Текст книги "Убийца среди нас (СИ)"
Автор книги: Анатолий Силин
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц)
Узнав, кто я, и что мне нужно, женщина пожаловалась, что муж в отсидке, а она растит детей как может.
Я подошел к столу и сел на полуразбитый шатающийся стул. Хозяйка бросила в мусорное ведро несколько пустых банок из-под консервов, опорожнила от окурков пепельницу, собрала в чашку зачерствевшие куски черного и белого хлеба, потом ладонью смахнула на пол оставшиеся крошки, после чего уселась напротив.
Я достал из папки фотографии туркмен и дал их ей посмотреть. Ребятишки тут же прильнули к руке матери.
– Это они, – сказала она уверенно. – Мне тогда повезло, сосед зачем-то ходил на рынок и привел на постой сразу четверых. Деньги уплатили вперед.
– Не говорили, зачем приезжали?
– Поначалу не говорили, потом, перед самым отъездом, сказали, что купили машину и едут в Каменогорск, там оформлять станут. Дальше к себе домой поедут, в этот, как его, все время на языке вертится, и не выговоришь...
– Может, Чарджоу?
– Вот-вот, он самый. Днем принесли всякие подарки, что накупили для домашних: рубашки, обувку, носки. А вот этот, самый старый, – женщина ткнула рукой в фотографию старика, – купил чайный сервиз. Хороший сервиз, дорогой.
– Где покупали?
– Сказали, что в магазине "Весна", тут неподалеку.
– Что-нибудь еще говорили?
– Ничего; старик шутил, что будет теперь пить чай из московской посуды.
Больше хозяйка ничего интересного сказать не могла.
Когда уже собрался уходить, ко мне стрелой подскочил старший сын и протянул пеструю, похожую на шатер в миниатюре, тюбетейку. На ней не было никаких надписей, и я надел ее мальчишке на голову.
– Не помню, кто из них подарил, – пояснила женщина.
Ехал в гостиницу и думал, что все же появилась одна зацепка, которую надо теперь раскручивать. Факт, что туркмены у кого-то купили машину и, по словам хозяйки квартиры, выехали в сторону Каменогорска. Там должны были оформить куплю-продажу. Что же это означало? Может, кто-то обещал в Каменогорске оформить подешевле? Вполне возможно. А потом им ехать на юг. Но кто же продавец машины? Как на него выйти?
XVI
Из Москвы до Каменогорска поездом добираться удобно. Вечером сядешь в фирменный вагон, ночь переспишь, а утром – здравствуй, Каменогорск! «На посошок» пили с Виктором в буфете гостиницы пиво; он поехал и проводить нас. У Виктора, оказывается, жена родом из наших мест, пообещался при случае заскочить в гости.
Перед отъездом Алексей позвонил в дежурную часть УВД и попросил прислать машину. Багажа у нас не было – пустые портфели, так как уезжали по-авральному, даже командировочных получить не успели. Но у сына день рождения, и потому я спланировал, подзаняв деньжат, купить Сергею давно обещанный велосипед. Если удастся, то заглянем домой, а потом уж в УВД.
Смотрю в окно и в который раз думаю, что в принципе поездка удалась. Хоть и не все (так в жизни бывает редко), но кое в чем обстановка прояснилась и мы получили хорошие зацепки, по которым теперь работать да работать. Главное – есть договоренность с коллегами из Сибирска действовать в одной упряжке, а это немаловажно... Утро пасмурное, накрапывает дождь. Низко над землей плывут облака.
Колеса вагона монотонно выстукивали по рельсам свою мелодию. За окном замелькали знакомые места.
Скоро Каменогорск. Мы с Алексеем успели побриться и умыться. Постепенно пассажиры начали подтягиваться с вещами к выходу. Соседи по купе тоже засуетились, а мы не спешили – чего толкаться в проходе. Настроение хорошее, да и почему ему быть плохим, домой же едем. Алексей мурлычет что-то себе под нос, галстук ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Ко мне тоже назойливо липнет мелодия на стихи собственного сочинения.
Слышу звуки я те, что когда-то...
Растревожили сердце мое...
Романс, да и только. Словно назло осенней хмари вспоминалась весна, огромное, дышащее теплом поле и безустальное пение в бездонной небесной глади жаворонка. Больше всего из времен года люблю весну.
– Слушай, Алексей, а почему бы нам вечерком не собраться? Сереже девять, причина веская, – предложил я.
– Неужели девять? – наигранно удивился Алексей. – Это что ж, Сергей Денисович, будущий знаменитый сыщик, сын известнейшего в Каменогорской губернии и далеко за ее пределами Пинкертона, всего лишь на полгода моложе моей любимой дочурки Мариночки? Ты смотри, как время скачет! Ай-яй-яй!.. Слушай, а Наташа случайно не разгонит?
– С ума спятил, это нас-то разогнать, после почти двухнедельной командировки?.. Хотя, вообще-то, может и турнуть, если не будем паиньками, – решил и я подыграть.
– А що це таке – "паиньками"?
– Ну-у, мне, к примеру, сыну велик надо срочно купить. Давно, понимаешь, обещал это сделать будущей семейной знаменитости. Остальным домочадцам тоже чего-то из сластей прихватить. Потом – винца нам и водички ребятишкам...
– Так на то ж треба уйму денег?
– Мой вопрос, не твой. Было б желание, а оно, у меня, кстати, имеется. Так что будь добр, загляни по-соседски совместно с женой Поленькой и дочуркой Мариночкой. Премного буду рад, и уверен, что при таком раскладе нас Наташа моя никак не разгонит.
– Ну, озадачил! Это ж надо с собой прихватить подарок, да то-се... А? Правильно мыслю?
– Абсолютно. Прихватывай и часикам этак к девятнадцати – думаю, что раньше не получится, – жми на кнопку звонка.
– А вдруг Грузнов озадачит чем-нибудь сверхнеординарным?
– Но ведь надо же и совесть все-таки иметь! – парировал я.
– Сдаюсь, деваться некуда. Нагрянем всем своим небольшим семейством, – Алексей поднял руки вверх и улыбнулся, отчего тут же на щеках появились ямочки.
Наш "фирменный" плавно, без единого толчка, остановился на первом пути перрона, и началась толкотня. В окошко увидели, как к вагону спешит Сидоров с водителем дежурки.
– Пошли, кажется нас поджидают, – сказал Терехов и легонько подтолкнул меня к выходу.
Сидоров потискал за плечи Алексея, потом меня, вырвал у нас из рук портфели и повел к машине. По пути сказал, что прилетел вчера в полдень, так что уже освоился. Выглядел он вполне отдохнувшим и до краев напичканным новостями. Доложил, что Грузнов приказал без всяких заездов домой срочно везти нас к нему. Сердце екнуло: знать, припекло. Сидя рядом с водителем и полуобернувшись к нам, Валя рассказал то, чего бы и не слышать: водитель, что вез Рюмина на работу в день его убийства, странным образом утонул в реке, а телохранитель, что был задержан за кражу кожаных курток со склада облпотребсоюза и сопровожден в СИЗО, тот самый охранник Рюмина по кличке Сильный, повесился в камере.
Ладно, в деталях сами разберемся, не при водителе же выяснять... Хотя меня так и подмывало спросить – узнали ли что-нибудь дельное у Сагунова? Ведь перед нашим отъездом в Сибирск тот обещал "подумать" и написать некоторые подробности. Написал ли?.. Терехов тоже расстроен.
– Как же так проворонили? – спросил поникшим голосом Сидорова. – Надо быть просто полными идиотами и лопухами, чтобы не уберечь ключевых свидетелей!
– Сам ругался как прослышал, да что толку, – вздохнул Сидоров. Он сказал, что делом охранника занялась специально созданная генералом комиссия, и там вполне могут все раскрутить, так как прояснилось много непонятных закавык. – А по утопленнику в принципе все ясно: экспертизой в крови обнаружена большая доза алкоголя. Может, переживал, из-за чего напился и решил с горя покончить с собой. А возможно, пригрозили ему или, может, жене. Он недавно женился, души в ней не чаял. Угрозы ведь разные бывают, – предположил Валентин.
... Да так все, все так, но ведь от этого нисколько не легче, думал каждый из нас. Сработано кем-то четко и оперативно.
– Эх, нам бы теперь вот так же хватко разобраться, – сказал я, думая, что такое бывает только в сказках. Подобного мы даже предположить не могли. Уж если расследованию гибели Рюмина официально было придано такое значение, то все должны были "стоять на ушах"! Образное, конечно, сравнение, но факт остается фактом: кому-то нужно было срочно убрать важных свидетелей. И этот "кто-то" их убрал.
Спросил, как отреагировало на эти случаи начальство? По опыту знал, что подобные факты немедленно становятся достоянием общественности. Еще бы, любая газета, а их вон сколько сейчас, с удовольствием все разрисует и обсмакует во всех деталях и подробностях. Сидоров подтвердил: информация прошла почти по всем газетам области, а по радио и телевидению – неоднократно. Губернатор потребовал от Махинова внести ясность, Сушков вызвал "на ковер" Епифанцева и Грузнова. Можно было предположить, какую он им устроил взбучку, как учил уму-разуму. М-да... учить-то всегда легче, чем самому делать.
Обернувшись, Сидоров посмотрел на нас такими глазами, будто что-то еще не досказал.
– Давай уж, выкладывай до кучи, – буркнул Терехов. – Надеюсь, хуже того, что уже услышали, не будет.
– Смелей, Валь, руби до конца, – поддержал и я.
– Да у меня, собственно, ничего особенного, так, два пустяшных фактика, – оживился Сидоров и неожиданно изрек: – Денис, а ведь ты, ей-Богу, в рубашке родился.
– Мне и мама об этом не раз говорила, – ответил я, полагая, что он просто-напросто шутит.
– Мама, конечно, говорила, не сомневаюсь, но факт налицо: около восьми утра в твоем кабинете штукатурка с потолка обвалилась. Потолки-то, сам знаешь, какие у нас говенные, зато слой штукатурки в толщину с силикатный кирпич. Короче, стол и два стула вдребезги. Моли Бога, что не попал под бомбежку, иначе бы черт знает чем все кончилось.
До меня факт обвала потолка в кабинете как-то не сразу дошел, голова была забита идиотской смертью шофера и охранника Рюмина. Да я и не придал этому, в общем-то, никакого значения. Правда, сам раньше слышал, что потолки в здании УВД сделаны сразу же после войны и на ладан дышат. Махинов устраивал "втыки" коменданту и строителям СМУ ОКСа, но ремонт каждый раз откладывался за неимением средств. А ведь кусок штукатурки мог и по голове долбануть, ведь в восемь утра я как штык всегда в кабинете.
– Значит, Денис, тебе суждено долго жить, коли Господь Бог беду отвел, – сказал Терехов и дружески обнял меня.
– Говори свой второй "фактик", – напомнил я Сидорову. – Еще, случаем, ничего нигде не обвалилось?
– Да нет, с этим вроде нормально.
– Не тяни за душу, – поторопил и Терехов. – Ну и встреча, – покачал он головой, – сплошные сюрпризы. Еще один такой сюрприз, и меня инфаркт хватит.
– Потому и говорить не хочу, лучше пусть сам Грузнов. А то получается, что поперед батьки в пекло лезу.
– Да скажешь ты, в конце концов?! – вскричали мы почти разом. – Чего тянешь?
– Успокойтесь, граждане-товарищи, успокойтесь, ничего страшного не услышите. И уж раз требуете, то... В общем, Сушков вызывает вас к себе: Грузнова, Епифанцева, Гребенкина, ну и тебя с Алексеем.
– И во сколько часов состоится аудиенция? – спросил я.
– Приедем – узнаем, вчера не было известно.
В груди неприятно заскребло. Вижу, что точно такое же пакостное настроение и у Терехова.
– Жаль, очень даже жаль, – поморщился Алексей. – Ежели его высочество Сушков до сего времени не соизволил определиться по встрече, да еще вдруг назначит ее, к примеру, на вечер, что вполне вероятно, то вряд ли состоится запланированный сабантуй. Чертовски не вовремя Сушков решил провести с нами беседу.
– Вы уж, ребята, извините, – стал оправдываться Сидоров. – Думаю, что лучше знать сразу... Какая разница...
– Ты-то при чем? – успокоил его Терехов и похлопал по плечу. – Давай лучше покумекаем вот над чем...
Склонившись к нему, Терехов стал что-то нашептывать на ухо. Тот согласно кивал головой. Валентин, подумал я, настоящий друг. Даже постеснялся спросить, чем закончилась поездка в Москву. О том, что по туркменам появилась хоть и небольшая, но ясность – не ведает. Ну, не будем торопить события, скоро узнает в подробностях. А Терехов все перешептывался с Валентином. Меня это нисколько не интересовало. Мне абсолютно нет дела до их секретов. Внутренний голос въедливо вопрошал: почему Сушкову так неймется? Неужели думает, что без его подхлеста мы перестанем работать? Неужели не верит в нас? Но это же абсурд, не надо всех мерить своими мерками. А может, как и каждый ретивый чиновник, он готов ради собственного реноме перед губернатором землю носом рыть? В прошлый раз, помнится, обмолвился, что убийство Рюмина надо выделить особо. Значит, на остальные, пока это не будет раскрыто, можно временно закрыть глаза. Нет уж, господин Сушков, перед законом все равны: и туркмены, и Рюмин, и самый простой человек, не имеющий высоких покровителей. Неужели Сушков другого дня не нашел? Да и наверняка не для того приглашает, чтобы раз-два – и до свидания. Слово доброе мы там в свой адрес вряд ли услышим. А еще и у Сережки день рождения, ждать отца будет...
XVII
Грузнов нас принял без задержки. Нас – это меня, Терехова и Сидорова. Когда вошли в просторный кабинет, он стоял за столом в цивильном сером костюме и говорил с кем-то по телефону. Костюм не новый, но всегда ухоженный: брюки выглажены, белоснежная рубашка, темный галстук с поперечными светло-голубыми полосками. Ботинки у шефа блестят. Но вот лицо... Оно у Грузнова еще больше побледнело, глаза усталые, под ними обозначились припухшие, с нездоровым коричневым оттенком мешки. Нелегка служба начальника областного розыска. Положив трубку и поздоровавшись, сказал, что сейчас подъедут Епифанцев с Гребенкиным. Сидорова тут же отпустил, так как его отчет уже состоялся.
Областная прокуратура от УВД в двухстах метрах. Обычно мы в прокуратуру приходим, а не они к нам. Но, по словам Грузнова, так решил в этот раз Епифанцев, а он его лучший друг, о чем мы наслышаны.
Хорошо, что в вагоне успели перекусить, подумал я, не то сидели бы голодные. У нас в розыске так частенько случается, особенно с обедом. Обо всем приходится помнить, кроме собственного желудка. Потом, ясное дело, начинаются гастриты, колиты, а то и язвы желудка, как, к примеру, у Грузнова, отчего и мешки под глазами. И времени полечиться не выкроишь. Это уж только когда совсем прижмет.
Сидели, разговаривали, прикидывали с Алексеем, как бы пооперативней отчитаться о поездке да побыстрей войти в курс дел. Грузнову сообщили по внутреннему телефону, что пришли Епифанцев с Гребенкиным. Только успел шеф положить трубку, как они вошли в кабинет. Поздоровались. Епифанцев сел рядом со столом Грузнова, а Гребенкин подсел к нам и стал протирать очки. Процедура отчета казенна. Надо не только доложить, что удалось сделать, но и подробно отразить результаты командировки в справке. Первым, как всегда, говорил Терехов, за ним – я. Нас перебивали, выясняя детали и подробности. Но с каждым словом глаза у Грузнова и Епифанцева теплели. А когда доложил, что удалось найти квартиру в Москве, где останавливались туркмены, Грузнов, не выдержав, добродушно прогудел:
– Не спеши, сбавь скорость, давай поподробней.
Пришлось говорить поподробней: сколько туркмены жили в Москве, что покупали в магазинах, куда потом с продавцом машины путь держали. Добрым словом вспомнил об Альфабэте Семеновне. Когда закончил, Епифанцев, потерев руки, возбужденно сказал:
– А все-таки не зря поездку организовали! Хоть и пришлось кое перед кем отбрехиваться, но ради этого стоило. Смотрите какие козыри нам в руки попали! Да с ними просто грешно преступников упустить! Да-да, грешно!
– Поработать есть над чем, – поддержал Грузнов. – Надо же, почти всюду – машины, топор, отпечатки обуви. Одного пока не пойму: или это делалось по неопытности, или – вера в абсолютную безнаказанность? По всей видимости, расчет на всеобщий раздрай и, естественно, нашу неосведомленность. Вряд ли кому, мол, придет в голову соединять все воедино, да при таком географическом разбросе.
– Абсолютно согласен, – сказал Епифанцев. – Преступники наверняка полагали, что следствию будет затруднительно выйти на личности туркмен. И в самом деле, как это сделаешь без документов и фотографий?
Епифанцев спросил у Терехова:
– Скажи, а Гвоздев, или кто там под этой фамилией скрывается, он из нашей области или из Сибирска?
– Трудно сказать, – пожал плечами Алексей. – Но не исключено, что он Каменогорский. Эксперты из Сибирска сообщили, что в паспорте замечена подтирка в фамилии, после чего Гроздев стал Гвоздевым. Розыск Гроздева положительных результатов не дал. Известно, что некто Гроздев пропал с пол-года назад и до сих пор не найден.
– Думается, что надо еще раз, исходя из новых возможностей, определиться по версиям, – подал голос молчавший до того Гребенкин. Он предложил расширить число населенных пунктов, особенно в пригороде Каменогорска, в целях розыска родственников Гроздева-Гвоздева.
Наши шефы согласно кивали головой. Это, пожалуй, главное, с чего следовало начинать. Тем более, что у нас имелся отличный фоторобот. Хотя ясно, что преступник мог и изменить свою внешность: бородой, усами, бакенбардами, возможно, и пластической операцией.
Я предложил заняться автомастерскими по ремонту машин. Если Гроздев-Гвоздев имел мастерскую в Сибирске, то почему бы ему не иметь другую в Каменогорске или пригородах? Со мной согласились; начали сообща развивать эту мысль: в автомастерской можно было разбирать угнанные машины и заново комлектовать их для продажи. При мастерской и могла сформироваться дерзкая бандгруппа.
Версий поднабралось столько, что начала пухнуть голова. Шучу, конечно. Ну как можно было не воспринять предложенную Тереховым версию под условным названием "Невеста". Ведь Гроздев-Гвоздев, по словам Стеклова, имел то ли в Харькове, то ли в Виннице, а возможно и в Каменогорске невесту и уезжал именно к ней. Дельное, хотя и трудное для проверки предложение. Надо подготовить и разослать нужные запросы. Или даже организовать командировки по типу нашей.
Вздохнув, я подумал, что в версиях этих запросто можно утонуть, если хвататься то за одну, то за другую, третью, не доведя их до логического завершения. Да и какими силами хвастаться? Той группой, что утверждена на коллегии УВД? Но ведь это не реально? Следственно-оперативную группу надо по крайней мере утроить.
– Не забывайте, что варианты отрабатывать придется, предостерег, словно угадав мои мысли, Грузнов. – Давайте соизмерять силы и возможности, – многозначительно поглядел на Епифанцева. – Думаю убедить Махинова расширить следственно-оперативную группу. Вы тоже со своим шефом обговорите. Главное, не упустить время, иначе опять начнем топтаться. К отработке по машине приступать немедленно. Тут, что называется, кровь из носа. Как на нее выйти? Через ГАИ или автомастерские? А может быть, частник злодействует или есть другой вариант? К таким жестоким убийствам кто-то должен быть подготовлен. Как физически, так и психологически. В общем, нужна система в работе. Смотрите, что получается: если кто-то повез туркмен в Каменогорск, то значит, здесь есть какая-то привязка. Вот и надо отыскать ее и тем самым выйти на владельца машины. Или наоборот. Не упускать из виду Полянский район – преступление совершено там, забывать это никак нельзя. Особо взяться за город. Киллер действовал по чьему-то заказу. Значит, у кого-то был интерес убрать Рюмина. Кто этот человек, в чем проявлялся или заключался его интерес? Почему он решил убрать Рюмина? В следующий раз займемся окружением Рюмина. Действуйте, откладывать нельзя. Да и гибель двух свидетелей говорит о многом. Комиссия работает и внесет на этот счет свои предложения.
– Андрей Нифентьевич верно подметил, – сказал, глядя на нашу обособленно сидящую троицу, Епифанцев. – За время вашей командировки кроме неприятностей, о чем, наверное, уже наслышаны, нет ничего путного. Пока нет. Даже то, что по программе-минимум было намечено, осталось невыполненным. Так что впрягайтесь побыстрее.
Я поглядел на часы: ого-о, сколько набежало! Разговорились однако: успели и отчитаться, и в курс дела войти; обсудили множество версий, но оставили самые ударные; заодно и пересмотрели план работы следственно-оперативной группы. Зато просидели почти полдня. Ей-Богу, не выношу совещаний. Здорово в командировках. Там хоть и есть свои проблемы, но зато никто не "совещается", работай сколько влезет. А ведь сегодня еще встреча с Сушковым!.. Почему я его не воспринимаю? Почему он так мне противен? Чи-ну-ша! При-спо-соб-ле-нец! Работает на показуху, лишь бы ему было выгодно.
Мы с Алексеем стали все чаще поглядывать на часы – пора бы и перерыв на обед сделать. Шеф, заметив это, спросил:
– Вы хоть завтракали?
– Да так, чайку попили, – скромно ответил Алексей. Я вообще промолчал.
– И все? А мы тут говорильню развели. Хватит, заканчиваем! У вас еще что-нибудь будет? – это к Епифанцеву.
– Да нет, вроде все обговорено. Пусть хлопцы собой займутся, да и в семьях небось заждались. Выходит, попали прямо с корабля на бал.
– Отдых-то вряд ли получится, – подал я голос. – Передали, что Сушков к себе пригласил.
– Насколько мне известно, его интересует лишь ваша персона, – пояснил Епифанцев. – Опергруппу он пока приглашать не намерен.
– Моя?! – удивился я. И сразу почувствовал, как кровь хлынула к лицу. У меня так от волнения часто бывало. – И что – одного?.. Зачем?
– Видно, приглянулся, – пошутил Епифанцев.
– Скорее, наоборот, – покачал головой я, вспомнив отпущенную в мой адрес реплику Сушкова на недавнем совещании в областной прокуратуре.
– Разве вы ему еще не сказали? – спросил шефа Епифанцев. – Надо перенести встречу, какая необходимость в спешке? Не успели прибыть, как совещание за совещанием. Сам позвонишь или мне?
– Сам, конечно, о чем разговор. А вообще-то лучше к нему заехать. Он кое в чем просил помочь разобраться. Вот заодно и проинформирую. Только... – Грузнов посмотрел в нашу сторону. – Отдыхать пойдете лишь после того, как отдадите справки и план работы следственно-оперативной группы машинистке. Чтобы я их управился согласовать с Махиновым и областным прокурором, да еще прихватил по экземплярчику для Сушкова.
Нас с Тереховым такой расклад вполне устраивал.
XVIII
Думали, что после обеда с заданием быстренько управимся, но куда там. Состав следственно-оперативной группы надо было заново согласовывать с руководителями служб, а их то одного, то другого на месте не оказывалось. Замы же на себя ответственность брать не хотели. Дело-то, в принципе, несложное, но с определенным нюансом. Следовало выделить лучших из работников, то есть оторвать их от решения своих повседневных проблем. А кому это хочется?
В моем кабинете кавардак. После обеда там появились штукатуры. Утром, когда увидел, что произошло, подумал: шлепни меня по голове кусок штукатурки помассивней, и вряд ли довезли бы живым до больницы. Работал с Алексеем в его кабинете, ему тоже хотелось поскорее разделаться с заданием Грузнова. Позвонил Наташе. Узнав о ЧП в кабинете, она разохалась. Как мог, успокоил, попросил маме ничего не говорить, иначе слез не оберешься. Сказал, что с утра подзагрузили, и приеду ближе к вечеру. Наташа обрадовалась, узнав, что придут Тереховы.
Ну, наконец-то управились: отпечатали, считали, выправили и передали Грузнову, а тот договорился с дежурной частью, чтобы нас подбросили домой на машине. Живем недалеко, но в такую погоду и подъехать не грех. Спустились с Тереховым вниз, а там Сидоров стоит и посмеивается, вид добродушно-заговорщический. Гляжу – а у стены велосипед в разборе и еще два пакета. Так вот, оказывается, о чем по дороге шушукались. Поблагодарил, но сказал, что деньги отдам не раньше как завтра. Друзья пошутили, что задержка может мне дорого обойтись, так как начнет расти пеня. Валентин ехать ко мне отказался наотрез. Понять можно – тоже столько дней не был с семьей.
А дождь на улице льет не переставая. Кругом лужи, а вдоль высокого бордюра ручей катит мутную, с бликами от бензина и машинных масел воду вниз, к пойме водохранилища. Потоки грязной воды, что попадают в реки и озера, я по аналогии сравниваю с растущей преступностью. Она тоже катастрофически растет, а власть имущие не знают, как с ней покончить. Вряд ли Сушков и ему подобные сумеют что-либо дельное противопоставить валу преступности. Их больше заботит благополучие "новых русских", но ведь забота о появившейся "элите" и невнимание к простым людям как раз и есть причина всех бед, в том числе и роста преступности. Почему на это закрывают глаза? И каким, интересно, будет сегодня разговор Грузнова с Сушковым? Что он даст? Эти мысли проскочили одним залпом. Стараюсь отвлечься. Удивительно, но каждый год в эти октябрьские дни на ум приходят стихи Пушкина: "Октябрь уж наступил – уж роща отряхает последние листы с нагих своих ветвей..."
Припомнилось, что в прошлом году октябрь был менее дождливым. Мы тогда еще жили в Полянске, окруженном сосновым бором и смешанным лесом, так что видеть и ощущать эту прелесть можно было ежедневно. Теперь все изменилось: большой город, новая обстановка, да к тому же дождь и слякоть...
Лобовое стекло то и дело заливают брызги воды от ударов на колдобинах колес встречных машин; спешно работают "дворники". Не люблю осеннюю хмарь. Успокаивает лишь то, что октябрь еще не кончился: несомненно будет и тот, который воспел великий Пушкин.
Звоню. Сердце набирает обороты, за дверью слышится радостное разноголосье, топот. Наконец дверь открывается – и вот он, мой прочный, надежный, как у нас в милиции принято говорить, тыл. Сколько раз, находясь в отъезде, вспомнишь о матери, жене, детях, а сколько у них переживаний обо мне! Недаром же принято считать семью для человека в погонах надежным тылом. Встречали, как всегда, по установленному порядку и ранжиру, от самого младшего к старшему: Сергей, Надя, Наташа, мама. О ноги терлась кошка Муська. Сергей, увидев велосипед, радостно закричал: "Во-от здорово!" Поцеловал, взял его и тут же ушел в другую комнату собирать.
Жена и дочка обнимали вдвоем. Наташа осторожно гладила ладонью по голове, может, думая, что я все же пострадал от обвала штукатурки. Глаза дочери тоже говорят, как она рада приезду отца. Мать же встречает так, будто хочет передать мне всю свою любовь и ласку. С возрастом от ее чрезмерного ко мне внимания становится даже неудобно перед своими детьми.
Знаю, что спросит, не трудно ли там было. "Там" – в командировке. А еще – как с питанием? Назидательно выскажет, чтобы на желудке не экономил. Отвечу, что все, мам, нормально. Ну и хорошо, вздохнет, а то я дюжа беспокоилась. На этом разговор закончится, мать достанет клубок шерстяных ниток со спицами и примется за работу. Сидит обычно в уголке, чтобы никому не мешать, но так, чтоб всех видеть и слышать. Муська забирается к маме на колени, сворачивается калачиком и дремлет.
Но вот официальная, буду так ее называть, часть встречи закончилась. Выложил из сумок провизию. Молодцы, друзья, постарались, взяли то, что надо. Домочадцы довольны, особенно Сергей, у него теперь забот с велосипедом хоть отбавляй. Вот только осенняя слякоть для поездок на нем не совсем подходит.
Пришли Тереховы, шумные, говорливые. Они уже стали для нас как родные. Вообще-то Наташа в выборе друзей привередлива. После первых знакомств, а их было немало, сразу определяла кто есть кто. Иногда я с ней был не согласен, даже спорили, потому что вопрос стоял ребром – дружить или "поддерживать связь". И время подтверждало, что права оказывалась она. В общем, умела Наташа отличать в людях порядочность, искренность и доброту от напускной фальши.
С Тереховыми никаких осечек не было. Мы сдружились сразу и накрепко, появились какие-то общие симпатии и интересы: у нас с Алексеем свои, у жен и примкнувшей к ним Наде – столько своих, чисто женских проблем, что каждый раз говорят не наговорятся. И у Сергея с Мариной – свои, школьные и чисто возрастные интересы. Они нисколько не скучают, правда, иногда слишком громко выясняют отношения. Ну, дети есть дети.
Стол был уставлен наисвежайшими и наивкуснейшими, как любит хвастнуть моя Наташа, блюдами. По домашним котлетам, салатам и всему прочему мы с Алексеем соскучились и уплетали за обе щеки. Имениннику же недосуг: быстро поев, он для приличия посидел у меня на коленях, а потом с Мариной ушел к велосипеду. У нас же начались "тары-бары". Рассказали о похождениях в командировке, вспомнить и посмеяться было над чем. Надя с нами. Дочь относится ко мне вполне нормально, но к жене, кажется, лучше. Как-то сказал Наташе об этом, а она ответила – зато Сергей в тебе души не чает. Ничего не попишешь – права.
Потихоньку, чтобы не привлечь внимания матери, прокомментировал потолочную эпопею. Мать же, словно почувствовав неладное, тотчас прекратила вязать и навострила уши. Находчивый Алексей в момент рассказал анекдот про "нового русского".
Суть его банальна. Приснился "новому русскому" сон, что ходит он голодный, в одних штанах, по рынку и денег ни копейки. Рынок ломится от всяческой вкуснятины, но и цены там кусаются, что не подступиться, лишь пирожки более-менее дешевые. Попросил: дайте хоть один, умираю с голоду. Продавец – гони денежки. Нету, отвечает. Тогда снимай штаны. Стыдно без штанов-то. Тебе видней. Живот сводит, уже нет никакой мочи. Стал штаны снимать... и проснулся.
От души посмеялись – какой же это "новый русский" без штанов? Вижу, мать успокоилась, опять принялась вязать и потихоньку напевать какой-то мотивчик. Матушка столько носков навязала, что вся семья в холод их надевает, да еще друзьям и знакомым дарим. Меня она любит, но если между мной и Наташей возникает ссора, всегда держит сторону жены. И я на нее нисколько не в обиде. Вот и сейчас: вяжет, вяжет, а на меня поглядывает. Какая уж тут лишняя рюмка – так посмотрит, что сразу руки опускаются. Жену и детей я люблю, и это мать привила мне любовь к семье.
– Мария Петровна, – чуть громче обычного обратился к ней Алексей. – Посидели бы с нами.
– С вами скучно, – ответила она не сразу. – Все о работе да о работе. А какое же застолье без песни?
– К чему соседей беспокоить? – возразила жена Алексея. Я то знал, что Полина петь не любит, даже в больших компаниях, когда почти все поют, старается отмолчаться или же только для вида шевелить губами. Да и Алексей не слишком большой любитель песен.
– Не знаю, не знаю, – говорила между тем мать. – Вот раньше хоть и жили куда бедней, но зато как пели. И, представьте себе, никого не боялись. Теперь же все за решетки попрятались. Какая уж тут песня.
– Что верно, то верно, – согласился Алексей.
– Ну мам, посиди с нами, – попросил я. – Уважь честную компанию.
– Нет, сынок, лучше в другой раз. Завтра на работу, а вам отдохнуть надо... – я знал, что дальше просить бесполезно. Если б было настроение, то и к столу подсела бы, и свою коронную завела. Заметил, что с тех пор как в город переехала, она стала меньше петь. А ведь сколько знает старинных песен! Все собирались переписать их, но как обычно времени не хватает. Сегодня у матери настроение хорошее. Когда она вяжет и считает петли, то о чем-то своем думает, а возможно, и волнуется; когда же потихоньку напевает – значит, на сердце отлегло.