Текст книги "Чемпионат (СИ)"
Автор книги: Андрей Ваон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
– Да давно мы этим куском возмущались – две сложные игры подряд на выезде, но наши руководители как-то поплёвывают на команду же. А уж с учётом Питера, вообще, кошмар получается.
– Вот! И, казалось бы, тут легко поднажать и перенести игру с бурами сюда, в Москву. Ан, нет! Не получается. Не поддаётся нашему влиянию. Главное, вроде воздействия все проходят, механизмы в Системе запускаются, а реакции действительной нет. Серёжа предполагает, что подсунули нам «фантом». Но если фантом, то должен быть след реальной Системы. А мы его не можем найти. И дядьки эти все как будто не в курсе.
– Дядьки, это которые на балах этих твоих светятся?
– Ну, да, они… – Лера опустила глаза.
– Хм… дядьки, потеря управляемости… что-то не поднимает настроения. Может, поедим, да спать? Утро вечера мудренее.
– Юр, ты что, опять переживаешь по поводу моих вечных пропаданий?
– Да какое там переживаю. Разве в прошлый раз, когда ты ушла, не выдержав моих претензий, я переживал? Нисколечко, – из Боброва неожиданно засочилась желчь.
– Перестань, милый, – Лера подошла и обняла его за голову. Но тот не сдавался:
– Лер, ну как я могу перестать? Моя женщина, любовь всей моей жизни, вечно пропадает, причём крутится с какими-то мужиками…
– Если ты не перестанешь, мы опять поссоримся, – она подняла его лицо к себе и ледяным взглядом заставила его вздрогнуть.
– Прости, – он разом отступил. – Иди сюда.
Она села к нему на колени.
– Лерусь, ведь так вечно и будет. Это у нас вечный камень преткновения. В нашей… кхе-кхе… любви. Нельзя ли как-нибудь этого избежать?
– Юрч, если у нас «кхе-кхе любовь», то камней не может быть никаких. Если ты веришь мне, что я тебе верна и думаю о тебе постоянно, даже когда я не рядом, то это должно глушить твою ревность и собственничество. Ведь я же глушу, потому что верю.
– Что ты глушишь?
– Ревность.
– К кому?! – Юра аж поперхнулся от изумления. Он даже в молодости, в зените славы никогда не пользовался своей популярностью. Кучи и толпы фанаток вечно осаждали его после игр, а в Интернете и вовсе не было ему прохода. А уже теперь-то было время других кумиров и героев. Хотя внешне он стал даже, может, более привлекательнее – строгий взгляд серых глаз дополняли лёгкая седина на висках, а юношеская стройность выгодно оттеняла прожитые годы. Однако Бобров был патологический однолюб. И Лера знала об этом, этим же себя всегда и успокаивала, когда случались необъективные взрывы ревности. – Вот ты меня сейчас удивила.
– Как это удивительно приятно удивлять мужа после более двадцати лет жития вместе. Да, милый, мой – моё внешнее спокойствие не всегда давалось мне просто. Не один ты переживаешь, когда нет твоего человека любимого рядом. Только я вспомню твои глаза серые, кричащие, и всё. Проходит. Собственно, ради тебя уходила, когда в глазах твоих поселилась усталость.
– Это я от себя устал, а не от тебя! Но подумал, что тебе как раз в тягость уже всё это… вся эта неустроенность, какие-то туманные цели, идеализм мой детский.
– В общем, тебе присуща бытовая глупость, как и большинству гениев, – лёд в её глаза постепенно таял. – Поэтому у тебя есть я.
– Да, знала бы ты, без тебя какой был ад. Пустынный, глухой, беспросветный ад. Лерусь, а как бы нам зажарить курочки на этой плите?
– Так у тебя ж руки откуда надо растут, что же ты её в старую добрую комфорку не переделаешь.
– Да я сунулся как-то, а какая-то инспекция сразу нагрянула, грозилась выселить, я и бросил. Яичницу как-то ещё можно поджарить, а на бо´льшее не хватает тепла. Паром всю кухню окутывает, а всё равно какое-то варёно-пареное получается.
– Чего-нибудь вкусное придумаем. Пойдём. Нужно заесть горечь психологическую.
Следующие дни Ганжа с товарищами бился в поисках истинной Системы. Был вызван Шапиро, с гибелью Ахметдинова отдалившийся от «Московии». Но иногда он «халтурил» по просьбе Ганжи. Они дружили. Дружба была специфической, программистской. И сам Ганжа не знал, чем и как живёт Шапиро, общались исключительно по делу или по своим деловым «мандибулам» (кто и как вонзил этот зоологический термин в их профессиональную среду, уж потерялось, но прижилось звучное словечко крепко).
– Привет, здоровяк! – Николай крепко пожал руку.
– Привет, Коротыш! – Ганжа встряхнул усохшего последние годы друга. – Всё уменьшаешься?
– Сейчас выгодно быть маленьким и незаметным.
– То есть я весь невыгодный? – Ганжа с годами несильно прибавил весе, оставаясь громадным и громогласным.
– Твоя выгода вся в голове, как, собственно, и моя. Рассказывай, что тут у вас. Хотя я примерно и так в курсе. Затерялись рычажки?
– Да как-то так, да, – сразу попасмурнел Сергей. – Раньше как раскрытая книга была вся эта система. Через наш с тобой ящик гляделось до сих пор всё хорошо. Легко и управлялось. Тут вдруг раз! И как обрезало. Вроде всё видим. Но ткну там, кодик подрихтую, смотрю на реакцию – ноль! А проверяю – код изменился, всё честь по чести. Из чего вывод и сделал, что фейк нам подсунули. Точнее, не подсунули, а как-то мы по ложным путям пошли. Вот в этот момент, я думаю… ничего, что я без подробностей? – Ганжа с ходу врубил визуализацию и показывал детали Николаю.
– А чего ж размусоливать?
– Так вот. Здесь вот, – в комнате расцветилось созвездие людей, взаимосвязей, дел, работ, судеб. Ганжа очертил руками локальный кружок, раздвинул его и ткнул в точку. Посыпался код, в котором он указывал на определённые места, – мы поднатужились и вымучили пятнадцать минут для Боброва… ну, там дисквалификация была… боролись мы тоже мощно, в общем, долгая история…
– Да знаю я. Слежу. Не чужие же.
– А, ну вот. В общем, пыжились мы тут знатно, и где-то схавали то ли коня, то ли червя искусно нам подброшенного. И всё. Теперь в какой-то подделке лазаем, впотьмах тыкаемся.
– Думаю, что да, прав ты. Только не понимаю, как так просто вы могли лохонуться.
– Так сильно нужно было, вот и потеряли нюх, наверное.
– Ладно, это отдельная тема, но я всё же не стал бы её забывать. Я тут последний годы нашу приблуду модернизировал.
– Ого! И молчал?
– Так мне ж тоже надо как-то жить. А вы замкнулись в своих идеях, тут не до реформаций.
Ганжа потёр лысину. Лысина заблестела ещё сильнее.
– Ну, где-то так, да. Не до разработок нам было, верно.
– Вот, про что и речь. Я сам и обкатал. Главная идея в том, чтобы бэкапы были возможны.
– Ха! Ты ещё про машину времени скажи! Какие, на фиг, бэкапы, когда у нас реальные жизни?
– Погоди ёрничать. Тут не совсем фантастика и не совсем реальность. Мы сохраняем СИСТЕМУ и возвращаемся в ней же назад, если что. А реальную жизнь отматываем (это для писателей пока, по-прежнему). Вот, давай сразу к вашему случаю, – Николай начал разворачивать узел, который до этого тормошил Ганжа. – Вот смотрим, где, предположительно, кинули вам ложную кость. С этого момента с новым апгрейдом можно запустить несколько вариантов и посмотреть, как получилось, где вы промахнулись, и куда вы закосили. И от этого уже плясать.
– Хм, понимаю тебя. Интересно, интересно, толкуешь, – задумчиво заулыбался Сергей. – А что, ты своё обновление сейчас сможешь провести тут же?
– Конечно. Всё своё ношу с собой, а для вас ничего мне не жалко.
– И чего ты куда-то делся тогда от нас?
– Да… были же причины, ты же знаешь, – отвёл глаза Николай.
– Ну, знать-то, я как раз, ничего не знаю, но пытать, как и раньше, не буду. Давай работать лучше.
– Вот ты меня этим всегда удивлял – как при внешней такой раздолбаестости, ты можешь с упоением работать… – отвесил комплимент Шапиро – Ганжа взглянул сурово. – Давай, давай.
Около часа они внедряли обновление – не всё проходило гладко и с ходу, но, наморщив свои недюжинные умы, программисты справились. Вновь включили картинку. После апгрейда она приросла новыми цветами и мерцала ещё более запутанным клубком.
– Ого! Прямо новогодняя ёлка!
– Ага, и вот каждая блестящая мишура – это потенциальные развития сюжетов. Их, конечно, можно отключить. – Шапиро поколдовал, и «лишние» элементы отпали. – А теперь, давай, показывай, где тут ваш гордиев узел.
Ганжа стал проворно шевелить руками, расширяя нужную «зону».
– Вот, готово, включай свою шарманку, – он раскрутил клубок и отошёл в сторону.
– Так, поглядим, – Николай набрал на виртуальной клавиатуре код, включая дополнительные связи. Рассматриваемая «зона» расцвела узорчатыми нитями. Большинство из них проходили рядом с реализованным уже «жизненным путём». – Вот видишь, с небольшими вариациями всё ложится кучно. То есть, если возможны отклонения, то какие-то несущественные. Там Боброва выпустили на пять минут, здесь он гол сам забивает… Но, в целом, победа над «Реалом», и вы всё равно на ложном следу. А вот смотри, – он ещё пошелестел пальцами, – видишь слабо заметная нить?
– Вот эта, мерцающая? – Сергей ткнул пальцем во что-то бледно-розовое, пульсирующее.
– Да. Эта нитка отваливается и идёт непонятным курсом… Ого! Она как бы даже теряется. Сдаётся мне, что это, что нам нужно. Но здесь нужно будет запустить софт как раз по этому «неложному пути». Этот момент у меня не особо отлажен, я всё ходил как раз по близким дорожкам. «Эффект бабочки» как раз сложный момент. Рискнём?
– Ну, во-первых, неужели ты сомневаешься? А, во-вторых, всё же – чем мы рискуем? Так, чтобы знать.
– А последствия я и сам тебе предсказать не смогу. Нет, конечно, никаких там нарушения «пространственно-временного континуума» и прочей фантастической лабуды не будет, а вот схема наша пока работающая может похериться совсем.
– Так ежели всё работает криво, чего тут бояться? Давай, врубай!
– В общем, сейчас мы запустим сценарий и поглядим точки.
– Стой! Погоди! – Ганжа будто озарился какой-то светлой мыслью. Николай обернулся. – Ну, просмотрим мы вариант другого настоящего, пусть и виртуального. А что нам это даст? Как через этот канал мы нащупаем Систему?
– А очень просто. Мы пойдём постепенно по нашему пути. Здесь же коротко, несколько дней всего, да?
– Ну… – Ганжа, прикинул, – в четверг мы начали, дней пять, наверное.
– Пять дней, ерунда. Надо кофе только запастись. И, возможно, понадобится нам Юра сам. А, может, и Лера. Он наверняка будет главным действующим лицом, как и в других вариантах. Лера же понадобится при анализе поступков тех или иных персонажей. Так что вызвони их, пожалуйста. Пока они будут добираться, мы поглядим.
– Ты отошёл от темы.
– А ты позвони.
– Хорошо, – Ганжа быстро поговорил и с Лерой, и с Юрой, вырвав того с тренировки. – Через часок будут. Давай, растолкуй неразумному, я всё-таки не понял, как мы выйдем на след.
– Смотри, мы пойдём по настоящему следу, останавливаясь в реперных точках, то есть, где возможны другие малосущественные ответвления.
– Ну, это понятно, мы с тобой эти точки вместе отрабатывали, и не совсем я тупой всё-таки.
– Я лишь для строгости изложения. И вот в этих точках мы и поглядим, почему наша хоть и слабо мерцающая, но всё-таки жирная нитка продолжается так, а не иначе, не по тоненькой какой-нибудь протоке. Нужно понять, что за воздействия, и откуда. Обнаружим направление, а там уже будет твоя задача – по следу отыскать источник, пеленгануть его и зацепить якорем.
– То есть на этих «остановках» случайные воздействия как бы сами уже отфильтрованы, и остаются только «вражиные» силы?
– Бинго! – Шапирок заулыбался своими маленькими глазками. – Есть, правда, детали. Скорее всего, не одни мы такие есть умные помимо системы. Мелкой рыбы навалом ходит. Можем и на них выйти ненароком.
– Ага, но для этого как раз Лерка с Юркой нам и понадобятся.
– Ну, да, будем надеяться, что они помогут.
Вскоре они обросли узлами, кодами и клубками, виртуальной паутиной окружившей их. Когда Лера с Юрой вошли в комнату, они раскручивали один из краеугольных камней расследования, только-только добравшись в лабиринте чисел и спутанных путей.
– О! Ребята пришли! Как раз кофейку.
– Коля, здравствуй! – улыбнулась Лера. Бобров крепко ему пожал руку. Они давно не видели Шапиро и обрадовались его появлению.
Тот же сразу перешёл к делу и обрисовал ситуацию. Бобров устало покачал головой «Чем дальше в лес, тем больше дров».
– И вот нельзя без всего этого… обойтись совсем?
– Тогда, Юрок, боюсь, давно бы ты уже не бегал по полю чёрному. Да и вообще, может, не бегал бы.
– Да и чёрт с ним! Зато без этих махинаций всяких.
– Ладно, Юрч, это старый разговор, давай всё же поможем ребятам. Пересиль себя, пожалуйста. Ради меня.
– Хорошо, я постараюсь, – буркнул Юра и стал слушать Шапиро внимательнее. Лера имела на этого упрямца колоссальное влияние.
***
– Как в скафандре каком-то. Готовлюсь к выходу в открытый космос, – Юра беспрерывно поводил плечами, лез в карманы и поправлял подтяжки – ему было неуютно в смокинге.
– Зато ты образец классики и стиля. И, вообще, тебе очень идёт, – Лера надевала длинные серьги.
– Должен сказать, что я с удовольствием бы попялился на тебя из-за угла, потому что кажется, что рядом с тобой должен быть только свет от прожекторов, – Юра, неуклюже отпустил комплимент, немного лукавил. В вечерних нарядах они представляли ослепительно красивую пару.
Кантона сам пожаловал в Москву. А мероприятие должно было проходить в «Стрелке», на острове, напротив Кремля. Бывшее здание «Красного Октября», проскользив через времена выставок, ночных клубов, теперь целиком отводилось под светские рауты. Здесь, с закосом под девятнадцатый век трясли жиром и тугими кошельками «вершители мира» местного разлива. Хотя заглядывали сюда и западные властители. Вот и организаторы Чемпионата решили восточно-европейский блок формировать именно тут. «Динамо», «Спартак» «Московия» – приготовили презентации, «Зенит» бы уже в качестве стопроцентного участника, так сказать, старшего товарища. Обставлено было всё с помпой и шиком. Юру передёргивало только от мысли, что он погрузится в эту атмосферу пафоса и напыщенности. Но Лерины увещевания, что, мол, нужно дело, настроили его на смиренную волну.
– «Такси пришёл»! – Юра поторапливал Леру. Она не была капушей, но была женщиной и чуток задерживаться была просто обязана, даже если была абсолютно готова.
Водитель был настолько ошарашен видом клиентов, что выскочил открывать дверь даме. Кавалер запихнулся сам.
– Лерусь, чего-то у меня коленки задрожали, – Бобров заволновался вновь, как только они проникли внутрь.
– Милый, представь, что это важный матч или вспомни свои Интернет-выступления. У тебя язык подвешен, если захочешь, ты можешь быть очень обаятельным.
Повсюду встречались знакомые лица, футбольные знаменитости и забугорное футбольное же «начальство». Конечно, были и фотографы различного уровня из самых разных средств массовой информации. Естественно, эффектная пара привлекала весомое внимание.
Программа была какая-то невнятная, но фуршет имелся, правда, какой-то не слишком роскошный.
– Вот так-так, тут и поесть-то особо нечего, – расстроился Юра.
– Ты не очень-то губу раскатывай на еду. И, вообще, надо найти Тимура с Лилей. Мы же не прохлаждаться сюда пришли.
– Ну, пойдём, найдём, – вздохнул Юра, и они снова нырнули под свет ярких люстр и вспышки фотокамер.
Тимур с Лилей выглядели не столь ярко, как их молодые подопечные, но достойно оттеняли других руководителей клубов. Киевлянин Кличко, даром, что бывший гламурный боксёр и столичный мэр выделялся размерами и громогласием, но перебитый нос и злобный взгляд делали его похожим на громилу из подворотни. Рядом с ним порхала на здоровенных шпильках какая-то недоделанная модель с пустыми глазами. Вообще, как и предсказывал Ахмедтинов, такими дамочками остальные три клуба просто наводнили здание. Их было трудно отличить друг от друга, цокот каблуков напоминал парад кавалерийского полка на брусчатке, а декольте соревновались глубинами.
«Спартак» опять угодил в безвременье и его подхватил очередной мимолётный олигарх, круглый, как колобок, гладкий, как колено. Вечный генеральный директор, он же хранитель традиций, Карпин мрачно взирал на сборище из-под мохнатых бровей.
Питерцы сновали здоровенной шаблой, возглавляемый газпромовским начальством, среди которого все знали лишь Президента Миллера. Тот хитрым прищуром разглядывал толпу, ощущая себя хозяином – ведь «Зенит» был уже в пульке.
До начала презентаций был ещё час. Тимур указал на сурового коренастого бородача, в котором Бобров признал звезду футбола, а также актёра, политика и общественного деятеля Эрика Кантона. Он стоял особнячком, беседуя с немногочисленными ветеранами.
– Вперёд! – скомандовал Тимур, и вчетвером они зашуршали к главе Чемпионата.
Тимур знакомил, Лера переводила. Кантона недоверчиво и устало зыркал на очередных «просителей», задерживая свой взгляд на дамах. Тимур, сославшись на дела, увлёк за собой и Юру, оставив француза на попечение женщин.
– Не хмурься, не хмурься! – успокаивал беспокойного Боброва президент «Московии». – Лилька своё дело знает, а Лера чарами опутает любого.
– Так это меня и волнует! Видел, как он начал пожирать глазами её?
– Что ты как малый ребёнок, ей Богу! Я ж тебе говорил, что он приличный семьянин, просто от русских женщин в восторге. Ценитель общения с ними, так сказать. Но гурман. Его тут скормили этим куклам, так он сбежал и вот теперь сердитый ходит. А тут такие интересные дамы его взяли в оборот. Сейчас он и будет подготовлен к презентации.
– Фиговая какая-то затея. Как-то несерьёзно всё. Неужели «угощения» не играют решающей роли?
– Да, конечно, наши конкуренты знатно всех там умаслили. Но тут, как ни странно, желание получить максимальную прибыль организаторами нам на руку и сыграет. У нас козырь – популярность и этническая направленность. Это сейчас, так сказать, тренд. Ну… так-то космополитизм, политкорректность, но народ подвывает часто националистически, вот пар таким образом и выпускают. Через тренд такой.
– Как тренд?! У нас же идея! – возмутился Юра.
– Да у нас-то да! Только ты давай, расскажи об этом на презентации, пришьют статью и будешь лес валить в Сибири. Ну, или куда сейчас посылают.
– То есть, со своей идеей мы попадаем в модную нынче канву, а эти друзья бьются за рейтинг, поэтому мы и выгоднее?
– Уразумел, наконец.
– Ну, женская часть для чего?
– А это из той же серии – вот мы такие все безупречные, что даже главные женщины в клубе у нас столь ослепительны. Пусть Лиля и татарка, Кантона в этом вряд ли разбирается. Так что угомонись, скоро пойдём в конференц –зал.
И, действительно, распорядитель начал собирать людей, делая объявления на русском и английском.
– Где там девчонки, пора бы занять места, – завертел головой Тимур. – А, идут! Плывут даже, я бы сказал.
– Ну, что, мальчики – ваш французик околдован и, если слово будет за ним, он скажет слово нужное, – Лиля улыбалась.
– Я бы всё же поостереглась делать столь далеко идущие выводы, но хмурый дядька всё же действительно нам улыбнулся. А так-то он, конечно, матёрый и с харизмой. Но я не заметила в нём такого уж прям ловеласа. Он был галантен и вежлив, но не бабник, нет.
– Да, здесь с Лерой соглашусь.
– Ой, а вы думали, он вас в койку, что ли потащит? Я ж говорил, что он – ценитель! И общения!
– В общем, интересный мужик. Пойдёмте в зал уже.
Перед началом презентаций было помпезное и довольно нудное (хоть и красочное) представление самого Чемпионата. Выступали официальные лица, запускали видео, выходили красивые девушки. Всё было чинно и благородно – будто не было непонятной суеты и полной неопределённости, что терзала потенциальных участников всю осень.
– Как-то вроде и неплохо всё выглядит, будто бы всё и готово, – шёпотом отметил Бобров эту ситуацию. Лера кивнула.
Следом за вступительной частью вышел сам Кантона и на французском представил участников от Восточного блока, которых должно остаться только два. Юра наушник не втыкал – ему переводила жена. По словам президента выходило, что «Зенит» будто ещё и не обеспечил себе место.
– Спектакль или Кантона не в курсе? – спросил Бобров сидевшего по другую руку Ахметдинова.
– Этикет. Дань вежливости. С питерцами всё решено и с Кантона тоже. Заметь, как он морщится, когда про «Зенит» говорит.
– А нам надо будет выползать на сцену?
– Да, в общем, желательно. Причём, в полном составе. А то вон, гляди, Кличко вылезет со свитой – нас и видно не будет. А так женщины наши засверкают, попробуй, не заметь.
– Вот я и хотел бы незамеченным.
– Бобрик, ты вот уже который год звезда, а всё оборотную сторону медали отворачиваешь, – зашептала с другой стороны Лера. – Народ должен знать героев в лицо. Тем более, таких симпатичных героев, – улыбнулась она.
– Ладно, ладно. И что, ежели победим, то и маму с папой надо будет благодарить?
– А вот речи свои пламенные толкать будешь не здесь. Хотя… нет, давай не будем тормошить народ. Тем более, если «Динамо» и «Спартак» отъедут, будет шумно и не до тебя. О! Пошли презентации! – Тимур кивнул в сторону сцены, где на экране пошла демонстрация заявки «Спартака».
В шикарном и богатом ролике показывался стадион в Тушино, верные болельщики и богатая история. Красно-белым была пронизана ностальгия по чемпионским девяностым, героическим тридцатым, сложным семидесятым. В целом, всё выглядело достойно и мощно. Особый упор делался на «народный» имидж команды, который, конечно, последние два десятилетия заметно потускнел. Оттого давили на богатое прошлое.
Киевское же «Динамо» было нарядно и не сильно футбольно. Показывали красоты Киева и просторы Днепра. Мелькали красивые, без счёта, молодые лица девушек и красочные огни вечернего Крещатика.
– Похоже на рекламный ролик «Приезжайте к нам на Колыму», – шутканул Бобров.
– Да, будто футбол тут и ни при чём.
– Зато они оригинальны и опять же, намекают на бизнес. Мол, не футболом единым, – пояснил Тимур.
– Да, но ведь основная-то идея футбол! – возразил Юра.
– Основная, да. Но посмотрим, что из этого выйдет. О! Наш пошёл. Смотрим.
Они вперились в экран. Собственно, Тимур видёл всё же тысячу раз. Он был основным режиссёром, а Лера частенько ассистировала. Поэтому, он больше оглядывался на публику и «начальство». Бобров же глядел на происходящее с детской улыбкой. После образцов для шоу-бизнеса от конкурентов, презентация «Московии» выглядела наивной и чистой. Скромная, но стильная. От неё пахнуло свежим патриотизмом и набухшей популярностью. Всё было по-домашнему уютно. Зрители улыбались.
«Зенит» презентовал какую-то халтуру, заставив большинство зевать или брезгливо морщиться.
– Да… они правила приличия решили не соблюдать, – Бобров был тоже не в восторге.
Приглушённый свет снова набрал силу, на сцену пригласили участников.
– Ну, что же, друзья мои, вперёд! – скомандовал Тимур, и вся четверка полезла из глубины ряда в проход.
Четыре группы столпились на сцене, чуть позади главного микрофона. Команды были под стать своим презентациям: напыщенные киевляне, надменные питерцы, красно-белые спартаковцы и скромно-красивые «московиты».
Теперь Кантона был англоговорящим, и Бобров многое понимал. Это всё были вежливые слова про то, как все участники замечательны по-своему, но путёвки всего две. Поэтому сейчас объявляется перерыв, а после и будет объявлено решение. Желающие могут высказаться.
И все по очереди что-то там говорили, сводили к банальному «мы лучше потому и потому-то» («слава Богу, помоями друга не поливаем» – вздохнул Бобров), бряцали атрибутами и топали копытцами. От «Московии» высказался Бобров. Пихаемый тремя парами рук, он подошёл к микрофону:
– Мне просто хочется, чтобы простые ребята со двора играли для жителей в красивую игру.
Аплодисменты, занавес.
– Был краток. Уважаю, – прокомментировал Тимур.
– Умница, самое оно, – Лера похвалила.
– Ладно, пойдёмте, подрожим, – Бобров вытер потный лоб.
Перерыв затянулся почти на два часа. Гости нервничали и пили напитки. Алкогольные и пустые. Хмурился теперь не только Бобров, но и Ахметдинов. Железный татарин тоже нервничал, хотя, казалось, что нет более уверенно человека на всём острове, чем он.
– Будет тебе тень на лицо набрасывать, – сказала давно уже молчавшая Лиля. Она держала марку: бокал с шампанским шёл её аристократичному виду, хоть и одета она была скромнее, чем иногда в офисе.
Наконец двери зала распахнулись и позвали назад. Толпа смиренно притихла и ручейком затекла на свои посадочные места.
Киевляне, в противовес остальным, были улыбчивы и оживлены приглушенными переговорами.
– Что-то не нравится мне их веселье, – забеспокоился Тимур.
– И громила главный зловеще и с ухмылочкой на нас поглядывает, – поддакнула ему Лиля.
– Намекаете, что всё решено? А как же моя «проникновенная речь»? Всё насмарку?
– Ладно, поглядим. Может, это они от излишней самоуверенности – от «Зенита» заразились.
Вышел председатель комиссии, как водится, с конвертиком. Без предисловий, лишь стандартно посокрушавшись о тяжёлом выборе, раскрыл конверт.
–«Зенит»! – провозгласил он. Раздались жиденькие аплодисменты и едкие комментарии.
– Какая, однако, неожиданность, – не удержался и Юра. Остальные волнительно глядели на сцену.
Тут к председателю стремительно подошёл Кантона и практически выхватил у того конверт, отпихнув от микрофона. Дальше он как-то сумбурно на французском (от чего у многих возникали проблемы с пониманием услышанного) пробурчал, что комиссия, мол, комиссией, а он всё же Президент и высшим своим изъявлением выбирает «Московию». Он отыскал четвёрку «московитов» и средь седой бороды замаячила неявная улыбка. В киевском лагере послышались возмущения, ухмылки сошли с лиц, а Кличко попытался вылезти из кресла. Его удержали. Протесты никакого смысла не имели. В уставе, который был давно уже обнародован, крупными буквами говорилось, что последнее слово остаётся всегда за Президентом. Вот Кантона последнее слово и брякнул.
– Чего-то как-то и сил радоваться вроде и нет, – Бобров почувствовал опустошение. Похоже, Лера и Тимур с женой ощущали подобное. Так и сидели с блуждающими улыбками без объятий и слёз.
– А теперь концерт, – объявил конферансье.
– А, значит, можно и валить, – зашебуршился Бобров, разом почувствовав неуютность смокинга.
– В ресторан? Отметим? – предложила Лиля.
– По-моему, тут без вариантов, – поддакнула Лера, она ещё не до конца нагулялась в своём наряде.
– А как же Ганжа, Олег Иванович, ребята? – возразил им Бобров
– Ну… я должен признаться, что нас они ждут уже, – улыбался Ахметдинов.
– Как?! А если бы не прошли? – изумился Юра.
– Но ведь прошли же. Так что поехали, поехали.
***
Кофе уже был выпит, и у программистов проснулось чувство голода, когда спустя ещё час они выгрузили на ребят горы информации. И, если Юра совсем потух, то у Леры, наоборот, загорелись глаза. Она стала охотницей, почувствовавшей запах добычи.
– Но сначала мы устроим пережор, вы как? – Ганжа окинул взглядом своих соратников.
– Да, я уже тоже захотел пожевать. А что у вас тут есть? – заинтересовался проголодавшийся Николай.
– Да найдём чего-нибудь в буфете. Полного обеда, конечно, ещё нет. А что-нибудь быстрое найдётся. Лер, Юр – вы будете?
Лера и Юра отказались. Юра налил себе и жене чай.
– Получается, мы сейчас альтернативную историю напишем? – спросил Юра.
– Ну, не то, чтобы историю, но узнать, что было бы, если бы и да кабы… скорее всего, сможем.
– И на резких поворотах, чтобы узнать, кто переключает скорости, нужен наш анализ?
– Анализ нужен Лерин, как знатока человеческих душ. А ты должен будешь понять, как бы себя повёл в той или иной ситуации.
– Хм… а что же вы не придумали приблуду, которая бы считывала характер и сама выясняла, кто и что бы делал в такие моменты?
– Так в какой-то мере люди здесь и описаны, другое дело, что неопределённостей целый вагон, поэтому и важен реальный взгляд, так сказать, участника.
– Лажа всё же какая-то. Вроде всё просчитано, а вроде и всё равно, как Бог на душу положит.
– Юра! Мы же договорились! – попрекнула вновь загундевшего мужа Лера.
– Да нет, Лер, Юра, в общем-то прав, переписать и полностью подчинить событийность невозможно. Надеюсь, что не только пока, но и вообще не будет возможно… – задумчиво произнёс Шапиро.
– Ха! Зачем же ты этим занимаешься? Ну, или занимался?
– И продолжаю заниматься, да. Дело всё в том, что выбирать не приходилось. Нужно было вытаскивать команду, вот и впряглись. А потом уж поздно было диктовать свои условия. Но, повторюсь, благо свобода действий всё же осталась. Поэтому и можем пока маневрировать. Правда вот сейчас подловили нас на этой свободе, кинули кость, мы и заглотили наживку. Попробуем размотать сей клубок.
Вернулся Ганжа с тарелкой наскоро порубленной, но аппетитной быстроедой.
– Ну, что же, приступим, господа? Да, да, Лерк, я, видишь, учусь. И дамы не употребил. Господа – все хорошие люди, дам не отделяем, – осклабился Ганжа. Лера не раз попрекала его несовершенством знания русского языка.
Программисты, жуя, вновь раскрутили нужный момент, раскрыв его на полкомнаты.
– Хм, а может, нам подключить блок для объёмной анимации, чтобы Юрке проще было понять, что за кодом кроется? – нахмурился Ганжа. – Юр, будешь глядеть на себя со стороны?
– Давайте, а то от кодов в глазах рябит.
Ганжа, размахивая руками, подсоединил шнур ещё одного блока, и в маленьких шариках-узлах, помимо кода, появилось объёмное изображение. Раскрыли момент, когда надавливали на комиссию по дисквалификациям.
– О! Да, оказывается, мы бросили своё внимание на снятия дисквалификации из-за того, что ваша звезда юная не отрабатывала авансов. Вот, смотрите, – Шапиро раскрутил соседний узел, и стало явно видно, как Ребров на поле чётко выполнял инструкции Проскурина и Боброва, мастерски руководя люденами. Всё это происходило уже «сильно далеко» от состоявшегося сценария и его «аналогов». Повисло тягостное молчание.
– Мда… засланный казачок? – Бобров потемнел лицом, глаза были злы.
– Юрч, ну почему ты опять мыслишь своими прямыми ходами? Он не при чём здесь! Парня использовали, как разменную монету. Как и большинство граждан «цивилизованного мира» он под колпаком и «не ведает, что творит».
– Так как раз он мне показался здравомыслящим и непрозомбированным! – Юра не мог согласиться с мыслью, что система бросала метастазы свои где-то рядом. – Как раз такой целеустремлённый, любящий футбол…
– Ну и вот, самый подходящий вариант, чтобы манипулировать. Подбрасывать ложные цели, давить в болевые точки. Марионетка готова. Так что парень, скорее всего, виноват лишь тем, что вы на него сделали ставку, соорудив из него палочку-выручалочку. Вот его и «завербовали», а парень-то хотел, как лучше.
Юра всё хмурился:
– Ладно, дальше-то что делаем?
– Пытаемся в этом узле нащупать нужные нам пути-дорожки. Пока какие-то вялые все и недоразвитые, – роясь в развёрнутом клубке, молвил Шапиро.
