Текст книги "Чемпионат (СИ)"

Автор книги: Андрей Ваон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю замены подготовить на сей счёт. Люденов по максимуму заменить. Одного в защиту, одно в полузащиту, одного в нападение. И такая ось будет. И всё – пусть не эти уставшие уже лавку протирать наши латанные перелатанные ветераны, а дружбаны и партнёры Лёшки. Вот и он, кстати. Заходи, заходи. Тут мы с Анатоличем несколько вперёд забежали, так что об этом потом.

– Да, Лёш, садись. Я тут отчётик уже накрапал с фишками, – Валентин так называл визуализацию игры на доске специальной. Игроки были точками, и всех и перемещения записывались. – Просто ты сейчас увидишь то, что, как мне кажется, ты и сам понял, но чуть с другой стороны. Временами забавно даже смотрится, – он запустил «шарманку». – Вот видишь, первые десять минут, вы «рвёте» «бобровцев». Но смотри, видишь, они практически стоячие и вы, по существу, развлекаетесь, возите их, как хотите. Юра делает пас, ты прерываешь, первый его номер идёт в обыгрыш, натыкается на твою ногу. Всё ты благополучно разгадываешь, а Рома подыгрывает. Но! Заметь, что твоя четвёрка люденов такая же массовка, как и людены противника.

– Хм… Правда, – Лёша удивился. На поле ему было не до этого. Там он играл и ничего вокруг не видел.

– Вот в этом и состоит твоя работа над ошибками. Учиться видеть обстановку глазами тренера. Не забывать играть, но и командовать своими игроками тоже нужно. Так сказать, многозадачность от тебя требуется.

– Так я этого совсем не умею, – Лёша расстроился. И сразу он стал совсем ещё мальчишкой, который мало что умеет, и которого легко сбить спонтолыку.

– Ну, ты не грусти, мой юный друг! – Бобров потрепал поникшего партнёра по плечу. – Как раз у нас есть время, чтобы научиться. В конце концов, я-то на кой? Я стар, но опытен, не забывай.

Алексей посмотрел на него с надеждой. «И сразу нет спеси и юношеской вздорности. Нет, всё-таки из него выйдет толк. Не только, как футболиста, а как человека».

Втроём они до позднего вечера «гоняли» фишки по полю, Юрий вспоминал многочисленные ситуации из своего огромного игрового прошлого. Проскурин сажал Реброва за самодельный тренажёр, который позволял распылять внимание на несколько объектов за раз. Сам Алексей с огнём в глазах вкушал многочисленную информацию. Он уже позабыл свои личные амбиции, а вовсю старался приспособить свои таланты общим интересам. Разошлись они, полные надежд и удовлетворённые занятием.

В оставшиеся дни практически все тренировки были заточены под налаживания взаимодействия Реброва с люденами. И прогресс наблюдался неслабый. Однако вплоть до субботы, Бобров легко обыгрывал команды молодого коллеги. Бобров с Проскуриным хмурились, Ребров ругался себя и пылил, хлопая дверями. Тем не менее, от плана на игру решили не отступать, ибо выхода другого не было.

– Мучаете мальчика, у него ж другие таланты, – как-то заметила заехавшая на тренировку Лера. У них там вроде ситуация стабилизировалась, и она стала больше времени проводить с Бобровым. Ганжа же всю неделю безвылазно просидел в своей лаборатории. «Добивает баги», – сказала Лера. «Но помочь в этот раз мы вам точно ещё не сможем, уж простите. Надеюсь, ваш план выполнится».

***

После турнира наступила какая-то всеобщая пустота. Ещё недели две тянулся затухающий шлейф бесконечных интервью, передач, обсуждений и награждений по следам последнего чемпионата и «Турнира трёх», но потом и эта «движуха» затихла. Медным тазом стал нависать вопрос «Что делать?» и, в первую очередь, до сих пор было непонятно, кто составит первую двадцатку участников мирового Чемпионата. ФИФА и региональные федерации (УЕФА, в том числе) заканчивали свою работу и «сдавали дела» новому образованию «Мировой Чемпионат». Однако новые чиновники (большинство из них были как раз бывший футбольные функционеры из ФИФА и местных федераций) не торопились обнародовать итоги конкурса.

– Думаю, до осени можно отдыхать, – завершил Тимур заседание клуба по итогам сезона. Конечно, львиную долю времени обсуждали будущее. Присутствовала и команда в полном составе.

Собственно, обсуждение сезона было коротким. Тут и так было всё понятно, сплошные награды и благодарности. И ложки дёгтя даже не было. А вот будущее штриховалось неясным туманом. В целом, конечно, руководство разделяло надежды ребят на то, что «Московия» войдёт в нестройные ряды участников Чемпионата. Многое было за благоприятный исход: сумасшедшая популярность; удачное выступление; самобытность. Но, конечно, «русскость» команды была вызывающей, поэтому этот факт мог сыграть как за «Московию», так и против. И самым главным минусом клуба была абсолютная аморфность в подковёрных играх, что при совсем юном возрасте команды выравнивало все их достоинства в борьбе за путёвку.

Два летних месяца для Бобровых прошли в кипучей путешествующей деятельности. Целый июль, они наслаждались постепенно сереющими ночами на Онежском озере, рыская по шхерам и заливам на небольшой яхточке, что сняли в Губе. Поскольку управлять они особо ей не умели, то целую неделю обучались у местного яхтсмена, колоритного бородатого дядьки. За следующие три недели они попадали в шторма, ночевали на необитаемых крохотных островках, ели уху, чернику, грибы. Медведь, мало смущаясь, ел свою малину, когда они прошуршали на своём кораблике рядом с берегом. Дикость природы была жиденько разбавлена редкими туристами и вымирающими местными жителями ветхих деревень.

В который уже раз они оба подмечали, что, оставаясь длительное время вдвоём, они не только не устают, а, наоборот, непрерывно наслаждаются обществом друг друга, как и природой вокруг. Они улыбались друг другу и позднему закату, они брызгались водой и ныряли, играя в салки. Готовили еду, сменяя один другого возле котла. Их совместимость была подобна искусно собранному пазлу, вековой брусчатке, что не поддавалась времени, стихии и людским порокам.

Но вот ночи стали всё больше темнеть, небо бледно высыпало звёздами – надвигался август. Ребята сдали кораблик и в раздумьях, куда бы податься ещё на месяц, разбили лагерь под невысокой скалой на берегу озера.

– Всегда можно укатить к родителям, – вынес предложение Юра

– Они же в этом году в Западный Саян подались?

– Ну, а какая разница? Даже лучше. Там и народа поменьше, и горы другие чуть.

– Юр, а на Камчатку? Она сейчас чья?

– Камчатка – это класс, мечта… – мечтательно протянул Бобров, – а давай, и глянем сейчас.

Они с собой таскали мелкий планшетник, который заряжался от солнца и тепла костра. Включали они его, правда, редко, сознательно огородив себя от цивилизации. Карты у них были бумажные, из навигационки – только компас. Но раз в неделю заводили правило устраивать, как Лера называла, «политзанятие» – смотрели, слушали новости («а то страна опять на кусочки начнёт разваливаться, а мы так в лесу и просидим» – оправдывал такой «выход в свет» Юра), выходили на связь с родителями и Ахметдиновым. Вот и сейчас они достали из футляра свой ларец с выходом в цивилизованный мир.

– Ну, пока Камчаика в Дальневосточной Республике, с которой у нас, как почти и со всем, безвизовый режим. Так… Что у нас с транспортом. О! Смотри-ка, всё летает. И цены невысокие. Берём на дня через два?

– Берём, конечно.

Юра потыкал, полистал и вот они уже стали обладателями билетов на самолёт «Москва – Петропавловск-Камчатский».

– Так что, нам надо теперь дуть домой скорее?– Лера подумала, что, как всегда на сборы минимум времени.

– Так: завтра с утра в Петразоводск, послезавтра, выходит, дома. День собраться и помыться. Нормально?

– Ну, мальчикам, может, и нормально, а девочкам придётся поторопиться, – Лера игриво поджала губы.

– Моя девочка не такая, как все. Она умеет всё.

– Ой, не подлизывайся, – Лера с удовольствием подставила под поцелуй щёку. – И скажи, мы там просто погуляем? Или велики будем брать?

– А ты бы как хотела? Я за пешку и всякие автостопы.

– Да, я тоже бы ножками потопала.

И так вот, только начавшийся август, продолжил июльскую круговерть. Только они вот наслаждались умеренностью Русского Севера, транзитом минуя жёлтую летнюю столицу, как плюхнулись на пугающий масштабами Дальний Восток. Сам город был довольно уныл, но природа жала прямо с аэропорта. Полуостров топорщился вулканами и сопками, а Авачинская сопка дымила основательно, серым хвостом пачкая голубое небо.

– Кажется, будет интересно, – кивнул на дымящуюся гору Юра.

– Класс! – Лера была солидарна. Сторонние люди назвали бы их чокнутыми и были бы отчасти правы. Пара вечно лезла на рожон, а взрастающие препятствия их лишь привлекали.

Но всё же встающая всё чаще на дыбы стихия ставила не только непосредственные препоны. Ни одна турфирма не захотела забрасывать их вглубь полуострова, частники из популярных объявлений также не соблазнялись и завышенными тарифами. Турьё копилось в городе, многие толклись в ожидании отъезда на Большую землю. Билеты назад были дефицитом.

Наконец, после настойчивых поисков был сыскан молодой парень на джипаре. Согласился забросить ребят в Атласово, запросив, само собой огромных денег. Позже он сделал скидку, узнав «большого» футболиста. Добирались два дня, ехали еле-еле – ухабы чередовались с дымом от извергающихся вулканов. В посёлке было мало жилых домов, заборы были покосившимися, дорога ветвилась бесконечными объездными путями. Ребята слезли с надоевшего уже джипа, расплатились и направили стопы свои в сторону от умирающей деревни.

Потом они изо дня в день рыскали по долинам, взбирались на склоны, искали укрытия в крючковатых берёзках. Медведи были, не сказать, что на каждом шагу, но изредка мелькали их удаляющиеся спины – людей они побаивались. Заповедники все давно были чисто номинальными, егеря не существовали, а туристы были выдавлены накалённой сейсмической обстановкой. Ключевская сопка супротив своим более мелким собратьям не дымила, однако именно возле неё они ночевали, когда сильно тряхнуло. Палатка не дом, выбегать срочно нужны не было, но Юра всё же, разбудив Леру, выскочил вместе с ней в ночь. На небе буграми облако отсвечивали красным, Ключевская исполином закрывало треть неба.

– Красота! – выдохнул Юра.

– Страшная сила, – добавила Лера. Они ещё минут десять истуканами смотрели на зарева, пока не замёрзнув, юркнули обратно в свои тёплые ещё спальники.

– Это тут всегда так весело?

– Лер, ну видишь, же нет никого, а обычно здесь кишмя кишит… Что творится с планетой. И если в Москве мы привыкли, что зима не зима, летом жарень, то вспомни, как в Австралии заливало.

– Юрч, разве у тебя память плохая? Мы ж в Антарктиде об этом говорили, – Лера улыбнулась в темноте.

– Ну, да, я на эту тему готов повторяться бесконечно. Просто ведь и поводы постоянно природой даются, согласись. Я тут просто вот ещё что подумал – случайно ли, что вот эта политическое разрушение в Мире, в том числе у нас, нравственное падение (кажется, что оно нескончаемое) людей, какое-то торможение в развитии общем человечества активно началось именно сейчас, наряду с катаклизмами? Или одно тянется за другим? Или Земля со всеми населяющими организмами и внутренней структурой единой целое…

Лера сонно приобняла его и невнятно пробурчала:

– Давай завтра обсудим эту важнейшую тему.

А Юра не слышал, он совершенно бессонным взглядом вперился в темноту, периодически освещаемую заревами пожаров. «А если всё закономерно и стремится к очищению, то к чему наши шевеления и телодвижения? Чтобы просто было интересно жить? Или всё же мы на что-то влияем?». Ему дико захотелось поговорить с отцом, задать ему вопросы, которые частенько его мучили, но в суматошной московской жизни отходили на второй план, заслоняясь бытом и футбольными многочисленными делами. Решив, что завтра же напишет отцу письмо, чтобы всё не забылось, успокоился и, обняв ответно жену, сразу провалился в глубокий сон.

Им всё же не удалось продержаться на Камчатке до конца августа. Они выползли, утомлённые, закопчённые и полные впечатлений к Камчатскому заливу и наткнулись на то ли пограничников, то ли какую-то чрезвычайную службу. Люди были решительными, в форме и без особых церемоний потребовали ныкаться в их вертолёт. Эвакуация. Протесты глохли в непроницаемом молчании, лишь глаза служивых подгоняли их на посадку.

– Ну, пусть так. Поехали, – Бобров смирился и затолкал возмущающуюся Леру в машину.

Штрафов их платить никаких не заставили, как и плату за принудительную транспортировку. Выгрузили в аэропорту Петропавловска. Ситуация за три недели изменилась. Город выглядел опустошённым. Однако жители покидать свои дома не спешили, просто схлынуло турьё, разом уменьшив население города раза в два. Самолёты летали лишь до Владивостока и Хабаровска. Выбрали новоявленную столицу Дальневосточной Республики. «Всё будем ближе к Москве», обосновал Юра. Утомление путешествиями уже чувствовалось и хотелось домой. Тем более, что стихия и впрямь непрерывно «давала прикурить».

В Хабаровске хоть и не трясло, но и курортом этот город тоже не был. Пожары в тайге застилали город едким смогом, Амур сочился жалкими протоками в широченном русле, а многочисленные китайцы создавали оглушающий гомон на площади перед гостиницей, в которой остановились ребята на ночёвку перед отправкой самолётом в Москву.

– Гулять пойдём? – спросил Юра вышедшую из душа Леру, которая благоухала чистотой и темнела загаром.

– Глотать дым и продираться сквозь толпы китаёзов? – в номере воздух более-менее очищался кондиционером.

– Ну, в общем, да. Я тоже не горю желанием. Тем более уже вечереет.

– Юр, вот скажи, – Лера вытирала полотенцем свои густые волосы. Они выгорели и стали отдавать «каштанкой». – При всей это раздробленности России, почему здесь образовалась Республика, а не просто отошла провинцией очередной к Китаю?

– Ха! Лерк, так на кой им столько проблем под своё крыло? У них сейчас и своих-то хватает неурядиц, а здесь такие масштабы огромные, люди такие… своеобразные, что ли. Уж точно не китайского менталитету. А так – пусть сами себе хозяйничают… точнее, думают, что хозяйничают, а узкоглазые свои дела проворачивают и сливки снимают.

– Ну, ладно, пускай так. А как же быть с территориями?

– А что с территориями?

– Ну, прирастать землями им надь или не надь?

– Ежели они тут живут и так, пусть и формально по местным законам, то зачем им это нужно? И потом, последние годы в связи с непорядками внутренними их экспансия приостановилась. Да и буйный экономический рост тоже. Тут, как раз на севере, скорее, речь можно вести о Маньчжурском сепаратизме.

– Какой ты умный, – Лера давно удовлетворила своё любопытство и теперь просто улыбалась тому, как размышлял Юра.

С утра они вновь, после Камчатских дымов, прокоптились и, пахучие, залезли в аэроплан.

– Сейчас, хоба! И в Москве дымы, – пошутил Юра.

– Да вроде ж не было признаков, когда мы уезжали.

– Да долго ли сейчас-то…

Вылетели утром и в полдень по столичному времени были в Москве. Дымов не оказалось, но пылища покрывала жирным слоем придорожные дерева и кусты.

***

В субботу вечером вылетели в Мадрид. Домодедовский Аэропорт уже около десяти лет, по сути, единственный аэропорт международного сообщения в Московской республике, был привычно пуст. Нужда в перемещениях у населения, если и была, то стоимость переездов в соседние государства, а, тем более, в дальние была не подъёмна для большинства. Редкие дельцы и чиновники, спортсмены, да военные ошивались у табло вылетов и прилётов. Очередей на регистрацию не было и вовсе.

«Московия» давно не летала собственным самолётом, да и чартеры команде не всегда давались. Экономили. Вот и сейчас, общим порядком, погрузились на регулярный рейс. Самолёт был новенький, спонсировался Чемпионатом. И вобрал в себя, помимо команды, небольшую горстку преданных болельщиков.

– Как там Лёшка? – Проскурин поинтересовался у Боброва, когда тот сел рядом.

– Да кто его разбёрет. Вечно нахмуренный, с кнопками музыки в ушах. Главное, чтобы по приезду поспал. В пять матч?

– Да, в пять.

– Анатолич, ты бывал в Мадриде?

– Да как-то не пришлось. В юности с родителями был в Барселоне. Какие-то смутные остались впечатления: жара, сиеста, мало красивых женщин.

– Это в какой-то такой юности тебя женщины интересовали, да ещё и с родителями если ездил? – изумился Бобров. В его глазах Валентин не выглядел таким уж ярым поклонником женского полу.

– Да лет пятнадцать мне было уже. А что ты думаешь? Я как раз тогда очень даже «ходок» был. Весь вроде такой ботаник, в очёчках, пухленький. Но какой-то подход был, что ли. Это я после смерти жены, как-то охладел к ним, в целом, – Валентин погрустнел.

– Прости, я не знал.

– Да отболело уж всё. Кстати, та же катастрофа, что и у Тимура.

– Как?! – Бобров поразился.

– Да вот так. На расследовании я как раз с Серёгой и познакомился.

– С Ганжой?

– Ну да. Я, собственно, уже десять лет тебя заочно знаю, но вот не было нужды знакомиться.

– Занятные дела происходят. Тимура давно нет, а таинственность вокруг «Московии» и загадки для меня остаются.

– Ты не серчай. И, вообще, давай потом как-нибудь прошлое поворошим.

– Да я уж привык. Любимая женщина и единственный друг если секреты имеют, и вечное это «со временем ты всё узнаешь…», то волей-неволей привыкнешь. Правда, последние времена как-то богаты разгадками. Жду развития событий. Но по Мадриду давай завтра с утра прогульнёмся? Ребята пусть готовятся, а мы пару часиков пофилоним?

– Разгильдяй ты, Бобров! – усмехнулся Проскурин и прикрыл глаза, давая понять, что собирается подремать.

– Ну, и ладно, я один прогуляюсь, – он наговорил Лере сообщение – она вновь была недоступна. «Лерусь, я знаю, что ты появляешься внезапно, поэтому сообщаю тебе, что назад мы только в понедельник вечером. А Мадрид тебе вроде нравился», в конце сообщения он улыбнулся. Эта улыбка тоже должна была записаться и передаться.

В Мадриде было студёно, но без мороза. В небе было густо рассыпались звёзды.

– А что-то тут не жарко, – поежился Проскурин.

– Так тут тоже снег бывает, – Юра пялился на небо, отыскивая знакомые ориентиры. – Но днём-то будет тепло. Ещё, может, и в футболочке можно будет пройтись.

– Так, ребятушки, давайте не задерживаться, нужно в гостиницу и спать. – Проскурин подгонял размякших в самолёте игроков и членов команды.

С утра Бобров не стал дожидаться Валентина и, одевшись, юркнул на улицу. Где лицом к лицу столкнулся с Лерой.

– Ты как всегда, – он расплылся в улыбке.

– Привет, милый, – она тоже сверкала радостными глазами.

– По чашечке кофе и гулять?

– По чашечке кофе и работать, Юрка.

– Как?! – Юра расстроено вскинул брови.

– Ну, вот так. Надо всё же запасной вариант проработать. Оформим тебя запасным.

– Как запасным? И, вообще, Лер, почему, когда я весь такой с любовью к тебе, ты обязательно чем-нибудь огорошишь?

– Хочу заметить, что ты тоже любитель такие ситуации создать. Не бузи, пойдём в номер к тебе, – она чмокнула его в ухо.

– Ну, хотя с номером – это тоже неплохая мысль.

– Хм… я не про это, – она улыбнулась. – Тебе понадобятся силы.

Тем не менее, Лера слабо сопротивлялась, когда с порога номера, Юра увлёк её на широченную кровать.

– Юрка, если что-то пойдёт не так, ты будешь виноват со своими сексуальными утехами.

– Разве ты была против?

– Ну, я подумала, что отказ, возможно, сыграл бы более отрицательную роль, чем согласие, – Лера смеялась. Она лежала обнажённая на животе поверх одеяла. Полоски света сквозь слегка раздёрнутые шторы оттеняли её вечно немного смуглое тело. Бобров любил просто любоваться её чистой красотой, уставясь пристально на неё. – Бобрик, ну ты опять меня буравишь так, что я краснею, и мне скорее хочется завернуться в одежды, – Лера накрылась простынёй.

– Так лучше же, – Юра упрямо вновь обнажил её.

– Ой, влюбился ты, что ли? – продолжала играть Лера. Попутно думая, как это они после двадцати лет сохраняют эту живость и флирт, характерный для младых существ, но никак не для зрелых уже людей.

– Ты, кстати, можешь о деле говорить. А то ведь кто-то торопился.

– Так я, может, к тебе торопилась, а дело – лишь повод, – луч солнца попал ей в глаз, и она прищурилась, отчего выражение стало слегка ехидным.

– Да, но я-то тебя раскусил, поэтому можно уже и не прикрываться.

– Ну, в общем, «пробили» мы твою дисквалификацию, и ты можешь быть включён в запасные. Но только лишь в запасные. И на поле можешь выйти лишь на пятнадцать минут. «В исключительных случаях». Этот момент тонкий, но, сам понимаешь, вольный для трактовок. Как говорится, чем смогли…

Юра нахмурился, размышляя. Ведь теперь возможны были другие сценарии, и весь груз с Реброва можно было слегка скинуть на него, на Юру. «За пятнадцать минуть можно сделать очень многое. Нужно к Анаталочу».

– Лерусь, нужно к Проскурину. Дуй в душ. Кстати, ты, как всегда налегке? И опять будешь щеголять в деловом костюме?

– Тут недалеко какой-то магазин я видела, чуть сменю гардероб, а то и правда, утомили мои брюки и пиджак всех.

– Ну, меня ты вряд ли сможешь утомить.

– Да, ты у меня знатный фетишист. Я даже иногда думаю, что тебе на меня в одежде нравится пялиться больше, чем без.

– Хм… а что, очень может быть. В общем, я пошёл будить главного, у тебя часа два на всё про всё. В одиннадцать давай к нему в четыреста тридцатый, по-моему.

– Слушаюсь, мой генерал! – Лера прогарцевала мимо него в ванную.

Через два часа, как и было условленно, она постучалась в номер к Проскурину, где уже сидел Бобров. Они битый час пробовали разные варианты использования этих «пятнадцати минут», но идеальной картинки не складывалось.

– В тысячный раз повторю, всё будет зависеть от того, чего на поле будет происходить. И, возможно, тебе придётся исправлять уже непоправимое.

– Масло масленое ты говоришь, Валентин.

– Валя, здравствуйте, – Лера вошла. Была она в джинсах, линялой кенгурке, тонкой кожанке и бейсболке. Выглядела явной пацанкой при богатом мажоре. Проскурин даже сразу и не признал её.

– Ой, Лерочка, здравствуйте. Проходите, – как и большинство мужчин, в её присутствии он таял и забывал суть вопроса.

– А, может, зря я тебя попросил зайти, ведь всё, он голову теперь потерял, – Юра прислонился к подошедшей жене, а она в ответ потрепала его спутанную шевелюру. Скинув кепку, она мотнула гривой и присела рядом.

– Лера, что-то у нас не получается нужного варианта, как вашим подарком распорядиться. Что думаете?

– О! Женщину пустили в святая святых? Ладно, ладно, молчу. Точнее, предлагаю по существу. Может, подождать минут тридцать и потом тебе выйти до конца тайма. Не подстраиваясь, а уже конкретно рубя с плеча, чтобы обеспечить фору на второй тайм?

– Это за пятнадцать минут-то? Мы, вообще-то, в гостях у «Реала», если ты забыла.

– Моё предложение. Просто мне кажется, что в любой другое время можно будет уже и не успеть что-то исправить.

Юра опять нахмурился.

– А может, Лёшка и сам справится, а я только испорчу?

– Справиться-то он справится, только индивидуально он справится. Будет один «спасать Родину», расшибется в лепёшку, опомнится, что надо стадо своих подгонять, да будет поздно.

– Что это, Лера, Вы не верите в нашего парнишку?

– Валя, я как раз очень верю, его талант виден даже мне, профану футбольному, но талант ФУТБОЛЬНЫЙ, а тут важен организационный.

– А зря, что ли, мы его натаскивали-то несколько дней? Должно получиться. На тренировках получалось же, – Юра был обескуражен ей напором.

– Вот именно, что на тренировках! А тут восемьдесят тысяч вокруг! Уверены, что он будет помнить, чего там вы натаскивали? Тут должно взыграть его «Я» как раз. Как давно он мечтал себя показать на большой арене! Вот и слетят все наставления ваши с него, как последний лист в ноябре.

– Ну, что-то вы, Лера, на нас страху нагнали. Всё же будем надеяться, что Леша что-то да и усвоил. И потом, его личных возможностей тоже может хватить на многое.

– Это если ему дадут играть.

– Анатолич, может, пойдём навстречу даме?

– Я предлагаю вот, что. Если первые полчаса будут подтверждаться Лерины догадки, то есть, наша команда будет неуправляемым стадом, а Ребров будет биться рыбой об лёд, наскакивая на стройные ряды соперника, то в последние пятнадцать минут первого тайма пользуемся бонусом от наших… ээ … друзей, – он подмигнул им обоим, – выпускаем тебя, Юра вместо Седьмого, я думаю. Так? Так. Строимся чуть по другому… – тут им всем троим приходит озарение, что играть Боброву и Реброву вместе ещё не доводилось. – Юр, ты понял, да? Придётся с листа.

– Да ничего страшного в этом нет, в том, что мы с Лёшкой ни разу не играли. Отправляем их связкой с Ромой вперёд, ну, а я с этими бойцами подыграю. Нужно, штуки две заколотить. И вот что, давай, вместо меня обратно выпустим людена с начала тайма. Наверное, с Сашкой Матросовым нужно поговорить. Роль неблагодарная, но он, согласно фамилии поймёт.

– Согласен с тобой. Но всё же нервирует меня, как вы вдвоём с Ребровым разместитесь.

– А вот здесь, Валентин, думаю, как раз беспокоиться не о чем – Лёша разберётся с игровыми моментам, а уж при поддержке Юры и остальные подладятся. Кстати, я бы на вашем месте посмотрела, как будет взаимодействие происходить. По-моему, будет любопытно.

– Любопытно, говорите, хм… Ладно, пойду к Матросову. Да и пора ехать на стадион.

Он стремительно поднялся и вышел из номера. Юра с Лерой захлопнув дверь, вернулись к себе.

– Однако ты была просто Жанна д’Арк!

– Видел бы ты свои округлившиеся глазёнки.

Юра собирался на игру, Лера, что-то шебуршила в своём планшетике, взмахивая по воздуху своими изящными пальцами.

– Может, ты на постоянку к нам пойдёшь. Столько экспрессии. Будешь ребят заряжать, тех, что не людены. Хотя, как мне кажется, это и киборги просекут. Твой энергетический посыл.

– Шути, шути, но не забудь, что сегодня опять будет всё по-новому.

– Да, то ли дело проигрывать каждый матч. Стабильность.

– Так, вот Серёжка сообщает, что «реалисты» прознали про замену нашу, и людена под него выпустят. Громилу. Так что нужно охранять не только Васильева, но и Реброва. А вот про тебя, похоже, не «прочухали».

– Как всё же «интересно» с этим вечными сюрпризами, которые к игре мало имеют отношения! – Бобров разом разозлился, осознав вновь всю тщетность своих личных усилий на фоне общей запрограммированности.

Лера подошла к нему, легко прижалась.

– Юр, ну что тут поделаешь. Мы пока не можем сломить систему, поэтому встраиваемся в неё. Потерпи, а?

– Если бы тебя не было, плюнул бы на всё давно уже. Ведь тогда, осенью, я так и хотел сделать.

– Ну, ну, родной мой, не пыхти. Как-нибудь всё разровняется.

За час до игры, команда была готова. Последние наставления сделаны. План на игру донесён до всех нелюденов. В последние моменты Юра «наставлял» охранника для Реброва.

– Лёш, в общем, сильно в обводку не лезь, особенно опасайся из тринадцатого номера, он будет ломать тебя, – это было сказано уже Реброву.

– Хорошо, – в Реброве не чувствоволось мандража, глаза горели холодным огнём. «Может, Лера ошиблась и он всё сделает правильно сам?» – засомневался в прогнозе Леры, глядя на него, Юра.

Когда, перед самым началом, Юра уселся на диванчик для запасных, рядом с тренерским местом, к нему подошёл один из администраторов «Реала» и стал что-то там загибать про то, мол, дисквалифицируют. Юра сослался на разрешающую резолюцию и спокойно уселся.

– Смотри-ка, не упускают момента, давят, – прокомментировал Проскурин.

– Да, чего-то непонятно, чего хотели.

Судья свистнул, игра началась. Первые десять минут соперники выдавали сюрпляс, словно расступаясь в реверансах, не начиная никаких атакующих действий.

– И что? Вот управляет он ими или нет? На рожон не лезет, вроде бы по-умному затаился, – прокомментировал действия Реброва Валентин.

– Ещё время есть, обождём с выводами – Бобров напряжённо вглядывался на поле.

А дальше игра взяла в карьер, и пошло-поехало по Лериному сценарию. Алексею надоела тактическая тягомотина на поле, и он с шашками наголо рванул к чужим воротам, сопровождаемый Васильевым. «Королевский клуб» будто расступался перед задорным петушком, отворяя путь к своим воротам. До гола дело не дошло – Васильев запулил выше ворот – но звоночек прозвенел. Точнее, для «Реала» прозвенело лишь то, что всё идёт заданному распорядку. Они давали вволю резвиться сыгранной паре, изредка срывая атаки грубостью. Об осмысленных атаках хозяев речи не шло.

– Угу, так и идёт, – Юра чертыхнулся, – два стада, среди которого один танцует лезгинку. Как же он легко повёлся на их заманаху!

Тут вдруг «Реал» сделал неожиданный выпад, людены «Московии» понуро застыли истуканами, лишь Матросов пытался остановить мощный вал. Не помогло. 1:0. Трибуны в экстазе. На скамейке «Московии» хватаются за голову.

– Готовься. Понеслось, – мрачно сказал Проскурин Боброву. Тот начал раздеваться и разминаться.

До тридцатой минуты игры, когда Бобров должен был выйти на поле, счёт сохранился прежний. «Рела» никуда не торопился, вновь хищно затаившись, он неспешно отбивал кавалерийский наскоки Реброва и Васильева, поддерживаемые неумелыми и несобранными люденами. Они выполняли строгий алгоритм и на импровизацию для соответствия игре Реброва им нужны были подсказки. Управлять ими Алексей забыл, лишь изредка в гневной обиде покрикивал, чем ещё более запутывал их действии.

Но вот мяч выскочил за боковую, и судья показал жестами, что можно замениться. Морозов побежал с поля.

– Спасибо, Саш. Надеюсь, всё будет ненапрасно, – поблагодарил его Бобров, стремительно выскакивая на черноватый «газон».

Тот лишь грустно улыбнулся, провожая его взглядом:

– Я старался, – и пошёл на освободившееся место рядом с тренером.

Проскурин был весь в напряжении, но всё же нашёл в себе силы поблагодарить защитника.

А трибуны задавили оглушительным воем, встречая объявление, что вышел Бобров. Они хорошо знали это имя, также они знали, что он должен пропускать эту игру, а свежей информацией владели немногие.

Бобров резкими словами скучил люденов, нужными командами группируя из них ударную силу.

– Ром, Лёш! Играйте теперь, как нравится, без оглядки. Мы всё подчистим, мяч вам дадим. Нужно торопиться. Мало времени.

И они поторопились. Закружили, завертели впавшую уже в неподдельный ступор команду противника. «Реал», собираясь сделать новый выпад, запутался в своих действиях, разрозненный слаженными действия «московитов». А в атаке «Московия» обрушивалась мощным цунами, на острие которой циркачила юная двойка – Ребров-Васильев. Громила тринадцатый номер обезвреживался охранником, поэтому финты и пасы Реброва проходили чисто. Вскоре счёт стал 1:1, а ещё через пять минут 1:2. Трибуны притихли. Но даже они, только что в экстазе бившиеся от боления за своих, не могли не оценить красоты атаки «Московии». Раздавался не только протестующий свист, но и восхищённые аплодисменты. Времени до конца тайма оставалось не более пяти минут.