Текст книги "Анна Фаер (СИ)"

Автор книги: Анна Фаер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Я уставилась на него, капризно надувшись.

– Мы станем историей. Обязательно станем,– улыбнулся он.

Я едва не запрыгала от счастья:

– Это самый лучший ответ! Самый лучший! Да! Мы станем историей! Да! Слышите?! – орала я не всю улицу.

Макс, наверное, хотел провалиться сквозь землю из-за стыда. Ещё было не так уж и поздно, и прохожие удивлённо и растерянно оборачивались на нас. Но мне было плевать.

– Ну же! Давай вместе! – я крепко схватила Макса за руку выше локтя.

Он поупирался немного, но быстро понял, что я от него не отстану, пока всё не будет по-моему.

– Мы станем историей! – громко, почти на всю улицу, раздались наши слившийся вместе голоса.

Поняли? Мы станем историей! Станем обязательно! Мы уже часть неё! Мы зачинщики великой революции!

А вы соучастники.

========== Часть 24 ==========

Я остановилась напротив стенда, висевшего на стене Дома Культуры, и объявила:

– Изучайте!

Дима и Макс переглянулись и уставились на красочный плакат.

– О, нет! Нет! – заговорил Макс горячо.

– Да! – сказала я радостно.

– Нет!

– Да!

– Фаер, нет!

– Да,– протянула я и улыбнулась победно.

Что происходит? Сейчас всё объясню, нельзя быть такими нетерпеливыми!

Я заметила этот яркий и броский плакат уже давно, и он долго не мог выйти из моей головы. Там было написано о том, что в нашем городе будет что-то похожее на шоу талантов. Причём это шоу должно быть по-настоящему масштабным: принимаются участники из всех областей. И, конечно же, я уверена, что Орион должен поучаствовать! Не думайте, пожалуйста, что меня просто-напросто привлёк яркий плакат. Нет, я не такая легкомысленная. Знаете ли, внизу довольно крупными буквами была написана сумма, которую получит победитель. Крупная сумма. Круглая сумма.

– Да! – повторила я. – Я уже всё продумала! Мы выиграем!

– Может лучше не надо? – спросил неуверенно Дима.

– Надо! Я уже всё продумала! Ты – я указала на Макса,– будешь играть на гитаре! А Дима достанет свои ржавые барабаны! Я уже сто лет не слышала, как ты играешь! – я обернулась к Диме.

– А ты? – тут же сообразил Макс.

– А я… – я так и не сказала, что я.

В этом и была вся загвоздка. В этом и была вся неловкость ситуации. Дима и Макс обладают какими-то талантами, в отличие от меня. Я же ничего не умею.

Нужно задеть эту тему потому, что она меня действительно очень сильно волнует. Меня всегда расстраивало то, что нет ничего такого, в чём я была бы хороша. Я не имею совершенно никаких удивительных способностей. Я не умею рисовать, петь или танцевать. У меня нет никаких талантов. Во всём, за что бы я не взялась, я выставляю себя посредственностью. Наверное, именно поэтому я постоянно пытаюсь сделать что-нибудь, что не дало бы мне заскучать. Я чувствую себя скучной, обычной и совершенно неинтересной.

– Да, что будешь делать ты? – наступал на меня Дима. – Откосить хочешь?! Мы с Максом должны выступать, а ты будешь отдыхать в это время?!

Он начал шутливо наступать на меня.

– Я просто ещё не придумала,– сказала я очень серьёзно, и он сразу же растерялся. – Пойдёмте. Тут холодно, а я не могу думать, когда холодно. Планы удобно строить, когда тепло.

– Можем пойти ко мне,– солнечно улыбнулся Дима. – У меня как раз новый сорт чая!

И он принялся рассказывать нам про чай. Чай мне было совсем неинтересен, я просто смотрела на то, как он рассказывал о чём-то, что любит. Это всё-таки очень мило, когда кто-то начинает рассказывать о том, что заполняет всю его душу. Жесты, взгляд, голос, даже черты лица начинают менять и становиться лучше. Дима весь сиял, описывая нам вкус нового чая. Снег, лежащий уже большими сугробами, сверкал и искрился на солнце. Дима тоже искрился, как снег, только совсем не от солнца. Он сверкал изнутри. Думаю, у него внутри есть какое-то миниатюрное подобие нашего светила. Иначе, почему он такой солнечный? Когда всё кажется серым и пасмурным, он появляется, словно яркие лучи из-за наступившей тучи. Когда становится неуютно и холодно, от него исходит согревающее и успокаивающее душу тепло.

– Поэтому я пью много чая,– заключил Дима с каким-то особым удовольствием.

И у меня тут же родилась гениальная мысль. Я хлопнула в ладоши и сказала с восторгом:

– Я знаю, почему ты такой хороший! Я поняла! Я поняла, в чём дело!

– Что? – он растерялся.

– Я всё пыталась понять, почему ты такой замечательный! И не могла найти ответа, а теперь всё стало ясно!

– Что стало ясно? – он был в полнейшем замешательстве.

– Люди, которые пьют чай, сами источают тепло и спокойствие! Они становятся чем-то вроде чая, понимаешь? Чая для других людей.

– Тебе солнышко припекло,– усмехнулся Макс.

– Олух, зима на улице!

Макс ничего мне так и не ответил, только принялся улыбаться своей раздражительной всеведущей и всезнающей улыбкой. Улыбка бога? Или улыбка Сатаны? Или просто улыбка Макса? Он же ею меня с ума сведёт! Нельзя так улыбаться! Нельзя!

Когда мы уже сидели на кухне у Димы, Макс спросил, вздохнув:

– Так ты решила что-нибудь?

– Ах, да. Нужно что-то решать. Нужно,– и я, вздохнув, сказала: – Надо бы.

Но вместо того, чтобы решать что-нибудь, я принялась смотреть в чашку, наполненную крепким и тёмным чаем. И, знаете, такое иногда бывает, что ты вдруг совершенно неожиданно осознаёшь что-то важное. Вот, бывает, у тебя упала на пол ручка, ты нагнулся её поднять, и у тебя что-то вдруг прояснилось в голове. Или просто идёшь по улице не спеша – и вдруг осознаёшь какую-нибудь истину. Просто так. Ничего не случилось важного, ничего тебя не потрясло, но ты взял – да и открыл для себя что-то новое и совершенно неожиданное.

Вот такое произошло и со мной. Я поняла, что не люблю чай. И он мне никогда даже не нравился. Я никогда не пила его по своему желанию дома, в школе я тоже его не пила. Я всегда пью что угодно, только не чай. Я не выбираю его. Мне он не нравится совсем. Я пью его только когда прихожу к Диме и оказываюсь в безвыходном положении. И знаете что? Я думаю, что это что-то вроде какой-то солидарности. Даже не солидарности, нет. Я просто подыгрываю Диме. Да, вот что происходит. Его радует, когда я говорю, что чай восхитительный, его радует, когда я прошу ещё одну чашку. Это всё его чертовски радует, поэтому я и делаю вид, что мне не противно. Мне не нравится чай, но мне нравится Дима.

– Ладно! Нет времени прохлаждаться! – я громко поставила чашку на блюдце. – Пойдёмте! Вам нужно послушать песню, которую я выбрала!

– Так ты уже и песню выбрала,– вздохнул Макс.

– Именно! Я настроена решительно! Пойдёмте!

И я быстро зашагала в комнату Димы.

– Боже, я так давно здесь не была!

Последнее время я, и правда, редко бывала в комнате Димы. Теперь я смотрела на всё новым взглядом. Что-то грустное и удивительно приятное завладело всем моим существом. Пусть меня и не было чудовищно долго, но ничего здесь не изменилось. Всё так же, как и было всегда. Барабанная установка, о которой он мечтал с самого детства, занимала едва ли не половину комнаты, стол был аккуратно убран, и на нём находилась одна только маленькая подставка для карандашей.

Я взяла с полки сувенир в виде цветка. Он всегда был здесь. Я помню его даже из детства. Однажды я его уронила, и мы думали, что он разбился. Но нет, он не разбился. Я покрутила у основания, и где-то внутри загорелись разноцветные лампочки. Теперь цветок светился у меня в руках и медленно, завораживающе менял свой цвет.

– Это так красиво,– сказала я с тихим восторгом в голосе.

– Да, тебе всегда нравилось,– Дима открыл ноутбук.

– Всегда,– согласилась я.

На меня нашло какое-то лирическое настроение.

– Если я умру, оставь этот цветок на моей могиле.

– С чего бы ты вдруг? – обернулся ко мне Макс, всё это время рассматривающий барабанную установку.

– Не лезь,– обрезала я и снова спросила у Димы: – Ты оставишь этот цветок у меня на могиле, если я умру?

– Нет.

Он смотрел в экран монитора, а потом поднял на меня свои серые и спокойно-радостные глаза. Меня это ужасно разозлило. Я ему с чаем подыгрываю! А он мне? Нет! Почему он мне, чёрт возьми, не подыгрывает?!

– Ты хотел сказать «да».

– Нет, не хотел.

Я смотрела на него удивлённо. Я даже не могу вспомнить, когда он мне в последний раз отказывал. А тут такое!

Я опустилась со светящимся цветком в руках на кровать.

– Я не стану оставлять это на твоей могиле,– сказал Дима с довольной улыбкой на губах. – Это самое глупое занятие, по-моему. Не понимаю я этого. Не понимаю, когда что-то оставляют уже умершему человеку. Всё, он умер, ему уже ничего не нужно. Всё нужно делать при жизни. Всё должно быть вовремя.

– Логично,– сказал Макс, почему-то непонимающе глядя на нас.

Мне нужен фотоаппарат! Срочно! Вы хотя бы представляете, как редко Макс выглядит ничего непонимающим?!

– Если кто-то хочет, чтоб на его могиле были розы, то розы нужно покупать сейчас же. Потому что потом они уже ничего не будут значить. Вот что я об этом думаю. Так что оставь это себе,– он кивнул на сверкающий цветок в моих руках, а потом спросил: – Так что за песню ты выбрала?

Я тихо произнесла название. Назвала свою любимую песню, они её уже давно знают.

Макс стал искать аккорды, Дима что-то говорил про барабаны, а я не слушала, но внимательно за ним следила.

Второй раз за день со мной случилось неожиданное открытие. Я будто впервые увидела Диму, которого, кажется, знала всю жизнь. Не знаю, как это можно объяснить. Вот тебе кажется, что ты знаешь человека, а он вдруг скажет что-нибудь этакое или выкинет совсем неожиданную штуку, и ты сразу понимаешь, что никогда не знал об этой персоне ничего. Совсем ничего. Так вот сейчас я вдруг поняла, какой же Дима замечательный. Ну, я всегда знала, что он хороший, но я же никогда даже и не думала, что он хорош настолько. Боже, я даже не могу найти слов, чтобы объяснить, кто он такой. Он идеальный. Вот чудно! Я-то всю жизнь думала, что идеальных людей не бывает, а такой экземпляр всё время был у меня перед носом. А я не замечала.

– Ну, что? – спросила я, наконец.

– Сыграть это можно, но как-то сложно.

– Можно! – сказала я главное слово.

– Можно? Ладно! – с хитрой улыбкой сказал Макс. – Только что будешь делать ты?

– Я не знаю. Сейчас придумаем что-нибудь.

– Ну-ка, спой за мной,– Макс запел отрывок из песни.

Я повторила. Он только скривился:

– Бедные мои уши.

– Держи! – Дима всучил мне в руке бубен.

– Бубен? – я стала возмущаться. – Это даже не музыкальный инструмент! Барабаны – это чертовски круто! Гитара тоже! А бубен?! На бубне только цыгане играют!

Я решительно бросила бубен на кровать.

– Нет, я на этом играть не собираюсь!

– Да ты бы не потянула даже,– усмехнулся Макс. – С твоим-то нулевым слухом…

– Ты помолчи лучше,– приказала я ему жёстко.

– Ладно,– вздохнул вдруг Дима. – Это можно сыграть. Нужно просто репетировать.

– До кастинга неделя,– объявила я.

– Неделя! – вспыхнул Макс. – Думаешь, легко выучить новую песню за неделю? Там ведь переборы. Для меня ничего хуже нет.

– Не справишься? – я усмехнулась злобно.

– Справлюсь. Но я не хочу из кожи вон лезть…

В моей голове родилась гениальная мысль, и я тотчас её озвучила:

– Я знаю, кто тебе поможет! Я знакома с одним гитаристом, у кого с переборами всё отлично! Вместе вы точно разберётесь!

Взгляд Макса был не просто недовольным, он был супернедовольным.

– Ник! – объявила я.

– Какой ещё Ник? – он устало дотронулся до переносицы.

– Никита Вишневский,– принялась объяснять я. – Парень из перехода, который заплатил за нас с Алексом. Помните? Я ведь рассказывала вам.

– Я же его даже не знаю.

– Познакомлю! И да,– у меня снова родилась прекрасная идея. – Ты возьмёшь над ним шефство!

– Какое ещё шефство?

– Он ведь революционно настроен! Он тоже в курсе того, что будет во время выборов. И поэтому нас нужно его завербовать для Ориона. Понимаешь? Он планирует, во что бы то не стало, уехать за границу. А нам нужны люди за рубежом.

Макс выходил из себя.

– Потом с этим разберёмся,– сказал он, взяв себя в руки и глубоко вздохнув.

– У нас всего неделя,– думал вслух Дима, крутя в руке барабанные палочки. – Когда мы репетировать будем?

– После школы!

– А где?

– У тебя дома!

– А спросить? – Дима посмотрел на меня и понял, что я не из тех, кто станет спрашивать.

Я не за что не стану спрашивать, если уже знаю ответ. Это глупо. Это насадила мораль. А морали доверять не стоит. Она ведь с каждым днём новая. Мне об этом рассказывал Алекс. Кажется, это называется «окно Овертона». Но я не запоминала. Я просто в очередной раз отметила для себя, что ничему в мире доверять нельзя. Кроме друзей, разумеется. Кроме надёжных и верных друзей. Это единственное в чём всегда можно быть уверенным.

В тот вечер мы долго обсуждали песню, которую я выбрала, время для репетиций и всё в этом духе. Для меня занятия мы так и не придумали. Макс всё ещё пытался увернуться от моей затеи, но я была настроена слишком уж решительно, чтобы отменить все планы. Ведь сейчас зима! Так скучно! И вот я нашла что-то, что скрасило бы мне эту самую скуку.

Всю следующую неделю после школы мы сразу же шли к Диме домой. Там мы опустошали его холодильник, а потом поднимались наверх, и парни играли до самого вечера, пока родители Димы не возвращались с работы домой.

И везде я себя чувствовала лишний. Про то, что мне было нечем заняться на репетициях, я рассказывать не буду, вы это и без моих пояснений, думаю, поняли. Но, понимаете, я себя чувствовала ненужной везде. Абсолютно везде! Как-то, когда мы пришли к Диме со школы, я решила взять всю готовку на себя. Но, конечно же, вышло так, что сварить пельмени оказалось для меня непосильной задачей. Этим пришлось заняться Диме. А тут ещё Макс, со своими рассуждениями о том, какая ужасная вышла бы из меня жена! Видите ли, ему жаль моего мужа, который в первый же месяц совместной жизни загнётся от голода! Мне тогда стало вдруг ужасно обидно. Я чувствовала себя ненужной и лишней.

Но однажды всё круто изменилось. Благодаря Диме.

Он играл на барабанах и ему постоянно мешали волосы. Я наблюдала за этим, наблюдала, а потом вдруг не выдержала и сказала:

– Стойте! Хватит играть! Дима, не двигайся!

У меня на руке была повязана бандана, от которой мне не было никакой пользы, поэтому я развязала её, и принялась повязать на светлую голову Димы.

– Так,– я сделала несколько шагов в сторону. – Вот теперь лучше! Смотрится круто! О, тебе нужно ещё какую-нибудь чёрную майку надеть!

– Знаю! – вдруг глаза Димы радостно засеяли и он весело мне улыбнулся.

– Что знаешь? – не поняла его я.

– Я знаю, что ты будешь делать! Будешь нашим стилистом.

– О! Превосходно! – я от радости начала размахивать руками. – У меня столько идей! Я уже всё продумала! Вы будете очень панковскими! Очень!

Я засмеялась и принялась потерять ладони.

– Чёрт, мне ещё никогда так не было страшно,– посмотрел на меня Макс.

Я засмеялась ещё более устрашающе, а потом я вдруг словно очнулась и посмотрела на Макса совершенно серьёзным взглядом:

– Слушай, ты так и не рассказал, как прошла встреча с Ником.

– Точно! – поддержал меня Дима. – Я сразу заметил, что ты перестал фальшивить во втором куплете!

– Как всё прошло? Ты его завербовал? Завербовал или нет?

– Всё путём,– скупо ответил Макс, покручивая что-то на грифе гитары.

– Отлично! У нас впереди ещё два дня!

– Надеюсь, что мы провалимся и не пройдём,– Макс вздохнул, будто эти репетиции были для него не весельем, а непосильной ношей.

– Пройдёте,– сказала я уверено. – Вы играете отлично, и твой голос! И я вам такие образы придумала,– я не удержалась и расплылась в довольной улыбке.

– Ты выглядишь жутко,– посмотрел на меня Дима.

– Расслабьтесь. Ничего страшного не будет.

Но что-то страшное было! Конечно, я соврала тогда!

На репетицию мы почти опоздали. Но в итоге, когда нас пустили за занавес, я радовалась, что мы опоздали. Мне нужно было много времени, чтобы осуществить мои планы.

– Дима,– сказала я с недоброй улыбкой на губах,– присядь и закрой глаза.

Он меня послушал. Жаль, что этот славный парень привык мне доверять. Когда-нибудь это сыграет с ним поистине жуткую шутку.

– О, нет. Ты не серьёзно! – Макс смотрел на то, как я доставала из сумки мелки для волос.

– Что происходит? – закрутил головой Дима.

Он сидел, закрыв глаза и улыбался, ожидая чего-то весёлого. Когда он откроет глаза, что-то весёлое появится. Розовые волосы, например.

– Ты мне волосы красишь? – сразу же догадался Дима.

– Зачем ты такой умный? – сказала я недовольно. – Ведь так же совсем не интересно!

– Что за цвет? Что-то крутое?

– Да. Ты слишком светлый для этой тёмной песни. Я сделаю твой цвет чуть-чуть темнее.

– Макс, там точно всё нормально? – на лице у Димы были две милые ямочки.

– Ну, она говорит правду. Будет немного темнее.

– Да? Ладно, тогда всё хорошо.

Когда я закончила красить волосы, я отпустила Диму к зеркалу и обернулась к Максу.

– Теперь займёмся тобой!

– Нет. У меня волосы, слава богу, чёрные. Ты их не покрасишь.

– Я и не собиралась! С розовыми прядями ты бы был эмо! А у нас тут панк-группа!

– Панк-группа?

– Да! «Орион»!

– Ну, нас двое. Это дуэт.

– Нас трое. Я просто не выступаю, понял? И вообще, не отвлекай меня от работы!

– Какой ещё работы? Ты же ничего не делаешь,– усмехнулся он нахально.

– Я стилист, дорогой! Поэтому снимай свою майку! Она здесь неуместна.

– И в чём я буду выступать?

– Снимай майку, а я сейчас всё достану.

Макс снял майку, я её забрала и протянула ему чёрную кожаную жилетку Алекса.

– И?

– Это всё! – расплылась я в улыбке.

– Думаю, под ней должна быть майка или вообще хоть что-то.

– Нет! Одевай на голое тело!

– Не стану.

– Я тут стилист! Моё слово – закон!

– Фаер, отдай майку,– Макс стал наступать на меня.

Я пятилась и говорила:

– Хочешь, я тебе глаза подведу? Они будет ещё ярче! Они и без того яркие, а если я их подведу…

– Отдай мне майку, Фаер,– Макс угрожающе протянул ко мне руку.

Я быстро надела на неё кожаный браслет с металлическими заклёпками, который так великодушно одолжил мне опять же Алекс.

– Это всё твой сценический образ, ты не можешь спорить с моим вкусом!

– Что происходит? – это вернулся розововолосый Дима.

– Он хочет забрать майку!

– Твою майку?

– Да нет же, мою собственную! – вырвалось у Макса. – Посмотри, во что она меня нарядила!

– О, я не один буду выглядеть, как придурок!

– Лучше помоги мне забрать у неё майку! – настаивал на своём Макс.

В этот момент объявили их выход.

– Я тебя ненавижу,– посмотрел на меня злобно Макс.

– Удачи! Я знаю, что вы пройдёте!

Дима добродушно рассмеялся, и они вышли на сцену.

Я даже не смотрела на них. Я прекрасно знала, что они делают, как выглядят их лица, как напрягаются руки Димы, когда он стучит по барабанам, и как запрокидывает голову вверх Макс, когда нужно брать высокие ноты. Я всё знала. Я столько раз слышала эту песню на репетициях, что она мне уже порядком надоела. Я знала, что песня отличная, я знала, что исполнение парней превосходных, я знала, что они пройдут. И поэтому мне было скучно.

После нас выступало ещё четыре человека. Все девушки. Все поют. Всё это время я смеялась над Максом, который любыми путями пытался забрать у меня свою майку. Ему пришлось постараться, чтобы заполучить её назад. Потом, когда он всё-таки сумел её забрать, я, под угрозой смертной казни, заставила их сделать фотографию на память.

– Вы только подумайте,– говорила я, сильно размахивая руками,– что будет, если вы в будущем станете музыкантами! Ведь у вас так хорошо получается! К чёрту врачебную карьеру! Создали бы группу! Это ведь гораздо интереснее!

В итоге я уговорила их сделать фото. Пришлось ссылаться на то, что если в будущем они и станут музыкантами, то у нас было бы фото того, как всё зарождалось.

И вот настал момент, когда объявляли тех, кто прошёл. Называли участника, делали какие-то замечания и переходили к следующему. Я была в шоке, когда парней не назвали. Нет, я ведь ни на секунду не сомневалась, что они пройдут! А тут такое!

Но в самом конце их имена всё же назвали. Я радостно вскочила с места, и все на нас обернулись, кое-кто даже рассмеялся. Женщина, зачитывающая список, посмотрела на меня строго, а потом продолжила говорить. Она делала замечание. И знаете какое? Ей, видите ли, не понравилось то, как выглядели парни! Я слушала её, пожирала взглядом и сжимала руками спинку сидения, которое было передо мной.

– Только не истери, – добродушно шепнул мне Дима.

– Я и не собиралась, – соврала ему я.

Но мне стало ужасно обидно! Обидно не из-за слов той полненькой женщины на сцене, а из-за слов Димы. «Не истери». Почему я не должна истерить, если я хочу этого? Все твердят, что мы должны показывать свои эмоции, но видеть их не хотят. Это так неправильно.

– Мы прошли! Ты рада? – улыбнулся мне Дима, и подступившая ко мне обида сразу же растаяла в воздухе.

Дальше в их с Максом репетициях я не участвовала. Песня мне надоела, стилист из меня вышел никакой, поэтому я совсем отстранилась от этого дела. Я только в очередной раз отметила для себя то, что в моей жизни нет такого занятие, которое могло бы кого-то удивить. Нет таланта.

Ещё через одну неделю был концерт. Теперь я была в качестве зрителя и сидела в зале. Я сидела вместе с Алексом.

Как только началось выступление, я поняла, что если я и хочу с кем-то ходить на концерты, выставки и выступления, то это точно Алекс. Всё, что происходило на сцене, он комментировал так колко и язвительно, что я едва сдерживала смех. Иногда правда я начинала хихикать тихонько, но, думаю, никто этого не замечал. Правда, один раз на нас шыкнули откуда-то сзади, на что Алекс бесцеремонно поднял руку с выдвинутым вперёд средним пальцем.

Было весело. А потом начался антракт.

– Мне ещё никогда не было так весело на концертах! – сказала я с восторгом.

Уголки губ Алекса остро поднялись вверх:

– Ты не поверишь, но мне тоже.

– Выступление Димы и Макса ты тоже будешь комментировать? – спросила я его неожиданно.

– Посмотрим. Это зависит от того, насколько плохо они выступят.

– О! Они выступят хорошо, Алекс! – сказала я серьёзно. – Они очень талантливые! Ты удивишься! Ты слышал, как поёт Макс?

– Да, голос у него что надо.

– Вот! Они очень талантливые! Дима так увлечённо играет! И Макс тоже. Я ведь следила за их репетициями какое-то время. Они многого могли бы добиться, если бы занялись музыкой всерьёз. Они очень талантливые. Я даже не подозревала об этом, когда заполняла бланк.

– Ты его заполняла?

– Да! Я даже сразу вписала и своё имя тоже. Это позже я поняла, что ничего из меня не выйдет. Я такая бестолковая.

Мой голос стал грустным. Я водила рукой по бархатной спинке сиденья, которое было передо мной. Бархат темнел, но стоило мне провести рукой в другую сторону, он снова становился светлым.

– Тебя это волнует,– заметил Алекс.

– Слишком. Я много об этом думаю,– заговорила я с тоской в голосе, которую никак не получалось скрыть. – Я не знаю, в чём бы я могла себя хорошо проявить. Я везде посредственная. А иногда я даже не посредственная, а определённо не способная. Это меня волнует. Очень.

– Ну, нет! Есть много сфер, в которых ты хороша! – заговорил Алекс пылко.

– Например? – я становилась мрачной, как чёрная грозовая туча.

– Ты красивая,– улыбнулся он.

Я только нахмурилась. Хуже всего, когда в первую очередь о человеке говорят, что он красивый. Это словно сразу же указывает на то, что других достойных качеств у него нет.

– Ты добрая,– быстро добавил он, словно понял, что означало, хмурое движение моих бровей. – Ты ведь чувствуешь всё так тонко! Тебя так волнует несправедливость! Ты готова бороться за счастье всего человечества!

Мне понравилось то, что он сказал, но я ответила ему хмуро и даже с некоторым презрением:

– Бороться? Это никакой не талант и не способность! Чёрт возьми, оглянись! Мне даже не с кем бороться! Здесь всё так спокойно!

– А лучше ли было бы, если концерт сорвал бы какой-нибудь злодей в маске?

– Лучше! Лучше потому, что мне тогда было бы кого останавливать!

Алекс ухмыльнулся своей жестокой улыбкой, резко встал и вышел в проход. Он куда-то уходил, а я смотрела на его широкую спину и пыталась понять, чего это он. Но долго я на месте не сидела, я решила, что лучше будет, если я его догоню. Не стоит оставлять его одного.

Прозвенел звонок, оповещающий о том, что антракт закончился. Именно во время этого звонка, я и схватила Алекса за руку.

– Ты куда? – спросила я у него даже с некоторой злостью.

– Срывать концерт, как ты и хочешь.

– Да?

– Да,– он уверенно шагал вперёд.

– Я сомневаюсь, что ты это сделаешь.

– Я нет,– жестокая и решительная улыбка не сползала с его губ.

– И что ты собираешься предпринять?

– Следуй за мной и увидишь всё сама.

Мы зашли в какое-то просторное и пустое помещение. Наверное, оно располагается где-то за сценой. Но в списке того, что у меня плохо получается, кроме всего прочего есть ещё пунктик об ориентации в пространстве. Поэтому на самом деле я не имела не малейшего понятия о том, где это я нахожусь.

– Парни выступают,– сюда доносились звуки со сцены.

И, странно, мне на секунду стало чудовищно грустно. Я вспомнила, как эта песня играла на Дне Города, и я танцевала под неё, вспомнила, как Дима выиграл мишку, с которым я теперь сплю каждую ночь, а Макс получил от меня в подарок самый лучший в мире воздушный шарик. Музыка удивительна. Одна лишь песня может сделать так, что из-за тоски и воспоминаний ты готов будешь лезть на стену.

– Да. Самое время сорвать представление,– сказал Алекс и заставил меня очнуться.

Он посмотрел на кнопку пожарной безопасности на стене.

– О, нет! Ты этого не сделаешь!

– Почему же?

Он всё ещё улыбался жестокой улыбкой, которая вдруг начала сводить меня с ума.

– Ты же не злодей.

– Все мы злодеи.

– Разве?

– Да. Особенно те, кто кажутся благородными,– он посмотрел на меня в упор.

Ну, скажите мне, что я могла сделать?!

– Сорвём выступление вместе? – я уже предвкушала веселье.

– Да! Я ждал, когда ты уже сама предложишь!

– Ждал?

– Конечно. Ты не могла бы отказать себе в чём-то подобном!

Мы молча переглянулись. В комнате приглушённо раздавались звуки последнего куплета песни парней. Алекс открыл стеклянный предохранитель вокруг кнопки, потом приложил палец, но не нажал.

– О, неужели эта часть выпала мне?

– Конечно, тебе.

Я со всей силы нажала на большой палец Алекса, а его палец нажал на кнопку, и всё вдруг в здании оглушительно зазвенело.

– А теперь нужно незаметно свалить! – он схватил меня за руку, и мы куда-то побежали.

Чёрт возьми, мне было так весело! Скука, которая овладевала мной несколько последних дней, исчезла. Теперь всё вокруг казалось весёлым и интересным. Наверное, у меня в крови даже появился адреналин.

На улице мы слились с толпой и, как и все, стояли напротив здания. Но ничего не горело. Ничего не происходило. На наших с Алексом лицах появились маски удивления и любопытства. Именно такие лица были у каждого, кто стояли в толпе. Я вдруг увидела парней, и потянула за руку Алекса.

Мы отошли в сторону и стояли вчетвером. Дима и Макс ничего не понимали, мы с Алексом им подыгрывали. Потом, когда прошло немного времени, объявили, что никакой опасности нет. Но выступление было отменено.

– Так нечестно! – начал возмущённо и обижено говорить Дима. – Мы бы выиграли! Ты видела, как нам аплодировали?! Да мы в десять раз лучше всех остальных выступили! А тут всё сорвалось!

– Чего ты завёлся? – ухмыльнулся краешком рта Алекс.

– Мы бы могли выиграть! Приз был бы у нас! Нам бы понадобилась это сумма! Почему, по-твоему, я не отказался от этой идеи сразу? Почему, как ты думаешь, мы с Максом согласились на это?

– Потому что вы не могли мне отказать, кончено,– улыбнулся уверено я.

– Потому что для революции нужны деньги. Причём много, а ты этого не понимаешь,– сказал Макс сухо.

– Да! А мы даже не закончили своё выступление! Это точно чья-то шутка! Поймать бы этого шутника!

Алекс почуял опасность и сказал с добродушной и невинной улыбкой:

– Прости и забудь.

– Но приз! Он был у нас в руках!

– Когда эта ваша революция потребует вклада, я буду рядом,– сказал он и этим заставил Диму замолчать.

Дима всю дорогу домой строил предположения о возможном ходе событий и возможной личности злодея. Из него бы вышел Шерлок так себе, я вам признаюсь. Зато Макс всю дорогу молчал и только лёгкая улыбка человека, который всё знает, повисла на его лице.

А мы с Алексом обменивались, время от времени, загадочными взглядами, которые ужасно раздражали Диму.

Кончилось всё тем, что Алекс и Дима стали горячо о чём-то спорить. Я шла за ними с молчащим всё это время Максом.

– Ваших рук дело, да? – спросил он тихо.

– Да, – честно призналась я, потому, что уже давно поняла, что от него ничего не утаить.

– И зачем?

– Не знаю. Алекс предложил, а я согласилась.

– Ты на все его плохие предложения собираешься соглашаться? – колко спросил Макс.

– Отстань. Это просто было весело. Весело и всё тут.

– А Дима расстроился. Ему, оказывается, нравится выступать на сцене.

Я прекрасно это знала.

– И что с того, что он расстроился? Ведь мне было весело. Я, может быть, впервые почувствовала, что могу быть хороша в чём-то, – стала оправдываться я.

– В чём?

Изумрудные глаза уставились на меня с любопытством и, как ни странно, с какой-то насмешкой.

– В чём я хороша? В создании отличных воспоминаний! – улыбнулась я широко. – Думаю, в этом мой талант. В этом моё призвание.

========== Часть 25 ==========

Мы были заняты самым важным зимним делом – покупкой подарков к Новом Году. Вообще, как оказалось, пойти за покупками втроём было не лучшей идеей. Покупать подарок человеку, который стоит рядом, не очень удобно. Поэтому, как только мы оказались в торговом центре, наши дороги разошлись.

Итак, покупки! Это дело мне нравится! Что я говорю, я от него в восторге! Правда, ходить по магазинам в одиночестве уже не так весело, но в любом случае я слишком люблю это дело, чтобы заботится о том, одна я или в компании.

Первым же делом я отправилась на поиски новогоднего подарка для Димы. Я уже давно придумала, что ему подарить. Я знала, что именно подарю ему, ещё осенью. Начиная с осени, я стала вязать шарф. Он уже закончен. Получилась, если честно, не очень аккуратно, но зато я вложила в него много любви и старания. Думаю, это всё окупит. И теперь, когда шарф готов, мне нужно подобрать к нему шапку. Дима всю зиму ходил без шапки! Я, конечно, понимаю, что у него крепкое здоровье, но настанет день – и он точно простудится. Но шапка всё исправит!

Во мне какая-то потребность, подарить ему именно шапку с шарфом. Пусть видит, как я забочусь о его здоровье! Для меня это очень важно, чтобы он видел, как я о нём забочусь. Я, так сказать, в некотором долгу перед ним. Ведь это он всегда, наверное, начиная ещё с раннего детства, заботился о моём здоровье. А я о его нет. Но теперь я исправлю положение дел! Эта шапка станет своеобразной благодарностью за то, что он всегда волновался о моём самочувствии. Он ведь следил не только за тем, чтобы у меня не было боли в горле и насморка. Он всегда был рядом, когда у меня случались панические атаки, он всегда меня успокаивал, когда мне было страшно. Жаль, что не принято вот так просто, без повода дарить подарки. Я бы укутала его шарфом и натянула ему на голову тёплую шапку ещё осенью.