Текст книги "Прости за любовь (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

– Давайте мы все успокоимся.

– Успокоимся? Твои подопечные подрывают мне репутацию и срывают контракты!

– Мой заканчивается в этом году. Я ничего никому не срываю. Просто иду дальше своей дорогой.

– Своей дорогой? А она у тебя есть, моя дорогая?

– Концертный директор – востребованная должность в нашей сфере. Без работы не останусь.

– Ты смотри-ка, как заговорила. «В нашей сфере», «директор»… Почувствовала себя, блядь, ценным работником?

– Она и есть ценный работник, – заступается за подругу Паша.

– Это действительно так, – соглашается с ним Горин.

– А в чём особенная ценность заключается? Сосёт она, что ли, вам по очереди?

Ну всё, урод!

Подрываюсь со своего места. Через стол хватаю его за грудки.

– Марс!

Не успевают среагировать, как и в случае с Ромасенко. Батурин получает по хлебалу до того, как меня оттаскивают назад.

Валится со стула.

– Всё, тихо-тихо! – передо мной вырастает фигура Илоны. – Он того не стоит, Марсель. Просто обиженный мужик. Не надо.

– Слышь, охренел руки распускать? – Батурин, поднимаясь с пола, прижимает ладонь к носу.

На один разбитый теперь больше. Принял эстафету, сука.

– Я тебя предупреждал.

– Нарик грёбаный! Посмотри на себя! По тебе рехаб плачет! Неадекват!

Драться не полезет. Кишка тонка. Понимает, что уничтожу. Поэтому словами бьёт.

– Я уже зарезервировал себе там место, не переживай.

– Тварь, – вытирает кровь платком и смотрит на меня с ненавистью. – Вот никогда ты мне не нравился!

– Это у нас взаимно, – скручиваю крышку на бутылке.

– Вы у меня отсюда к чертям вылетите!

– Олег, иди найди врача. Я дальше сам тут с ними, – Горин помогает ему встать и активно подталкивает к двери.

– Всех вышвырну! Посмотришь! Это уже ни в какие ворота! – продолжает выражать своё возмущение.

– Что ты имела ввиду, когда сказала «обиженный мужик»? Он приставал к тебе, что ли? – спрашивает Стас по возвращении.

– Предлагал с ним спать. Я отказала. С тех пор отгребаю.

– Вот гнида! – коротко подытоживает Макс.

– Ладно. Время идёт. Давайте обсудим вопросы всё-таки, – садится за стол. – Илон…

– Даже не уговаривай. Я не останусь.

– Уже получила от кого-то предложение? – предполагает с сожалением.

– Да.

– Crazemusic тебя переманили?

– Стас…

– Всё равно ведь узнаю, – покручивает ручку пальцами. – Они?

– Никто не переманивал. Я сама подыскивала себе место. У них была вакансия.

– С кем будешь работать?

– Не могу пока сказать. Да и не уверена, что сложится. Там персонаж тот ещё. Надолго рядом никто не задерживается.

– Ясно. Марсель… – ко мне поворачивается. – Насчёт рехаба всерьёз?

– Да. Решил последовать твоему совету.

Он ещё летом предлагал мне лечь туда.

– Тебе, конечно, надо бы привести свою жизнь в нормальное состояние.

– Хочу завязать со всем дерьмом, но одного желания недостаточно, нужна помощь специалистов.

Ромасенко внимательно на меня косится. Не верит, разумеется.

– Это меня радует, но уход из группы сейчас, когда вы на пике популярности… – снова вздыхает Горин, качая головой. – Катастрофа.

– Мы против этого, Стас.

– Паш, говори за себя.

– Мы – это мы. Твои друзья.

– Я не вывожу уже всю эту движуху.

– Зачем уходить? Можно ведь перерыв взять на какое-то время, – расстроенно произносит Чиж.

– Найдёте себе нового солиста, не доставляющего вам проблем. Уже обсуждали. Права на песни принадлежат теперь группе. Как и обещал. Так что вперёд.

– Да ты серьёзно, бро? Что это за группа без тебя будет?

– Разберётесь, – отмахиваюсь. – Стас, я в Москве подъеду в офис, насчёт контракта. Ты там подготовь со своим менеджером документы. Про неустойку и прочее.

Мой телефон вибрирует. Читаю сообщение от Таты. Приехала. Ждёт у чёрного входа.

– Сорян, мне надо встретить человека. Илон, подскажешь, куда проводить?

– Да.

Встаём одновременно.

– Увидимся на концерте, пацаны. Давайте отодвинем взаимные претензии и отыграем так, чтобы не было стыдно.

Молча кивают.

Пожимаю Стасу руку и мы с Вебер уходим.

– Знаю, ты очень устал от всего, но если интересно моё мнение, мне кажется, что ты совершаешь ошибку, – первой заводит разговор, пока перемещаемся по коридорам клуба.

– Может. Время покажет. Ты почему про увольнение не сказала?

– Да ну к чему это?

– В Москве остаёшься?

– Нет. Улетаю в Штаты. Мой «подопечный» сейчас там.

– Уже и билет купила, да?

– Купила.

– Илон…

Останавливаю, разворачивая за плечи.

Так и не поговорили ведь нормально с тех пор.

– Я хотел объясниться…

– Не надо.

– Нет, послушай, пожалуйста, минуту. Ты должна знать, я очень благодарен тебе. За всё.

– Перестань.

– Ты была со мной. Тогда, после аварии. Была рядом все эти годы. Поддерживала, заботилась, терпела мои выходки.

– Мне хотелось был рядом.

– Ты настоящий друг и прекрасная девушка: сильная духом, честная, искренняя, преданная. Мне жаль, что я не смог оценить этого по достоинству.

– Ты ни в чём не виноват.

– Прости меня.

Смотрим друг другу в глаза.

Она не плачет. Держится. Но от этого ни хера не легче.

– Мне не за что тебя прощать, Марсель, – снимает мою руку с плеча.

– Прости. За то, что делал больно. Прости за любовь к другой, – перехватываю её ладонь.

– Сердцу не прикажешь, я всё понимаю, – сжимает мои пальцы своими дрожащими в ответ. – Всё нормально, – улыбается. Теперь уже сквозь слёзы.

Тяну к себе.

Как ни крути, а всё равно вину за собой чувствую.

– Прости, пожалуйста. Когда-нибудь. Если сможешь.

Целую её в макушку. Закрываю глаза, крепко обнимая.

– Будь счастлив, – произносит она тихо.

Глава 32

Тата

Фестиваль, на котором выступали представители альтернативного рока, собрал в клубе тысячи людей, но когда на сцену приглашают «Город пепла», становится понятно, что все они пришли сюда именно ради этой группы.

Уровень шума просто зашкаливает. Приходится даже уши прикрыть, ведь фанаты запредельно громко приветствуют солиста, появившегося буквально из ниоткуда.

Густой дым рассеивается. Марсель, одетый в чёрные джинсы, берцы и стильную кожаную косуху, задевает пальцами струны гитары и подходит к стойке с микрофоном.

– Привет, Питер, – произносит он.

Народ в ответ даёт новую волну сумасшествия, а ребята наконец делают то, чего все так ждали. Начинают исполнять свои хиты.

Всё идёт как надо на этом концерте. Парни, не взирая на вчерашний конфликт, работают слаженно, с полной самоотдачей. Настоящая магия звука происходит. Барабаны, гитарные соло. Его голос, от которого бегут мурашки по коже. Свет. Спецэффекты. Поющий зал.

Господи, да они ведь знают тексты наизусть и по первым аккордам определяют следующую песню! И песни эти – в самое сердце. Каждая строчка отзывается в душе. Оставляет свой отпечаток. Пробуждает целую бурю эмоций, вынуждая буквально проживать их. В моём случае, в самом что ни на есть прямом смысле, ведь поёт Марсель, по большей части, о нас. О нас в разные периоды.

Звучат всеми любимые «Девочка по имени Нельзя», «Почему», «Потеряны» и другие, не менее популярные треки.

 
– В моей руке твоя рука.
Бросаю взгляд в облака
Пахнет дождём. Море у ног
Ласкает белый песок
И я бы вернулся в тот день
Туда, где всё не потеряно
Но на этом мутном стекле
Лишь капли рисуют твой образ мне

 
 
– Забывая о тебе, я иду ко дну
Среди сотен других вижу лишь одну
И вокруг голоса, но не те. Не те
Чужой запах, не твой, хранит моя постель
Забывая о тебе, теряю смыслы
Крыша. Ночь. Бутылка. О шаге в пропасть мысли
Пьяный рассудок ведёт диалог с мёртвым сердцем
Оно давно не стучит, но хочет тобой согреться

 
 
– Её глаза обжигали холодом
Её губы манили голодом
Я бы душу свою продал угробленную
Чтоб целовать их по поводу и без повода.
Я бы встал на колени тогда, клянусь
Я бы крикнул во тьму, что не боюсь
Быть любви её пленником – лучший расклад
Чтобы рай ощутить, я пройду сквозь ад
 

Я взволнована, растеряна, разбита.

Сердце стучит, как ненормальное.

Картинка плывёт перед глазами.

В груди саднит и горит одновременно.

Это происходит всякий раз, стоит мне открыть плэйлист «Города», но живое исполнение, пробирающее до самых косточек… Оно, пожалуй, ни с чем не сравнимо.

Я под впечатлением. Поклонники творчества тоже. Кричат. Машут руками. Благодарят за выступление, срывая голос.

– Напоследок у нас есть новая вещь. Для вас и одного человека, присутствующего в этом зале.

Нервно сглатываю.

Никто из зрителей, конечно, не понимает, о каком конкретном человеке речь, однако мне начинает казаться, будто все они в курсе.

– Я написал эту песню для Неё, когда мне было восемнадцать. Ни разу нигде не исполнял, но сегодня особенный день, так что… Послушаете или как?

Народ встречает новость шумно и позитивно.

– Тогда погнали.

Марсель поправляет наушник и смотрит на Пашу. Когда Горький прикасается к струнам, становится тихо. Присоединяются барабаны Ромасенко и вторая гитара.

Сам солист, на радость фанатам, подходит ближе к ним, к самому краю сцены.

Кудри спадают на лоб. Глаза закрыты. Рука, покрытая вздутыми дорожками вен, держит микрофон. Он начинает петь и я, заворожённо наблюдая за ним, вслушиваюсь в текст песни.

 
– Ты так прекрасна, опасна
Но отступать уже поздно
Знаешь, а я почти сразу
Понял, всё слишком серьёзно.
Ты глубоко в крови
Личный мой демон, да
Останься со мной ещё
Не дай мне сойти с ума
Ты так прекрасна, опасна
Давай потанцуем, родная,
Пусть руки твои, словно цепи,
Крепко меня обнимают
Ты глубоко внутри
Личный мой ангел, да
Я бы тебя. К себе.
Приковал навсегда.
 

Гитарная партия на припеве – разрыв. Несмотря на то, что песня лиричная, музыкальная составляющая здесь просто что-то с чем-то!

Марсель, отступив назад, играет так, как я никогда не слышала.

Фанаты в полном восторге. Подняты вверх руки, горят фонарики. Это невероятно красивое зрелище.

 
– Ты так прекрасна, опасна
И отступать уже поздно
Знаешь сама, что напрасно
Всё отрицала всерьёз ты
Я не сверну с пути
Мы больше, чем кажется, да
Нас уже не спасти
Мы с тобой навсегда
Ты так прекрасна, опасна
Я украду тебя, слышишь?
Укрою от этого мира
Буду дышать, пока дышишь
Ты глубоко в крови
Личный мой демон, да
Останься со мной, прошу
Давай вместе сходить с ума.
 

И снова звучит гитара.

В горле стоит ком. Так сильно хочу обнять его! Столько всего важного хочу сказать в ответ!

И нет. Происходящее сейчас в клубе безумие лишь подтверждает мои внутренние ощущения: этому талантливому автору, музыканту и исполнителю нельзя уходить со сцены. Просто нельзя!

«Город пепла» – это больше, чем группа. Это больше, чем музыка. Это единый организм, отдельная вселенная, которая обязательно должна существовать.

Ради него. Ведь сам Марсель наверняка пока не осознаёт, что не сможет без всего этого жить.

Ради людей, которые слушают их песни, приходят на концерты и поют вместе с ним.

Ради ребят. Чувствовалось, что они, самые настоящие профессионалы своего дела. Играли сегодня совершенно особенно, понимая, что судьба коллектива предрешена.

– Рит!

В зале на финальных аккордах становится абсолютно темно и очень-очень шумно.

– Ритка!

Замечаю какую-то суету возле себя. Подсветив телефоном окружающее пространство, вижу, что девушке, сидящей по соседству, стало плохо. Она, похоже, упала в обморок, хотя здесь совсем не душно. Даже прохладно.

– Что с ней? – кричу, приседая.

Взволнованная до крайней степени подруга, в этот момент пытается привести её в чувство.

– Она не эпилептик?

– Нет. Нужен врач. Господи, ей нужно к врачу! – повторяет она испуганно.

– Сейчас приведу, – обещаю я, вставая, и устремляюсь к выходу.

Знаю, что на каждом крупном концерте присутствует медработник. Вот только где его искать?

Бегу по коридорам, надеясь увидеть там Илону или кого-то, способного мне помочь, но налетаю прямо на Ромасенко, курящего сигарету.

– Какого хрена, Джугели? – бросает недовольно. Встрече со мной он, ожидаемо, не рад.

– Максим, помоги! – выпаливаю, непроизвольно хватая его за рукав. – Там девушке стало плохо. Нужен врач! Где найти?

– Врач занят. Горин подрался с Батуриным.

Горин – это вроде продюсер группы. Вторую фамилию не знаю.

– Девчонка где? – стреляет глазами вниз и я, рассеянно разжав пальцы, отпускаю рукав, убирая руку подальше.

– На випке.

Тушит сигарету. Оставляет окурок и, Слава Богам, идёт со мной туда.

– Пришла в себя? – спрашиваю по возвращении у Оли. Так её назвала Илона, встретившая нас с Марселем перед концертом.

– Нет. Где же врач?

– У сцены.

– Свинтите обе.

Максим с лёгкостью поднимает худенькую девушку на руки, и как мы обе благодарны ему сейчас, не передать словами.

– Дверь подержи.

Делаю, что говорит.

Быстрым шагом движемся с Олей следом.

– Она чё вообще не ест?

– Ест, – произносит Оля в ответ.

– Ни хрена не весит. Чьи родственники-знакомые? Первый раз вас обеих вижу.

– Ничьи. Марсель подарил мне билеты. Он покупал перчатки для девушки в магазине, где я работаю.

– Кучерявый раздаривает билеты направо и налево? Прекрасно.

– Осторожно, ступеньки.

– У меня есть глаза, Джугели.

Никак не реагирую на его агрессивный выпад. Просто молча придерживаю следующую дверь, ведущую к гримёркам.

– Чиж! – орёт Ромасенко. – Зови Айболита.

– Чё такое?

– Зови давай!

Заносит девушку в небольшое помещение. Осторожно опускает на диван и она в эту секунду приоткрывает глаза.

– О, первые признаки жизни подаёт ваша Дюймовочка.

Дюймовочка хмурится и медленно моргает, глядя на Максима.

Очень удачное сравнение, кстати. Хорошенькая. Светленькая. Бледная, тоненькая, почти прозрачная. Такая хрупкая на вид!

– Ты как? Нормально? – интересуется парень и, протянув руку, поправляет прядь её волос, упавшую на лицо.

Этот жест, честно сказать, крайне удивляет. Его максимум проявления «нежности» по отношению к женскому полу из того, что я помню по школе, – шлепок по нижним девяносто.

– Ритка! – Оля бросается к ней. Сжимает её ладонь. – Ты меня очень напугала, зай!

Девушка, в свою очередь, по-прежнему не произносит ни звука. Видимо, не понимая, почему находится здесь, кто мы и что случилось.

– Так. Кому тут плохо?

А вот и врач.

Расступаемся, пропуская его.

– Что произошло?

Этот же вопрос тихо на ухо задаёт мне Марсель.

– Кузнечик, прикиньте, рухнула в обморок от того, как круто мы выступили, – хмыкнув, отзывается Максим и её губы трогает лёгкая улыбка.

– Рита болеет.

– Болеет? – врач приседает на корточки перед диваном и готовит стетоскоп.

– У неё онкология. Думаю, это из-за лучевой терапии. Мы сейчас проходим курс…

– Оля, замолчи, – Дюймовочка смотрит на сестру сердито и порицающе, а я…

Я, глядя на эту девушку, не могу поверить в то, что услышала.

Инеем внутренности покрываются.

Такая молоденькая.

Такая красивая.

За что?

*********

После осмотра врача, девушке стало легче. Она даже кое-что поела из того, что принёс ей Максим.

Не знаю как, но эти двое умудрились пошутить на тему произошедшего ещё не раз.

И это было так странно. Видеть её: совсем юную, улыбающуюся, и понимать, что она борется с таким тяжёлым заболеванием.

Сёстры уехали уже полчаса назад как, но я до сих пор думаю о Рите. Знакомство с ней оставило на душе тяжёлый отпечаток.

– Чиж, отвисай.

Пока парни собирают инструменты и технические прибамбасы, тот сидит на высоком стуле и взгляд его обращён в опустевший зал, который часом ранее был забит людьми.

– Как-то не верится, что всё это было в последний раз, – произносит он расстроенно.

Паша с надеждой смотрит на Кучерявого, но тот с невозмутимым выражением лица пакует свою гитару в специальный чехол.

– Марс, что там у Дэна? – переводят разговор в иное русло.

– Плохо всё.

– Насколько?

– Дед сказал, что условное не выбить.

– Его посадят? – Чиж в ужасе округляет глаза.

– Да. От двух до четырёх грозит. В лучшем случае.

– Пиздец, приплыли, – мрачно припечатывает Ромасенко, сидящий на полу и внаглую раскуривающий сигарету.

Надо отдать ему должное. Сегодня он ведёт себя более-менее адекватно. Терпит моё присутствие и не агрессирует в сторону Марселя. Уж не знаю, с чем конкретно это связано.

– Батю прооперировали?

– Да.

– Всё хорошо?

– Не владею подробностями. Надо набрать мать. Перед концертом у неё и сестёр были выключены телефоны.

Вижу, что очень сильно переживает. Вообще не представляю, как в таком состоянии он находился на сцене.

– Ну что вы, пацаны?

Перед нами появляются Горин и Вебер.

Мужчина прижимает что-то к щеке. Видимо, чтобы минимизировать отёк от травмы, полученной в драке.

– Собрали всё вроде.

– Выступили круто. Горжусь.

Они пожимают друг другу руки.

– Марсель, с девушкой познакомишь?

Речь обо мне. Я ведь единственный левый, присутствующий на концертной площадке.

– Тата, это Станислав Горин, наш продюсер, мой друг и просто хороший человек.

– Здравствуйте. Очень приятно.

– Взаимно, – мужчина с любопытством меня разглядывает. – Это что же, та самая Тата? – переводит взгляд на своего подопечного.

– Да. Та самая, – кивает он.

– Обалдеть…

Явно потрясён.

Смею предположить, он частично в курсе нашей истории.

– Когда будем публиковать официальное заявление? – заводит Илона осторожно.

– Через пару дней, – отвечает Марсель, переплетая свои пальцы с моими.

– Вы давайте первое время особо нигде не отсвечивайте, парни. Пусть шумиха вокруг этой новости поуляжется.

– С Батуриным как порешать?

– Порешаем.

– Вы уже порешали, – глядя на него, поджимает губы моя бывшая подруга.

– Чё случилось-то между вами? – хмурится Чиж.

– Неважно, это наши дела, – отмахивается Стас. – Вот ещё что хотел вам сказать: в офис опять диски прислали.

– Снова светская хроника ГП в монохроме? – хмыкает Ромасенко, выпуская дым.

– Да как-то меня пугает уже эта светская хроника. За вами пристально следят. На Кучерявого вообще досье отдельное. Даже поездку домой засняли.

Марсель удивлённо выгибает бровь, а мне становится не по себе от полученной информации.

– Будьте бдительны, дураков вокруг хватает.

– Кто-то тупо нас троллит. Забейте.

– Лучше всё-таки отнести диски в полицию, – не соглашается с Максимом Илона.

– Отнесу, – кивает Горин. – Хотя вряд ли они станут заниматься этим.

– Готово, – Чиж застёгивает молнию на чехле гитары. – Едем? – спрашивает с грустью в голосе.

– Куда? Отмечать похороны группы?

Ромасенко, как всегда, в своём репертуаре.

– Погнали. Машина ждёт.

– Что бы не случилось, держись рядом со мной, ясно? – предупреждает Марсель, когда десять минут спустя мы выходим вместе со всеми через чёрный вход.

Сперва не понимаю, что он имеет ввиду, но когда начинает визжать толпа собравшихся у клуба фанатов, всё становится предельно ясно. Группу подстерегают поклонники.

«Это они. Они!»

«Концерт – огонь!»

«Город пепла – лучшие!»

«Можно автограф?»

«Дай пять»

«Парни, селфи, пожалуйста!»

«Паша секс!»

«Макс! Макс, что с лицом?!»

«Вы подрались?»

«Марсель, посмотри сюда!»

«Марсель, ты сегодня трезвый?»

«Я люблю тебя!»

«Кто с тобой?»

Со всех сторон что-то кричат. Ребят фотографируют. К ним тянут руки, желая прикоснуться. Если бы не охрана, народ точно снёс бы ограждения.

Кое-как добираемся до микроавтобуса. Самый настоящий стресс по пути испытываю и немного успокаиваюсь лишь тогда, когда оказываемся в салоне за закрытой дверью.

– Чиж, где опять твоя шапка?

– Ушуршала по традиции.

– Скоро магаз шапок имени Чижова кто-то откроет.

Смеются.

– Чёрт, что за день? Я сломала каблук, – удручённо заключает Вебер.

– Это моё проклятие тебе прилетело, – язвит Ромасенко.

– Придурок, – она закатывает глаза.

– Ты в порядке? – Кучерявый встревоженно осматривает меня с ног до головы.

– Да.

– Вас куда везём, молодёжь?

Обнимает, притягивая ближе к себе. Сообщает адрес водителю.

Вообще изначально мы должны были уехать отдельно, но Горин попросил «не палить контору» раньше времени.

– Что за диски, Марсель? – спрашиваю тихо.

– Ерунда. Какой-то чел снимает нас в каждом городе. Все видосы выглядят как документалка. Смонтированная хроника с наших гастролей.

– А где снимают?

– Да везде.

– И давно это происходит?

– Где-то год, наверное. В последнее время фильмы стали приходить чаще.

Меня это прям настораживает.

– Надо было поискать глазами этого Тарантино, – произносит Паша задумчиво.

– И дружно дать ему пиздюлей, – поддерживает Ромасенко, сидящий у окна. – Слышь, Вебер, пока ты не свалила в Штаты, кинь мне контакты сестры Кузнечика.

Илона улетает в Штаты? Я что-то пропустила?

– Обломится. Ни к чему это, – вмешивается Марсель.

– Кучерявый, много на себя не бери, – цедит Максим.

– Не трогай девчонку. Ей итак тяжело сейчас.

– Без тебя как-нибудь разберусь.

– Зачем тебе телефон её сестры? – хмурится Вебер.

– И как отреагирует на это твоя Вика? – подхватывает Чиж.

– Бля, да я просто хочу помочь деньгами. Хера вы делаете из меня чудовище?

– Может потому что ты – тот ещё ходок?

– Вебер, ты свечу держала?

– Мне достаточно того, что я видела в туре.

– Ой давай не нагнетай, – цокает языком.

– Красивая она. Жалко, если умрёт такой молодой.

– Ты дебил, Чиж?

– Что? Это рак, – пожимает плечами. – Он никого не щадит. Мой отец сгорел за пол года сгорел. Но я в смысле желаю ей вылечиться конечно.

– Просто заткнись.

– Реально такую дичь иногда озвучиваешь.

Пока парни пререкаются друг с другом, достаю телефон и аккуратно просматриваю сообщения. Одно из них от неизвестного абонента.

«Тата, добрый вечер. Тебя беспокоит Дарина Александровна, мама Марселя. Мы не стали связываться с ним до выступления, но я планирую позвонить ему в ближайшее время. У меня к тебе большая просьба. Я знаю, что ты сейчас с ним. Пожалуйста, не оставляй его одного. Это, как никогда, важно. Будь рядом, как мать тебя прошу. Я очень переживаю за сына»

Она не пишет напрямую о том, что случилось, но внутри меня всё холодеет.

Убираю телефон в карман и изо всех сил пытаюсь сохранить спокойствие.

– Тормозни нам тут на углу, дружище.

Микроавтобус вскоре останавливается и наступает тот самый неудобный момент, когда ребятам предстоит прощаться.

– Держи в курсе насчёт бати, – Горький первым пожимает другу руку.

– Ладно.

Дверь открывается и я выбираюсь из салона, чтобы подождать Марселя уже снаружи.

– Стас, пока, на связи. Увидимся в Москве.

– Добро.

– Илон…

Вижу, как переглядываются, и дыхание перехватывает от жгучей ревности.

Этот её взгляд. Он так много говорит сейчас…

Всё-таки было. Что-то между ними однозначно было, но я даже думать не хочу, насколько далеко они зашли.

– Чиж, давай. Выше нос, братан.

– Ага.

– Пока, пацаны, – парень выходит ко мне.

Как и ожидалось, они с Ромасенко игнорят друг друга.

– Идём.

Берёт меня за руку и ведёт к отелю, навстречу бушующей метели.

– Замёрзнешь, если постоим тут немного? – накидывает мне на голову капюшон. Затягивает потуже шарф.

– Нет.

– Хочу покурить и набрать матушку.

Издёргался за это время от неизвестности.

– Набирай, конечно.

Вставляет сигарету в рот. Щёлкает зажигалкой и достаёт телефон.

– Ни хрена мои сообщения не читают, – раздражается, нахмурившись. – О, сама звонит.

Перевожу взгляд на дорогу. Неуютно присутствовать при разговоре и смущать его.

Может быть, нужно было дать возможность пообщаться с матерью не при мне?

– Алло, мам, – зажимает дымящуюся сигарету меж пальцев. – Отыграли, да. Мы с Татой уже в отеле. Что там у вас? Как батя себя чувствует?

Дальше в течение нескольких мучительно долгих секунд он молчит, тем самым вынуждая к нему повернуться.

Сердце пропускает удар.

Думала, страшно было получить сообщение от его матери, но нет. Куда страшнее видеть сейчас его лицо. Он абсолютно растерян.

– Я понял. Завтра будем. Держись.

Убирает телефон от уха.

Опускает руку.

Механическим движением возвращает гаджет в карман.

– Марсель, что случилось? – взволнованно спрашиваю, сжимая его ладонь.

– Батя…

Сглатывает. Дёргается кадык.

– Как он? – шепчу взволнованно.

Парень стискивает челюсти и я впервые вижу, как его глаза блестят от подступивших слёз.

– Не пришёл в себя после операции.