Текст книги "Чемпионат (СИ)"

Автор книги: Андрей Ваон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– Ого! Да ты замахнулся на маленькую московскую империю!

– Вот! Как раз так. Маленькую империю.

– И как ты будешь всех заманивать? Средства ведь понадобятся, причём такие, чтобы не разошлись по карманам.

– Так тут мы футболом опять и возьмём. Ты же знаешь, какой тут доход немереный, даже в Пречемпионате. А там, наверху маячат золотые горы. Запросы у нас пока скромные (надеюсь, что так и будет в будущем), а всякие рекламы и премиальные за игры, продажи прав и тому подобное очень реальный доход приносят.

– Ну, да, да… Это ты мне расписывал, – Юра не очень любил разговор о финансовых делах, хотя для ликвидации его безграмотности в этом вопросе Лера и Тимур несколько раз проводили общеобразовательные занятия.

– Так что так. А насчёт «заманить» – я ведь не на голом месте эту идею нашёл. Это люди сами идут и обращаются, мол, возьмите под своё крылышко, а мы уж постараемся. Вон, гляди, какой я список набросал только из тех, кто сам приходил. А были ещё электронные обращения, – Тимур открыл на компьютере текстовый файл, содержащий несколько десятков названий организаций и фамилий отдельных личностей.

– Ого! И чего, все так прямо и говорили «давайте строить империю»? Чем они аргументировали?

– Так этим и аргументировали – понимают, что мы тут не за бабло и популярность. Вот и сами тоже хотят не сгинуть в трясине загнивающей, а что-то делать и развиваться. А мы пример такой хороший развития. Дохода нам не будет, только убыток финансовый (извини уж, что к этой теме снова, но без неё никак), но может, что в строительстве и поможет.

– Нормально так получается – хотели в футбол поиграть, а получается государство в государстве какое-то! – хмыкнул Бобров.

– Так что-то в таком роде мы и планировали же. Как раз не сверху изменяем, а растём изнутри, распирая эту оболочку хрупкую, которая и так раскалывается кусками.

– Так, но моя-то роль прежняя? Капитан футбольный?

– А вот тут не спеши и прекращай кокетничать. Граждане они ведь не просто к «Московии» тянутся, для них ты своего рода вождь и кумир. Не хмурься и не красней, пора бы уже привыкнуть. Да, Лера постаралась, имидж наделали мы тебе, конечно. Но ведь не на пустом месте! Для людей футбол – он лакмусовая бумажка. Давно перестав быть просто зрелищем, они через это сито пропускают эмоции и характеры. Зритель он давно не просто обыватель. Он тонкий психолог. Вот и тянется за безгреховным и сильным Бобровым. Мессии из тебя пока не делает, но в ранг духовного и социального лидера воздвиг. Так что уж неси бремя и, не сломись. Дальше будет больше.

– Мда… чего-то не очень радужные перспективы. Я думал, ограничится всё так называемой «работой с болельщиками», а тут прямо Ленин какой-то получается.

– Ты исторические параллели осторожнее черти, а то Ленин Лениным, но дело их правое-то завернули в трубочку, в конце концов. Что сейчас и разгребаем.

– Ну, ладно, засиделся я. Хотел сегодня с близнецами на горке покататься – как раз снежка вроде подвалило.

– Иди, иди. И подумай над разговором. Твоё мнение и роль, мягко говоря, не последние.

– Подумаю. Счастливо.

***

– Мальчики, пока лучше не торопиться, – она была запыхавшаяся и раскрасневшаяся.

– Ты будто с пробежки, – рванул к ней Юра.

– Так и есть, бежала. А то бы уехали, и попали бы в знатный водоворот.

Несмотря на улыбчивость Леры, все уловили её заметное беспокойство.

– Это ты про что сейчас? – Юра выразил желание команды разобраться.

– А то, что их недовольство вполне может обрушиться и на вас, а не только на своих. Проскочить бы вы, может, и успели, но сейчас уж лучше тут посидеть.

– Да они ж в город все утекли вроде.

– А вот и нет! Точнее, сначала они направили свои буйны стопы в город, но спешат возвратиться и блокировать аэропорт.

– Всё из-за нас?!

– Да не совсем. Видимо, накопилось что-то. И произошёл социальный прорыв.

Все ребята зароптали, обсуждая ситуацию. Лера подошла к мужу.

– Лерусь, по мне, самое главное, что ты здесь. Мне так-то спокойнее. И за будущее можно не волноваться, – он шутковал.

– Что-то я не заметила, что бы ты, вообще, сильно беспокоился. А тем временем, не понятно, как мы отсюда выберемся.

– Слушай, а чего ты прискакала тогда?

– Да хотела поспеть к игре, а какие-то перебои по прилёту уже начались, туда-сюда летали, не могли сесть.

– Ага, и попала в заваруху. Везучая ты у меня.

– А как же – везучая! Муженька застукала в тот момент, когда он не собирался ко мне возвращаться.

– Только он при этом ни сном, ни духом не знает, что не собирается. Анатолич, – Юра окликнул ходящего кругами Проскурина. – Ну, чего делать-то будем?

– Сейчас оповестили нас, что да, лучше тут задержаться. Тут, у них своего рода крепость. Переночуем, завтра нам попробуют организовать экранолёт до Кадаффи-сада, оттуда полетим домой. Ребята, послушайте меня, – главный обратился к команде. – Сейчас нас проводят в стадионную гостиницу, накормят. А с утра пораньше нам предстоит перелёт в Ливию, ибо тут нас не очень хотят перевозить. Да и вообще, неспокойно здесь.

– А почему в Ливию, а не в Османию, например? – подал голос ершистый Ребров.

– Лёш, Османия не только на моле нас топчет. Они и так-то не очень дружественны. Лучше туда не соваться, застрянем почище тутошнего болота. Лучше три часа на экранолёте до бывшего Сирта, где к «Московии» всё ещё питают симпатию. Там вроде всё подготовили уже. Но в темноте никто не берётся летать, так что пойдёмте. Да! И предупредите своих, а то, может, скоро заглушат все частоты.

Номера для стадионной гостиницы оказались вполне удобными и чистыми, хоть и аскетичными. Лера, взмыленная после суматошной и долгой дороги, скинула свои джинсы и майку, и рванула в душ, откуда появилась довольно скоро, усеянная капельками воды на плохо вытертой коже. В одном полотенце она залезла на не очень широкую кровать, где растянулся Бобров. Не выдержав её невесомых игривых прикосновений, Юра схватил её сильными руками. Она лишь слегка вскрикнула, хищно улыбаясь. Тени от приглушённого света метались по стене, соперничая со своими обладателями в страсти и желании обладания.

После они долго не могли уснуть, утомлённые, разметавшись на смятой постели.

– Сколько у нас было этих разных комнат, номеров, гостиниц и квартир… – Юра уставился в стену, уткнувшись подбородком в подушку.

– Да уж, несметное количество, – Лера, вскарабкалась на него сверху, сверкая обнажёнными ягодицами. – Мы ж после ребят, только и мотались, – в её глаза хлынула темнота. – Пытались скрыться, да только бежать было некуда.

– Ну, милая, даже не думай, – Юра, изловчившись, развернул голову и поцеловал жену. Я про другое хотел сказать, вот то ли мы не можем пристанища найти и ищем лучшей участи, либо это жизнь такая, что перекати-поле выходит какое-то вечное?

– Юрч, главное, что дом-то у нас есть. Есть куда возвращаться, а это всё пустое – все эти путешествия и познания мира. Да, есть в этом какая-то потребность и привычка. Но ведь подумай сам, хотел бы ты жить только этим? Какие-то переезды, тут глянуть, там послушать?

– Упаси Боже! Всегда эти переезды старался оправдывать какой-либо целью, а уж если это был просто отдых (не берём наши бесконечные выезды с командой), то опять же, так… чтобы вытолкнуться из пошлого стандарта – перелёт, гостиница, поездка. Чтобы пешочком, или ещё какой своей мускульной силой. Но всё равно, усталость от вечной дороги какая-то есть. Веет бестолковостью и замкнутым кругом.

– Милый, по-моему, ты всё чаще и чаще ведёшь разговоры про то, как хочется утихомириться у родителей.

– Гм… ну, это, наверное, просто усталость. Не думаю, что просто соглашусь на пассивное ничегонеделанье. Я про путешествия, что они должны быть наполнены смыслом, а не праздным увеселением себя. А смысл… ну, ты знаешь, что я под смыслом имею в виду.

– Да, да, трудись во благо ближнего своего, это я выучила наизусть.

– А чего «арапчата» забузили? Вроде развитие у них бурное такое шло, – Юре не хотелось спать, хотелось ещё поговорить. А вот Лера уже активно зевала.

– Да какое там развитие! Нефть прибрали к своим рукам, как западники ослабели. И давай объединяться. А жёсткой государственной системы, как не было, так и нет. А эмоции через край бьют. Чуть что, сразу друг на друга лезут, если общего врага нет. Они с футболом, видишь, не сообразили. Нужно было энергию сюда канализировать. Вон, турки-то как раз разумнее поступают.

– Думаешь, у турок по-другому сложится?

– Вообще, они претендуют на могущество имперское, да. И за претензиями что-то есть. Но думаю, что сложиться должно у нас, у руссих. Думаю, что не кончилась энергия. Уже лет пятьдесят чахнем, да всё никак не сгинем. Пока живы хоть чуть-чуть, шансы на величие имеются. Поэтому на других я, скорее, как на конкурентов смотрю, чем в историческом аспекте. Даже не так. Не конкурентов выглядываю, а тех, кто сможет с нами единым фронтом потом выступить. Если, конечно, у нас всё сложится. Вон, буры, с них пример надо брать и их дружбой заручаться. Они в силу войдут, захочется бо́льшего.

– Утопия, все вот эти желания справедливого устройства Мира – это всё движет тобой? И ты никак в этом не разочаруешься? Всё веришь? Я за тобой иду лишь потому, что ты – мой мужчина, и я буду тебя поддерживать до последнего вздоха. Да и принципиально я с тобой согласна. Но вот веры, что это всё реально – нет у меня уже. Кажется, что всё доброе уравновешивается гнусными и мерзким, что сложные удовольствия от труда и творения, вытесняются легкодоступными кайфвами гниения и разложения, бездействия и эксплуатации. Всё под себя, поменьше для других, бизнес и ничего личного. Слабые ростки-противовесы лишь тормозят разрушение. Хаос настигает постепенно, но конец виден отчётливо, только природа человеческая не настолько ещё эволюционировала, чтобы избегать этого. Человек по-прежнему примитивен – жрёт, что положено, не видят пустоты вокруг. Наступает и топчет прежде, чем взрастить и обиходить…

Юра легко провёл по вмиг опечалившемуся лицу кончиками пальцев.

– Да, ты права, конечно, права. Всю дорогу историческую человечество свергает вниз всю свою цивилизованность, лишь только поднимется на следующую ступень. Столько всего понаделали, усложнили жизнь побрякушками и цацками, а души остались чёрными. А может, ещё и чаще стали погрязать в бессмысленности и пустоте… Никто не знает, какой вектор верный, и что предначертано. Но ведь нужно же пытаться. Ты правильно про ростки говоришь. Но не пытаясь взращивать хоть что-то, полетим в пропасть мигом, не осматриваясь. Вот за эти двадцать лет так оно и происходит. Нам десять лет назад подставили подножку, всё притормозилось. Сами споткнулись, но эстафету перехватил те же буры, индийцы, персы… в меньшей мере, китайцы. Но снова забрезжил свет, и тоннель не кажется бесконечным.

– То есть ты хочешь сказать, вся наша жизнь – борьба и просто «пожить» – это недостижимая мечта?

– Дело в недостижимости, думаю, что это-то как раз просто сделать, другое дело, что не в этом я вижу праведный смысл. Это не жизнь человека будет, это будет жизнь человеческого овоща, обслуживаемого кучкой деятелей. Не говорю про спекуляции и наживания. Пусть всё будет справедливо и равно. Но… Но это не есть прогресс. Это угнетение всё равно, хоть и возможно жить в гармонии с природой и всем остальным. Потолок в творчестве и развитии вечно отодвигается, нельзя останавливаться, в этом и есть смысл, как мне кажется. Просто жить от А и до Я, вкушая разной ценности плоды – путь в ту же пустоту, только более грустный и быстрый.

– Тебе многие возразят, что так спокойнее и для Земли, в целом будет.

– Будет! Будет! Но я возражу, что если идеал тот же рассматривать, то и в моём варианте всё будет правильно, но также и разнообразнее, сложнее, вариативнее и долговечнее! А, глядишь, этот идеал можно и разносить будет по Вселенной. Ну, это если совсем уж фантастично рассматривать… а пока… а пока видны ближние перспективы печальные, которые уже завтра могут нагрянуть, вот их я и хочу избежать. А дальше и поглядим.

– А если поглядим, то давай уже, наконец, спать. Какой ты у меня всё же особенный – в стереотипы не укладываешься. После секса лишь бы поговорить, но никак не спать, – Лера ласково прижалась и прикрыла глаза, засыпая.

Затемно они погрузились в пригнанные два экранолёта всей командой, и в предрассветной дымке помчали на Запад. Бобров, приладив сонную Леру на плече, всё пытался разглядеть в иллюминатор сопровождающие путь картинки, однако ветер из Сахары мутил атмосферу, не давая толком ничего рассмотреть. В конце концов, сон сморил и его. Границу миновали без проверок, а в Сирте их пригнали сразу же на аэропорт, где готовый чарт почти что уже махал крыльями.

– Однако, как Ганжа опять сработал! – восхитился Юра пройдённым без сучков и задоринок путём.

– Так не зря же хлеб свой еди́м, – пробормотала вялая со сна Лера. – Ладно, надо уже домой попасть. Охота отследить, что там в Халифате происходит.

– Ну, и поехали тогда скорее, – Юра подхватил Леру под руку и вслед за командой скрылся в двери небольшого самолёта. Почти сразу же вырулили на взлётную полосу и, расправив длинные крылья, прочертили сквозь пыльную мглу прямой след, и взмыв в направлении северо-востока.

В привычно пустом Домодедово команду встречал мобильбус и отдельно, на своей колымаге, Ганжа.

– Ого, ты посмотри! – Юра заметил друга ещё из-за полупрозрачной перегородки. – Сам приехал встречать. Но я тебя не отдам, сначала заедем домой, нужно чуть передохну́ть.

– Да я и не собиралась сразу включаться в работу. Думаю, он просто соскучился, – Лере тоже хотелось в душ, переодеться. Хотя, конечно, и желание поскорее включиться в работу у неё было сильным.

– Юрец, ну где ты, там жди беспорядков, – пробасил, ухмыляясь вместо приветствия, Сергей. – Думаю, может календарь переверстать, чтобы тебя сувать в те места, где слишком тихо. Для того, чтобы ты везде замес устроил.

– Ой, ваши шуточки, Сергей Валентинович, не по адресу, – отмахнулся Юра. – Отчего-то мне кажется, что ты устроил заваруху очередную.

– Ну, мы тоже тут, не сложа ручки, сидели, вон, Лерка знает. – Ганжа зыркнул на Леру. Собственно, нужно продолжать.

– Да, но сначала мы домой заедем. Даже не возражай, не отдам, – Юра с ходу пресёк аргументацию Ганжи о необходимости скорейшего прибытия Леры на «Темп». – Так что, шеф, вези в Измайлово. И знаешь… поехали через не по Кольцу.

– Поехали. Что уж…

И они поехали по привычно грязной дороге, разбрызгивая слякоть по неказистым обочинам. С неба сыпали непонятный снег, вылуплявшийся на лобовом стекле ртутными каплями. Погромыхивая, они преодолели стену на кольце, въехали в Орехово-Борисово. Ещё недавно оживлённый спальный район, был тёмен, запущен и малолюден. Дома сияли обшарпанными стенами, магазины не работали, а редкие флаймобили и машины земные проскакивали, не останавливаясь.

– Прям, какой-то Гарлем образовался, – Юра, нахмурившись, уставился в окно.

– Да, тут сейчас не поймёшь, кто живёт. Нормальных людей выжили, чурбаны тоже вроде не селятся московские. Из области кто-то пробрался, чем-то тут промышляют. Лучше даже и на красный и не останавливаться.

– Ты краски-то не сгущай, – вступила Лера, – просто малолюдно и запущено. А обычные граждане здесь обитают. И точно также отсюда тянутся на стадион. Ещё и гордятся, что Юрка отсюда родом. У меня же работа по социальной Москве есть свежая, ты разве забыл, Сёрежа?

– Да уж, тебя на мякине не проведёшь, а вот муженёк твой весь испереживался, свой двор увидев.

– Отсюда не видно, – Юра продолжал смотреть в окно. Проезжали Борисовский мост. Внизу болотом лежали запущенные Борисовские пруды. – Зато вон, видно, что «Красногвардеец» жив пока. Трибунки покрашены даже, – Юра заулыбался, завидев поля детства.

– А как же! Мы им слегка помогаем. Раньше так вообще содержали.

– Знаю я. Что планировалась здесь центр подготовки Южного округа сделать, да всё зачахло. Как и многое другое. Эх… ладно. Так чего там с арабами-то?

– Чего-чего, думаем, что задумали их свалить.

– Кто?

– Да тут вариантов навалом. Другое дело, почему именно с «Московии» эти силы решили начать. Как бы не стать разменной монетой.

– Слушай, Серёж, а может, нужно как раз стать монетой разменной, уж коли мы в эти поддавки включились? Прикинемся «дурачками» и дальше.

– Гм… Фиг знает, много неизвестных, пока впотьмах шлёпаем. Непонятно направление. Точнее, главная цель-то видна, но как-то условия всё время меняются, поэтому и средства могут отличаться. Нам главное что – не провалить задумку тридцатого декабря. А ведь сейчас кривая стала так изгибаться, что неизвестно, куда кинет. Вспомни, как легко нас киданули в первом Чемпионате.

– Да, но тогда не было мощного твоего кулака, – возразил Юра.

– Хм… не так, чтобы совсем не было… – Ганжа за рулём заменьжевался.

– Что?!

– Нет, в целом, как сейчас влиять мы, конечно, не могли. Да и ни у кого таких технологий не было. Но немножко всё же мы пытались события корректировать. Иначе в сезоне Пречемпионата вас раздавили ли бы несколькими скандалами.

– Когда же вы закончите меня удивлять «байками из склепа»? – устало откинулся на сиденье Юра. – Уже скоро приедем. Я дома останусь, Лерусь.

– Хорошо. Валентин тебе, по-моему, и завтра день отдыха готов дать.

– Да нам ведь отдыхать-то некогда, итальяшки на носу. Последняя домашняя игра дома перед «Гэлэкси.» Мы с ним чего надумаем, вам скажем.

– Вот опять какую-нибудь хреновину придумаете, нам потом разгребай.

– Вообще-то, прошлую «хреновину» никто не отменял. То есть лёгкие репрессии в сторону «Московии», но без перегибов.

Остаток воскресенья, Юра провозился дома с геонутом. Он вновь углубился в жаркие мотивы Востока в разные времена. Осколки империй до сих пор кололи пятки новых завоевателей и последователей, не давая покоя скупой земле. Однако, в этот день виртуальные картинки не захватили Боброва без остатка, мозг зацеплялся за дела текущие.

«А осталось-то совсем немного…. И чем ближе, тем непонятнее, что мы хотим взорвать. Точнее, массы мы взорвём, и энергия высвободится. Только станет ли это началом, а не досрочным концом. Только ведь теперь другого выхода и не видится. Та долгая стройка, затеянная Тимуром, сейчас уже не получится. Нет сил и времени. Позвоню-ка я отцу». И он оторвался от сухопарых пейзажей, позвонил на Алтай. Там был уже поздний вечер, но он знал, что отец ещё наверняка работает.

– Папа, здравствуй!

– Привет, Юр, – отец, действительно сидел за столом в своём кабинете.

– Тут очередное столпотворение после игры у нас произошло. Но с нами всё в порядке, Лера, вон даже уже на работу ускакала.

– Да мы следим, в курсе. А у арабов сильно разгорелось. Я вот недавно смотрел – погромы пошли, войска не могут справиться. Давненько не было. Видать, порочное это образование было изначально.

– Собственно, я об этом и хотел поговорить. Не конкретно про Халифат, а про государственность. Ты же знаешь, наши планы? Канал ты сам шифровал, так что не бойся прослушки.

Владимир Викторович согласно закивал, трёхмерно подёргиваясь изображением.

– Ну, что-то вроде социального взрыва в матче с хозяевами жизни вы планируете. Растиражировав с привкусом революции на весь Мир. Перенесёте, так сказать, жизнь на поле, и игру в жизнь.

– Да, – ухмыльнулся Юра, – ты ёмко оценил наш сценарий. Вот что меня волнует – то, что дальше мы не заглядываем! Не только я не заглядываю – уже сил нет – но мозговой центр наш упёрся в эту отметку, а дальше как фишка ляжет. И меня вот за три недели стало сомнениям червоточить, чего мы натворим.

– А давай тебе поведаю, – отец расположился поудобнее в кресле, отхлебнул чая. – Это ещё Тимур придумал. Параллельно со стройкой вести подрывную работу. Да, да. Это то, во что тебя не посвящали, дабы не мешать в твоей голове всяко-разно. Так вот, в двадцатые годы вся эта система прогнозирования стала бурно развиваться. И мы тоже её подхватили, узрев полезное и для своих дел в ней. Только вот и перспективы мы тоже для себя уяснили – полный контроль в идеале для правящей элиты. Собственно, всегда у сильных товарищей вожжи были в руках, но всё же шансы для обрыва контроля у граждан имелись. И вот тут замаячила совсем другая игра. И мы в неё влезли. Но лишь с одним условием.

– Игру эту прекратить?

– Да. Прекратить. Только видишь, – Владимир Викторович, нахмурившись, уставился в стакан с чаем, – нас где-то обыграли, и что-то оборвалось. Всю стратегию мы после гибели Тимура так и не восстановили, даже, наоборот, почти всё разрушено…

– Всё, да не всё!

– Не всё, не все. Тут ты прав. Только пространства для манёвра нет теперь. Теперь мы плетёмся в хвосте их мерзкой гидры, иногда покалывая её своими иглами. Вот и нужно её грохнуть целиком.

– Ты хочешь сказать, что эта вот игра она может что-то там разрушить в этом устойчивом механизме? Я, конечно, не силён в этой композиции, но, судя по тому, что Серёга мне показал, там всё прочно и незыблемо. Кольнём вновь, но не более. От этого у меня сомнения и возникли, собственно.

– Так от того, что ты в деталях не силён, и попрыгал только по верхам, от этого ты и недооцениваешь реакцию на эту игру. Там в этот день очень много сплетено, они сами поставили на карту эту игру. Добить остатки империи. И там узел будет огромен, на него уйдут большие силы. И этот узел мы будем рвать. Ты будешь рвать, в том числе. Ты на поле, Лера с Серёжой за компьютерами, Проскурин со скамейки, я с Алтая. Мы бросим на карту всё. Очень сложно будет не сыграть под их дуду. Тебе будет сложнее всех. Нужна будет опять игра без люденов, но опять же, нужно это будет замаскировать. Это дела Ганжи. А вот выигрывать у этих головорезов придётся тебе!

Юра притих, разглядывая отца. Тот давно поседел и выглядел сейчас деревенским учителем на пенсии.

– Ну ладно, понял тебя. Как вы там, вообще? Морозы крепкие?

– Да чего-то гниль добралась и к нам – снег какой-то ненадёжный, оттепели частые… – отец досадливо махнул рукой.

Ещё немного Юра поговорил с радостной по воду его звонка мамой и распрощался. И вновь остался наедине со своими мрачноватыми мыслями. Вроде бы отец пролил света с одной стороны, с другой закрасил мотивы ещё больше чёрным.

***

И опять зимой шло упорное строительство в «Московии». Главные действующие лица трудились, не покладая рук, не смотря на межсезонье в футболе. Собственно, футбольные дела шли неспешно, своим чередом. Подготовка уже была привычной и отработанной. Новых лиц в команде не требовалось, стимулы были остры, а игра поставленной. Оставалось набирать физическую форму, да выдумывать новые футбольные «постановки».

Но вот деятельность клуба, в целом, и «Возрождения» на околице футбола была бурной и широко объемлющей. Под крылышко нового образования пришёл бывший Юрин и Лерин Университет, несколько почти умерших производств из Подмосковья (будущие экранолёты зародились как раз тут), детские спортшколы. Собственно, всем этим организациям добавилось финансовая помощь, при практически неизменном стиле управления. Люди, стоящие за школами, университетом, производствами своими качествами и стремлениями были близки Ахметдинову и Боброву, и, в том числе и поэтому, они оказались в загоне. Единственное изменение было в том, что они участвовали в различных акциях «Возрождения» и всячески поддерживали «Московию». Лучших студентов привлекала к себе Лилия или Ганжа.

Лера, включившись в кипучую деятельность уже с головой, вынуждена была оторваться от мальчуганов. Бобровы переехали за город, к родителям. Ксения Ивановна решила уйти с работы – нянчиться с внуками. Воспитание не было бабушкиным, просто у Леры появилось больше свободного времени для работы. Тем более, что и Лера, и Юра всё равно достаточно много времени уделяли стремительно растущим малышам.

– Даже и хорошо, что вы к нам переехали. Хорошо как раз для воспитания пацанов, – говаривал Владимир Викторович. – Конечно, есть риск бабушкиного балования. Но, во-первых, не такая уж у нас мягкотелая бабуля. А, во-вторых, для близнецов вы, родители – непререкаемый авторитет. Это уж мне поверьте, я гляжу со стороны, мне виднее. И, самое главное, они будут чувствовать семью в целом. Вопреки процветающему уже лет двадцать-тридцать разобщению людей. Все стремятся отделиться, показать свою взрослость и самостоятельность. В результате вырастают поколения индивидуалистов и эгоистов. Да и самостоятельность у них выходит кособокая.

Таким образом, в симпатичном двухэтажном особнячке, достаточно просторном для шести человек, стало шумно и многолюдно. По вечерам здесь звенел не только детский смех, но шумели и эмоциональные дискуссии, и журчали тихие беседы по душам. На уютный огонёк часто заглядывали не только Ганжа (этот брутальный здоровяк сильно привязался к малышам, чего стеснялся и пытался скрыть, втайне возясь с мальчуганами, оставляя им свои забавные поделки), но и чета Ахметдиновых. Они разгружали свой мозг от дел на пороге, а дома отдавались бытовым развлечениям и домашнему очагу.

Весна растянулась липкой жвачкой, то впуская обратно зиму, то шурша тёплыми дождями и расцветая бензиновыми лужами. Сугробы нехотя уменьшались, покрываясь ажурной придорожной грязью. «Московия» второй раз входила в воды Чемпионата.

И, вопреки ожиданиям и прогнозам специалистов, игра в начале соревнования у столичной команды не заладилась. Сначала были упущенные победы из-за каких-то нелепых случайностей, после возникла закомплексованность и психологическая неустойчивость, исчезла лёгкость и уверенность. К лету команда барахталась в середине таблицы. Ни Тимур, ни Ларионов не тревожились, и сильно не беспокоились. Планов выигрывать всё и вся в первый же год после возвращения не было, было важно сохранить настрой и манеру игры. Именно поэтому все силы был брошены на раскрепощение поникших игроков, которые недоумевали, куда из их ног и голов всё подевалось.

– Ничего, ничего. Докатим до перерыва, а там встряхнем. Болельщик нас всё равно ценит, верит, всё понимает. Работу мы не зря с ним ведёт, – за несколько туров до финиша первого круга успокаивал и себя, и Ларионова, и Боброва Тимур.

– Да вроде спокойно всё, но в этом спокойствие какая-то безнадёжность поселилась. Вроде уже привыкаем играть кое-как. Какую ты там встряску придумал? – вяло возразил Бобров.

– Знаете, какая моя идея? – вступил в разговор, доселе молчавший, Олег Иванович, – мы в перерыве, прежде, чем всех распустить, устроим коротенький турнир. Из спортивных школ наберём ребятишек разного возраста. И сделаем шестнадцать команд. Чтобы в команде был один-два наших парня, и мальчишки разных возрастов. И между собой устроим рубку на пол-поля.

– И чего это даст? – заинтересовался Тимур.

– Расчёт здесь простой. Ребятишки будут в азарте, будет визг, хохот, грохот и бестолковая возня, веселье и гвалт. Выиграть, конечно, будут хотеть все, но давления никакого психологического не будет, и наши ребята должны сбросить весь этот груз.

– Слушай, и идеологически хороший шаг, – Тимур заулыбался, в глазах появились те самые искры жажды деятельности, что предшествовали всем его начинаниям. – Это ты здорово, Иваныч, придумал.

– Ну, те то, чтобы придумал. Читал тут про Харламова старую книжку. Про хоккеиста нашего прославленного. Так вот, если помните, у него две аварии было. Вторая оказалась роковой, а после первой он ещё играл. Да как играл! Только вот восстановление после всех переломов было нелёгким. И, самое печальное, он, хоть и набрал физическую форму и кондиции былые, знаменитую свою обводку растерял. Как раз всё из-за этой вот психологической ямы и потери уверенности в себе. И Тарасов отправил его на лёд с мальчишками повозиться. Где он с ними играл до потери пульса. И всё вернулось… Вот и мне пришла в голову идея скопировать этот финт. Поглядим, что получится. Но, мне кажется, что хуже не будет. Да и от отпуска много времени это не отнимет.

– Вообще, с пацанами всегда весело повозиться, – приподнялся с кресла и Юра, очнувшийся от своего вялого состояния. – Я тоже поддерживаю.

– Вот и по рукам. Так, я сейчас позвоню директорам «Красногвардейца» и «Чертаново», пусть озаботятся этой задачей. Каникулы у них вроде ещё не начались. И надо, чтобы Лера рекламу придумала… В общем, запускаем механизм.

– Ты, Тимур, любую мысль масштабно обстраиваешь.

– А как ты думал? Иначе всё утекает и распыляется без следа.

«Московия» в конце первого круга немножко подправила турнирное положение – вползла в десятку. Но игры по-прежнему не было. И вот перед роспуском команды на двухнедельные каникулы игрокам рассказали про минитурнир. Истинные цели раскрывать не стали, заслонились «пользой для мальчишек», на что игроки ответили, в общем-то, с пониманием. Хотя от футбола им хотелось отдохнуть, ибо он последние месяцы не дарил им столько положительных эмоций, не бывало, как раньше, восторгов после удачных игр. Тогда хотелось играть и играть, мяч не надоедал, физическая усталость перекрывалась эйфорией от удачных действий.

Турнир разыграли в три дня. Несмотря на летний сезон, граждане, соблазнённые рекламой и необычным форматом, в больших количествах пришли поглазеть на игрушечные состязания. А страсти на поле кипели нешуточные. «Зубры-московиты» были с головой втянуты в мальчишеские баталии и соперничества. Детские шуточки и подростковые подколы быстро перекинулись и на взрослых профессионалов, тактика была позабыта, атаки были по-кавалерийски размашисты, а оборона зияла пустотами убежавших атаковать защитников.

– Ага! Азарт попёр, попёр! – довольно потирал руками Тимур, заглянувший на несколько игр, недлинных в своей продолжительности.

– Да вроде загорелись, угу, – Ларионов суеверно опасался говорить об однозначно полезном результате от турнира уже сейчас, хотя видел положительные моменты, которых и ожидал.

Команда Боброва вылетал на довольно ранней стадии. Но ни он, ни пацаны его сильно не огорчились. Он – вкусил эмоции ребят, они – поиграли в команде с безоговорочным кумиром тысяч.

Даже Лера заглянула как-то разок на игру, заодно поглядев на результаты своего труда. Атмосфера царила праздничная, настроения были приподнятые, а люди улыбались. Восьмое место «Московии» в Чемпионате сейчас мало, кого волновали. Как и неудачная, в целом, игра команды в первом круге. Да и сами московиты раскрепощались на глазах – их действия расцветали былыми красками, лица освещались азартом и интересом.

– Похоже, что удалась твоя затея, Иваныч, – похвалил Тимур главного тренера после турнира, отпуская всех на двухнедельный отдых.

– А это уже станет ясно после перерыва, – как всегда осторожничала Ларионов.