Текст книги "Демид. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Плеханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 132 (всего у книги 137 страниц)

Глава 5

Серая Цитадель оказалась поистине необычным местом. Даже здесь, в мире, созданном при помощи магии, этот древний полуразрушенный замок выделялся своим мистическим обликом. Четыре башни огромной высоты сохранили еще свои остроконечные крыши, но черные дыры изъязвили их стены, сделав их почти ажурными. Все башни наклонились к центру замка под таким углом, что казалось невероятным, что они до сих пор не рухнули. Пизанская башня по сравнению с ними могла служить образцом безупречной вертикальности. Стены, сложенные из неровных каменных блоков серо-седого цвета, частично обвалились, но даже в самом низком месте высота стены составляла не меньше пяти метров.

За стеной ворот со ржавым скрипом заработал механизм – огромная ржавая решетка, выкованная из прутьев толщиной с мою ногу, поднялась и впустила внутрь толпу диссидентов. Я шел одним из последних. Когда я переступил границу Цитадели, что-то дрогнуло во мне, вскрикнуло от детского страха, перемешанного с любопытством. Стая летучих мышей сорвалась с карнизов и призрачными тенями заметалась над головами людей, приветствуя их в царстве ночных тайн.

Шпиль я заметил еще из-за пределов крепости – он высоко поднимался над стенами. Но только войдя в пределы Цитадели, я смог оценить его грандиозность и великолепие. Тонкая высокая игла из серебра, холодно сияющего в свете звезд, устремила свое острие вверх не меньше чем на пятьдесят метров. Основание шпиля, стоящее на земле, было таким тонким, что я мог бы обхватить его руками. Каким образом такая хрупкая конструкция стояла без всяких растяжек и не падала? Это могло быть только результатом магии. Сосредоточением магии Светлого Мира.

– Да, это магия, – услышал я сзади от себя старческий, очень знакомый голос. – Серебряный Шпиль – это стержень Кларвельта. Центральная ось, вокруг которой Светлый Мир медленно вращается. Мы видим только самый кончик этого стержня. А сам стержень уходит на многие мили под землю, и никто не знает, какова его длина. Никто, кроме Госпожи Дум.

– Флюмер! – Я повернулся к старику. – Ты жив, старина!

– Жив. – Флюмер припал к моей груди и растроганно потерся о нее бородой. Кажется, даже всхлипнул. – Шустряк! Я так благодарен тебе! Ты спас меня тогда. Спас! Ты вынес меня на собственных руках…

– Сегодня ты отплатил за все. Твои люди вынесли на руках меня. Диссиденты – это твои люди?

– Да. Мои. Я сделал их такими.

– Ты добрался-таки до своей Книги Сокровенных Мыслей?

– Да. Я смог овладеть заклинанием неслышимости.

Я применил его. Сначала – для себя. А потом – и для всех этих людей. Теперь мы независимы от Госпожи.

– Ты так думаешь? Вы живете в самом городе, под носом у вашей старой карги-хозяйки, и при этом считаете, что здесь можно быть свободным от нее? Овцы в загоне тоже могут считать себя независимыми – до той самой поры, пока не придет мясник, чтобы их зарезать. На этом их независимость, как правило, кончается.

– Наш мясник уже пришел. Пришел из вашего мира, Шустряк. Ты прав, мы ничего не сможем сделать с ним сами. Он вырежет нас всех, если нам не поможете вы – демоники. Вы поможете нам? Или вы пришли лишь за тем, что было у вас украдено, а остальное вас не волнует?

– Вот это – Демид. – Я показал на Дему Коробова, который скромно стоял в стороне и, прищурив правый глаз, сосредоточенно изучал конструкцию шпиля. – Демид – ученый человек. Весьма умный человек, смею заметить. Он мог бы сделать очень многое для вас. Только мне кажется, что он не хочет делать ничего. Он с явным любопытством наблюдает, как ваш мир разваливается и умирает, и делает какие-то выкладки в своей голове. Может быть, он хочет написать в дальнейшем научную работу «Как погибают искусственные миры»? Увы, я – не мастер, дорогой мой Флюмер. Я – всего лишь малограмотный помощник. Мастер – это Демид. Может быть, ты поговоришь с ним? Призовешь к его совести?

– Господин Демид! – Флюмер почтительно, даже робко поклонился Демиду. – Я много слышал о вашей мчености и могуществе! Девушка-оборотень говорила Мне, что в вашем мире вам нет равных…

– Девушка-оборотень преувеличила мое значение, – устало сказал Дема. – Легко показывать красивые фокусы, Флюмер. Но нелегко тащить груз ответственности. Особенно если от тебя требуют постоянных чудес. Требуют того, чего ты не можешь сделать. Вера и разум – теоретически совместимые вещи, Флюмер. Но они постоянно конфликтуют между собой. Трудно найти гармоничное соотношение. Трудно создать красоту, Флюмер. Гораздо легче все изуродовать, а потом сбежать.

– Тебе есть куда сбежать, человек из большого мира, – ответил Флюмер, как ни странно, выловивший какой-то смысл в абракадабре, произнесенной Демидом. – Нам сбежать некуда. Тебе легче.

– Это ему есть куда бежать, – Демид показал пальцем на меня. – И ей тоже, – показал он на Цзян. – Я уже свое отбегал. Я подогнал себя к последней черте. Я не могу сбежать от самого себя – и это самое тяжелое. Моя исключительность не радует меня, потому что она не оставляет мне выбора. Я не имею права на ошибку. Я отвечаю за людей своего мира. Они – мои овцы. И если сотня тонких миров разрушится и сгорит в пламени, но при этом будет спасен мой собственный мир, я буду вынужден поступить именно так. Как бы при этом ни кричала от боли и ни плакала моя нежная и чувствительная душа.

– Так ты – кимвер? – воскликнул старик. Глаза его, казалось, совершенно вылезли из орбит, словно он наблюдал живьем не человека, а марсианина.

– Об этом не говорят вслух, – раздраженно произнес Демид. – Откуда ты можешь знать об этом, старик?

– Я догадался! Ты – кимвер [О том, что такое «кимвер», рассказывается в книге А. Плеханова «Лесные Твари».], один из Первых, ДУХ бессмертный и неприкаянный! – громким шепотом произнес Флюмер, протянув к Демиду дрожащие старческие пальцы. – Я прочитал о кимверах в Книге Сокровенных Мыслей. Я многое знаю о тебе, Демид!

Демид на глазах терял хладнокровие. На мгновение мне показалось, что сейчас он убьет бедного книжника одним ударом, не моргнув и глазом. И все же Дема справился с собой. Он всего лишь схватил Флюмера за воротник, закрутив его так, что тот едва не задохнулся. Демид подтащил волосатое ухо Флюмера вплотную к своим губам.

– По-моему, тебя не слышал никто из обитателей Светлого Мира, – тихо сказал он. – Если бы случилось так, то мне пришлось бы убить и тебя, и всех, кто слышал. Тебе повезло, тупой болтливый старик. Но если я еще хоть раз услышу не то что на твоих губах, а даже в твоих мыслях то слово на букву «к», которое ты так неосторожно и не по делу произносишь, то я, клянусь тебе, поднимусь вместе с тобой в воздух и буду кидать тебя на этот шпиль, пока ты не насадишься на него, как жук на булавку. Понял?

– Ты жесток, человек…

– Я не жесток. Ненавижу жестокость, но мне нельзя позволить себе быть мягкотелым. Я пытаюсь найти компромисс. Пытаюсь быть гуманным. Я не разрушаю без нужды. Но иногда я отдаю в жертвы десятки, чтоб спасти тысячи. Не рискуй попасть в число этих жертв, старик, ибо судьба их страшна… Понял?

– Понял.

Коробов разжал руку, и Флюмер ошарашено попятился назад, прочь от страшного Демида, пока я не подхватил его. Старик едва держался на ногах. Да уж… Это дело не для слабонервных – разговор с Демидом на профессиональную тему. Впрочем, кто тянул Флюмера за язык? Лично у меня настроение даже поднялось.

Из Деминых замысловатых словесных конструкций я выловил одно – что ситуацию, в которую мы попали, он постоянно анализирует и, может быть, даже держит под контролем. Так что некоторый шанс на благополучный исход у нас оставался.

Кажется, я начинал лучше понимать витиеватый язык Демида.

– Что это за книга, о которой ты говорил? – произнес Демид.

– Это? – Голос Флюмера испуганно сорвался на сип. – Это так… Пустяки, я бы так выразился…

– Ничего себе пустяки! Книга Сокровенных Мыслей! Где она?

– Она далеко, – торопливо сообщил старикан. – Я спрятал ее далеко, но надежно. Можете не беспокоиться о ней, господин Демид!

– Знаешь, чего я не люблю, Флюмер? – Демид вдруг улыбнулся, но от его кривой усмешки стало не по себе даже мне. – Не люблю, когда мне врут. Я стараюсь помочь вашему подыхающему миру как могу. Ваш мир стоит в могиле уже не одной – двумя ногами. Чтобы вытащить его из этого дерьма, нужны невероятные усилия. И вдруг какой-то задрипанный книгочей, считающий себя могущественным уже потому, что сумел применить жалкое заклинание пятнадцатого разряда, начинает изворачиваться и лгать. Книга лежит У тебя в правом кармане, Флюмер. Дай ее мне.

– Она нужна мне, господин… Она досталась мне так нелегко…

– Быстрее.

– О да, конечно! – Флюмер, путаясь в складках своего плаща, вытащил из кармана пергаментный свиток, побуревший от старости. – Вот она, господин. – Простите меня великодушно!…

Демид сцапал свиток, немедленно развернул его и отошел поближе к факелу, висевшему на стене. Он читал книгу не отрываясь минут пять, и лицо его становилось все более удовлетворенным. К концу чтения он выглядел так, словно всосал двести граммов водки и закусил их севрюжинкой.

– Миша! Анютка! – воскликнул он. – Знаете, что это такое? Это личный дневник Клементины. Этак трехсотлетней давности. Бесподобная вещь! Но опасная. Ужасно опасная!

С этими словами он сунул свиток в пламя факела, и тот немедленно сгорел.

Старика Флюмера это добило. Он медленно опустился на землю и заплакал.

– Негодяй! – шептал он. – Какой негодяй этот Демид! Какой же он негодяй!

– Я же ясно сказал – эта книга опасна! – громко произнес Демид Коробов, чеканя каждое слово. – В ней содержалось величайшее зло для Светлого Мира. Я разрушил это зло. Ты должен быть благодарен мне, старик!

– Демид прав! – сказал я на ухо Флюмеру. – Не расстраивайся, старина Флюмер. Если Демид что-то делает, то именно так делать и нужно.

Старик громко всхлипнул. Сейчас ему не помешала бы пара таблеток валидола. Только откуда валидолу взяться в Светлом Мире?

Я видел, что сделал Демид. Он незаметно сунул Книгу Сокровенных Мыслей в широкий рукав своего черного костюма, а вместо книги спалил в пламени какой-то фальшивый сверток. Все-таки порою Демид снисходил до мелких фокусов.

Флюмер не видел этого. А я видел. И думаю, что видел не случайно. Если бы я не должен был видеть этого – не увидел бы нипочем. Демид специально показал мне это.

Похоже, что Демид Коробов учил меня работать.

* * *

Внутри Серой Цитадели не было ни единого здания, ни деревца, ни кустика, ни даже травинки. Только голая, холодная, утрамбованная до гладкости земля. На ней были разбиты палатки, в которых ночевали диссиденты. Демид затребовал себе отдельную палатку и пару свечей. Я догадывался зачем. Он хотел почитать свеже-украденную Флюмерову книжечку на сон грядущий. А я попал в здоровенный шатер, где вповалку лежали и дико храпели человек двадцать. Вонища там была – будь здоров. Никак я не мог уснуть Все лежал и думал.

Зачем была создана эта крепость, явно не предназначенная ни для проживания, ни для обороны? Зачем ее конструктор разместил башни Цитадели под таким неописуемым углом? Что означали гравированные знаки, покрывающие серебряную поверхность шпиля?

Но самый главный вопрос, мучивший меня до самой развязки, был таким: как диссиденты умудряются безнаказанно существовать в Цитадели, в черте города, в двух шагах от Замка Дум? Почему Вальдес не сотрет диссидентов в порошок и не развеет их пепел по ветру? Не думаю, что стены крепости представляли для него преграду.

Все эти вопросы я задал утром Демиду. Демид, похоже, не выспался. Может быть, он страдал душою от того, что не может выпить кофе и принять душ. Во всяком случае, он был не в настроении.

– Значит, так, в двух словах, – буркнул он. – Я тут почитал одну книжицу, нашел там кое-что забавное. Цитадель, в которой мы находимся, представляет собой место, не контролируемое Госпожой. Это участок выпадения ее сознания. В городе и во всем Кларвельте есть такие участки, расположенные в определенном геометрическом порядке. В них происходит интерференция мыслительных волн.

– Чего-чего? – переспросил я, не поняв ни черта.

– Интерференция, говорю. Наложение мысленных волн друг на друга и, таким образом, их нейтрализация. В таких местах Госпожа как бы слепа. А Серая Цитадель – вообще особое место. Это силовая конструкция распространения воли Госпожи Дум. Что-то вроде Останкинской телебашни, только магической. По периметру крепости волны не распространяются. Все понял?

– Ни бельмеса не понял! – выпалил я. – Ну, не видит их здесь Госпожа, и что с того? Вальдес-то видит! И знает он прекрасно, что они здесь кучкуются. Почему он не уничтожит их?

– Э, Миша… – Демид махнул рукой. – Пытаешься все понять? Не забивай себе голову. Знаешь, что я тебе скажу? Любой мир – это обман. Разница только в том, что в нашем Среднем Мире каждый обманывает каждого. А в маленьких тонких мирах один обманывает всех, а остальные занимаются самообманом. Так что нечего нам мудрить. Глупее нам надо быть! Чем глупее, тем лучше. Нам нужно самообмануться как можно сильнее. Довести тебя до состояния полного идиотизма. Тогда будет все в полном порядке. В этой дурацкой игре победит тот, кто окажется наибольшим дураком.

Такое вот исчерпывающее объяснение. Утешало только то, что с каждым днем я чувствовал себя все большим болваном и до состояния окончательного кретинизма мне оставалось сделать всего несколько шагов. Стало быть, я шел правильным путем, товарищи.

Сами диссиденты объясняли свою неприкосновенность очень просто – покровительством Пчелиного Бога. Госпожа Дум больше не устраивала их, но без Бога жить было как-то непривычно. Вот и появился Бог Пчел.

Что самое смешное, новоявленное божество не было выдумкой свихнувшихся диссидентов. То, что они называли Пчелиным Богом, существовало на самом деле. Я видел этот феномен своими глазами. Только вот никакого объяснения тому, что я видел, дать не мог. Может быть, это было какое-то странное природное явление? Мало ли какие чудеса выкаблучивает природа! Тем более в необычном мире, называемом тонким?

Сейчас я расскажу, как все это выглядело. Пока мы с Демидом вяло обсуждали неувязки с Цитаделью, диссидентский народ повылезал из своих провонявших палаток и дисциплинированно выстроился в линии – как новобранцы на плацу. Они ждали чего-то. Вдруг дружный взволнованный гул пронесся по рядам людей. Я увидел, как желтое облако перелетает через зубцы крепости, садится на внутреннюю поверхность стены и медленно сползает по нему вниз живыми шевелящимися потеками. Перед нами находился гигантский рой пчел. Я уже прикидывал, стоит ли мне немедленно мчаться в палатку и пытаться прикинуться ветошью, пока вся эта жалящая гадость не накрыла толпу, но в конце концов решил, что если это пчелиное войско нападет на нас, то не поможет уже ничто. Поэтому я остался на месте. Стоял и наблюдал за тем, что происходило.

– О великий Бог Пчел! – возопил Флюмер, простер вверх руки и повалился на колени. – Возмолимся тебе от всей глубины душ наших! Люди мы, а не пчелки, но только на тебя уповаем, на силу твою и мудрость, на природную твою естественность, столь отличную от искусственной неестественности злобной и безумной Госпожи Дум! Так преодолей же сию ужасную бестию и алчных соратников ее, зажаль ее своими жалами, дабы даровать нам свободу, сладкую как мед…

Я еле удержался, чтоб не заржать во весь голос. Но все-таки собрал свою недюжинную силу воли и обошелся тихим хрюканьем в кулак. Необходимо уважать религиозные чувства своих союзников. Иначе рискуешь остаться в одиночестве. К тому же и морду могут набить…

– …Ибо мы, люди, подобны пчелам, – продолжал меж тем Флюмер. – Денно и нощно трудимся мы на благо процветания сообщества нашего. Собираем мы продукцию труда своего и приносим в свои соты, дабы накормить личинок своих…

«В целях пропитания пищеварительного процесса растущих членистоногих организмов», – мысленно продолжил я. Интересно, пчелы умеют смеяться? Может быть, эти насекомые действительно были разумными? В таком случае я мог предположить, что они прилетали сюда послушать речи Флюмера как на концерт сатиры и юмора. Во всяком случае, на их месте я смеялся бы от души.

К этому времени все обитатели крепости уже стояли на коленях и мелко-мелко трясли кистями рук, изображая, очевидно, крылышки пчел. Интересно, а как бы они изобразили жала? К тому же они еше начали жужжать. Я думаю, что если бы в Цитадели имелись цветы, они бы еще и начали собирать мед. Флюмер выкрикивал свою бредятину со все большим экстазом, а я просто подыхал от попыток сдержать хохот.

Кто– то дернул меня за рукав. Я повернулся. Рядом стояла Анютка. Я как-то спросонок и забыл, что она тоже находится в лагере.

– Мигель, – шепнула она мне на ухо, – прекрати корчиться. Если тебе так смешно, уйди отсюда и не таращись. Для них это святое.

– Святое это или не святое, но это интересное природное явление, – произнес Демид. – Ты, Миша, можешь смеяться как хочешь – аборигены все равно не обратят на тебя внимания. Они уже в отключке. Но вот только смеяться ты будешь зря. Потому что явление, которое мы наблюдаем, может оказаться для нас полезным. Разумные пчелы… Хм… Приму-ка я участие в церемонии. Внесу в нее элемент импровизации.

С этими словами Демид расставил руки в стороны и в позе гимнаста на кресте совершил вертикальный взлет. В воздухе он выполнил несколько сальто, кульбитов и пируэтов, сделавших бы честь олимпийскому чемпиону по прыжкам на батуте, а затем неподвижно завис над стеной, в метре от пчелиного шевелящегося клубка. Красивой позой теперь он напоминал рио-де-жанейровского Христа – размером только был поменьше.

Как отреагировали на все это диссиденты? Громким вскриком изумления. Честно говоря, я и сам еле удержался, чтоб не крикнуть «Bay!» – уж очень эффектно Дема все это проделал.

Итак, диссиденты дружно взвизгнули, а потом дружно замолчали. Флюмер застыл с выпученными глазами, рот его безмолвно зиял розовой беззубой дырой на фоне серой бороды. Единственным звуком, нарушавшим тишину Цитадели, было теперь тихое гудение пчел.

Через некоторое время на этот фон наслоился человеческий голос. Странный голос – низкий, вибрирующий, утробный. Я узнал его. Я уже слышал такое. Это Демид Коробов запел мантру. «Ом мани падме хум,– пел он. – Ом мани падме хум. Ом мани падме хум». И так далее. До бесконечности.

В переводе на русский: «Ах, в синем-синем небе порядок и уют. Поэтому все пчелки так весело поют». Примерно так. Винни-Пух с Пятачком обзавидовались бы.

А я в этот момент завидовал смелости Демида. Как он не побоялся лезть чуть ли не в самый пчелиный рой да еще и нагло распевать там мантру? Я с детства недолюбливаю пчел. Людей я не боюсь, даже самых плохих. Также не боюсь собак, коров, козлов и прочих опасных животных. А вот пчел боюсь! Как-то в четырехлетнем возрасте имел несчастье быть покусанным оными ужасными насекомыми и с тех пор ношу детский страх перед ними в своей душе.

Демид рокотал свое буддистское заклинание минут пять. Рой гудел все громче, и мне казалось, что он пытается подражать голосу Демида. И вдруг из роя протянулись вверх два многометровых отростка-рукава, составленных из маленьких телец пчел. Они закачались по бокам от висящего Демида, медленно подтанцовывая ему в такт, словно две гигантские дрессированные кобры. Они неуклонно приближались к распростертым в стороны рукам Демида. Они коснулись пальцев Демида, по телам их сверху вниз пробежали конвульсии. И тут же рой исторг из себя человека. Выплюнул его в воздух и снова сократился, залатав в себе образовавшуюся на секунды рваную дыру.

Человек был похож на Демида. Он медленно поднимался вверх, выпрямив ноги и расставив руки в стороны. Только он не был настоящим человеком. Он был сделан из пчел.

Демид перестал петь. Он сложил перед собой ладони и поклонился пчелиному человеку. Тот сделал то же самое. Потом Дема отошел на несколько шагов назад (удивительно естественно у него это получалось, если учесть, что передвигался он по воздуху, а не по твердой земле) и принял изящную позу, которую я опытным взглядом классифицировал как начальную боевую стойку из третьего тао ушу стиля «Северной бабочки».

Стойка,, которую принял пчелиный человек, больше напоминала Ба Гуа Синь. Впрочем, не могу ручаться. Я думаю, что Бог Пчел был достаточно велик, чтобы создать собственную школу.

А дальше демоник и пчелиный человек начали сражение. Конечно, это не было настоящим боем. О каком бое можно говорить, если один из бойцов составлен из насекомых и никакой удар не может причинить ему вреда? С таким монстром можно бороться только при помощи дихлофоса. Представление, спектакль – вот что мы сейчас видели. Великолепный танец, соединяющий небо и землю. Бабочка и пчела. Тигр и дракон. Аборигены застыли с открытыми ртами. Да и мы с Анюткой тащились без всякого стеснения. Колбасились, плющились и перлись. Не каждый день такую красоту увидишь.

Демид и Бог Пчел двигались все быстрее. Я с трудом уже различал, кто из них – кто. Мне начало казаться, что и Демид уже превратился в призрак, составленный из мелких самостоятельно движущихся частей. В конце концов Демид и пчелочеловек слились в один расплывчатый вращающийся клуб, который веретеном втянулся в рой. И все затихло.

Я ждал, что Дема величественно выйдет из роя – суровый и могущественный. Что он медленно спустится вниз по ступеням, услужливо образующимся под его ногами из пчелиных облачков. Что он торжественно объявит нам о свершившемся союзе с Пчелиным Богом и грядущем позорном поражении наших общих врагов. Но ничего подобного не происходило. Дема просто не появлялся.

Что– то там было не так? Переговоры не увенчались успехом? Дема не понравился милым пчелкам, и они на всякий случай зажалили Дему насмерть? Я представил, каково человеку внутри пчелиного роя. Миллионы жужжащих, шевелящих мохнатыми лапками и смертельно ядовитых существ… Наверное, там дышать нечем. Как пахнут пчелы? Я знаю запах мази с пчелиным ядом -меня всегда тошнит от этого запаха. Не переношу пчел…

Я лихорадочно перебирал в голове варианты вызволения Демида из насекомого плена (желательно без моего личного непосредственного участия). Я уже совсем отключился от действительности, когда Цзян толкнула меня в плечо.

– Смотри! – сказала она.

Рой вытягивался в некое подобие веревки. Она тянулась к серебряному шпилю, вскоре достигла его, захлестнула его петлей и повисла от стены до шпиля, слегка провиснув вниз. Впору было сушить белье. Гигантские носки какого-нибудь сорокасаженного великана.

Рой весь вытянулся в эту веревку. Пчел на стене больше не осталось. А где же Демид? Куда он делся? Его полностью сожрали?

Я хотел негодующе завопить, пообещать пчелиному стаду кары небесные и цистерну дихлофоса, если оно не отдаст Демида, но Бог Пчел опередил меня. Веревка разорвалась на отдельные фрагменты – они закружились в воздухе, складываясь в какие-то знаки. Сперва это было похоже на китайские иероглифы, и я хотел уже было обратиться за переводом к Цзян, как вдруг трансформация окончилась, и я увидел в небе совершенно четкую надпись.

«СПРАШИВАЙ, СТАРИК!» – гласили огромные буквы. Фраза была начертана на кларвельтском (то есть немецком) языке.

Буквы, правда, напоминали не принятый в Средних веках готический шрифт, а «Ариал», популярный в двадцатом веке. Но я не особенно этому удивился. Мы находились в искусственном мире – вроде бы как виртуальном. А виртуалка она и есть виртуалка. В ней чего только не бывает.

«Старик», стало быть. Значит, Бог обращался не ко мне, а к старине Флюмеру. Мне, молодому, надлежало подождать своей очереди.

– О великий Бог Пчел! -? немедленно заорал старик. – Преклоняемся перед великим твоим могуществом и могущественным твоим величием! Преклоняемся тебе до самой земли и даже ниже! – С этими словами Флюмер, стоящий на коленях, пару раз фанатично долбанул грунт лысым лбом. – Благодарим тебя, великий, нет, величайший из всех Богов, за откровение и благодать, кою явил ты нам в этот счастливейший из дней и показал нам тем самым…

«КОРОЧЕ! – нарисовали небесные буквы. – СПРАШИВАЙ, А НЕ ЛЕБЕЗИ».

Вот так– то. Никакого уважения со стороны Бога к своему верховному жрецу.

Дедуля Флюмер озадаченно полез пятерней в шерстистый затылок. Спрашивать-то, похоже, ему было и нечего. Полминуты Флюмер пытался выдавить из себя какие-то звуки и наконец прорвался следующей фразой:

– Значит… Это… В общем, слезно вопрошаем мы тебя, величайший ты наш Бог Пчел, доколе будет твориться злобное безобразие на земле нашей и какого знаменования стоит ждать нам в ознаменование прихождения… то есть пришествия великого… величайшего…

Флюмер тяжело дышал и хватал воздух пересохшим ртом. Никогда ему не было так тяжело. Разговор с Богом – это вам не хухры-мухры. Вот вы представьте себя на месте Моисея. То-то. Ответственность-то какая!

Бог Пчел, судя по всему, был недоволен Флюмером. Это выразилось следующей фразой: «ТЫ СПРАШИВАЕШЬ НЕ О ТОМ, БОЛВАН!»

– А о чем же таком я должен спрашивать? – упавшим голосом спросил окончательно запутавшийся Флюмер.

«СПРАШИВАЙ О ПЛЕННИЦЕ!»

– О какой пленнице?

– О Лурдес, чучело! – рявкнул я, не выдержав. – Спроси его о Лурдес!. Долго соображать будешь?!

– О великий Бог Пчел! – запищал Флюмер, окончательно потеряв голос от расстройства. – В общем, вопрошаю тебя о пленнице!

Ну и придурок. Вопрос – и тот по-человечески задать не может.

«ОБИТЕЛЬ ЗАКОНА. СЕГОДНЯ. СПЕШИТЕ».

Такие вот буквы нарисовались в небе. После этого рой снова слепился в единое облако, стартовал на приличной скорости и растворился в небе. Никто и глазом моргнуть не успел.

Полетели пчелки собирать свои росы медвяные. Наконец-то. Я вздохнул спокойно.

Флюмер с трудом поднялся с колен и теперь приближался ко мне шатающейся походкой. Его безумные глаза приняли форму двух выпученных бильярдных шаров.

– Ты понял что-нибудь из этой трихомудии, Флюмер? – спросил я его.

Флюмер не мог ответить. Только тряс бородой, разевал рот и вытирал нос рукавом.

– Что ж тут непонятного, Миша? – раздался голос у меня за спиной. – Величайший Бог Пчел сообщил нам на чистом русском, пардон, немецком языке, что нужно срочно выступать в военный поход и разнести в пух и прах гнусное гнездо инквизиции – Обитель Закона. Так как пленница, то есть Лурдес, находится там.

Я обернулся.

– Откуда ты появился, Демид?

– Прошел тайными партизанскими тропами. Демид стоял и криво улыбался, сложив руки на груди. Не нравилась мне его усмешка, хоть ты тресни.