отцовскую библиотеку...

Я закрыла глаза и постаралась успокоиться, чтобы не выдать Ленни своё смятение.

Сказка о маленькой Тени – так я называла эту историю. Она не имела никакого отношения к сюжету моей книги, но всегда мне ужасно нравилась. Сказка, которую Рым читал своей сестре перед сном накануне её гибели. Крошечный эпизод из жизни моего любимого персонажа. Небольшая история, в которую я вложила столько собственных чувств, что она умудрилась ожить.

Я, как и героиня моей сказки – маленькая Тень – была проклята. Ненавидела саму себя, но и жалела тоже. Не могла найти своего места в мире, потому что он не принимал меня. Только маленькая Тень была проклята ещё до своего рождения, а я – в тот момент, когда в одной из московских больниц мой брат сделал свой последний вдох.

У тебя не было имени, маленькая Тень, оно было не нужно мне. И тем не менее – ты ожила. Наверное, я вложила в твою историю столько сил, что ты просто не могла не ожить.

Ленни...

"Прости меня".

"Что?"

В её голосе было столько изумления.

И тогда я, волнуясь, как никогда в жизни, рассказала ей всё.

Впервые в этом мире я рассказала о себе всё. И кому – девочке, которую знала меньше суток!

Рассказала о мире, из которого я сюда перенеслась, о своём настоящем имени, о Рыме-Олеге, о силе демиурга, о пророчестве... Обо всём.

И даже о сказке про маленькую Тень упомянула. Я думала, Ленни будет расспрашивать меня именно о ней, но нет.

"Ты должна убить Эллейн".

"Что?!"

"Когда та, что проклята ещё до своего рождения, уйдёт в Тень – это про Эллейн. Тень не может умереть, она может только уйти... и она должна уйти!"

"Ленни..."

Я не знала, что сказать. Убить Тень? Но это невозможно. Как можно убить того, кто по-настоящему не живёт?

Я не знаю такого способа. Я – автор это мира, чёрт возьми, и я не знаю такого способа!

Видимо, Ленни уловила мою последнюю мысль, потому что сказала:

"Не бойся, Линн. Аравейн знает. Он расскажет".

"А ты уверена, что он знает?"

Ленни улыбнулась. Легко, кончиками губ, но эта улыбка преобразила её грустное лицо до неузнаваемости.

"Да. Аравейн знает. Ведь он когда-то сам уничтожил одну Тень".

"Уничтожил?! Но... как?!"

"Он сам тебе расскажет. А теперь давай спать. Скоро уже рассвет, а мы ещё ни минуты не отдыхали".

Признав правоту Ленни, я только вздохнула, а затем повернулась на другой бок и закрыла глаза.

В голове у меня, как в огромном муравейнике, копошились мысли.

За пределами повествования

Здравствуй, Интамар.

Вчера вечером я нашёл убийцу твоей сестры. Всё встало на свои места.

Накануне своей смерти Лемена узнала о беременности Марин и собиралась отправить её назад в Лианор, считая, что ей не стоит находиться среди враждебно настроенных тёмных эльфов. Служанка же не хотела возвращаться в столицу, но открыть твоей сестре причину своего отказа не хотела, поэтому Лемена посчитала, что Марин просто беспокоится за свою госпожу и решила отправить её в Лианор в приказном порядке.

Марин была в отчаянии. Интамар, мне крайне неприятно тебе об этом говорить, но твой двоюродный брат Рингар, гостивший в Эйме несколько месяцев назад, – именно он сделал служанке Лемены ребёнка. Причём Рингар взял девушку силой.

Именно поэтому Марин так отчаянно не хотела возвращаться в Лианор. Она испугалась и решила отравить свою госпожу, а когда Лемена умерла, испугалась ещё больше.

Я нашёл Марин недалеко от границ земель тёмных эльфов, в доме одной деревенской знахарки. Девушка пыталась избавиться от ребёнка. Она в отчаянии и от собственного поступка, и от его последствий, и она боится, что её могут отдать Рингару. Марин ненавидит его.

Пока я погрузил девушку в целебный сон. Я жду твоего решения. Что мне делать с ней? К Робиару я её не повёз – опасаюсь, что он убьёт Марин, как только увидит.

Я надеюсь, ты примешь справедливое решение. Эта девушка несчастна и по-настоящему жалеет о содеянном.

Твой друг Аравейн

Архив личных писем Интамара, императорская библиотека

Являясь единственной дочерью императора Басада, Дориана всю свою девятилетнюю жизнь каталась, как сыр в масле. Отец баловал маленькую Ану, как мог, называл отрадой для своего сердца, светом в окошке, золотой принцессой Мирнарии.

Ана не ожидала, что император сможет так с ней поступить – отдать ненавистному чужаку из Эрамира, как какой-то товар, а не любимую дочь. Она осознавала, что это политический союз, но пока была не способна понять, зачем он нужен двум императорам.

Эдигора девочка боялась до дрожи в коленках. Но вовсе не потому, что он казался ей злым или жестоким, нет. Просто Ана от рождения была наделена редким для мирнарийцев даром – она была эмпатом. Слабым, конечно, но всё-таки принцесса была способна ощущать чувства других людей. Эту тайну маленькой Аны знал только Басад, который всё рассказал и Эдигору.

Почему Ана не ощущала странного беловолосого мага из свиты императора Эрамира, принцесса понимала – он носил амулет. А вот на Эдигоре не было никаких магических предметов, защищающих от эмпатов, Ана чувствовала это. Но, тем не менее, она, как ни старалась, так и не смогла "услышать" своего будущего мужа. И это пугало принцессу.

Проплакав от отчаяния и безысходности всю дорогу от Мирнарии до императорского замка в Лианоре, Ана забылась тяжёлым, тревожным сном. Во сне она видела маму. Жена Басада умерла, когда Дориане было четыре года, и девочка до сих пор грустила по ней.

– Всё будет хорошо, – сказала мама каким-то незнакомым, чужим голосом. – Вот увидишь. Эдигор не обидит тебя.

Услышав чужой голос, Ана проснулась от испуга. Но тут же успокоилась – это была всего лишь девочка, светловолосая, голубоглазая и очень красивая. Она успокаивающе улыбалась, и Ана, прислушавшись к её чувствам, не уловила в них ничего, кроме симпатии и спокойствия.

– Я не ожидала, что тебе всего лишь девять лет, – продолжила девочка, увидев, что Ана проснулась. – Мы все не ожидали. Люк знал, но никому не говорил.

– Люк? – спросила Дориана, невольно заинтересовавшись. И только потом, услышав свой голос, вспомнила, что вообще-то не хотела ни с кем разговаривать в знак протеста.

– Да. Люк – наш с Эдигором лучший друг. Он тебе понравится. Меня зовут Луламэй, можно просто Лу. Я – сестра Эдигора.

И девочка, широко улыбнувшись, протянула Ане свою белую мягкую ладошку, которую принцесса Мирнарии пожала, думая при этом о том, как же сильно отличаются внешне её будущий муж и Луламэй – как небо и земля.

– Эд – очень хороший, Дориана. Он не обидит тебя.

– Но я не хочу за него замуж!

Ана выкрикнула это с такой страстью и отчаянием, что Лу отшатнулась. Но ответить ничего не успела, поскольку в комнату вошёл сам предмет обсуждения.

Увидев Эдигора, Дориана испуганно пискнула и начала отползать по кровати к стеночке.

– Лу, милая, пожалуйста, оставь нас.

Принцесса покосилась на испуганную Ану, вздохнула и тихо поинтересовалась:

– Ты уверен, Эд?.. Может...

– Я уверен, Лу.

Вздохнув ещё раз, Луламэй вышла из комнаты. А Эдигор подошёл к кровати, на которой лежала Ана, и уселся рядом, из-за чего девочка захотела немедленно вскочить на ноги. И непременно сделала бы это, если бы император не взял её за руку.

– Подожди, Дориана. Нам нужно поговорить.

Принцесса нервно сглотнула. Поговорить? Да она и слова вымолвить не сможет в его присутствии.

– Я слышал твои последние слова о том, что ты не желаешь выходить за меня замуж. И я бы очень не хотел, чтобы ты ненавидела меня. Я буду честен с тобой, Дориана. Понимаешь, у тебя просто нет выбора.

Тёмные глаза Эдигора завораживали девочку.

Но рядом с ним ей было спокойно. Именно потому, что она впервые в жизни могла сосредоточиться на том, что чувствовала сама, не отвлекаясь на чужие ощущения.

Рядом с Эдигором она впервые почувствовала, что это значит – быть собой.

– И выбора нет не только у тебя, но и у меня.

– Как это?

Император улыбнулся. Заговорила. Уже хорошо.

– А так, Дориана. Я тоже когда-то был ребёнком, как и ты сейчас, только, в отличие от тебя, я знал, что являюсь наследником престола. Но разве кто-то спрашивал меня, хочу ли я им быть? Хочу ли я однажды занять место своего отца, стать императором? У меня просто не было выбора. И сейчас... Ты сказала, что не хочешь выходить за меня замуж. Неужели ты думаешь, что я хочу жениться на тебе?

Ана задохнулась от негодования.

– Да ты... Да как ты...

Эдигор, по-прежнему улыбаясь, дотронулся до её щеки.

– Ты не о том думаешь, Дориана. Как я могу хотеть жениться на тебе, если мы знаем друг друга совсем немного времени? И впервые по-настоящему разговариваем? Да, этот брак – политический, да, я попросил твоей руки у императора Басада, руководствуясь только доводами разума. Да, этот брак нужен в первую очередь нашим странам, но никак не людям. Не нам с тобой. По крайней мере пока. Но мы живые, Дориана, и что нам мешает сделать друг друга счастливыми?

Все мысли перемешались в её голове, и Ана смогла только пробормотать:

– Не знаю...

– Ничто, Дориана. Ничто нам не мешает. Мы можем если не любить, то хотя бы уважать друг друга. Нам всё равно предстоит всю жизнь прожить рядом, у нас нет выбора, но мы можем построить свою совместную жизнь так, как хочется именно нам. Пока ещё не поздно. И я не хочу, чтобы ты начала ненавидеть меня с самого первого дня.

Эдигор помог Ане подняться с кровати и, аккуратно сжав одной рукой плечо девочки, другой рукой погладил её по голове.

– Ты понимаешь меня, Дориана? Сейчас всё в наших руках.

Она кивнула.

– Понимаю.

Император довольно улыбнулся.

– Но... – Ана закусила губу, – я пока не очень понимаю, что ты хочешь от меня? Что я должна делать?

– Учиться. Вот и всё, Дориана, что я пока прошу... хотя это я, скорее, требую. Ты должна учиться быть хорошей императрицей. Лу поможет тебе. Кстати... тебе нравится эта комната?

Оглядевшись, Ана кивнула.

– Тогда она останется твоей. Моя напротив. А теперь я оставлю тебя. Отдыхай.

Почему-то, когда Эдигор ушёл, Дориана почувствовала себя такой одинокой, как никогда раньше.

Учиться... Во дворце своего отца маленькую принцессу учили только самым необходимым вещам – грамоте, счёту, истории, танцам, шитью и вышиванию. Никто ведь не предполагал, что ей предстоит стать императрицей. И сейчас Ана даже поёжилась от страха.

Пока девочка не очень понимала, что это значит – быть императрицей.

Дориана так ушла в себя, что не заметила, как в дверь постучали.

– Да, заходите! – крикнула мирнарийка, очнувшись от своих мыслей.

В комнату вошла молодая девушка с очень приятным, добрым лицом. Оно было такое круглое и открытое, что Ане сразу захотелось улыбнуться. От служанки – девочка сразу поняла, что это именно служанка – шли удивительные для её профессии эмоции: участие, искренняя симпатия, забота... Такой ласковый коктейль из чужих ощущений Ана давно не пробовала.

– Здравствуйте, ваше высочество, – сказала девушка, поклонившись принцессе. Только тут Дориана заметила, что она беременна, причём срок был уже довольно большим. – Меня зовут Мика, я личная служанка императора Эдигора. Он попросил меня помочь вам сегодня и завтра, пока вы не выбрали себе свою собственную служанку.

– Помочь? Чем? – Ана удивлённо уставилась на Мику. Может, она чего-то не знает, и ей придётся уже сегодня отправляться на какой-нибудь грандиозный приём под ручку с императором?

Служанка улыбнулась.

– Чем захотите. Вы, наверное, голодны? Я могу распорядиться, чтобы вам принесли обед в эту комнату. У Эдигора есть личная повариха, она будет готовить и вам тоже. Могу показать вам замок и сад. А ещё у нас с вами есть одно очень важное дело, которое мы должны завершить сегодня.

Дориану неприятно кольнуло то, что Мика назвала императора просто Эдигором. Что за странная фамильярность! Ни один придворный при дворе её отца не посмел бы называть его просто Басадом. За подобную шуточку можно было и головы лишиться.

– Какое дело?

– Завтра свадьба. А платья у вас ещё нет.

Ана посмотрела на Мику с ужасом.

– Хочешь сказать, что какие-то несчастные будут всю ночь его шить?!

Служанка рассмеялась так легко и непринуждённо, будто она была не служанкой, а по меньшей мере графиней.

– Ну что вы, ваше высочество. Мы сейчас почти всё сделаем сами. Чуть позже поможет господин Аравейн, конечно. Подойдите, пожалуйста, к зеркалу.

Сначала Ана хотела воспротивиться, но ей, как и любому ребёнку, стало слишком любопытно, что же собирается делать Мика, поэтому она всё-таки шагнула к зеркалу.

Чтобы почти тут же вскрикнуть от изумления – вместо тёмного дорожного платья на Дориане сейчас было что-то невесомое, ярко-золотое, как купола на храмах богини Айли. Опустив руки, девочка попыталась прикоснуться к этому наряду, но наткнулась на пустоту, а затем, чуть сдвинув пальцы, ощутила грубую ткань своего дорожного платья.

– Это всего лишь иллюзия, ваше высочество. Вам нравится?

– Да, – выдохнула Дориана, не отрывая взгляд от своего отражения, и вновь услышала тихий радостный смех Мики.

Какая всё-таки странная служанка у императора.

– Может быть, это вам нравится больше?

На миг под золотым платьем проявился настоящий наряд принцессы, а потом возникла новая иллюзия – платье с длинным, расширяющимся к низу подолом и небольшим шлейфом из полупрозрачной ткани, изящными "летящими" рукавами и круглым вырезом.

Если первое платье больше подходило принцессе, то второе уже было рассчитано на императрицу.

– Это, – кивнула Ана собственному отражению.

– Вы уверены? Может быть...

– Нет-нет, достаточно. Иначе я так и не смогу никогда выбрать, – ответила принцесса, рассмеявшись.

– Хорошо. Тогда я покажу эту иллюзию Аравейну и он сможет воплотить её в жизнь на время. Я, к сожалению, не способна на такие чудеса.

В то время как Дориана выбирала платье для собственной свадьбы, Эдигор в комнате напротив стоял у окна и нервно сжимал и разжимал кулаки.

Император почувствовал приближение той, которую ждал, за несколько секунд до того, как в помещении немного завибрировал воздух.

– Ну? – он обернулся и уставился на появившуюся посреди комнаты девушку с напряжением во взгляде.

Эллейн кусала губы.

– Это было непросто, Эд.

– Я знаю. Есть результат?

– Тебя интересует только результат?

Император вздохнул.

– Конечно, нет. Но он прежде всего.

Эллейн отвела глаза.

– Я узнала, кто организовал убийство твоего отца и покушение на твою жизнь. Они называют себя реформаторами.

Девушка замолчала. Несколько секунд Эдигор продолжал буравить её напряжённым взглядом, а затем взорвался:

– И это всё?!

– Что ты хочешь от меня, Эд?! – когда Элли вновь подняла на императора свои глаза, он увидел, что они полны слёз. – Ты вообще знаешь, как мне было страшно?! Ты представляешь, куда и к кому я влезла?! Ты понимаешь, какое напряжение я испытывала, ведь каждое моё слово было ложью! Каждое! От одной организации мне пришлось бежать, они были слишком подозрительны и чуть не прибили меня! Эд...

Эллейн захлебнулась собственными словами, когда Эдигор, подавшись вперёд, порывисто её обнял.

– Прости меня, милая.

– Ты дурак, ваше величество.

– Я знаю. Просто это важно для меня. Но я волновался за тебя, очень волновался. Аравейн, правда, сказал, что если с тобой что-то случится, он узнает об этом первым.

– Да. Мы вместе сделали амулет Жизни. Такой кулон со светящимся изумрудным камнем. Если он погаснет, значит, я умерла. То есть, не умерла, а ушла в Тень.

Эдигор сжал лицо Эллейн в ладонях и поцеловал девушку.

– Даже не вздумай делать такую глупость.

– Какую? – она слабо улыбнулась.

– Уходить в Тень.

– У тебя теперь будет жена, Эд.

Некоторое время они молчали. Женитьба Эдигора было для обоих слишком неприятной темой для разговора. Да и не до этого сейчас – есть и более важные вещи.

– Прости, но всё, что я узнала – это то, что они называют себя реформаторами. Я пыталась выйти на их главаря, но пока мне не удалось. Слишком мало времени прошло.

– Кто-то держит все эти организации на поводке. Понимаешь, Элли? Кто-то всё время подстёгивает ненависть мирнарийцев к эрамирцам. У нас, конечно, тоже не любят жителей Мирнарии, но не до такой степени! Это как болезнь какая-то. Она не могла возникнуть на пустом месте. Знаешь, когда всё началось? Во время правления Интамара. Странно, правда? Он объединил земли Эрамира, но ухудшил отношения с Мирнарией.

Эллейн нахмурилась.

– Ты всё-таки считаешь, что у всех подпольщиков Мирнарии – единый центр? Люк тоже так считает, хоть и говорит, что это практически невозможно.

– Твоё существование тоже долгое время считалось невозможным.

Она улыбнулась.

– Хороший аргумент, Эд. Мне работать по этому направлению и дальше? Я имею в виду реформаторов.

Император нашёл в себе силы посмотреть Элли прямо в глаза.

– Да.

Девушка вздохнула.

– Мне так страшно. Я никогда не думала, что такая трусиха.

– Ты не трусиха, Элли. Ты замечательная, – он, улыбаясь, погладил её по алым волосам.

Несколько минут они так и стояли – император гладил волосы Эллейн, а она наслаждалась его прикосновениями.