Текст книги "Охота на демиурга (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)
Следующие слова Мики полностью разрушили самообладание Эдигора.
– В покоях господина Матиаса... – прошептала девочка и тут же опустила голову, заметив, как вспыхнули гневом глаза наследного принца.
– Ты только жила там, Мика? – тихо, из последних сил стараясь сдержать рвущуюся наружу ярость, спросил Эдигор. – Или ты делала что-то ещё? Скажи мне, не бойся. Господин Матиас заставлял тебя делать что-нибудь, что было тебе неприятно? Он бил тебя? Или... что-нибудь ещё?
Мальчик догадался обо всём ещё до того, как Мика ответила. Догадался, когда увидел её ярко вспыхнувшие щёки, заметавшиеся в ужасе и отчаянии глаза.
Ещё ни разу в своей жизни Эдигор не был так близок к убийству человека.
Но убивать он, конечно, собирался отнюдь не Мику.
– Да, ваше высочество. Но господин Матиас говорил, что я не должна рассказывать об этом никому, иначе он сделает так, чтобы мне было очень больно. А мне и так...
Девочка запнулась.
– Он насиловал тебя?
Мика просто кивнула. Она изо всех старалась не заплакать, но перед глазами вставали страшные картины случившегося с ней за эту неделю, что она провела в императорском дворце, и служанка, бесславно всхлипнув, наконец зарыдала.
В следующую секунду девочка почувствовала, что наследный принц осторожно обнимает её, и в ужасе отшатнулась.
– Не бойся, – спокойно сказал Эдигор, – я не сделаю тебе ничего плохого, Мика. Наоборот, я хочу тебе помочь. Скажи, ты согласна стать моей личной служанкой? Просто служанкой. Я не буду делать того же, что Матиас. Мне нужна девушка, чтобы убираться в комнате, помогать надевать эти ужасные праздничные костюмы – у меня пальцы заплетаются, когда я их застёгиваю – ну и так, по мелочи. Ты согласна?
Согласна ли она? Мика от радости даже дышать боялась.
– Да, ваше высочество.
Эдигор, улыбнувшись, снял со своей руки кольцо и надел его Мике на палец. Девочка хорошо знала, что это – знак императорского дома, а конкретно – наследного принца. Такое кольцо она видела на руке Люка Кросса и его матери, а ещё, как ни странно, Аравейна. Мика знала, что, принимая этот дар, она обязуется служить Эдигору до тех пор, пока он сам её не отпустит. Раньше девочка считала подобное рабством... Но не теперь, когда она стояла рядом с принцем и тот держал её за руку так, будто перед ним была не обыкновенная безродная служанка, а благородная дама.
– Я тебе обещаю, – вдруг сказал Эдигор, – что обязательно разберусь с Матиасом. Не пройдёт и недели, как его больше не будет во дворце. И никто больше не посмеет обижать тебя, Мика. Кольцо на твоей руке – знак императорской власти, никогда его не снимай, и все вокруг будут знать, что ты под моей защитой.
– Спасибо, ваше высочество, – тихо сказала Мика, и Эдигор, взяв девочку за руку, вместе с ней вышел из пыточной.
Как только они поднялись выше и попали в холл первого этажа, где сновали стражники, наследного принца окликнули и попросили явиться в тронный зал. Как оказалось, его уже с час ищет император.
– Ты пойдёшь со мной, – тоном, не допускающим возражений, сказал Эдигор и потащил Мику к тронному залу. Девочке было немного страшно – она ещё ни разу не видела императора и совершенно не знала, как себя нужно вести, находясь рядом с ним. Падать на колени сразу? Или нет?
И принц будто услышал её мысли – он прошептал Мике на ухо:
– Делай, как я. И молчи.
Тронный зал был огромен. Высокие потолки, поддерживаемые колоннами из розово-зелёного мрамора, сверкающий чистотой пол, на стенах – различные картины и портреты предыдущих императоров. У Эдигора этот зал был самым нелюбимым местом во дворце.
Рассмотрев в конце два трона и сидящих на них императора с императрицей, служанка опустила глаза, от чего сразу же чуть не грохнулась носом вниз. Спасло Мику только то, что принц крепко держал девочку за руку.
– Ваши величества, – сказал Эдигор, останавливаясь за пару шагов до императорской четы. Он слегка поклонился, и Мика повторила за ним. Только вот голову поднимать девочка так и не решилась, а просто бросала короткие взгляды исподлобья.
Посмотреть было на что. Инкрустированные драгоценными камнями троны выглядели так, что у служанки, не видевшей в жизни ничего шикарнее ситца, перехватило дыхание. А какое ожерелье на шее у императрицы! А платье... Красно-золотое, с вышивкой. Да и сама Мариника не зря именовалась Прекрасной – она действительно была очень красивой. Тёмные, чуть вьющиеся волосы, карие глаза, похожие на глаза Эдигора.
А вот император Мике совсем не понравился. Он был похож на большую хищную птицу. Слишком длинный нос особенно усиливал это сходство. Император был слегка небрит и казался невыспавшимся. И на своего сына он был абсолютно не похож.
Слева от кресла, в котором сидел его величество Эдигор Первый, стоял тёмный эльф. Мика сразу поняла, что это именно эльф – из-под прямых чёрных волос торчали острые кончики ушей. Чёрные глаза эльфа с легким презрением оглядывали их с наследным принцем, тонкие губы недовольно сжимались.
– Здравствуй, Эдигор, – поприветствовал кивком головы своего отпрыска император. – Что за девочка рядом с тобой? Объяснись.
– Это Мика, моя личная служанка, – спокойно сказал принц. Император удивлённо поднял брови. Когда месяц назад он разговаривал с сыном, то пояснил, что со временем тот сможет выбрать из числа слуг парочку личных служанок для себя, но император не предполагал, что тот настолько быстро последует его совету. Мальчик, конечно, растёт, но всё-таки десять лет – недостаточный возраст для того, чтобы начинать спать с женщинами. Хотя в данном случае речь шла явно о девочке – служанка была ненамного старше самого Эдигора.
– Сын, – вздохнул его величество, – а не слишком ли ты молод?
Тёмные глаза принца на миг как-то зловеще вспыхнули.
– Мне нужна всего лишь служанка, отец. Не более того, – голос Эдигора был так холоден, что Мика едва удержала в себе желание поёжиться. – И я хотел бы переговорить с вами по одному вопросу. Это касается господина Матиаса.
– Я слушаю тебя, Эдигор, – кивнул император.
– Я считаю, что господин Матиас недостоин быть главным дворцовым управляющим, ваше величество. Он привёл в замок тринадцатилетнюю девочку, хотя не имеет права брать на работу тех, кому не исполнилось шестнадцати лет. Кроме этого, господин Матиас насиловал её.
Щёки императрицы Мариники побагровели от гнева. Если привлечение несовершеннолетней на работу императорская чета могла бы простить, то насилие – никогда.
– У тебя есть доказательства, сын? – строго спросил его величество. Мика в страхе сжалась. Ведь принц поверил ей просто на слово, но подтвердить факт насилия девочка никак не могла. Кому поверят – ей или уважаемому господину Матиасу?
– Главное доказательство перед вами, – спокойно сказал Эдигор. – Аравейну достаточно провести один ритуал, чтобы сказать точно, насиловали ли Мику и кто именно это делал.
– Хорошо, – кивнул император, – так и поступим. Но после того как... Аравейн освободится. Это дело может и подождать. Девочку, как я понимаю, ты хочешь оставить при себе, Эдигор?
– Да, ваше величество.
– Дозволяю. А теперь, если у тебя больше нет новостей для нас, предлагаю приступить к вопросу, из-за которого мы с императрицей хотели тебя видеть. Эдигор, познакомься с сиятельным Громдрейком. Он прибыл сегодня из земель тёмных эльфов и будет учить тебя воинскому делу по личной просьбе Аравейна. Сиятельный Громдрейк – лучший мечник империи.
– Очень рад нашему знакомству, сиятельный Громдрейк, – с непроницаемым лицом произнёс принц фразу, полагающуюся по этикету. – Если вы не возражаете, я хотел бы приступить к первой тренировке прямо сейчас.
Эльф тщетно пытался скрыть удивление, мелькнувшее в его глазах. Он слегка поклонился, сказав:
– Я к вашим услугам, принц.
Эдигор, коротко кивнув, повернулся к Мике.
– Иди в покои Аравейна, – сказал он девочке. – Выполняй все его распоряжения. Скажи, что ты с этого дня моя личная служанка. Я зайду за тобой после тренировки.
– Да, ваше высочество, – Мика немного неуклюже присела и, развернувшись, почти выбежала из тронного зала.
Эдигор же в компании с эльфом направился на площадку для тренировок под открытым небом.
– Вы будете сражаться тем мечом, что висит у вас на поясе? – уточнил принц, пока они шагали по направлению к выходу из замка.
– Нет, ваше высочество. Я возьму один из тренировочных мечей.
– Хорошо. Вы можете не поддаваться мне сегодня. Я хочу понять, чего вы стоите, сиятельный Громдрейк.
Эльф недовольно поджал губы, но Эдигор не заметил этого жеста. Он старался отвлечься от мыслей о Люке, поэтому заранее стал продумывать, какое оружие и тактику ведения боя выберет.
Громдрейк же был крайне недоволен. Мало того, что Повелитель не смог отказать Аравейну и ему пришлось отправиться в императорский дворец, чтобы учить воинскому делу человеческого мальчишку, пусть и наследного принца, так ещё и этот Эдигор ведёт себя не лучше темноэльфийских принцев. Личная служанка в десять лет! Что бы не говорил этот мальчик, а Громдрейк не верил, что она ему только чай будет носить и убираться, небось, ещё и постельной грелкой послужит. От такого извращения эльфа передёргивало.
Да и эти слова: "Я хочу понять, чего вы стоите", выводили Громдрейка из себя. Как бы не зарубить ненароком этого заносчивого принца.
Между тем они пришли на тренировочную площадку, и Эдигор, наведавшись в стоящее неподалеку небольшое здание – видимо, оружейную, – вернулся уже с мечом.
Казалось бы, вид десятилетнего мальчишки с мечом должен был рассмешить эльфа. Однако смешно Громдрейку не было. Все его инстинкты почему-то вопили о том, что перед ним – опаснейший противник. Да и выражение глаз Эдигора было таким, каким оно у детей не бывает. Громдрейк в ту секунду был готов поклясться, что принцу намного больше, чем десять лет.
Противники поклонились друг другу. А затем Эдигор атаковал. Мальчишка молнией скользнул вперёд, и эльф еле успел выставить блок.
"Кто его этому научил? – изумлённо подумал Громдрейк. – Если бы я не был таким хорошим воином, то пал бы после первого же удара".
Через пару минут эльфу стало ясно – Эдигор намного сильнее и быстрее обычного десятилетнего мальчишки. Человеческого мальчишки, разумеется. Но всё-таки – до Громдрейка не дотягивал. Однако лет через восемь из принца получится отличный воин, и равных ему в империи не будет.
Больше всего эльфа поражало самообладание и хладнокровие принца. Он легко держал себя в руках, просчитывал дальнейшие действия противника, и даже когда Громдрейку удалось его задеть, нисколько не испугался. Остановился и спокойно сказал:
– Достаточно, сиятельный Громдрейк. Вы прекрасно владеете оружием. Я почту за честь учиться у вас.
И тут Эдигор сделал то, от чего у эльфа чуть не выпал из рук меч. Он поклонился ему! Причём поклон был глубоким и очень уважительным, а серьёзность глаз принца отметала всякую возможность того, что он шутит.
Громдрейк тренировал сыновей Повелителя Робиара, но ни разу за все годы они ему даже не кивнули.
Возможно, именно поэтому он сделал то, что сделал.
– Гром, ваше высочество, – сказал он, глядя Эдигору в глаза. Назваться человеку своим коротким, "домашним" именем, значило признать его равным. – Зовите меня просто Громом.
Ответить принц не успел, потому что со стороны замка метнулась маленькая фигурка в платье служанки, размахивая руками и что-то громко крича.
Это была Мика. И, добежав наконец до тренировочной площадки, девочка выдохнула:
– Ваше высочество... Господин Люк... он...
– Что?! – мгновенно взревел Эдигор.
– Он пришёл в себя!!
Принц вытаращился на Мику, как на привидение.
– Но этого не может быть!
– Я знаю! И господин Аравейн тоже так сказал! Но тем не менее... он пришёл в себя, ваше высочество!
... Никогда в жизни Громдрейк не видел ничего подобного. И раньше он считал, что такого просто не бывает – чтобы наследные принцы бросали свой меч, как ненужную игрушку, прямо на траву, а затем хватали простую служанку за руку и мчались в замок со всех ног. Да так, что у этой самой служанки чепец съехал на бок и повис на одном ухе, из-за чего её золотые волосы развевались и сверкали на солнце, подобно имперскому флагу.
И, подобрав брошенный Эдигором меч, Громдрейк вдруг поймал себя на том, что улыбается.
Кажется, служба у человеческого императора будет совсем не такой, какой он себе её представлял.
Глава пятая,
в которой я учусь летать
– Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
– Обязательно! Мыслящий человек обязан время от времени это делать.
«Тот самый Мюнхгаузен»
Несколько минут мы с Громом смотрели друг на друга, ничего не говоря. Вошла служанка с ужином, состоящим из каких-то запечённых овощей, фруктового сока и сладостей, поставила всё на стол, пожелала мне приятного аппетита и вышла из комнаты. А я всё смотрела на Грома, не понимая – почему его отношение ко мне переменилось? Ведь во взгляде того эльфа, который назвал меня человеческой шлюхой, не должно было быть никакого сочувствия.
А потом он подошёл и сел в кресло напротив.
– Извини, – сказал Гром. – Повелитель Робиар приказал мне попробовать вывести тебя из себя, как-то разозлить. Я вёл себя неподобающим образом, прошу прощения.
– А... зачем было меня злить? – нахмурилась я.
Гром грустно усмехнулся.
– Я понял это только сейчас. Если бы мне удалось по-настоящему разозлить тебя, а потом Повелитель рассказал бы о пророчествах Альгиуса... Как думаешь, удержалась бы ты от искушения попробовать свою силу?
– Вряд ли.
– Вот именно. И наш мир, признав в тебе демиурга, немедленно свёл бы тебя с ума. А со спятившим человеком проводить тот ритуал, что задумал Робиар, гораздо проще и больше шансов на успех.
– Слушай, Гром... А что это за ритуал? Он ведь так и не рассказал.
Я вздохнула. Вроде я сама придумывала этот мир, однако же о подобном ритуале не имею ни малейшего представления. Как-то странно получается – о чём-то я хорошо знаю, о чём-то нет. Интересно, у всех демиургов так, или я просто двоечница?
– Стал бы он тебе про него рассказывать, как же. Это запрещённый ритуал. Сначала Повелитель воздействует на твою кровь, чтобы вызвать у тебя определённые чувства к своей персоне, а затем... В общем, чтобы отнять силу у любящей женщины, нужно всего лишь на рассвете изнасиловать её в центре пентаграммы. Только перед этим нужно совершить жертвоприношение, чтобы заручиться поддержкой демонов Тьмы.
Меня передёрнуло. Робиар всё-таки извращенец! Ради какой-то непонятной силы он собирается, я извиняюсь, поиметь человеческую девушку, да ещё и замочить кого-то!
– Жуть какая! И кто будет жертвой?
– Думаю, кто-то из слуг, – пожал плечами Гром, – Робиару всё равно, кого из них убивать. Он бы хотел заполучить для этой цели Эмиландил, но захватить принцессу у нас не получилось.
– И хорошо, – нахмурилась я. Гром улыбнулся.
– Знаешь, чего я не понимаю... – продолжила я, немного помолчав. – Почему, или зачем, ты всё это мне рассказываешь? По какой-то причине твоё мнение изменилось после рассказа Робиара, так?
– Всё просто, – вздохнул Гром, и в его глазах промелькнуло какое-то непонятное выражение. А затем он протянул руку к цепочке, висевшей у него на шее, и снял её. И, внимательно следя за выражением моего лица, эльф положил цепочку с каким-то странным кулоном на стол прямо передо мной.
Приглядевшись, я поняла, что это вовсе не кулон, а кольцо. Перстень-печатка с изображением льва и розы – знак императорского дома Эрамира.
– Но... что это значит? – выдохнула я, с жадностью исследователя рассматривая перстень. Имперский флаг мог быть двух видов – белый, с золотым львом и красной розой под ногами у льва (роза символизировала войну и кровь, а лев – мир и свободу); или золотой с алой полоской по низу. Первый использовался в официальных мероприятиях, а второй – на поле боя.
– Я восемь лет провёл при дворе императора Эдигора Второго, правда, тогда он был ещё принцем. Я был его наставником, учил его стрелять из лука, драться на мечах, метать ножи и кинжалы. Сам Аравейн попросил Повелителя выделить принцу воина для обучения наследника, и Робиар отправил меня в Лианор. По контракту я должен был служить Эдигору до того дня, когда он станет императором.
Я с изумлением следила за изменившимся лицом Грома – сейчас передо мной сидел эльф, который вспоминал о чём-то очень хорошем, о чём-то таком, что давало ему силы и поддерживало в трудную минуту.
– Поначалу, до своего приезда в столицу, я почти ненавидел этого мальчишку. Я думал, что Эдигор такой же, как Виан с Тимиреем, но вскоре понял, что ошибался. Те восемь лет стали лучшими в моей более чем столетней жизни. Это кольцо, Линн, – Гром поднял перстень кончиками пальцев к моим глазам, – не просто знак императорского дома. Подобные кольца Эдигор давал всем, кому доверял. Он предложил мне его в день своего четырнадцатилетия. На свой страх и риск предложил, потому что для эльфа служить человеку – это позор.
– И ты принял его? – выдохнула я изумлённо. Надо же... Гром оказался совсем не таким, как я о нём поначалу подумала.
– Линн, – эльф улыбнулся, – до того дня я четыре года общался с Эдигором каждый день, и его высочество всячески показывал, насколько он уважает меня и моё мастерство воина. Ты не представляешь, как это важно для того, кто всю жизнь от подобных властителей не ждал ничего, кроме многочисленных претензий и требований. И когда Эдигор предложил мне кольцо, я взял его, этим поклявшись служить его высочеству до своей смерти или пока он сам не отпустит меня.
Кажется, пазл сложился.
– Робиар не знает об этом?
– Не знает. Стал бы он оставлять меня при вашем разговоре, если бы знал, что я намного больше предан Эдигору, чем ему? И разве стал бы я ловить тебя в лесу, если бы знал, что ты нужна Робиару для того, чтобы уничтожить императора?
– Погоди, – я нахмурилась, – ты сказал, что служил при дворе до того дня, как Эдигор взошёл на престол! Но ведь это...
– Я покинул Лианор двенадцать лет назад, Линн, – кивнул Гром. – Что тебя так удивляет?
– Получается, что ты уже двенадцать лет не видел императора? – уточнила я.
Эльф усмехнулся.
– С чего ты взяла?
– Но как же...
– Повелитель допустил очень большую ошибку, – Гром по-прежнему ухмылялся, но глаза его были серьёзными. – Он посчитал, что я ненавижу людей так же, как он сам. Робиар всегда думал, что эти восемь лет при дворе императора сделали из меня прожженного человеконенавистника, и я никогда не пытался разубедить его. И, как видишь, это его заблуждение сыграло нам на руку. А насчёт твоего вопроса... Я вижу Эдигора раз в несколько дней, ведь это кольцо на самом деле – двусторонний амулет перемещений.
Я задохнулась от восхищения. Неужели?..
– Не спеши радоваться, Аравейн сделал его только для меня. Никто другой не сможет им воспользоваться. В Эйме есть три места, откуда и куда я могу перемещаться, в императорском замке же только одно. Это покои моей жены.
– Чего?! – от удивления я даже дышать забыла. Гром женат на человеческой девушке?! Обалдеть можно! Заключать такие браки эльфам, конечно, никто не запрещал, но они негласно порицались всем эльфийским обществом, это не касалось только Повелителя – по политическим причинам. Да и странно ведь – человеческий век недолог, а эльф может жить чертову уйму лет, особенно древним уже перевалило за тысячу.
– Ты всё правильно поняла, Линн. Двенадцать лет назад я попросил у Эдигора руки той, которая тоже носила его кольцо. Любой другой правитель выразил бы хоть малейшее сомнение в том, что эльф может быть счастлив с человеком, а император... в ту ночь Эдигор как раз стал императором... в общем, он ни капли не сомневался в принятом решении и позволил нам пожениться. Я вынужден был уехать из дворца, так как мой контракт закончился, но Аравейн сделал мне по просьбе Эдигора двусторонний амулет перемещений, чтобы я мог навещать жену в любое время.
И Гром надел цепочку с перстнем обратно на шею. Я проводила скрывшееся с моих глаз кольцо завистливым взглядом.
– А теперь нам надо придумать, как тебе бежать из Эйма.
Я удивлённо посмотрела на эльфа.
– Думаешь, это возможно?
– Безусловно.
– А тебя не прибьют, если узнают, что ты помог мне бежать?
– Во-первых, ты ещё не сбежала. А во-вторых, я думаю, пора мне окончательно перейти в отступники и попросить у его величества политического убежища.
Я вздохнула. Отступниками называли эльфов, отрёкшихся от своего народа по разным причинам. Милли тоже отступница, хоть она и не произносила официально клятву отречения. Любопытно было бы когда-нибудь взглянуть на этого императора. И на жену Грома заодно. Что же за девица такая эльфа приворожила?
– Так что после твоего побега я перемещусь в императорский дворец и поставлю Аравейна в известность обо всём, что здесь творилось. Хотя мне почему-то кажется, что этот старый жук уже обо всём знает, просто пока не вмешивается.
– А пора бы, – буркнула я недовольно, – а то меня скоро в капусту порубят, лишитесь вы демиурга.
– Ладно, – вздохнул Гром, откидываясь на спинку кресла, – давай-ка чуть-чуть помолчим, мне нужно подумать, как тебе лучше покинуть Эйм, чтобы сразу не поймали.
Я благоразумно заткнулась и, встав, решила полазить по шкафу в поисках нижнего белья. А то перед приходом Робиара я непредусмотрительно влезла в платье, проигнорировав отсутствие лифчика и хоть какого-то подобия трусов, и теперь чувствовала себя странно. И если без верхней части нижнего белья я переживу, то вот расхаживать без нижней было как-то не удобно. И холодно.
Минут через пять я нашла в одном из ящиков глубокого, как озеро Байкал, шкафа, нечто, напоминающее панталоны, и решила натянуть их, так как рыться дальше в этом бездонном гардеробе было выше моих сил.
– Я на балкон, – буркнула я, открывая тяжёлую дверцу. Гром кивнул, не открывая глаз. На переносице образовалась глубокая морщинка – видимо, эльф действительно старательно придумывал, как спасти пропавшего впросак демиурга от незавидной участи.
А я, выйдя на балкон, открыла рот от восхищения.
Прозрачный, невесомый воздух наполнил лёгкие, вокруг меня на многие километры расходился лес, на закате казавшийся розово-оранжевым, а не зелёным. Небо, в вышине нежно-голубое, к линии горизонта взрывалось яркими красками, и казалось, что где-то там, за деревьями, полыхает пожар.
Вечерняя прохлада приятно охлаждала разгорячённую от волнения кожу, прикасаясь ласковыми, нежными пальцами к моим запястьям.
И внезапно мне стало так грустно, как не было ещё ни разу с того самого момента, как я попала в свой Эрамир. Там, в Москве, всё было знакомым и почти родным, а здесь... Пусть я и придумала этот мир, он пока оставался мне чужим, хоть и был красивым, как в самых лучших сказках.
Что меня ждёт? Смогу ли я выбраться, вернуться? Увижу ли своих родных?..
Я лихорадочно стирала руками горячие слёзы, боясь, что кто-то заметит их. И, задрав голову вверх, вдруг вспомнила, узнала...
Это ведь мой сон! Тот самый сон, который я видела в ночь перед тем, как погибла. Тот самый сон, который я рассказывала Игорю. Только в нём я была птицей.
И с отчаянно забившимся сердцем я заметила, что со стороны леса вдруг взлетела огромная птица. Набрала высоту и стала приближаться к замку, чёрному, как сама ночь. Закружилась надо мной, медленно снижаясь... И я наблюдала за ней со странным чувством ожидания, смешанного со страхом. А ещё почему-то мне казалось, что там, в вышине, сейчас парит не какая-то неведомая птица – там лечу я сама.
И всё внутри сжималось от предвкушения скорой встречи.
Внезапно она резко устремилась вниз и камнем упала рядом со мной, в один миг вдруг став тем, кого я так ждала.
– Рым, – выдохнула я, радостно улыбнувшись.
Это действительно был он, мой орк, пыльный и грязный, пахнущий лошадиным потом, кровью и почему-то дымом.
Не говоря ни слова, Рым сделал шаг вперёд и сжал меня в железных объятиях.
Я никогда не думала, что буду так радоваться, когда меня обнимет нечто столь большое, грязное и вонючее.
– Линн, – услышала я его тихий, хриплый голос у себя над ухом.
– Как ты нашёл меня? – шепнула я.
– Я ведь говорил, что чувствую тебя. Я понял, где ты, почти сразу. Какое-то время нам всем понадобилось, чтобы подготовиться, а Милли с Брашем должны были восстановить свой магический резерв. Впрочем, это всё можно обсудить и позже, сейчас мне нужно как можно скорее вытащить тебя отсюда, – и Рым осторожно поставил меня на землю. Я кивнула, вглядываясь в его тревожные каре-зелёные глаза с вертикальными зрачками. И меня вновь кольнуло странное чувство узнавания... Но я не успела его проанализировать, потому что дверь на балкон распахнулась, и на пороге возник Гром.
– Ты! – тут же зарычал Рым, и я еле успела закричать, повиснув на его руке:
– Стой! – и, испугавшись, что кто-то мог нас услышать, уже тише добавила: – Он на нашей стороне.
– Я, скорее, на стороне императора, – спокойно сказал эльф, не двигаясь. Рым по-прежнему сверлил его подозрительным взглядом. – Ты можешь доверять мне, орк. Я не пойду против императора. Я как раз хотел сказать Линн, что знаю тайный выход из Эйма, которым можно попытаться воспользоваться.
– В этом нет нужды, – покачал головой Рым. Из его глаз постепенно пропадало недоверие. – Я знаю, как выбраться отсюда, но я вряд ли смогу захватить тебя с собой, эльф.
– У него свой способ, – сказала я, а Гром облегченно вздохнул.
– Хорошо, что ты придумал что-то ещё. Этот тайный ход небезопасен, да и чтобы добраться до него, мне пришлось бы убить нескольких стражников.
– Что ты задумал, Рым? – прищурилась я. Орк довольно ухмыльнулся.
– Мы с тобой полетим, Линн.
– Какая прелесть! – восхитилась я. – На воздушных шариках, как Винни Пухи?
– Не знаю, о каких таких пухах ты говоришь. Мы полетим так же, как я прилетел сюда.
– Рым, – я вздохнула, – может, ты и умеешь обращаться в птицу, но я-то нет! И я совершенно точно знаю, что на меня не действует никакая магия. Так что твой план вряд ли сработает.
– Сработает.
Сказал это не орк, а эльф. И я с удивлением уставилась на абсолютно спокойного и невозмутимого Грома. Заметив моё изумление, он кивнул.
– Я совершенно уверен в этом, Линн. Магия этого орка на тебя подействует.
– Что? Но... как это возможно?
– Связь, – ответил эльф, пожав плечами. Я нахмурилась. Всё чудесатее и чудесатее. И не грозит ли мне связь с Грымзом преждевременным слабоумием, как обещал Робиар? Ведь Рым – существо этого мира, который должен отвергать своего демиурга.
Переведя взгляд на орка, я вдруг заметила, что на его лбу чем-то багровым, подозрительно напоминающим кровь, нарисована руна Превращений. Так вот, значит, как он превратился в птицу. Ведь Милли с Брашем ещё вряд ли восстановились после той битвы с эльфами.
Магия других рас, населяющих объединённые земли Эрамира, отличалась от магии светлых и тёмных эльфов, как небо отличается от земли. Орки использовали рунную магию, человеческие маги – стихийную (огонь, воду, землю и воздух), дриады брали энергию у деревьев, цветов и растений, гоблины занимались шаманством, а вот гномы и тролли начисто были лишены всякой магии. Зато первые славились своим умением делать оружие из любой железяки и украшение из любого камня, а вторые были очень сильны физически.
И только магия существ, подобных Рыму и Милли, не поддавалась никакой классификации. Но додумать эту мысль мне не дали – орк взял меня за руку и посмотрел в глаза.
– Ты боишься, Линн?
Я вскинулась.
– Боюсь? Нет, Рым. Я уже... почти десять лет, как ничего не боюсь. И уж тем более – превращения в птицу. Что я должна сделать, мне нужно как-то помочь тебе?
– Нет, – орк покачал головой. – Единственное... будет лучше, если ты разденешься, одежда мешает превращению, особенно если оно первое.
Я кивнула, а потом перевела встревоженный взгляд на Грома.
– Всё будет в порядке, – сказал эльф, правильно истолковав мой взгляд. – Как только вы с Рымом улетите, я активирую свой амулет и перемещусь к жене. Повелитель не сможет достать меня во дворце Эдигора.
– Думаешь, он не выдаст тебя Робиару? Ты так уверен в императоре? – спросила я тихо. Гром улыбнулся, и в его глазах я не увидела ни капли сомнения.
– Больше, чем в самом себе, – сказал эльф спокойно, а потом, кивнув на прощание мне и Грымзу, скрылся в комнате.
– Давай, Линн, – Рым встревоженно к чему-то прислушивался. – Не стоит затягивать с превращением. У нас есть не больше двадцати минут, а потом будет поздно.
Я кивнула и стянула с себя платье, а затем и панталоны. Стало адски холодно, особенно там, пониже спины. Зябко передёрнув плечами, я спросила у Рыма, который в это время сосредоточенно что-то рисовал кинжалом у себя на запястье:
– А почему ты не раздеваешься?.. – и осеклась, когда поняла, что он ничего не рисовал, а протыкал лезвием кожу. Окунув палец в кровь, как в краску, орк принялся выводить у меня на лбу руну Превращений.
– Потому что рунная магия у меня в крови, я могу превращаться и в одежде. Ты же – человек, я надеюсь только на нашу с тобой связь, поэтому лучше избавиться от лишнего.
Следующая руна – на груди, потом на спине, обеих руках и ногах, животе... Я почему-то не капли не смущалась, хотя где-то на краю сознания билась мысль – стою тут, абсолютно голая, перед собственным персонажем. Но в действиях Рыма не было ничего двусмысленного, да и не разглядывал он моё неглиже. Хотя было бы, что разглядывать.
– Всё, – наконец, сказал орк и, встав напротив, взял меня за руки. – Пора. Будет больно, но терпи, ни в коем случае не кричи, хорошо?
– Я постараюсь, – я кивнула, внутренне напрягшись. Несколько секунд Рым смотрел мне в глаза, а затем, наклонившись, быстро поцеловал в губы, от чего я слегка обалдела. И тут же, не дав мне опомниться, тихо забормотал древние слова заклинания, активирующего руну Превращений.
Всё тело будто охватило яростным, обжигающим пламенем. Я почувствовала, как задрожали мои руки, как Рым отчаянно сжал их, не прекращая читать заклинание. Стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть...
Такой боли я не испытывала ни разу в жизни. Я никогда не думала, что физические страдания вообще могут сравниться с душевными. Но эта боль могла. Она выжигала всё внутри меня, как будто хотела уничтожить, стереть с лица земли.
А потом я почувствовала, что у меня больше нет рук. Вместо них были крылья. Широкие, с тёмными, мягкими перьями. Тело стало гибче и легче, глаза – острее. И меня потянуло вверх, вперёд, к бесконечному небу, которое стало уже практически чёрным, подчинившись правилам наступающей ночи.
И я воспарила над мрачным замком Повелителя эльфов, ловя крыльями свободный, ласковый ветер, выше, выше, выше... В небо... Туда, куда ушёл тот, кого я любила больше всего в жизни.
