Текст книги "Прости за любовь (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Не можешь да общаться нормально?!

– Пусть твой Хуан с тобой нормально общается.

– Его зовут Хавьер.

– Мне похуй.

Затягивается и медленно выдыхает дым вверх.

– С тобой невыносимо разговаривать! Ты стал непозволительно грубым!

– Я и был таким.

– Не был!

– Плохие новости. Ты меня дерьмово знала.

– Знала достаточно хорошо для того, чтобы сейчас в глаза бросились разительные перемены.

– Переживёшь.

– Когда судно возвращается к причалу? – спрашиваю сердито.

– Скоро будем у Киевского, – отвечает, даже не глядя на меня. – Выход там, – указывает жестом грубиян.

– Прекрасно, – забираю пустую креманку из под мороженого и шагаю к лестнице.

Внизу подожду.

Дай мне Боже сил и терпения!

Оставшийся отрезок времени провожу в зале.

Дважды ко мне подходит официант, но я воздерживаюсь от заказа, дав понять, что не в настроении.

Просто сижу и смотрю через стекло на ночную Москву, прокручивая в голове каждую колкую фразу, прозвучавшую в нашем разговоре.

Невероятно грустно оттого, что диалог не сложился. Как-то очень тяжело на душе.

Проходит минута за минутой. И чем дольше я сижу в пустом зале одна, тем острее осознаю тот факт, что между нами теперь гигантская пропасть. С этим ничего не поделать. Прошлое нельзя изменить…

Марсель спускается вниз только тогда, когда судно подплывает к причалу.

Что ж. Похоже, это всё.

– Спасибо, до свидания, – прощаюсь с обслуживающим его барменом и устремляюсь к выходу, как только теплоход пришвартовывают к пристани.

– Всего доброго, – доносится в ответ.

Оказываюсь на улице первой. Там меня встречает тишина, предрассветное небо и бодрящий холодный воздух.

Поежившись и, спрятав руки в карманы, иду. До тех самых пор, пока не происходит это.

Меня довольно грубо дёргают за капюшон, вынуждая остановиться.

– Далеко собралась? – зло интересуется Кучерявый.

– К метро, – недовольно высвобождаю джинсовку из его хватки.

Я планирую попросить кого-нибудь купить мне проездной.

– Совсем ебанутая? – хмурится. – Время видела?

– Следи за языком!

– Со мной поедешь, – заявляет уверенно.

– Никуда я с тобой не поеду, – отказываюсь наотрез.

– Веди себя как взрослый человек, Джугели.

– И это говоришь мне ты, – усмехнувшись, фыркаю и разворачиваюсь.

Продолжаю путь.

– Машина ждёт. Водитель отвезёт, куда скажешь.

Адекватная часть меня понимает, что нужно согласиться, но…

– Не стоит беспокоиться, я доберусь сама, – не оборачиваясь, заявляю гордо.

– Метро ещё не работает.

– Ничего, я подожду, когда откроется.

– Блядь…

Нагоняет, хватает за локоть. Куда-то тащит.

– Отпусти меня! – возмущаюсь недовольно.

– Просто сядь в чёртову машину, – цедит сквозь зубы.

– Мне больно! – возмущаюсь громко. – Что ты себе позволяешь?

Перехватывает за ладонь, крепко её сжимает и я закрываю рот, едва это происходит. Настолько шокирована.

Кожа в местах соприкосновения горит. Тёплые, твёрдые пальцы крепко стискивают мои ледяные. Совсем, как раньше…

Выходим к дороге и чёрному БМВ с прищуром.

– Доброй ночи, – здоровается с нами водитель, одетый в строгий классический костюм.

– Добрая ли она, – с сарказмом произносит Марсель.

Мужчина молча открывает дверь и мы, остановившись прямо возле неё, сердито смотрим друг на друга.

– Я не…

– Верну туда, откуда приехала, – перебивает, не позволив сказать и слова. – Дальше – уже не моя забота. Садись. Не провоцируй, – взглядом предупреждает, и я понимаю, что всё равно будет так, как он решил.

Поджимаю губы. Стреляю глазами вниз и парень отпускает мою руку.

Наклоняюсь, забираюсь в автомобиль, двигаюсь к окну.

Кучерявый рядом не садится, занимает переднее пассажирское кресло.

– Адрес диктуй, – командует холодно.

Сдаю координаты Филатовой.

А что ещё остаётся? Выбора нет.

– Радио не мешает? – интересуется водитель.

– Пусть.

Вижу в отражении стекла, как достаёт телефон и печатает кому-то сообщение.

Вебер, наверное, отчитывается.

Злюсь и увы, ничего не могу с этим поделать!

«Как Илона относится к твоим песням?»

«Нормально»

«А к тому, что ты сейчас со мной?»

«Можешь считать, что только благодаря ей я здесь»

Как это вообще понять? Неужели настолько доверяет ему? Или… Так уверена в том, что парень ко мне больше ничего не испытывает?

Расстраиваюсь ещё сильнее и да, начинаю чувствовать себя полной идиоткой, взглянув на ситуацию со стороны.

Они счастливы, а я вдруг такая объявляюсь четыре года спустя и требую встречи для того, чтобы поговорить.

Бред.

Не следовало этого делать. Я совершила ошибку, поддавшись своим эмоциям. Глупо поступила. Так, как мне совсем несвойственно.

И было ведь предчувствие, что не следует идти на концерт! Нет я пошла туда. Позвонила на передачу. Притащилась к причалу. Села на теплоход.

Рука-лицо просто.

Чем думала? Не узнаю себя. Это будто какой-то сон! Дурной и мучительно длинный…

Пока доезжаем до района, в котором Полина снимает квартиру, накручиваю себя до такой степени, что впору наложить руки и сгореть со стыда из-за своего идиотского поведения.

А уж когда по радио начинает звучать песня «Потеряны», меня разрывает внутри окончательно. Благо, парень сразу вырубает её. Похоже, тоже не горит желанием слушать собственноручно созданный хит…

Проходит ещё немного времени.

Сворачиваем в арку.

Знакомый двор.

БМВ тормозит у дома Филатовой. Марсель выходит первым и открывает мне дверь.

– Пять минут подождите, – бросает водителю и, к моему ужасу, идёт провожать меня.

Уж лучше бы просто остался в машине. Так мне было бы гораздо легче. Так не пришлось бы прощаться.

Проходим мимо лавочки, на которой оставлен мусор: пачки от чипсов, пустые банки из-под пива, пакет.

Заходим в подъезд.

Поднимаемся по лестнице, спиной ощущая на себе тяжёлый взгляд.

Иду впереди, Марсель следом. Преодолеваем ступеньку за ступенькой. Пролёт за пролётом.

Переступаю битые стёкла от бутылки и бычки от сигарет, брошенные прямо на пол. Раньше тут такого не было. До того, как поселились новые соседи.

Останавливаюсь у нужной двери. Достаю из кармана ключи. Поворачиваюсь.

– Здесь живёт Филатова? – спрашивает он, нахмурившись.

– Да.

– Ясно. Баллончик перцовый пусть себе купит. На всякий.

Молчу.

– Рабочая вещь.

Баллончик.

Именно с него всё когда-то началось и закрутилось. До сих пор себе удивляюсь. Как не побоялась им тогда воспользоваться?

Поднимаю взгляд на Марселя.

Встречаемся глазами и почему-то кажется, что мыслями он тоже там, в лесу.

Я на земле. Он сверху. Дыхание частит из-за погони. Впервые разглядываем друг друга.

– Спасибо, что довёз, – благодарю тихо.

– Может, я и конченый, но не настолько, чтобы бросить тебя одну посреди ночи, – произносит в ответ, убирая руки в карманы.

Киваю.

Не понимаю, что уместно сейчас сказать.

Минуты тянутся, а мы молчим, стоя в метре друг от друга и слушая тишину, изрядно давящую на психику.

В груди тяжело, но не спешим прощаться. Наверное, потому, что оба прекрасно понимаем: больше никогда не увидимся. То, что случилось сегодня, точно не повторится. Это случайный сбой с орбиты, на которую в срочном порядке необходимо вернуться. Дальше каждый сам по себе, как было все эти четыре года.

Моргаю, не в силах больше терпеть. Чувствую, как по щеке одна за другой вниз скатываются слёзы. Ощущаю их соль на своих губах.

Марсель, к сожалению, это видит.

Напряжённо стискивает челюсти.

Дёргается кадык.

Наблюдает за тем, что со мной творится.

Когда вдруг протягивает ладонь и касается пальцами моей скулы, разогнавшее ритм сердце, буквально трескается на части.

Оторопев, замираю. Абсолютно не ожидала, что у него возникнет порыв прикоснуться ко мне.

Не дышу, пока осторожно проводит пальцем по щеке, стирая с неё влагу.

– Не плачь.

Только хуже становится. Шумит и звенит в ушах. Голова кружится. Воздуха не хватает.

Я не выдерживаю того, что со мной происходит. Организм попросту не справляется с эмоциональными перегрузками.

Не осознавая, что делаю, за секунду преодолеваю тот самый несчастный метр, разделяющий нас.

Обнимаю Его. Крепко-крепко.

Так мечтала, что однажды смогу…

– Прости меня, – шепчу, перемещая руки за крепкую шею. – За всё прости.

Прильнув к горячей коже, заливаюсь слезами.

Так больно мне внутри сейчас.

Так больно!

Невыносимо…

Глава 18

Марсель

Просыпаюсь тяжело и не сразу.

Нехотя оторвав голову от подушки, принимаю сидячее положение.

Морщусь. Трогаю затылок. Чердак трещит так, как будто накануне кто-то отсыпал мне добрую порцию пиздюлей.

Потираю глаза. Пытаюсь сообразить, что за грохот разбудил меня, и вдруг до меня доходит тот факт, что в дверь настойчиво стучат.

Убираю в сторону одеяло. Свешиваю ноги вниз. Предпринимаю первую попытку встать, но она заканчивается провалом. Теряю равновесие.

Обматерившись, пробую снова. На этот раз получается не просто подняться, но и добраться по стенке к источнику шума.

– Здорова.

Первое, что вижу, когда открываю дверь, – недовольная рожа Ромасенко.

– Ты в норме, бро? – обеспокоенно интересуется Горький.

– Да. Чё случилось?

– Случилось то, что мы проебали из-за тебя самолёт, – отвечает Макс, заходя в квартиру.

Самолёт.

Концерт.

Начинаю догонять.

– Никто из нас не мог тебе дозвониться. Что с телефоном? – Паша заходит следом.

– Сел, по ходу.

– Ты один? – оборачиваясь, уточняет Ромасенко.

– Да.

Перемещаемся в глубь студии.

– А эта сука грузинская где?

– Фильтруй речь, Ромас, – одёргиваю я его и не спеша наклоняюсь за пачкой сигарет, лежащей на тумбочке возле кровати. Кружится блин всё вокруг.

– Не жди от меня этого.

– Дай жигу, – обращаюсь к Горькому потому, что свою найти не могу.

– Держи.

– Холодно блядь как в морге, – Макс берёт пульт и выключает кондёр. – Судя по тому, что ты забухал, ваш тет-а-тет с Джугели прошёл дерьмово.

Молча открываю дверь на балкон и выхожу. Пацаны за мной. К сожалению, эта дурная привычка у нас одна на троих. Только Чиж, молоток, не курит.

– На хера о встрече просила? Что ей от тебя надо было?

– Поговорить.

– На тему?

– На тему того, что произошло четыре года назад.

– Очень «вовремя». Ещё б лет через десять объявилась, – кривится он.

– Объяснилась? Сказала, почему исчезла? – подключается к разговору Паша.

– Типа не хотела больше тревожить меня и мою семью.

– Падла! Сбежала, не дав показания!

– Макс… – предупреждающим взглядом в него стреляю.

– Что Макс?

– Горозия-старший её шантажировал. Вроде как, у него был какой-то компромат на её отца.

– Это её ни хера не оправдывает. Она была обязана дать показания!

– Да класть мне на показания. Я думал, что узнаю почему она ни разу за это время не позвонила… – глубоко затягиваюсь и через несколько секунд выдыхаю дым.

– И?

– Кроме извинений и сожалений ничего конкретного не услышал.

– Пошла она куда подальше со своими извинениями! Надо отлить.

Ромас тушит окурок в пепельнице и возвращается в квартиру.

– Как у неё дела? – Горький опирается спиной о перила. – В Барселоне живёт?

– Да. Играет в свой любимый теннис, спит с тренером. Всё зашибись. Исключая тот факт, что папаша в тюрьме до сих пор.

Друг выгибает бровь.

– Про тренера сама, что ль, сказала?

– Ага, типа съезжаться планируют, – снова делаю затяжку. – Вот на кой икс мне эта информация? – усмехнувшись, стискиваю зубы.

Опять завожусь какого-то чёрта.

Смешно, ей богу. Столько лет прошло…

– В Москву к отцу приехала?

– Видимо. У Филатовой остановилась.

– Полина в столице?

– По ходу, перебралась сюда после окончания универа. Снимает хату в САО.

– Ясно. Сложился в итоге у вас диалог с Джугели?

– Не особо.

– Почему именно сейчас дала о себе знать?

– Про чувство вины заливала. Якобы в глаза мне посмотреть должна была и поблагодарить за то, что не позволил Горозии вывезти её из города.

– А что по поводу аварии?

– Говорит, переживала за меня, но позвонить и приехать не могла.

– Без разъяснений?

– Без. Честно? В целом, я так и не понял её, Паш… То дерзит и провоцирует, то в слёзы.

– Женщины… – философски заключает брюнет, пожимая плечами.

– Зарядила, типа нам обоим надо отпустить прошлое.

– Песни твои наконец услышала, что ли?

– Похоже на то. Интересовалась, как к ним относится Илона.

– Откуда знает про вас?

– Без понятия. Язвила на этот счёт. Создалось впечатление, что злится.

– Ревнует, что ли?

– Да кто её разберёт, – вторую сигу поджигаю. Массирую висок.

– Изменилась?

– Такая же. Упрямая, гордая, самовлюблённая снежная королева.

Он хмыкает.

– Красивая пиздец…

Воскресаю в башке её образ.

Точёная идеальная фигура. Струящиеся шёлком волосы. Густые прямые брови. Тёмные длинные ресницы. Блестящие от слёз глаза. Чистая нежная кожа. Пухлые розовые губы, вкус которых я, кажется, помню до сих пор.

– Торкнуло, да?

Молчу. А молчание, как известно, знак согласия.

Думаю, Паша итак без слов всё понимает. Совсем необязательно в красках расписывать моё состояние.

Штормило меня люто. Кровь кипела. Сердце при взгляде на неё разрывалось на части от тоски и боли. Пальцы дрожали и горели от желания прикоснуться. Лёгкие были обожжены её запахом.

Думал, сдохну и не перенесу эту грёбаную ночь. Если бы не алкоголь, точно дичи натворил бы какой-нибудь, ведь в голове то и дело маячила дурная, неадекватная мысль.

Дьявол, как же хотелось стиснуть её в своих руках и вновь силой поцеловать. Как тогда, четыре года назад…

Чуть не сорвался, когда она сама ко мне в объятия вдруг кинулась. Обвила руками мою шею. Прильнула к груди. Дрожащая. Плачущая.

Стоял там на лестничной клетке потерянный и охреневший от близости её тела. Вдыхал, словно буйно помешанный, ноздрями аромат волос и неистово боролся с желанием утешить девчонку. Такой обезоруживающе хрупкой, слабой и беззащитной она в тот момент казалась…

Хотелось обнять её в ответ, но я этого не сделал.

Не смог переступить обиду, ведь для меня её исчезновение стало самым настоящим предательством. Простить и отпустить не так-то просто, как звучит на словах. Особенно тогда, когда человек по какой-то необъяснимой причине всё ещё волнует тебя. Абсолютно во всех смыслах.

– Знаешь, что напрягает?

– М?

– Только-только у тебя наметились перемены на личном и на! Внезапно появляется Она. Странно…

Невесело усмехнувшись, откручиваю крышку с бутылки, которую прихватил с собой. Пью. Сушняк просто адский.

– Илона где?

– Улетела. На месте занимается переносом концерта. Вроде бы договорилась с организаторами. Нам надо завтра днём быть в Самаре. Ты давай, приводи себя в порядок, дружище. Утром едем в аэропорт.

– Понял.

– Как она отреагировала на твоё решение увидеться с Татой?

– Считай сама меня туда и отправила. Зачем, объясни? По идее, должна быть против. Где логика?

– Думаю, Вебер прекрасно всё понимает. Она чувствует тебя. Знает, что тебе нужна была эта встреча. Смысл запрещать или капризно топать ножкой? Это вообще не в её духе.

– Тоже верно.

– Она тебя любит гораздо сильнее, чем себя, бро.

– И в отличие от некоторых, никогда не предавала, – язвит Ромасенко, услышавший обрывок нашего диалога. – Я застрял, мать вашу! Не мог выйти из сортира. У тебя сломалась защёлка.

– Я по пьяни навернул.

– Возвращаясь к теме вашего разговора. Слышь, Абрамов, совет хочешь? – смотрит на меня пристально.

– Валяй.

– Не будь идиотом. Илона – золото, а не девчонка. Красивая, интересная, умная, самодостаточная.

– Я без тебя всё это знаю, друг.

– Тогда какого ляда ты исполняешь? Стоило Джугели замаячить на горизонте, и всё, ты убит. Напиваешься. Где, кстати, это произошло?

– В каком-то баре. Не помню.

Помню, что отпустил такси и пошёл бродить по улицам.

– Пять баллов! Заливаешь глотку. Пропадаешь на несколько дней, потеряв счёт времени.

– Я в порядке, – бросаю зло.

– Кому-нибудь другому это расскажи. Проходили уже.

– Что проходили?

– Мозг включи, алё! Она объявилась, расковыряла старые раны и преспокойно отправилась в эту свою Испанию дальше ракеткой на корте махать. А ты? Опять загибаться планируешь? Депрессировать?

– С чего ты взял? – спрашиваю сердито.

– С того блядь. Пойди в зеркало на себя посмотри. Хрена ты молчишь, Горький? – наезжает на Паху.

– А я что?

– Скажи ему, что будет последним долбоящером, если упустит возможность построить отношения с Вебер.

– Пусть сами разбираются, Макс. Не лезь.

*********

Следующим вечером даём концерт в Самаре. Люди ждали нас и остались довольны, несмотря на произошедший накануне казус с переносом.

Мы с пацанами отработали хорошо. Выступление зрителей не разочаровало, судя по тому, что зал очень долго нас не отпускал.

Кайфанули взаимно, но почему-то именно сегодня я, как никогда, острее всего ощутил пустоту внутри себя после взаимодействия с аудиторией.

Выложился по полной. Всё отдал им. Ни черта не осталось.

А послезавтра опять концерт. Тур расписан на месяцы вперёд. И это начинает ощутимо давить. То ли я подустал от бешеного графика, то ли встреча с Джугели меня подкосила. Признаться, гораздо сложнее стало исполнять песни, посвящённые ей.

– Ты как?

Время за полночь. Мы с Илоной неспешно прогуливаемся по набережной Волги. Я сам её вытащил на улицу. Захотелось проветриться.

– Нормально, – отвечаю, снимая с себя кожанку.

– Да не надо, я не замёрзла, – протестует, но я всё равно накидываю куртку ей на плечи.

Август на дворе, однако у воды достаточно прохладно. Сто процентов замёрзнет в этом своём лёгком платье.

– Вы отлично отыграли сегодня.

– Есть проблемы с организаторами?

– Билеты никто не сдавал. Так что всё устаканилось.

– Сорян, что так вышло.

– Паша сказал, ты снова пьёшь?

– Немного накатил в баре. Пришёл домой, вырубило.

– Старайся держать телефон при себе и включённым. Если что-то происходит, я должна хотя бы знать об этом, дабы успеть что-то предпринять.

– Чёртова труба разрядилась. Бывает.

– После концерта зачем пил?

– Захотелось. Давай без наездов. Я практически трезвый, ты же видишь. Стекло!

– Это и пугает, учитывая количество залитого в тебя спиртного.

– Я в порядке, Илон, – чеканю по слогам.

– Завтра концерт в Тольятти.

– Послезавтра.

– Завтра.

Напрягаю память.

Да блин. Точно…

– А потом что?

– В пятницу Казань. В воскресенье Москва, клуб.

– Твою мать, не продохнуть, – отзываюсь недовольно.

– К слову, про мать. Я купила тебе билет домой, как ты просил. Вылет из Москвы во вторник вечером. Пару дней можешь побыть с семьёй в Красоморске.

– Мы вместе туда собирались, – напоминаю я ей. – Уже не летишь со мной?

Достаю сиги и зажигалку.

– Ты хочешь, чтобы я полетела?

– Настаиваю.

– Ладно.

– Не ладно, а билет покупай. Предки ждут.

– Куплю.

– Вот и молодец.

Идём по набережной. Где-то вдалеке играет музыка и смеётся гульбанящая молодёжь.

Я курю. Илона молчит, упрямо не задавая никаких вопросов. И вот сейчас мне не совсем понятно, как себя вести. С одной стороны, ясно, что нужно рассказать о том, как прошла встреча с Джугели. С другой… Стоит ли? Готов ли я быть честным до конца?

– Сядем?

Неподалёку от нас пустая лавочка.

– Можно.

– Смотри, что у меня есть, – наклоняюсь к ней и жестом грёбаного волшебника достаю из внутреннего кармана своей куртки её любимый шоколадный батончик.

Ничего особенного. Молочный шоколад и вафля. Не знаю, чем он её так зацепил.

– Ого, – удивившись, улыбается. – Откуда? Успел сгонять в магазин сразу после концерта?

– Нет. Прихватил в аэропорту.

– Спасибо, – забирает его себе и тут же, не устояв, разворачивает. – Будет моим завтраком-обедом-ужином.

– Ты не ела сегодня? – уточняю хмуро.

– Утром не успела, а потом уже, сам знаешь, не до этого было. Спасибо Боре за сорванный саундчек.

– Пошли куда-нибудь поедим.

Мне не нравится, что порой она так наплевательски к себе относится.

– Не хочу. Давай тут посидим. Тихо, красиво и нет твоих фанаток поблизости…

– Ваще не факт, – хмыкаю.

– Хотя да… После тех дисков и я не уверена.

– Чиж сказал, недавно ещё один пришёл. Там Новосиб и Кемерово.

– Похоже, человек повсюду следует за вами. Уже как-то пугает всё это, если честно.

– Просто кто-то хернёй страдаёт.

– Вы всё равно будьте повнимательнее. Кто знает, чего следует ожидать от таких людей.

– Да не парься ты на эту тему. Забей.

Затягиваюсь. Выдыхаю кольцами дым.

– Ничего не спросишь насчёт Неё? – первым начинаю этот непростой разговор. – Думал, тебе будет интересно.

– Не намерена лезть в душу. Расскажи то, что сам считаешь нужным, – пожимает плечом, надкусывая батончик.

Потираю бровь.

– Если вкратце, поговорить особо не вышло. Объяснить своё исчезновение она тоже толком не смогла.

– Для чего тогда просила о встрече?

– Хотела посмотреть мне в глаза, извиниться и поблагодарить.

– Извиниться за что?

– За то, что попал из-за неё в ДТП, – стряхиваю пепел на асфальт.

– Если она и виновата, то лишь косвенно. Ты же понимаешь это?

– Естественно.

– Почему так долго хранила молчание, не ответила?

– Нет. Чушь какую-то пронесла. Про то, что беспокоить меня и мою семью не хотела. Мол, итак из-за неё пострадал.

Девчонка хмурится, выбрасывая фантик от шоколадки в урну.

– Как-то нескладно выходит, – опирается о спинку скамейки. – Зачем же сейчас решила связаться с тобой?

– Посоветовала отпустить прошлое и я, ты знаешь, последую её совету.

Щёлкаю зажигалкой, неимоверно раздражаясь.

– Марсель…

– Всё короче. Не хочу вообще больше обсуждать её. Пошли в океанариум завтра? Говорят, тут есть неплохой. Я договорюсь.

– Договоришься?

– Официально приглашаю тебя на третье свидание, Вебер. Обещаю: никого, кроме нас и рыб, не будет.

Улыбается, глядя на меня. Но мне не нравится грусть, которая читается в её глазах.

– Соглашайся. Рок-звёзды не разбрасываются подобными предложениями, – подмигиваю, перекидываю руку и приобнимаю её, вынуждая положить голову мне на плечо.

– Рок-звезда… Не надо было нам целоваться в клипе. У тебя мозги набекрень съехали. Подмена понятий произошла.

– Я, может, давно жду репита, а ты морозишься.

– Отстань.

– Серьёзно. Я не шутил, когда говорил про то, что хочу строить отношения. Задолбало всё.

– Одноразовые куклы больше не радуют?

– Не радуют.

И это абсолютная искренняя правда.

Хочу блядь быть по-настоящему счастливым. Семью иметь большую, как у бати. Жену, дом, собак-кошек и много детей…

– Надо пробовать, – решительно заявляю.

– Не заводи эту шарманку, – цокает языком.

– Слушай, если не с тобой, то с кем?

– Так себе аргумент конечно…

– Ты призналась мне в любви, – другой сразу же выдвигаю.

– По пьяной лавочке? – фыркает.

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

– Хватит, – вздыхает так, словно очень сильно от меня устала.

Молчим.

Тишину разбавляет лишь стрекот кузнечиков. Как-то они подразошлись прям.

– Скажи мне что-нибудь.

– Кури поменьше, пожалуйста. Дымишь не прекращая, – высвобождается из плена моих рук. Поправляет волосы.

– Илон, я не об этом. Про нас с тобой скажи. Что думаешь и чувствуешь?

Поворачивается.

Вопросительно выгибаю бровь.

Жду.

– Правду сказать?

– По-другому не надо.

– Что ж… – опускает взгляд и какое-то время разглядывает узор на плитке. – Я думаю, что появление Таты – это знак, Марсель.

– Опять ты про неё? Какой ещё на хрен знак? – чувствую новый прилив раздражения.

– Нельзя строить будущее, пока тебя волнует прошлое…