Текст книги "Прости за любовь (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)
Глава 47
– Итак, справа у нас мальчики в два ряда. Так сказать по возрастным группам. Слева девочки. Готовы?
Знать бы к чему. После похищения невесты друзьями, креативных поздравлений и ряда совершенно сумасшедших конкурсов – уже как-то даже страшно. Филатова у нас оказалась просто прирождённым организатором свадеб. Такую шоу-программу придумала, что гости до сих пор пребывают в приятном изумлении, ведь просто так отсидеться на нашей свадьбе ни у кого не вышло.
– Объявляется танцевальный батл! – громко сообщает Поля в микрофон. – Сейчас посмотрим, кто у нас танцор-диско. Диджей, музыку, пожалуйста!
Парень, который весь вечер сидит за пультом, показывает класс и подрубает старую-добрую The way I are, которую спели когда-то дуэтом Timbaland и Keri Hilson.
– Начнут друзья жениха!
«Да блядь!» – читаю по губам Ромасенко, чисто из-за Ритки участвующего во всём этом.
– Давайте, выходим, парни, не стесняемся! Свидетель!
– А?
– Вперёд, чего они там мнутся?!
Ох, бедный Пашка! Ему сегодня столько раз приходилось отдуваться…
Благо, мрачный Горький в кои-то веки навеселе и из него прямо-таки прёт всё то, что мы так редко видим.
Я вот, например, не знала, что наш татуированный красавчик умеет читать рэп, заплетать детям косы и так классно танцевать.
Двигается в ритм. Ноги-руки-плечи-голова. Дерзкий, шальной взгляд.
Девчонки пищат от восторга. Что уж говорить, это ведь настоящее эстетическое наслаждение для глаз.
– Прикольный, – смеюсь.
– Пьяный, – недовольно констатирует Милана, неотрывно глядя на то, как блестяще Паша справляется с поставленной задачей.
– Подключаемся, ребята! – голосит Филатова.
Под ободряющие аплодисменты встречаем на танцполе всех остальных парней.
Вот Никита неуклюже-забавно притопывает на месте. Вот Артём Беркутов, подпевая, присоединяется к нему. Сын Паровозовых, мой брат Лёха, звуковик и Горин подтягиваются тоже. И даже Максим, наплевав на всё, принимается эротично вилять бёдрами.
– Во Ромасенко даёт!
– А Петька?
– Петька вообще супер!
Его в секцию отдать бы.
– Девчонки, ответим нашим молодым и горячим?
Первая линия делает шаг вперёд и продолжает этот батл.
Поля-заводила, Милана, Оля, Рита, Машка и Сонька танцуют возле мальчишек.
– А теперь дадим дорогу нашей старой гвардии!
– Мы не старые, – орёт кто-то из толпы.
– Докажите!
Ой что происходит…
Друзья Яна Игоревича, взрослые, представительные мужчины, потеснив молодёжь, так отжигать начинают, что мы теряем дар речи, смущаясь.
Женская половина одобрительно визжит. Шум в ресторане по децибелам аж зашкаливает.
– Девчонки, ваш ответ…
Их жёны тоже показывают всем присутствующим класс.
В итоге пляшут все вместе. И взрослые и «дети».
– Если свадьбу, то только такую, – смеётся Милана, качая головой.
– Первый раз в жизни вижу, как папа танцует, – обалдело таращится на отца Сонька, испытывая самый натуральный шок.
Да-да. Дарина Александровна вытащила и его на танцпол.
– А теперь жених и невеста идут в центр круга! Зажгите, дорогие!
Решительно направляюсь навстречу своему мужчине.
– Давай, Тата! – кричат мне девчонки.
И я, приподняв полы платья, танцую. Как никогда. Задорно, весело, в меру сексуально. Проигрывать-то не хочется.
Но, похоже, придётся.
Во-первых, мой Кучерявый двигается всё равно гораздо лучше меня. Весь из себя такой красивый и отлично сложенный, он как будто создан для этого.
Во-вторых, где-то слева от меня хорошенько принявший на грудь Игорь Владимирович даёт жару, адаптируя популярные движения ретро дискотек восьмидесятых под современный трек.
– So listen, baby girl…
Марсель, угорает, глядя на то, как дед подбирается ко мне. Это что-то с чем-то!
Звучат финальные аккорды.
Дружно аплодируем.
– Да… Это было невероятно круто, друзья! Игорь Владимирович, я ваш фанат, – Филя показывает ему сердечко. – А продолжает наш вечер медленный танец. Скорее расходимся по парам, дорогие гости! Молодожёны, эта песня звучит для вас!
Улыбаюсь и говорю ей губами спасибо.
Стрелы. Тося Чайкина.
Марсель увлекает меня к себе. Кладу руки ему на плечи. Обнимаю за шею, и мы медленно кружимся, неотрывно глядя друг на друга.
То, как он смотрит… Это что-то такое, невероятное.
Внизу живота порхают взбудораженные бабочки.
Во рту пересыхает, когда наклоняется ко мне.
– Ты такая красивая, – задевает горячими губами ухо. Целует в висок.
– Помнишь эту песню? – глубоко вдыхаю его запах и зарываюсь пальцами в мягкие кудряшки.
– Да.
– Обманываешь.
– Новогодний дискач. Наш первый медляк.
Значит и правда помнит.
– Знаешь, как я нервничала тогда!
– А я так хотел тебя целовать…
– Нельзя было.
– Теперь только мне и можно.
Его губы прижимаются к моим. Двигаются мягко и нежно, но это только поначалу. Уже несколько секунд спустя ураган по имени Марсель Абрамов обрушивается на меня в полную силу.
Так уносит… Забываем о том, что находимся посреди толпы.
Растворяемся в ощущениях. Ярких, глубоких, будоражащих.
Наши тела, измученные затянувшимся предвкушением, едва справляются с тем накалом страсти, которая накатывает жаркими волнами до боли.
Кожа под его пальцами горит.
Каждое прикосновение вызывает бурную реакцию в крови.
Я чувствую его напряжённые мышцы под рубашкой.
Цепляемся глазами, выражая взглядом столько всего. И мои щёки пылают, ведь ясно, что думаем об одном и том же.
– Хочу уже остаться с тобой наедине, – выдыхает обжигающим шёпотом, прижимая мою ладонь к своей груди. – Сбежим?
Его сердце бьётся также неистово, как моё.
– После того, как букет найдёт свою следующую невесту.
– Это скоро?
– Да.
– Отлично.
Мой взор останавливается на паре, танцующей неподалёку.
– Ромасенко рядом с Ритой сам на себя не похож…
Он так осторожен с ней и он так по-особенному ей улыбается.
– Макс влюблён.
– Значит с Викой всё?
– Да, расстались.
Киваю.
Ожидаемо. Нельзя было больше существовать в этом непонятном треугольнике.
– Она плохо себя чувствует, но старается не подать вида.
– Химия – та ещё дрянь.
– Но она ведь выкарабкается, правда?
Такая добрая, светлая девочка. Просто не может быть иначе.
– Конечно.
– Марсель…
– М?
– А расскажи мне о друзьях Яна Игоревича поподробнее, – стараюсь переключить себя и его на нейтральную тему, дабы отвлечься.
– О ком конкретно?
– Обо всех. Паровозовы так и живут в Америке?
– Пока да.
– Тётя Саша – та самая певица, о которой ты говорил, да?
– Ага. Она сейчас в театре выступает на Бродвее, а дядя Илья бизнесом занимается.
– Легальным, надеюсь?
Вспоминается история о его бандитском прошлом.
– Да, легальным.
– А жена твоего крёстного вроде хирург по профессии?
У Абрамовых много родственников. Боюсь что-нибудь напутать.
– Верно.
– А про Ярославу и её мужа расскажи. Безумно красивая женщина. Лицо очень знакомое, хотя я ни разу её не видела.
– Яся Бортич. Очень известная модель. Ты могла видеть её на обложках журналов и в рекламе.
– Точно!
Как я сразу не сообразила.
– У неё капец судьба непростая. Росла в приёмной семье. В подростковом возрасте загремела в колонию.
– Да ты что…
– Не по своей вине.
– А потом?
– Скиталась по Москве. На автомойках работала. Где-то там и пересеклась с компанией Паровоза.
– С мужем она тоже там познакомилась?
– Да. И с первым, и со вторым.
– В смысле?
– Череп, то есть дядя Тоха, дружил с ней раньше, – кивает на сидящего рядом с ней мужчину. – Вообще она была влюблена в его друга Кирилла Дымницкого. Замуж за него вышла в Америке. Сына ему родила.
– Что-то плохое произошло? – предполагаю интуитивно.
– Дядю Кирилла убили, Тат.
Мороз ползёт по коже.
– Антон много лет назад тоже потерял жену. Дочь есть. Сейчас помогает Ясе воспитывать Серёгу. Такая вот история.
– Грустно.
– Зай, – слышу голос матери. – Можно тебя на минутку? Марсель, ты позволишь?
– Конечно.
Нехотя меня отпускает, и я отхожу к маме.
Она, судя по лицу, заметно встревожена.
– Что такое?
Эта тревога стремительно передаётся и мне.
– Там… Твой отец, – сообщает то, чего я уже и не ожидала услышать. – Охрана сказала, он просит, чтобы ты к нему вышла.
С колотящимся сердцем, лавируя между гостями, направляюсь к выходу из ресторана.
Работник службы безопасности открывает дверь, и я оказываюсь на улице.
Жарко. Небо усыпано звёздами. Поют сверчки.
На лестнице, ведущей к парадному входу, курит компания мужчин. Теперь понятно, почему мама пошла следом. Здесь Даня с друзьями.
Торопливо спускаюсь по ступенькам и, быстро перебирая ногами, спешу к зелёной аллее.
Отец стоит у дерева. Всё тот же суровый взгляд. Строгий костюм. Шикарный букет.
– Пап!
Не сдержав своей радости, бросаюсь к нему.
Уцепившись за плечи, крепко обнимаю.
Он обнимает меня в ответ.
Хочется плакать, но я держусь.
– Ты всё-таки пришёл… – мой голос предательски дрожит.
Отступив на шаг, поднимаю взгляд. В глазах мутно. Изображение плывёт.
– Ты знаешь, что я всегда хотел быть рядом со своей дочерью в этот день, – внимательно меня разглядывает. – Но ты не предоставила этой возможности.
Отдаёт цветы.
Красные розы на длинной ножке.
– Поздравляю тебя, – произносит довольно сухо.
– Спасибо.
– Никогда не думал, что моя Тата, моя единственная дочь, породнится с моими врагами, – цедит сквозь зубы.
– Марсель не связан с той историей.
– Зато его папаша связан, – бросает в сторону ресторана взгляд, полный ненависти.
– Это ваши дела. Нас ваше прошлое никак не касается, – упрямо повторяю то, что уже говорила ему.
– Он такой же. Наглый, самоуверенный, заносчивый…
– Ты его совсем не знаешь, папа.
– Осознаёшь, что провела между нами черту?
– Ты сам её проводишь.
– Как иначе? Ты теперь часть их семейки.
– По-твоему, лучше бы я вышла замуж за убийцу? За сына человека, отобравшего твой бизнес и отправившего тебя в тюрьму?
– Из всех возможных кандидатов ты выбрала именно сына Абрамова!
Не слышит меня абсолютно. На своей волне.
– Так случилось и я хочу быть счастливой.
– Счастливой, как Она?
Ясно без уточнений, что речь о матери. Тон соответствующий.
– Да. Как она. Прости уже её за это. Отпусти обиды. Столько лет прошло, пап.
– Предателям нет прощения, Тата. Я любил её!
– Это была очень странная любовь.
– Много ты понимаешь! – отзывается раздражённо.
– Что-то да понимаю. Потому что любима и люблю сама.
– Тебе просто хорошенько промыли мозги. Веришь им, да? Климову, его друзьям, мамаше. Всем вокруг, но не мне.
– Я не хочу лезть в чужое грязное бельё. Ты многое скрыл от меня. Это факт.
– Я берёг твою психику.
– Вот уж спасибо!
– Не стоило унижаться и просить помощи у этих людей. Адвокат рассказал мне о том, что взялся за это дело только по просьбе Игоря Абрамова.
– Господи, да будь просто благодарен за то, что удалось всё вернуть!
Уже и сама не выдерживаю. Начинаю злиться.
– Какой ценой?
Кашляет. Отворачивается.
– Ты о чём сейчас? – нахмурившись, уточняю.
– Нужен ли мне этот бизнес, если каждый день в голове крутится мысль о том, что дочь продалась за него по сути.
– Что? Продалась? Какие ужасные вещи ты говоришь! Не стыдно? – меня прямо-таки трясёт.
– А тебе не было стыдно жить у Него до свадьбы, – чиркает зажигалкой и достаёт из пачки сигарету.
– Я чиста, если тебе интересно! – отражаю возмущённо. – И вообще, я взрослый человек. Не должна объясняться! Особенно учитывая твоё отношение ко мне.
– Я в тебя всю душу вложил. Вырастил. Воспитал.
– И я благодарна за это! А вот ты – не умеешь быть благодарным. Люди, невзирая на прошлое, помогли мне!
Усмехнувшись, кивает.
– За что ещё мне быть благодарным? За то, что помимо жены, лишился дочери?
– Лишился?
– Да.
– Я не отвернулась от тебя после всего того, что узнала. Я не умерла. Я лишь вышла замуж за любимого человека!
– Я говорил, для меня это фактически одно и то же, Тата.
Вроде его реакция на нашу свадьбу была предсказуема, но хлёсткие слова по-прежнему причиняют боль. А я так надеялась на то, что он переступит через себя.
Закусываю губу.
В висках пульсирует.
В груди полыхает пожар обиды, но я не стану плакать при нём. Нет.
– Что ж. Раз так… – дёргаю плечом. – Значит я приму это и буду как-то жить с этим дальше.
Выбрасывает окурок.
– Ещё раз поздравляю.
Уходит, оставляя меня одну в тени деревьев.
Опустившись на лавочку, наблюдаю за тем, как его фигура удаляется, и слёзы всё же бегут по щекам. Потому что мне очень-очень больно.
Не моргая, смотрю на цветы, которые сжимаю в руках.
Уж лучше бы он не приходил…
Слышу звук приближающихся шагов.
– Ты в порядке, Тата?
Поднимаю голову.
Ян Игоревич.
– Да.
– Я так понимаю, спокойно пообщаться не вышло? – присаживается рядом.
– Нет.
– Горбатого только могила исправит. Извини. Держи.
Вздохнув, принимаю платок.
– Родители Дашки много лет назад тоже не приняли её выбор.
Делаю вид, что не в курсе.
– Почему?
– У них была довольно веская причина. Я ведь почти разрушил её жизнь. Как видишь, свою посвятил тому, что исправляю ошибки молодости.
– Наверное, ей было тяжело…
– Поначалу да, но со временем становится легче. Растворяешься в повседневных заботах, концентрируешься на собственной семье, она выходит в приоритет.
Молчит какое-то время.
– Ты спасла моего сына от пули, а я так и не попросил у тебя прощения за тот эпизод в больнице. Не имел права запрещать вам видеться. Эмоции, к сожалению, взяли верх над здравым смыслом.
– Ваше состояние можно понять. Когда сын на волоске от гибели, сложно сохранять спокойствие…
Я не лгу. Я правда его понимаю.
– Это мой самый страшный кошмар. Родители должны уходить первыми.
– Для детей – это не меньшее горе. Вы не представляете, как Марселю было плохо. Он очень боится вас потерять.
– Да куда я денусь? Мне ещё Милану и фурию Софию замуж выдавать. Петьку учить-женить.
– Дарина Александровна без вас не справится, – киваю.
– Не плачь. Тебе не идут слёзы.
– Не буду.
– Держитесь друг за друга. Вместе всё преодолеете.
– Я тоже так думаю.
– Мы поможем, чем сможем. Я у тебя навсегда в долгу.
– Вовсе нет.
– Тата…
– А вот и наш беспокойный кучерявый жених, – комментирует появление Марселя, бодрым шагом направляющегося в нашу сторону. – Потерял свою драгоценность. Кипишует.
– Всё нормально? – садится передо мной на корточки. Берёт за руку. Встревоженно заглядывает в глаза.
– Да.
– Ты чё, до слёз довёл её, бать? – наезжает на родителя без выяснения причин.
– Нет-нет, – спешу вмешаться. – Отец приходил.
– Ясно.
Целует моё запястье. Молча вытирает покатившуюся по щеке слезу.
– Оставлю вас молодёжь.
Ян Игоревич встаёт и, похлопав сына по плечу, уходит.
– Отец тебя обидел?
– Не хочу об этом.
Прижимаюсь своим лбом к его. Закрываю глаза.
– Не мог не испортить тебе этот день.
– Осадок остался, но всё хорошее ему перечеркнуть не удалось. Неравный бой, – улыбаюсь.
– Я сказал Филатовой, что мы хотим уехать.
– Очень хотим, – шепчу я тихо. – Увези меня отсюда, Марсель,
– Увезу.
– Но букет всё же нужно бросить. Поля не простит, если мы нарушим ей программу.
Глава 48
Возвращаемся в ресторан.
Там на террасе какая-то шумиха.
– Что происходит? – спрашивает Марсель у перепуганной Риты.
– Да я толком не поняла, что случилось. Милана испортила Оле платье. Появился Артём и позвал Горького на разговор. Они общались на повышенных тонах. Артём толкнул Пашу. Сцепились, естественно. Максим пошёл разнимать.
– Зашибись.
Протискиваемся через толпу к месту происшествия.
Час от часу не легче, но чего-то такого я, признаться, ожидала. Неравнодушна Милана к Горькому. Только слепой этого не заметит. Она ведь по старой-доброй традиции весь вечер его то и дело цепляет.
– Ненавижу тебя! Что ты наделал! – кричит виновница потасовки, заливаясь слезами.
– Ты сама это дерьмо спровоцировала, – вполне заслуженно подчёркивает Ромасенко.
– Я??? – таращится на него она.
– Видишь же, что оба пьяные. На хера лбами сталкивать?
– Я не сталкивала! Тём… – бросается к своему парню.
Тот, злой и сердитый, сидит заливает кровью рубашку.
Нос, похоже, разбит.
– Вы обалдели, пацаны? – Марсель на всякий случай тоже занимает пространство между ними. – Паха, чё такое?
Горький отмахивается.
– Всё нормально. Паренёк попутал немного, но мы вроде разобрались. Да, Беркутов?
– Пошёл ты!
– Молодёжь, что тут у вас творится?
Мужчины, нахмурившись, заглядывают на террасу.
– Все живы-здоровы?
– Да.
– Чего не поделили?
– Мне с ним нечего делить. Где твоя сестра, Рит?
– В туалете, наверное.
Горький отправляется на поиски Оли, а мой жених тем временем пытается вытянуть из Милы причину драки.
– Твой друг неадекватный!
– А ты адекватная? Зачем испортила Ольге платье? – отчитывает строго.
– Захотелось мне так, – отвечает девчонка, задирая подбородок.
– Захотелось? Чтобы не пила мне больше сегодня, ясно?
– Алё! Я давно совершеннолетняя вообще-то! Сама решать буду!
– Домой отправишься, совершеннолетняя, если не прекратишь исполнять херню.
– Прям сейчас могу пойти!
Пока они препираются, успеваю перекинуться парой фраз с мамой.
– Можно куда-то поставить цветы?
Она забирает у меня букет и передаёт их официанту с просьбой найти дополнительную вазу.
– Что сказал отец?
– Что я предатель, породнившийся с врагами.
Она вздыхает и качает головой.
– Я для него всё равно что умерла.
– Не говори так.
– Это его цитата.
– Кошмар какой.
– Знаешь, если отец решит не общаться со мной в дальнейшем, я приму это.
– Ты ни в чём перед ним не виновата.
– Он сказал, что любил тебя, – зачем-то передаю ей его слова.
– Счастье любви в её взаимности, Тата. Желание полностью подчинить себе другого человека – это не любовь.
– Ты его простила, мам?
В её глазах было столько страха и тревоги, когда выяснилось, что он всё-таки пришёл…
– Надеюсь, что однажды смогу.
Делаю шаг вперёд и обнимаю её.
– Найду Полю, ладно?
– Конечно.
Целует меня в щёку и отпускает.
– Филь! – зову свою свидетельницу.
– М?
– Нужно срочно спасать ситуацию.
Прошу подругу переключить внимание гостей на что-нибудь весёлое, и наш массовик-затейник быстро организовывает людям активность.
Парочка конкурсов. Презентация-дегустация великолепного трехъярусного торта – и вот вечер снова возвращается в мирное русло.
Ну почти.
Оля заметно загрустила и расстроилась. Милана с Артёмом тоже не спешат возвращаться в зал. Продолжают выяснять отношения на террасе.
– Уважаемые гости! – говорит Полина в микрофон. – Нашим голубкам не терпится остаться наедине, однако отпустить их просто так мы не можем, ибо существует давняя традиция. Догадываетесь какая?
– Букет надо бросить! – кричит Сонька.
– Верно, но начнём мы с подвязки. Всех холостых парней прошу выстроиться в ряд. Давайте-давайте, скорее! Ромасенко, не проходим мимо, – тормозит Максима, возвращающегося из уборной.
– Филя, ты заколебала уже! – ворчит он недовольно.
– Стой, я сказала! Стас, Никита, подходим! Паша, сюда. Алексей, welcome. А пока мы тут выстраиваемся, как дети на утреннике, подготовьте нам реквизит, товарищ жених.
Марсель разворачивает меня спиной к гостям. Присаживается.
Я приподнимаю подол платья повыше, и его пальцы, скользя по коже, волнующе медленно поднимаются от щиколотки к бедру.
– Эу, внук, нам тоже интересно, что там у вас происходит, – горланит Игорь Владимирович со своего места.
– Перебьётесь. Это только для меня.
Задерживаю дыхание, когда снимает подвязку.
Поднимает голову и я встречаю его горящий взгляд.
Он так много мне обещает, что мурашки по коже бегут.
– Готово, – встаёт и демонстрирует Полинке трофей.
– Отлично. Букет у тебя, Тата?
– Да.
Поправляю платье.
– Супер.
– Давайте мы одновременно бросим? – предлагаю я ей. – Так же интереснее будет.
– А давайте. Почему нет? Девчонки, прошу вот туда в сторонку налево. Напротив невесты становитесь. Вот умнички! Дважды повторять не надо. Мила, очень вовремя ты появилась. Хватит плакать. Занимаем место по центру.
– Ты сама-то становись, Филь, – командует София, наряду с оператором снимая происходящее.
– Иду. Держите, Ромасенко! Куда это ты двинул? А ну верните его.
– Отвяжись, Филатова.
– Все готовы? – уточняет София. – Я буду считать! Жених, невеста?
– Мы готовы.
Поворачиваемся к гостям спиной. Переглядываемся.
– Мальчики, девочки?
– Готовы!
– Внимание! Букет невесты и её подвязка сейчас отправятся к кому-то из присутствующих.
– Давай уже, а, – нетерпеливо поторапливает её Марсель.
– Раз… Два… – Сонька нарочно тянет, продлевая интригу. – Три!
Кидаю в никуда букет. Марсель в эту же секунду бросает парням подвязку.
Итог – подвязка у Ромасенко, отошедшего на безопасное (как ему казалось) расстояние.
Он, судя по выражению лица, поймал её по инерции. Реакция сработала.
А букет…
– Ты на фига это сделала! – возмущённо вопит Милана, глядя на Олю.
– Сделала что? – с вызовом уточняет та.
– Граблями своими нарочно его отбила! – кричит ей в лицо.
– Я тоже собиралась его поймать.
– Он ко мне летел!
– Нет ко мне!
– Ну-ка, девочки, не ссорьтесь, расступитесь, – вмешивается Полина в зарождающийся конфликт. – Давайте посмотрим, куда он приземлился.
Вытягиваем шеи. Любопытно же.
– Вон он!
Букет лежит перед растерянной и смущённой данным фактом Риткой. Она, уставшая и утомлённая праздником, тихонько сидела себе за столом…
*********
– Подождите, девочки, стоп. Порвём так.
Мама руководит процессом трансформации моего платья. Фату сняли. Теперь очередь за ним. Пришёл момент избавиться от верхней пышной юбки, и это оказалось ой как непросто. Хотя в салоне мы с консультантом репетировали данную процедуру дважды.
– Полин, ты права, вот здесь.
Копошатся на пару, и процесс наконец сдвигается с мертвой точки.
– Получилось?
– Получилось.
– Аккуратно.
Высвобождают меня из юбочного плена. Так легко становится, ведь нижняя часть платья кажется теперь абсолютно невесомой.
– Вот это я понимаю ноги! – по-мальчишечьи присвистывает София.
– Сбылась мечта Игоря Владимировича, – смеётся Филя.
– Очень красиво, – вижу в зеркале, как мама улыбается.
– Марсель постоянно твои ноги на школьных фотках рассматривал. Сядет за комп и пялится, – в очередной раз сдаёт брата с потрохами Сонька.
– Всё, идём, – поправив причёску, киваю на дверь.
– Вы только осторожно, пожалуйста, – тревожится мама.
– Всё будет хорошо. Марсель абсолютно трезвый. Дорога сухая. Не переживай.
– Может всё-таки лучше на машине поедете?
– Нет.
– Тогда обязательно напиши, как доберётесь.
– Ладно.
Мама с Полей выходят первыми.
Мила критически осматривает макияж в зеркале и я решаю поговорить нет.
– Ты как?
– Нормально.
– С Артёмом всё уладилось?
– Нет, – поворачивается ко мне.
– Милан, можно спрошу прямо?
Хмурится, но кивает, давая на то неуверенное согласие.
– Ты влюблена в Пашу. Я права?
– С чего ты это взяла? – отражает возмущённо, показательно при этом краснея.
– Это видно, – пожимаю плечом. – И знаешь, чего не пойму, зачем тогда Артёма мучить?
– Артём мне очень нравится.
– Ты надеешься на то, что получится переключиться?
– Да, надеюсь, – выпаливает порывисто. – Потому что Артём, в отличие от Горького, испытывает ко мне чувства. Видит во мне в первую очередь девушку и не боится осуждения со стороны моего брата!
– Что это значит?
– То и значит. Так случилось, что именно с Пашей я впервые поцеловалась.
Удивлённо выгибаю бровь.
Вот сейчас неожиданно.
– Мне было четырнадцать, – рассказывает, прислонившись спиной к стене, выложенной плиткой. – Начало восьмого класса. Шац по просьбе мамы взяла меня с ними в поход. Мы с Пашей тогда сидели на пляже вдвоём. Просто болтали обо всём на свете. Тёплый песок. Луна, мерцающие звёзды. Море. Он – весь такой красивый, взрослый. Накрыло.
Глаза загораются, когда воскрешает в памяти тот вечер.
Грустно улыбнувшись, качает головой.
Такой ранимой девочкой-девочкой сейчас кажется.
– Мне вдруг в моменте так захотелось это сделать… Понимаешь?
– Понимаю.
– В общем, я поцеловала его.
– И как отреагировал Паша?
– Не ожидал. Наверное, в первые секунды растерялся. Хотя это ему вообще несвойственно.
– Оттолкнул?
– В том-то и дело что нет. Но волшебство, увы, продлилось недолго. Он быстро пришел в себя. И началось. Извини. Ты сестра моего лучшего друга, я очень уважаю и люблю твою семью, у меня к тебе братские чувства и всё такое.
– Как общались после?
– Да почти никак. Он уехал и пропадал где-то у родственников всё лето. Я – строчила ему сообщения. Призналась в том, что влюблена. Ждала ответа, которого так и не получила. Жутко страдала. Каждый день без него страдала! Привыкла, что он всегда рядом. Всегда в нашем доме.
– А дальше что было?
– Дальше началась школа. Он появился там числа седьмого. Загорелый. Высокий. С тату. И я к нему значит в коридоре на всех парах несусь. Налетаю. Обнимаю, радуюсь. Говорю, что скучала дико. Спрашиваю, почему не отвечал.
– А он?
– А он – глыба ледяная. Обозначил сразу, что про эпизод на пляже мы забываем. Сказал, что относится ко мне как к младшей сестре. Попросил никогда больше не писать ему «всю ту чушь, что присылала».
– Ясно.
– Я, естественно, так это не оставила.
– Ты начала его провоцировать, – догадываюсь.
– Да. Потому что знаешь, Паша говорил одно, а я при этом замечала другое. Его злил тот факт, что вокруг меня появились мальчишки. Я нарочно его дразнила. И со временем так заигралась в эти игры… С Рассоевым вон даже замутила.
– В машину к нему села нарочно?
– Конечно. Проигнорировав воспитательную беседу с названным братом. Он велел не связываться с ним, я поступила ровно наоборот.
– И чуть из-за этого не пострадала, – с укором на неё смотрю.
– Я не подумала о том, что он начнёт так нагло ко мне приставать.
– Очень плохо. И о том, что брат с друзьями могут оказаться за решёткой, ты тоже не подумала.
– Эй! Если бы не я и вся та ситуация, вы бы вообще не познакомились!
– Мы бы познакомились первого сентября.
– Это знакомство не было бы столь эпичным.
Моя очередь качать головой.
– Ладно, идём.
– Тата, – цепляется за локоть. – Марселю ничего не рассказывай, пожалуйста. Я Горькому слово тогда дала. Не простит ведь.
По лицу вижу, очень боится, что разболтаю обо всём брату.
– Не расскажу, – обещаю, вздыхая.
– Спасибо.
Покидаем пустой ресторан.
Выходим на улицу.
Полинка выстраивает гостей для общего фото, а я под пристальным взглядом своего жениха спускаюсь по ступенькам.
– Марьяна, где мои очки? – обращается к жене дед Игорь.
– На столе, наверное.
– Какого ж хрена ты не взяла их? Ну-ка неси!
– А больше ты ничего не хочешь?
– Неси, сказал, я ни черта не вижу!
– Уймись, старый дурак.
– Ты платье где оставила, эксДжугели? – Марсель ловит меня в свои объятия.
Смеюсь.
– Красавчик. Такую куклу отхватил.
– Ну-ка быстро отвернулись все, – бросает пацанам, шутя.
– Жених и невеста, в центр, пожалуйста, – командует наша неугомонная активистка.
– Филь, тебе может реально профессию сменить? Чё гнить в школе зазря, – приобнимая Риту за талию, предлагает Максим.
– Я подумаю. Встали красиво все! Замерли! Не зеваем, не моргаем, улыбаемся в камеру. Сыр!
Фотограф делает с десяток снимков, после чего гости дружно идут провожать нас за ворота.
– Давайте «горько» на бис! – кричит Чиж, уже когда мы подходим к мотоциклу.
– Горько! – поддерживают его ребята.
– Горько, молодые!
Целуемся. Уговаривать долго не надо. Нам только возможность дай, если честно.
– Один. Два… Пять. Девять…
Хором считают, а над головой вдруг начинает взрываться самый настоящий фейерверк.
Небо гремит и заливается яркими красками.
Как на день города прямо.
Красиво.
– Всё, я тебя похищаю, жена. Садись, – кивает назад.
– С радостью похищаюсь.
Устраиваюсь на мотоцикле и машу девчонкам, пока он пару раз демонстративно газует.
– Держись крепче, Абрамова.
Обнимаю его торс руками и радостно визжу, когда резвый Kawasaki срывается с места.
Мотоцикл привезли сюда на фуре. Мы решили, что по возвращении из свадебного путешествия, обратно в Москву поедем на нём, организовав себе ещё одно маленькое приключение, которое не реализовали в юности.
Мчим по трассе.
Пустая дорога.
Ветер навстречу.
Над головой усыпанное звёздами небо.
Я счастлива и я благодарю Бога за то, что он спас моего мальчишку когда-то на этой трассе. За то, что не забрал его к себе. За то, что дал нам шанс быть вместе.
– Не понял…
Десять минут спустя парень глушит мотор и озадаченно смотрит в мои глаза, полные слёз.
– Я просто… Вспомнила.
– Не надо.
Понимает о чём я, конечно.
– Тата… – гладит моё лицо, целует.
– Всё нормально. Где мы? – осматриваюсь.
– Идём кое-что проверим, – подмигивает, помогая слезть с мотоцикла.
Идём по зелёной аллее, выходим к каскадной лестнице и я узнаю это место.
– Ой! – от неожиданности вскрикнув, хватаюсь за его шею. Потому что он без предупреждения поднимает меня на руки.
– Задолбалась на этих своих каблах?
Улыбается и я улыбаюсь в ответ. Потому что он слово в слово повторяет то, что говорил тогда.
– Уже не возмущаешься и не сопротивляешься?
– Нет. Мне всё нравится.
– Правильно, привыкай.
– Будешь носить на руках?
– Всю жизнь, если Бог даст.
Поднимаемся наверх, не встретив ни души.
Ставит на ноги. Берёт за руку и сплетает наши пальцы.
Вот она. Беседка-корабль прямо перед нами.
Молча переглянувшись, направляемся туда.
На втором ярусе в углу на скамейке сидят в обнимку парень с девчонкой. На вид им где-то лет шестнадцать.
– Ты помнишь, где мы оставили наш кривой шедевр?
Растерянно смотрю на исписанные деревянные доски.
– Здесь, – подсвечивая окружающее пространство телефоном, безошибочно указывает на локацию нашего сердечка.
Определённо самостоятельно я искала бы его очень долго.
Подходим ближе.
Касаюсь пальцами шершавой надписи и в груди становится тесно от переполняющих чувств.
Марсель обнимает меня и целует в макушку.
– Говорю тебе, это он! – доносится до нас тихий шёпот.
– Нет.
– Проверим?
Да уж. Индекс узнаваемости моего мужа – отдельная песня.
– Марсель, мне очень нравится твоё творчество, – уже в полный голос говорит девчонка.
– Я рад. Спасибо.
– Зай, ущипни меня. Это ведь правда солист Города Пепла! – взбудораженно восклицает она. – Вы уже поженились? – таращится на моё платье.
– Да, но это пока секрет. Не выдавай земляка.
– Не буду. Поздравляю! Такая красивая пара!
– Вы чё сидите тут ночью, молодёжь? Предки-то не ищут?
– Ищут сто проц. Мы сбежали.
– Маш, – парень дёргает её за рукав, очевидно намекая на чрезмерную болтливость.
– Родители запрещают нам встречаться, – невозмутимо продолжает она.
– Почему?
– Считают, что Миша мне не подходит.
Вышеупомянутый Миша цокает языком и закатывает глаза.
– А сама что думаешь? – вступаю в диалог.
– Я его люблю, – чмокает мальчишку в щёку, притянув к себе. – И очень боюсь потерять.
– Никого не слушай значит.
– Не слушаю.
– Имена свои написали? – интересуется Марсель.
– Нет.
– Надо. И в сердце их обязательно загоняйте, – даёт от себя совет. – Это работает. Проверено.
