Текст книги "Анна Фаер (СИ)"

Автор книги: Анна Фаер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Ответа никакого не последовало. Дима просто впал в ступор.

Почему он такой неловкий, когда нужно быть решительным? Но ничего, если он не может быть решительным, то решительной буду я. С каменным лицом я взяла свою чашку с чаем, абсолютно спокойно вылила её на ногу Максу.

– Извини, я случайно,– преспокойно сказала я и протянула ему салфетку. – Держи.

Я думала Макс сразу же начнёт ругаться и орать, а он стал послушно вытирать свои брюки.

– Аккуратнее нужно быть в следующий раз,– двусмысленно посоветовала ему я.

– Ну, а что? Я просто спросил.

Я поняла, что нужно использовать эту ситуацию, чтобы объяснить этим двоим то, что их узкие, прямолинейные, мужские умы сами понять не могут.

– Не нужно о таком спрашивать,– сказала я ему, разрезая апельсин на части. – В любом случае не надо о таком спрашивать, когда я рядом. Это самый глупый вопрос, который можно только задать. Да и к тому же это самая глупая тема, которую можно только затронуть.

– Любовь? – удивился Макс.

– Да. Любви нет. Её не существует.

– Да, но все в неё верят.

– Вот именно! – я заглянула в его изумрудные глаза. – Нормально ли верить в то, чего нет?

– Да ведь все только этим и занимаются.

Я помолчала немного, а потом решительно заговорила:

– Любовь – это глупая и бессмысленная тема. Особенно в том плане, который все подразумевают. Любви между мужчиной и женщиной нет. Просто гормоны, которые заставляют человечество продолжать род. Я согласна признать только одну любовь, любовь ко всему живому на земле. Любовь к каждому человеку. Я только так способна любить.

– Подожди, это уже интересно,– Макс опустил своё круглое лицо на руки, согнутые в локтях. – Ты замуж выходить собираешься?

– Это всё потом! – ответила я решительно. – Я даже не думаю об этом. На первом плане для меня моя цель. Вот станет мир лучше, тогда я, может быть, и задумаюсь над этим. Но только когда мир станет лучше. Я не могу думать о любви, когда нужно действовать! Нет, это всё потом.

– Ты умрёшь старой девой,– хмыкнул Макс и снова принялся за кофе.

– А ты никому не нужным старым пнём!

– А разве я говорил, что не собираюсь жениться?

– Кто на тебе женится? Ты был бы плохим мужем!

– Но всё-таки муж из меня вышел бы лучше, чем из тебя жена!

Пришло время вмешаться Диме.

– Остыньте! На вас оладушки можно печь!

– А я спокойна! – Я посмотрела на Диму. – Ты бы вышел за меня?

– Ты мне предложение делаешь? – растерялся он.

Макс не выдержал и захохотал на весь дом.

– Нет! – покраснела я. – Я просто хотела, чтобы ты сказал да! Нужно ведь доказать Максу, что меня бы взяли в жёны.

– Вот оно что,– ответил грустно Дима.

– Ты чего расстроился? – теперь засмеялась я.

А Дима, кстати, правда расстроился. Это, как показать собаке кость, а потом спрятать её. Ну, собаке может и грустно станет, зато наблюдать за этим весело.

Мы с Максом ещё немного посмеялись, а потом успокоились, чтобы перевести дух.

– О, Дима, у меня тоже есть к тебе вопрос! – вспомнила я.

– Лучше не надо.

– Надо! Что ты имеешь против пингвинов?!

– Да! – вдруг поддержал меня Макс. – Думаешь, у них есть какой-то заговор?

– Конечно же, есть! Вы где-нибудь слышали в новостях о пингвинах? Когда начинает какая-нибудь лихорадка, никто не упоминает пингвинов! Когда начинается какая-нибудь война, снова не слова о них! Подозрительно!

– А вы друг друга стоите,– посмотрел на нас растеряно Макс. – Только ты ещё более сдвинутый. А я ведь всегда считал тебя нормальным.

– Мы, люди, пьющие чай, те ещё! – гордо сказал Дима.

– Может, ты не чай завариваешь? Может это другая трава?

Мы рассмеялись. Время шло чертовски быстро. Всегда так, это закон подлости. Как только встречаешься с друзьями, по которым безумно соскучился, время назло начнёт бежать чуть быстрее. Это закон подлости.

Парни уже одевались в прихожей, когда я с обидой выразила свою мысль. Никого она сильно не удивила.

– Закон подлости есть закон жизни,– безразлично пожал плечами Макс.

Я была не согласна.

– Закон справедливости есть закон жизни! – горячо возразила я.

– Закон справедливости? Разве такой существует? – удивился Дима.

– Скоро будет! Ждите,– сказала я уверенно и вдохновлённо.

Они вышли. Я снова забралась на подоконник. Родители ещё нескоро приедут. А мне снова нужно быть одной. Только я собралась хорошенько расстроиться по этому поводу, как в дверь зазвонили.

Наверное, парни что-то забыли.

– Что ещё? – открыла я дверь.

– Пицца? – передо мной стоял Алекс, протягивая мне квадратную коробку. – До меня дошли слухи, что ты болеешь.

Не знаю, как я удержалась от того, чтобы не броситься ему от радости на шею. Он пришёл, чтобы навестить меня! И он не принёс банальные и скучные апельсины, он принёс пиццу! Алекс пришёл! Чёрт возьми, это удивительно! То, что он пришёл, было чем-то удивительным для меня. Я увела его за собой на кухню и принялась молоть всякую чушь, лишь бы не молчать.

– Что ты будешь пить? – спросила я и добавила: – Вино не предлагаю.

– Я не только вино люблю,– усмехнулся краешком губ Алекс. – У тебя есть молоко?

Я удивлённо достала из холодильника коробку молока. Алекс, ничего не спрашивая, налил себе стакан и поставил его греться в микроволновку.

– Тёплое молоко? – шокировано спросила я. – Ты любишь тёплое молоко?!

Его удивило то, что я так шокирована.

– А что? Имеешь что-то против?

– Нет, ничего, просто,– я замолчала.

Неужели такой крутой парень, как Алекс, любит тёплое молоко? Я понимаю, если бы молоко любил такой милый котёночек, как Дима…

– Знаешь, я думаю, что по тому, что пьёт человек, можно определить его характер. Вот я пью апельсиновый сок, и поэтому я всегда такая энергичная и бодрая,– я указала на полупустую упаковку сока на столе. – Макс пьёт кофе, поэтому он такой прямолинейный реалист. Дима…

Но Алекс не стал слушать про Диму. Дима не нравится Алексу точно так же, как и Алекс не нравится Диме.

– Откуда у тебя такие выводы? Про характер человека и его любимый напиток? На чём это основано?

Я презрительно фыркнула:

– Будто мне делать больше нечего, как основывать свои выводы на чём-то!

– Ты такая инфантильная,– ухмыльнулся Алекс и достал из микроволновки тёплое молоко.

– Сам ты инфантильный! Пропитан инфантильностью, как коржики для торта кремом!

– Ты инфантильная и сравнения у тебя инфантильные,– улыбнулся Алекс, попивая молоко.

– А всё-таки, что это значит?

– Что?

– То, что ты пьёшь то вино, то тёплое молоко,– объяснила я.

– Ничего это не значит. Я просто человек, которому нравится молоко и вино,– ответил он просто. – Расскажи мне лучше, как ты умудрилась заболеть? Из-за чего?

Я заглянула в его самоуверенные и избалованные глаза.

– Из-за тебя, милый.

– Из-за меня?

– Да.

А потом он вдруг переключил мышление и спросил:

– Ты сказала «милый»?

– Именно.

– Я не люблю. Не говори так больше.

– Почему? – я не удержалась и добавила: – Милый.

– Прекрати,– грубо обрезал он.

И я сразу же прекратила. Ему сложно перечить. Даже мне.

– А почему тебе это не нравится? – всё-таки не могла уняться я.

– Потому что меня воротит ото лжи. Её так много. Я ведь знаю, что я ни черта не милый. Я злой и жестокий.

Неосознанно я взяла его руку и посмотрела на татуировку. «Evil inside me».

– Нет в тебе зла. В тебе добро.

– Во мне нет добра,– сказал он холодно.

– Может быть,– я решила, что с ним лучше не спорить.

– Ничего во мне нет,– вздохнул он устало.

Я улыбнулась и посмотрела в его тёмные из-за длинных опущенных ресниц глаза.

– Есть! В тебе есть что-то, что очень мне нравится! Что-то решительное и классное!

Он усмехнулся.

– Думаешь, я классный? – улыбнулся он.

– Я уверена! И плевать, что это из-за тебя я заболела!

– Разве? – удивился он.

– Да. Ведь я сбежала из дома потому, что хотела всем доказать свою самостоятельность и свободу. Все говорят, что это твои слова на меня так повлияли.

– Надеюсь, ты не сильно злишься,– сказал он неуверенно. – Мне жаль.

– Вину чувствуешь? – спросила я насмешливо.

– Чувствую,– сказал он на удивление серьёзно.

– Ты не можешь быть злым! – снова сказала я решительно. – Бессмысленная татуировка. Глупая.

Я посмотрела на упаковку молока, которая так и осталась стоять на столе. Меня ужасно интересовал один вопрос.

– А ты умеешь пускать молоко из носа? – спросила я заинтересованно.

Алекс засмеялся, а потов всё-таки ответил.

– Да.

– Плюс пять очков к крутости! – вырвалось у меня.

Это, наверное, очень круто, когда умеешь пускать молоко фонтанчиком из носа. Весело, должно быть.

Мы с Алексом говорили о всякой чуши. Но это была очень интересная чушь. И время прошло быстро. Он встал из-за стола.

– Ты уходишь? – спросила я удивлённо.

Он указал мне на часы:

– Твои предки скоро вернутся. Не хотелось бы пересекаться с ними.

– Точно! – вспомнила я. – Проваливай! Они же даже не знают о тебе.

– Ты им не рассказывала?

– Рассказывать? Им? Про тебя? Про парня, который пьёт и курит, а ещё их дочурку медленно спаивает? Они тебя возненавидели бы! Поэтому уж лучше ты останешься моим секретом.

Алекс усмехнулся, накидывая косуху.

– Будем прощаться? – он развёл широко руки для объятий.

Я вспомнила слова Макса. Точнее я вспомнила слова Ницше, которые услышала от Макса. Чем шире ты открываешь объятья, тем легче тебя распять. Бедный Алекс! Но я его распинать не стану. Я лучше его обниму.

Я утонула в его руках. Уткнулась носом в шею. Пахло чем-то сладким. Почти ванилью, только немножко резче.

– От тебя вкусно пахнет.

И, что самое странное, это сказала не я. Это сказал он.

– Странно, я сегодня даже духами не пользовалась,– удивилась я, а потом бросила взгляд на часы. – Проваливай!

– Никто ещё меня так не выпроваживал,– усмехнулся он и закусил губу.

Хватит закусывать губы! Это сводит меня с ума! Это чертовски меня отвлекает! Как я буду вместе с ним переворачивать мир, если он постоянно закусывает свои чёртовы губы?!

Он ушёл. А потом домой вернулись родители. И мне совсем не было грустно. Я болела целую неделю, целую неделю я проводила время наедине с собой, но тоска ко мне не подступала. Алекс посоветовал один совсем неизвестный, но удивительно правдивый сериал. Там показывали то, как с помощью телевиденья и СМИ отводят взгляд людей от чего-то важного. Скажем, три страны подписывают подозрительный договор, но в СМИ об этом ни слова. В СМИ только и говорят, что о каком-нибудь новом ужасном вирусе. Разумеется, мы-то с вами понимаем, что вирус выпустили специально. Кому-то это выгодно. Всё, что происходит в мире, происходит из-за того, что кому-то это выгодно.

Была пятница. Вечер. Я уже чувствовала себя просто отлично. Да ещё кончалась первая учебная четверть, и у меня впереди были каникулы! Я их не за что не потрачу впустую! Не за что не допущу, чтобы мне было скучно на каникулах!

Мы болтали с Алексом по скайпу, когда ко мне завалились парни. Мама меня даже не предупредила, что они пришли.

– Передайте привет Алексу! – сказала я, отодвинувшись от камеры.

Макс как-то неопределённо взмахнул рукой, а Дима зло заворчал.

– Что это с блондинчиком? – спросил у меня Алекс.

– Ты ему не очень нравишься,– ответила я.

Дима посмотрел на меня злыми глазами. А чего он хотел? Чтобы я врала?

– Он мне тоже,– рассмеялся Алекс.

– Всё! – не выдержал Дима. – Заканчивай разговаривать. Или мы уйдём!

– Расслабься, блондинчик,– сказал, а скорее даже отдал приказ Алекс.

Дима закипел. Его прямо прорвало.

– И не называй меня блондинчиком, у меня есть имя! – закончил свою долгую речь он.

Алекс только усмехнулся:

– Не выстёбывайся, блондинчик.

Мне это всё начинало не нравиться.

– Ладно, сам видишь, мне пора. Я тебе перезвоню, если хочешь.

– Не надо,– ответил Алекс и отключился.

Просто отлично! Алекс встревожен, Дима встревожен. Один Макс улыбается своей придурковатой улыбкой бога, который знает всё наперёд.

– Ты не улыбайся, как идиот,– сказала я Максу, а потом обратилась к Диме: – А ты не лезь на рожон. Не нравится тебе Алекс, так молчи.

– Это ты сказала ему, что он мне не нравится,– напомнил мне Дима.

Я только отмахнулась:

– Плевать! Принесли мне табель?

Макс протянул мне листок, на котором были выписаны все мои четвертные оценки. Всё было отлично.

– Ещё что-нибудь? – спросила я.

И Дима был обижен, он не хотел со мной говорить, но всё-таки выдавил из себя:

– Есть у меня одна новость.

– Хорошая? – поинтересовалась я.

– Для тебя да.

– А для меня? – настороженно спросил Макс.

– А для тебя нет.

– Что за новость?! Говори скорее! – стала поторапливать его я.

Дима присел на край кровати и сказал:

– Я нашёл нам дело на каникулы.

– Отлично! Завтра же этим займёмся! – обрадовалась я, а потом вдруг спросила: – А что это за дело?

Дима молча улыбнулся.

========== Часть 16 ==========

День выдался славным. С самого утра солнце светило ярко, совсем по-летнему. Пусть деревья и были голыми, пусть трава на земле и пожелтела, но мне всё равно казалось, что это какой-то летний денёк. Не представляю, каким образом он мог переместиться в пространстве и во времени, чтобы попасть в самую середину осени, но сделал он это именно тогда, когда мне было нужно. В этот день мы отправляемся загород.

Всё началось ещё ранним утром. Я, Макс и Дима ждали автобус. Мы уже купили на вокзале билеты, и теперь перед нами была лишь одна задача: нужно занять самые последнее места, чтобы сидеть вместе.

Куда мы едим? О, вам понравится! Слышали что-нибудь об аномальных зонах? Да-да, те самые, где людям становится плохо, где деревья не растут и даже птицы не летают. Вот туда-то мы и отправляемся. Вопрос нужно задавать другой. Зачем?

Зачем? Ещё спрашиваете! Мне ведь скучно! Дима это видел, Дима это исправил. У Макса выхода не было, его желания не учитываются. Учитываются только мои. А я хочу отправиться загород, неизвестно куда, чтобы найти ту старую, давно уже развалившуюся усадьбу, вокруг которой эта самая аномальная зона и появилась. Кажется, там кого-то убили. Я не знаю. Дима скинул мне несколько ссылок, но я посмотрела только картинки. Устрашающее! Именно поэтому мы туда и едим. Будет весело, готова поспорить!

Я никак не могла замолчать и всё лезла с расспросами к Диме. Он, даже не раздражаясь моей надоедливостью, отвечал. Он, вообще, последнее время стал ещё более услужливым, чем раньше. Его мягкость дошла до критических границ. Что с ним не так? Не понимаю.

Подкатил автобус. Я прорвалась вперёд сквозь толпу недовольных пассажиров. Хочешь занять лучшее места – будешь наглым. Хотя, если честно, для того, чтобы быть наглым, совсем не обязательно иметь какую-то цель. Господи, чем я вас учу! Но вы слушайте, слушайте, а ещё лучше помечайте себе где-нибудь в блокнот все мои советы.

Я добралась до задних сидений и выбрала себе место у окна. Рядом сел Макс, за ним Дима. Автобус постоял ещё недолго, а потом резко дёрнулся и поехал.

– Это чудесно! Боже мой, как же это здорово! Мы выехали! Мы выбрались, наконец, из этого ужасного города! Да!

– Помолчи,– посоветовал мне Макс. – Ты здесь не одна.

Но плевать я хотела на других пассажиров.

– Пусть радуется, плевать на всех остальных,– сказал Дима.

Он будто мои мысли читает!

– Бери с него пример,– сказала я и достала из рюкзака бутылку с водой.

Она с первого раза мне не поддалась, и я её не открыла.

– Помочь? – улыбнулся Дима.

– Да.

Он легко открыл бутылку, я сделала несколько глотков и улыбнулась. Думаю, у меня есть какой-то авторитет. Даже не просто какой-то, а очень весомый авторитет. Мы едим за десятки километров только для того, чтобы мне не было скучно. Да, мы делаем это потому, что я не могу упустить эти каникулы. Нужно, чтобы после них остались хоть какие-то воспоминания. Я в погоне за жизнью. Мне нужно испытывать эмоции, мне нужно что-то предвкушать. Нужно чувствовать себя так, как я чувствую себя прямо сейчас.

– Вы заметили, какой у меня большой авторитет? – бесцеремонно спросила я.

– Огромный,– согласился Дима.

Глаз Макса дрогнул и он тихо, но гораздо выразительней, чем я, даже когда ору, сказал:

– Нет, я больше не могу этого терпеть. Опусти чувство собственной важности немного.

– Разве оно слишком высокое?

– В этом автобусе всем тесно из-за твоего огромного эго, которое заполнило всё пространство.

– Попридержи язык,– вмешался Дима. – Нормальное у неё эго, разве что чуток больше, чем должно быть.

– Чуток?!

– Совсем капельку,– Дима сдвинул большой и указательный пальцы, чтобы показать, что эго у меня не такое уж и огромное.

– Понял? – обратилась я к Максу. – Дима не считает, что у меня большое эго. Тебе бы следовала поучиться у него,– я не знала, чему Максу нужно учиться у Димы, поэтому сказала: – почитать меня.

– Почитать?! – Макса просто распирало от негодования. – За что мне тебя почитать?

– Дима ведь за что-то почитает,– ответила я самоуверенно.

Макс приложил ладонь к переносице и глубоко вздохнул. Ну, вот! Сейчас он начнёт объяснять что-то.

– С меня хватит. Это ведь ужасно очевидно!

Но Макс посмотрел сначала на меня, заинтересованно поглядывающую в его оживлённые глаза, а потом на Диму, который следил, чтобы Макс не сказал чего-нибудь неприятного для меня, и вздохнул.

– Ладно. Вам двоим это не очевидно. Фаер,– обратился он ко мне. – У тебя нет никакого огромного авторитета. Ты себе это возомнила только из-за одного того, что Дима слушает всё, что ты скажешь. Он не только слушает, но ещё, чёрт возьми, и делает.

– Он делает это как раз из-за моего авторитета,– ответила я гордо.

Макс только покачал головой.

– К чему ты ведёшь? – спросил у него Дима недовольным тоном.

Ему, как и мне, не нравилось то, в чём принялся копаться Макс. Даже, скорее, нам не нравилось не то, в чём он принялся капаться, а сам смысл того, что он капается.

– Я веду к тому, что мне очевидно, почему ты стал таким внимательным к Фаер. Даже если бы я был каким-нибудь гопником и не прочёл за всю жизнь не одной книги по психологии, мне всё равно было бы понятно, с чего ты вдруг стал таким внимательным.

– Я всегда был таким,– не выдержал Дима.

– Конечно же, тебе сейчас так кажется. Это простая физиология. Твой мозг приказывает тебе думать, что ты всегда был добрым и хорошим. А всё из-за того…

Он сделал паузу и улыбнулся своей божественной улыбкой. Я называю её божественной не из-за того, что она очень красивая или милая. Нет. Когда я называю её божественной, то имею в виду самое буквальное значение этого слова. Только бог может так улыбаться. Улыбка существа, которое контролирует и понимает всё во вселенной, которое властвует над пространством и временем. Странная улыбка.

– Ну? Из-за чего он такой внимательный? – стала торопить и трясти его за плечо я.

– Из-за Алекса,– ответил он совершенно спокойно. – Раньше ему не было смысла быть особенно внимательным потому, что никого, кто мог бы тебя заинтересовать, рядом не было. Меня он, разумеется, не учитывал. Мне он доверяет. Но вот появился Алекс и…

Он так и не закончил предложения. Мы с Димой, не договариваясь, дали ему по подзатыльнику.

– Не умничай! – отвернулась к окну я.

Макс так и остался сидеть со своей идиотской божественной улыбкой на лице.

Что? Вам нужны от меня какие-то оправдания? Это мой друг, и я могу давать ему столько подзатыльников, сколько захочу! Будь он хоть сто раз прав. А он будет, поверьте мне. Думаю, из него выйдет хороший психиатр. Он ведь буквально считывает все мысли. Ты совершил какой-нибудь поступок, а он знает причину, по которой ты это сделал, не задав даже и вопроса.

Прошло немного времени, и у меня зазвонил телефон. Звонила мама. Она злилась. Я ведь уехала, ничего ей не сказав. Но почему я должна отчитываться кому-то о том, что делаю? Передо мной, знаете ли, никто не отчитывается. Она кричала, говорила, чтобы я немедленно возвращалась домой. Я закатила глаза и отодвинула телефон подальше от уха.

– Что? – лениво и коротко спросил Макс.

– Мама,– шёпотом объяснила я.

Он ухмыльнулся, взял из моих рук телефон и совершенно спокойно сказал:

– Здравствуйте.

Мы с Димой стали за ним наблюдать. Он говорил так уверенно и спокойно, что я сразу же поняла: мама замолчала и внимательно его слушает. Он спокойно соврал ей про нашу поездку, разумеется, ничего не сказал, про усадьбу, ради которой мы едим. А потом, попрощавшись с моей мамой, отдал мне телефон.

– Что она сказала? – спросила я.

– Можешь ехать куда хочешь,– улыбнулся Макс.

– Как ты это сделал?! Как ты её усмирил? Она ведь готова была орать весь день, когда только-только позвонила.

– Да ведь это вообще просто, когда знаешь десятки методик по общению с истериками и истеричками.

– Сам ты истерик,– сказала вдруг я и отвернулась к окну.

Но всё-таки очень хорошо, что Макс так умеет убеждать людей. Если бы не он, то у меня были бы проблемы.

За окном быстро мелькали деревья. Мы ехали мимо густого и тёмного леса. Но мне быстро надоела картина за окном. Я посмотрела на Диму. Он держал в руках телефон, листал что-то, иногда улыбался, иногда даже начинал тихо хихикать и показывать экран Максу. Тот отмахивался от него. Макс читал какую-то маленькую тоненькую книжечку. И читал довольно увлечённо. Наверное, это какая-то очень серьёзная книга. А дорога, кажется, не будет больно веселой. Я достала наушники и утонула в океане прекрасной музыке. У меня потрясающий музыкальный вкус, да. Вы должны это знать.

Я слушала музыку, мне было скучно. И мне было до того скучно, что я принялась рассматривать остальных пассажиров. Интересно, как много из них готовы к новому миру? Как много из них не испугались бы свободы? Как много из них устали быть рабами? Кажется, что не один. Глупые и скучные люди. Я окинула их всех ещё раз внимательным взглядом. И мне стало противно. Пришлось отвернуться и смотреть в окно.

Мне часто становится противно в окружении незнакомых людей. Особенно, когда их так много. Я ведь и за людей их-то не считаю. Просто не могу принять, что все они настоящие. Не могу принять то, что у них есть свои судьбы, мечты и цели. Глупые манекены. И ведь их так много. Слишком много.

Всех этих людей я, вероятно, вижу в первый и в последний раз. Вряд ли я снова их увижу. Я увижу их только в своих снах. Нам снятся только те, кого мы видели когда-то в реальной жизни. Это доказанный научный факт. И в моих снах они все будут массовкой. Массовка в реальной жизни. Массовка во сне. И ведь для них я – тоже массовка. Плохо. Как же мне не нравится это. Это угнетает. Не понимаю, как они все могут спокойно с этим жить. Или никто из них даже не задумывается об этом?

Меня тихо начала грызть тоска. Я решила попробовать уснуть. Не вышло. Тогда я решила притвориться, что уснула. Когда мне нужно заснуть, а я никак не могу, всегда приходится притворяться. Если хорошенько сделать вид, что спишь, в это можно поверить даже самому. Всю дорогу я усердно делала вид, что сплю.

Автобус остановился. Я решила не открывать глаз.

– Приехали,– сказал Макс, и сбоку от меня началось движение.

Я всё ещё не открывала глаз.

– Просыпайся, мы приехали,– повторил он и потряс меня за плечо.

Я никак не отреагировала. Мне, разве что, захотелось засмеяться.

– Фаер! – раздался голос Димы, и я почувствовала, что теперь он начал трясти меня за плечо.

Нужно было что-то делать. Что-нибудь грандиозное и неожиданное. Но у меня совсем не было идей. Поэтому я резко открыла глаза, одела рюкзак и сказала важно:

– Я не спала. Я притворялась.

Макс закатил глаза, а Дима улыбнулся. Мне было ужасно скучно. Но только мы выбрались из автобуса, только я вздохнула чистым загородным воздухом, как моё настроение улучшилось:

– Отлично! Новое место, новый вид! Куда теперь? – я обернулась к Диме.

– Наверное, по этой дороге,– он указал на главную дорогу, вдоль которой тянулись старенькие деревянные домишки.

– Наверное? – переспросил Макс.

– Я ведь не знаю точно,– стал оправдываться Дима. – Знаешь, я не смотрел, как добираться.

Макс уже собирался возразить, сказать что-нибудь ядовитое и колкое, но вмешалась я:

– Ведь это же гораздо интереснее! Интереснее, когда не знаешь точной дороги! Вдруг мы заблудимся?!

– Из твоих уст это звучит так, словно речь идёт о чём-то хорошем.

– Конечно! Ведь я о хорошем и говорю! Заблудится в незнакомом месте, за десятки километров от родного дома! Это же просто потрясающе!

– За что мне это наказание? – вздохнул Макс.

– Пойдёмте! – скомандовал Дима и пошёл по дороге.

Мне, конечно же, не понравилось, что командует кто-то другой, а не я. Но пускай. Как-никак, это всё благодаря ему.

Мы шли по дороге. Солнце стало светить ещё ярче, на улице потеплело. Я даже расстегнула свою куртку, настолько стало тепло. Совсем не по-осеннему. Дорога, которую выбрал Дима, вывела нас на тропинку. Тропинка шла через поле и вела прямо в лес.

– Мы правильно идём! – сообразила я. – Я ведь смотрела картинке на том сайте, где рассказывалось про усадьбу. Она должна быть прямо в лесу.

– Что за гений решил поставить усадьбу в лесу? – спросил Макс.

– А что, если это лес вырос вокруг усадьбы?! – возмутилась я.

– Никакой логики. У тебя нет никакой логики.

– Помолчи лучше! – разозлилась я.

Но он не стал молчать. Сегодня у Макса было то редкое настроение, когда он не кажется таким уж желчным и раздражительным. Он был в своём лучшем расположении духа. Мы были приблизительно на середине тропинки, когда Макс вдруг начал весело петь. Я не знала слов, наверное, потому, что он выдумывал слова на ходу. Песня была какая-то глупая, со старинным напевом. Что-то о том, как хорошо выбраться в поле ранним утром. Но пел он так славно, что моё и без того хорошее настроение стало ещё лучше. Мне даже кажется, что Макс может петь о чём угодно, даже о чём-то мерзком и отвратительном так, что всем будет приятно его слушать. У него, правда, невероятный голос. Ему нужно быть музыкантом, а не психиатром. Да! Из него вышел бы отличный музыкант! Надо будет с ним об этом серьёзно поговорить!

Когда тропинка привела нас в лес, мне стало настолько хорошо, что я больше уже не могла молчать:

– Как же потрясающе! Как же невероятно! Ведь это прекрасно! Я так рада! Даже если мы и не найдём то место, я всё равно останусь довольна! Мне просто необходимо было выбраться загород! Мне так не хватало всего этого! Старые деревянные домики, покосившиеся заборы, лес, поле, тропинка заросшая! Мне так тесно в городе! Так хочется вырваться из него! Огромные серые здания загораживают мне солнце! Как же всё-таки здорово, что мы здесь! – я вдруг замолчала, а потом воскликнула: – О, палка!

Поперёк тропинке лежала отличная палка, наверное, отломанный ветром сук. Я взяла её в руки.

– Зачем тебе палка?

– Это ведь необходимая вещь в любом путешествии! Ты замечал, что во всех фильмах, путешественники всегда находят себе какую-нибудь чудесную палку? Потом ходят, опираясь на неё.

– Есть такое,– согласился Дима.

Мы прошли совсем немного от того места, где лежала моя находка. На этот раз остановился и воскликнул радостно, как я, Дима. Он тоже нашёл палку. Взял её, внимательно рассмотрел, а потом многозначительно кинул: она ему понравилась.

– Дети,– вздохнул Макс.

И он был прав. Нам с Димой хорошо было там, на свежем воздухе, в такой тёплый и ласковый день. И мы совсем забыли, сколько нам лет, мы чувствовали себя детьми.

– Я вызываю тебя на дуэль,– сказала я, подняв высоко палку.

– Вызов принят!

Мы стали сражаться на мечах. Ну, ладно, не на мечах. Но найденные нами палки легко было превратить в мечи с помощью воображения. Мы сражались, пока я не выбила Димин сук из его руки.

– Моли о пощаде! – сказала я.

– Смотри! – он указал мне за спину.

Я обернулась. Ничего интересного там не было, зато в следующую секунду из моих рук была выбита палка. Теперь победителем был Дима. Он поднёс свой сук к моему горлу и улыбался радостно. На его лице появились две симпатичные ямочки.

– Я тебе просто поддалась,– сказала я, рукой отодвинув от себя палку.

– Конечно, поддалась,– усмехнулся он, прекрасно понимая, что я вру.

– Чёрт! – вырвалось у меня. – Макс уже ушёл! Побежали!

Мы побежали по тропинке вперёд. Хорошо, что она ещё негде не раздвоялась. Макс успел уйти далеко, но как только мы его догнали я, тяжело дыша из-за бега, заговорила:

– Ты должен был подождать! Что, если мы бы заблудились! У нас, между прочим, опасное приключение! Аномальная зона,– я повторила это слово ещё несколько раз.

Всё-таки я филологический маньяк, это точно. Меня ужасно привлекают некоторые слова, и я ничего с этим не могу поделать.

– Аномальная зона, понимаешь?! Аномальная! – говорила я с жаром. – Здесь, может быть, люди пропадают! А ты нас двоих оставил!

Макс зевнул, ему было скучно слушать то, как я возмущаюсь.

– Чего ты молчишь? – спросила я у него строго.

– Жду, когда ты замолчишь, чтобы сказать, что мы на месте,– он показал рукой в сторону.

Я отвернулась. Наверное, он, как и Дима раньше, просто хочет меня отвлечь. Но нет. За спиной у меня на этот раз было что-то интересное. За ровным рядом непонятного кустарника было старое, покосившиеся на бок, здание.

– Боже мой! – из меня вырвался целый вал восхищений.

Мы тут же стали подходить поближе. Зрелище было жалкое, но меня оно вдохновляло. Крыша в одном месте провалилось, окна были забиты досками, а в тех местах, где досок не было, стёкла были кем-то разбиты. Дверь весела на одной только петле. Деревья вокруг стояли высокие и голые, а под ногами был один только мох, никакой травы.

Больше всего меня почему-то впечатлили совсем голые деревья. Я остановилась, подняла голову вверх и замерла так на несколько секунд. Осенью мне всегда кажется, что золотисто-огненная листва будет долго радовать глаз, но листья могут опасть меньше чем за неделю и останутся только уродливые, голые ветки. Это чем-то похоже на счастье. Когда мы счастливы и всё хорошо, нам кажется, что так будет всегда или хотя бы долго. Но всё хорошее заканчивается и причём заканчивается быстро.

Мы добрались до старой, покосившейся на бок усадьбы. Я остановилась перед дверью и стала смотреть в темноту здания:

– Жутко, да?

Дима и Макс ответили одновременно, но по-разному.

– Ещё бы! – согласился со мной Дима.

– Ничуть,– сухо возразил Макс.

Я хитро улыбнулась:

– И ты зашёл бы внутрь? Там ведь в любой момент всё готово развалиться!

– Сомневаюсь, что здание развалится сейчас, если оно уже простояло здесь в таком состоянии десятки лет.

– И всё-таки здесь жутко!

Мне почему-то казалось, что из темноты усадьбы на нас кто-то смотрит. Странное такое паническое чувство. Именно паническое. Когда у меня бывает паническая атака, я всегда думаю, что за мной кто-то наблюдает. Кто-то злой. Но мне кажется, такое бывает со всеми. Вот, бывает, останешься дома один, и начинает казаться, что за спиной кто-то есть. А когда оглядываешься, там всегда пусто.

На голом дереве закаркала ворона. Мне стало ещё более жутко: