Текст книги "Прости за любовь (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)
Глава 4
Марсель
В начале сентября случается то, чего я так жду. Меня наконец-то выписывают и отпускают домой.
Родные пенаты помогают держаться морально. Первое время я это прям отчётливо чувствую.
Ясное дело, предстоит долгое восстановление и реабилитация, но уже одно то, что я вырвался из плена больничных стен, придаёт жизни хоть какой-то смысл и цветной окрас.
Физиотерапевт, травматолог, реабилитолог, остеопат. С врачами по-прежнему встречаюсь чаще, чем мне хотелось бы, поскольку они регулярно к нам приходят.
Что из последних новостей…
Ромасенко попадает под осенний призыв. Причём друг уходит в армию со скандалом, накануне в хлам разругавшись с матерью. Причина ссоры – весть о том, что она собралась замуж за своего ухажёра, местного чиновника Градова, которого Макс на дух не переносит.
Проводов в армию, как таковых, не устраиваем. Бывшие одноклассники и знакомые пацаны к тому моменту практически все разъезжаются на учёбу. Да и настроение у Ромаса отстойное, учитывая обстоятельства. Поэтому просто обходимся ужином, который организовывают мои предки.
Дальше.
Дэн сваливает в Сочи, пообещав наведываться в Красоморск каждую неделю. По факту же получается так, что видимся мы, дай Бог, раз в месяц, ибо тренировки по самбо и универ занимают всё его время.
Кто остаётся со мной по итогу, так это Горький и Вебер. Друзья на постой зависают у меня. Приходят почти ежедневно и, честно говоря, их появление в нашем доме здорово разбавляет мои серые однотипные будни.
Ну и плюс семья держит в тонусе. Часто прилетают из Москвы дед с бабушкой. Мелкая постоянно торчит возле меня (иногда даже раздражая своим присутствием). Мать окружает вниманием и заботой. Отец рядом тогда, когда мне это нужно.
Я не слабак, нет, но стоит признать: ДТП, его последствия, долгое восстановление, боли и ситуация с отъездом Джугели… Всё это вкупе достаточно серьёзно повлияло на мою психику.
Наступает даже момент, когда друзья и родные начинают всерьёз беспокоиться о моём ментальном здоровье. Прикиньте до чего доходит? Психологов ко мне приводят. Однако ничего из этой заведомо провальной затеи не выходит. С первым я попросту отказываюсь общаться. Второму несу откровенную чушь. Третьего, не церемонясь, грубо посылаю.
– Издеваешься, Абрамов? – присаживаясь напротив, спрашивает отец в тот же вечер.
Молчу, уставившись в стену.
– Марсель, ты взрослый человек. Если есть необходимость в том, чтобы поговорить со специалистом, это нужно сделать.
– Мне не нужен хренов мозгоправ. Завязывайте подсылать их ко мне!
– Не можешь признать, что нуждаешься в помощи?
– Я не нуждаюсь, – выталкиваю упрямо.
– Твоя депрессия снова подзатянулась, сын. Ты ни черта не хочешь делать и толком никак себя не мотивируешь.
– И на что, по-твоему, мотивировать?
– На то, чтобы вылезти из состояния перманентной меланхолии. Тело восстанавливается, душа – нет. Сечёшь?
– Бать, – раздражённо цокаю языком.
– Хочешь попасть в спецучреждение? Я тебе исходя из собственного опыта скажу, это – незабываемые впечатления.
Поворачиваю голову в его сторону. Слишком резко. Шея тут же отзывается болью.
– Ты о чём? – морщусь.
– О том, – откидывается на спинку дивана. – Я там был.
– Чего? – глаза округляю. – Ты лежал на дурке?
– Да, – отвечает он нехотя. – Имеется и такой эпизод в моей биографии.
– Это прикол? Ты меня разводишь?
Не верю, хотя по его глазам и своим внутренним ощущениям чую, что отец не блефует.
– Нет.
– Охренеть.
– Про обстоятельства не спрашивай. Прими как данность.
– В смысле? Ты объясняться не собираешься? Это, на хрен, не в санаторий съездить. Просто так в такое место не попадают.
Отец вздыхает и какое-то время сидит, потирая висок. Видимо, взвешивает «за» и «против», решая, делиться ли со мной подробностями этой занимательной истории.
– Это произошло из-за того, что случилось с твоей сестрой? – предполагаю, лихорадочно подбирая в мозгу варианты.
– И да, и нет.
– Как это понимать?
– Крыша поехала на этом фоне. Терапию я проходил в том числе по этой причине, но повод для получения путёвки в жёлтый дом был иным.
Жесть.
– Знаешь, какие персы там обитают? – его взгляд становится размытым, словно он не здесь, а погружается в воспоминания того периода. – Пациенты-то разные. Тихие, буйные. Эмоционально разрозненные. С расстройством личности, биполяркой. Шизофреники. Один мужик разговаривал с деревом. Второй каждый день представлялся разными именами. Сегодня он ребёнок пяти лет. Завтра молодая мамочка с воображаемым младенцем. Третий во время прогулок по территории руками «откапывал во дворе жену», стирая ладони и пальцы в кровь.
– Зачем ты рассказываешь мне это?
Мороз ползёт по коже, когда слышу такие вещи.
– Затем, чтобы до тебя дошло. Порой наступает момент, когда ты сам уже не в состоянии справиться. Будешь и дальше хандрить, имеешь все шансы с этим столкнуться.
– Харэ пугать меня.
– Я не пугаю. Предупреждаю о том, как порой бывает. Завязывай страдать по девчонке.
– Причём тут она? Дело в аварии. Меня всё достало. Особенно боли и то, что я ощущаю себя немощным.
– Не гони мне, – отрезает сухо. – Это всё из-за Неё.
Встаёт. Подходит к окну.
– С чего ты взял?
– С того. Симптомы неразделённой любви налицо.
– Откуда тебе знать о них? У вас с матерью с самого начала всё было взаимно.
– Видел на других. Дурью не майся. Сконцентрируйся на своём здоровье и давай потихоньку учёбу в твою жизнь возвращать. Желания. Мечты.
– А если мечты исключительно с Ней были связаны? Ты сам всегда говоришь, мол, если б не встретил мать, то пропал бы.
– Так и есть, – кивает, соглашаясь.
– Ну вот.
– Сравнил кого с кем конечно… – усмехается. – Твоя мать ради меня и нашего общего счастья, ещё будучи совсем юной девчонкой, совершила множество поистине взрослых поступков. Была рядом, когда мне это было жизненно необходимо. Поддерживала. Против семьи пошла. Против общественного мнения. А твоя Джугели? – с презрением её фамилию произносит. – Она даже показания давать не стала.
– Мне на это класть. Дед и без неё справился.
– Естественно, справился. Дело в самом поступке, Марсель.
– Может, у неё была какая-то причина, – озвучиваю версию Илоны.
– Причина, которая оказалась важнее тебя? Тогда у меня плохие новости, сын. С её стороны любви точно не было. Да и с твоей… Хочешь откровенно?
– Ну? – желваками туда-сюда двигаю.
– Есть ощущение, что она тебя зацепила исключительно своей неприступностью. Как говорят, запретный плод особенно сладок. Раньше проблем с девчонками не возникало. Сами в руки шли, а тут ты столкнулся с нетипичным для тебя сценарием. Получил от ворот поворот. По самолюбию ударило. Задело. Заело.
– Хватит, – перебиваю. – Рассуждаешь так, будто она – чёртов трофей! – недовольно комментирую.
– Что можешь выдвинуть в противовес моим словам?
– Тата не вышла замуж за Горозию.
– Теперь эта мразь – жених незавидный. Кому нужен брак с сидельцем? Хотя учитывая, что её отец тоже сидит… – пожимает плечом.
– Она что-то чувствовала ко мне. Я знаю.
– «Что-то». Тебе этого было бы достаточно? Уверен? – скептически выгибает бровь.
– Не знаю.
– Сын, я тебе так скажу. ТВОЁ никогда никуда от тебя не денется, а если делось, значит не твоё. Делай выводы…
*********
Проходит неделя за неделей.
Что могу сказать? Разговор с отцом возымел свой эффект. Видимо, я на подсознательном уровне воспротивился возможности оказаться на дурке.
Потихоньку возвращаюсь к жизни.
Общаюсь с друзьями.
Занимаюсь с Шац и репетитором по математике.
Попутно пишу альбом, песни в котором совершенно непохожи на то, что мы делали с пацанами раньше.
Восстанавливаю своё ушатанное здоровье.
Мануальная терапия, физиопроцедуры, бассейн, спецтренажёр. Усилиями армии врачей иду на поправку и качество жизни, несмотря на некоторые нюансы, значительно улучшается.
Сросшиеся кости больше не беспокоят. Есть проблемы со спиной и шеей, но мой реабилитолог, Иван Константинович, слушая порой нытьё на эту тему, услужливо напоминает о том, что люди часто вообще не встают после таких аварий. Мол, заткнись дурак и радуйся тому, что не превратился в инвалида.
Сильный аргумент. Я действительно искренне благодарю за это Всевышнего, удачу и экипировку. Потому, сцепив зубы, делаю то, что мне говорят и, в общем-то, всё идёт как надо. До тех пор, пока не начинают мучить адские головные боли.
Прохожу обследование и, к сожалению, вскоре меня снова кладут в больницу, поскольку требуется срочная операция из-за образования какой-то хренокисты, которую срочно нужно удалить.
«Всё будет хорошо!» – обещает Илона, сжимая мою ладонь своей.
«Чик-чик, чердак починят, – и ты перестанешь мучиться» – настраивает на позитив Горький.
Семья тоже активно подбадривает. Их уверенность в благоприятном исходе передаётся и мне. Наверное, именно поэтому я не особо переживаю по поводу предстоящего оперативного вмешательства. Когда все вокруг верят в хорошее, сложно оставаться пессимистом. Ты, волей-неволей, тоже перенимаешь у них эту веру…
*********
Конец декабря. У матушки день рождения, а значит все близкие собираются за праздничным столом.
Я тоже тут. С перемотанной башкой, но тут.
– Видели последнюю фотку Ромасенко в сети? Угар, блин, – хохочет Чижов.
– Рожа недовольная и подбитая.
– Ещё бы. Он там проштрафился на год вперёд. Упорно характер демонстрирует, – хмыкает Горький.
– Назад домой не просится?
– Вы чё? Он же гордый.
Непросто Максу в армии, да, но просить о помощи мать или Градова друг ни за что не станет.
– Денис, как твои дела? Учёба, спорт?
Свободный наконец явился в гости.
– Да нормально всё, тёть Даш. В основном, тренируюсь. Остальное фоном.
– То есть учёба. Фоном.
– Ян Игоревич, я по беспределу пары не пропускаю. Появляюсь в универе эпизодически.
– Эпизодически. Уже неплохо, – усмехнувшись, кивает батя, прилетевший утренним рейсом из Москвы.
Сколько себя помню, он, не взирая на занятость по работе, всегда на всех важных семейных событиях присутствовал. Сегодняшний день исключением не стал. Отец появился на пороге дома с шикарным букетом роз. Жену поздравить приехал. Завтра улетает обратно, чтобы закончить к тридцать первому проект.
Я, честно, не собирался подглядывать за предками. Так уж получилось, что стал невольным свидетелем этой сцены. Испытал в тот момент смущение, гордость и лютый восторг одновременно.
Вот скажите, как можно спустя столько лет целовать друг друга с такой страстью?
– Чё там Филатова? – интересуется Паша, надкусывая бутер с икрой.
– Усердно грызёт гранит науки. Староста группы, все дела…
– Ожидаемо.
Филатова, бедная, офигела в тот день, когда увидела бывшего одноклассника в холле СГУ. Вебер говорит, что Полина в том числе от него сбежала в Сочи. Что-то там на выпускном между ними случилось всё-таки. Это её напугало.
Кстати, о Вебер.
Достаю телефон из кармана и проверяю, прочитала ли она мои сообщения.
Галочки горят, но ответа ни фига нет.
Чё за херня?
Злюсь.
Илона без объяснений в очередной раз на несколько дней пропала с радаров. Меня начинают напрягать эти странные игры. То болтает со мной до утра, то вообще общаться не хочет. Где логика?
– Я тоже когда вырасту, буду ездить на чемпионаты страны, – уверенно заявляет Кнопка, слушая рассказы Дэна.
– Ты самбо не бросила? – удивляется тот.
– Ты чё, ку-ку? – крутит пальцем у виска.
– София.
– Я там лучшая у нас в секции! – откровенно хвалится.
– Круто.
– Это не спасёт тебя от отчисления. В случае, если продолжишь драться в школе, – напоминаю, возвращая трубу в карман. У нас в семье не принято отвлекаться на телефон, когда сидим все вместе за столом.
– А пусть меня Ярик не трогает. Тогда и бить его не придётся, – ворчит мелкая, складывая руки перед собой.
– Ты по-прежнему на пацанах приёмы отрабатываешь? – хохотнув, спрашивает Денис.
– Только на одном!
– Да это просто кошмар какой-то, – качает головой мать. – Там вражда не на жизнь, а на смерть. Впору уже школу менять.
– Вот он пусть и меняет.
– С чего бы? Дерёшься-то ты, – хмыкает Милана.
– Он провоцирует!
– Не всегда.
– Всегда!
– Нет. Ты часто сама его первая затрагиваешь.
– Это неправда!
– Нравится мальчик, так и скажи, – улыбается старшая.
– Чё-чё??? С дубу рухнула? – орёт громко.
– Это моё предположение. Замучила ты уже своего Ярика.
– А чё ты защищаешь этого тролля? – смотрит на сестру как на предателя.
– Жалко пацана, – пожимает плечом та. – Он ведь в ответ ударить тебя не может.
– Жалко у пчёлки.
– Ты ведёшь себя, как пещерный Маугли, Сонь.
– А ты как кто? – дуется мелочь.
– Не поняла… – старшая хмурит брови.
– Уж лучше мальчишек бить, чем зажиматься с ними в школе по углам и лизать им рты. Фу! – брезгливо кривится София прежде, чем закинуть в рот ложку с салатом Оливье.
Горький давится содержимым стакана.
Мама кашляет в кулак.
Мила заливается краской и опускает глаза, когда взгляды присутствующих сходятся на ней.
Отец со звоном кладёт приборы на тарелку и стискивает челюсти до скрежета зубов.
– Это с кем она там зажимается? – первым подаёт голос Паша.
– Твоё какое дело? – огрызается Милана. – Мам, пап, вы неправильно всё поняли.
Предки молчат и сестра начинает нервничать сильнее.
– Ну один раз всего было. Клянусь!
– Вашу дочь к директору за это вызывали. Её и Воробьёва, – сдаёт с потрохами младшая. – Я сидела у двери и ждала. Директриса так на них орала!
– Заткнись!
– Сама заткнись.
– Обе замолчали, – сухо произносит отец.
– Па…
Милана вот-вот заплачет. Видно, что ей очень стыдно за то, что эта инфа дошла до родителей.
– Ещё раз я услышу что-то подобное, – чеканит батя по слогам, – сдам тебя в школу при Николаевском монастыре.
– Чего? – в ужасе округляет глаза сестра.
– Ты меня услышала?
– Да.
– Вот и замечательно. Тема закрыта.
– Достану мясо по-французски из духовки, – поднимаясь со стула, сообщает мама.
– Я помогу, – Милана, по цвету напоминающая помидор, встаёт следом.
– Ты чего радуешься, дятел Вуди? – обращается к чрезмерно довольной Софии отец. – Свою же сестру заложила.
– В воспитательных целях.
– Быть доносчиком – не меньший позор.
– А чё она…
– За собой всегда смотри, – обрывает её на полуслове.
– Я этому Воробьёву в понедельник рёбра пересчитаю, – обещает отцу Паша.
– А за что, она ж не сопротивлялась. Сама его…
– Сонь, захлопни варежку а, – не выдержав, вмешиваюсь.
Чёт понесло сегодня нашего Гнома капитально. Такое поведение ей несвойственно.
– Тёть Даш, – Паша зовёт мать, глядя на экран телефона, который прячет под столом.
– Аюшки.
– Там Илона пришла вас поздравить.
Прекрасно. То есть с Горьким на контакте, а меня сливает?
– Так пусть проходит в дом. Мы заждались её уже.
– Она просит, чтобы вы вышли на минутку к калитке.
– Что ещё за глупости? Марсель, приведи, пожалуйста, девочку за стол.
– Она со мной не общается.
– Ребята, а что происходит?
Кто б знал.
– Ян…
Батя молча поднимается и отправляется встречать гостью.
– Вы поругались, что ли? – предполагает мама.
– Нет, – глажу по морде подвалившую ко мне Санту.
– Тогда странно, что Илона не хочет заходить к нам в дом.
– Она сама тебе написала?
– Ну да, – Паха показывает мне телефон.
– Зашибись. Мои сообщения игнорит.
– Вы типа спелись с чернокнижницей? – удивляется Дэн.
– Она не чернокнижница.
– Кто такая чернокнижница? – попугаем повторяет Софа, тискающая нашего кота Элвиса.
– А вот и мясо по-французски, – матушка ставит большое квадратное блюдо в центр стола.
В этот же момент на пороге кухни появляется отец, который, естественно, привёл сюда Вебер. Уж ему перечить никто из моих друзей не посмеет.
– Добрый вечер, – здоровается со всеми девчонка.
– Илона, заяц, привет. Мы тебя ждали, – мать движется ей навстречу.
– С днём рождения, Дарина Александровна! Здоровья вам и вашим близким, счастья, исполнения самых сокровенных желаний. У вас прекрасная семья.
– Спасибо, дорогая! – матушка, растрогавшись, принимает цветы и подарок. – Проходи за стол, пожалуйста.
– Да я на минутку зашла. Поздравить только.
– Проходи-проходи.
– Мне нужно идти.
– Ничего не хочу слышать. Присаживайся вот сюда.
Вебер, вздохнув, плетётся к указанному месту.
Опускается на стул, который стоит как раз напротив меня.
Батя с матушкой переглядываются. И сперва я не втыкаю, в чём дело, но потом уже вблизи замечаю то, что их насторожило.
– Привет, Илона!
– Привет, Сонь, – дружелюбно отзывается та.
– Ого, а чё эт у тебя с лицом?
Наступаю Гному на ногу.
– Ай! – пищит, возмущённо на меня таращась.
Бестактная до ужаса.
– Упала, – отвечает Вебер, пряча от меня взгляд.
Упала?
Смешно.
Губа разбита. Скула опухла и отдаёт конкретной синевой.
– Лучше ничем не замазывать. Всё равно ж видно.
– Ты можешь закрыть рот? – недовольно спрашиваю.
– Могу вообще уйти, – цедит мелочь обиженно.
– Вот и иди.
– Марсель, не надо так, – вступается за неё Илона.
– Надо-надо, – подключается Мила. – Пусть чешет отсюда на все четыре, коза-доносчица!
– Все успокаиваются. Сидят на своих местах и не портят матери день рождения, – строго командует отец тоном, не терпящим возражений.
Глава 5
Тата
У деда Эдуарда инсульт.
Бабушка очень расстраивается, увидев эту новость в соцсетях Красоморска и, конечно же, в ближайшее время вылетает домой, ведь как бы она не злилась на мужа, в такой момент оказаться рядом с одиноким, никому не нужным человеком – необходимость.
Я это тоже прекрасно понимаю. Потому стараюсь не выказывать своего страха относительно того, что на какой-то неопределённый момент времени останусь без неё. Сама. В чужой стране.
Видимо, действительно пришла пора по-настоящему взрослеть.
У страха, как известно, глаза велики.
Постепенно я привыкаю к тому, что живу одна, но, естественно, без трудностей не обходится, поскольку приходится учиться многим вещам: самостоятельно рассчитывать бюджет, делать покупки, вести быт, менять перегоревшие лампочки, выполнять обязанности по дому, заполнять квитанции.
По первой (выполняя просьбу бабушки) ко мне частенько заглядывает хозяйка квартиры, которую соседи почтительно зовут Донна Роза.
Поначалу от её визитов я, честно сказать, не в восторге, однако потом отношение к престарелой гостье меняется. Происходит это в один из вечеров, когда мы садимся за стол пить ароматный чай с гибискусом и ягодами.
– Эти пирожные – моя слабость. Попробуешь?
– Спасибо, воздержусь, – вежливо отказываюсь.
– Многое теряешь, – подмигивает.
– Я как-нибудь переживу, – совершенно спокойно смотрю на источник ненужных быстрых углеводов.
– Не настаиваю, дорогая. Нет, так нет. Знаю, у вас у спортсменов, свой взгляд на питание. Как у тебя дела, милая?
– Всё в порядке. Единственное что, стал подкапывать кран в ванной комнате. Я думала вызвать сантехника.
– Не нужно. Попрошу соседа снизу посмотреть. Сеньор Пауло – толковый мужчина. Руки у него растут из нужного места. Он заменит старый кран на новый.
– Может, всё-таки пригласить мастера? – пытаюсь настоять на своём варианте.
– Я всё решу с Пауло. Поломку устраним. Не беспокойся, – отмахивается.
– Послушайте…
Она натыкается на мой недовольный взгляд.
– Да?
– Скажу откровенно. Мне не хотелось бы видеть этого мужчину здесь.
– А что такое? – женщина удивлённо хмурится.
– Мне не нравится, как он на меня смотрит. И комплименты его тоже нервируют.
Всякий раз, когда я возвращаюсь домой, этот сеньор Пауло маячит на горизонте и непременно предпринимает попытку завести со мной разговор.
Уже и жена как-то высказала ему своё недовольство. Потому что и правда возникает ощущение, что мужчина целенаправленно меня караулит.
– Я поняла тебя, – кивает Донна Роза. – Надо же… А с виду такой, казалось бы, приличный семьянин… Сегодня же заберу у него ключи.
Что?
– У него есть ключи от этой квартиры? – в ужасе переспрашиваю.
– Есть. Он помогал мне с ремонтом.
– Немедленно заберите! – требую возмущённо.
– Не волнуйся. Так и сделаю, когда буду уходить домой.
Замечательно просто! Всё это время у постороннего человека был доступ к нашей съёмной квартире. Уму непостижимо!
Спасибо капающему крану. А то даже и не знала бы об этом.
– Тата, посмотри на меня.
Встречаемся глазами.
– Я обещаю тебе, что заберу у него ключ.
– Уж пожалуйста, будьте любезны, – выдыхаю я нервно.
– Обязательно, – уверяет она. – Алиса звонила?
– Да.
– С Эдуардом совсем беда? – спрашивает сочувственным тоном. – Ему не стало лучше?
– Нет.
Парализована левая половина тела. Нарушена речь. С памятью проблемы.
– Недавно к нему приезжала мама и он её не узнал…
– Мне жаль, – качает головой женщина. – Сколько времени прошло после инсульта?
– Четыре месяца.
– Не понаслышке знаю, что это такое, выхаживать больного. Дай Бог Алисе терпения и сил.
– Ваш муж…
– Нет-нет. Сестра хворала. Я полтора года провела у её постели.
– Ясно.
– Муж, правда давно уже бывший, всё ещё своими короткими ножками по земле ходит. В Мадриде живёт с очередной своей пассией, – рассказывает она, улыбаясь.
– Вы давно не вместе?
Вроде и неудобно задавать подобные вопросы, но разговор нужно как-то поддержать.
– У-у-у. Очень давно. О-о-о… Я сейчас.
Она неожиданно встаёт, уходит в комнату и через пару минут возвращается с фотоальбомом в руках.
Мы с бабушкой видели этот кожаный переплёт в шкафу, но трогать чужую вещь из чистого любопытства не стали.
– Это я, – объявляет, открывая альбом на первой странице. – Здесь мне семнадцать лет.
– Какая красивая, – восхищённо разглядываю фотографию, с которой на меня смотрит юная, знойная испанка.
Женственная фигура. Блестящие тёмно-каштановые волосы, смуглая кожа, нос с небольшой горбинкой, пухлые губы, интересный разрез глаз.
А Донна Роза была той ещё штучкой в молодости! Полагаю, она не одно мужское сердце разбила.
– Такая тонкая талия…
– Не хуже твоей, – горделиво приосанивается. – Была, – добавляет, хихикнув.
– А это ваш муж?
Хмурый черноволосый мужчина с крупными чертами лица взирает на нас с ярым презрением во взгляде.
– Да, это Карлос, – кивает утвердительно. – Мы прожили с ним семь напрочь лишённых счастья лет.
– Почему так? – разглядываю свадебные снимки.
– Полагаю потому, что я любила другого мужчину, – заявляет она невозмутимо. – Вот его, – открывает последнюю страницу фотоальбома. Достаёт из бумажного конверта снимок, на обороте которого указан год и надпись «Моей несравненной Розе от Хосе». Отдаёт мне. Позволяет рассмотреть.
– Он очень похож на молодого Антонио Бандераса, – не могу удержаться от сравнения.
– Да! Хосе был красавцем! – бережно забирает у меня из рук потёртую, чёрно-белую фотографию и нежно поглаживает её пальцами.
– Как вы познакомились?
– Хосе догнал вора, стащившего мою сумочку.
– Прямо как в кино…
– Я тоже так думала, – усмехается. – До тех пор, пока не увидела этого самого воришку в компании своего ухажёра. Представь себе, оказалось, что это его друг.
– Постойте, то есть кража была подстроена?
– Именно. Они разыграли это представление, чтобы произвести на меня впечатление.
– Я бы разозлилась, – признаюсь, нахмурившись.
– Моя реакция была ровно такой же. Я обижалась целую неделю и крутила носом, отказываясь ходить с ним на свидания.
– Вы продержались всего неделю? – выгибаю бровь.
– Сердцу не прикажешь, я ведь с самой первой встречи была в него влюблена, – пожимает плечами.
– И чем же всё кончилось?
– Кончилось плохо. Нас разлучили мои родители, – произносит с грустью. – Они считали, что Хосе мне не пара.
В груди становится тесно.
– Мать увезла меня в Америку к тётке. Учиться.
– Но подождите. Если ваша любовь с Хосе была взаимной, то почему он… Не знаю, не поехал за вами в Америку?
– Всё сложно… – убирает фото в конверт и тяжело вздыхает. – В ту пору у Хосе слёг отец. Похоронив его, вскоре он похоронил и горюющую мать, оставшись один на один с нищетой и четырьмя подрастающими младшими братьями. Не до меня ему было, Тата…
– Ясно.
– Следующим летом мать поехала в Барселону, и уже вскоре я перестала получать письма от Хосе.
– С чем это было связано?
– Как оказалось (это я уже потом узнала) мать распустила слухи о том, что я якобы вышла замуж.
– Намеренно?
– Да.
– Понятно.
Порой женская хитрость не знает границ.
– Мы с Хосе надолго потеряли связь с друг другом. А когда я, получив образование, вернулась домой, было уже поздно.
– В каком смысле поздно? – настороженно уточняю.
– Свято место пусто не бывает, Тата. Хосе, за период моего отсутствия, конечно же, успел обзавестись семьёй. Любящей женой и двумя чудными близнецами.
– Вы увиделись? Тогда?
Моё сердце начинает стучать быстрее. Невероятно интересно узнать, что было дальше.
– Я наблюдала за ними со стороны. Так и не рискнула подойти. Зачем?
– А откуда взялся Карлос?
– Родственники познакомили меня с ним как раз в тот промежуток времени.
– И вы вышли замуж? – отпиваю подостывший чай.
– Да. В Мадриде. За состоятельного и уважаемого. На радость родителям, ибо самой мне было уже абсолютно всё равно.
– У вас с Карлосом не было детей?
Бабушка об этом говорила.
– К сожалению или к счастью, я так и не смогла родить ему наследника. Спустя семь лет мы наконец развелись. С тех пор я одна.
– То есть…
– Мужчин в моей жизни больше не было.
– А Хосе? – осторожно намекаю на хэппи-энд.
– А Хосе прожил со своей женой в браке тридцать два года. Ушёл на небеса в пятьдесят семь. Инфаркт…
– Простите.
– Всё в порядке. Это жизнь, – вытирает глаза хлопковым платочком. – Я часто бываю на его могиле. Однажды случайно встретилась там с его женой.
Мне становится как-то не по себе, стоит лишь гипотетически представить подобную ситуацию.
– Мария села рядом на скамейку. Долго молчала, а потом произнесла только одну фразу.
– Какую?
– Она сказала, что его немощное сердце всегда принадлежало лишь мне.
Срывается в слёзы и мне приходится в срочном порядке искать в аптечке успокоительное.
*********
Субботу провожу на пляже. Только я, ласковое море, тёплое солнце и… жужжащий телефон.
Бланко настойчиво предлагает куда-нибудь сходить, но сегодня я хочу провести вечер наедине с собой.
Возвращаюсь домой. Перекусив, принимаю душ, падаю на диван и беру в руки пульт, в кои-то веки решив пощёлкать кнопками, рандомно переключая каналы.
Ничего стоящего найти не могу. Оставляю какой-то молодёжный фильм. Просто из-за того, что вижу парня на мотоцикле…
Впадаю в ступор.
Этот вид транспорта теперь ассоциируется не только с приятными воспоминаниями, но и с той ужасной аварией, забыть которую не представляется возможным. Хотя с того момента прошёл почти год.
Вжимаюсь лицом в подушку. Крепко зажмуриваясь, гоню прочь страшную картинку.
Гладкое чёрное полотно.
Свет фар.
Перевёрнутый мотоцикл.
Толпа людей.
Парень, лежащий на асфальте.
Нет-нет-нет. Исчезни.
Переворачиваюсь на спину. Уставившись в потолок, тяжело дышу. Начинаю вслух считать и контролировать каждый вдох-выдох.
На ста семидесяти успокаиваюсь. Прихожу в норму, но внезапно ощущаю в себе порыв повторить то, что уже делала. Причём дважды.
Приняв сидячую позу, тянусь за телефоном.
Захожу во Френдап с левого аккаунта. Открываю единственный чат.
Да. Я писала Филатовой. В сентябре и декабре.
Нужно ведь было через кого-то выведать информацию о состоянии Марселя? Путём логических умозаключений звёзды сошлись на Полине. Её кандидатура показалась самой безопасной. Плюс ко всему, я взяла с неё слово молчать, а своё слово наша бывшая староста привыкла держать.
Разблокировав её, быстро печатаю:
«Привет, Полина»
Отправляю, не давая себе времени на подумать.
Не успеваю ничего спросить, а карандашик уже начинает двигаться.
Поля Филатова: «ТАТА! Ты наконец тут!))))»
Noname: «Как дела?»
Поля Филатова: «Всё нормально. Сижу готовлюсь к семинару по философии»
Закатываю глаза.
Филатова такая Филатова…
Поля Филатова: «Ты сама как?»
Noname: «Я в порядке»
Поля Филатова: «Пыталась неоднократно написать тебе, но оказалось, что я занесена в блэклист(»
Становится совестно. Ведь получается, что выведав нужную информацию, я просто занесла подругу в блок.
Некрасиво, но как иначе? Продолжать наше общение нельзя было. Это совершенно ни к чему.
Noname: «Прости»
Поля Филатова: «Знаю насчёт дедушки. Сочувствую вам с Алисой Андреевной. Надеюсь, в Петербурге ему помогут и всё будет хорошо((»
Noname: «Не будет. Последствия инсульта очень серьёзные»
Поля Филатова: «Представляешь, у Горького месяц назад с дедушкой тоже беда приключилась((»
Noname: «Что произошло?»
Поля Филатова: «У него случился приступ. Упал, неудачно ударился.((Его больше нет.(((»
Холодеет внутри.
Паша был очень привязан к своему деду-эпилептику. Трудно представить, каким ударом стала для него эта потеря.
Noname: «Мне очень жаль»
Поля Филатова: «:((»
Noname: «В целом, как ребята?»
Размытая формулировка, но она должна понять, что интересует меня лишь один человек.
Поля Филатова: «Они уехали в Москву»
Noname: «Они…?»
Поля Филатова: «Горький, Чижов, Абрамов и Вебер»
Noname: «Илона поехала с ними?»
Уточняю, нахмурившись.
Поля Филатова: «Да»
Noname: «???»
Сама не знаю, зачем печатаю вопросительные знаки. Наверное, затем, что по другому не могу выразить своё удивление.
Поля Филатова: «Не хотела тебе писать про это в прошлый раз. Марсель с Илоной, вроде как, близко сдружились. Она постоянно навещала его в больнице и дома»
Я хорошо отношусь к Илоне, но конкретно в момент прочтения этого сообщения, ощущаю неприятное и очень сильное чувство, именуемое самой настоящей ревностью.
Глупо, знаю, но я ничего не могу с этим поделать.
Поля Филатова: «Денис сказал, что Вебер какое-то время жила у Абрамовых. Не заладились отношения с отцом»
Noname: «А вы с ней не общаетесь, что ли?»
Поля Филатова: «Давно. Я ведь домой почти не езжу»
Noname: «Что Денис говорил по поводу самочувствия Марселя?»
Поля Филатова: «Он долго восстанавливался под присмотром врачей. Остались какие-то проблемы с шеей и головой, но в целом, всё хорошо. Ходит, не лежит. Это большое везение!»
Выдыхаю.
Как я боялась необратимых последствий! Как переживала! Сколько молилась и просила Бога помочь!
Поля Филатова: «Тата, насчёт Вебер… Болтают всякое, но стоит ли верить сплетням? Ты пойми меня правильно. Я не знаю, что там у них. Не хочу на неё наговаривать»
Анализирую.
Восстанавливаю в памяти первый эпизод её появления в классе.
Их лайтовое общение.
Её постоянное беспокойство за Него.
Noname: «Он ей нравился?»
Не отсылай.
Не надо.
Однако пальцы уже нажимают «отправить».
Полина медлит и для меня, если честно, это уже ответ.
Поля Филатова: «Ну… В начальных классах она написала о нём сочинение»
Поля Филатова: Марсель был едва ли не единственным из числа тех, кто её не обижал. Возможно, это ничего такого не значило»
Усмехнувшись, прислоняю телефон к подбородку.
«Марсель с Илоной, вроде как, близко сдружились»
«Она постоянно навещала его в больнице и дома»
