Текст книги "Прости за любовь (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Глава 39

Я не знаю, как это работает. Учитывая разлад в отношениях, стоило бы ответить что-то из разряда «я подумаю», но, давайте будем честны, когда заветное «выходи за меня» произносит любимый мужчина, мы безумно счастливы это слышать. В моменте мы не думаем «правильно и рационально». Не рассуждаем логически. Мы забываем про обиды. Отодвигаем на второй план всё то, что беспокоило. Мы просто искренне верим в лучшее и действуем сердцем.

Марсель, по сути, второй раз делает мне предложение. Сколько раз я вспоминала ту последнюю школьную линейку, один Бог знает.

Танец. Роза. Его взгляд. Прикосновения. Слова. Такие важные. Такие нужные!

– Я выхожу замуж за Горозию. Так надо.

– А за меня пойдёшь, если позову?

– Что?

– Чту традиции твоего народа. Замуж выйти предлагаю.

– Ты с ума сошёл?

– У меня есть отличный план, Джугели.

– Что ещё за план?

– Сбежим вместе после вручения аттестатов? Я всё продумал. До Москвы доберёмся на мотоцикле. Там нас встретит семья дяди Беркута. Он поможет. Железобетонно ручаюсь.

– Как поможет?

– Нас распишут.

– И что будет дальше?

– Разберёмся, не дрейфь. Я буду выступать. Ты будешь учиться в универе или в теннис этот свой играть. Любить тебя буду. Как там, и в горе, и в радости. Соглашайся.

Безусловно, тогда я не сказала бы ему «да». Мы были слишком юными, плюс обстоятельства… Они диктовали свои условия.

Но сейчас? Что мешает мне согласиться выйти замуж за человека, к которому я испытываю сильные чувства? Зачем играть в манипуляции? Зачем травить душу ему и себе? Я ведь вот. Стою перед ним. Трясусь от волнения, как осиновый листок. Сердце в бешеном ритме заходится. Грудь разрывает от вихря переполняемых эмоций. Хочется плакать и улыбаться одновременно. Молчать. Кричать.

С кем было также? С кем Тата Джугели, дочь своего отца, была столь живой и настоящей?

Я должна попробовать сделать не так, как надо, а так, как хочется. Глядя в эти глаза напротив, разве можно поступить иначе?

– Да, – выдыхаю тихо, кажется, совсем потеряв голос от волнения.

– Джугели…

Стискивает в своих руках крепко, но бережно.

Его губы накрывают мои.

Поцелуй выходит порывистым, невероятно чувственным, и отчаянным. Если бы не аплодисменты, напомнившие нам о том, что мы не одни, он бы длился вечно. Потому что соскучились до дрожи. Захлестнуло. Растворились в ощущениях. Утонули в нежности и страсти.

Разрывать контакт совсем не хочется, но, приличия ради, нужно.

Марсель отстраняется.

Я, словно в замедленной съёмке, смотрю на то, как он надевает мне на палец кольцо. Дорогое и изысканное, оно сверкает драгоценными камушками на солнце.

– Ребята…

Филатова вся в слезах. Плачет. Обнимает нас по очереди.

– Полинка, не реви, – смущённо улыбаюсь, поглаживая её по спине.

– Всё. Не буду. Растрогалась просто, – шепчет она, заикаясь.

– Молодые люди, повернитесь сюда, пожалуйста.

Здесь, оказывается, и фотограф присутствует.

– Проведёшь этот день со мной? – прижимая меня к своей груди, спрашивает Кучерявый, пока мужчина делает серию снимков.

Киваю.

– А Поля? – наблюдаю за тем, как она общается с пилотом.

– Не переживай. Её отвезут домой. Она любезно согласилась понянчить шерстяного бандита. Идём.

Тянет меня за руку и сюрпризы не заканчиваются. Потому что мы, проследовав по пешей тропе, выходим к деревянному пирсу.

– Это наша? – удивлённо смотрю на пришвартованную белую яхту.

– На сегодня да.

С ума сойти!

– Отправимся в небольшое плавание? Ты не против?

– Не против.

– Нормально себя чувствуешь? – интересуется встревоженно.

– Нет. То есть да. Я в порядке.

– Точно?

– Точно.

– Тогда погнали.

Помогает мне безопасно перейти с пирса на судно. Ведёт за собой. Машет человеку, который им управляет.

– Нам сюда.

Минуя каюту, ведёт на открытую палубу. А там… Белая мебель. Стол накрыт: закуски, салаты, фрукты, ягоды, напитки. Украшено всё вокруг цветами.

Так красиво!

– Ты ведь проголодалась? Ничего не ела в самолете?

– Не ела.

– Отлично. Садись, – отодвигает стул.

Джентльмен мой.

– Абрамов, у меня ощущение, что я сплю, – признаюсь растерянно.

Столько всего за раз, что голова кругом.

– Заметь, я не нарушил твой наказ. Не звонил, не писал, приезжать не стал.

– Ты подстроил нашу встречу! – рука тянется к тарталеткам, ведь живот предательски урчит.

– Хитрить ты не запрещала.

– Как организовал признание на трибунах? Это ведь чужие, незнакомые люди!

– Секрет, – подмигивает.

– Зачем столько цветов? Ты хоть представляешь, как мне жаль было оставлять их в гостинице?

– Мне же надо было как-то общаться с тобой. Чтобы ты про меня не забывала.

Забудешь тут!

– Я смотрел все твои матчи.

Удивлённо выгибаю бровь.

– Обманываешь.

– Нет.

Мне очень приятно, если честно. Я надеялась на то, что он за мной следит.

– Вы с ребятами записали новый альбом?

– Да. Выйдет в день моего рождения. Ешь, а я буду объясняться, – занимает место напротив.

Опять серьёзное, сосредоточенное лицо, а значит, говорить будем о наболевшем.

Вдох. Выдох.

– Ты не принимай на свой счёт моё поведение. У меня было время разобраться в себе. Я понял, что мои загоны – исключительно моя проблема.

– Я пошутила насчёт фамилии, Марсель. Просто сказала, не подумав.

Путём долгих размышлений пришла к выводу, что обидела его той фразой.

– Да дело не в фамилии, хотя это важно для меня, лгать не буду.

– А в чём?

Молчит какое-то время.

– Скажи, как есть.

Достаёт зажигалку из кармана. Поджигает кончик сигареты.

– Мне просто показалось тогда на даче, что ты несерьёзно относишься к нашим отношениям. Не видишь настоящей семьи в будущем. Со мной. Типа я ненадёжный и безответственный.

– Господи, да с чего ты взял? Я ведь ничего такого не имела ввиду.

– Накрутил себя, – пожимает плечом. – Грузанулся тогда жёстко. В общем, ты прости меня, пожалуйста. Как-то глупо и по-идиотски себя повёл. Батя правильный совет дал. Надо учиться ртом разговаривать и обсуждать то, что тревожит. Давай на берегу договоримся, что в нашем браке так и будет?

Браке.

Это звучит так… Непривычно. Волнующе.

– И про детей. Они мне нужны, конечно. Когда-нибудь потом, – затянувшись дымом, добавляет. – Когда достигнешь своих целей в спорте. Когда сама захочешь их тоже.

Чувствую, что краснею.

А под рёбрами такое приятное тепло разливается…

Ему важно. Важно то, что имеет значение для меня. Именно это всегда отличало его от других.

Хочется оказаться как можно ближе.

– Иди сюда, – зовёт, будто прочитав мои мысли.

Встаю.

Усаживает к себе на колени. Тушит сигарету о дно пепельницы.

– Извини, ладно? – примирительно целует в плечо.

– И ты.

Смотрим друг другу в глаза. Запускаю ладонь в его кудряшки. Люблю их. Это мой личный фетиш.

– Ты сказала мне «да», Джугели, – напоминает, возгордившись своей победой.

– Сказала. Уж больно красивое кольцо, – улыбаюсь. – Ай!

Ущипнул.

– Никаких шуток. Станешь скоро моей женой. Ты вообще осознаёшь масштаб?

– Нет.

– Может, оно и к лучшему, – снова притягивает к себе, чтобы поцеловать.

– Мне очень нравится твоя рубашка, – заявляю, пробежавшись пальчиками по груди. – Это было как в голливудском кино. Вертолёт. Она развевается на ветру. Цветы…

– Ты не ожидала?

– Не ожидала. Разозлилась на Филю. Она завязала мне глаза!

– Так было задумано, но про предложение она не знала.

– Нечестно. Это моя подруга!

– Она старалась ради тебя.

Цепляю со стола ещё одну тарталетку. Даю откусить ему. Кусаю сама.

Так и едим всё. Вместе. Не желая разъединяться даже на несколько минут.

– Есть ещё один важный момент.

Яхта плывёт и мы любуемся видом, чуть позже расположившись на самом её носу.

– М? – закидывает в рот виноградину.

– Что за история с выплатой неустойки, Марсель?

– Вот гнида! Растрепал тебе? Вы виделись где-то, что ли?

Эта мысль определённо очень ему не нравится.

– Фишер рассказал. А теперь, будь добр, ты поясни. Почему действовал за моей спиной.

– Потому что это наши с ним тёрки.

– Он сам расторг этот договор! – возмущаюсь, отставляя стакан с лимонадом.

– На словах. Без свидетелей? Ты же понимаешь, что это ровным счётом ничего не значит.

– Выходит, он написал тебе?

– Да. Связался с моим менеджером.

– И какую сумму ты заплатил?

– Неважно, Тата. Решили и решили.

– Ты ничего не сказал мне!

– Зачем я буду тебя в это вовлекать?

– Затем, что мой договор никак тебя не касался.

– Всё, что связано с тобой, касается меня напрямую. Ясно? Всё. Закрыли тему. Не хочу твоих мужиков сегодня обсуждать. Вообще забудь про них отныне. Есть только я. Твой будущий муж, – заявляет, расхорохорившись.

– Замашки тирана?

– Нет, просто меня кроет, когда говорим о них.

– Тогда твоих женщин не обсуждаем тоже.

– Каких ещё женщин, Джугели?

– Таких.

– Не было никого.

Врёт и не краснеет.

– Наглая ложь! Ты с ними спал вообще-то!

Прихватив меня за плечи, укладывает на лопатки и снова целует.

– Ты единственная, с кем я хочу спать.

– Так было не всегда.

– Всегда.

– Ты ещё в школе такой список собрал, что…

– Тата, – своим носом трётся о мой. – Забыли. Обнуляем всё. Есть только я и ты.

*********

Это был потрясающий день. Мы провели несколько часов на яхте, а затем снова поднялись в небо на вертолёте для того, чтобы полетать над вечерней Москвой, оживлённой и пестрящей яркими огнями.

И да. Как же приятно засыпать вместе!

Дурачество с Рокки. Разговоры обо всём и ни о чём. Долгожданные объятия. Горячие, страстные поцелуи. Тепло наших тел…

Честно говоря, совсем не возражала бы, если бы в эту ночь мы зашли дальше обычного, однако Кучерявый, проявив чудеса стойкости и выдержки, неожиданно заявил, что у нас, мол, всё должно быть правильно. Сначала свадьба, потом всё остальное.

В нынешнее время подобное скорее нонсенс, чем правило, но да, меня воспитывали именно так и я благодарна ему за то, что он с этим считается.

Итак. Я абсолютно счастлива в моменте, но уже утром следующего дня эйфория сходит на нет. Виной тому незапланированный визит в тюрьму, на котором настоял Марсель.

– Я бы сама обо всём ему сообщила.

– Скажу прямо, твой отец глубоко неприятен мне как человек, но так не делается. Это не по-мужски, Джугели. Ты выходишь за меня замуж и он должен быть в курсе.

– Я иду с тобой.

– Естественно нет.

Спорим долго и в итоге мне всё же удаётся убедить его в том, что моё присутствие необходимо.

Боже, как же нервничаю, пока ожидаем встречи! Чем она может закончиться, никто не знает.

– Когда ты была тут крайний раз?

– Перед отъездом на турнир. Я приходила рассказать отцу о заседании и решении суда.

– Как отреагировал?

– Сначала не поверил, потом обрадовался.

Выпрямляю спину и нервно сжимаю ладонь Марселя, наблюдая за тем, как отца заводят к нам в помещение.

Сглатываю, дабы смочить пересохшее от волнения горло, пока тот садится напротив, пристально и совсем не по-доброму глядя на парня.

Ненависть, пренебрежение и отторжение. Вот что написано на его лице.

– Привет, пап.

– Зачем ты привела его сюда? – агрессирует с ходу.

– Это была моя инициатива, – вмешивается в наш диалог Марсель, – не её.

Отец мрачнеет и хмурится сильнее, сдвигая густые брови к переносице.

– Я не с тобой разговариваю, – бросает зло.

– Рот затыкать будете кому-нибудь другому, Амиран Гурамович, – чеканит Кучерявый в ответ.

Они сверлят друг друга глазами, и я едва дышу, ощущая, как растёт с каждой секундой напряжение.

– Убирайся отсюда вон!

– Папа, не надо так!

– Сначала поясню, зачем пришёл, – невозмутимо отбивает парень.

Отец прищуривается и стискивает челюсти, щёлкая зубами.

– Ваша дочь скоро станет моей женой. Учитывая предысторию, благословения мы у вас не спрашиваем. Ставим перед фактом.

– Ты кем себя возомнил, щенок?

Резко дёрнувшись, вскакивает со стула и хватает парня за футболку, тоже вынуждая встать.

– Руки уберите, – цедит тот, едва справляясь с собственной злостью.

– Ну-ка сел, – командует сотрудник в форме.

– Жену у меня забрали, теперь решили дочери лишить?

– Вы сами себя всего лишили, – Марсель не менее агрессивно сбрасывает с себя его руки.

– Дура, ты хоть знаешь, чей это сын? – кривит губы. – Вылитый папаша! Двадцать пять лет назад…

– Я всё знаю, – перебиваю.

– Знаешь и всё равно спуталась с ним, – рычит на меня обвиняюще.

– Нас с Марселем ваше прошлое не касается. Мы хотим жить свою собственную жизнь.

– Не будет у тебя никакой жизни с ним. Не посмеешь! Я запрещаю!

– Ваши запреты и ультиматумы больше на неё не действуют.

– Заткнись.

– Я приняла его предложение.

Поднимаю руку, показывая кольцо.

Он багровеет, покрываясь пятнами.

– Ты! – указывает на Абрамова пальцем. – Запудрил ей мозги!

– С этим вы успешно справлялись сами. Целых восемнадцать лет подряд искажая факты.

– Ах ты гнида!

Отец, взбесившись, снова кидается в его сторону.

Драки, кажется, не миновать, ведь Марсель тоже явно не сдержится. Благо, тюремный надзиратель реагирует быстро, не позволяя этому случиться.

– Угомонился!

– Ты не выйдешь за него, – качает головой, испепеляя меня уничтожающим взглядом.

– Выйду, пап.

– Не позорь меня! Ты ведь моя дочь!

– В чём позор? Я просто хочу быть счастливой.

– Идиотка тупая!

– Попридержите язык.

– Закрой свой рот!

– Моё терпение не безгранично, – двигая желваками, предупреждает Кучерявый.

– Марсель, пожалуйста, – оттесняю собой.

Понимаю его состояние, но если он ударит отца, я этого просто не переживу.

– Свидание окончено. Возвращаемся в камеру, – сотрудник правоохранительных органов толкает заключённого в спину, однако тот не двигается с места.

– Ты такая же, как твоя мать! – подчёркивает с презрением.

– Хватит уже говорить про неё плохо. Отпусти свои обиды. Ваша история закончилась много лет назад.

– Если станешь частью этой семьи, умрёшь для меня навсегда, – произносит ледяным тоном, сверкнув при этом глазами.

Часть меня всё ещё воспринимает эти слова болезненно, но я не собираюсь больше подчиняться его приказам.

– Пусть так, – киваю.

– Охренеть. Отблагодарил дочь за то, что бизнес вернула, – хмыкает Марсель.

– Пошёл вперёд, – командует конвоир.

Они проходят несколько шагов, и у выхода отец оборачивается.

– Клянусь, прокляну до пятого колена, если выберешь его, – обещает на полном серьёзе, впившись в меня взором, полыхающим лютой яростью.

– Проклинай, – пребывая в неком ступоре, отзываюсь тихо. – Я его люблю и на этот раз никому не позволю повлиять на наше будущее.

Глава 40

Марсель

Пока покидаем территорию, огороженную колючей проволокой, Тата, бледная и расстроенная, молчит. Да и я, говоря по правде, не могу подобрать цензурных слов, способных описать эту встречу.

Папаша у неё – урод тот ещё, конечно. Разумеется, я был готов к тому, что он не встретит меня с распростёртыми папскими объятиями, но чтобы прям вот так…

– Стой.

Торможу прямо посреди аллеи. Сгребаю девчонку в охапку и прижимаю к груди.

– Прости за то, что всё так, – говорит она тихо.

– Извиняешься за него? Ты серьёзно? – целую висок и чуть отодвигаюсь.

– Ты не заслужил того, что услышал.

– А ты заслужила?

– Я привыкла.

– Тата… – замечаю влажные дорожки на щеках и, нахмурившись, аккуратно стираю одну из них пальцем.

Там держалась молодцом, а тут прорвало, видимо. Накрыло.

– Не плачь, детка.

Не могу видеть её слёзы ещё со школьных времён. Это зрелище – лезвием по сердцу.

– Он смирится однажды.

– Смирится? – повторяет за мной и качает головой.

– Возможно не сразу, а через какое-то время.

– Нет. Этого не произойдёт, Марсель.

– На самом деле и такой пример есть, – говорю ей честно. – Далеко ходить не надо. Матушкины предки батю так и не приняли. Дядя Лёха приезжает иногда, а бабушка нет. Нас для неё не существует.

– Почему так?

– Не одобрили выбор дочери. Даже много лет спустя. И ничего. Как видишь, живём своей дружной семьей душа в душу. Всё зашибись.

– И у нас так будет? – поднимает глаза и смотрит на меня с надеждой.

– По-любому. Я же пообещал тебе.

Обнимает крепче и прислоняется к плечу.

– Страшно, вдруг нет, – шепчет осторожно.

– Да с чего бы? – напрягает её неуверенность.

– Не знаю. Странное предчувствие.

– Что ещё за предчувствие?

– Тревожно. Ещё и отец собственный проклял…

– Не забивай голову ерундой. Он выдал эту чушь в пылу злости. Мы же на него такую новость бомбезную обрушили. Закачаешься.

– Он возненавидел меня ещё больше.

– Ожидаемо. Ты ведь нарушила всевозможные запреты. Выходишь замуж не за грузина. Ещё и за сына врага, получается. Естественно, его кроет.

– Пусть. Мне всё равно.

– Правда?

– Я устала играть свою роль, – вздыхает, обжигая шею горячим дыханием. – Не хочу быть марионеткой в его руках. И орудием мести матери тоже.

– Ты сказала ему, что любишь меня, – заботливо напоминаю, ощущая, как грудную клетку распирает от фейерверка эмоций.

Я, признаться, не ожидал. Когда эта фраза прозвучала, её смысловая нагрузка дошла до меня не сразу. Ступор конкретный в ту секунду словил.

– Сказала, как есть.

Судя по голосу, смущается и напрягается.

– Значит, всё-таки потеряла от меня голову?

Чувствую, как улыбается.

– Ещё нет.

– Держишься из последних сил?

Смеётся.

– Спорим, скоро это случится?

– Буду ждать.

Мягко поймав в захват подбородок, всё-таки вынуждаю взглянуть мне в глаза.

– Повторишь ещё разок?

– Марсель…

Её скулы красочно розовеют.

Ладно, хорошего понемножку. Не будем давить и выжимать из неё это признание. Она, похоже, и сама в шоке с того, что озвучила свои мысли. Причём не просто мне наедине сказала, а при папаше о своих чувствах заявила.

Вот это я понимаю!

Довольный как слон, улыбаюсь тоже, а затем просто притягиваю к себе её лицо для того, чтобы поцеловать эти прекрасные губы. Сладкие, сочные, мягкие, нежные и такие манящие…

Вот мой язык ловит её, вовлекая в незатейливую игру.

Закрываю глаза и бессовестно наслаждаюсь тем, как она отзывается на эту провокацию, тут же запуская своими действиями ряд химических реакций по моим венам.

Какой же это кайф! Когда сама вот так горячо отвечает мне…

Клянусь, если бы не некоторые особенности физиологии, целовал бы и целовал. Только её. До конца грёбаной жизни.

– Молодые люди, совсем стыд потеряли? – слышу сердитое замечание, прилетевшее откуда-то сбоку.

Иди дальше, тётя.

Но Тата, естественно, тут же отстраняется, а рядом с нами вскоре паркуется пожилая пара.

– Негде этим заниматься больше? – ворчит старушенция, облачённая в клетчатое платье. – Ни стыда, ни совести!

Джугели смущается пуще прежнего.

– Да ладно вам! Прямо преступление. Сами, что ль, никогда так не делали?

– Раньше порядочные девушки вели себя иначе.

– Она у меня самая порядочная из всех возможных, – подчёркиваю с гордостью.

– Что-то непохоже, – оценивающим и чисто по-женски завистливым взглядом изучает мою прекрасную спутницу. – Скромнее надо быть, милочка! – выводит по итогу.

– Завязывайте с нотациями, – цокаю, закатывая глаза.

– Кругом порнография! Куда не глянь.

– Галя!

– Это не порнография. Это любовь.

– Срам устроили средь бела дня! – по новой начинает.

– Дед, поцелуй её, а? Мож поостынет и подуспокоится? – обращаюсь к тощему старику, сопровождающему даму.

– Ох нет, – отмахивается тот, – безнадёжная идея, отравлюсь. У этой гремучки слюна с юных лет ядовитая.

– Это у кого там голос прорезался?

Женщина переключается на своего мужа, а я тяну Джугели по направлению к такси.

– Как неудобно вышло, – парится девчонка.

– Да забей. Баба Галя просто тоже так хочет, – подмигиваю.

– Ну не знаю.

– Отвечаю: она бы душу продала за твоё платье. А если точнее, за то, что под ним, – поигрываю бровями. – Я про твоё тело: молодое, подтянутое и сексуальное.

– Ты как скажешь, Марсель, – смеётся, стукнув меня по плечу.

– Так и есть. Утро доброе. Не заняты? – наклонившись к окну, интересуюсь у изнывающего от жары водилы. – В одно место нас не отвезёте? Плачу двойной тариф.

– Садитесь.

– Мы куда? – спрашивает Тата, когда забираемся в салон. – Домой?

– Нет. Хочу кое с кем тебя познакомить.

– Может, достаточно знакомств на сегодня? – выражает сомнения относительно моих планов.

– Расслабься и не дрейфь, – переплетаю её пальцы со своими и сцепляю замком. – Уверен, всё будет ништяк.

Оплачиваю переводом поездку.

Тата всю дорогу настороженно смотрит в окно, не понимая, куда я её везу.

– Это твои родственники? – гадает по пути, опустив голову на моё плечо.

Усмехнувшись, хмыкаю.

– В каком-то смысле да.

Поворачивается ко мне. Нахмурившись, выгибает бровь.

– Да не волнуйся ты так, Джугели! Выдохни.

– Сложно не волноваться, когда абсолютно не владеешь информацией. Мы ещё и из Москвы уехали так-то…

– Расслабься. Хочу, чтобы ты хорошо провела время.

Обречённо вздыхает и укладывается обратно на плечо.

Достаю телефон. Пишу Горькому о том, что буду недоступен сегодня и что на репе объявлюсь только завтра.

– Приехали, – сообщает водитель.

Ставлю авиарежим. Пусть ничто не отвлекает меня от моей девчонки.

– Гоу, – выхожу из машины и помогаю ей выбраться следом.

– Парк-отель? – читает вывеску.

– Да, тебе тут понравится.

Веду её за ворота. По тротуару, выложенному плиткой, направляемся к зданию отеля.

– Как тут красиво, – Тата с интересом разглядывает местность.

Лавочки, ландшафтные скульптуры, симметрично высаженные деревья, клумбы с цветами.

– Подождёшь меня? – нехотя отпускаю её руку.

– Ладно.

– Никуда не уходи.

– Я буду здесь, у фонтана.

– Загадай желание, там живут золотые рыбки.

Подмигиваю и, взбежав по ступенькам, захожу в парадные двери. Отыскав знакомого администратора, быстро организовываю нам люкс и резервирую лучший столик в ресторане.

Возвращаюсь на улицу минут через десять. Моя будущая жена, как и обещала, стоит у фонтана, общаясь с рыбами.

– Всё, я тут, – обнимаю сзади и целую в скулу. – Можем идти.

– Куда?

Снова беру её за руку.

– Марсель…

– Терпение.

Мощёная дорожка ведёт нас под арку.

– День добрый, – обращаюсь к женщине, сидящей в небольшом деревянном домике-ларьке.

– Здравствуйте. Вы вдвоём?

– Да. Нам билеты и всего добра по паре, – вытаскиваю из кармана наличку. – Правила знаем.

– Вот. Пожалуйста.

– Спасибо. Держи, – передаю пакеты с хавчиком девчонке.

– Это… – она растерянно рассматривает содержимое. – Морковка, яблоки, капуста.

Слышим чей-то рёв за забором.

– Погнали. Они уже ждут тебя.

Шагаем вдоль живой изгороди ещё метров двести, поворачиваем направо и проходим через калитку.

– Зоопарк?

В нос ударяет характерный запах животины.

– Чё? С родственничков моих начнём? – веду её к первому ограждению.

Козлы, завидев нас, резво бегут навстречу. Их четверо: чёрный, белый, коричневый и пятнистый. Персонажи всех мастей, блин.

Подходим ближе.

– Ме-е-е!

Один из них встаёт на две ноги и тянется вперёд.

– Покорми его капустой. Только пальцы держи вот так, – показываю, как надо.

– У него такая смешная борода!

– Считается, что густая и длинная борода нужна самцам для привлечения самок.

Она вскидывает бровь.

– В период брачных игр они опускают голову к земле и трясут ею, демонстрируя свою мощь и самые серьезные намерения.

Тата смеётся.

Козлы, толкая друг друга, борются за еду.

– А у этого кудрявая чёлка, глянь!

– Ага.

Переводит взгляд с меня на чёрного козла и обратно.

– Похож. Да, – озвучиваю её мысли.

– Город пепла на минималках. Белый – самый наглый. Ромасенко.

И правда, манера поведения – точь-в-точь Макс. Даже взгляд такой же, набыченный.

– Коричневый – Горький.

– Мускулистый интеллигент, – соглашаюсь.

Стоит чуть в сторонке и преспокойно ест свою капусту, лениво наблюдая за толкучкой.

– Пятнистый – Чиж. У него добрые глаза.

Реально, морда самая приятная.

– Идём дальше.

Увожу её от козлов к ослику. Уж больно вид у него несчастный.

– Здорово, малой.

– Он позволяет тебе себя трогать?

– Ну так друган же мой.

– Ты уже приезжал сюда, да?

– Много раз. Дай ему кусочек яблока.

Тата протягивает раскрытую ладонь. Осёл аккуратно забирает предложенный перекус.

– Какой он милый!

– Погладь.

– Не укусит?

– Нет.

Она ласково касается его макушки.

– Хорошенький! – мило сюсюкается, скармливая ему очередной кусочек фрукта. – А там кто?

– Лось.

– Ой, какие шикарные рога!

Знакомимся с ним и с семейством оленей. Гладим пони. Двигаемся дальше. Наблюдаем какое-то время за лисой, потом за хитрожопым енотом.

– Осторожно.

– Сейчас опять понесёт, смотри.

Маленький полосатый зверь тащит угощение в свой домик. Прячет его там, а потом неожиданно для нас хлопает дверцей, закрываясь в своих апартаментах.

Ржу.

– Тонкий намёк.

– Видимо, устал от нашего внимания. Уединения захотелось.

– Идём.

У небольшого водоёма топчутся горластые гуси. Угощаем их тем, что осталось.

Проходим мимо вольеров с птицами. Сова недовольно щурится. Ястреб внимательно следит за нашими перемещениями. Орёл, сидя на крыше своего пентхауса, раскрывает крылья.

– Понторез, блин.

– Клюв такой мощный…

Шагаем в самый опасный угол. Медведь. Львица. Пантера. Любуемся хищниками через широкое двойное ограждение, установленное в целях безопасности.

Продвигаемся направо.

Делаем угарные селфи с ламой. Обходим стороной верблюда, поглядывающего на нас как-то не по-доброму. Заходим в отдельное здание, где располагается террариум.

Рассматриваем ящериц, пауков, варанов и змей. Одну из них работник зоопарка даёт подержать бесстрашной Джугели.

Ух, как она шикарно с ней смотрится!

– Тебе понравилось? – спрашиваю уже за пределами зоопарка.

– Очень! Мы точно никого не пропустили?

– Точно.

– Теперь куда?

Она довольна. Улыбается и светится.

– Поужинаем. Не возражаешь?

– Я голодная, – утвердительно кивает.

Направляемся к ресторанному комплексу. По пути встречаем небольшие водоёмы, каменистые тропинки, симпотные ёлочки.

– Лебеди…

Останавливаемся понаблюдать за парочкой, грациозно плывущей по воде.

– Говорят, что они создают пару один раз в жизни, а когда партнер умирает, одинокий лебедь тоже погибает от тоски.

– Если так, то это очень печально, – расстраивается.

Вот кто меня за язык тянул?

– Идём.

– Мне нравится это место.

– Тут клёво. Лес. Тихо, спокойно. Птицы щебечут. Когда мне рвало башню, я выключал трубу, приезжал сюда и зависал в отеле на пару дней.

– Нам туда?

– Да.

У деревянной резной беседки нас встречают.

– Добрый вечер. Проходите. Меня зовут Оксана.

Устраиваемся за столом, листаем меню. Заказываем всякую всячину, пока у неё есть аппетит. Фаршированные баклажаны. Мясную тарелку. Жареный сыр. Хачапури по-мигрельски. Два цезаря. Креветки в темпуре.

Едим. Потом долго гуляем по территории парка. Разговариваем и целуемся до тех пор, пока не начинают неметь губы.

Смотрю на неё. Прикасаюсь к лицу, волосам. Слушаю её заливистый смех. Держу за руку.

Я в состоянии эйфории. Чёрт дери настолько хорошо, что даже страшно. Как будто во сне эти дни живём. Не верится, что всё в реальности происходит.

Под звуки вечернего леса выкуриваю на балконе две сиги подряд. Тихо возвращаюсь в номер. Плотно прикрываю стеклянную дверь.

Тата сладко спит.

Обещала дождаться, пока выйду из душа, но, видимо, её сморило. Очень насыщенным выдался день.

Щёлкаю пультом, вырубая телек. Выключаю ночник и максимально аккуратно забираюсь в постель, чтобы не разбудить.

– Марсель… – лепечет она сонно.

– Спи. Всё хорошо.

– Иди ко мне под одеяло, – бормочет тихо.

Копошится, вынуждая исполнить её просьбу.

Так себе затея, конечно, когда задача номер один – контролировать свои низменные желания.

– Ближе, – шепчет она недовольно.

Пододвигаюсь.

– Ещё.

Помоги мне, Всевышний!

Пристраиваюсь сзади. Обнимаю её, прижимая к груди.

Носом зарываюсь в волосы.

Пиздец мне.

Уснуть не выйдет. Каждый изгиб её потрясного тела чувствую и думать могу только об этом.

– Горячий.

Соприкасаемся кожей в некоторых местах и моя действительно горит, потому что по венам шарахает дурная вскипевшая кровь.

Вдыхаю её аромат, окончательно взрывая рецепторы.

Кружится голова. Я пьян, но не из-за алкоголя. Из-за Неё.

– Ты так приятно и вкусно пахнешь…

Не удержавшись, оставляю поцелуй на тонкой шее. А затем ещё один. И ещё. Потому что она сама подставляет её, выгибаясь навстречу.

– Даже не представляешь, как сильно я тебя хочу, – севшим голосом в самое ухо.

Забираюсь под футболку.

Плоский живот подрагивает. Глажу его и чувствую, как сбивается её дыхание.

– Тата…

Молчит.

Наглею.

Веду ладонью выше. Накрываю полушарие обнажённой груди и оба подвисаем на мгновение от ощущений.

Твою мать.

Представляю, как это выглядит и совсем отлетаю.

– Марсель…

Уровень моего возбуждения зашкаливает. С каждой секундой становится всё труднее бороться с похотью.

Мне нужно хотя бы что-то. Не могу обуздать природу.

– Хочу потрогать тебя там, – лизнув, зажимаю мочку уха губами и уверенно веду ладонь вниз. – Ты ведь тоже хочешь, чтобы я это сделал?

Испугаться не успевает.

Вздрагивает всем телом, когда касаюсь пальцами внизу и рвано выдыхает, едва начинаю выписывать ими незатейливые круги.

– Я просто немного поласкаю тебя. Не нервничай, – снова целую в шею так, как ей нравится. Нежно-грубо. Грубо-нежно.

– Марсель…

Прикусываю, в какой-то момент одурев от страсти и, услышав тихий будоражащий стон в ответ, совсем борзею, отодвигая полоску трусов в сторону.

– Не… М-м-м…

В унисон.

Блядь-блядь-блядь.

Ругаюсь то ли вслух, то ли про себя.

Окаменевший от возбуждения друг болезненно дёргается в трусах, реактивно реагируя на происходящее.

– Ты такая мокрая…

– Прости, – смущается и сжимает ноги.

Чего? Прости?

– Нет, нет. Это офигенно. Тебе нечего стыдиться. Так и должно быть, – спешу погасить зародившуюся панику.

Разворачиваю лицо к себе. Жарко целую в губы, продолжая при этом исступлённо её ласкать.

Когда перестаёт отвечать на поцелуи, отпускаю, позволяя лечь на подушку.

– М-м-м…

Растирая влагу пальцами, слушаю самые потрясающие звуки на свете, непроизвольно срывающиеся с её губ.

Дышит часто-часто. Левой рукой зарывается в мои волосы.

Дьявол! Как же хочу оказаться в ней! Как хочу!

– Марсель… – снова повторяет моё имя.

Выгибается.

Задохнувшись, издаёт тихий протяжный стон и, замерев на доли секунды, дрожа, впервые чувственно кончает в моих руках.

Я от этой картинки едва сам не финиширую в трусы.

Грудак ходит ходуном. Пульс шумит в ушах. Сердце оголтело тарабанит о рёбра, намереваясь вырваться.

Минуты утекают.

Молчим.

Дышим вразнобой.

Так и лежим в позе ложки.

На контрасте. Она – расслабленная, в разрядке. И я – взвинченно-возбуждённый до предела.

Неудовлетворённый, измученный голодом, но, сука, счастливый. Счастливый просто оттого, что ей хорошо…