Текст книги "Чемпионат (СИ)"

Автор книги: Андрей Ваон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Нужно ещё один, – подгонял своих Юрий. Он решил форсировать события и выжать из люденов всё, что могут, а на второй тайм забить в них и программы защиты. «Главное забить, а Лёшку в перерыве мы убедим».

«Московия» осадила штрафную «Королевского клуба». Удары сыпались градом, кинжальные прорывы нападающих жалили защиту, а вратарь метался в рамке ворот. Но время истекало, а третий мяч в сетку не шёл. Шла сорок пятая минута, когда назначили штрафной.

– Юрка, везёт тебе на такие вещи. Ты должен забить, – на трибуне прошептала Лера, заломив в волнении руки.

«Главное, успеть» – Бобров был уверен, что забьёт. И тут судья показал лично ему на часы. «Не успел», понурился Юра и побрёл на замену.

– Забьёшь? – по пути кивнул он Реброву

– Да.

– Давай, второго шанса не будет.

– Можете быть спокойны.

Трибун, мало что понимающие, затихли в волнении. Затих и «московитский» сектор. Повисла тишина.

Штрафной не был из разряда убийственных, он просто был «бобровский» – с левого угла штрафной под левую же ногу. Юра был «двуногий», а Алексей ярко-выраженный правша.

– И как он будет отсюда лупить, хотел бы я знать? – вопрошал Валентин, встречая заменившегося Боброва.

– Ну, может, навесит.

Тем временем, Ребров зашёл под удар так, будто собирался бить с левой ноги. «Хм… неужели?» – успел подумать Бобров, как Алексей разбежался и «шведкой», немыслим образом изогнув стопу, вдарил по резиновому шару и тот, присвистнув в гробовой тишине, обогнул «стенку» вонзился в ближнюю девятку. Вратарь лишь проводил взглядом.

Тишина стадиона разразилась гулом, а судья погнал всех на перерыв.

– Откуда он этому научился? Ведь уже лет двадцать никто так не бьёт. Я сам лишь на тренировках иногда балуюсь, – изумлялся удару Реброва Юрий.

– Да, Лера был как права-то! – А Проскурин был на своей волне. Так, оба задумчивые и пришли в раздевалку. Вскоре застучали бутсами по коридору остальные.

Алексей был возбуждён и улыбчив. Но Юра сразу же решил добавить холодной водицы.

– Сумасшедший удар, молодец! Но дальше самое сложное начинается. Я тебя очень прошу, осади себя и жди в засаде. Не надо сейчас атаковать. Они навалятся, а вы отбивайтесь. Люденов мы сейчас настроим на активную защиту, будет попроще. А если преимущество в счёте будет и ближе к концу игры, трибуны их погонят на последний штурм, вот тут вам и раздолье, забивайте последний гвоздь.

И второй тайм, на удивление прошёл спокойно и, как по-писанному. Ребров на рожон не лез, окопавшись вместе со всеми на своей половине. Громила был теперь «Реалу» бесполезен, они заменили его на атакующего игрока, но им слабо это помогало. Васильев с Ребровым теперь верховодили в защите, опережая соперника в каждом моменте. И всё же «Реал» выцарапал ещё один гол – два людена «Московии» не поделили мяч, Ребров на подстраховку не успел, и быстроногий нападающий «Реала» убежал, обвёл и забил. Трибуны, обезумев, погнали своих вперёд пуще прежнего, но времени было уже в обрез. Хозяева позабыли об обороне, но и сил у нападающих «Московии» тоже не осталось, чтобы бежать вперёд и добивать. Дотерпели в обороне. Судья свистнул: одни, понурив головы поплелись в раздевалку; другие, под возгласы небольшой группы поддержки обнимались и улыбками сверкали в камеры и объективы.

– Ну, завтра-то погуляем, наконец? – Юра растянулся на диване глядел на Леру, сушившую волосы.

– Погуляем. Только я отчётик настрочу. Надо Серёжке быть в курсе, что тут и как.

– Разве он лучше тебя об этом не знает?

– Если ты имеешь в виду чисто технические моменты, то конечно. А вот эмоциональный фон и настроения – это по моей части.

– Ты вообще гений у меня, – он поднялся и погладил её шею.

– Это комплимент или благодарность?

– Это и то, и другое, милая. И иди уже ко мне.

– Иду.

***

Дома, как всегда предстояла уборка и разборка. Но, первым делом Юра кинулся читать письмо от отца. Так совпало, что ответ пришёл лишь, когда они вернулись в Москву. Как понял Юра, родители и сами вскоре должны были приехать, но письменный вариант предстоящего разговора был у Юры в компьютере.

«Юрка, я рад, что ты не оставляешь поисков на этом вихляющем пути, под названием Жизнь. Что ты не упёрся рогом в колею, проторенную другими и, не глядя, не попёр вперёд. Здо́рово, что ты оглядываешься и озираешься.

Вот именно поэтому и ответов от меня ты зря ждёшь. Ведь каждому своё, и каждый вертит миром по-своёму. А большинство и не вертит вовсе. Кто-то наоборот, выворачивает его так под себя, что другим и крошек не остаётся. Другой, понурив голову, крошек не получив, тихонько (а то и радостно, с лозунгами) тащится на заклание. И так далее. Лично мне кажется, что высший смысл, и мы не раз с тобой об этом говорили, жить согласно принципам своим. Нарушив раз, не сумеешь остановиться. А если силы ещё остаются, поделись энергией с другими. Не обидеть, не лишить другого – это же полдела только. Творить что-то полезное, вот тут и вторая половина. А что полезное – да то, что будет долго сниться, и пользоваться потомками, бесконечно усложняя цивилизации, одновременно продлевая жизнь.

Вот тут и кроется, думаю, ответ. Пусть Земля сейчас измучена, исковеркана. Да, кажется, что проще стереть, да нарисовать начисто, по белому. Но ведь шанс и исправить ещё имеется. Вернутся, бросив бороться – никогда не поздно, сложнее и почётнее – драться и выживать вопреки. Сильный не жрёт слабых, он даёт жизнь себе и другим. Что можем спасти, а что потеряли безвозвратно, не узнаем, пока не проверим своей шкурой, пока не загребём жар своими же руками.

Тянись к Солнцу, и руки твои будут оторочены светом.

Сильно не грузись, скоро повстречаемся. Расскажешь, какие такие там катаклизмы приключились. От мамы приветы и обнимания. Леру тоже поцелуй от нас»

Осень нахлынула суровым и пронзительным холодом. Деревья зелёным ажуром ещё окаймляли дворы, когда полетели первые белые мухи. Ветер злыми порывами срывал ослабевшую сразу листву, оставляя голые ветви дырявить стылый воздух. Редкие туристы, одетые по-капустному, ловили редкие по пронзительности дали со смотровой на Воробьёвых. Граждане же кутались в воротники ещё слабо тёплых одежд, стремились с улиц в помещения, которые, конечно, в такую «рань» отапливать ещё никто не собирался.

Надежды на бабье лето или тёплые октябрьские циклоны со звоном отвалились, когда установились крепкие морозы. И вот уже в середине осени Москву укрыло белыми коврами, с серами прожилками дорог. Снежный покров оказался устойчивым и продолжал укрепляться вплоть до начала декабря.

– Вот бы сейчас играли… Красота! – делился Юра с Лерой одним из тёмных ноябрьских вечеров.

– Так вы ж и играете.

– Ну, формально-то да. Но я про официальные игры. Мы только форму поддерживаем. Вот, вроде турнирчик какой-то наклёвывается. Главное, непонятно, по-прежнему, всё. А уж год на исходе. А не то, что календаря, состава участников нет!

– Скоро будет. До декабря всё будет известно, – Лера была погружена в свои заботы, уткнувшись с экран компьютера.

– Вот это номер! Откуда знаешь? – Бобров поразился.

– Сорока на хвосте принесла, – Лера подняла от экрана на него глаза. – Юрка, я позанимаюсь ещё, а?

– Знать бы, чем ты там занимаешься.

– А погляди.

– Да я не понимаю ничего в терминах твоих. Какие-то тесты бесконечные, результаты… – Юра заглянул Лере через плечо. – Эх, включу лучше я свою игрушку.

Он уселся в кресло, на коленях расположив свой компьютер, уткнулся в очередной исторический труд.

– Вот бы визуализировать всё это! Да ещё бы природу соответствующего периода восстановить. Красота была бы, – глаза его мечтательно заблестели, он уставился в тёмное окно.

– Мечтатель ты мой, – Лера, улыбнувшись, глянула на него. – Что у тебя там сейчас?

– У меня Атилла-завоеватель. Предводитель гуннов. Вообще, не очень мне нравится стиль изложения. Тут коллектив авторов. Но много ссылок на источники, в том числе, археологические. ДНК-генеалогию опять же не забывают, а то последнее время как-то предают забвению эту часть науки. Главное всё же для меня не достоверность – всё равно свечку никто не держал. Я это как художественную литературу воспринимаю – хорошенько воображу, что это всё было на самом деле, то не только дух захватывает, но и мозг туманится. Переношусь туда. Интернеты, конечно, способствуют. Я же дополнительно картинки разглядываю, карты старые. Вот и говорю, что было бы неплохо всё объединить.

– Так и займись. Не всё мяч-то гонять, – Лера любила поддеть его оборвавшееся из-за футбола обучение.

– А вот и займусь! Может, конечно, я не такой ас, как Ганжа, но тоже, знаете ли, не только мяч башкой пинаю.

Лера подкралась к нему поближе и привались к креслу, головой упершись в мужнее бедро.

– Так ведь известно всем, что ты у нас гений. За что не возьмёшься.

– Я совершенно глух к столь грубой лести, мадам.

– Мадам… ах да, действительно, мадам, – Лера смеялась.

Бобров же сделал страшные глаза:

– Как?! Ты опять забыла, что ты замужем давно?!

– Ну, не так уж и давно – ещё и двух лет нет.

– Валерия Сергеевна, вы срочно должны задобрить своего мужа – так сильно вы сегодня набедокурили.

А Леру подхватила смешливое настроение, и она смеялась уже просто так. Юра же глядел на неё восторгался её радости жизни.

– Лерусь, а тебе не скучно со мной? – вдруг брякнул он. Лера разом опешила и сделалась серьёзной:

– Ты что, глупыш?

– Ну, я не в том смысле. Ты же вот в свободное время со мной, да со мной. А как же подруги всякие там, увлечения.

– Юр, ты же знаешь прекрасно, что все свои интересы, какие у меня есть, я удовлетворяю с тобой, в работе или одна. А подруги давно отвалились, пустым позвякивая. Вот сейчас Лиля есть, если ты какой-то женский чисто трёп имеешь в виду. А что мне ещё надо? Выход в свет? Так мы с тобой бываем.

– Ну… я не знаю. Я ж не девушка. Просто как-то привык, что девчонки вместе часто ходят, отдельно от парней.

– Юр, а как же мама твоя, например?

– Тю… им же лет-то уже сколько, чего ты сравниваешь?

– А ты не подумал ни разу, что я как-то старше по менталитету своих ровесниц? Что, если я это переросла, не вникая. Весь этот девичий пустозвон? Чего-то ты сегодня вредный какой-то, даже мне сбил настрой, – она как-то поднадулась и пошла на кухню. – Тебе чай сделать? – донеслось уже оттуда.

– Да, и бутербродик можно.

Лера появилась, руки в боки, брови сдвинуты:

– С чем?

– А что у нас есть?

Совсем уж театрально закатив глаза, она изрекла:

– С солью и маслом!

– О! Праздничный!

И всё, брови распрямились, и заиграла белозубая улыбка:

– Троглодит, пошли на кухню, вместе сделаем.

– Пойдём, – радостно согласился Юра, выкарабкиваясь из кресла.

Юра порезал хлеб, колбаски и сыра, а Лера заваривала душистый чай. Простой перекус образовался в целую церемонию. Ребята были уютны, как и общий антураж. В дверь позвонили.

– Ганжа, небось, нарисовался.

– Лучше сходи, открой, прорицатель.

– Лера! Режь ещё колбасы! А лучше забей кабанчика, – донесся из прихожей Юрин голос, а по басовитому гундежу Лера определила, что он был прав в предсказании личности гостя. Она вышла в коридор.

– Лерка, привет тебе!

– Привет, Серёж. Ты голодный?

– Да не, чайку бы глотнул.

– О! Это значит, можно обойтись без поросёнка, но колбасу можно смело дорезать всю.

Ганжа по-хозяйски законопатился в самый уютный угол за столом, сразу схватив печеньку.

– Ну, други мои, вроде определись учёные мужи. Готов расширенный список и начнётся битва.

Юра замер с чашкой в руке и медленно повернулся:

– И? Не томи же!

– Серёж, в самом деле, говори уже, – поддержала мужа Лера.

– Кхм, дайте прожевать-то! – с набитым ртом проворчал довольный Сергей. Он любил быть в центре внимания, любил приносить свежие и важные новости.

– На, держи чай, запей, и рассказывай, – Лера поставила перед ним огромную, ароматно парящую, кружку. Ганжа глотнул и довольно прикрыл глаза.

– В общем, сорок команд они придумали. И, да, да, есть «Московия» в их числе. Погодь радоваться. Что? А, да, Тимур, конечно, в курсе. Но. Но! Есть сомнительный момент. Определено также, что от одного региона (а регионы они так нарезали, что ой-ой) не более двух команд.

– И что? Неужели, в нашем регионе больше двух команд в списке, – недоверчиво вскинул бровь Юра.

– А вот сейчас не падайте в обморок, господа. Да, Юрец, да! Больше двух команд! Четыре!

– Сколько?! – разом воскликнули ребята.

Ганжа просто-таки засветился от счастья.

– Четыре, угу. А всё потому что, с нами в один регион (сильна в них всё-таки память об имперском нашем духе) запихнули и Сибирь, и «хохланд». И если «Сибирь» они всё же отцепили, то киевское «Динамо» вклинилось.

– Так, ну, наша «тройка» тогда понятна и вполне логична. А четвёртая-то какая команда?

– «Зенит». Ну, а что вы хотели? За былые, как говорится, заслуги и вообще, газ и всё такое, – Сергей, подмигнув, разом умял половину здоровенного бутерброда.

– Вот они… – Юра сдержался при жене.

– Мда, красавцы, – это уже протянула возмущённая Лера. – Выходит, толкаться будут как раз «Динамо», «Спартак» и «Московия»?

– Выходит, что так. Вряд ли Питер своё упустит уже.

– И что, что делать-то будем… будете?

– Ну, тут всё не хакнешь, потребуется и реальные какие-то воздействия. И мы ничего оригинального не придумали. Точнее, Тимур придумал. Кантона сейчас рвут на части, понятное дело. Мне так кажется, что он уже пожалел, что ввязался в это дело (есть мнение, что он, как и мы – через это дело Францию восстанавливать хочет, но…). Наши конкуренты его уже вовсю обихаживают. Мы пока молчим. Нюанс в том, что он, хотя и примерный семьянин, ценитель красивых женщин. Отсюда простой вывод – мы на презентацию (в ней, конечно, мы сделаем упор на наше официальное чемпионство, неофициальное, популярность – всё будет красочно и на уровне) посылаем Лилю и Лерку. Расфуфырим их, и всё будет в ажуре.

– Так все там красавиц натыкают, – возразила Лера.

– Лер, у нас козырь в том, что ты – жена главной звезды команды, а Лиля – жена президента. И, ты знаешь же, что я не склонен к лести, если Кантона не дурак, он всё же отличит тут вдумчивую красоту, что у тебя, от показухи приглашённых моделей. Ты с ним поворкуешь по-французски, он и потает.

– Так что получается, всё опять на каком-то эмоциональном уровне будет решаться?

– Юрец, ты опять за своё? Ну, а как тебе больше хочется? Чтобы за хорошие «подарки» всё решалось? Тут скажи спасибо, что спортивный принцип был хоть как-то учтён. Думаю, правда, что за нас сыграла популярность – они же там деньги считают. В общем, радуйся, что хоть так. А то нам бы и пикнуть не дали.

– Это я что же, светской львицей должна буду предстать? – Лера ухмыльнулась.

– Что-то типа того, я в терминах не разбираюсь. Тимур расскажет. Да и Лиля, наверное, в этом что-то понимает.

– О! Юрч, нам предстоит с тобой поход по магазинам.

А Юра болтал в кружке ложкой, привычно застыв взглядом в никуда.

– Ну, всё, расстроил ты мне мальчика, – нарочито запричитала Лера.

– Да это всё его заскоки в голове. Типа, что такое хорошо, и что такое плохо, – отмахнулся Ганжа, пожирая очередной бутерброд.

– А ты, зато, ешь всё без разбору, – очнулся Юра. – Видишь цель и прёшь, не оглядываясь. А если затопчешь по пути ценный росток какой?

– Ой, Лер, угомони его, – поморщился Сергей, – а то разведёт философь, спать можно ложиться.

– Юрка, ну что ты, право дело? Неужели ты не хочешь со мной в красивом наряде прогуляться?

– Вообще-то, я люблю на тебя со стороны смотреть, но…

– Вот и прекрасно! Пей уже свой чай, а то остыло всё. Да и бутерброды кто-то сейчас прикончит.

Позже они болтали о несущественных вещах, вспоминали лето (Ганжа просидел с компьютером у себя на даче – позвал их и в ближайшее время туда вновь), глушили варенье, которое сварила Ксения Ивановна.

Уже за полночь Ганжа, отказавшись ночевать у них, поехал к себе, влезши в свой новенький драндулет, который купил с заработков уже в «Московии».

– Как всегда, натоптал, всё поел и ушёл, не попрощавшись, – пронудел Юрий.

– Зато оставил опять же, как всегда, весёлый настрой.

– Это да. За что его и любим. Чего, завтра тогда в офис поедем к Тимуру?

– Давай только с утра, чтобы время осталось.

– Да, у нас же потом всё равно тренировка.

Они по-прежнему избегали личного транспорта, спокойно передвигаясь на общественно и лишь изредка пользуясь такси. Последние два года Москва заметно поредела жителями, особенно поубавилось приезжих из южных стран и областей.

До метро ребятам нужно было немного пройтись. Только начинало светать, но снег выбелил улицы сугробами и сумерки от этого становились уютными.

– Как будто середина января, – отметил Юра, по-детски наслаждаясь зимней погодой, периодически закидывал Леру рассыпчатым снегом.

– А ты как будто бы малый ребёнок, – Лера вышагивала в своих унтах и пухлой курточке, так и подмывая Юру столкнуть её в белые кучи.

Граждане жидкими ручейками стекались к метро «Орехово», погружались в подземную нору, сердито отряхивая налипшее на обувь. Юра при виде сумрачных лиц, сам загрустил.

– Смурные лица, пустые глаза. Как вдохнуть в них жизнь? – поделился он с Лерой.

– Ну, подумай сам – холодно, грязно, будильник из тёплой кровати вырвал, работа нелюбимая (скорее всего) совсем даже не манит… чему им радоваться?

– А вот как сделать, чтобы работа была любимой? Разве в безделии счастье?

– О! Юрка, предлагаю тебе озаботить Тимура этим вопросом, вы с ним любите пофилософствовать. К тому же, мне казалось, что у «Московии» цели не чисто футбольные, а как раз что-то там связанное с возрождение русского духа? – она кокетничала, конечно, она всё знала.

– Ай, ладно! Ты опять шутишь, всё! – Юра уткнулся в свой планшетник.

– Рассердился, – Лера улыбнулась и поцеловала мужа в ухо, включила в плеере музыку.

Возле стадиона было по-зимнему тихо и не расчищено. А вот внутри в офисных помещениях кипела работа.

– Тимур! Вы тут ночуете, что ли? – поздоровавшись, спросил Бобров, войдя в комнату к Ахметдинову.

– А то ж! Кто рано встаёт… Это вы дрыхнете долго.

– Да где ж долго-то? Ещё только десять часов.

– Вот-вот, а мы уже тут вкалываем с девяти. Ладно, садитесь уже. Лиля тоже ещё спит, нету её. Кофейку?

– Да, можно. А чего за деятельность-то такая кипучая?

– Подожди, Ганжа вас известил или нет?

– Да вроде сказал, что есть сорок с лишком команд, и что «Московия» вошла в их число. А дальше надо бороться, чтобы в отцепленные не попасть.

– Ну и вот! Презентацию делаем, документы готовим.

– Подожди, я думал, что раньше всё это было готово.

– Во-первых, всем мы суеверные. Во-вторых, требования они только сейчас выставили. Так что шуршим по быстрому. Времени – неделя. А насчёт идеи нашей, чтобы обворожить Кантона надо лично, Серёга сказал?

– Сказал, сказал, – нахмурился Юра.

– Ты не хмурься! Благородное дело и всё официально. Лера, ты составила характеристику Президента этого новоявленного?

– Ага, сейчас загружу тебе в компьютер, – Лера переместилась в президентское кресло, Юра удивлённо посмотрел на неё.

– Смотри, муж твой всё чем-то недоволен.

– Тимур, Юрка мой думает о высоком постоянно, и наши земные дела его всегда будут удивлять, – Лера подмигнула мужу, выглянув из-за большого монитора.

– Да ну вас, какие-то вечно дела вокруг, в которых я не разбираюсь.

– Ладно, ладно. Ты не серчай. Всё равно один из главных идеологов и вождей ты, ни к чему тебе, действительно, вникать во всякие детали, – впервые прозвучало вслух то, о чём думали они все уже давно: Бобров был вдохновителем «Московии» наряду с Тимуром, а как лидер – он был и вовсе важнее президента.

Все трое помолчали, оценив пафос момента.

– Однако, получилось помпезно. Я могу и возгордиться, – засмеялся Бобров, тем не менее, довольный.

Тут подоспела и Лиля. Стремительно влетев в комнату, поздоровалась. Она была привычно элегантна и богато одета. Если Лера была красива природной красотой в любом образе от пацанки в защитных штанах, до шикарной леди в вечернем платье, то Лилина красота была плодом её усилий и хорошего вкуса. Ахметдинов помог ей снять шубу, обнажив красивый брючный костюм.

– Ну, что, Лерочка, поразим этого лягушатника?

– Лиля, тебе это, без сомнения, удастся. А может, я для контраста оденусь попроще? Мол, смотрите, как неприметная жена у звезды «Московии»? – Лера пошутила, но Лиля восприняла серьёзно:

– Это какой-то, колхоз, поверь мне. Они на такое давно не ведутся. После двадцатилетия моды на серость и однообразие, они соскучились по красиво и женственно одетым женщинам.

– Поняла. Но ты позволишь нам с Юркой самим прошвырнуться по магазинам?

– Да, дети мои, я доверяю вашему вкусу, а общие моменты и цели я тебе обозначила.

Бобров со скучающим видом гонял ручкой кусок бумаги по столу.

– Да, Юрок, даже у звёзд много рутины, – поддержал его Ахметдинов. – Кстати, – он решил резко сменить тему, – ребят, а вы были в горах? То есть, я, конечно, знаю, как вы летом замечательно лазали по всяким там холмам. Я про зиму. Были ли вы там зимой?

– Да нет, как-то не приходилось. Что там делать? Только кататься на чём-нибудь.

– Ну, вообще-то, лет до пятнадцати я гоняла на сноуборде, – вдруг сказала Лера. Бобров удивлёно вылупился. – Не удивляйся, милый, мало ли, какой ерундой занимаются в детстве. Я бывала на Эльбрусе, спускалась не с вершины, конечно. Но с высока.

– Ого! Лера, вы с мужем два сапога пара.

– В каком смысле?

– Обладаете каким-то невообразимым количеством способностей и умений. В общем, может, на Новый Год сообразим какую-то поездку в горы? Обучим нашу звезду лыжам или доске, отдохнём, как настоящие буржуи?

– Даже если я соглашусь на такую буржуйскую, как ты выразился, выходку, как же насчёт травматизма? Ты, как мой самый главный начальник, должен оберегать меня от таких повышенных рисков.

Ахметдинов нахмурился, но быстро просветлел лицом:

– Да, ты прав. Но тогда аэроборд тебе подойдёт.

– Чего-то меня не особенно возбуждает такая затея. И, вообще, разве у нас сейчас не другая важная цель? А мы об отдыхе болтаем.

– Ой, действительно, простите, Юрий Владимирович, отвлеклись. Девчонки, ругается! – Тимур подмигнул дамам. – Давайте сворачивать эту лавочку. Лера, в общем, презентация через неделю. Так что готовьтесь. Юре достаточно смокинга классического – на него внимание если и обратят, то незначительное. А ты, Юр, уже можешь идти на тренировку. Наверное, народ подтягивается.

А Юра, по-прежнему, был задумчив, и такой же загадочный он пошёл готовиться к тренировке.

Тренировались на снегу – поле было укатано катком, мячи были оранжевыми, разметка синяя, а игроки были в штанах и шапочках. Снег создавал весёлый антураж и разбрасывал улыбки по лицам игроков. Ларионов был творческим человеком, поэтому в этот период без официальных матчей, когда «Московия» перебивалась «спаррингами» да «двусторонками» он строил недельные тренировки с разными упражнениями. Частенько загонял ребят и на теорию. Бобров бывал не только слушателем, но и докладчикам. Этой осенью «Московия» всё больше была похожа не на обычный футбольный клуб, а на общество единомышленников, которые развивались и духовно, и интеллектуально. С упором, конечно, на физическую подготовку футбольной направленности. Заходили к ним и ребята из «Рыси», учили самообороне. В целом, в ребятах поддерживалась постоянная заинтересованность и целеустремленность. Ларионов умел зажечь огонь в глазах, Ахметдинов придать стимул, а Бобров быть примером. К тому же за удовольствие им ещё и платили. Пусть и не так, как в период чемпионата (всё же доходы были невелики в это время), но на жизнь хватало.

Но сегодня Бобров был вял и непривычно медлителен, за что не раз удостаивался окриков не только от тренера, но и от коллег (на поле, как и в бане «генералов не было»). А Юре всё не давала покоя эта предстоящая презентация. И он не мог понять, что именно беспокоило его: то ли ревновал Леру (предвидя её ошеломительную популярность на этом, по сути, светском рауте), то ли волновался за исход мероприятия, то ли, в целом, ему был неприятен весь этот «гламур», то ли всё навалилось разом.

***

Встряска с приходом Проскурина, с новой стратегией, с весёлыми играми в Питере и Мадриде поутихла, и жизнь «Московии», в целом, и Боброва, в частности грозила войти в рутинную колею «от игры к игре». За двадцать лет карьеры ему к этому было не привыкать. Им всё время двигала надежда и вера в то, что пинает мяч он вовсе не зазря, а во имя чего-то важного. Уже привычно он стал изучать соперника в предстоящем матче. А также регион, который этот соперник представлял. Взглянув на календарь, увидел, что это будет «ЮАР». «Как, однако, состав участников похож на тот, первый «созыв». Только тогда ЮАР была без кавычек и представляла, действительно, республику Южно-Африканскую». За восемнадцать лет мозаика на политической карте мира вновь основательно перетасовалась, где-то подробилась, где-то объединилась. Вот и «ЮАР» представлял собой небольшую державу вокруг Йоханнесбурга без выхода к морю. Африканская Республика как бы поменялась ролями с соседним Лесото, занимавшее большую площадь и имевшее берег на Атлантическом океане.

В этом регионе белые вновь не могли мирно ужиться с чёрными, вот и возникло государственное образование на расовой почве. Хотя в команде был, как водится, интернациональный состав с наличием люденов. Буры принимали негров в качестве наёмных работников на кабальных условиях и стеной стояли на границе своей Республики, нещадно уничтожая всякие ростки миграции. Соседнее Лесото же погрязло в болезнях, разбоях, вечных дворцовых переворотах. Попутно подвывая о том, что белые соседи должны помогать.

Бобров вопреки общей неприязни Западной цивилизации буров выделял и даже, можно сказать, ценил. Они старались брать лучшее от Европы (хотя такого оставалось всё меньше и меньше) и Востока. Они поощряли многодетность, труд и образование. Идеология жить НЕ для СЕБЯ была главной. Лишь футбол оставался пока неискоренимым пережитком прошлого. Но и здесь буры подстроили действие под себя. Футболисты вели скромный образ жизни, имели профессию (зачастую формальную, но для пропаганды годились и такие методы), победы посвящали своему государству (даже если это были легионеры), проводили мастер-классы по занятию физической культурой для детишек. То есть, команда-клуб «ЮАР» была лишь мощным идеологическим орудием.

«А ведь раньше «ЮАР» называли африканской «Московией»… Хотя, возможно, сейчас всё поменяется. И, вообще, обыгрывать их всё равно надо. Им это сильно не навредит». Африканская команда редко вылезала в верха турнирной таблицы, но и вниз тоже не сваливалась – это был твёрдый середняк.

Юра лазил со своим геоноутом по Южной Африке. Он погрузился в пучину древности, когда банту, незаметно, казалось бы, шурша земледелием, распространились, растворяя бушменов и готтентотов. Голландская экспансия с британской колонизацией интересовали Юру менее, он всегда больше любил нетронутую природу. Если и подразумевавшую людей, то живущих с окружающим миром в исключительной гармонии. Хотя Южную Африку начала исторической эпохи трудно было назвать раем. Пустыни выжигали песками всё живое, а где их пыльная длань не касалось, бурлила активная жизнь с постоянной борьбой за право на еду, землю, воду. Гармония был дикой и необузданной, цепочки были замкнутые, но чаши весов колебались по сторонам. Одни тесни других, третьи поджимали четвёртых… Вечное движение не давало покоя, человек боролся за себя и своё потомство, но при этом не разрушал всё кругом. «Хм… налицо тот самый Гумилевский гомеостаз, ведь они и сейчас такие, те, кто увернулся от города и цивилизации, ни на йоту не сдвинулись. Но и не повымерли, избежали скачков и провалов. В общем-то, было бы всё тихо спокойно, если бы отдельные Хомо Сапиенсы на «забузили». А последние лет сто и вовсе какой-то дребодан творится. Всё же надо исхитриться и совершенствоваться без топтания всего вокруг».

Геоноут, тем временем, переместил его в современную Африку, где наряду с дикой распущенностью, нравами, болезнями росли небоскрёбы и тянулись паутиной не до конца разбитые хайвеи. «Вот и зачем здесь эта цивилизация? Подсадили их на блага, а как обращаться, а, тем более, строить, они и не в курсе». В этот регион прокинули свои ручонки китайцы, но и они отступили, столкнувшись с воинственностью чёрного населения. Сунулись к бурам, но те сами были с усами. Поэтому росла колония восточных людей на соседнем Мадагаскаре, который резко индустриально и пост-индустриально попёр в гору.

Африканская же Республика стояла особняком – в Йоханнесбурге современные здания были низкорослы, да и сам город перестал был быть плотным скопищем граждан. Люди всё больше рассеивались согласно занятости, власти избегали какого-либо средоточия в одном месте. Былые огромные здания постепенно разбирались, освобождая просторы и снабжая строительным материалом новые сооружения. Возделанные поля сменялись густыми лесами. Транспорт был, в основном, воздушным, поэтому дорог было немного. Зелень приятно радовала глаз – изменения климата в здешних местах сказались плодотворно – ушли засухи, количество осадков увеличивалось.

Юра уже не первый раз любовался небольшими просторами этой страны, отмечая, в который раз, как выгодно она выделялась не только на фоне соседей, но и на фоне большинства других стран всего мира, особенно, рассыпающейся Европы и скукоживающейся Северной Америки.

– О! Юрка, опять в Африку? В твою любимую Республику? – вошла Лера и заглянула через плечо.

– Угу. Как думаешь, получится у нас, как у них получилось?

Она вздохнула и села рядом.

– Вот тут как раз прогоняли варианты – очень сложно нам будет.

Юра хмуро повернулся:

– Слышится неуверенность. Это тревожит. Я как-то уже расслабился, мол, вы там лучше знаете, и всё контролируете. И тут на тебе.

– Понимаешь, я, когда вчера мадридский отчёт представила, Серёжка как-то не очень на него и взглянул. Он был красноглаз и беспокоен больше обычного. В общем, не удаётся вклиниться в систему, а варианты с управляемостью нами, так сказать, снизу все приводят к каким-то малоутешительным для нас результатам.

– Например?

– Да пока, как раз всё получалось, только вот мы же взламывали не раз Центральную систему, и рулили вместо Вершителей. Так вот с назначением Проскурина получилось, так мы удержались в Питере, так получилось выпустить тебя на пятнадцать минут. Удалось замять твои взбрыкивания в Сибири на экранолете.

– А сейчас? Что изменилось?

– А сейчас, как я поняла из сбивчивого доклада Ганжи, мы, если и попадаем в Центральную систему и чего-то там меняем, реакции никакой нет. Хотели перенести игру с «ЮАР» – нельзя с ними играть в ничью, но и выигрывать у них сейчас нельзя – единственный союзник потенциальный нам. А там футбол, как ты знаешь, часть пропаганды. А если мы их размажем (а так и именно так нужно перед Новым Годом «Московии» выигрывать). Кстати, вот календарь тебя ни разу не смущал?