Текст книги "Чемпионат (СИ)"

Автор книги: Андрей Ваон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Самолёт, вздрогнув, оторвался от бетона взлётной полосы, а сердце Юры вздрогнуло в преддверии неясного и волнующего будущего.

***

Они снова ехали вместе. Ранние ноябрьские сумерки удлиняли сиреневые тени. Юго-запад тревожил всполохами заката. Они летели на север. В полной уже темноте в Новосибирске сдали экранолёт. Юра погрустил в разговоре с родителями – они тоже не порадовались, но нежданная разлука была не в первой, и привычка терпеть уже имелась.

– У меня ещё два дня выходных. Может, махнём куда-нибудь? – предложил Юра.

– Юрка, я устала сегодня мотаться туда-сюда. Давай домой приедем сначала? – от её «домой» пахнула уютным и нежным, тем самым, когда остро чувствуется, что не один, что есть общее пристанище.

– Дома чисто и бардака нет, – Юра не скрывал довольной улыбки.

– Я бы на твоём месте поостереглась делать такие самоуверенные заявления. И, вообще, надо вещи перевезти.

– Да… это ж придётся грузовик заказывать!

– Да у меня по-спартански всё! Наговариваешь! – знакомый тычок острым кулачком в бок.

Они были сильно измотаны и всю дорогу проспали. Пробудило их уже приземление во Внуково. Убогость Московской земли как будто отпечатывалась и на погоде – была прежняя слякоть, мутное небо и липкая взвесь в воздухе.

Лера решила не ехать сразу к себе, а поехала вместе с Юрой. Дома она быстро юркнула в душ, привычно ориентируюсь в просторной квартире. Юра, повздыхав захлопнувшейся перед его носом двери, пошёл на кухню сварганить лёгкий ужин. Оставались долгоиграющие («конечно, полезные!») овощи и немного риса. Он покидал всё в мультиварку и стал заваривать чай. Минут через десять из ванной высунулась мокрая Лерина голова:

– Юрка, принеси рубашку. Ну, ты знаешь, какую, – она игриво улыбнулась.

– А вдруг я её выбросил?

– Ой, ладно тут выкобениваться.

Была одна старая Юрина рубашка, которую Лера любила напяливать дома после водных процедур. В ней она была вожделенна и нежна, развратна и целомудренна – всё зависело от её улыбки. Опять не пустила его в душ, лишь длинная рука, покрытая капельками пара, зацепила принесённое одеяние, и щель двери сомкнулась.

Она вышла, благоухающая и с тюрбаном полотенца на голове.

– Юр, откуда у тебя столько всякой фигни женской в ванной?

– Так это ж твоё всё! Не выбрасывал ничего. Хватит кокетничать. Задевал, падало – чертыхался, но не выбрасывал.

– Не сердись, я шучу, – Лера подошла, мелькнуло плохо прикрытое рубашкой упругое, по-прежнему юное тело.

«Мозг туманится и мысли рушатся, как и прежде».

– Рушатся?

– Я вслух это произнёс?

– Да, и мне это очень нравится. – Лера коснулась его шеи прохладными пальцами, будоража пристальным взглядом. – Всё, милый, дуй мыться, – это было вполне в её духе – растормошить, и смыться. Довольная, она улыбалась.

– Там чай заварился и бормотуха сготовилась, наверное, – Юра был опьянён любимой женщиной и ватно поплёлся в душ.

После они ещё долго лежали и разговаривали. Как будто не виделись вечность. Юра влюблено что-то бухтел, когда заметил что Лера дышит ровно и тихо, упокоившись на его груди.

– Спи, милая, теперь мы уж не расстанемся, – сам себя кляня, он прошептал банальность.

А ему не спалось. Ему опять думалось. Когда Лера, отлежав ему руку, свернулась калачиком в другую сторону. Он слез с кровати и в другой комнате включил геоноут. Он вспомнил, что не «бывал» ещё на Памире.

Искрящиеся воды изумрудного Искандер-Куля встречали передовые отряды армии Александра. Ледяная вода была готова напоить Буцефала… прошуршали шаги и в комнату зашла сонная Лера, закутанная в одеяло.

– Я проснулась, а тебя нет, и я испугалась, что мне приснился Новосибирск, и что я по-прежнему у себя в Крылатском.

– Прости, Малыш. Иди сюда, – Юра поднял её вместе с одеялом и уложил рядом с собой на гостевом диване, где игрался с геоноутом.

– Ты всё сожалеешь о потерянном?

– Ну… смотри, Александр Великий и девственная природа…

– Юрка, а давай завтра съездим на то место, под Сергиевым Посадом?

– Конечно, давай. Если тебя погода не смущает.

– А мы оденемся соответствующе. Палатку возьмём, а? Так давно не были в походе…

– Да уж. И кто бы поверил, что такое может говорить столь шикарная женщина, недавно ещё блиставшее на каком-то там сборище элитарных типов.

– Ну, хватит меня этим пенять. На задании я тоже там была, и не будем про это больше.

Бобров хмыкнул, в очередной раз изумившись творившимся вокруг делам и своей неосведомлённости:

– Чувствую себя пешкой, которую не посвящают в большие дела ферзи и короли.

– А если эта та пешка, которой уготована роль стать ферзём? – Лера лежала у него на коленях, смотря на него снизу вверх. Она вздохнула и отвела взгляд, – Так иногда хочется насладиться тишиной и покоем, быть просто с тобой…

– Лерусь, ну ты чего вновь? Раз так получилось, чего ж теперь сделаешь. Не сумели мы стать с тобой примерной семьёй. Не повезло, не срослось, звёзды не так светили… Но ведь есть шанс другим что-то оставить, а? Мы же можем и для себя пожить. Тьфу на это пошлость.

– Конечно, милый. Но не забывай, что я женщина всё же. И всякая такая слезоточивость и сентиментальность не задвинуть навсегда и наглухо. – Она помолчала. – Обними меня.

С утра пораньше встать не получилось – организм требовал возвращения долгов за предыдущий суматошный день. Часам к двенадцати они собрались. Купили овощей, колбасков и пряников к чаю. Наделали бутербродов в дорогу и собрали рюкзачки. Юра раскопала в чулане палатку и коврики. Чтобы не ездить в Крылатское – купили Лере брюки, ботинки, мембранную куртку и комбо бельё. Хмурая погода не отражалась на их энтузиазме. Как давно они не занимались собой! Но тут всё испортил звонок.

– Голубки, привет вам! – Ганжа был лёгок на помине, блестел лысиной и качал серьгой в ухе. – О! Решили вспомнить походную юность? А что! Тогда и я с вами. Уж не обижайтесь, что нарушу вашу идиллию – дело важное. Ждите, скоро буду.

Он не дал вставить не единого слова и погасил свой вызов. Расстроенный, Бобров кинул рюкзак на пол и сполз по стене туда же.

– А то я уж почти поверил, что бывает лафа без Ганжи. Надо было видофон отрубить.

– Да ладно тебе. Может, дело выложит да отстанет, – Лера старалась быть оптимистичной, но и сама она была невесела.

Ганжа приехал шустро, ввалился бесформенной фигурой и затоптал прихожую грязными ботинками.

– Поехали! – скомандовал приказным тоном.

– Вот и всегда ведь так. Ни тебе здрасьте, ни до свидания, груб и прямолинеен! – пожурил Сергея Бобров.

– И никакого пиетета к женщинам, – добавила Лера.

– О, чтой-то? Бунт на корабле? Голубки разворковались что-то громко. Ты, Юрец, вообще, помалкивал бы – после вчерашнего. Собственно, косвенно с твоей выходкой мой приезд и связан. Но здесь мы об этом не будем, поехали на пикник, раз собрались. Только, уж простите, не в ваши «исторические» (или куда там вы запланировали) места поедем, а туда, куда моя карета вас домчит.

– Это что, в кабак, что ли, опять засядем? Пощади, с нами дама!

– Лерка, у тебя муженёк прямо-таки юморист! Так и брызжет перлами остроумия! Как ты живёшь с ним? Ладно, в дороге похихикаем – поскакали.

Ганжа схватил Лерин рюкзак и пошагал к лифту. Юра, пропустив жену вперёд, закрыл дверь и поплёлся следом. Сергеев старинный шаробан был припаркован рядом с подъездом – вещи запихнули во вместительный багажник и погрузились сами в салон.

– Серёг, не томи, что за дело такое? Не дал ещё два дня отдохнуть, буду впредь телефон отрубать, – Юрий с кислой миной глядел в унылые пейзажи. Они ехали куда-то на юг.

– Погодь, не гони вперёд паровоза. Точнее, быстрее моего скоростного автомобиля. Сейчас выскочим за Стену, там всё и будет. Кстати, давно вы не были на моей даче?

– Ого! Серёжа! Неужели? – Лера искренне обрадовалась, – то есть, спустя годы мы можем посетить сие расслабляющее местечко?

– Ну, как-то так… Последний год стал снова наезжать туда, подремонтировал там чуток. Отдохнуть от вечной беготни. Банька опять же.

Юра тоже посветлел ликом – он любил бывать на даче у Ганжи. Дача – небольшой участок с двухэтажным тёплым домиком и баней – остался от бабули Сергея. Бабулю, в отличие от родителей, Ганжа очень любил. Дачу берёг, домик поддерживал и бардак не разводил.

– И баня будет? – Лера потёрла ладошки в предвкушении. Париться она любила и умела. Ой! Мальчики, только купальника-то у меня нет, – она растеряно посмотрела на мужа.

Ганжа довольно заржал:

– С каких-то это пор в баню ходят в купальных костюмах?

– А ты глаз свой развратный на это чудо нетронутой красоты, не коси, – Одёрнул его Юра. – Лерусь, попаримся без него.

За Стеной вдоль шоссе потянулась Полоса Отчуждения, в народе – просто Полоса. Это было кольцо шириной километров в двадцать, без единого деревца и кустика. Здесь запрещалось селиться, строиться. Даже гулять было нельзя. Сделано это было во избежание накопления населения возле Стены. Полосу регулярно патрулировали и облетали граничники.

Но Ганже повезло – дачка его бабушки попала в зону прилегания к домодедовскому аэропорту. Здесь заросло всё блатными коттеджами, дворцами и дачными домами. Лишь благодаря своей настырности, Сергей сохранил за собой участок, скромным клочком диссонируя с шикарными садами соседей. Правда, как водится, дороги чуть в стороне от ухоженного шоссе в аэропорт, а тем паче, среди участков были ухабисты, с шоколадными лужами и глубокими выбоинами. Чёрный нелетающий рыдван Ганжы подкатил к калитке утыканный грязными кляксами и размалёванный коричневыми разводами.

– Вот вам, пожал-те, вполне себе походная грязь. – Ганжа аккуратно, по островкам допрыгал до калитки и, поколдовав с засовом, со скрипом отворил её. – Заходите гости дорогие, тут, у дяди Серёжи почище будет.

– Однако какими небоскрёбами тебя окружили, – Бобров хмуро озирался по сторонам.

– Но всё же дырку к Пахре не застроили и лесок не вырубили, так что просторы всё же ещё имеются. И потом за три года, как замки эти воздвигли, я соседей и видел раза три всего. Приехала пара немолодая (вот зачем им четыре этажа?!), поздоровались, шашлычок изжарили и удалились. А с этой стороны вроде бы затеяли традицию летом в жару приезжать детишки кавказские с тёлочками развлекаться, да что-то не заладилось, видать, у родителей, и всё притихло, и травой поросло, – действительно, один из соседских домов выглядел запущенным, и даже казалось, что на черепичной крыше пробивается травка.

Ладно, вы пока выгружайтесь, размещайтесь в своей комнатке, а я в подвал – печь запалю. – Ганжа открыл дом, а сам пошёл на другую вниз по склону участка – где был вход в подвал. Машину он так и оставил возле забора.

Лера с Юрой пролезли с рюкзаками в стылый дом. Но было, хоть и прохладно, но уличная сырость не проникала внутрь, поэтому даже и без ещё не включённого отопления было комфортно и хотелось скинуть уличную одежду.

– Вот почему он здесь отдыхает! – понял Юра.

– Почему?

– А внутри никаких дурацких следов современных нет. Всё так, по старинке. Тут рубильничек, здесь плита на газу, здесь холодильник камерный. Стены деревянные. Из окна глядеть (ну, если не вбок, где эти замки, будь они неладны) природа какая никакая. Да… вот душ только зря он здесь воткнул. Баня же есть!

– А мне как раз вот это изменение нравится, – Лера заглянул в душевую кабину.

Тут в трубах отопления зажурчала вода – Сергей запустил котельную. Это была его гордость – он соорудил настоящую котельную, только маленьких размеров. Опять же здесь проявилось его отрицание современных достижений. Хотя горючим служили особые брикеты, камуки, как называли их в Сибири. Придумали их в Новосибирске. Служил камук заменой каменному углю и солярке, отходов и дыма было от него немного, экономически выгоден и именно, поэтому в Московской республике он был чуть ли не запрещён. Рубил он цены на стандартные энергоносители. Но у Ганжи были связи – и кубометр камука всегда был в запасе.

Тепло от радиаторов уютом разливалось по небольшой кухонке, где ребята разбирали съестное. Вскоре вошёл Ганжа, напевающий «…сказал кочегар кочегару…».

– Так, ну что – баньку? – довольный, он потирал руги.

– А как же твой серьёзный разговор?

– Да чего ж ты зануден, мой друг! – Ганжа приобнял Юру и улыбнулся. – Попаримся, расслабимся, и всё будет. Лер, ты будешь красное сухое? У меня тут бутылочка Саперави припрятана.

– От бокальчика не откажусь.

– Вот и славно, а то я вечно с тобой, как последний алкаш, в одно лицо алкоголь кушаю, – это был упрёк непьющему Боброву.

От вновь отлучился, вскоре объявившись:

– В общем, я затопил, веники замочил. Скоро можно будет идти.

– Сейчас, Серёж, немножко приготовим, чтобы потом быстро всё на стол собрать.

Лера помыла всякую зеленушку, после чего всем вместе вылезли на улицу. Там на очаге из камней изжарили колбаски.

– Эх, а сейчас бы мяска, – затосковала Ганжа. – Только ведь фиг достанешь, это к твоим родителям надо ехать.

– Да, я там успел свежей дичи стрескать.

– Эй, не трави душу! Пойду температуру погляжу, – Сергей пошёл в баню.

– Юр, я сейчас миску вынесу – завернём, и будут горяченькие.

Пока Лера ходила за посудой, Юра не утерпел и стянул одну колбаску. Когда подошла Лера, он стоял с видом нашкодившего кота, прожёвывая последний кусок.

– И что, уже съел?

– Лер, ну так же вкуснее – с огня-то.

– Ага, ты предлагаешь налопаться, а потом париться? Или потом, разгорячёнными стоять в этой промозглости жарить?

– Всё, всё – пошли в баню. – Бобров чмокнул жирными губами жену. – Я пойду за полотенцами. – Серёга, где у тебя полотенца? – крикнул он вышедшему Ганже.

– Возле душа в шкафчике посмотри.

Жар густым маревом обволакивал и высыпал росинками пота на разгорячённых телах. В тусклом свете мелькал веник, оставляя банные листы на изящной Лериной спине. Бобров, намахавшись, вывалился на улицу, паря´, как только что сваренная картошка. Лера подкралась сзади и обдала его сзади водой из ведра.

– Ааа! – заорал Бобров и, схватив жену, побежал с ней к Пахре, где с разгону влетел в студёную воду. Лера визжала, довольная, и колотила кулачками по его груди.

Потом сидели в тёплых одеждах и руками ели вкусные колбаски, пачкаясь жиром и закусывая овощами. Ганжа, в рваном свитере разливал в красивые бокалы вино.

– Юрок, ты помнишь, что у тебя в субботу игра? – Сергей, смачно выдохнув, опрокинул остатки ароматной жидкости в себя.

– Нет, мне в застенках отбили память, – Юрий после бани был расслаблен и благодушен.

– А вот я тебе сейчас пробелы восполню. Зенитушка наш любимый ожидает. Ажиотаж после победы в Аргентине подрос, народ в городе в ожидании. Да и соседи наши северо-западные зашевелились. У них в этом году не очень-то дела идут…

– Да… до наших трёх очков им далеко, – прокомментировал Юра позицию Зенита в таблицы Чемпионата.

– Ну, знаете ли! Их амбиции совсем другие же. Они замахиваются на чемпионство уже который год. И в тридцать пятом, напомню, их мечты осуществились. А про ресурсы я, вообще, молчу. Кстати, заметь, что люденов у них не одиннадцать на поле, а где-то фифти-фифти. Так что они примерно по нашему пути идут. Или мы по их. Собственно, я про другое.Не знаю, повлияла ли твоя выходка вчерашняя непосредственно, или стала лишь катализатором, но питерцы пытались хакнуть наш сервак. Ну, тот самый. С планами на игру. Валентин со своими ребятами прямо-таки онлайн рубилися, отражая атаки. Вроде ущерба никакого не случилось, но… но наша, в свою очередь, разведка показывает, что планы их на игру стали запутаны и невнятны. Прочитать возможности нет. Кроме того, предполагается нашими ребятами штормовые воздействия судьи.

Бобров присвистнул:

– Как в старые добрые времена будут засуживать? И это дома-то?

– Ну, не как в старые добрые, но поскольку алгоритм мы сбиваем общий, то и средства достижения нужного результата (само собой – выигрыш Петербурга) могут быть самыми разнообразными.

– Серёж, и что, нельзя воспрепятствовать? – Лера бросила грызть грушу и обеспокоилась.

– Лерк, понимаешь, сильно лезть-то мы не можем – и так, вон, орёл наш маленько засветил. Вроде, тьфу-тьфу, отмахались, но на рожон лезть неразумно. Вся надежда на него опять же. Как форма-то твоя? – обратился он снова к Юре.

– Ну, по-моему, мне необходим сегодня массаж для полного восстановления, – он сладко потянулся, косясь на Леру.

– Ага, только сначала мне сделаешь, – она была согласная.

– Бобр, ты внял информации?

– То есть, это и была та серьёзная тема? Всего-то?

– Да, и детальные инструкции у Валентина тогда. Всё, дети мои, я спать. А вы тут резвитесь, мне хоть из пушки стрелять.

– Да какой там! У нас же режим. Сейчас вот массаж и на боковую. Да, милая?

– Если ты не будешь храпеть.

***

В Москве было сумрачно, дымно и пыльно. Тротуары шуршали сухим листом тополей, газоны желтели пожухлыми клочками, а люди были серыми и затюканными. Дома тоже было грустно – родители ещё не вернулись, пахло запустением, а цветы превратились в гербарии.

– Хорошо, что не завели кошку, – резюмировал Юра.

Три дня они приводили квартиру и себя в порядок, привыкая к несвежему московскому воздуху. Вскоре позволили себе вылезти в Интернет. Разбираться с ворохом писем пришлось полдня. Юра был буквально закидан предложениями от футбольных клубов Премьер лиги, и было два предложения из Европы.

– Однако… Думал, будет раз-два от тех, что внизу, а такое я даже не предполагал, – он задумался. – И чего теперь делать?

– А как насчёт Тимура?

– Тимура? Ой, Лер, ну ты что, поверила? – скривил брови Юра, а сам потянулся к телефону – он уже давно не проверял, звонил ли кто-нибудь. Отвык в походе от средств коммуникации.

– Хм… какой-то номер незнакомый названивал вчера, мы как раз по магазинам ходили, наверное.

– О, он тебя уже даже разыскивает! – Лера веселилась и подначивала.

– Может, это и не он даже, – Юра разволновался, и чувство юмора утратил. Почему-то фантазии Тимура его интересовали куда сильнее, чем предложение футбольное из Нидерландов. – Как думаешь, узнать, кто это звонил? – он искал поддержки у Леры.

– Да конечно, звони! – Лера села рядом и обняла мужа. – А мне он что ж не позвонил, интересно? – не упустила она всё же шанса пустить шпильку.

Но Юра был весь погружён в прослушивание гудков. И когда они оборвались, оттуда раздалось не привычное «Алло», а: «Юрий, ну что же ты трубки не берёшь? Я уж обзвонился! Нужно скорее встретиться». На том конце был энергичный Тимур.

– Да, давайте, – Юра от волнения перешёл на «вы». – А когда?

– Завтра сможешь? Вечерком, часов в шесть?

– Да, я свободен. Договорились, – Юра погасил телефон.

– О! Я так поняла по его крику, что он тебя прям разыскивал? – Лера продолжала озорно улыбаться.

– А вот кто-то сейчас доиронизируется! – Юра повалил её на диван и стал щекотать. Оба были довольны. Юра – очередным намечающимся поворотом крутым в жизни, а Лера получала удовольствие от его хорошего настроения.

– Давай, завтра сходим в кино днём, а потом ты к нему на встречу, а я в институт наведаюсь, узнаю, как он там недоразвалился ещё?

– Идёт. Я вот иногда думаю, отчего мне так сильно повезло, что рядом такая умница, как ты?

– Ну, вообще, да. Это неслыханная удача. И думаю, что ты мне должен.

– То есть, можно расплатиться?

– Да-да, можно попробовать.

– И какова же цена?

– Ты должен окружать меня непрерывной лаской и любовью.

– О! Это сложное задание, но мне бы хотелось непременно приступить к его исполнению, – при этих словах Юра начал целовать шею возлюбленной.

– Юрка! – она обхватила его рукам и ногами. – Вот у меня детское ощущение, что пришёл сильный и добрый папа, и любые неприятности разрешаться его крепкими руками.

– Ещё неизвестно, кто тут сильный и добрый из нас.

– Ну, хорошо, у меня ощущение, что от нашего, не побоюсь патетики, крепкого союза, исходит мощь, питающая нас обоих. Кстати, когда твои путешественники уже прибудут?

– Да откуда ж я знаю. Обещались к началу осени прискакать. Выходит, уже где-то неделя-другая пройдёт, и они будут здесь.

Следующий день был по-прежнему тусклым – солнце матовым шаром светило через душный смог. После кино (в стране был бардак, но конвейер поставки западного ширпотреба исправно работал) Юре уже нестерпимо хотелось в душ, но время поджимало – пора было на встречу с Тимуром.

– Надо ещё на недельку где-нибудь скрыться. Хоть бы у Ганжи на даче, а лучше с палаткой на Селигер податься. Где, вообще, его носит? – Юра имел в виду Ганжу.

– Пока он не объявится сам, его не найти – ты же знаешь. Милый, ладно, беги на метро, а то опоздаешь. Я тоже поскакала. Жду к чаю, – Лера ткнулась тёплыми губами в щёку и побежала на троллейбус, а Бобров юркнул в нору метро.

Встречались на Ордынке в чистеньком кафе, типично для внутренностей Садового Кольца. Юра, в своих обрезанных джинсах и цветастой футболке чувствовал себя в нём неуютно. Но Тимур был здесь своим (кафе принадлежало его татарским друзьям), и официант был услужлив и с Юрой.

– Это ты до сих пор не отмылся? – Тимур балагурил – энергия его выплёскивалась во все стороны. Юра же, напротив, был тих и скромен:

– Байкальское солнце въелось. Слушай, Тимур, чего тут заказать, я не ходок по ресторанам?

– О, какие нынче звёзды пошли футбольные! Мне бы таких целую футбольную команду. Да я закажу, не боись, не морочь себе голову.

– Да какая я звезда? Только если среди кавказцев Череповца.

– Ты тут мне красну девицу не строй. Я хоть только сегодня приехал, но в дороге информацию поднадыбал. Тебя ж терзает вся футбольная Москва! Даже где-то про Европу просочилась информация. Они там любят теперь молодых выковыривать отсюда, денег мало совсем у них стало. В общем, на Байкале я не всё сказал. Команда уже, в своём роде сколочена. Тренер есть, игроки, стадион, зарегистрировали клуб (причём, сразу с первой лиги – там чехарда, кто подсуетился, тот и прав. Не хватает изюминки. И, прости, в тебе изюминка есть: фамилия, внешность, популярность в студенческих кругах. Даже если ты не Марадона, я вокруг тебя команду бы и построил.

Юра стал пунцов, и даже заблестел глазами:

– Что-то многовато чести – в чём подвох?

– Вот неверущий! Нет подвоха! Завтра поехали на тренировку, поглядишь команду. Устроим тебе смотрины, а то вдруг Ларионову – тренеру нашему – ты не приглянёшься. Ах да! Прости старого склерозника – вот, на контрактик взгляни. Не знаю, сколько тебе там отстёгивали в «Дивизии», но с учётом наших целей, по-моему, достойно.

Юра покосился на цифры.

– Ого! А точно на за Марадону меня принимают? Или так сейчас платят?

– О, парень… да кавказоиды, похоже, слупили с тебя неплохо. Наивняк, чистая душа.

– Постой, Тимур! Меня не деньги смущают огромные – просто как-то уж чудесно совпадает мои «футбольные» желания с целями твоего клуба. Ведь я правильно уразумел – что через футбол хочешь попробовать сохранить хоть что-то русское и воспрепятствовать полному исчезновению?

– Ну, как-то так, да… Понимаешь, грубо говоря, я дом построил и дерево посадил, а сына не вырастил. Не сложилось, не получилось, – Тимур затуманился вдаль взором. – Не хочу об этом. И грозит навалиться пустота – дело уже того удовлетворения не даёт, что было раньше. Может, кризис это пресловутый среднего возраста, или ситуация в мире так действует. Как-то беспросветным всё показалось. Лилька (жена моя) почувствовала всё это и тоже скисла. И тогда я её на курорт, а сам за руль и на Восток – и дела сделать, и мозги проветрить. Вот про футбол тогда и надумал. Я больше колесил-то по эту сторону от Урала – ребят искал для команды. А на Байкал скорее случайно залетел – и вот тебя словил. Так что давай, просто на веру прими, если контракт тебя пугает.

Бобров натужно рассмеялся:

– То есть, сначала называешь меня наивным, а потом предлагаешь всё на веру принять?

Тимур тоже засмеялся:

– Ну, да, мы же свои – русский и татарин братья навек!

– Разум говорит, что надо бы сторониться таких дел, а вот чутьё молчит в тряпочку, и желание ввязаться в авантюру есть. Давай, записывай меня!

Они вдарили по рукам.

Дальше всё развивалось быстро, и к первому сентябрю, когда стартовала первая Лига (в те годы сроки постоянно менялись, как и регламенты соревнований – все готовились к двадцать второму году), новоявленная команда «Московия» сыграла несколько товарищеских игр, обрела своего капитана (Бобров Юрий) и вызвала ажиотаж в прессе заявлениями своего президента Ахметдинова Тимура. Толкотня от желающих попасть в Первую Лигу (принимали согласно конкурсу – и спортивные результаты в прошлом сезоне были далеко не главными) была сродни часу пик в метро. Коррупционные схемы были хитрее одна другой, бандитские наезды процветали и в Лигу попадали «сильнейшие». «Московия» просочилась благодаря единственной квоте от народного голосования. Никакие подтасовки и фальсификации не смогли заглушить истинной популярности этой ещё, по сути, неродившейся команды. Затасканный и опошленный лозунг «Русские вперёд» нашёл, наконец, воплощение.

Родители Юры приехали в предпоследний день лета.

– Ффух! Ну, и душно тут у вас, – отдувался в прихожей Бобров старший.

– Сами не можем привыкнуть, – обнял его Юра. – Здравствуй, мама.

– Здравствуйте, дети, – Ксения Ивановна сильно соскучилась, была взволнована и растрогана встречей.

Они были высушены и обожжены алтайским солнцем, и глаза их сверкали как будто возвращённой молодостью. Были разговоры, разборы, обмены сувенирами и впечатлениями. Чистота квартиры удостоилась похвалы, Лера, довольная, скромно потупила взор.

– Пап, я снова в авантюру ввязался, – решился, наконец, на главное Юра. – Буду играть в команде «Московия». Завтра первый матч.

– Да ну! В этой вот той самой? Что из русских и от которой националистический душок? – Владимир Викторович в самолёте вкусил свежих новостей.

– Не душок даже – крик и поза на каждом углу! – с улыбкой подыграл ему Юра. – Правда, заправляет всем татарин.

– А что – симбиоз русских с татарами иногда давал неплохие результаты.

– Юрочка, а не умыкнут тебя, как тогда в истории с Череповцом? – у мамы всегда свои тревоги.

– Да мне уж намекнули, что я увлекающийся товарищ, – Юра глянул на Леру, – сам, кстати, Тимур и сказал. Но контракт подписали. Денег навалом предложили. А что будет – поглядим. Уж больно заманчиво поглядеть, что из этого выйдет. К тому же капитанствую я.

– И, говоришь, послезавтра уже игра? – отец перешёл к конкретике. – И где стадион?

– А новый, помнишь, небольшой такой построили – напротив Технопарка?

– Да, года два назад было дело, я как-то разок там прогулялся даже. Ну, жди тогда болельщиков на игру.

Юру волновался перед этим разговором с родителями, поэтому сейчас, получив, по сути, поддержку, сбросил внутренний груз и стал увереннее смотреть на предстоящее футбольное будущее.

***

– Всё-таки сон здесь такой… качественный, да? – спросил Бобров, увидев, что Лера, глубоко вздохнув, открыла глаза.

– У меня качественный сон рядом с любимым мужчиной. И не только сон, – Лера зевнула. – Если кто-то тугоумен, поясню, что любимый мужчина – это ты.

– А то я уж хотел по попе тебе надавать.

– О, да! Милый, отшлёпай меня, – Лера, хохоча, завернулась в полотенце и побежала в душ. На кухне уже громыхал поднявшийся Ганжа. Послышался его возмущённый бас:

– У меня в доме голые женщины! Караул! Бобров, приструни свою жену! – Лера пробежал мимо него.

За завтраком порешили, что Бобров на следующий день поедет на тренировку и обсудит детали предстоящей игры с Робинсоном-Проскуриным, а заодно и «немного потренируется», по выражению Ганжи. В этот же день, нужно было перевести Лерины вещи обратно в Измайлово – «возвратиться в пенаты» (это опять был Ганжа).

В пятницу с утра Бобров своим ходом поехал на базу Московии, оставив Леру разбираться в квартире. Она, отметив отсутствие холостяцкого бардака, всё же решила сделать и генеральную уборку, и генеральную чистку. Наотрез отказавшись от всяческих клинеров «Ещё чего – чужие руки будут шариться по нашим вещам!».

Тренировка была в разгаре: Проскурин стоял на бровке поля, а девять люденов перемещались без меча, подчиняясь, по всей видимости, заданному алгоритму. Остальные партнёры Боброва занимались на соседнем поле, под руководством помощника главного тренера.

– О, герой наш пришёл! Юр, часок с ребятами поработай, разомнись. А! У тебя ж нога – тогда сначала на обследование, – увидев Юру, крикнул с поля Проскурин.

– Да прошло всё уже, – ответил Бобров.

– Ты эти подростковые штучки брось. Дуй к врачу. Они тебя там ждут.

Командный эскулап просканировал Юрину травмированную ногу и пробежался глазами по визуальным результатам.

– Юрий Владимирович, на тебе заживает как на юнце или даже, как на людене. Ты, часом, не «оздоровился»? – с улыбкой подначил капитана Шангрилу, который был, конечно, прекрасно знаком с «симпатиями» Боброва к люденам.

– Слушай, Шангр, я же обижусь.

– Всё, Юрий, можете бежать, покорять вершины турнирных таблиц! – индиец был привычно весел.

Целых два часа Юра делал рывки, бил по воротам, разыгрывал бесконечный стеночки с Ромой Васильевым. Околонулевая температура не располагала к прогулкам, но Бобров был вскоре мокрым от пота, и от разгорячённой головы валил пар.

– Да ты прямо землю роешь, аки дублёр, впервые очутившийся в первом составе, – Проскурин, закончив, с люденами, наблюдал за тренировкой естественников.

– Что-то подобное я сегодня уже слышал. Может, и впрямь молодею? – запыхавшийся Бобров подошёл к тренеру. – Ну, что, Анатолич, когда будем деликатные проблемы обсуждать?

Проскурин несколько попасмурнел:

– Давай, в душ, а потом ко мне, потолкуем.

– То есть, с пылу, с жару ты меня не готов принять? – Юра даже сам удивлялся своему хорошему настроению.

– Бобров, не нарушайте субординацию, – вконец посуровел Проскурин. Развернувшись, он пошёл к себе в комнатку.

В его уютном кабинете Юра, уставший, развалился в перелётном кресле, потягивая восстанавливающий коктейль.

– Ну, давай сразу огорошу тебя неприятным, – Валентин увидел сразу потемневшие глаза Боброва, – питерские продавили комитет и безо всяких там аргументаций и пояснений перенесли матч к себе домой. А чтобы было время подготовиться, заодно и на воскресенье.

– Охренели они совсем там?! А болельщики?! Да и с какой стати, вообще? – Юрино благодушие быстренько накрылось всеобъемлющем возмущением.

– Разделяю твои эмоции, но помочь ничем не могу. Наше руководство, сам понимаешь – ходит по струнке. Так что лучше принять, как факт и бороться своими силами. Болелам в сети напишешь, что, мол, произвол, но мы поборемся за вас и на чужих стадионах.

– Я уж напишу! – Бобров откинулся в кресле и уставился в стену злобным взором.

– Так, теперь, собственно о деле. После этого переноса я немного изменил алгоритм и тактику. Но лишь чуть-чуть, так как думаю, что они тоже там хотят переиграть до матча нас. Тут уж кто просчитает на два шага дальше, тот и победил. Значит, смотри.