Текст книги "Охота на демиурга (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)
– Мальчиком? Не эльфом?
– Да, – кивнул Вейн. – Именно. Альгиус был человеком. Один тёмный эльф из ближайшего окружения Повелителя украл мать Альгиуса из родной деревни и держал девушку взаперти. К сожалению, я узнал об этом слишком поздно, когда мальчишке было уже около десяти лет. Повелитель, узнавший о проступке того эльфа, казнил его, а вот Альгиуса решил оставить при дворе в качестве слуги. Отец Робиара был очень амбициозным, он сильно изменил натуру мальчика, когда узнал, что у него в слугах ходит самая настоящая Тень, да ещё и настолько сильная. Повелитель собирался использовать дар Альгиуса в военных целях – тогда как раз в разгаре была Последняя война, Интамар только-только взошёл на престол, люди вообще были сильно обескровлены. Во всех книгах, посвящённых этому предсказателю, сказано, что должность советника при Повелителе он занимал несколько десятилетий, но на самом деле всего пару лет – дар Альгиуса начал проявляться, когда мальчишке было пятнадцать, в семнадцать Повелитель сделал его советником, а в двадцать я уничтожил их обоих.
Я вздрогнула.
– Каким образом?
– Альгиус был влюблён в одну девушку, которая, прознав, чего хотят они с Повелителем, прибежала ко мне и рассказала про кинжал. Понимаешь, Линн, он был не только предсказателем, но и искусным кузнецом. Тот кинжал Альгиус выковал, используя Источник Тени. Наверное, это единственный в Эрамире предмет, созданный при помощи магии Тени. И Альгиус рассказал той девушке, что только этим кинжалом можно убить проклятого мага.
– Значит... – я вздохнула, – ты использовал кинжал, чтобы убить Альгиуса? И всё? Так просто?
– Нет, Линн! – воскликнула вдруг Ленни, и я вздрогнула от неожиданности. – Это не так просто, как ты думаешь. Использовать кинжал может лишь тот, кто искренне, до глубины души, ненавидит Тень. И когда лезвие вонзится в грудь проклятого мага, это ещё не конец – нужно столкнуть его душу в Источник как можно быстрее, пока Тень не начала пожирать всё вокруг. Она ведь такая – жадная до невозможности. Ей всегда и всего мало!
– Не я использовал кинжал, Линн, – сапфировые глаза Вейна сверкнули, и мне показалось, что я вижу в них отражение давно минувших событий. – Та девушка, возлюбленная Альгиуса. Она возненавидела своего жениха, когда узнала, что он хочет уничтожить всех людей лишь за то, что мать когда-то прокляла его. А я должен был только столкнуть душу Альгиуса в Источник, а потом закрыть его, пока он не начал пожирать всё вокруг. Но я оказался не готов, Линн. Я не ожидал, что Тень настолько жадная. Я успел только вздохнуть, как она поглотила несколько деревень, находящихся рядом с тем местом, куда я вызвал Альгиуса. Она уничтожила и его возлюбленную, и Повелителя, который спешил на подмогу своему верному слуге. Я с большим трудом загнал Тень назад. Но по сей день на моей душе лежит груз ответственности за тех, кто умер из-за моей ошибки.
Мне было ужасно жаль Вейна. Я понимала, каково это – ощущать себя виновным до самой глубины души.
– А почему Тень не поглотила и тебя? – спросила я тихо. Он вздохнул.
– Энергия Хранителя ей совсем не по вкусу. Как оказалось. Тогда я этого не знал. И в тот момент, когда Тень вырвалась наружу и сожрала всё, до чего могла дотянуться, кинжал исчез. Я думал, что она и его тоже съела, но нет. И Робиар помог мне найти его. Так что теперь мы действительно можем уничтожить Иборга... и Эллейн.
Вейн протянул руку и вытащил из ножен, висящих у него на поясе, небольшой кинжал.
Он был чуть длиннее моей ладони, с изогнутой рукоятью, усыпанной синими и зелёными камнями. Металл напоминал чернёное серебро, но был намного твёрже. Лезвие зловеще сверкнуло на солнце, и мне даже показалось, что я вижу на его поверхности отражение рыжих волос Эллейн.
Кинжал обдал мою ладонь холодом, когда Вейн вложил его в мою руку.
– Значит, я должна убить Эллейн, потому что ненавижу её по-настоящему? – спросила я, подняв глаза на Тень и Хранителя. – Но почему не ты, Ленни? И не ты, Вейн? И не Эдигор, например? Она ведь всё-таки когда-то пыталась его убить.
– Нет, Линн, – покачала головой девочка, грустно блеснув глазами. – Эдигор не ненавидит Эллейн. Он на неё даже не сердится. Что же касается Вейна, то кто-то же должен держать клетку для Источника, когда Тень вырвется наружу, и только ты не погибнешь, находясь в незащищённом месте. А я... Я тоже не ненавижу Эллейн.
– Как? – опешила я. – Но...
– Не пытайся это понять, – прошептала Ленни, почему-то отводя глаза. – Пожалуйста, не сейчас. Позже... я всё расскажу тебе... как и обещала. И потом, я совсем не уверена, что буду ещё жива в тот момент, когда ты будешь уничтожать Эллейн.
– Что? – я нахмурилась. – Это ещё почему?
– Я уже говорила, – ответила девочка, вновь посмотрев на меня. – Она не простит мне предательства. Особенно кражу амулета Жизни Вейна. Он его когда-то для Эллейн сделал, и пусть он ей больше не нужен, к своим вещам моя наставница всегда относилась с огромным чувством собственности. Также она думает и обо мне. Я – её вещь, и как же я посмела сбежать? Но даже если Эллейн не убьёт меня... Линн, как только Вейн закроет Источник, я просто перестану существовать. Я ведь не человек. Я не смогу без Тени.
В этот миг мне показалось, что внутри меня – сотни маленьких птиц, посаженных в клетку, которые отчаянно бьются об её прутья сильными крыльями, но безрезультатно... Выхода из этой клетки не было. Причём не было никогда. Её изначально сделали такой – безвыходной и безнадёжной.
– Другого пути нет? – обратилась я к Вейну и почувствовала себя ещё хуже, когда увидела выражение его глаз.
– Нет, маленькая, – ответил Хранитель, покачав головой. – От тебя потребуется только вонзить кинжал. Если Ленни к тому времени будет ещё жива, остальное мы с ней сделаем сами. Закроем Источник навсегда.
– Каким образом? Я так понимаю, кинжалом можно убить Тень, но не закрыть Источник.
– Кинжалом – да. Но есть ещё кое-что. Амулет, – и Ленни, наклонившись, дотронулась кончиками пальцев до ярко-голубого кристалла, висевшего у меня на шее. – Энергия Хранителя – единственное, что неподвластно Тени. Более того, она ей противопоказана. Мы с Вейном несколько лет разрабатывали это заклинание, Линн. И теперь, когда на кинжал попадёт кровь Эллейн, откроется Источник, и Вейн сможет его запечатать с помощью амулета.
– А вы говорили, что он ничего не делает, – я нашла в себе силы слабо улыбнуться, и Ленни ответила мне такой же невнятной усмешкой.
– Он действительно ничего не делает. Всё сделает Вейн.
Я, вздохнув, отвернулась от своих собеседников и взглянула на небо. Нежно-голубое, спокойное, безмятежное. Удивительно осознавать, что это небо принадлежит миру, который я придумала сама.
У меня дрогнули уголки губ, когда я вдруг осознала ещё одну вещь. Эрамир, Мирнария – я придумала их, это правда. Но разве я сочинила это небо? Зелёный цвет листвы, синий – воды. Разве я нарисовала ветер, играющий кронами деревьев?
Разве я придумала любовь, преданность, ненависть и дружбу?
Это как... скульптура. Я, как художник, взяла приготовленный кем-то материал и создала собственное произведение. Но кем именно он был приготовлен? И где раньше росло это дерево, из которого я сделала свою скульптуру?
Что-то похожее когда-то говорил мне Хранитель. Может быть, только теперь я поняла это по-настоящему.
Даже если ты что-то создал, это что-то никогда не будет принадлежать тебе целиком, без остатка. Потому что всегда есть кто-то ещё.
Кто-то, кого мы зовём Богом?..
Я закрыла глаза.
– Значит, всё так... Я должна была встретить Рыма и, узнав в нём Олега, провести обряд, чтобы восстановить связь между собой, как принадлежащей другому миру, и им. А император, избежавший смерти четыре раза и узнавший свою любовь – это всего лишь цепочка событий, которая должна закончиться смертью Эллейн и закрытием Источника?
– Да, Линн, – прошелестел голос Хранителя у меня над ухом.
Я грустно улыбнулась.
– А Игорь, который стал для меня якорем в этом мире, из-за чего должен проснуться?
– Помнишь, какую фразу вы говорите там, откуда ты пришла, чтобы убедиться в том, что происходящее – не сон?
Я думала всего пару секунд. Надо же, так легко. Впрочем, это надо сделать всё равно только после того, как он меня узнает.
Но хочу ли я, чтобы Эдигор меня узнал – вот вопрос, который ещё надо серьёзно обдумать...
– И когда Игорь проснётся, где окажемся мы с Олегом?
Я открыла глаза, чтобы видеть лицо Вейна.
– И будет позволено им вернуться к началу, – ответил он мне словами из пророчества. – Помнишь, с чего всё началось, Линн?
Да, я помнила. Наверное, я никогда не смогу этого забыть. Забыть тот вечер, когда умер мой брат.
Наклонившись вперёд, я положила ладони на грудь Хранителя, шепча:
– У меня будет шанс всё исправить? Вейн... Я смогу спасти Олега? Пожалуйста, скажи, что это так!
Он прижал меня к себе, обнял крепко-крепко, словно хотел защитить от собственных слов.
– Есть один закон, который я не смогу нарушить даже ради тебя, Полиша. Закон равновесия душ. В твоём мире в тот вечер из вас двоих умер один человек. Ты или брат. Другого пути нет. Но даже если это будет Олег, его душа останется там, в том мире, и вы не разлучитесь навечно, как мы с Ари.
Слёзы приносят облегчение, но я не могла плакать. Я просто думала о том, что мне предстоит потерять его ещё раз. Или умереть самой. Одно из двух.
– Я хочу, чтобы ты понимала меня, Полиша. Да, это больно и мучительно, но необходимо. И в конечном счёте не имеет значения, что именно ты выберешь – жизнь или смерть, ошибка будет исправлена. А что такое одна жизнь, если речь идёт о вечности?
У них обоих болело сердце за меня. Я чувствовала. И только поэтому заставила себя поднять голову и улыбнуться.
– Я справлюсь. Обещаю вам.
Сапфировые и карие глаза смотрели на меня с таким искренним беспокойством, что я явно ощутила – никто и никогда не будет заботиться обо мне так безгранично. Только Хранитель, маленькая Тень... и Олег.
– В замке есть храм Дариды? – поинтересовалась я у Вейна. Мне нужно было именно туда сейчас.
Он кивнул.
– Да, есть. Мне пойти с тобой?
Я покачала головой.
– Нет. Я спрошу у стражников дорогу. Я попозже приду к тебе сама, хорошо? Мне сейчас нужно побыть одной.
Хранитель улыбнулся, а Ленни ласково погладила меня по руке.
– Мы понимаем.
За пределами повествования
...Когда кровь того, кто одновременно и любит, и ненавидит до самой глубины души, прольётся на острие, станет Тень видимой. И закрыть навсегда её сможет только свет души охраняющего и жизнь вечно проклятого, ставшего частью Источника...
«Пророчества. Нерасшифрованное», том первый, императорская библиотека
Когда маленькая фигурка Линн скрылась в замке, Ленни повернулась к Аравейну и тихо сказала:
– Ты забыл поставить купол невидимости. Ползамка могли наблюдать, как вы обнимаетесь.
Маг улыбнулся.
– Не думаю, что кому-то есть до этого дело.
– Ты уверен, что сможешь отпустить? – вздохнула девочка. – Я знаю, как это тяжело.
Аравейн кивнул.
– Тяжело. Но правильно.
– Обещай, что не будешь унывать, когда всё закончится. Я уже не смогу тебя поддержать.
– Не буду. Я большой и сильный, ты же знаешь.
Она рассмеялась.
– Давай сюда кинжал. Надо сделать это сейчас, пока есть время и возможность.
Маг протянул девочке небольшой кинжал из тёмного металла, с рукоятью, украшенной зелёными и синими камнями, и, секунду поколебавшись, вложил его в ладонь Ленни.
– Ты всё-таки уверена? Ты же знаешь, мы можем обойтись без закрытия Источника и неукоснительного соблюдения пророчества.
– Ты говорил мне это уже миллион раз, Вейн. Пожалуйста, не начинай снова. Я давно всё решила.
И Ленни, размахнувшись, полоснула лезвием по запястью.
Ярко-алая кровь потекла по руке девочки, по самому кинжалу, запачкала рукав и подол платья...
Аравейн с тревогой следил за внезапно побледневшим лицом Ленни и дернулся, когда она зашипела от боли.
– Невыносимо.
Девочка с искривившимся лицом наблюдала, как её кровь впитывается в лезвие и рукоять, уходит внутрь кинжала. А потом рана на руке затянулась, будто и не было ничего.
– Всё-таки Альгиус был гениален... – пробормотал Аравейн, покачав головой, и Ленни, услышав это, хмыкнула.
– Гениальной сволочью он был. Впрочем, как и все Тени.
– Ты – исключение, милая.
– Ты ведь знаешь, что это только из-за частицы души Линн, – прошептала Ленни, помрачнев и отводя глаза.
– Нет, конечно, – маг рассмеялся. – Ты – это ты. И частица души нашего демиурга тут ни при чём. Она ведь выбрала тебя именно потому, что ты такая сама по себе, а не из-за Линн.
– Правда? – шмыгнула носом девочка.
– Истинная.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, улыбаясь, а потом Ленни, с сожалением вздохнув, сказала:
– Мне пора, Вейн.
Он кивнул.
– Иди. Удачи, милая.
Девочка быстро поцеловала наставника императора в щёку, а потом исчезла, оставив после себя в его руках только кинжал, на котором больше не было ни единой капельки крови.
...В это время немного южнее Лианора, в подземном убежище реформаторов последи Тихого леса, разговаривали двое.
Одной была рыжеволосая женщина в тёмно-коричневом платье. Держа в руках бокал, полный хорошего красного вина, она смотрела на горящий в камине огонь.
На кровати, в наполовину расстёгнутой рубашке и дорогих штанах из тёмного бархата, лежал мужчина. У него были тёмные волосы чуть ниже плеч, большие карие глаза-вишни и гладко выбритое красивое лицо.
– Ты уверена, Эллейн?
Женщина кивнула, сделав глоток из бокала с красным вином.
– Я уже говорила тебе, Иборг – лучшей возможности, чем завтрашний вечер, нам не найти. Вырвавшаяся на свободу Тень сама уничтожит всех, кто будет в зале, в том числе Аравейна.
Мужчина вздохнул.
– Этот хитрый старый жук не раз портил мне всю игру. Я боюсь, уж не придумал ли он что-нибудь и на этот раз.
Эллейн тихо, но довольно зло хмыкнула.
– Ты сомневаешься во мне, Иборг?
Несколько мгновений он рассматривал её фигуру – гордый разворот плеч, осанку, волны пламенеющих волос, – а потом встал с постели и неслышно подошёл ближе, обнял за талию и привлёк к себе.
– Я никогда не сомневался в тебе, любимая.
Иборг начал медленно расстегивать платье Эллейн, но остановился, почувствовав, как она напряглась.
– Что такое?
– Давай не сегодня, – прошептала девушка, перехватывая его руку.
Мужчина, нахмурившись, развернул Эллейн лицом к себе и мгновенно сменил облик, превратившись в императора. Затем довольно рассмеялся, увидев, как она вздрогнула.
– Может быть, тебе хочется так? – усмехнулся Иборг, проводя кончиками пальцев по участку обнажённой кожи, показавшемуся между расстёгнутых пуговиц платья.
– Я уже говорила – мне не нравится, когда ты спишь со мной в его образе, – ответила Эллейн ледяным голосом, и Иборг, моргнув, вновь стал собой.
– Я думал, ты любила Эдигора.
Девушка поджала губы.
– Так и было. Давно.
– А сейчас?
Мужчина, подняв руку, намотал локон Эллейн себе на палец, не отрывая взгляда от её спокойного лица.
– Ты знаешь, Иборг. Сейчас я люблю только тебя, – ответила она, едва уловимо улыбнувшись, но в голосе её ему почудилась какая-то непонятная усталость.
– Тогда докажи.
Он почувствовал себя почти счастливым, когда ощутил, как Эллейн расслабилась в его объятиях, позволила ему снять с неё платье и взять прямо там, у камина.
А когда всё закончилось, она вдруг резко подалась вперёд и, сверкнув изумрудными глазами, прошептала:
– Не забудь – завтра в первую очередь я должна убить Ленни.
Иборг рассмеялся и, погладив Эллейн по раскрасневшейся от страсти щеке, ответил:
– Конечно, дорогая. Как же иначе?
...Примерно в это же время в императорском замке у окна стоял Эдигор, и думал он об Эллейн. Если бы ей удалось заглянуть в его мысли, возможно, девушка решила бы переработать часть своих планов. Впрочем, возможно, что нет. В конце концов, это ничего не изменит.
– Ленни и Аравейн утверждают, что Повелитель Робиар сможет помочь нам поймать Нерша, используя магию крови... – голос Люка доносился до Эдигора словно бы издалека. Император вздохнул, стараясь вернуть себе прежнюю сосредоточенность.
Всё из-за той девушки с серыми глазами и волосами, похожими на гнездо сумасшедшей птицы. Ему почему-то хотелось всё бросить и немедленно побежать за ней, чтобы спросить... что? Эдигор не знал. Для начала, наверное, хотя бы имя.
В тот момент, когда император отвернулся от окна, в зал для приёма посетителей вошли принцесса Эмиландил и Повелитель.
Они оба выглядели какими-то взъерошенными и странно, робко улыбались. Опустив глаза, Эдигор заметил, что Робиар держит свою дочь за руку.
– Милли? – воскликнул избранник принцессы, шагнув вперёд и невольно сжав кулаки. Орк, тролль и гном, стоящие возле него, тоже сразу напряглись.
– Всё в порядке, Браш, – ответила Эмиландил, а потом, повернувшись лицом к своему отцу, опустилась на колени.
Это был очень древний обряд. Благословения на брак тёмные эльфы всегда просили у родителей или опекунов, а затем – у Повелителя, опустившись на колени. И все присутствующие знали об этом. Поэтому секунду спустя Браш, поколебавшись, встал на колени рядом с Эмиландил.
А ещё мгновением позже Робиар, положив ладони на головы своей дочери и её избранника, запел старинную песнь благословения. Его руки неярко, ласково засветились, посеребрив и без того серебряные волосы Эмиландил и превратив Браша на несколько секунд в поседевшего старика.
Песнь длилась всего пару минут, и когда Повелитель замолчал, Эдигор, улыбнувшись, сказал:
– Благословение получено, принцесса. И я присоединяюсь к вашему отцу, – и император, кивнув, вышел из зала.
А Эмиландил, встав с колен, тихо спросила у Робиара, чтобы этого не слышал никто, кроме них:
– Неужели ты действительно хочешь свергнуть Эдигора? Мне в детстве казалось, что у вас нормальные отношения. Тогда зачем было похищать Линн? И ты... собирался убить её?
Он рассмеялся и ответил так же тихо:
– Ну разумеется, нет. Это пророчество уже давно перестало меня волновать – с тех пор, как я понял, что с его помощью не получится вернуть к жизни Лем. А похитил я твою подругу только потому, что меня попросил об этом Аравейн. Он мой хороший друг, а я не имею привычки отказывать друзьям, тем более что это было не очень сложно. Я тогда ещё должен был обязательно рассказать ей о пророчестве... иначе ведь как она могла его узнать?
– Это и показалось мне странным. С чего ты вдруг стал выкладывать перед Линн на стол все свои карты... а оказывается, тебя об этом Аравейн попросил! Теперь всё понятно, – она усмехнулась, но затем вновь посерьёзнела. – Знаешь, мне кажется, Виан и Тимирей вовсе не обрадуются моему возвращению в Эйм, да ещё и с Брашем под ручку.
Повелитель улыбнулся, поднял руку и ласково сжал плечо дочери.
– Я думал, ты уже давно не боишься их, Эми.
Принцесса рассмеялась, а потом сделала то, чего не делала ни разу в жизни – весело подмигнула своему отцу.
– Я и не боюсь, папа. Но они-то боятся...
Глава шестнадцатая,
в которой исполняется ещё одно условие пророчества
Странствуя между мирами, ты хранишь в себе память о каждом моём воплощении. И в назначенный час мы узнаем друг друга по первому прикосновению...
Fleur «Память»
Конечно, в императорском дворце не было полноценного храма ни Дариды, ни Айли – так называли просто небольшое помещение, куда можно было прийти при необходимости. Что-то вроде святилища.
Храм Дариды нашёлся на минус первом этаже, под землёй, возле лестницы. Стражники охотно показали дорогу туда, да и мне заблудиться было трудно – увидев чёрную дверь с вырезанным на ней символом богини Смерти, я сразу повернула туда.
Если символом Айли был венок из цветов, то знаком Дариды считалась зажжённая свеча. Мне всегда это казалось правильным. Ведь к Айли приходили радоваться, а к Дариде – скорбеть.
Мне нужно было именно туда, в храм богини Смерти. Почему?..
Что ж, надеюсь, я смогу это объяснить.
Вздохнув, я толкнула массивную чёрную, будто обожжённую, дверь, и чуть не закашлялась, когда застоявшийся, полный пыли воздух попал мне в лёгкие.
Помещение было небольшим, площадью метров восемнадцать-двадцать. Тёмный камень на полу и стенах, вместо окна на правой стене – решётка, за которой, как только я вошла, засиял магический свет, видимо, чтобы я не упала в темноте. Впереди, как и полагается, стояли несколько подставок под свечки и сама статуя Дариды.
Она всегда изображалась в длинном, до самого пола, плаще с капюшоном. Голова наклонена так, что не видно лица, руки протянуты вперёд, на них – зажжённая свечка. В отличие от Айли, светловолосой, в белоснежном, почти свадебном, платье с цветочным венком на голове и открытым, нежным лицом, Дарида была именно такой – таинственной, закутанной в плащ, безлицей и скорбящей.
Но сейчас кое-что было неправильно – свечка в руках у богини не горела, и это странно, поскольку огонь обычно поддерживали при помощи магии.
Вздохнув, я сделала шаг вперёд и, взяв в руки огниво, которое всегда лежало в храмах Дариды рядом с подставками для свечек, поднесла загоревшийся кончик к фитилю свечи в руке богини.
Когда огонёк вспыхнул и весело подмигнул мне, качаясь из стороны в сторону, будто в помещении был сквозняк, я попыталась сосредоточиться на своих мыслях, чтобы самой понять, зачем пришла сюда.
Я никогда не была истово верующей. Нет, и атеисткой меня тоже нельзя назвать. Да и вообще, я ни разу в жизни не встречала искренних, убеждённых атеистов. Если копнуть глубже, то окажется, что почти каждый из тех, кто утверждает, что не верит в Бога, на самом деле всё равно думает: есть то, что выше, неизведанное и необъяснимое. Но оно точно есть.
Так уж получилось, что я не думала ни о вере, ни о Боге с того самого дня, когда умер Олег. Для меня больше не существовало ничего, тем более Его – ведь Он отнял у меня брата. Я думала только о своём горе. Я отвернулась от всего мира и прокляла саму себя.
Но там всё было просто. Там была я – маленькая Полина, обычная среднестатистическая девушка с буйной фантазией, и был Он – большой, всесильный и непонятный, которого часто рисуют бородатым дядькой на облаке.
А что есть здесь? Есть ли кто-то кроме Айли и Дариды, которых я сама и придумала?
У кого просить совета, если эти так называемые боги – плод моего больного воображения?
Кому молиться?
Хранитель показал мне разницу между богом и демиургом... Но не научил, как мне отличить настоящего Бога от выдуманного.
Как же мне относиться к Айли и Дариде?..
– Возможно, просто как к существам, которые выполняют свою работу, – прошелестел вдруг чей-то голос позади, и я, взвившись от неожиданности чуть ли не до потолка, резко обернулась.
Чтобы практически тут же заикать от изумления.
Нет, конечно, я всё понимаю, но это уже чересчур.
– Почему же? – весело возразила моим мыслям женщина в длинном чёрном плаще с капюшоном. – Ты ведь ищешь ответы на некоторые вопросы, и я могу дать их.
А потом она подняла голову.
Хм. Необычно. Белая, как будто фарфоровая, кожа, яркие губы, глаза – абсолютно чёрные, безо всяких там белков и намёков на зрачки. Ресницы длинные, пушистые, овал лица правильный... Вообще, её можно было бы назвать красивой, если бы не эти жутковатые глаза.
– Дарида? – спросила я тихо и почему-то закашлялась.
Она кивнула.
– А почему без Айли? – я улыбнулась, представив их рядом друг с другом. – Неужели ей не хочется знакомиться со своим демиургом?
Богиня рассмеялась.
– У тебя, Линн, сейчас для Айли неподходящее настроение. Ты ведь знаешь, она задыхается рядом со скорбящими.
– А я вроде не скорблю.
– Скорбишь, – покачала головой Дарида. – Просто ты изо всех сил стараешься не думать об этом. И на самом деле ты пришла сюда не из-за своих рассуждений о настоящих и выдуманных богах. Ты пришла, чтобы спросить...
– Могу ли я спасти Ленни, – прошептала я, чуть прикрыв глаза.
Да, так оно и было. С того самого мгновения, как я узнала, что маленькая Тень обречена, мне не по себе. Убить Эллейн, второй раз потерять Олега или умереть самой, вернувшись в наш мир – всё это ерунда по сравнению с тем, что я, по словам Хранителя, ничего не могу сделать для Ленни.
Это несправедливо. Как несправедливо лишать отца пока нерождённого ребенка Эдигора только потому, что Вейн при помощи Игоря хочет исправить ошибку своего непутёвого демиурга.
Почему Дарида? Просто именно она в этом мире отвечает за смерть и перерождение...
– Ленни – Тень, – ответила богиня, пристально смотря на меня своими жутковатыми глазами. – Она не может переродиться.
Я нахмурилась.
– Переродиться? То есть... умереть она всё-таки может?
– Любое существо может умереть, – Дарида усмехнулась. – Когда ты писала свою сказку, Линн, ты не знала о том, что есть вещи, которые выше сказок и всего того, что можно придумать и записать на бумаге. Даже если то, что ты придумаешь, воплотится в реальности, всегда есть то, чего нельзя изменить. Умереть могут все. Вопрос только в том, когда и как. Даже Тень, даже Хранитель.
– А ты?
– И я, – она кивнула.
Мы вернулись к тому, с чего я начинала. Вопрос стал ещё более актуален с того момента, как Дарида ответила, что может умереть. Как мне относиться к ним с Айли?
– А я уже ответила на него. Как к существам, которые выполняют свою работу.
Прежде, чем мне удалось что-то сказать или спросить, Дарида продолжила:
– Есть Хранитель, а есть мы. В ведении Аравейна равновесие во всех мирах, созданных тобой, ведь Хранитель выбирает не мир, а демиурга, помнишь? Мы с Айли тоже выполняем свою работу, только в одном-единственном мире. Ты и сама знаешь, за что мы отвечаем здесь, ведь именно ты нас придумала.
Я вздохнула.
– Всё-таки вы – ненастоящие боги.
– Смотря что ты подразумеваешь под настоящим богом.
Она улыбнулась. И этого почему-то оказалось достаточно, чтобы я поняла...
Настоящий Бог... Он находится не в одном-единственном мире, а во всех мирах. Сразу. Вне времени и пространства и вне зависимости от того, веришь ты в него или нет.
Я сжала кулаки и зажмурилась.
– Значит, ты не сможешь помочь Ленни?
– Нет.
– А я? Хранитель сказал, что я не смогу...
Дарида рассмеялась.
– Ты так хочешь спасти маленькую Тень?
Я кивнула.
– Да. До самой глубины души.
– Тогда почему ты задаёшь этот вопрос мне, Линн? Ты ведь знаешь, что на самом деле можешь всё. Ты можешь даже разнести этот мир на кусочки. Ты можешь и закрыть Источник Тени, и превратить Ленни в обычного человека. Только для этого нужно воспользоваться силой демиурга. А какое за этим последует наказание, ты знаешь сама. Поэтому Аравейн и Ленни ни о чём тебя не просят.
Господи... Какая же я глупая!
Моя сила. Я знаю о ней и вроде даже помню, но время от времени почему-то отчаянно забываю.
– Другого пути нет?
Дарида, вздохнув, подошла ко мне вплотную и дотронулась ледяными пальцами до моего плеча, заставив вздрогнуть и распахнуть глаза.
– Иногда нужно просто отпустить, Линн, – сказала она тихо. – Она ведь хочет уйти, так отпусти её. Отпусти так, как отпустил Вейн. Ты думаешь, ему это легко далось? Ты думаешь, ему было так просто смириться? Но ни ты, ни он – вы ничего не можете сделать.
– Я могу.
– И что же тогда будет? Заточение в Ничто, твой несчастный брат, Вейн, лишившийся своего демиурга, Игорь, потерявший жену. И Ленни... Ты думаешь, она сможет нормально жить после того, как ты пожертвуешь всем ради неё?
Я подняла руку и вытерла свои мокрые щёки.
– Просто отпусти её. Она сама выбрала этот путь.
Вздохнув, я кивнула, и только тогда Дарида, улыбнувшись, отпустила моё плечо.
– Ты не обидишься, если я помолюсь здесь... не тебе?
Богиня рассмеялась.
– Конечно же, я не обижусь, Линн.
Я слабо улыбнулась ей и, отвернувшись, секунду поколебалась прежде, чем опуститься на колени. Сложила пальцы в замок и прижала их к губам.
Я уже упоминала, что никогда не была истово верующей. Но сейчас я хотела обратиться именно к Нему – к тому, кто видит абсолютно всё... и кого мне никогда не постигнуть. Не увидеть и не понять.
Самое забавное, что Ему это и не нужно.
И теперь я точно знала – Он слышит.
– Пожалуйста, дай мне мужества, – шептала я в свои сложенные руки, наклонив голову. – Дай мне мужества, чтобы принять решение, и силы, чтобы смочь осуществить всё. А больше ничего не попрошу у Тебя за себя. Пожалуйста, не оставляй в трудные минуты брата моего младшего, когда ему будет так же плохо, как мне, мужа моего, пусть он так и не узнает меня, и Вейна... Дай ему прощение. И верни сестру. Пожалуйста...
Я вытерла набежавшие на глаза слёзы и продолжила:
– Я знаю, что это невозможно, но всё же – подари Ленни жизнь. Больше ничего не нужно, остальное она найдёт сама. Только жизнь ей подари. Ты же знаешь, она её заслуживает.
Я не помнила слов канонических молитв, поэтому говорила то, что было у меня на сердце. И когда я подняла глаза, то увидела, что огонёк свечи в руке статуи-Дариды стоит ровно, как солдат на параде, словно слушает мои слова.
– Прости меня, – прошептала я, смотря на это маленькое пламя, – прости за то, что переносила реальную жизнь в свои фантазии, за злые слова и отчаяние, за уныние, за ненависть к самой себе. Теперь я понимаю – всё имеет значение. Всё... даже то, что ты сочиняешь, даже то, что не выпускаешь из глубин своей души. Всё может воплотиться. Теперь я понимаю – ты никогда не отнимал у меня брата. Ты только подарил мне его. Его и силу Творца. Не знаю, за какие заслуги, и наверное, не узнаю никогда. Прости меня. И знай, что сегодня и я себя простила.
Когда я замолчала, гром не грянул и мир не содрогнулся. Только огонёк свечи, на которую я смотрела, чуть шелохнулся, словно кто-то невидимый пощекотал его своим ласковым дыханием.
Я не знала, будет ли мне когда-нибудь даровано прощение, но я постараюсь его заслужить.
А ещё я верила – Ему важно, чтобы я простила саму себя.
И сегодня я наконец смогла это сделать. После десяти лет нескончаемой ненависти.
Конечно, у меня не было и нет оправдания.
Кроме одного – все люди совершают ошибки.
Но это, на самом деле, не имеет никакого отношения к прощению.
***
Когда я вышла из храма Дариды и поднялась по лестнице, раздумывая о том, где мне теперь искать Рыма и остальных, то неожиданно столкнулась с императором.
Я смотрела себе под ноги, боясь наступить грязной туфелькой на дорогой шерстяной ковёр, и не видела совершенно ничего, кроме его замысловатого узора, пока наконец не уткнулась макушкой в чью-то грудь.
Я чуть не умерла от ужаса и смущения, когда подняла глаза – прямо передо мной стоял Эдигор, рассматривающий меня с откровенным любопытством.
Так, что там полагается делать по этикету...
– Ваше величество, – пролепетала я и попыталась сотворить элегантный, глубокий поклон, но покачнулась и начала заваливаться набок. И я непременно бы свалилась под ноги императору, если бы он не подхватил меня под локоть, от чего я смутилась ещё больше.
