Текст книги "Убийца среди нас (СИ)"

Автор книги: Анатолий Силин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

– О, это я завсегда готов! На сей счет у меня возражений не имеется.

Непредвиденная словесная перепалка с Гнидкиным испортила Парамошкину настроение, но он решил вида не показывать. Стол получился неплохой. Веня завелся, а это как раз то, чего он желал.

Парамошкин вызвал работницу и, передав ей сумки Скоркина, разъяснил, что надо сделать. Слышал, как сзади Веня негромко напевал бодренький мотивчик "застойных" лет. Вот и ладно.

Разговор об отце Скоркина никак не получался. Парамошкин и так, и этак подбрасывал Вене вопросики – бесполезно. Тот хмурился, поджимал губы и – опрокидывал рюмку за рюмкой. Зато когда речь зашла о совместной поездке в Польшу, сразу заулыбался.

Григорий чувствовал, что Веня скоро начнет отрубаться. Стараясь все чаще поглядывать на часы, мысленно ругая за неоперативность молодую работницу. Сколько же можно возиться на складе? Да и Веня становился неинтересным. Не хватало еще тащить его на себе к машине.

Наконец, работница пришла, поставила сумки и положила на стол лист с подсчетами. Денег у Вени, как и предвидел Григорий, не хватило, но говорить об этом сейчас бесполезно. Придется ждать возврата из поездки. Потом попросит помочь Рюмина, у того не сорвешься.

А Вене так понравилось сидеть в уютной комнатушке, что и не выпроводишь. Кое-как все-таки поднял, подвел к машине и усадил рядом с водителем. Вздохнул с облегчением, когда машина с Веней тронулась и вскоре свернула за угол.

Хотя какое там облегчение. На угощение потратился, сколько товара пока бесплатно отдал... а все Рюмин. Он всегда работу найдет.

XXI

Утром на работу к Парамошкину заехал Рюмин. Как всегда – сверхделовой, что ни слово, то истина в последней инстанции. После того как Рюмин сбрил рыжеватую бороду, он стал выглядеть более ухоженным и привлекательным.

– Ехал мимо, дай, думаю, заскочу, – сказал, поздоровавшись. – Думал, не застану, но оказывается, ты тоже любишь штаны на стуле протирать.

– Минут через десять ты бы меня и не застал. Считай, что повезло. А насчет протирки штанов ошибаешься: сам не протираю и другим не даю.

– Ладно-ладно, уж и пошутить нельзя, – сгладил разговор Рюмин. Сел рядом, огляделся, похвалил за отделку кабинета. Знал, что Парамошкин все это сделал своими руками. – Так, значит, не даешь торгашам дремать, – спросил, улыбаясь. – Что ж, совсем даже неплохо ставить их на путь истинный. А то небось разболтались при старом-то начальнике?

– Да уж стараюсь, хотя кое-кому это не по душе. Нескольких бездельников уже выгнал.

– Может, и правильно. Только делай так, чтобы комар носа не подточил. Кстати, что это ты тут натворил с транспортом? Хорошие машины, говорят, распродал за бесценок, купил развалюхи, да еще с доплатой?

– Это кто ж такую ахинею придумал? Неужели я похож на идиота?

– Неизвестный доброход обратился с письмом в городскую администрацию. А копию шуранул в областную, просит разобраться в творимом тобой произволе.

Парамошкин хотел было возмутиться, но Рюмин взмахом руки остановил:

– Не горячись, выслушай. Шлыков звонил. Анонимки ему прислали для проверки. Сам вчера их читал и тоже возмущался. Сказал Шлыкову, что не мог ты дойти до такой глупости.

– Он мог бы и мне позвонить или приехать. Все стали такие деловые и занятые, – сказал с обидой Парамошкин.

– Это ты зря. Не едет, значит, не хочет лишний раз перед твоими архаровцами светиться. Не забывай, кто тебя сюда протолкнул. Хочешь, чтобы и на него пошли потом жалобы? Этого нам еще не хватало.

– Ничего я не хочу. А что касается транспорта, то все поставили с ног на голову.

– Не сомневаюсь. А теперь насчет Ирины. Она что, в самом деле работает на базе? В анонимке утверждается, что только числится, а денежки каждый месяц аккуратно получает. И немалые...

Парамошкин покраснел. "Значит, Гнидкин или бухгалтерша все-таки "просигналили". Этого как раз он и боялся больше всего. Накапал скорее всего Гнидкин, он по части подметных писем опыт имеет. Но факт остается фактом, и от него никуда не денешься... Пришлось рассказать все как было. Не утаил, что подсказала, как лучше провернуть аферу с трудоустройством жены, бухгалтерша, а он с Ириной на нее, как дураки, клюнули.

– Ну зачем же так наглядно себя подставлять? Да и не только себя, – выговорил Рюмин. – Ведь не для этого тебя сюда направляли, чтобы по глупости потерять нужное для нас место.

– Что же теперь делать? – расстроенно спросил Парамошкин. Он и без нотаций понимал, что допустил ошибку, из-за которой может пострадать не только сам, но и Шлыков. Глава районной администрации водил его по инстанциям и представлял как толкового работника.

– В общем, влип, – резюмировал Рюмин. – Но не все потеряно. Я посоветовал Шлыкову списать данный случай на твою неопытность. Так ведь оно на самом деле и есть. Но учти: впредь без подобных штучек. Ирине тут вообще делать нечего. Советую побыстрее вернуть деньги, что получила. Не жадничайте, верните копейка в копейку, не обедняете. А ей подберем работу в другом месте. Да, вот еще что: напиши на имя Шлыкова объяснительную. В духе раскаяния, что все это из-за неопытности, что осознал и больше не допустишь, а деньги вернули. Заскочи к нему и переговори. Разберись, кто это на тебя нацарапал, и посоображай, как лучше с этим писателем поступить. Только поаккуратней, не в лоб.

– Да я уже разобрался. Есть тут один борзописец по фамилии Гнидкин. Обижен, что не ему, а мне должность досталась. Хотя, как говорят, не пойман – не вор.

– Это верно. Но не забывай, что у таких, как Гнидкин, всегда находятся надежные покровители.

– Разберусь, не волнуйся.

– Ладно, хватит об этом. Я, собственно, не за этим приехал. У нас с тобою, Григорий Иванович, впереди дел невпроворот. Настоящих дел, не мелочевки. Вот съезжу еще разок за кордон, и начнем раскручиваться. Дело стоящее, время упускать никак нельзя. – Рюмин встал и подошел к угловому столику. Налил в стакан из бутылки минеральной воды. Выпил неспешно. Отставив стакан, сказал:

– Хвалю, что Веню толково обслужил. Он так тебя расхваливал, так ему у тебя все понравилось, да и просто обалдел от проявленной заботы! Это хорошо. Веня нам с тобой еще пригодится.

Парамошкин хотел сказать, что младший Скоркин за часть товара пока не расплатился, но передумал. Вот когда вернется из поездки, тогда и напомнит. Рюмин между тем стал развивать мысль насчет предстоящего дела. В ближайшие пару-тройку месяцев следовало организовать торговлю ларьков. Но перед этим надо решить кучу вопросов: юридически оформить фирму "Надежда", завезти из Москвы товар, подобрать киоскеров...

– Да, проект киоска готов? Ну, тот, что просил тебя сделать? – напомнил он.

Парамошкин ждал этого вопроса, но лучше б его не было. Замотался в делах да поездках, а просьбу Рюмина все откладывал да откладывал. Теперь вот отвечать, а язык не поворачивается. Ведь знал, что с Рюминым шутки плохи. Сказал как есть. Видел, что глаза Рюмина его насквозь пронизывали. Ох, не любит "командор", когда его вот так подводят. Парамошкин ждал, что Рюмин врежет на полную катушку, и готов был принять этот удар. Сам виноват. Он же взял его к себе в помощники, он ему доверяет, советуется. Но Рюмин в этот раз напирать не стал. Устало сказал:

– Если будем так и дальше работать, то никакой "Надежды" у нас не получится. Доверием друг к другу надо дорожить. Исполнение только безоговорочное. И запомни: никаких оправданий впредь принимать не буду. Слишком многое на кон ставится. Да и "овчинка", как я думаю, стоит выделки. Другое дело, если сам не хочешь со мной работать. Тогда сразу и скажи, держать не буду. Зачем мне и себе голову ломать. Так что?

Парамошкин, опустив голову, молчал как напроказивший школьник. Нет, он работать с Рюминым будет, чего бы это ни стоило. С ним не пропадешь. Оправдываться не стал, как мог заверил в своей преданности.

– Сколько дней понадобится, чтобы сделать проект киоска? – спросил Рюмин.

– Завтра передам, – заверил Парамошкин.

– Ну вот и договорились.

– Думал, все это не к спеху, потому и откладывал, – продолжал оправдываться Парамошкин. – А дело-то, выходит, непростое.

– В делах не шучу. Скоро вообще закружимся как белка в колесе. Мы и так упустили время. Подумай на досуге, как лучше закрутить торговый механизм. С Ириной посоветуйся: ум хорошо, а два-три – лучше. Как приеду, встретимся и вместе обмозгуем. Да, вот еще – подбери пару хороших местечек для хранения товара, что начнем завозить из Москвы. Желательно не у "черта на куличках", а поближе к центру. Ну и самое щепетильное: все наличные денежки с нынешнего дня никуда без надобности не тратить. Все пойдет на закупку товара, оплату киосков и всевозможные оформления-разрешения. Боюсь, как бы не хватило.

Теперь Парамошкин понимал, что дело заворачивается нешуточное. Это сколько же надо заказать киосков, да набрать в них людей? А сколько закупить и завезти товара? Какая же должна быть бухгалтерия?.. Стоп, вот куда пристроить Ирину! Ну и голова у Рюмина! Сам бы, пожалуй, на это никогда не решился. Словно читая его мысли, Рюмин, глядя в упор, спросил:

– Что, слабо? Или наш с тобой "тандем" все-таки заработает?

– Вообше-то в голове и в самом деле полный сумбур, – честно признался Парамошкин. – Да и деньжат, полагаю, потребуется немало. Сколько будем заказывать киосков?

– На первый случай десяток, может, штук пятнадцать, а потом посмотрим. Лиха беда – начало. Надо подсчитать гроши, с этого и начнем танцевать. Но главное не это. Куда сложней оформить "Надежду". Чиновники по три шкуры сдирают, так что вся надежда на Шлыкова.

– Да-а, это будет похлеще челночных поездок.

– Это уж точно. Потому и держись тут да опыта набирайся. Он нам пригодится. Мало ли как судьба распорядится.

Рюмин встал, попросил не провожать. Парамошкин видел в окно, как он вышел из ворот, сел в машину и уехал. Столько вопросов назабивал, да каких! Закрыв глаза, сидел и прокручивал в голове весь разговор. Надо было кое-что записать для памяти. Да-да, обязательно запишет. Не хватало еще снова опростоволоситься. Не услышал, как в кабинет вошел его горе-заместитель, как всегда со своей "гнидкинской" улыбочкой.

– Ну что там у тебя? – спросил Григорий холодно. Ох, как противна ему эта мерзопакостная рожа! "Информатор", анонимщик, борец за правду, а на самом деле – гаденыш из гаденышей. С ним обязательно надо разобраться, но не сейчас, попозже. Сказал:

– Я занят.

– Хорошо-хорошо, – тут же согласился Гнидкин и не торопясь пошел к двери. Однако, повернув голову, многозначительно добавил: –Там, это самое, рэкетиры пришли, хотят поговорить.

– Ах, вот как, – протянул Парамошкин. – Ну и где же они?

– У первого склада, трое, понимаешь, приехали...

– Трое так трое, – спокойно кивнул Парамошкин. Он хотел показать своему заму, что это его нисколько не взволновало. Уже вдогонку крикнул Гнидкину, чтобы ждал его у себя и никуда не уходил.

XXII

Гнидкин ушел, а Парамошкин, закрыв глаза и обхватив ладонями лоб, задумался. В душе боролись два чувства. До чертиков хотелось проучить наглых пришельцев, выгнать их взашей за ворота базы, доказав тому же Гнидкину, что подобные шутки с ним не пройдут. Можно и позвонить в милицию, но пока наряд приедет да начнет разбираться, уйдет немало времени. К тому же возможны осложнения, и еще неизвестно, какими окажутся последствия. Проще решить все самому. Вот только б не напортачить, а тот же Рюмин выскажет: «Ну куда тебя понесло? Почему не посоветовался?» К тому же у рэкетиров найдутся сообщники, начнут мстить, а этого только не хватало. Между бандгруппами идут постоянные разборки и дележ зон влияния. На такие дела обычно идут «шестерки», «тузы» отсиживаются и вмешиваются лишь в крайнем случае. Какова же во всем роль Гнидкина? Уж слишком странно ведет себя – будто радуется приходу незваных гостей и ждет не дождется исхода их встречи с Парамошкиным. А «незваных» ли? А что если именно он и навел их на базу?

Одно ясно: надо хорошенько обмозговать. Тянул время – то кто-то с бумагами на подпись заходил, то звонил телефон, а если честно, и самому не хотелось идти. Но сколько можно волынить? Двух молодых ребят, по всей видимости, просителей-"челноков", попросил с полчасика подождать ...

Еще издали увидел у световой опоры трех молодчиков в камуфляжной форме. Вспомнил, что Гнидкин говорил именно о такой одежде рэкетиров. Надо же, все кому не лень напяливают на себя военную форму! Ничего себе "десантники"!..

Бандиты держались спокойно и уверенно, будто у себя дома. Подойдя, Григорий тихо спросил:

– Это вы хотели со мной встретиться?

– Нам хозяин нужен, – процедил сквозь зубы самый рослый из тройки. Вид у него хотя и внушительный, а труха-трухой, беглым взглядом оценил молодого амбала Парамошкин.

– Вы, что ли, старший? Настойчиво переспросил Григорий, оглядывая верзилу с головы до ног.

– Мы тут все старшие. Отвечай: ты хозяин? Если нет, то катись, пока цел.

– Я-я. Только не надо "тыкать". Вначале сопли под носом утри, а уж потом "тычь". Спрашиваю: кто старший? – Парамошкин стал заводиться. И в самом деле – заявились сопляки и командуют. Нет уж, кланяться он не собирается!

"Рохля", так окрестил Парамошкин наглого пришельца, угрожающе засопел:

– Думает, если блин1 на башку напялил, то самый умный? – ища поддержку у дружков, добавил: – Он, братва, совсем охамел. Может, схлестнемся?.. – Его явно понесло, но выговориться не дал самый невзрачный из троих. Он был мал и тщедушен, Парамошкин сперва на него даже внимания не обратил: мальчонка не мальчонка, мужик не мужик. А тот вдруг, выплюнув жвачку, с надрывом прикрикнул на "Рохлю":

– Ша! Кончай базар! – потом Парамошкину: – Мы за "тити-мити" пришли, а не баланду травить.

"Рохля" хотел что-то вякнуть, но малыш оборвал:

– Усохни!

Тот надул губы, однако в разговор больше не встревал.

Парамошкин с любопытством оглядел старшего. А он, оказывается, с характером, этот "шибздик".

– Что ж, – сказал ему, – пошли поговорим в кабинете.

– Зачем же в кабинете, хозяин? Можно и тут.

– Нет уж, – уперся Парамошкин. – Я не дурак, чтобы завтра о вас тут работники базы говорили. – Помолчав, с усмешкой добавил: – А может, мандраж берет? Тогда так и скажи, что дрейфишь.

"Шибздика" это задело за живое. Он попытался вывернуться, но не получилось.

– Ладно, не психуй, – осадил его Парамошкин. – Никаких сюрпризов там, – махнул рукой в сторону конторы, – не будет. Если б хотел заложить, давно бы это сделал.

Старший, хотя для важности и попыжился, но поплелся вслед за Парамошкиным. Григорий еще не знал, о чем и как пойдет разговор, но был абсолютно спокоен. Уж с этой-то троицей он сумеет справиться.

Остановившись перед входной дверью, потребовал:

– Остальные пусть тут покружатся. Нечего у кабинета светиться.

Старший спорить не стал. Поднимаясь на второй этаж, Парамошкин уже твердо решил: на наглость отвечать наглостью, мзду пусть платит Гнидкин, а этого Малыша нужно постараться привлечь на свою сторону. И кстати он придержал в приемной двух "челноков". Пусть рэкетир пошурупит башкой.

При его появлении они почтительно встали и, что называется, глазами ели директора базы. Проходя в кабинет, Парамошкин небрежно бросил:

– Ко мне никого. Ждите вызова...

Дверь закрыл на ключ и, не теряя времени, спросил:

– Какова такса?

Пришелец в "таксу" не врубился и стоял, хлопая глазами.

– Ну, не "такса", так "бабки" или как там по-вашему?

На "бабки" отреагировал с ходу.

– Шеф сказал: сколько давали, столько и давать должны. А дальше время покажет.

– Но ведь за халяву деньги не платят, – прищурился Парамошкин. – Нужна работа, надежное прикрытие. Каковы гарантии?

– На базу кроме нас никто не сунется.

– А вдруг?

– Исключено, – гость отвечал как робот. Прислонившись к стене, правую руку он держал в кармане кожаной куртки.

"Видно, струхнул, что я дверь закрыл, – подумал Парамошкин. – И небось с испугу уцепился за нож. А что если рискнуть на один фокус? Но вначале разговорить, расслабить его..." Григорий завел обычную бодягу: предложил попить чайку-кофейку. Гость отказался, молчал, слова не вытянуть. Лишь один раз уточнил, когда можно получить "бабки"? Парамошкин с ответом не спешил, этот вопрос надо обговорить с Гнидкиным. Заверил, что первый конверт передадут не раньше как к концу недели. Малыш воспринял это как должное, однако руку из кармана так и не вынул.

"Ну и черт с тобой! – фыркнул Парамошкин. – А фокус я тебе все равно покажу, знай, с кем дело имеешь".

Подойдя вплотную, спросил:

– Цирк любишь?

Пришелец будто онемел и молча таращил на него глаза.

– Что за оружие в кармане?

– А тебе-то какое дело!

– Сейчас уточним.

Несколькими быстрыми движениями Парамошкин заломил рэкетиру руки назад, и выкидной, с пластмассовой ручкой нож оказался в его ладони.

– Хороша штучка, – сказал, разглядывая нож. – Пользовался?

– Пр-и-и-ходилось, – ответил его владелец. Он был ошарашен и не мог сразу прийти в себя. Тяжело дыша и уже без былой спеси промычал: – Ну и приемчик!..

– Как зовут-то?

– Меня?

– Тебя-тебя, кого же еще.

– Коляном... Колькой, значит.

– Так вот слушай меня внимательно, Николай. Забери свой нож и без нужды за него не хватайся, а то могу и руку сломать. Да садись, не стой как лошадь на привязи. Так вот, я хочу, чтобы ты мне кое в чем помогал. Не бесплатно, конечно. Деньги вам мой заместитель будет платить, тут никаких проблем. Ты же будешь получать еще и от меня. Понял? Но за дела. Окажешь услугу – получай наличными. Но ни гу-гу, иначе... Да и братва у меня, – мотнул головой на дверь, – из бывших спортсменов. А впрочем, не неволю, решай сам. Хочешь – будем дружить, а нет – и разговора нет.

Николай согласно кивал. Его это устраивало. После "фокуса" с ножом он неожиданно разговорился. Рассказал, что сидел за грабеж. Пришлось кое-кого спасать, но уж лучше бы не спасал: после отсидки никто руку не протянул. Долго мотался без дела. Спасибо Ястребу (кличка шефа), что сжалился и взял под свое крыло. Служить Парамошкину согласен, но так, чтобы не дошло до Ястреба. Иначе ему хана.

Кто-то настойчиво постучал в дверь.

– Подождите! – недовольно крикнул Парамошкин. Оставалось уточнить насчет Гнидкина. Колян намек понял с полуслова и тут же подтвердил, что их визит организовал через Ястреба Гнидкин. Обговорив порядок дальнейших контактов, Парамошкин открыл дверь, и Николай тут же юркнул в нее.

В приемной стояла бухгалтерша.

"Странно, – подумал Парамошкин, – чего это вдруг ей приспичило? Скорее всего – разведка по просьбе Гнидкина. Ну, пусть подождет. Вначале отпущу заждавшихся ребят..."

Встречей с Коляном Григорий остался доволен, тот ему еще пригодится. Своего человека в воровском мире иметь надо.

Парамошкин рассеянно слушал, что тараторила бухгалтерша. А она довольно привлекательная, но какая же лицемерка! Говорит с улыбочкой, однако при первом же удобном случае продаст. С ходу выложила Гнидкину про "устройство" Ирины.

А Гнидкин – настоящая скотина. Ему бы сидеть и не рыпаться, но нет же, решил не мытьем так катаньем освободить для себя директорское местечко. Не выйдет, не на того напал.

ХХIII

Парамошкин злился: до чего же денек колготной выдался! Сплошные проблемы: то встреча с рэкетирами, то бухгалтерша чего-то вынюхивала, теперь вот предстоял неприятный разговор с Гнидкиным (противна не столько фамилия, как он сам). Работник никакой, зато столько спеси и апломба! Да, если эту «гниду» не раздавить, крови попьет немало. Шел к нему неохотно. По пути прокручивал варианты разговора. Лучший из них – спросить открытым текстом: ты, мол, подлец, написал анонимку? Ты зачем пригласил рэкетиров? Ты почему делом не занимаешься? Ты когда прекратишь мне ставить палки в колеса?

..."Но", "но" и "но"... Об анонимках лучше пока промолчать. Это ведь не докажешь. И выдавать Коляна резона нет, он ему еще пригодится. А позже можно будет встретиться и с Ястребом.

Но это потом, когда начнутся большие дела. Тогда надежная "крыша" будет нужна как воздух. А пока неплохо б было пристроить Коляна на временную должностенку, чтобы владеть обстановкой, знать, что против него замышляется. И Ястреба это устроило бы – свой человек на базе.

Как Парамошкин и предполагал, Гнидкин обслуживал очередного клиента. Они были так заняты выбором дефицитного товара, что его прихода не заметили. Клиент же (точнее, по-видимому, его жена) оказался привередливым. То и дело слышалось: нет-нет, это супруга не любит, а это ей вообще не подойдет, уж я-то знаю.

Парамошкину надоело слушать их препирательства, и он громко кашлянул: Гнидкин обернулся.

– А-а, Григорий Иванович! – воскликнул едва ли не восторженно. – Прошу познакомиться: это работник одной уважаемой областной службы... Ну и как ваша встреча прошла? – спросил, прищурив хитрые глазки.

Но Парамошкин не был настроен миндальничать с Гнидкиным. Окончательно же вывел из себя вопрос о "встрече". Сам,зараза, навел, а еще спрашивает!

– Я сколько раз говорил: никаких "уважаемых" без моего разрешения не обслуживать! Не понятно. Да?

Гнидкин стушевался. Он не ожидал от Парамошкина подобной резкости, да еще в присутствии клиента.

– Григорий Иванович, – пробормотал, стараясь как-то смягчить ситуацию, – мне ваш тон не понятен. Все-таки я ваш заместитель, а не какой-то там нашкодивший пацан. Несерьезно и, ей-Богу, обидно.

Словно очнулся и клиент. Подойдя к Парамошкину, с явным неудовольствием сказал:

– Может быть, потом между собой разберетесь? Нельзя же поднимать сыр-бор при постороннем человеке? Лично мне это не нравится.

– А посторонним тут вообще делать нечего! – отрезал Парамошкин. Он понимал, что взял слишком круто, что вначале следовало бы разобраться, узнать, кто клиент и откуда. Но остановиться уже не мог – весь день на нервах. Кроме того, бесило двуличие Гнидкина. Нет, начатый тон следовало выдерживать до конца.

– Я из БХСС, – веско промолвил меж тем с ударением на каждую букву клиент. Он достал из нагрудного кармана свое служебное удостоверение и протянул Парамошкину.

Тот отмахнулся.

– Меня абсолютно не интересует, откуда вы: из БХСС или санэпидээс. Вы здесь не по службе, и мне не представлялись, а посему прошу вас немедленно покинуть базу.

– Хорошо, – кивнул работник правоохранительных органов. – Но вы об этом, господин директор, еще крепко пожалеете.

Клиент Гнидкина ушел, хлопнув дверью, а зам не то расстроенный, не то обрадованный таким относительно мягким исходом конфликта, заметался по подсобке.

– Что же вы наделали, Григорий Иванович! Он же курирует торговлю. Он вам этого никогда не простит!

– Уймитесь и не мельтешите перед глазами. Пусть ваш бэхээсэсник делом занимается, с жульем и ворьем борется, а не по складам для решения личных вопросов шастает. Так и передайте ему, у вас это получится. Теперь что касается рэкетиров. Вы с ними связь держали, деньги для них находили, поэтому, если считаете нужным, то и продолжайте в том же духе, однако меня в эти бандитские штучки не втягивайте. У меня и других забот по горло, к тому же, как мой заместитель, вы абсолютный ноль. Предупреждаю еще раз: дальше так дело у нас с вами не пойдет. Помолчав, добавил:

– Не нравится – не держу. Готов хоть сейчас подписать заявление на увольнение.

– Но... – хотел что-то сказать Гнидкин.

– Все-все, хватит, никаких "но", никаких оправданий и ссылок на ваших "уважаемых" клиентов. Выкручиваться, знаю, умеете. Однако, учтите, настанет время, когда никакие выкрутасы вам уже не помогут.

– Что значит "не помогут"? На что намекаете? – зло прищурился Гнидкин. Это был уже другой Гнидкин, вся елейность отброшена. Такому сунь палец в рот, он всю пятерню отхватит. Нет, этого прохиндея голыми руками не возьмешь.

– А я вовсе и не намекаю, – усмехнулся Парамошкин. – Да и есть ли смысл намекать, ведь любая тайна , а у вас она не одна, рано или поздно прояснится. Смекаете, о чем речь?

Парамошкин специально напускал тумана, рассчитывая, что Гнидкин все поймет и сам, без нажима с его стороны, освободит место. В противном же случае придется проучить, только чтобы об этом никто не узнал.

XXIV

С середины ноября резко похолодало. Земля без снега студеная, а морозы жахают под двадцать пять – не шутка! Воскресное утро было обычным – промозглым и мрачным. Облака серыми хлопьями облепили все небо.

Парамошкин встал в семь, скорее по привычке, чем по желанию. В выходной день можно б поспать и подольше, но вчера в гости напросился Рюмин, позвонивший сразу после возвращения из очередной "челночной" поездки. Так что с утра надо было проехать на рынок и подкупить продуктов. А до рынка – купание в проруби. Оно бодрит и настраивает на деловой лад. Местечко на водохранилище облюбовал и обустроил еще с лета. Иногда с ним к проруби ходила и Ирина, но окунаться в ледяную воду боялась и только смотрела, как это здорово получается у мужа, смеялась и ежилась. Но сегодня не пошла, решив лишний часок понежиться в постели. Поездка Рюмина, по его словам, удалась. Значит и Григорию перепадет зелененькими: в группе были люди, которых он отоваривал.

А в конце разговора Игорь предупредил, что приедет не один, а с "мадам". Кто она? Ясно: Рюмин что-то затевает. Скорее всего, речь будет о киосках. Просто так и не пришел бы.

За глаза Парамошкин костерил Рюмина вдоль и поперек, однако при встречах всегда заискивал. В такие минуты сам себе становился противным.

С Ириной вчера договорились, что все деньги вкладывать в общий котел пока не будут, с весны начнут строиться. Сколько ж можно скитаться по квартирам? Рюмин, кстати, уже успел купить квартиру, построил дачу и начал возводить для продажи коттедж. Молодец, да и только! А мысль о доме подкинула бабка Фрося. Она предложила не ломать голову, строиться на ее участке. Дом старый, еле держится, но участок неплохой и в хорошем месте. Ей, если потом выделят комнатенку, то лучшего и желать не надо. Да и лишней для них она тоже не будет. Мало ли какие в семье могут возникать проблемы: глядишь, ребенок появится, рассуждала она.

Парамошкина ее предложение заинтересовало. В самом деле – зачем выбивать участок под застройку, причем за немалые деньги? Да еще и неизвестно, где выделят. Они согласились и стали завозить кирпич, блоки, плиты. Соседи же думали, что к бабке приехали родственники, которые по весне начнут строиться. Парамошкиных беспокоил лишь один вопрос – как на все это посмотрит Рюмин? Ведь он просил Григория деньги не мытарить.

Настроение у Григория с утра было не ахти какое. Еще и дурацкий сон приснился: будто огромный паук связывал его по рукам и ногам. Нити тонкие, бесцветные и вроде бы на глаз совсем незаметные, но сковывают – не пошевелиться. Паук был уже готов в него впиться, да Григорий вовремя проснулся. К чему бы все это? Хотя в принципе – ясней-ясного: Рюмин и есть тот самый паук. Это он его со всех сторон опутывает. А может, Гнидкин? Отношения с замом обострились до предела. Заявление на расчет не пишет и все время провоцирует. Нет, все-таки паук – Рюмин. Он, похоже, и к Ирине тихой сапой подбирается. Любые вольности "командора" в отношении Ирины Парамошкиным воспринимались болезненно, как посягательство на его личную собственность.

В общем, искупался без обычного удовольствия. Растерев тело полотенцем, оделся и заспешил домой, чтобы переодеться, взять сумки и идти на рынок.

... В назначенное время Парамошкин вышел на улицу и стал поджидатьРюмина. Тот со своей "мадам", женщиной лет под тридцать, не подъехал на такси, а спустился к набережной пешком. Поздоровались. Спутница представилась Надеждой. Надо же, подумал Григорий, фирму решили назвать "Надеждой", а теперь еще и особа с таким же именем объявилась. Парамошкин отметил не по-женски крепкое рукопожатие Надежды и проницательный взгляд ее светло-голубых глаз. Рюмин сказал, что Надя его дальняя родственница, родители ее живут на Украине, а она, после окончания финансово-экономического института работала в селе, и вот теперь переехала в Каменогорск и занялась предпринимательством. "Кто только нынче этим не занимается", – подумал Григорий и пригласил гостей в дом.

– Никак строиться собрался? – спросил Рюмин, кивнув головой на сложенный кирпич.

– Да, планируем весной начать. Но проекта пока нет, с участком не определились, – схитрил Григорий.

– Стройка – дело хорошее, – одобрил Рюмин. – У всех, кто строится, есть перспектива в жизни. Помнишь, что должен сделать человек за свою жизнь?

– Помню-помню: дом, сад, дети...

– Вот-вот, так что начинаем постепенно претворять эту формулу в жизнь. А потом будет и сад, и детки.

"Слава Богу, пронесло", – подумал про себя Григорий. Он боялся, что Рюмин начнет придираться за трату денег не по назначению.

Радостная Ирина стояла у калитки. "Молодец, вовремя вышла", – подумал Григорий. Рюмин артистично опустился перед Ириной на одно колено и поцеловал ей руку. Потом передал пакет. Довольная, она со смешком спросила:

– А где же цветы? Раньше без роз ко мне на встречу не приходил.

– Ах, розы! – воскликнул Рюмин, вставая. Его это явно смутило, однако тут же вывернулся: – Розы, Ириша, тебе теперь муж дарить должен. Но обещаю, что впредь твое пожелание учту.

Во двор вышла бабка Фрося. Она не стала мешать молодым своим присутствием – старушка с понятием.

Рюмин между тем шумно засопел и зашмыгал носом.

– Ну и Парамошкины! Ну и умеют стол накрыть! – восторгался он. – Надя, ты посмотри на мясные блюда и салаты! Какой аромат! Ей-Богу, я весь слюной изойду!

– Скажешь тоже, Игорь. Тут все на скорую руку, – кокетничала Ирина.

"Ничего себе – на "скорую"! – мысленно возмутился Парамошкин. – Весь день как угорелые крутились!" И потом, кто ее дернул за язык говорить о цветах? Розы ей, видите ли, нужны! Григорию это не понравилось, он это ей не спустит. Пригласил гостей помыть руки и сесть за стол... Нет, а Рюмин-то каков! Назвал жену Иришей и обещал учесть пожелание. Этого еще не хватало!..

– Как у вас все чудесно! – повернувшись к Григорию, Рюмин пожаловался: – а я порядком отвык от таких пиршеств. Везет же тебе!

Меж тем Ирина, раскладывая хлеб, рассказывала Надежде о том, как готовит свои фирменные котлеты "по-полянски", с косточкой, и салат "Черепашка".

Рюмин, пока наполняли бокалы, рассказывал под всеобщий хохот анекдот о еврее, покупавшем в магазине чеснок. У него с его картавинкой это здорово, особенно место, когда еврей говорил непонятливой продавщице: "Пгодать шестьнох".

Пили-ели вдоволь, а потом переключились к делу, ради которого, собственно, и собрались. Начал Рюмин. Вытерев салфеткой губы, он сказал:

– Ну, а теперь по существу, друзья мои.

И ничто сейчас не напоминало в нем того Рюмина, злого и порой жестокого, не терпящего ни малейших возражений.