Текст книги "Чемпионат (СИ)"
Автор книги: Андрей Ваон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
– А что? Поиграем в пляжник, – Юра был настроен благодушно, лишь по привычке, как всегда на выездах, начал скучать по Лере.
Автобус встречали, но других признаков предстоящей игры они не наблюдали. Для этого и был вынесен стадион в пригород. До матча было ещё несколько часов, и народ, согласно обычаям, не торопился и никуда не спешил.
На стадионе, внутри чаши ветра не было, и они ощутили палящее солнце.
– Хорошо, что вечером играем, уже оно зайдёт, – заметил Юра, сразу вспотевший даже от лёгкой разминки. – Глядишь, ещё и замёрзнем.
– Бегать будете, чтобы не замёрзнуть, – Проскурин слегка нервничал, пытаясь «надышаться перед смертью», всё просчитывал в уме разные варианты.
Оставался ровно час, а по-прежнему никакого заметного движения около стадиона не намечалось.
– Однако, они хорошенько зазнались. Ганжа постарался, – Юра был доволен. – Но всё-таки неплохо было бы появиться хотя бы команде.
И, согласно его словам, послышался шум. «Халифат» ехал в открытом автобусе, а за ним огромной свитой на разных транспортах следовали болельщики громкой толпой. На низкой высоте пикировали многочисленные мобили. Стадион практически мгновенно набился, заполнив гвалтом тысяч глоток предшествующую тишину.
– Вот! Так-то будет поинтереснее, – Юра, оглядываясь, потирал руки. «Московии» надоело сидеть в помещении, и игроки продолжали вяло разминаться возле скамейки запасных. Люденов прошивали – Валентин всё же внёс какие-то изменения в прошивку в последний момент; ребята из запаса пинали друг другу мяч, Юра с Ребровым тренировали рывки. Рома на этот раз оставался на скамейке запасных – его выход планировался во втором тайме.
Напряжение, нарастая, прорвалось со стартовым свистком. На табло горели невесёлые «2:0» в пользу хозяев. И это преимущество будто было отражено на довольных усатых лицах игроков «Халифата». Они приготовились, не спеша, отбиваться, всё же уделив внимание, двойке «Московии». И были заметно удивлены тем, что эта двойка работала в центре поля, не сильно приближаясь к штрафной. Побегав с Ребровом и Бобровым минут пятнадцать, убедившись в их «кроткости», они по-восточному потеряли интерес и стали присматривать за ними, спустя рукава. Игра была размеренной, вязкой и нудной.
– Юр, что-то совсем вяло, нужно активизироваться. Они уже более чем усыплены. Как бы и нам в спячку не впасть, – крикнул Проскурин кидавшему мяч из-за боковой рядом с ним Борову. Тот кивнул.
И стало заметно, как он начал подгонять ударную четвёрку люденов на ворота хозяев. Те, почувствовав, наконец, ощутимое давление, оживились. Стало больше борьбы, однако разума не прибавилось. Что-то не ладилось у московитских люденов с организацией. Всё затыкалось на третьем-четвёртом пасе. Ближе к концу тайма посыпались удары, до стража ворот, правда, мяч долетали нечасто, да и то, как-то вяло.
Так на перерыв и ушли, не поколебав исходного счёта. Гандикап сохранился.
– Фигово как-то ковырялись, план не сильно сработал, – огорчённо буркнул Ребров, входя в раздевалку.
– Не боись, Лёшка, – успокоительно начал Юра, – всё-таки программу минимум сделали: хорошенько их помотали, в то же время они так и остались в своём благодушном «ужепобедившем» настроении. Сейчас ребята ещё выйдут, закружим, завьюжим. Да, Валентин Анатольевич?
– Ребята готовятся; сразу троих не буду выпускать, по пять минут интервалы сделаем. А то уж слишком будет бросаться в глаза.
– Ага, хорошо, – Юра вытянулся на массажном столе и прикрыл глаза, Шангрилу мял его ноги.
– Юра, ты там не засни! – окликнул его Проскурин.
– Ну, Анатолич, ну! Я ж так расслабляюсь в перерывах последние лет пять.
– Просто сравниваю тебя с Лёшкой, – Валентин кивнул на Реброва, сжавшегося пружиной и рвущегося на второй тайм.
– Ладно, наверное, пора уже. Пойдёмте, парни. Пора забивать, – последнее Юра адресовал больше люденам, стремясь их активизировать. Поднявшись, он зацокал бутсами по линованному полу.
И с началом второго тайма «Московия» начала постепенные перестроения. Четвёрка нападающих люденов преобразовалась в тройку полузащитников от обороны, вычищающих и подбирающих всё, что выпадало после действий ударной тройки. А впереди наводили шороху Ребров и Васильев, которых чуть сзади поддерживал Бобров. И уже до второй замены «Московия» забила гол. Юра, продравшись по обочине штрафной, упёрся почти в лицевую и, падая, затираемый «усатыми», откинул мяч назад. А там набегал Рома, которые и вонзил могучим ударом мяч в угол ворот. Вполне себе сносная комбинация и трудовой гол состоялся.
Арабы, тем не менее, не сильно занервничали, да и тренер их не сильно заволновался. «Не, Ганжа славно поработал, славно, они же мёртвые!» – похвалил мысленно друга и его работу Юра, оглядываясь на по-прежнему вальяжных соперников.
– Анатолич, давай замену после второго мяча? – возвращаясь на свою половину, крикнул Юра главному тренеру. Тот поднял большой палец, хотя в глазах скакали огоньки тревоги.
Тревожиться, однако, не стоило. К необъяснимой, казалось бы, успокоенности «Халифата» добавилась уже и усталость – всё же людены в первом тайме их хорошо измотали – и Рома Васильев, получая просторы, проскакивая плохо сопротивляющихся защитников, развлекался вовсю. Вскоре уже сам выступил ассистентом – выбежав один на один с вратарём, он, не жадничая, переадресовал мяч Реброву. 2:2.
Тут, наконец, арабы зашевелились. Трибуны, взволнованные, погнали своих вперёд. Оставалось ещё полчаса игры, и ничего ещё ясно не было. Несмотря на усталость, яростные болельщики разжигали буйство игроков и те, мощными валами стали прессовать «московитов», всё ближе прижимая их к воротам. Юра стал сигнализировать Проскурину о замене. Людены не были запрограммированы на игру от обороны и контратаки, «Московия» держалась со скрипом. Но всё же они не успели замениться, «Халифат» забил.
– Зря они это сделали, – отдуваясь, обронил Бобров. – Себе же во вред.
– Думаешь? – сверкнул глазами Лёша.
– Да, смотри, они ж из последних сил пыжились сейчас, на эмоциях выдавили из себя голик, теперь обратно, праздновать победу, не дожидаясь конца. Они попались на ловушку Ганжи. Ладно, давайте сейчас ещё немножко им подыграем, а потом минут за двадцать нужно, как минимум, две штуки положить. Собрались, тряпки! – уже более грозно прикрикнул капитан.
И они собрались. Теперь уже два активных края, в центре Ребров с Васильевым, Бобров оттянулся ещё чуть назад, а совсем позади, чуть в отдалении от защиты, маячил люден. Юра, уже несильно лез вперёд, отгружая длинные передачи вперёд на ход шустрым краям. Редкие выпады затухающего «Халифата» он раскусывал и, с помощью людена отбирал мячи, вновь и вновь загружая резвящихся впереди юнцов.
А те довольно быстро перевыполнили план, заколотив три мяча. Накидали бы и ещё, да время иссякло. В конце игры, арабы были обессилены и их не хватило даже на подобие навала. Болельщики, оглушительно свистя, в бешеном разочаровании покидали трибуны.
– Наверное, погромы будут у них тут, – в раздевалке прокомментировал Юра конец игры. – Тут так всегда, когда дома проиграют, что бывает, в общем-то, нечасто. А сегодня, стараниями Ганжы, надежды на победу были особенно сильны.
– Да, теперь, главное, отсюда вовремя свалить, – согласился Проскурин.
И тут в раздевалку ворвалась Лера.
***
Но пока Бобров добирался до дома, в эти ничтожные сорок минут, события поскакали арабским скакуном, задевая и вовлекая в круговерть всё вокруг. В офис «Московии» мигом пришла бумага о возможной дисквалификации команды, о вынесении этого вопроса на внеочередном заседании руководства. В Санкт-Петербурге же многочисленные толпы, насмотревшись на позор на огромном экране пошли громить всё что-либо «москальское», выдвигая сепаратистские лозунги наряду с футбольно-хамскими.
Лера же встретила его округлившимися глазами:
– И что теперь?
– Что теперь? – Юра сразу проникся её волнением. – Что случилось?
– Сказали, дисквалифицировали «Московию» и на год в Пречемпионат.
– Вот это номер! – Юра присел от неожиданности. – Даже я со своим «паникёрством» не добежал и не успел. – Только сейчас он обратил внимание на телефон, разбухший от непринятых вызовов и кучи смс. – Ффух! Ладно, сейчас остыну. – Он обнял жену, и они постояли, покачиваясь в такт невесёлым мыслям.
– Мальчики только заснули, я заглянула в компьютер, а там только об этом и кричат.
– Да, шустро они. Мы закончили, обсудили сложную ситуацию с Тимуром, вызвали Серёгу, и я поехал домой. И вот, видишь, как всё быстро.
– Ещё говорят про волнения в Санкт-Петербурге, пишут, что сформировано там уже правительство и готовится отделение.
– Обалдеть, как маховик мгновенно скорость набирает, – только помотал головой Юра. – Пойду на пацанов погляжу. А потом уж тогда названивать Тимуру. Наверное, придётся ехать назад.
– Сходи.
Юра полюбил вечерами глядеть на сыновей, когда они спали, раскидав свои крошечные ручки и ножки. Сразу накрывало тёплой волной нежности и спокойствия. Он знал, что эти два маленьких существа не только ответственность и долг их вырастить, оберечь от опасностей, но и тот надёжный тыл, наряду с Лерой, в котором он может быть уверен. Эта та почва под ногами, которая будет держать его в тряские моменты. Всё остальное начинало казаться суетой, мелочами. «Вот они, сопят в четыре дырочки, мои главные цели».
Лера, незаметно подойдя, прижала голову сидевшего мужа к себе.
– Лерусь, ну когда такое двойное чудо есть, то разве другое имеет значение? Ради них же всё пройдём и везде прорвёмся.
Лера промолчала, лишь поцеловала мужа в макушку.
– Ладно, пойду узнавать подробности.
А подробности не радовали. Всё подтверждалось. Ганжа басовито матерился, Тимур цедил сквозь зубы проклятия, а неприятности обретали реальные черты и расползались заразной опухолью. На следующий же день Руководство распространило сообщение об изгнании клуба из Москвы в низшую Лигу Чемпионата – Пречемпионат. Все результаты аннулировались, засчитывалось поражение «0:3». В Руководстве такому решению пытался противостоять лишь Президент – Эрик Кантона. Что позже вышло боком и ему.
На Тимура свалилось сразу огромный ворох бюрократических дел. Какую-то часть он спихнул на «Возрождение», что-то разгребал Ганжа. Главная сложность была в сохранении Команды. Разочарование и возмущение были настолько велики, что распад грозил и нависал неумолимо. Но с подачи Боброва за несколько дней разработали концепцию, банально названную «Феникс». Идея была проста – воспользоваться несправедливым изгнанием для ещё бо́льшого напора своей главной линии. Подключили Лилю и Леру, которые эмоциональными речами заразили молодёжь команды новой задачей, убеждая их не уходить. А желание уйти у многих было велико – такое крушение надежд, удар по самолюбию не прошли бесследно. И двое ребят покинули всё-таки клуб – и ушли из футбола насовсем. Одного лишь переманили амбициозным предложением в английскую команду. Такие, в общем-то, небольшие потери были несомненной удачей – костяк сохранили, развала не допустили.
А вот дальнейшего развала Российской Республики избежать не удалось. Взбудораженный Северо-Запад ощетинился угрозами и безапелляционными требованиями. Открытых военных конфликтов удалось избежать – в стране сквозила усталость от бесконечных пертурбаций. Власти отпустили новую страну восвояси.
Зима накручивала обороты, первый Чемпионат завершился. В отсутствии «Московии» «Британика», не получив в последние три тура серьёзных соперников и получив, в свою очередь, технические «три-ноль», стала Чемпионом. Тем не менее, скандал с «Московией» затмил в обсуждениях даже итоги соревнований. Ведь за простой футбольной дисквалификацией тянулся широкий шлейф социальных и политических потрясений…
До Нового Года «Московия» утрясала своё низвержение, после, до весны вновь вживалась в роль дебютанта. Изгнание клуба в Пречемпионат послужило на руку популярности второй по значимости Мировой Лиге, к самой же «Московии» интерес, как ни странно, оставался на высочайшем уровне.
Отделение Северо-Западной Республики дало новый толчок к размежеванию в Европе. Во Франции образовалась Галлия, в Испании – Каталония, наконец, самоопределилась страна Басков. Соединённые Штаты Америки бурлили подобными же настроениями, но до реальных отделение пока не доходило. Канада хирела в туманной задумчивости.
А вот Восток продолжал крепнуть. Арабский Халифат, наливаясь нефтью, бряцал оружием и не стеснялся некоторых внутренних волнений. Они как-то мирно соседствовали с турками, которые подмяв Азербайджан, Южную Болгарию и Грецию, набухали силой. Израиль застыл на перепутье – внутренние и внешние силы тяготели к полной арабизации, иудеи же разбегались вновь, как и тысячи лет назад. Мир опять бурлил, отфыркиваясь мелкими плевками конфликтов и восстаний. Чемпионат, однако же, на общем шатком фоне мировых потрясений обретал силу и мощь.
После осеннего скандала, покатилась под гору власть Кантона и, вскоре после Нового Года он был не переизбран на внеочередных выборах Руководством. Робкие объединительные идеи, что пытался проповедовать Эрик, были окончательно порублены в щепы. Теперь старались извлечь максимальную выгоду из мельчания народов и государств, заставляя выплёскивать энергию на полях и трибунах. Рейтинги этих зрелищ взлетели до небес во всевозможных проявлениях. Чемпионат транслировали на больших экранах, в Интернете, в барах и кинотеатрах. Матчи тура обсасывались неделю до следующих игр. Смаковались не только голы, результаты и интриги. Из пальца высасывали ничтожнейшие подробности, распускали склоки об игроках, полоскали грязные скандалы. Словом, извлекали прибыли из всего, что могло хоть как-то...
«Московия» же весь 2023ий год маялась в Пречемпионате. Даже не сказать, чтобы маялась – зимняя подготовка и нацеливание на срочное возвращение наверх сделали свое дело – играли они по-прежнему ярко. И несмотря на то, что более низкий уровень команды этой второй, по сути, Лиги пытались компенсировать жестокостью и подковерными интригами, московиты штамповали победные результаты один за другим. Что давалось им непросто.
Над нивелированием махинаций, ставших для многих клубов профилирующим направлением, работала группа Ганжи. Работала удачно, но продыху не знала. Постоянно приходилось перехватывать клевету и гнусные обвинения, ловить в воздухе провокации и «подставы», раскрывать заговоры.
Самим же игрокам, во главе с Ларионовым очень сложно было удержать тот фирменный стиль игры. Конечно, они тоже нахватались жёсткости – с кем поведёшься… Но вот за проявление подлости или нечестной игры, игроков наказывали и проводили долгие воспитательные беседы. Усердствовало «Возрождение». Собственно, большинство игроков команды самолично тестируя себя на качество того или иного поступка, пыталось взглянуть глазами этого нравственного жандарма. Лиля Ахметдинова развернулась совершенно не по-женски. Лера же помогала ей, строча бесконечные воззвания и статьи.
Сложнее же всех было Боброву и Тимуру. Если второй без конца наталкивался на незримые преграды в верхах – становилось дурным правилом, затирать этих выскочек, то капитану «Московии» приходилось тащить всё более тяжелеющее бремя лидерства, пробивая авторитетом и популярностью бреши в искусственных препятствиях для команды. Он вёл за собой команду не только на поле, он являлся представителем той очищающей силы, что всё более обретала себя в центре русской земли. Что обращала свою длань в разные стороны, орошая добрым раненные разложением клочки Планеты. Отдохновение, как и прежде, он находил в любящей жене, родителях и стремительно подрастающих сыновьях.
Климат оставался неустойчивым, как и социальная жизнь на Земле. Возможно, природные катаклизмы и вели к взрывам и неурядицами в жизни цивилизации. Спекулянты вопили то по потепление, то про похолодание. Привычно пугали затоплением или оледенением. «Страшилки» ложились на действительную почву в виде непривычных погод и резких колебаний температуры. Где раньше была сушь, смачно поливало, великие реки же мелели, мерзлота таяла, а тропические деревья нередко накрывались неурочным снегом.
Весь год «Московия», не смотря на все препоны, несла свою уверенную игру в Пречемпионате. Игроки заметно повзрослели и «обросли мясом». «Московия», не потеряв своих лучших качеств, ажурной игры и комбинационного футбола, заметно заматерела, стала крепче станом и жёстче почерком. Прямым ходом команда держала курс на возвращение.
Летом между кругами соревнований был довольно заметный перерыв, и игроков Тимур отпустил на небольшие каникулы. Ларионов не препятствовал этому, хотя остальные команды использовали полуторамесячную паузу для тренировок и усилений игры. Тренер был уверен в своих подопечных, а также в поставленной игре. «А небольшой отдых и полная отключка от этой пахоты не повредит», – согласился он с Ахметдиновым.
Бобров с семьёй вопреки стандартным направлениям (пресловутое «неспокойно» было практически везде, поэтому ехали отдыхать на шаблонные моря-океаны) рванул на Иссык-Куль. На район, формально являвшийся по-прежнему территорией постепенно исчезающей Киргизии, наложили лапу далёкие канадцы, даром что сами дышали на ладан. Всё начиналось с добычи золота, затем была перехвачена военная база США в Манасе. И последние годы район вокруг Иссык-Куля со всеми его промышленными и рекреационными ресурсами контролировался Канадой. Небольшие вооружённые отряды быстро охолонули полуанархическое правительство, пресекли всякие банды и дали гарантии трудившимся людям. За всё это они безвозмездно добывали золото, заодно собирая небольшую мзду с туристических организаций и диких туристов.
– Нет, нужно всё-таки обратно русское сюда влияние, – вздыхал Юра, оглядывая красоты вокруг.
Они сняли маленький коттедж на берегу озера, среди абрикосовых и яблоневых деревьев. Через озеро неясно маячили белые шапки Кунгей Ала-Тоо, само озеро отрезало подножия гор противоположного берега скомканной лёгким ветром поверхностью.
– Юрка, как же тут красиво! Ты молодец, что сюда нас привёз, – Лера не обращала на привычную задумчивость мужа, ошарашенная красотой, озиралась вокруг. Мальчики жались к ногам родителей, тоже немного пришибленные грандиозностью пейзажей.
– Да, ты права, давай расположимся, разложимся, потом купаться. Да, пацанята? – Юра, опустившись, поднял сыновей на руки. Они, вцепившись ручонками в голову отца, довольно заверещали.
Потом они вылезли на горячий пляж, Лера заманчиво открытая телом в откровенном купальнике, намазывала малышей солнцезащитным кремом. Юра пошёл купаться.
Через час, накупавшиеся, разморённые тёплым солнцем, они тюленями нежились в робкой тени невысоких ив. Малыши копошились в песке, мелькая белыми панамками.
– Но мы не будем тут валяться целыми днями, у меня обширная программа.
– Ага, и мальчишек тоже будешь «облагораживать», наравне со мной? – Лера прищурилась словам мужа.
– Они у нас крепкие мальчуганы, им всё по плечу.
– Но не забывай, что у этих крепких мальчуганов есть не менее крепкая мать, которая не даст измываться над ними.
– Кто тут крепкий, говоришь? – Юра крест на крест накрыл Леру собой, и они стали безудержно целоваться, невзирая на копошившихся рядом детей. Тем, правда, было совершенно всё равно, что происходит за их спиной – у них были интересные совочки, формочки и песочек.
– Озабоченный, – Лера, сделав над собой усилие, слегка отпихнула разгорячённого мужа. Тот, вскочив, подхватил близнецов под мышки с разбегу сиганул в слегка шебуршашиеся воды Иссык-Куля. – Бешенный, – улыбаясь, прокомментировал Лера довольные визги малышей.
– Иди сюда, – крикнул из воды Юра.
Они были настолько гармонично встроены в окружающие красоты, что становилось непонятно, как в мире существует какая-то неидеальность, откуда берутся вражды и раздоры, несущее разруху и несчастия. Все четверо были исключительно красивы в своей любви и радости. Красивы улыбками и смехом. Эта идеальность не была приторной или скучной, она была просто естественна, как цветущие маки на ниспадающих склонах Тянь-Шаня. Природа щедро намазала цветами здешние места – ослепительно белый снег граничил с красноватыми скалами, переходящими в изумрудные луга, внизу плескалось бирюзовое озеро. Копошащиеся в своих играх карапузы являлись необходимой частью этой райской картины. Вокруг них и кружилась вся отдыхательная жизнь Бобровых.
Их таскали за собой повсюду, максимально стараясь обезопасить их быт. Если, конечно, вообще, можно говорить про безопасность в горах для годовалых мальчуганов. Иные крутили пальцами у виска, Юра же был уверен в своей правоте и робкие попытки воспротивится таким испытаниями для сыновей, рубил на корню.
Они ездили в ущелье Джеты-Огуз, забираясь под и на красные скалы, обрамлённые свежей зеленью; играли в прятки в «Долине сказок»; взбирались на перевал, откуда стекали воды Сырдарьи уже в другую, не иссыкульскую сторону. Поспевали абрикосы, черешни и вишни. Родители, удачно ограничивая приём витаминов малышами, сумели избежать пищевых отравлений. Мальчуганы зарумянились, ещё подросли и были озорны и веселы.
Но всё же они были разными. Андрейка больше бузил, неуклюже бегал (оба опережали принятые нормы взросления) и инициировал всякие подвижные игры; Никитка всё больше был задумчивым, в забавах брата занимал пассивную позицию, при этом был вполне улыбчив и дружелюбен. Он как бы был старше. Оба они обожали родителей и частенько визжали восторженно от огромного внимания, доставшегося от отца, в Москве бывшего не столь часто с ними. Лера их не баловала, и капризничали они совсем немного, в основном, из-за естественной конкуренции. Однако, через обоюдное же обожание (родители-дети) и образовалось самое страшное для близнецов наказание. За прегрешения и проступки, их подвергали меньшему вниманию и отсутствию улыбок. Андрейка глотал слёзы, а Никита, как и в остальном, по-взрослому хмурился и удручённо бычился взглядом. Естественно, такое душераздирающее зрелище не могли долго выносить ни Лера, ни Юра. Вскоре им давалось прощение, но зарубки воспитания накладывали отпечаток на карапузов. С ними было просто. Родители радовались им, и всё получалось складно.
Юра заметно посвежел взглядом, в котором обычно громоздили тучи рабочих невзгод и политических неурядиц, что он близко воспринимал. Всё чаще он вспоминал многочисленные разговоры с отцом в юности. И вновь, и вновь убеждался в его правоте. Смотря, как ослепительно красивая жена возится в прибрежных волнах с чудесными мальчуганами, он чувствовал, как прочнее стоит на этой земле. Как внутри крепнет стержень. Уверенность в себе и правде, позволит ему дальше бурить эту пучину невзгод и неустройства жизни. Он понимал, что его сила не только для него и его близких. Он чувствовал, он знал, что должен нести эту силу во вне, раздавать людям, отдавать себя и им тоже…
В конце отдыха, загоревшие, налившиеся здоровьям они сидели вечером на веранде, наслаждаясь тихим закатом. Ускользающее Солнце расплавленным золотом красило застывшее озеро, сверкало на снежных пиках тысячами искр. С востока небо наливалось тёмной синью с несмелыми пока звёздами. Близнецы уже сладко посапывали, утомлённые подвижностью на воздухе, Лера с Юрой же пили душистый травяной чай. Из сладкого было только кизиловое варенье, которое в меру кислило.
– Лерусь, смотри, для Великой страны ведь нужны и такие уголки тоже?
– Бобрик, ты прямо «Капитан Очевидность». Ясное дело, что нужны. Тут вон, сколько всего.
– Так чего ж мы упускаем – сельское хозяйство, ископаемые, отдыхать как здесь замечательно?! Только знаешь, что меня беспокоит? Ну, вот если в смелые самые мечты залезть.
– Что, милый? – Лера больше хотелось, чтобы муж просто говорил, чем узнать ответы на очевидные вопросы. От звука его голоса ей было уютно.
– Если землю ковырять, то очень осторожно. Принцип – что взял, то и отдал. И, главное, поменьше дорог, гостиниц, аэропортов и всяких, например, горнолыжных подъёмников. Природе нужно внимать, а не сжирать с потрохами. Конечно, можно сказать, давайте в каменный век, гармония с окружающей средой и никто никого не разрушит. Только это тогда будет не эволюция и прогресс. А я про другое толкую. Нужно развиваться в максимальном контакте с планетой. А не так, будто это контейнер с энергией различной. Его выкушали, отходами заполнили и поползли дальше, уверенные, что так и нужно развиваться цивилизации. Вот здесь не загажено почти – от чего? Оттого, что туризм в диком виде, а горы буровят только канадцы, золото добываючи. Вот те ущелья, кстати, ты сама видела – не очень уже выглядят. Да и Каракол с подъёмниками рядом тоску навивает.
– Но, постой, тогда что же ты за отдых предлагаешь? И как добывать из-под земли что-то, не повредив этой самой земли? – Лера всё же включилась в разговор.
– Нет, не я не в полной мере против разного рода инфраструктуры, когда она гармонично встраивается в окружающий ландшафт. Вот взять нашу лачугу – вполне себе комфортабельна, но сродни деревенским дома. А представь, здесь отель на пять тысяч человек, куча асфальта и бетона! А если на зиму – то рубить лес для трасc горнолыжных, взрывать скалы для организации подъёмников… То есть, надо подходить к вычерпыванию рекреационного ресурса очень аккуратно и с умом. А не оголтело бетонировать всю округу для переноса городского ландшафта.
– Ну, а с промышленностью? – не отставала Лера.
– Так ведь технологии есть! Есть! Вон, наш многостаночник Коля Шапиро в своей лаборатории чего только не напридумал. Тут, конечно, вопрос прибыли – маленько позатратнее будет добыча. Это понятно. Но для этого жёсткий контроль государства и должен быть. Не всё прожирать мгновенно, а оставлять ресурсы потомкам.
– Жёсткий контроль всегда вызывает некоторые протесты у граждан.
– А смотря, как этот контроль осуществлять. Это же не значит, с палкой стоять и бить по пяткам всякого ослушавшегося. Это гибкая система штрафов, поощрений, пропаганды и идеологии. Непростой механизм, но в идеале он позволяет настроить людей на нужный лад, сплотить их вокруг одной идеи.
– Что за нужный лад, какая идея, кто будет определять?
– Да, здесь ты права, что всё равно нужно принуждение, ибо без принуждения человек скатывается в лень и прозябание или в гедонизм и прожигание. Поэтому критерии просты – стремиться к недостижимым идеалам такой эволюции, когда строение цивилизации будет позволять достигать небывалых результатов в любой области, куда ни ткни. При этом всё это будет происходить вместе и только вместе с любыми природным организмом. Всё, что идёт во вред и мешает должно быть искоренено и отсечено. Непросто донести до людей, что истинное счастье и смысл не в получении дешёвого удовольствия, а в каком-то вечном стремлении. Это сложный момент, очень сложный. Пока что мы лишь видим разложение и распадение… Но! Но без качественного отдыха, конечно, ничего не построить, а качественный отдых он вот в таких местах.
– Идеалист ты мой славный, – ласково пробормотала засыпающая Лера, – пойдём уже спать. Малые спят и нам пора.
– Пойдём, – с кряхтением поднялся с шезлонга Юра. – Ты иди, а я уберу.
– Нет уж, а то будет не жена, а ехидна. Вместе уберём.
Через день они уезжали. С ночи гремел срывающийся с гор ветер, свистел в щелях и гонял сорванные листья. Озеро ощетинилось клочковатой пеной на штормовых волнах; громыхал мощный прибой. Бобровы собирались, поглядывая на тёмное и тревожное небо. Малыши, против обыкновения, притихли, обеспокоенные непогодой.
– Погода какая-то не очень лётная, – выразила, наконец, общее волнение Лера.
– Да нам ехать часов десять, ещё всё изменится несколько раз, – попытался успокоить Юра, сам с тревогой слушая шумы разгоравшегося шторма. Вскоре приехала «Делика», они погрузились, поудобнее разместив мальчишек, тронулись. Близнецы, как выяснилось, неплохо переносили машины и самолёты, с удовольствием засыпая под шум дороги.
А стихия, тем временем прорвалась диким ливнем, секшим дорогу и лобовое стекло автомобиля. Порывы ветра иногда потрясали машину. В такие моменты водитель останавливался, пережидая шквал. Ручьи, реки, пересекаемые дорогой, в один миг превратились в мутные бурые потоки, толкающие с грохотом огромные камни. Дороги и селения были безлюдны, шторм загнал всех по конурам и норам.
Время в пути вместо запланированных десяти часов растянулось до шестнадцати, благо запас был положен основательный. Близнецы успели несколько раз поспать, поесть и поиграть. Лишь в конце дороги они, уже утомлённые стали немножко капризничать.
В аэропорту же непогода кончилась, обрушившись резким похолоданием. Того и гляди мог пойти снег.
– Вот и климат никак не устаканится, всё какие-то катаклизмы, – Юра поёжился. – Ребяты, бегом, бегом! – подогнал он закутанное семейство, и Лера с малышами побежала в здание аэровокзала.
Возможно, этот отдых, в том числе, и позволил «Московии» и её лидеру избежать срывов и провалов; они благополучно докатили с отрывом от преследователей до финиша. Теперь предстояла борьба уже на другом уровне.
– На этот раз мы должны обезопасить себя от всяких «подстав», – обронил в разговоре по итогам сезона с Тимуром Бобров.
– Не поверишь, Ганжа работает над этим уже полгода. Всё будет в порядке. Я думаю, что при удачном стечении обстоятельств нам нужно разрастаться. Главное, чтобы не пресанули сверху. Но, согласно нашей информации, они там заняты прежним – разделением оставшегося, и пустили всё на самотёк.
– Смахивает на анархию, а так вроде и не скажешь.
– Нет, ну, видимый-то порядок они и дальше буду соблюдать. Как долго – совершенно не понятно. Но вот юга скоро могут отвалиться, например – это ли не анархия? А вот что тут с общественными движениями происходит – это их мало волнуют. Всю политическую жизнь развалили, поэтому как бы надоело им уже следить за каждым выскочкой. Рано или поздно все сами затухают, да и народ, мол, аморфный. Но маскироваться будем всё равно, – Тимур вздохнул и сменил немного тему. – Послушай, чего я ещё тут задумал…
– Слушаю и внимаю
– Внимай. А хочу я продолжить расширять «Московию». Не просто спортивный клуб с детской школой, площадками и стадионом. Преумножить наше движение хочу. Сейчас есть «Московия», «Возрождение», «Рысь». И, если «Московия» и «Возрождение» наше детище, то охранные товарищи сами примкнули, и с ними у нас, скорее, коалиция. Но ориентируются они на нас всё равно.
– И? Кого ты ещё хочешь «примкнуть»?
– А всех, кто может действовать во благо. Во благо страны, что была и что ещё теплится, не развалившись окончательно. Во благо людей, которым что-то ещё надо. Не до конца погибшие институты, чахоточные, но что-то делающие производства, как-то пыхтящие хозяйства…
