Текст книги "Анна Фаер (СИ)"

Автор книги: Анна Фаер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

Мы начали спускаться вглубь леса, вдоль которого до этого шли.

– Ну, зачем в лес? – ныл Дима. – Там же насекомые!

– Не будь тряпкой! – весело сказала ему я. – Насекомые везде.

Макс остановился у двух елей, которые росли рядышком.

– Здесь! – указал он на это место и сбросил с себя свой большой рюкзак.

Они с Димой начали возиться с палаткой. Я наблюдала за ними и ходила по упавшему дереву.

– Не хочешь нам помочь, Фаер? – крикнул мне Макс.

– Не очень!

– Собери хотя бы что-нибудь для костра! – крикнул мне Дима.

– Надо бы, надо бы,– беззаботно проговорила я. – Как же мы без костра? На нём, между прочим, отлично будет жарить зефир, Макс. А ты ещё говорил, что это бесполезная покупка.

Макс начинал злиться. Он стал ворчать, как старый дед:

– Бестолковая девка! Из тебя выйдет ужасная жена. И вообще никто на тебе не женится.

– Это я не за кого не пойду! – весело крикнула ему я, удерживая равновесие на бревне, по которому я ходила.

Как сами понимаете, пользы от меня было не много. Единственное, что я сделала полезного – это сорвала три веточки, чтобы жарить на них зефир.

Когда небо уже потемнело, мы сидели у потрескивающего костра. Дима пытался нас напугать и ужасно смешно обижался от того, что мы смеёмся и нам не страшно. На веточках, которые мы держали над костром, темнел зефир. Дима быстро съел свою часть и теперь искал в рюкзаке, что можно было бы съесть ещё.

– Только не трогай, ради бога, печенье,– говорил ему Макс. – Из-за кого-то это будет главное блюдо завтрашнего дня.

– Но ведь оно вкусное! – возразила я на его недовольный тон.

– А я и не говорю, что оно невкусное. Но, понимаешь, в наших условиях важнее, чтобы оно было сытным.

– Ты хочешь мясо,– понимающе кивнула я. – Хищный и опасный зверь. Возможно ночью, он нас с тобой зарежет,– подмигнула я Диме.

А потом я, с секунду помедлив, отдала ему половину, оставшихся у меня, зефирок.

– Это мне? – обрадовался он.

– Да. Я не очень хочу есть, а тебе пришлось сегодня поработать, чтобы у нас были деньги,– улыбнулась я.

– А я будто бы не работал,– сказал в пустоту Макс.

Но я всё-таки услышала.

– Это всё равно не мясо. Но если хочешь…

– Не хочу,– ответил он. – Отвратительный зефир.

О, вы только посмотрите! Этот парень тоже умеет капризничать и обижаться!

– Открой рот! – я протянула к его лицу чуть-чуть подгоревший зефир, который весел на самом кончики моей палки.

Макс только повернулся ко мне боком.

– Ну, перестань,– сказала я.

Он не перестал. Тогда я стал тыкать зефиркой прямо в его щёку. Теперь у него не было выхода.

Кончилось всё тем, что он всё-таки принял из моих рук угощение. И это очень хорошо. Это подтвердило нашу крепкую дружбу. Ведь я делюсь едой только с друзьями.

– Сегодня был хороший день,– сказала я, протянув к костру руки.

– Ну, нет,– возразил мне Дима. – Вчера было чуть веселей.

Макс проницательно, а впрочем, как и всегда, подметил:

– Это потому, что вчера был первый день нашего путешествия.

– Нет, сегодня хороший день выдался! – настаивала я. – В любом случае, для меня.

– Так и говорила бы с самого начала,– тоже протянул к костру руки Макс.

– И почему для тебя был хороший день? – поинтересовался всё ещё жующий зефир Дима.

– Почему? Потому, что, когда я сидела в парке, я поняла, что мы с вами уже не такие, как все те люди.

– У нас появилась вторая селезёнка, и сердце сместилось на правую сторону,– не смог удержаться Макс.

Я не обратила на него никакого внимания.

– Конечно, мы ещё только на полпути, но мы движемся в правильном направлении. Мы отдаляемся от общества и это хорошо. Стать никем тебе поможет общество, но в стремлении стать кем-то, помочь тебе способен лишь ты сам,– говорила я задумчиво. – Знаете, я всегда делила людей на две категории. На тех, кто что-то делает и на тех, кто следит за жизнью тех, кто что-то делает. Ведь так и есть! Это похоже на то, как фанаты следят за жизнями звёзд. Такое происходит во всех сферах общества. Даже в политике. Даже в таком скучном деле! Простые граждане ведь так внимательно наблюдают за политиками!

Я замолчала.

– И зачем ты всё это наговорила? – спросил Дима.

– Зачем? Затем, что мы не будем теми, кто, открыв рот, наблюдает за людьми, которые живут. Мы сами будем жить. Все те люди в парке просто существуют. Потребляют все блага современного мира, а платят своей свободой. Мы не такие.

– Но, тем не менее, именно ты сидела и наблюдала за ними. Не они, а ты,– сказал Макс, широко зевнув. – Я пойду спать.

Не успел он даже встать со своего места, как я метнулась к палатке. Я ещё вчера поняла то, что удобнее всего спать будет тому, кто первый займёт место.

В тесной и тёмной палатке я нащупала свой рюкзак, положила его себе под голову и закрыла глаза.

Макс и Дима попытались забраться, но было слишком тесно.

– Фаер, подвинься,– сказал мне Дима. – Здесь совсем нет места.

– Это не мои проблемы,– сонно ответила ему я.

В итоге они кое-как смогли устроиться. Я и не заметила, как провалилась в сон.

Спать на свежем воздухе с рюкзаком вместо подушки, между прочим, гораздо приятнее, чем на своей собственной кровати. Возможно, у меня сейчас просто возраст такой, что хочется спать где угодно, только не на своей кровати, у себя в комнате. Но спалось мне воистину прекрасно.

А потом я проснулась. Полежала немного с открытыми глазами, посмотрела на Диму, который во сне зачем-то махал рукой. Наверное, ему снилось, как он срывает зефирки с зефирных деревьев или ещё что-нибудь в этом духе. Ему всегда подобная чушь снится.

Мне надоело лежать, и я решила выбраться на свежий воздух. Как только я оказалась у потухшего костра, меня охватило удивление. Потом смятение. Макс не спал. Он сидел под елью, вытянув ногу.

Что-то не так. Я сразу это сообразила. Он ещё бледнее, чем всегда. И взгляд у него мутный. И он никогда не встаёт так рано.

– Ты чего развалился? – спросила я у него развязно.

Когда тебе страшно, только и остаётся, что быть развязной.

– Меня змея укусила,– сказал он хрипло. – Но всё в порядке.

И я поняла, что ничего не в порядке. Ни черта не в порядке!

– Сиди тут! – крикнула ему я, нырнув назад в палатку.

Будь бы с ним всё в порядке, он бы язвительно ответил: «Будто бы я собирался куда-то уходить». Но ему настолько плохо, что он даже не бросается своими колкими замечаниями.

Я толкнула Диму пяткой в бок, и он сразу же проснулся. И даже бодро спросил у меня:

– Ты чего?!

– Макса змея укусила!

– Чего?

Он решительно скинул с себя куртку, которая заменяла ему одеяло. Мы вышли к Максу. Дима сразу же посмотрел на его босую ногу: там были две маленькие красные точки. А вокруг них разрастался синий отёк.

– Что за змея? – спросил он коротко.

– Гадюка, вроде бы.

– Большая?

Макс поморщился и кивнул.

– Всё в порядке,– сказал Дима спокойно, но видно было, что он не капли не спокоен. – Нам нужна скорая.

– Что?! Скорая? Всё не в порядке, если скорая нужна! У нас даже телефонов с собой нет! Что ты собираешься делать?! – я начала истерить.

К счастью, это хорошо подействовала на Диму. Он начал бессмысленно ходить. Я сразу поняла: он думает. Сделав пару шагов, он остановился и сказал:

– Будь с ним! Я пойду ловить машину! Дай ему попить, и не позволяй упасть в обмарок.

Дима убежал, а я осталась с Максом. Я принесла ему бутылку с водой. Он сделал всего пару глотков.

– Ты как? – у меня дрожал голос.

– Нормально. Правда, нога болит. И голова кружится.

– Нужно что-то делать! Ты же не можешь умереть!

У меня на глаза выступили слёзы. Да, вы не ослышались. Я тоже, как и все люди, иногда плачу. Даже такие боги, как я, иногда падают с Олимпа. Отвернувшись, я приложила краюшек рубашки к глазам: не хватало ещё, чтобы Макс видел, как я плачу! А, между тем, делать что-то нужно незамедлительно.

Я стала вспоминать всё то, что знала о первой помощи при укусе ядовитых змей. Мысли бешено мелькали в голове. Я думала, что не смогу, ничего вспомнить, однако нет.

– Я знаю, что нужно делать! Давай я тебе отсосу! – сообразила я.

Макс бледный, с выступившими капельками пота, почти без сознания, всё-таки тихонько засмеялся и улыбнулся своей дьявольской улыбкой.

– Что именно?

– Яд, разумеется! – я почувствовала, как краснею.

Макс всё ещё тихо смеялся, а потом вдруг дотронулся до ноги и застонал. А потом закрыл глаза.

– Эй, ты в порядке? – растеряно спросила я.

Ответа не последовало.

– Макс! – я стала трясти его за плечи.

Он не очнулся.

Дальше всё было как в тумане. Я ничего не видела перед собой. Конечно, не видела: на глазах у меня стояли слёзы. Но, быстро сообразив, что нельзя терять не секунды, я побежала искать Диму. Он обязательно что-нибудь сделает! Он всё исправит!

Я выскочила на дорогу и сразу же наткнулась на него.

– Что?! Что случилось? – держал он меня за плечи и внимательно смотрел в глаза.

– Где машина?! – не ответила я.

– Они не останавливаются! Что с Максом? С ним всё в порядке? Я же сказал тебе быть с ним!

– Ты должен был остановить машину! Ему нужна помощь! Помощь врачей!

Дима начал мне что-то кричать, но я просто не слышала. Единственное, что уловил мой слух – это звук приближающегося грузовика. Он ехал на огромной скорости. Дима вытянул руку, а машина даже не замедлила ход.

У меня из глаз брызнули слёзы, я крикнула ему:

– Идиот! Это не так нужно делать! – и выбежала на проезжую часть.

========== Часть 7 ==========

Проснулась я рано. Солнце ещё даже не протягивало ко мне своих лучей сквозь окно. Было тихо и тепло. Я лежала у себя в комнате, укутавшись одеялом, а не курткой. Под головой у меня была подушка, а не рюкзак. Мне от этого не было плохо. Скорее наоборот. Я соскучилась по своей удобной кровати. Я и не знала раньше, что по кровати можно соскучиться.

С тех пор, как наше путешествие закончилось, прошло не больше недели. Макс уже был дома. В больнице его продержали совсем недолго. Это на самом деле ужасно, что его укусила змея! Из-за всей этой истории врачам пришлось позвонить отцу Макса, а там понеслось! Кто бы мог подумать, что небольшое самостоятельное путешествие в глазах моих родителей кажется таким же опасным, как день, проведённый в клетке с голодными тиграми.

Сразу они почему-то были испуганы, а потом стали злы. Я тоже была зла. Мне совсем не хотелось, чтобы наше путешествие заканчивалось. Но что я могла сделать, если уже сидела на заднем сиденье нашей машины? Единственное, что я делала, это скучала и выслушивала целый поток нравоучений.

Нравоучений им оказалось мало. Они решили, что меня нужно наказать. Я на всё это только улыбалась. Что они могут сделать? Как я и думала, их оригинальность не выходит дальше домашнего ареста. Домашнего ареста, который я успешно нарушаю. Ведь ничего легче не может быть на свете. Пока родители на работе, я могу гулять и делать всё, что захочу, но стоит стрелкам часов приблизиться к шести, как я уже сижу у себя в комнате. Всё просто.

Я не могла долго лежать без дела, а уснуть у меня уже не получалось, поэтому пришлось вставать. Это невероятно, как я начала ценить элементарные вещи после моего короткого путешествия! Один только душ чего стоит! Это вам не речка. Теперь я понимаю, как люди могли на это всё променять. Но, тем не менее, пока мы были в дороге, я кое-что для себя усвоила.

Я не хочу когда-нибудь проснуться и решить для себя, что мне никуда не нужно. Не хочу думать, что мне идти некуда. Не хочу стоять на одном месте. Я хочу двигаться. Хочу идти вперёд. Я просто знаю, что не смогу жить, как все те люди, что не живут так, как им хочется, только потому, что заняты на работе и дома. Я не смогу. И не смогу я потому, что у меня грандиозные планы. Мне никогда ничего не добиться, если я буду за что-то держаться. Ведь как обычно бывает? Приблизительно в двадцать лет люди с грандиозными планами превращаются в людей с планами обыкновенными. Со мной этого не будет. В любом случае, я сделаю всё, чтобы этого не произошло.

Но почему-то я ничего не делаю. Вместо того, чтобы серьёзно чем-то заняться, я размышляю над глупыми вещами. Например, всё утро я думаю о том, как бы мне пойти вечером на День города. Каждый год праздник получается отменный, и в этот раз я не собираю ничего пропускать из-за какого-то там домашнего ареста. Нет, глупые правила меня не остановят. Я подросток, меня бесполезно контролировать. Это значит, что вечером я любыми путями выберусь на праздник.

Но пока ещё утро, поэтому я, посидев без всякого дела несколько часов, решила пойти к Диме. Дима оказался дома. Это было ожидаемо: где ему ещё быть, как не дома?

– Что будем делать? – спросил он, закрывая дверь на замок.

– Пойдём к Максу, разумеется!

Мы перешли дорогу, прошли мимо дремлющего на летнем солнышке Фаера, и стали звонить в звонок.

Долго никто не открывал. Потом в дверях появился Макс с чашкой кофе в руке. Говорить о том, какой он был сонный и злой, я не буду. Вы и без моих пояснений понимаете, что мы его разбудили. А какой нормальный человек будет радоваться тому, что его разбудили? Если вы знаете таких людей, то советую вам быть с ними осторожней: они явно что-то скрывают. Им нельзя доверять.

– Доброе утро! – громко сказала я, проходя в дом.

– Как я вижу, особых приглашений тебе не нужно,– сказал он сонно.

Дима уже тоже оказался внутри.

– Сегодня на повестке дня… – воодушевлённо начала я, но Макс меня перебил, широко зевая.

– Когда уже у нас на повестке будет отдых или что-то типо того?

– Когда-нибудь мы непременно возьмём отпуск, чтобы пожить, как прочие обыватели, наслаждаясь фастфудом и телевидением, которое отменно будет промывать мозг. Но это только тогда, когда мы устанем. А сейчас у нас полно энергии и мы в этом просто не нуждаемся!

– Мы. Не нуждаемся,– с расстановкой произнёс Макс. – Ты имела в виду то, что ты не нуждаешься?

– Я знаю, что в вас полным полно энергии! Вы просто притворяетесь!

– Всю энергию я потратил на то глупое путешествие…

– Не глупое! Совсем не глупое!

Я уже собралась описывать всю ту пользу, которою принесло нам наше «глупое путешествие», как раздался голос Димы.

– Мы так и будем здесь стоять? Может, пройдём?

Мы стояли в маленькой, тёмной и прохладной веранде. Не очень уютно. Я снова открыла входную дверь и в комнату ворвались золотистые солнечные лучи.

– Давайте на крыльце посидим? – предложила я. – Свежий воздух! Солнце! Пёс замечательный!

Фаер, который до этого дремал под деревянной белой лавочкой, открыл глаза и слабо завилял хвостом.

– Он рад меня видеть! – подошла и стала гладить его я. – Он меня так любит! Любишь меня, Фаер?!

Пёс, лизнул мне руку, и я радостно засмеялась, показывая не него пальцем.

– Видели? Вы это видели? Он меня просто обожает!

– Хватит мучать мою собаку,– сел на лавку, под которой лежал Фаер Макс.

– Не мучаю я его! Ему нравится!

Тут вмешался Дима.

– Сегодня на повестке дня,– напомнил он мне.

– Ах, да! – вспомнила я.

Макс запрокинул голову и закрыл глаза.

– Ну, кто тебя просил? Был бы спокойный день, если бы она не вспомнила.

– Я бы вспомнила! Такое нельзя забыть! Какой сегодня день?

– День города? – неуверенно спросил у меня Дима.

– Молодец! Плюс пять очков! Сегодня День города, и мы пойдём вечером на праздник! Это будет потрясающе. Салют, сладкая вата, воздушные шарики, аттракционы…

Я стала перечислять всё то, без чего не может обойтись не один праздник. Дима так и не опустил, поднявшуюся бровь, после слов об очках. Он, конечно же, не понял, о чём я говорю. Но всё честно, я тоже не совсем поняла. Просто мне захотелось как-то поощрить его.

– Как я всё это ненавижу, – раздражённо сказал Макс.

– О, у тебя будет целый вечер, чтобы это полюбить!

– Я лучше просто не пойду.

– Нет! – возмутилась я. – Минус двадцать очков! Это только за глупые слова! Представь, что будет, если эти слова превратятся в поступки!

– Даже представлять не буду. Не знаю, о каких очках ты заговорила, но уверен, что я уже в минусе. Мне терять нечего.

– Нет, ты пойдёшь!

Макс сделал глоток кофе, поставил чашку в сторону и спросил:

– А как же твой арест? Я понимаю, что днём ты можешь легко гулять и делать всё, что захочешь. Но вечером твои родители будут дома.

– Уж я найду какой-нибудь способ выбраться на волю, ты за меня не переживай,– улыбнулась я. – В десять часов вечера мы встретимся на площади. Я обязательно приду.

Над нами повисло молчание. Только Фаер тяжело дышал, высунув свой розовый язык.

– И нам будет весело! – зачем-то прибавила я.

Я стала наблюдать за Кирой, бегающей во дворе. Она остановилась у куста, на котором висела паутина с бабочкой, пытающейся вырваться.

– Здесь бабочка! – закричала она, махая нам руками.

– Бабочка?! – отозвалась ей я. – Её нужно спасти! Освободи её! Иначе её съест паук!

Кира принялась освобождать запутавшуюся бабочку.

– И что ты, по-твоему, только что сделала? – сузил глаза Макс.

– Спасла бабочку,– гордо подняла голову я.

– Руками ребёнка,– ухмыльнулся Дима.

– Нет, я не об этом. Ты думаешь, что это правильно? Правильно вмешиваться?

Я внимательно посмотрела на Макса, который загородил лицо от солнца, норовящего лизнуть его в щёку.

– Да. Ведь я сделала хорошее дело.

– Нет. Вот это бред полный. Невозможно делать что-то хорошее. Всё двойственно. Любое изменение несёт в себе равноценный плюс и минус. Понимаешь? Чем больше добра, тем больше и зла. Ты спасёшь бабочку, а вместо неё погибнет паук. Думаешь, одна жизнь ценнее другой?

– Нет, не думаю,– растерялась я.

– А что ты думаешь?

– Я думаю, что ты не прав. Не всё двойственно.

– Да?

– Да. Если бы кто-то решил все мировые проблемы, то все люди стали бы счастливы. И ничего плохого бы не произошло. Больше

не было бы несчастных людей.

Он улыбнулся.

– Ты думаешь совсем как ребёнок. Не будет так, что при исходе одного события, все станут счастливыми или несчастными.

– Слушай. Не нужно мне всё это объяснять. Я и без тебя всё это знаю! Но вот что, ты бы спас ту бабочку? – я резко перешла в наступление.

– Нет.

– Нет? – вырвалось у меня.

– Нет. Я бы не стал вмешиваться.

– И тебе её совсем не было бы жалко?

– Жалость? Я не хочу испытывать жалость, поэтому я её не испытываю. В большинстве случаев чувства только мешают.

Я даже не стала на него смотреть после этих слов, так это меня расстроило. Чувства ему, видите ли, мешают! Как бы не так! Разве хорошо быть бесчувственным болваном? Я всё-таки посмотрела на Макса и сразу поняла: да, хорошо. Люди, которые ничего не чувствуют, – самые счастливые и несчастные одновременно. Вроде бы его не так уж и сильно тревожит то, что мне не даёт покоя, но он всё-таки не стал счастливым от этого.

Не знаю почему, но на меня вдруг нахлынула волна какого-то странного чувства.

– Хватит! – я перестала гладить Фаера и поднялась.

Пёс встревожено посмотрел на меня.

– Ты хотел выходной? Сегодня мы отдыхаем! И никаких размышлений! Не о чём! Вечером, в десять, идём на праздник! У меня всё!

Я резко развернулась и пошла к себе домой. Я чувствовала два удивлённых взгляда, направленных мне в спину и радовалось тому, что взгляды удивлённые. Меня ничего не задело, чтобы я обиделась. Нет. Мне, наверное, просто захотелось внести чего-нибудь нового. Уйти неожиданно. Что может быть лучше? А они пусть и дальше там сидят!

Но днём я всё же была раздражённой. Наверное, меня расстроило то, что говорил Макс. О том, что всегда будет что-то плохое. Ну, неужели не может быть так, что всё будет хорошо, а равноценного минуса не появится? Я думала об этом весь день и начала чувствовать себя немного несчастной. Удивительно, как быстро счастливые люди становятся несчастными, но как же много времени нужно несчастным, чтобы прийти в норму.

Да, именно в норму. Я считаю, нет, я свято верю в то, что счастье есть нормальное состояние человека. Грусть же дана для того, чтобы человек знал цену счастья. Ведь без плохого, мы бы никогда не узнали, что хорошее – это действительно что-то хорошее. Эх, Дима бы со мной никогда не согласился. Этот парень просто сама уравновешенность. И поэтому он начал бы говорить о том, что норма – это золотая середина. То самое настроение, когда тебе не хорошо, но и не плохо. Я бы на него наорала, и победила спор. Запомните! Счастье есть норма!

Поэтому я не могла весь день грустить из-за глупых размышлений. Размышления не меняют ничего, кроме тебя самого. А мне пока что не очень-то хочется меняться.

День медленно бежал навстречу вечеру. А когда этот вечер настал, я решила, что нужно поговорить с мамой о празднике. Она сидела на кухне и выглядела нервно. «Дело уже проиграно»,– подумала я, но всё-таки сказала:

– Мам!

Она на меня посмотрела. Ничего хорошего я в её глазах не прочла.

– Ты же знаешь, что сегодня будет салют?

– Да. И я знаю, что ты на него не пойдёшь.

– Но почему?!

– Почему? Ты так и не поняла почему?

Я так хотела ответить ей, что да, я не понимаю почему. Я не понимаю, почему за самые лучшие дни в моей жизни, меня наказали. Не понимаю, почему меня наказали за опыт и впечатления. Но если я ей так отвечу, то не о каком празднике не будет идти и речи. Жизнь так уж устроена, что в любом случае придётся врать.

– Я всё прекрасно поняла,– я опустила виновато и фальшиво глаза в пол. – Я усвоила урок. Можно мне пойти?!

– Нет.

– Но все мои друзья пойдут! Макс и Дима тоже сбежали путешествовать! Но они ведь идут!

– Меня это не волнует. Ты мой ребёнок, а не они.

– Мам! – крикнула я.

– Нет, я тебе запрещаю.

Вы только подумайте! Она мне запрещает! Как она вообще смеет?! Никто не может мне что-либо запретить. Не один человек не может запретить что-то другому. Каждый человек волен делать то, что ему хочется. И никто эту волю не должен у нас отнимать. Даже близкие.

– Ты не можешь мне запретить! Где папа? Я спрошу у него! Он точно мне разрешит!

Каждая дочка знает то, что если мама что-то запрещает, то папа исподтишка разрешит. Если мама запрещает быстро кататься на велосипеде, то в один день папа придёт домой с налокотниками и наколенниками, и тебе уже никто не посмеет сказать, что ты упадёшь и всё себе разобьёшь. Если мама запрещает читать весь вечер, то папа оставит у кровати хороший фонарик. Если мама не разрешит тебе купить слишком яркую майку в магазине, то папа скажет: «Бери всё, что тебе нравится, и пойдём».

– Его нет дома,– сказала она.

– А где он?

– Уехал на рыбалку. И ведь я сказала ему, что нужно остаться и починить крышу! Когда идёт дождь, чердак заливает водой! А он уехал!

И мне сразу всё стало понятно. Сегодня мирно я не смогу уйти. Эта женщина меня не отпустит. Она не может управлять мужем, поэтому будет пытаться управлять мной. Только вот она забыла, что я его дочь. Следовательно, я тоже сбегу туда, где мне будет хорошо.

– Я ухожу,– сказала я и пошла к двери.

Но как только я вышла на крыльцо, дверь распахнулась и на пороге появилась мама. О, она злилась.

– Нет, сегодня ты остаёшься дома! Я запрещаю тебе уходить!

Она говорит это человеку, который уже однажды почувствовал вкус свободы. Нет, больше я не смогу быть зависимой. Я не хочу быть зависимой от чего-то. И уж тем более я не хочу быть зависимой от кого-то.

– Я просто вышла подышать,– я села на крыльцо. – Я расстроена и мне жарко.

– Не уходи никуда,– строго сказала она мне и закрыла дверь.

Я достала мобильный и посмотрела на время. Через десять минут парни позвонят мне и будут спрашивать, почему я не пришла. Дима расстроится. Мы всегда ходили на День города вместе. Макс разозлится. Он пришёл в шумную толпу, которая его раздражает, а того, кто его заставил, даже там нет.

Этого не будет! Я не могу расстроить Диму. Макс пускай злиться, он ведь и так всегда злиться. Но расстраивать весельчаков я не собираюсь. Так делают только ужасные люди. У меня ещё есть десять минут. Я посмотрела на экран телефона: девять минут. Пока у меня есть время, у меня есть всё. Ничего не потеряно. Выход можно найти всегда. Даже если двери с табличкой «выход» нет, можно пробить лбом стену, а кровью написать это слово. Выход.

Я набрала номер папы.

– Алло, – раздался добродушный и хриплый от сигарет голос моего отца.

Я сразу же невольно улыбнулась.

– Пап! Ты ещё не далеко уехал? Можешь вернуться и отвезти меня в центр?!

– А на автобусе никак?

– Нет, я уже опоздала на все автобусы. Меня ждут друзья, я не могу не прийти! – и потом я добавило то, что его заставит пожалеть меня и приехать. – Мама меня не отпускала, поэтому я и опаздываю. Я бы не стала тебя тревожить, если бы не это.

– Она права. Ты ведь наказана,– тут я почувствовала, как он улыбнулся. – Но ведь будет салют. И Макс с Димой наверняка пойдут. Не можешь ведь ты одна остаться дома.

– Так ты приедешь?! – обрадовано спросила я.

– Конечно! Должен ведь появиться герой и спасти тебя. Жди!

Я спрятала телефон в карман и широко улыбнулась. Стала смотреть на дорогу. За это время мама снова успела выглянуть на улицу.

– Не ушла? – строго спросила она.

– Нет,– сказала я, гордо отвернувшись.

– И не надо на меня злиться. Вот будут свои дети, ты поймёшь!

Я закатила глаза. Я не хочу никаких детей. А если бы и хотела, то уж точно я бы не так их стала воспитывать. Да вообще я бы не стала воспитывать своих детей. Лет до десяти – да. Дальше они сами себя воспитают.

Дверь хлопнула, и мама ушла. Я положила голову на колени и стала напряжённо смотреть на дорогу. Где-то сейчас мчится красная машина и ведёт её мой папа, чтобы отвезти меня повеселиться с друзьями. Наверное, даже хорошо, что мама не захотела меня отпускать. Без преград было бы совсем неинтересно. Это как слишком лёгкая игра.

И тут к воротам, круто развернувшись и заскрипев колёсами, подъехала машина. Я улыбнулась, спрыгнула со ступенек и побежала. Сев на переднее сиденье, пристегнувшись, я сказала папе, махнув рукой:

– Езжай!

Мы двинулись с места. Нет, мы даже не двинулись. Мы рванули. Мой побег совершился. Не прошло и минуты, как у папы зазвонил телефон. Он ответил: говорила мама. Ругалась, я даже слышала со своего сиденья, как она кричит. Мой папа, как человек весьма спокойный, не смог долго этого терпеть и просто положил телефон.

Тогда зазвонил мой. Я ответила, но сразу же отодвинула руку от уха. Как вы понимаете, мой побег сильно её разозлил. Я люблю свою маму, но характер у неё отвратительный. Стоит только делу пойти не так, как этого хотела она, как эта женщина сразу же превращается в злобную ведьму. Я молча её выслушала, сухо отвечая на все вопросы. Я была настолько ядовитой и сдержанной, что трубку пришлось положить не мне, а ей.

– Папа, как хорошо, что ты приехал! – сказала я радостно, словно мне пять, а он везёт меня в зоопарк. – Это так хорошо, я так рада! Но ещё мне грустно! Ведь я буду развлекаться, а тебе придётся вернуться домой. А дома мама. И кричать она станет на тебя, хотя виновата я. Это так несправедливо.

Я посмотрела на него. Он бы обязательно посмотрел на меня в ответ, но сейчас он за рулём. Поэтому мне приходилось изучать его в профиль. Чисто выбритый подбородок, всегда немного улыбающиеся губы и светлые ореховые глаза в точности такие же, как мои.

– Можешь прибавить газу? – спросила я. – Уже почти десять. Я не могу опоздать. Главные герои никогда не опаздывают. Меня ведь ждут друзья. Знаешь, Макс совсем не любит праздники. Он такой грустный! Нужно его развеселить! Я уверена, что ему понравится салют! Он сделает его счастливее! Помнишь, когда я была маленькая, мы всегда смотрели мультики про Винни-Пуха? Так вот Макс – это всегда скучающий ослик Иа.

Мы на огромной скорости проехали на красный свет.

– Вау! Мы на красный свет проехали!

Папа рассмеялся:

– Я слишком был увлечён твоим рассказом. Про ослика.

Я почему-то рассмеялась. Мы проехали ещё совсем немного и оказались на главной площади города. Здесь я когда-то ночью лежала и смотрела на Орион. Сегодняшней ночью я отдохну от Ориона и для разнообразия стану смотреть не на звёздное небо, а на фейерверк.

Площадь была обнесена металлическим забором, где было всего пару входов и выходов, поэтому папа спросил у меня:

– Мне тебя здесь высадить или подвезти к самому входу?

– Здесь! Нет времени для входа! Через пару минут будет десять! – машина сразу же остановилась. – Спасибо большое и пока! Домой я поеду с Димой или Максом. Или с обоими! Но ты можешь не волноваться! – я хлопнула дверью.

Машина уехала, а я смотрела ей вслед. Как же я рада, что сбежала из дома! Наверное, когда я стану взрослой, я уже никогда не буду такому радоваться. Но сейчас, пока я молода, я знаю, что побег – это отличная причина, чтобы сиять от радости и улыбаться. И тут всё ясно. Настоящие чувства мы испытываем, только когда молоды. Только тогда, мы с абсолютным вниманием прислушиваемся к своему сердцу. В будущем эту способность почти все утратят.

Стоя у забора, я уже могла видеть Макса и Диму, которые стояли у памятника и ждали меня. Из всей огромной толпы, собравшейся на праздник, этих двоих было просто невозможно не заметить. Дима просто сиял от радости, а Макса будто освещал чёрный ореол скуки и раздражённости.

Пришло время для моего появления! Я бросила взгляд на вход. Там стояла целая очередь. Недолго думая, я перемахнула через забор и уверенно, случайно толкая глупых прохожих, попадающихся мне под ноги, пошла к друзьям.

– Ты опоздала! – неизвестно чему радуясь, сказал Дима.

– Разве?

Я достала из кармана свой телефон. На экране было ровно десять.

– Сама пунктуальность,– криво улыбнулся мне Макс.

– Здесь столько людей! Столько палаток! Сегодня прекрасный вечер! Ещё ничего не произошло, а меня уже переполняет радость! – защебетала я.

– Да, вечер, правда, хорош,– согласился Дима.

И он был прав, даже Макс кивнул. Там, где недавно село солнце, небо залило ярко-розовыми и оранжевыми красками. Будто кто-то акварель разлил, так здорово смешались эти цвета. Они были настолько насыщенными, что светлые Димины волосы начали мне казаться не золотистыми, а нежно-розовыми. И при всём этом, достаточно было посмотреть в другую сторону, чтобы утонуть в васильковой синеве неба.

Дима начал нам рассказывать, как быстро ему пришлось собираться, и как ему казалось, что он забыл закрыть на ключ дверь. Я только тихо улыбалась. Знали бы они, через что пришлось пройти мне! Но они не знают, и не узнают никогда. Какая-то внутренняя гордость объясняет мне, что я просто не в том положении, чтобы рассказывать им эту историю. В их глазах я хочу казаться кем-то большим. А ведь самое смешное в том, что это совершенно не нужно. Если они рядом, значит, мне не нужно строить из себя большее, чем я являюсь. Они ведь всегда будут знать, кто я такая. Этих двоих невозможно провести. Дима знает меня слишком давно, чтобы я могла его запутать, а Макса с его врождённой проницательностью провести никак нельзя. Даже если стараться очень сильно.