Текст книги "Анна Фаер (СИ)"

Автор книги: Анна Фаер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

– Этот дом должен быть твоим собственным, а не соседским,– язвительно возразил Макс.

А мне от этого стало хорошо. Я уже успела соскучиться по нему. Теперь его можно и позлить.

– Мы с Мстиславом весь день болтали о тебе. Он истории разные рассказывал. А ты ещё говорил, что у тебя нет интересных историй! Их ведь полно!

– Что? Он рассказывал что-то?

– Ага,– я расплылась в улыбке.

– Про чупа-чупс, да?

– Что именно? – не поняла я.

– Как я засмотрелся на девушку в парке, и у меня отвисла челюсть, и чупа-чупс выпал изо рта. И это на глазах у всех.

Я упала на спину и захохотала.

– Эй, успокойся,– встал надо мной Макс и пнул меня пяткой в бок.

Я захохотала сильнее, а когда хохотать больше не было сил, я приподнялась с пола и сказала важно:

– Мстислав такого не рассказывал. Но теперь уж я буду знать.

– Вот я идиот,– сказал вслух Макс.

– Ты не идиот,– улыбнулась я.

– Идиот.

– Но не хочешь им быть?

– Нет.

– Тогда никаких проблем. Идиот, который не хочет больше быть идиотом, уже не идиот.

– Что-то ты слишком хорошая сегодня.

– Я просто соскучилась.

– Вот оно что,– многозначительно улыбнулся он.

Я тогда сказала:

– Я и по Диме ужасно соскучилась. Он, наверное, до сих пор в тире. Но это нормально, что он поехал. Он на самом деле любит стрелять, просто обожает,– я ненадолго замолчала, а потом сказала, заглянув Максу в глаза:– Знаешь, если друг уехал куда-то, а тебе весело и ты не скучаешь, то это вовсе не твой друг.

– Знаю,– сказал он тотчас став серьёзней.

– Алекс? – спросила я наобум.

– Алекс? – он изрядно удивился тому, что я знаю что-то о нём. – Он-то здесь при чём?

– Не хочешь мне рассказать про него?

– Если бы хотел, то давно уже сделал это.

– Ну, расскажи! – попросила я. – Я ведь теперь знаю, что ты не всегда был таким, как теперь. Ты был гораздо веселее! Вдруг ты был таким, как я? Что с тобой стало? Расскажи, не ломайся!

– Что со мной стало? – он посмотрел на книжные полки и замолчал.

– Да, почему ты такой?

– Меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал.

На этот раз я поняла, что он снова кого-то цитирует.

– Кто это сказал?

– Булгаков. Ты никогда не узнаёшь авторов. Почему?

– Я, наверное, не те книги читаю.

Встав с ковра, я прошлась у полок, просматривая корешки книг. Ошо, Фрейд, Ницше, Сартр, Юнг… Конечно, я не читаю такое.

– Зачем тебе столько книг? – задала я вопрос, который волновал меня уже давно. – Неужели ты их всех прочёл?

– Нет. Ты что? Они для красоты расставлены. Часть интерьера.

– Эй!

– Я просто люблю читать. Книги невозможно заменить.

– А как же фильмы?

– Они как раз подтверждают это.

– Нет, правда, пожалей брата. У него из-за тебя вся комната скоро будет уставлена книгами. При чём, твоими книгами, а не его. Будь разумнее. Можно ведь купить электронную книгу. Она меньше места занимает,– стала советовать я.

– Я люблю обычные книги.

– Ведь нет никакой разницы. Литература есть литература, будь она хоть на камне дельфиний кровью написана!

– Иди со своими советами к кому-нибудь другому. Я отлично знаю, что мне нужно и чего я хочу.

– Вот и желай людям добра,– надулась я и отвернулась к окну.

Я ведь просто посоветовала. При чём, посоветовала весьма дельную вещь. Чтобы не захламлять дом книгами, которые прочёл один раз и поставил на полку, нужно купить книгу электронную. Это гораздо выгоднее и лучше. Но почему-то он воспринял это так, будто я не совет ему дала, а мнение своё стала навязывать.

Но это моя ошибка. Советы давать нужно только тем, кто об этом просит. Вот и всё. Если человек думает иначе, если даже он не прав, то не нужно лезть к нему со своими советами. Пусть ошибается и дальше, пока сам не дойдёт до правильной мысли. Под сам, я подразумеваю, что с вашей помощью, конечно.

Я так и стояла, отвернувшись к Максу спиной и глядя в окно, пока меня вдруг не осенило: я ведь не спросила у него самого главного!

– Мы будем одноклассниками? – выпалила я и уставилась в его зелёные глаза.

– Я думал, что так и не вспомнишь,– ухмыльнулся он. – Да, похоже, что будем.

– О, это потрясающе!

– Нет. Мне ещё нужно сдать тесты по профильным предметам. Но, думаю, если взяли тебя, то меня тем более возьмут.

– Это ещё что значит? – возмутилась я.

– Ты не выглядишь, как человек, который хорошо учится.

– Не выгляжу? – я разозлилась. – Может, и не выгляжу, но такой являюсь!

Макс ненадолго задумался, а потом спросил:

– С Димой сидишь?

Я кивнула.

– Тогда мне понятно, почему ты не двоечница.

– Да какая, чёрт возьми, разница?! Двоечница я или отличница – это не важно! Оценки это так глупо. Они отбивают всё желание учиться. Если тебе ставят двойку, это не заставляет тебя стараться её исправить, это заставляет тебя опустить руки! Оценки всегда причиняют кому-то боль. Вот что, по-твоему, чувствуют двоечники, когда все остальные получают высшую оценку?

– Я более чем уверен, что им плевать.

И весь мой жар сразу же исчез. Спорить с таким человеком просто невозможно. Поэтому я сразу же сказала:

– Больше не буду с тобой спорить.

– А зря. В спорах рождается истина.

– Сократ?

– О, ты не так безнадёжна, как мне казалось.

– Поговори мне тут,– пробурчала я. – Мы могли бы так хорошо поспорить, а ты всё испортил.

– Хорошо поспорить? Уже эта фраза не несёт в себе никакого смысла,– он зевнул. – Умный человек сомневается, а глупый точен всегда. С его точки зрения, конечно. Поэтому хоть споры и порождают что-то новое, это занятие отчасти глупых людей. Умный человек или будет сомневаться в своей точке зрения или сразу закончит спор потому, что поймёт: баранам ничего не докажешь.

– Но самое главное,– сказала я,– это то, что спорами размножаются протисты. Уроки биологии всё-таки можно применять в повседневной жизни!

– В голове у тебя споры.

– Какие споры?

Я окончательно запуталась, поэтому решила пойти посмотреть в окно. У дома Димы притормозила машины.

– Дима вернулся! – обрадовалась я. – Пойдём его встретим!

– Нет уж, спасибо.

– Как? Ты не хочешь с ним увидеться?

– Хочу, но чашку крепкого кофе я хочу больше.

– Я передам ему от тебя привет,– и я побежала на улицу.

Солнце уже было низко. Я перешла на другую сторону дорогу и сразу же увидела Диму, стоящего за машиной. У него был большой рюкзак на спине и ещё большая улыбка на лице. Я шла тихо, я кралась, чтобы напугать его. Он смотрел в сторону и не видел меня. Но я подошла близко и так ничего и не крикнула. Было слишком спокойно, чтобы кричать. Ведь на улице уже стоял солнечный и тихий вечер. А всем известно, что в лучах заката, всё становится немного мягче и приятнее. И такую умиротворяющую тишину не хочется нарушать даже мне.

– Много раз промахнулся? – сказала я не слишком громко, но Дима от неожиданности дёрнулся всё равно.

Я засмеялась.

– Ни разу,– радостно ответил он.

– Ну, да,– дверь машины открылась, и оттуда вышел его папа. – Конечно, ни разу.

– Пап!

– Неужели промахнулся? – спросила я.

– Шучу я,– улыбнулся его папа одними глазами и пошёл домой.

Мы с Димой остались стоять вдвоём. Я рассказывала о том, какой скучный выдался день. А потом вдруг вспомнила:

– А ещё, ты не поверишь,– радостно говорила я. – Макс попал в наш класс! Это же просто отлично! Ты будешь сидеть со мной, а его мы посадим спереди. Ведь за ним ни один учитель меня не заметит, у него же огромная спина! Шкаф просто!

Дима рассмеялся:

– Успокойся. До школы ещё столько дней.

– Это так только кажется. Знаешь, как быстро они пройдут?

И мне стало грустно. Я попрощалась с Димой, которого ждала целый день, и пошла домой. Даже привет от Макса забыла передать. Наверное, где-нибудь есть целое кладбище забытых приветов.

А вечером грусть стала подступать всё сильнее. Она будто медленно поднималась с холодного пола и ползла к моему горлу, чтобы поскорее меня задушить.

В тот день я легла спать пораньше. А зря. Спать мне не хотелось, поэтому единственное, что мне оставалось – это думать. А думать я ненавижу. Если слишком много думать, то весь вкус и вся радость жизни исчезнут. Вот я и стараюсь думать поменьше. Наверное, поэтому я кажусь всем глупой и легкомысленной. Ну, и пусть. Мнение случайных людей меня волнует в последнюю очередь.

Я лежала и думала о том, что из-за кого-то Алекса Макс очень сильно расстроился. Мне, если честно, нравится, что я назначила Алекса своим врагом. Этот пост как раз пустовал. Должны ведь у любого человека быть враги. Без врагов жизнь скучна. Может, в этом и была моя проблема?

Так вот, меня очень волнует, что Макс когда-то был другим, а сейчас он такой. Перемены случились с ним, а не со мной, но почему-то переживаю именно я. Но мне это понятно. Просто я воспринимаю его, как саму себя. Он моё продолжение. Все близкие люди – это часть меня. Поэтому, когда им плохо, мне тоже становится плохо. Поэтому я радуюсь, когда им весело и они счастливы. Если бы я потеряла кого-нибудь, как Мстислав свою маму, то я бы этого не пережила. Теряешь кого-то близкого – теряешь себя.

Поэтому меня пугает то, что Макс изменился. Я вовсе не переживаю за него, я переживаю за себя. Ведь может что-нибудь случится, и я тоже изменюсь. И я стану своей собственной противоположностью. Значит ли это, что меня не станет? Ведь я, я, такая, какая я есть, исчезну. Появится другая я. Чужая. Я буду ей, но всё-таки это уже буду не я.

И мне стало страшно. Ну, не совсем страшно, а так, чуть-чуть. Но я знала, что ещё немного и паническая атака случится. Я предчувствую это. Вот, бывает, у тебя спросят какой-нибудь сложный вопрос, а ты молчишь, но в голове какое-нибудь слово мелькает. А потом, когда называют ответ, оказывается, что думал ты правильно. Некоторые вещи люди просто чувствуют.

Я встала с кровати. Сделала несколько глубоких вдохов, накинула халат и открыла окно. Нужно срочно связаться с Максом. Для таких случаев и у него, и у меня на подоконнике лежат камушки. Я стала бросать их ему в окно. Мне стало ещё немного страшнее потому, что я подумала, что он не откроет. А ещё потому, что я представила, что окно разобьётся от того, что я слишком сильно бросаю.

Но окно не разбилось и, даже более того, оно открылось, и в нём появился Макс Раймон, освещённый электрическим светом.

Он сразу понял, что что-то случилось. Когда что-то случается, он всегда это понимает. Ему даже говорит не о чём не нужно.

– Поговори со мной. Мне нехорошо,– сказала я.

– Что не так? – спросил он.

– Нет, всё в порядке. Всё в полном порядке, правда. Но я на грани.

– Это уже не порядок.

– Да, ни черта я не в порядке.

– А что случилось?

– Я просто думала о чём-то, а потом поняла, что всё очень плохо.

– Ты помнишь, о чём думала?

– Да, я думала о том, как ты изменился. Думала…

Я забыла то, о чём думала. Но, когда как следует напрягла память, я сразу же всё вспомнила.

– Я боюсь, что потеряю себя,– сказала я. – Ведь я буду меняться. Все меняются. Ты изменился. Ты ведь раньше был не такой. А что если и я? Что, если я стану другой? Ведь тогда я, та я, которая сейчас говорит с тобой, исчезнет. Макс, я не хочу исчезать. Я хочу быть здесь, я хочу жить, я хочу быть собой. Я не хочу стать кем-то другим. Мне не страшно, нет, но ещё чуть-чуть и…

Я замолчала. На меня смотрели светлые и чистые зелёные глаза. Глаза полные понимания и участия.

– Ты чего? – мягко (я даже и не знала, что он может говорить так мягко) сказал Макс. – Какие бы перемены с тобой не произошли, ты всегда будешь оставаться самой собой. Поверь мне, я это знаю. Даже если теперь ты категорически отличаешься от себя старого, ты продолжаешь быть собой. Твоё «я» никогда и никуда не исчезнет. А меняться нужно. Только так ты можешь стать лучше. Но никогда не меняйся ради кого-то другого. Особенно, чтобы кому-то понравиться. А уж тем более, чтобы понравиться всем. Никогда не старайся понравиться всем. Нравиться нужно только самому себе потому, что окружающие тебя люди и их вкусы всегда будут меняться, а тебе с самой собой всю жизнь вместе быть.

– Но я не хочу меняться. Разве мне нужно меняться?

Он хотел сказать да. Но при этом он прекрасно понимал, что так сказать нельзя. Говорить нужно только то, что хотят услышать. Остальное – слишком опасно. Видимо, всё остальное, должно оставаться твоими секретами.

– Нет,– Макс покачал головой.

Я была очень рада тому, что он ответил именно так. Я была даже в некоторой степени благодарна ему. Слова – это тоже поступки. Ведь некоторые слова, как и поступки, могут нести за собой последствия.

– Тебе не меняться нужно, а расслабиться,– спокойным голосом говорил мне Макс. – Ничего ведь страшного прямо сейчас не происходит, верно? А перемены, они неизбежны, с этим ничего не поделаешь. В жизни обычного среднестатистического человека перемены в жизни происходят либо медленно, либо неинтересно.

– У меня и то и другое в квадрате,– попыталась улыбнуться я.

– Ты как? Тебе теперь легче? – спросил он, тоже улыбнувшись.

– Да, но ты не уходи. И…

И тогда я поняла, чего мне не хватает. Я села на подоконнике, запахнула халат, чтобы стало теплее, и сказала:

– Сыграй мне что-нибудь. Спой какой-нибудь романс. Или лучше ту песню, у которой нет названия. Сыграй мне её. Играй мне всегда, когда я грущу. Ты в этом очень хорош.

– Разве?

– Да! – во мне снова заговорила самоуверенная и бесстрашная Анна Фаер. – Ты в этом хорош!

Макс расплылся в довольной улыбке.

– Я обычно плох, но когда я хорош, я хорош дьявольски.

Я удивлённо на него посмотрела.

– Чарльз Буовски,– объяснил он. – Я сейчас.

Макс отошёл от окна, а потом сразу же вернулся.

– Сиди здесь.

Он снова отошёл немного, а потом опять вернулся.

– Сиди здесь и ничего не бойся. Я совсем быстро.

Я поджала поближе колени и захихикала. Даже родители не бывают такими заботливыми и осторожными, когда я начинаю бояться.

Макс вернулся на самом деле быстро. Он держал в руках хорошую гитару. Удобно сев на подоконник, так, что одна нога повисла в воздухе, он сказал:

– Значит, играть тебе, когда ты начинаешь грустить?

– Да, играй. Играй, пожалуйста!

Он расплылся в довольной улыбке. В улыбке человека, который знает, что он важен и не заменим.

Над ночным, уже давно уснувшим городом, раздались звуки встревоженных струн. С первых аккордов, я узнала песню, у которой не было названия, но, которая даже и без названия, была удивительно приятна. Хорошим песням не нужны названия.

Из раскрытого окна Макса потянуло тихим тенором.

Я таю в твоих руках.

Я тону в твоих глазах.

И я не знаю, что поможет.

Может,

Поможет алкоголь

Или недокуренная сигарета…

========== Часть 4 ==========

Мы шли домой. Макс молчал. Дима тоже. Говорила, ясное дело, я.

– Я просто не понимаю, что мы должны делать! Мне всё скучно! Это просто напасть какая-то! Вот почему мне не может интересно житься само по себе?

– Ничего само собой не бывает,– сказал мне Дима.

– Я это понимаю. Но в чём вся соль? Я почему так злюсь? Мы ведь что-то делаем, мы не ждём, что интересная и яркая жизнь свалится на нас с неба. Мы постоянно что-то делаем, а ничего не происходит! Я не понимаю. В чём дело?

Я окинула пристальным взглядом своих друзей.

– Ты! – указала я на Макса. – Ты виноват! Ты слишком пассивный. Конечно же, ничего не происходит из-за тебя.

– И, слава богу, что ничего не происходит,– сказал он мрачно. – Только этого мне и не хватало.

– Мне не хватало, Макс! Мне! Мне этого чудовищно не хватает!

– А мне нет. Не я хочу чего-то непонятного и грандиозного, а ты. Поэтому ты и делай что-нибудь. Я лучше буду бездельничать.

– Это у тебя и так хорошо получается,– улыбнулся Дима.

Мне нужно срочно вмешаться. Пассивных людей в моём окружении быть не должно. Конечно, гораздо проще, просто выкинуть Макса из моего окружения и заменить его кем-нибудь активным, но я так не сделаю. Я лучше попытаюсь вправить ему мозг.

– Почему ты вечно ничего не хочешь делать? – важно спросила я.

– Потому что, если что-то делать, особенно то, что предлагаешь ты, всё кончится плохо.

– Глупости! – вспыхнула я. – Это всё полнейшие глупости! Конечно, если ничего не делать, то ничего плохого с тобой не случится. Только вот тогда ничего хорошего с тобой тоже не произойдёт. Риск! Нам нужен риск.

– Доза успокоительного нам нужна,– покачал головой он.

– Да, что с вами не так? – надулась я. – Вы же даже не видите проблемы! Огромной проблемы, которая касается непосредственно вас! Вы же не живёте даже. И я тоже. Мы просто влачим жалкое существование. Разве вы этого хотите? Не один человек этого не хочет.

Макс открыл было рот, но я бросила на него такой злой взгляд, что он предпочёл закрыть его немедленно.

– Я не могу так жить,– топнула ногой я. – И знаете, что хуже всего? Я единственная, кто обо всё этом волнуется. Разве было такое, чтобы хоть один из вас, предложил взять и поехать куда-нибудь на другой конец города? Разве Дима хотя бы раз предлагал нам исписать стены какого-нибудь важного здания граффити? Нет, не было такого. Вы только и можете, что довольствоваться обычными делами.

Я замолчала. Никто не стал мне возражать. Они знают, что возражать мне не имеет никакого смысла. Я же права.

– Уже вечер,– сказала я не так громко, как раньше. – Вечер! Мы упустили целый день. Этим днём можно было сделать что угодно. А мы его упустили. И что хуже всего, его уже никаким образом нельзя вернуть назад. Ведь вся наша жизнь будет, как сегодняшний день. И никого кроме меня это не волнует,– я вздохнула.

– Волнует,– сказал Дима.

– Да? Так что же вы тогда ничего не делаете?!

– А что можно сделать? Это же просто жизнь. Много скучных дней, среди которых иногда всё-таки мелькают интересные и необычные. Вот, что есть жизнь.

– Ну, уж нет! Против этого можно пойти. Всё всегда можно изменить. Скучную жизнь тоже.

– Ты просто подумай,– сказал сухо Макс. – Как? Против законов жизни хочешь переть?

– Хочу! И хочу, чтобы вы делали так же. Вот чего тебе стоит,– я кивнули Диме,– взять и пойти гулять ночью?! Ночью ведь город становится совершенно другим. Ночью всё другое. Даже ты сам. Если бы мы все вместе выбрались на ночную прогулку, то этот день не был бы потерян. Он не был бы в списке тех дней, о которых нам нечего сказать.

Мы остановились. Я уже стояла перед своим домам, но уходить мне не хотелось.

– Вы только подумайте о том, сколько дней из своей жизни вы просто-напросто не помните! Вы будто бы их и не проживали вовсе. Будто бы их не было. Ведь наша жизнь – это то, что мы помним. Я не помню, как минимум, одну четвёртую своей жизни! Боже мой, одну четвёртую! Куда же делась одна четвёртая?! Мне она нужна.

– Никогда её не будет,– жестоко сказал Макс. – Более того, ты не помнишь гораздо больше, чем одну четвёртую. Наверное, ты даже половины своей жизни не помнишь. Знаешь, есть одна теория, я, правда, её не придер…

– Говори! – крикнула я ему прямо в ухо.

Он замолчал. Из-за таких моих выкриков, он почему-то начинает молчать, а не рассказывать.

– Лучше скажи ей,– посоветовал ему Дима. – Она ведь не оставит тебя в покое. Сам знаешь.

– Ладно, ты прав. Есть теории, что памяти человека хватает только на три года. Не больше. Ведь ты запоминаешь только какие-то отдельные фрагменты, которые тебя впечатлили. То, как ты вчера заваривала чай, ты помнить не будешь.

– Но я помню,– возразила я.

– Пока что помнишь. Через неделю ты забудешь.

– И что же делать? – не могла успокоиться я.

– Домой иди,– он улыбнулся.

– Точно. Мы ведь уже пришли,– я растерялась.

Мы наскоро попрощались.

Вечером я много думала о словах Макса. Мы помним только три года из всей прожитой жизни… Когда мне будет пятьдесят, я буду помнить всего лишь три года. Будто я и не жила вовсе. Я не хочу, чтобы так было.

Но знаете, что волнует меня больше всего? Мне кажется, что моих воспоминаний не хватит даже на три года. Их меньше. Слишком мало. И виновата в этом только я. Глупо рассчитывать, что появится кто-то и станет прилаживать все усилия к тому, чтобы сделать вашу жизнь интереснее. Всех заботит только их собственная жизнь. Поэтому, чтобы сделать что-нибудь интересное, думать и действовать должны именно вы. Никто не станет делать это вместо вас.

Ладно. Допустим, что я права. А я, конечно же, права, я не могу ошибаться. Но что тогда получается? Тогда выходит, что я просто недостаточно стараюсь. Если я только по-настоящему сильно захочу, то тогда я обязательно сделаю свою жизнь яркой и насыщенной.

Я целый вечер ходила с этой мыслью в голове. Я ужинала и думала: «Только старайся больше, и жизнь станет невероятно интересной». Я чистила зубы и думала об этом. Но когда я забралась под одеяло, я поняла, что вру себе.

Одного желания недостаточно. Будь всё так просто, то моя жизнь уже давно была бы на первых страницах всех газет. Ведь во мне столько желания жить, что больше уже, наверное, и быть не может.

Когда на небе появились первые звёзды, я всё ещё не спала. Я думала и не могла остановиться. Я хотела распутать этот клубок. Что же мешает мне стать, наконец, счастливой? Ведь всё, что нужно у меня есть. Меня окружает целый мир. А мир может сделать нас счастливее. Если ваше окно выходит на кладбище, например, это же не значит, что другие окна не выходят на кусты цветущей сирени. Нет, не значит.

Мир, который нас окружает, легко может заставить нас забыть обо всём плохом и улыбнуться. Вот только люди, да, именно люди, сделали всё, чтобы убить наше счастье. Ведь нам бы хватило солнца и воды. Но сплыв по реке нужно оговаривать с властями иногда даже за несколько лет вперёд, а за шезлонг под солнцем повышают цену. И всё это сделали люди. Хорошо было бы, если бы появился кто-нибудь, кто всё это отменил бы. Нужно возвращаться к забытой простоте. Из-за прогресса мы потеряли слишком многое.

Мне не спалось. Ну, как тут уснёшь! Я решила считать овец, прыгающих через маленькие белые ограждения. На четвёртой овце я принялась думать о том, куда это она бежит. И почему она прыгает через ограждение? Его ведь можно просто обойти. Не такое уж оно и большое. Ну, и глупая же овца!

А потом, к моей большой радости, я услышала, что в окно бросают камушки.

Отлично! Мне именно этого и не хватало! Нужно поговорит с Максом. Он обязательно расскажет что-нибудь интересное. Я распахнула окно. Сделала я это слишком уверено. Почему-то я забыла о том, что Макс никогда не бросает мне камни в окно. Это всегда делаю я.

Я выглянула на улицу. Окно Макса была закрыто, зато прямо под моим стоял Дима.

– Вау! – сказала я.

– Ага,– как-то растеряно ответил он.

– Гулять зовёшь?!

– Типо того.

Он был ужасно растерянным. Я бы, наверное, захохотала, если бы не вспомнила, что родителей мне сейчас будить совершенно не к чему.

– Жди меня тут! – шёпотом крикнула ему я.

Быстро переодевшись, я спустилась на улицу и обошла дом кругом. Теперь я подкралась к Диме со спины, приблизилась к его, ничего не подозревающему, уху и крикнула:

– Ночная прогулка!

Он отпрыгнул в сторону, а я захохотала. Насмеявшись вдоволь, я сказала ему радостно:

– Просто не верю, что ты это делаешь! Я думала ты никогда не пойдёшь на такое.

– Ты же умираешь от скуки.

– О, ты должен сделать всё, чтобы человек не умер! Клятва Гипократа, да?

– Она самая,– улыбнулся он.

– Пойдём в центр! На площадь?

– Давай,– он был очень рад.

– Отлично! Нужно только Макса разбудить. Вот он удивится!

Я подняла с земли маленький серый камушек. И Дима, наверное, подумал, что я не заметила, как растерянно дрогнули его брови, и как опустились кончики его губ. Неужели он думал, что Макса мы оставим одного? У него, я уверена, воспоминаний и на три недели не хватит! Поэтому мы обязаны создавать ему новые.

– Давай ты бросишь ему камушек в окно,– сказала я, а потом засеяла улыбкой. – Да, это должен сделать именно ты! А я спрячусь куда-нибудь. Тогда он подумает, что ты серенаду ему собираешь петь! Мы должны это сделать, будет так весело!

– Нет-нет-нет,– начал отступать он.

– Ну, и зря! – я швырнула камнем в окно.

– Ты же его чуть не разбила! – широко открыл глаза Дима.

– И что? Это ведь камень. Мне что, из-за безопасности нужно носками бросать в его окно? – а потом я задумалась. – А ведь это хорошая мысль…

– Господи,– раздался над нами сонный и злой голос. – Что такое?

– Пойдём гулять! – помахала рукой я.

– А спать, кто будет?

– Не мы,– улыбнулся ему Дима. – Спускайся, давай.

– Вы у меня уже в печёнках сидите,– проворчал Макс.

Над нами, как утка, крякнула окно, и злая голова Макса исчезла. Зато она уже совсем скоро появилась над забором.

Теперь, все трое, мы стояли на улице. Я стала зачем-то прыгать и приговаривать:

– У нас ночная прогулка! Мы идём гулять! Этот день ещё не безнадёжно потерян!

– День? Уже ночь, а не день,– ворчал Макс.

Но его глупые ворчания никогда не смогут испортить моего прекрасного настроения. Глаза Димы горели радостными огоньками, и поэтому я знала, что всё будет хорошо. Если двоим весело, то рано или поздно, третьему станет тоже. Я же знаю, что в глубине души Макс этого желал всем сердцем. Ему тоже скучно.

Мы пошли по дороге. Прямо по её центру. И было так хорошо, что всё-таки Макс улыбнулся:

– Ну, это лучше, чем спать в душной комнате.

И всё. Он сказала только это, но мы с Димой многозначительно переглянулись. Макс счастлив! Мы с Димой его ещё никогда не видели счастливым. На самом деле счастливый Макс от обычного почти не отличается. Но сияние его глаз, говорит само за себя. Они сияют, только когда он счастлив. И судя по тому, как дрожат в его глазах весёлые огоньки, сейчас он счастлив безумно.

– Давайте петь! – сказала я.

Во мне было столько радости, что её непременно нужно было как-то выплеснуть наружу. И я запела какую-то незатейливую песенку, которую помнила ещё с детства.

Дима, который знал слова, запел тоже. Дима, между прочим, поёт очень неплохо. Не так хорошо, как Макс, но гораздо лучше меня. У меня же нет никакого слуха. Это феноменально! У меня абсолютно нет слуха. Я могу ценить музыку, могу различать хорошие песни от плохих, но сама воспроизвести не могу ничего. Чтобы объяснить вам, насколько всё плохо, я просто расскажу о том, что бывает со мной каждый раз, когда я прихожу на какой-нибудь концерт. На концерте, рано или поздно, зрители начинают хлопать. И я тоже. И, как бы я не старалась, я всегда хлопаю не в такт. Со стороны, наверное, смешно.

Но, когда на сердце так радостно, что молчать нет сил, начинаешь петь, даже если нет ни голоса, ни слуха.

– Не могу слушать, как ты фальшивишь,– шутливо скривил лицо Макс.

И тогда он запел. Не так запел, как он поёт мне, когда я грущу. Теперь он пел во весь голос, он почти проорал песню. И мне сразу же стало всё ясно. Он притворяется, что у него нет никакой энергии! Её у него полно. Человек-выжатый лимон не может петь так, как это делает он.

– Ничего себе ты поёшь! – присвистнул Дима, который ещё никогда не слышал настоящего голоса Макса.

– Он и на гитаре играет замечательно! – добавила я, а потом улыбнулась. – Он играет дьявольски хорошо!

– Да? Почему ты не рассказывал? У меня есть барабаны! Мы должны сыграть как-нибудь вместе! Было бы так круто! А ты ещё и поёшь, и…

Макс понял, что ему нужно срочно спасаться. Он безошибочно нажал на слабую точку Димы.

– Может, поедим?

– Поедим? Но все магазины ведь закрыты. А я так голоден! Но мы же должны поесть! Ночью вся еда становится вкуснее. Где бы нам что-нибудь достать? – совершенно забыв обо всём, говорил Дима.

Я тихо улыбалось тому, как же легко отвлёк его Макс.

– Смотрите! – крикнула я.

Мы проходили мимо заправки, которая, как и всё остальные заправки во всём мире, работала даже ночью.

Мы зашли в маленькое помещение, окинули всё внимательным взглядом, в то время как продавец окидывал внимательным взглядом нас. Наверное, у него дрожали коленки, и он решил, что банда подростков, вооружённая острыми, как ножи, улыбками, решила его ограбить. Но вместо этого Дима указал пальцем на хот-доги и сказал:

– Вот!

Мы выгребли все деньги, которые были разбросаны по карманам наших курток. Хватило не только на подозрительного вида хот-доги, но и на литр кока-колы. Вот теперь Дима был по-настоящему счастлив.

Мы вышли на улицу.

– Любишь кошек? – спросил у Димы Макс.

– Конечно. Люди, которые говорят, что не любят кошек, врут.

– А ты замечал, что на заправках никогда нет кошек, но всегда есть хот-доги? – Макс заиграл бровями.

– Иди ты!

Я разразилась хохотом. Потом откусила кусочек хот-дога и с видом знатока заявила:

– Никакой кошатины. У кошатины вкус совсем другой.

– Ты пробовала, да? – Макс криво улыбнулся.

– Ещё только слово,– пригрозила я.

А он встал прямо передо мной, широко улыбаясь.

– Иначе что?

Недооценивает меня! Вы только подумайте!

Я, что есть силы, потрясла бутылкой кока-колы, и, не успел он ещё ничего сообразить, как оказался полностью облитым. Правда, закончилось тем, что я тоже была вся мокрая и липкая. Но нам было весело, а вот Диме не очень.

– Ну, вы чего? Совсем больные? Я же пить хотел!

– Перехотел,– беззаботно пропела я. – Пойдёмте скорее! Я хочу оказаться в центре! Там ведь сейчас так тихо и спокойно! Это же бывает так редко!

– Всего лишь каждую ночь,– ухмыльнулся мне Макс.

– Помолчи! Наслаждайся лучше видом. Ночной город такой красивый!

Мы шли тихо по улице, а город спал. И я не была его частью. Нет, мы были вне этой системы. В каждом доме, в каждой квартире кто-то спал. Потому что так принято, что ночью нужно спать. Но мы вырвались из этого круга. Мы отделились от той массы, что засыпает тогда, когда это принято.

В небе сверкали звёзды, и скромно сияла луна. Фонари у дорог освещали нам путь. И больше ничего. Город был мёртв. Я раньше и не подозревала о том, что каждый вечер он умирает, а утром делает вид, что ничего не произошло. Одним словом, мы существовали отдельно от города, а он отдельно от нас.

Как только мы добрались до главной площади, я тут же легла на землю. Куда ещё идти, когда ты ровно на середине площади? Завтра днём так беззаботно здесь не за что полежать не удастся. Я, очень глупо улыбаясь, смотрела в небо. Сегодня оно удивительно красивое. Днём не было облаков, поэтому звёзды сейчас видны очень хорошо. И луна просто огромная. И жёлтая, по-настоящему жёлтая. Может, даже немного золотая. Но это неважно. Даже если бы она была бледной и совсем некрасивой, она бы мне нравилась. Луна – это тоже солнце. Просто она светит только ночью.

Правда, я больше люблю месяц. О нём все постоянно забывают. Его недооценивают, а он тоже хорош. Особенно когда звёзд ещё нет и солнце не село, а он уже висит в небе, такой белый и холодный. Да, смотреть на ночное небо, – это удовольствие! Это как море. Нет, моря мало, это как океан! Именно! Прекрасным, как океан, может быть только небо и, пожалуй, только ночное.

Я потянулась, лёжа на остывшим асфальте городской площади.

– Ты чего? – засмеялся Макс.