Текст книги "Демид. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Плеханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 130 (всего у книги 137 страниц)

Подумаешь, армия… Она даже с тропы свернуть не может. Мы сбежим от нее. А там, глядишь, все устаканится.

– Том, – тихо сказал я. – Ты удовлетворен, герой? Понял, что тут нам ловить нечего?

– Ага, – сказал Том. И тут же заорал во всю мощь своей негритянской глотки: – Эй!!! Эй ты, придурок Дитрих!!! Ты там, в этом гребаном сундуке?! Говорят, рожей ты похож на помесь крысы и таракана! Высунь свое рыло – я хочу посмотреть, так ли это!…

Том не успел докричать. Туча металлических дротиков-болтов сорвалась со взведенных арбалетов и ринулась в нашу сторону, как гудящие взбешенные осы. Я, Том и Трюфель среагировали на это мгновенно и совершенно одинаково – мы упали мордами в траву и поползли в сторону деревьев, чтобы укрыться за их стволами. Лесным тварям пришлось гораздо тяжелее. Они и не думали уклоняться – и покосило их не хуже, чем крупнокалиберным пулеметом. Десятки зверей были мгновенно сбиты с ног арбалетными болтами. Кто-то из них погиб сразу, а кто-то был только подранен, но все они через несколько мгновений были разорваны в клочья и съедены своими более удачливыми собратьями. Лес заполнился воем, уханьем, визгом и дикими воплями. Колонна гвардейцев остановилась, ощерилась копьями, прикрылась щитами. Арбалетчики неугомонно посылали свои смертоносные болты один за другим. Им не надо было даже целиться. Монстры стояли вдоль тропы сплошной стеной. Одни падали, сраженные стрелами, другие тут же пожирали их и вставали на их место, чтобы получить свою порцию металлической смерти. Звери взбесились. Они в неистовстве прыгали на своих уродливых конечностях, царапали когтями землю и вгрызались в кору деревьев, бессильно вымещая свою ярость. И по-прежнему не могли переступить запретную границу тропы, бедолаги несчастные.

Мы трое спрятались за толстыми стволами деревьев, заслонились ими от шквального арбалетного огня Болты вжикали со всех сторон и впивались в деревья, впивались в бока зверей. Все было залито кровью. Звери прыгали вокруг нас, прыгали даже по нам, и только толстая шкура спасала нас от их чудовищных когтей. Но я был уверен, что надолго этой шкуры не хватит. Нужно было срочно что-то предпринимать.

Том находился в десяти шагах от меня. Я видел, что он умудрился встать и прижался к стволу. Он осторожно выглядывал из-за дерева и пытался оценить обстановку.

– Том! – крикнул я, стараясь не слишком сильно стучать зубами, потому что колотило меня с головы до ног. – Ты можешь снять свое табу? Заставить своих монстров напасть на солдат?

– Могу. Но делать этого не буду.

– Чего ты ждешь, идиот? – заорал я в бешенстве. – Пока эти уроды всех твоих зверей перебьют?

Том упал на землю и подкатился ко мне. Посмотрел на меня как-то недружелюбно – с некоторой, я бы даже сказал, брезгливостью.

– А тебе жалко зверей? – спросил он.

– Жалко, – искренне сказал я.

Еще вчера, когда две мантикоры напали на меня, я желал сгореть в аду и им, и этому лесу. Но теперь звери не трогали меня. И, значит, они были моими союзниками. Теперь меня пытались убить люди.

– А людей тебе не жалко? – спросил Том.

– Не жалко, – сказал я простодушно. – А чего их жалеть-то? Они ж не настоящие люди. Они так – фантазия Госпожи Дум. Их убьют – она напридумывает себе новых.

– Скотина ты, – сказал Том с неподдельным отвращением. – Ты кем был там, в нашем мире? Убийцей, да?

– Нет, – рассеянно произнес я. – То есть в какой-то мере да. То есть нет! Ну так, иногда убивал кое-кого. Но не нарочно. А вообще-то я был жонглером.

– Не пойму я тебя, Мигель, – произнес Том. – То ли ты полный отморозок, то ли только притворяешься таковым.

– Слушай, чего ты ко мне пристал, а? – поинтересовался я. – И отморозок я у тебя, и все такое.

Ты хоть представляешь, что будет, если я перестану контролировать всех этих мутантов? От людей на тропе живого места не останется. Тебе нравится смотреть, как убивают людей?

– Да сам-то ты кто такой?! – взвыл я, окончательно обидевшись. – Тоже мне, гуманист нашелся! Кем ты был в нашем мире – чернокожим поваром? Играл себе в футбол да травку покуривал. Так ведь, честно скажи? Мудрец хренов! Да если хочешь знать, я очень хороший человек, просто ты этого не знаешь. К тому же я не простой человек! Я – консаградо, я пришел сюда с особой миссией. И я не могу позволить себе валяться на земле и ждать, когда меня прикончат какие-то там виртуальные солдатики! Мне нужно…

– Знаю я все, знаю, – ворчливо встрял Томас. – Знаю я, что вам нужно. Вас пришло сюда четверо. Валдес украл твою девушку. Ее зовут Лурдес. Вы хотите ее спасти. Ты только вчера мне все это рассказывал. И я собираюсь вам помочь. С условием, что вы вытащите меня из Кларвельта, конечно. Ты забыл, амиго?

– Тогда почему мы валяемся здесь и смотрим, как уничтожают зверей, беззащитных по твоей вине? Эти солдаты – наши враги. На войне как на войне, Том. Ты пощадишь их сейчас, но если ты попадешь в их лапы, то никто и не подумает пощадить тебя. Апелляций и помилований в нынешнем Кларвельте не предусмотрено.

– Нам нужен Дитрих. Инквизитор. Мне хочется побеседовать с ним с глазу на глаз и вызнать кое-что. Он может рассказать много интересных вещей, этот Дитрих. А остальных нельзя убивать. Нельзя!

– Это не люди, – сказал я. – Мы с тобой – люди, Том. Даже Вальдес – человек, потому что он, как и мы, пришел из реального мира. А эти гвардейцы – так, оживленные муляжи.

Проблема состояла в том, что я действительно не считал этих людей людьми. Светлый Мир был для меня реален не более, чем хорошо нарисованный мультфильм. А обитатели этого мира были просто его персонажами.

– Я прожил в этом мире сорок лет. – грустно сказал Томас Ривейра. – Прожил здесь большую часть своей жизни. Я старый. Ты – малыш по сравнению со мною, Мигель. Не гляди, что я выгляжу так молодо. И чем дольше я жил в лесу, среди зверей-мутантов, тем больше я понимал, как я люблю людей. Запомни, Мигель, все обитатели Кларвельта – настоящие люди. Настоящие! С собственными мыслями и переживаниями, неповторимой судьбой. Они способны по-настоящему любить. И я боюсь, что ты и твои приятели наломаете здесь дров. Наверное, вы добьетесь своего. Но при этом протопаете по Светлому Миру, как слоны по муравейнику. Убьете сотни людей и разрушите их среду обитания.

– Хорошо. – Я кивнул головой. – Пусть будет по-твоему. Но я не представляю, как ты можешь захватить инквизитора, не перебив при этом всю его охрану. Ты же видишь, в какой броневик он залез. Его только газовой сваркой оттуда выколупывать!

– Его там нет, – сказал Томас.

– Как – нет?!

– Просто нет. Вначале я тоже решил, что Дитрих поглупел настолько, что собственной персоной двинулся по Тихой Тропе. Но теперь я понимаю, что это не так. Дитрих остался на поле около леса. Он ждет там.

– Почему ты так решил?

– Дитрих!!! – снова завопил Начальник Зверей, и я вздрогнул от неожиданности. – Говорят, что у тебя есть хорошая пушка! Ну-ка, пальни из нее!

Стрельба неожиданно стихла. Я чуть приподнял голову и увидел, как створка в одной из амбразур броневика открылась.

– Проклятые, нечестивые демоники! – раздался оттуда властный низкий голос. – Я, инквизитор Дитрих, именем великой Госпожи Дум повелеваю вам немедленно выйти на тропу с поднятыми руками и сдаться!

– Ну, точно не он, – с облегчением сказал Томас. – Пытается надуть нас, хитрожопая лиса. Слышал бы ты голосочек самого Дитриха. Он тоньше, чем у кастрата. У него с гормонами что-то не в порядке.

– И что теперь?

– Теперь все просто. Мы выйдем из леса и попытаемся сцапать самого Дитриха. Охрана у него, конечно, есть, но думаю, что мы с ней разберемся.

– А с этой армией что делать? Она же ломанется ему на помощь!

– Не ломанется. – Белозубая улыбка Томаса блеснула на фоне гуталиново-черной физиономии. – Об этом я уже позаботился. Смотри.

И в тот же миг начали рушиться деревья. Я-то по наивности полагал, что монстры грызут стволы, чтобы успокоить свою нервную систему. Оказывается, это был приказ Начальника Зверей. Огромные стволы с диким скрежетом и грохотом валились на тропу спереди и сзади от отряда, и через минуту завалы полностью перерезали гвардии дорогу в обе стороны. Солдаты снова начали беспорядочную паническую стрельбу, но это уже мало интересовало Тома. Он, ловко работая локтями, пополз по-пластунски к окраине леса. Нам с Трюфелем оставалось только последовать за ним. Миновав опасное место, Том поднялся на ноги и озадаченно осмотрел свою одежду, превратившуюся в неприличные лохмотья.

– Не горюй, Начальник Зверей, – сказал я. – Вернемся в Испанию – подарю тебе свои шорты. Им лет пять, но по сравнению с твоими они – полное новьё. Еще лет на сорок их хватит.

– А с этими людьми что будет? – Трюфель махнул рукой в сторону оставшегося позади отряда.

– Ничего. Отсюда они никуда не денутся. Посидят на тропе пару дней, поголодают. Расстреляют весь свой запас болтов. Подумают о жизни – стоит ли так уж безоговорочно доверять лживым инквизиторам? А потом мы вернемся сюда и поговорим с ними. Думаю, что мы найдем общий язык.

Теперь мы находились недалеко от кромки леса. В просветах между кустами и деревьями видно было поле. А на поле находились трое людей. Двое пеших и один на коне.

– Мигель, ты быстро бегаешь? – спросил Томас.

– Как ветер. Бен Джонсон по сравнению со мной – черепаха.

Диего Чжан регулярно мучил меня стометровками. Я злился. Я не понимал, зачем это нужно мне – не бегуну, а бойцу. Теперь начал понимать.

– Тот, на лошади – Дитрих. Он твой. Остальных двоих мы с Трюфелем возьмем на себя. Понял?

– Понял.

– Постарайся, чтобы он тебя не подстрелил. У него ружье, не забывай.

– Постараюсь.

Мы подошли к самому краю леса. Теперь я хорошо видел инквизитора. Длинный черный плащ окутывал его и ниспадал ниже стремян, волосы Дитриха были коротко острижены и обесцвечены до белизны. Вальдес был законодателем мод среди инквизиторов, и все они старались походить на него. Ружья я пока не видел. А вот лошадка мне понравилась. Маленькая, пузатая и кривоногая, вряд ли она могла мчаться как ахалтекинский скакун. Если вы когда-нибудь пытались догнать лошадь, то можете оценить это по достоинству. Двоих гвардейцев я особо не разглядывал. Если Том обещал взять их на себя, то его дело – как с ними справиться.

– На счет «три» бежим одновременно, – прошептал Томас. – Вы готовы проявить свой подлинный героизм?

– Готовы.

Не знаю, бегал ли я когда-нибудь так резво. От Дитриха меня отделяла сотня метров, и я рассчитывал преодолеть ее с результатом не худшим, чем на тренировке. В таком случае инквизитор был моим. Я несся стрелой, и доли секунд тикали ударами сердца в моей груди – может быть, действительно героической, а может быть, и нет. Я не видел, как обстояло дело с гвардейцами, но инквизитор отреагировал на опасность быстро. Слишком быстро. Увидев, как из леса вылетели два монстра, безобразно зеленых (один из них к тому же и безобразно толстый), и один чернокожий человек, он натянул поводья и начал разворачивать лошадь. Я мчался как ураган. Лошадь уже делала свои первые шаги, разгоняясь, и черный плащ приподнялся на ветру, когда я догнал их. Я схватил полу плаща, плащ натянулся, инквизитор захрипел, душимый застежкой на горле. Он едва не слетел с лошади, но удержался, стервец, быстро намотав поводья на руку. Словно в замедленном кино, я увидел, как он оборачивается, как черная ткань откидывается в сторону и из-под нее появляется ствол ружья. Далее грохнул оглушительный выстрел, боль штопором вонзилась в мой живот и бросила меня на землю.

Как ни странно, я не потерял сознания. Но лучше бы потерял, потому что боль вцепилась в меня острейшими в мире зубами и с чавканьем вгрызлась в мои внутренности. Я корчился на земле и не мог сделать вдох. Как долго это продолжалось? Может быть, четверть минуты, но мне это показалось несколькими часами. Я уже почти умер. Том вернул меня к жизни. Он резким движением повернул меня на спину, прижался своими толстыми фиолетовыми губами к моим губам и выдохнул в меня воздух. Надул мои слипшиеся легкие, как надувают резиновый мяч. Следующий вдох я смог сделать уже сам.

Кровавая пелена мало-помалу спадала с моих глаз. Я увидел Трюфеля, склонившегося надо мной. Его физиономия, трансформированная в звериную, не выражала ничего, но, зная доброту Трюфа, я полагал, что он мне сочувствует. Потом я увидел Тома. На лице Тома было написано явное неудовольствие.

– Сволочь! – сказал он, скривившись от ярости. – Ну и сволочь этот Дитрих! Мало того, что удрал, еще и испортил мой оберег!

Я скосил глаза на свой живот и обнаружил, что толстая зеленая кожа исчезла. Я снова был гол. И живот мой, и грудь все были в маленьких красных и фиолетовых пятнах, оставленных дробинами. Зато не было ни одной дыры. Оберег спас меня, но сам погиб. То, что осталось от него, валялось на траве рядом. Дохлая окровавленная жабья голова.

– Сволочь! – Том едва не брызгал слюной от злости. – Этот оберег две сотни флоренов стоит!

– А я сколько стою? – обиженно просипел я, корчась от боли. – Меньше, что ли?

– Ты? – Том посмотрел на меня с прищуром, очевидно, определяя мою стоимость во флоренах. – Ты – ценный кадр, – сообщил он через некоторое время. – Пожалуй, сотни на три потянешь.

Я умудрился сесть, воспользовавшись помощью Трюфеля. Сейчас я мог видеть и инквизитора. Он ускакал далеко, не меньше чем на километр, но теперь притормозил свою лошадку и разглядывал нас издалека, видимо, решая, что ему делать дальше. Для нас он был недосягаем.

– Скотина, – прохрипел я.

– Скотина, – кивнул головой Том. – Настоящая, истинная скотина этот Дитрих. К тому же не герой.

И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Сверху, с небес, на инквизитора спикировал черный крылатый силуэт. Необычным показался мне этот силуэт – не был он похож на птицу. Он не был похож вообще ни на что созданное для полета. Крылья у этой твари присутствовали, но были они слишком короткими. Лошадь испугалась, понеслась вперед со всей скоростью, на которую была способна, – кажется, ее не нужно было даже подгонять. Но черный монстр догнал ее без труда. Он схватил инквизитора, сорвал его с лошади и взмыл вверх. Даже отсюда, из такого далека, мы услышали дикий вопль Дитриха. Я видел, как ружье упало на землю.

Теперь черный летун тащил свою добычу к лесу. Более того, он тащил ее именно к нам. Чтобы отдать нам. Я был в этом уверен.

– Молодец, Том, – сказал я. – Твои монструозные птички работают просто великолепно. И хорошо слушаются тебя. Тебе надо работать не поваром, а дрессировщиком.

– Я тут ни при чем, – растерянно сказал Томас. – Я никого туда не посылал. И вообще это не птичка. Это больше похоже на человека. Летающего человека.

Теперь я уже и сам видел. Человек в черном костюме с широкими развевающимися на ветру рукавами летел по воздуху и тащил оцепеневшего от ужаса инквизитора.

Летающий человек опустился на землю рядом с нами и отпустил свою жертву. Инквизитор не пытался бежать. Он ничком свалился на землю. Теперь он лежал, закрыв руками голову, и тихо подвывал. Наверное, ему не нравилось летать без страховки.

– Так-так… – Том впервые снял свою вязаную шапку, и оказалось, что он выбрит наголо. Он озадаченно почесал черный затылок, сияющий на солнце. – Вот, значит, как, – сказал он. – Еще один демоник.

– Привет, Мигель, – произнес демоник и протянул мне руку. Он улыбался и, судя по всему, был в прекрасном настроении. Еще бы, он оказался в нужном месте и в нужное время. Как и всегда. Была у него такая особенность. Интересно мне только было, где он шлялся до этого?

– Привет, Демид, – сказал я, отвечая на рукопожатие. – Я смотрю, ты научился лихо летать. Высший пилотаж!

– Спасибо за комплимент, – сказал Демид. – Ты чего гуляешь голым, Миша? Смотри, простудишься.

Я наклонился над инквизитором, сорвал с него плащ и закутался в него. Демид был прав: неприлично это было – ходить голым. К тому же я стеснялся своего пятнистого живота.

– Как это, здорово – летать? – спросил я у Демида.

– Это приятно, – признался Демид. – И это хорошо очищает мысли.

– Ты Анютку не видел?

– Нет. Давно не видел. Я встретил ее уже тогда, когда у нее появились демонические способности. Но потом она ушла в город. Ушла спасать тебя, Мигель. Мы не успели вытащить тебя, и ты попался в лапы инквизиции. Мы уже собирались идти приступом на тюрьму, в которой ты сидел, когда вдруг узнали, что ты выступаешь как боевой пес в городе. Я не мог идти в город, потому что не мог маскироваться как Цзян. Меня бы схватили. И я остался здесь, на окраине Светлого Мира.

– И чем же ты занимался?

– Летал. Далеко… Там… – Демид махнул рукой в небо, при этом ноги его слегка оторвались от земли – очевидно, непроизвольно. Теперь Демид висел в воздухе, сантиметрах в десяти от земной поверхности. – Там много интересного.

Так– то вот. Мы тут из сил выбиваемся, жизнью рискуем ради нашего общего дела, а Дема летает и развлекается, пользуясь своими новоприобретенными демоническими способностями. Нечестно это как-то.

Но я не сказал этого Демиду, чтобы не обидеть его. Более того, я был страшно рад, что в моей жизни снова появился всезнайка Демид. Это означало, что теперь есть кому принимать правильные решения.

Итак, нас, демоников, собралось уже трое. И то, что мы схватили инквизитора Дитриха, можно было считать нашей первой совместной победой.

Лиха беда начало.

Глава 3

Допрос инквизитора начался сразу же, в непосредственных полевых условиях. Правда, я вспомнил, что не позавтракал, и предложил вернуться в лес, в избушку начальника Зверей, перехватить пару сандвичей с ветчиной (из жирнохвоста), переодеть меня в соответствующую статусу победителя одежду, отдохнуть пару часиков и только после этого приступить к работе. На это Томас резонно заметил, что ни у меня, ни у Демида нет жабоголовьих оберегов, так что мы сами немедленно послужим завтраком для его милых и вечно голодных зверюшек. Кроме того, сказал он, нам не стоит терять времени. Кто знает, не спешит ли сейчас к Дитриху подмога. В любом случае наше любопытство надлежало удовлетворить немедленно. Я заявил, что в таком случае готов выступить в качестве специалиста по выбиванию (в прямом смысле этого слова) правдивой информации из любого объекта, способного шевелить языком, в ответ же получил укоризненный взгляд благороднейшего Томаса Ривейры.

Что с тобой, Мигель? – сказал он. – Никак не можешь унять зуд в своих могучих героических кулаках? Не уподобляйся негодяю Вальдесу в используемых тобой средствах, иначе сам превратишься в его подобие. К тому же я уверен, что господин инквизитор без всякого принуждения и с большой охотой расскажет нам все, что нас интересует. Так ведь, Дитрих?

С этими словами Том схватил черными пальцами подбородок инквизитора и повернул его острую мордочку с бегающими глазками к себе. Кроме белых волос, Дитрих ничем более не напоминал своего шефа Вальдеса. Был он мелковат ростом, суетлив в движениях, а голос его отличался откровенным неблагозвучием и писклявостью. Однако ж и это крысоподобное существо имело претензии на гордость и непоколебимость.

– Убери руки, черномазый! – пропищало оно. – Госпожа Дум покарает вас, омерзительные нелюди-демоники, и господин Вальдес лично нарежет ремней из кожи ваших шелудивых спин! Ничего я вам не скажу!

– Браво! – произнес Демид. – Сей господин вызывает у меня беспредельное уважение своим бесстрашием. Пожалуй, в награду за его смелость я возьму его в путешествие. Я отправляюсь в полет прямо сейчас, и путь мой лежит далеко-далеко. Мы полетим под самыми облаками и будем наслаждаться видом разнообразных территорий, проплывающих в бездонной глубине под нашими ногами…

Я не успел сообразить, что означают эти явно маразматические слова, потому что Дема немедленно взмыл в воздух и попытался схватить Дитриха за плечи. Не тут-то было. Инквизитор завизжал как лисица, на которую напал беркут, упал на спину и стал отбиваться от Демида руками и ногами.

– Я передумал! – голосил он. – Я все скажу!!! Все! Только не поднимайте меня в воздух! Никогда больше не поднимайте!

Вот оно что. Инквизитор Дитрих, гроза провинции, страдал боязнью высоты. И Демид клюнул в его самое больное место. Демид совершил пируэт и плавно опустился на землю. Уселся по-турецки. Положил руки на колени.

– Жаль, – сказал он. – Вы много потеряли, Дитрих. Воздушные путешествия необычайно увлекательны и дают много пищи для ума.

А дальше Дитрих рассказал нам много интересного. Оказалось, что предпринятая против нас военная акция – лишь одна из многих, составивших большое наступление, каковое инквизиция начала в последние дни. Врагами, против коих направлено было выступление, являлись как демоники, так и еретики, а также помогающие и сочувствующие демоникам и еретикам, а равно и люди, знающие последних, но своевременно не выдавшие их великой инквизиции. В общем, каждый третий обитатель Кларвельта подлежал аресту, заточению в тюрьме и пыткам. Причиной таких широких Репрессий явилась бешеная, неуемная ярость Вальдеса. И ему было от чего приходить в ярость. Четыре демоника подряд ускользнули из его рук. Дальние крестьяне совершенно вышли из повиновения и в двух провинциях отказались платить налоги на инквизицию, а приведших их усмирять стражников избили. Мало того! В самом городе, бывшем до того безусловным оплотом закона и образцом его, появились какие-то люди, называющие себя диссидентами. Они разбрасывали по городу листочки бумаги, на которых была написана отвратительная, ужасающая ересь, направленная против Госпожи Дум. Этих людей никак не удавалось найти. И это означало только одно: что каким-то непостижимым образом они научились не слышать Госпожу. Соответственно, Госпожа не слышала их, не могла определить их местонахождение и отдать их в руки правосудия.

Похоже, что в Светлом Мире происходило черт знает что. Все выходило из-под контроля Госпожи Дум. И это приводило в ярость Вальдеса, потому что он привык отождествлять себя с Госпожой и, более того, ее подменять собою.

– Все это очень интересно, – произнес Начальник Зверей. – И что было написано в этих листочках, направленных против Госпожи?

– Я боюсь даже произносить такую ересь! – шепотом сообщил Дитрих, подобно жабоглаву выпучив водянистые бесцветные глаза.

– Я думаю, что тебе придется это произнести, – сказал Демид. – Иначе мне придется вернуться к мысли об увлекательных совместных воздушных путешествиях.

– Хорошо, – торопливо произнес Дитрих, увидев, как Демид начал приподниматься над землей. – Я скажу вам. – Инквизитор опасливо оглянулся вокруг, словно ожидая, что Госпожа собственной персоной выйдет из-за кустов и схватит его за шкирку. – Диссиденты говорят, что Госпожа сошла с ума. Они говорят, что она не способна более управлять Светлым Миром и править миром теперь будет Пчелиный Бог. Они говорят, что скоро Пчелиный Бог придет в город и все могут узреть его собственными глазами и убедиться в его величии, и тогда в Светлый Мир снова придет счастье, разрушенное Вальдесом Длинноруким.

– Кто такой Пчелиный Бог? – осведомился я.

– Не знаю, – откровенно признался Дитрих. – Понятия не имею. По-моему, это какой-то бессмысленный бред, специально придуманный диссидентами, дабы развращать народ. Любому здравомыслящему человеку известно, что Бог – это абстракция, его не существует. Есть только Богиня, создавшая мир и все сущее в нем. И имя этой Богини – Госпожа Дум! Госпожа Дум не может умереть. А если она умрет, то вместе с ней умрет и весь мир, ведь он – ее порождение!

– Пчелиный Бог… – задумчиво произнес Демид. – Как он выглядит? Может быть, как квадратное поле, целиком заполненное пчелами?

– Он никак не выглядит! – огрызнулся Дитрих. – Как он может выглядеть, если его не существует?!

– Один раз я видел нечто подобное, – продолжал Демид, не обращая на инквизитора ни малейшего внимания. – Было это в тот момент, когда я только что оказался в Светлом Мире. Я потерял память, да… И пока я лежал на земле и осмысливал свое новое существование, отряд вооруженных людей нашел меня и попытался арестовать. Они говорили, что я – демоник и меня надлежит сжечь. Я не знал, что такое демоник, но то, что меня собираются сжечь, мне совершенно не понравилось. Я пытался отбиться от стражников, но их было слишком много. Меня уже почти связали, и тут вдруг появились пчелы… Их было невероятное количество – этих пчел. Они летели миллионами – как живые желтые тучи. Можно было оглохнуть от их гудения. Они облепили стражников так, что не было видно даже их лиц, и стражники бежали в великом страхе. Я остался один в поле. Пчелы не тронули меня… Ни одна из них не сделала даже попытки укусить… А потом я увидел целое поле пчел. Они ползли по земле, и скопления их выстраивались в какие-то знаки. Мне показалось, что они хотели что-то сказать мне. Но я не понимал их. – Демид развел руками и смущенно улыбнулся. – Тогда они изобразили в воздухе стрелу. Я пошел вперед, и эта стрела показывала мне направление. Она привела меня к деревне, где меня приютили. Вот так я начал свою жизнь в Кларвельте.

– Неправда! – завопил инквизитор. – Ты лжешь! Ты придумал все это, грязный демоник! Специально, дабы подвергнуть сомнению основы существования Светлого Мира…

Я отвесил ему затрещину, и он заткнулся.

– Ты – маленький вонючий хорек, – сказал я ему, четко выговаривая каждое слово. – К тому же злобный, тупой и неграмотный. А это, – показал я пальцем на Демида, – господин Демид Коробов, кандидат биологических наук, естествоиспытатель. Человек ученый и уважаемый. Ты недостоин даже того, чтобы облизывать его туфли. Понял? Повтори!

Дитрих упрямо молчал.

– Прекрати, Мишка, – сказал Демид. – Ты что, перевоспитывать его решил?

– Ладно… – проворчал я и опустил ладонь, уже поднятую для очередной оплеухи. – Информацию от этого крысенка мы получили. Что дальше делать будем?

– Пойдем в деревню, – сказал Том. – Надо встретиться с крестьянами и обсудить ситуацию. Демид, ты слетай и посмотри сверху – все ли там в деревне спокойно?

– Хорошо, – сказал Демид и штопором ввинтился в голубое небо. Ловко это у него получалось – летать.

* * *

Инквизиторов, стражников и прочих представителей аппарата государственного принуждения в деревне не обнаружилось. Дитриха посадили под замок. Таким образом, пространство для агитации и пропаганды было расчищено.

Я рассчитывал, что Демид сразу же возьмет руководство в свои руки. Но пока он занимал странную выжидательную позицию, отдавая инициативу в мои руки. Честно говоря, это вполне устраивало меня. Потому что руки у меня чесались. Я жаждал решительных действий. Может быть, даже боевых.

За завтраком я обдумывал, как расшевелить местных увальней-крестьян, как объяснить им ситуацию и заставить действовать более активно. В нашу пользу, разумеется.

На митинг собрались все жители деревни – от бородатых стариков до сопливых недорослей. Стояли толпой, рассматривали с беззастенчивым любопытством трех демоников – меня, Демида и Томаса, обсуждали что-то между собой. Я думаю, что они ожидали от нас немедленных чудес. Рассчитывали, что Дема начнет летать, я – гореть, а Том – показывать фокусы с дрессированными мантикорами, жабоглавами и мясовертами. Но я был настроен весьма серьезно. Не до развлечений мне было. Я собирался нести правду в порабощенные трудовые массы. Глаголом жечь сердца людей.

Броневик, как некогда Ульянову-Ленину, мне не подкатили. Броневик остался в лесу. Поэтому я использовал в качестве трибуны большую бочку. Я взгромоздился на нее и начал свою речь.

– Граждане крестьяне! – громко крикнул я и энергично взмахнул рукой. – Свободные жители Кларвельта, угнетенные злобным эксплуататором Вальдесом! Настало время положить предел беспросветному беспределу вашего убогого существования! Ваши безмерные страдания вызывают у нас, жителей Среднего Мира, скорбь и возмущение! Мы пришли, чтобы дать вам свободу! Мы свергнем жалкую кучку негодяев и эксплуататоров и дадим власть народу! Так присоединяйтесь же к нам в пламенном порыве! Восстановим справедливость и демократию объединенными усилиями!

Я слегка скосил глаза, желая увидеть реакцию своих соратников-демоников. Демид скалился, словно присутствовал на цирковом представлении. Том скривился, будто проглотил ложку горчицы. Чего это они? Я что-то не то сказал?

– Темным векам средневекового рабства приходит конец! – продолжил я еще более энергично. – Все в ваших руках, граждане Кларвельта! Народ должен восстать и покончить со своими поработителями!…

Высокий седой старик выступил из толпы крестьян, опираясь на клюку. Он доковылял до моей бочки и остановился, глядя на меня снизу вверх.

– Это чегой-то ты так высоко забрался, милок? – прошамкал он. – Неуважительно как-то к нам, простым людям. Может, слезешь оттудова, объяснишь кое-чего нам, глупым?.

Я спрыгнул с бочки. Протянул дедуле обе руки и радостно потряс его сухую костлявую кисть.

– Вы – не глупые! – воскликнул я. – Вы – малообразованные, но в этом нет вашей вины. Все исправимо! Вы – люди труда, и у вас впереди светлое будушее Нужно только забрать у угнетателей то, что принадлежит вам по праву, и трудиться дальше на благо общественного процветания!

– Вот я и спрашиваю: чего это нам такое надо забрать? – Старикан моргал выцветшими голубыми глазками. – Может, мы чего-то не понимаем? Все у нас вроде бы на месте, ничего не пропадало.

– Ну как чего? – Я замялся. – Землю вам надо забрать. Как это там… Землю отдать крестьянам, фабрики – рабочим…

– Чертов коммунист, – пробормотал Томас. – Сразу чувствуется советское воспитание. Несет всякую ахинею.

– Ты, милок, видать, издалека пришел и порядков наших не знаешь! – сказал старик, глядя на меня, как на полного идиота. – Так вот что я тебе скажу: земля наша нам принадлежит, принадлежала и принадлежать будет. И никто у нас ее отнимать не собирается.

– А Вальдес со своими инквизиторами? – пробормотал я совсем уж растерянно.

Старик засмеялся, продемонстрировав в улыбке три оставшихся желтых зуба. Ехидный смешок прокатился по толпе.

– А зачем им наша земля? – крикнул кто-то из крестьян. – Чего они с ней делать-то будут? Они ж ни сеять, ни пахать не умеют. Кто их кормить-то будет, ежели они землицу-то заберут?

– А! Вот оно что! – Я наставительно поднял вверх указательный палец. – Значит, вы кормите их. А в голову вам не приходил вопрос: нужно ли их вообще кормить?

– А как же иначе? – без тени сомнения произнес старик. – Что ж их не кормить? Что ж они, не люди, Что ли? Они свое дело делают, Госпожой им положенное, мы – свое. На том мир и держится.

– Они – угнетатели и эксплуататоры, – упрямо сказал я, приходя в некоторое раздражение. – Они отбирают то, что вы создали своим трудом, и ничего не дают вам взамен.