Текст книги "Убийца среди нас (СИ)"

Автор книги: Анатолий Силин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)

Тут же размечталась на предмет, что тогда у них лишние деньги появятся и можно будет хорошо приодеться. В Каменогорске одеваются не то что в Полянске.

"Ну, завела старую песню на новый лад", – подумал Парамошкин.

– Постой-постой, ты не особенно спеши приодеваться, – сказал он. – Прежде надо смотаться туда-сюда, а тогда уж и соображать, что к чему. А для того, чтобы поехать, нужны деньги. Где они у нас?

– Я, Гришенька, пошутила, а ты даже помечтать не даешь. Ты же у меня самый умный, самый сильный и самый любимый. Небось давно все решил. Верю, дорогой, что у тебя отлично получится! – обняв, поцеловала, и сомнений будто не было. Умеет же вот так подзарядить мужа.

Достав из "дипломата" визитку, протянул Ирине.

– Что это?

– Смотри, тут координаты Рюмина. Вечером приглашает обговорить детали "операции". Может, вместе поедем? – сказал это неспроста. Решил еще раз проверить свои сомнения: помнит-не помнит, любит-не любит. Хотя и был на все сто процентов уверен, что Ирина любит только его и никого другого. Об этом и думать было смешно. Однако вот спросил – и то заволновался, запереживал, вдруг да согласится? Он как раз этого и не хотел.

Когда Ирина категорически отказалась, с души отлегло. Григорий рассмеялся и, довольный, поцеловал ее. Тут же предложил немедленно ехать за покупками в магазин. Чего только муж не сделает для любящей его жены.

IV

Парамошкин был точен. Ровно в восемь вечера он нажал пальцем на кнопку дверного звонка. Раздался приятный музыкальный мотивчик. Дверь Рюмин открыл не сразу, переспросил, послушал голос и посмотрел в глазок кто это. Защелкали замки. «Много замков, побаивается», – мелькнула у Григория мысль. Хозяин извинился, что дома кавардак: мать уехала к больной тетке, а ему не до уборки. Он был в спортивном костюме и теплых тапках. Пригласив в комнату, показал на кресло и тут же спросил, что лучше подать – чай или кофе? Григорий отказался.

– Тогда можно на выбор: винца, водочки или коньячку?

– Так я же на машине, – ответил Григорий, осматривая жилье бывшего Ирининого ухажера. И в самом деле порядка никакого. Не квартира, а склад – все в ящиках, сумках, мешках. Это ж на сколько поездок заготовлено товара? Игорь прошел в другую комнату и скоро вышел оттуда с ручкой и несколькими листами чистой бумаги. Усевшись рядом в кресло, спросил:

– А что без Ирины? Посидели бы.

– К сожалению, приболела.

– Ну, тут уж никуда не денешься. Намотаешься, голова кругом идет. Жаль, конечно, да ладно, время для встреч, надеюсь, у нас с вами будет. Перейдем к делу.

"Это на что ж намекает? – подумал Григорий. – На какие такие встречи? Уж не Ирина ли покоя ему не дает? Посмотрим, посмотрим, а то ведь на все сто восемьдесят градусов развернусь – и будь здоров!.."

– Пишите, – услышал голос Рюмина. – Я буду вам называть наиболее ходовые товары в Польше и их цены. Кое-чем помогу. Но полностью рассчитывать на меня было бы смешно. Могу сказать заранее, что продам несколько комплектов постельного белья, есть еще небольшой запас белья женского и мужского, чулки, колготки и кое-что по мелочи. Так вот: запишите, на чем, на мой взгляд, можно сделать в Польше бизнес.

Парамошкин взял ручку и стал записывать. Перечень товаров получился довольно длинный.

– Но где же все это достать? – спросил вслух скорее сам себя. – На прилавках пусто.

– Как это где? – ответил Рюмин вопросом на вопрос. – На базах, конечно, в магазинах. Товар пока имеется. Но его сейчас хватают, растаскивают оптом и в розницу. Скоро ничего не останется. Надо успеть, а для этого выйти на начальство тех же баз, магазинов, через кого угодно, но выйти. – Еще раз внимательно поглядев на Григория, повторил: – Да-да, выйти! За взятки, за подношения, как угодно, но закупить и подготовиться к поездке. Не успеете – кто-то другой опередит. Сейчас время – деньги, большие деньги. Надо успеть и не опоздать.

Парамошкин задумался. Просмотрев еще раз список и цены в злотых на каждый вид товара, покачал головой. То, что предлагал продать Рюмин, особой выгоды не даст. Так, мелочевка, больше места займет, но и отказываться нельзя, иначе можно испортить отношения.

– Чего головой крутите? – спросил Рюмин.

– Дорого все, нужны большие деньги. – Стал было называть цены, но Рюмин его перебил:

– Не надо, я лучше вас знаю, что сколько стоит. Сам покупал и "командирские" часы, и фотоаппараты, и электродрели, и утюги, и миксеры. Но прошу учесть, что там любая проданная вещь себя трижды окупит. Вот и морокуйте.

– Говорят, что водка в хорошей цене?

– Да, коньяк, водка, сигареты, особенно такие как "Мальборо". Но опять же проблема с перевозом – все строго ограничено.

Если найдут лишки в Бресте – заставят сдать в приемный пункт или продать до отправки поезда. Обычно сдают, а возвращаясь обратно, забирают. Так что приходится рисковать и прятать бутылки, икру между простынями, в общем, где-нибудь в тряпках. То же самое с сигаретами. Но вначале их нужно заиметь, не так ли? Как получше спрятать – подумаем.

– А что с загранпаспортом? Не опоздаем?

– Переговорю со знакомым в ОВИРе, а послезавтра созвонимся. Время для оформления еще есть.

– Кому-то надо заплатить?

– Потом скажу. Но послезавтра с утра позвони, возможно, вместе поедем в ОВИР. Надо заранее сфотографироваться и иметь при себе паспорт.

– Что-то еще приготовить?

– В ОВИР?

– Нет, для поездки.

– Да, конечно. Прежде всего, несколько больших сумок. Их можно купить, а можно и самим сшить. Поговори с Ириной. Все зависит от того, сколько товара везти, а налегке мотаться нечего.

– А что, и обратно придется чего-то везти? – не понял Парамошкин.

– Почему бы и нет? Скажем, закупим и привезем на продажу японских магнитол. Их тут с руками будут рвать. Но об этом посоветуемся перед отъездом.

"Идея с магнитолами неплоха. Было бы что везти, – подумал Григорий, – для него это не проблема. А сумки Ирина какие угодно сошьет". Вслух же сказал:

– Может, задобрить в Бресте того же контролера, или как он теперь называется? Таможенник что ли?

Рюмин хмыкнул:

– Это уже не раз обкатано. Есть такса, мы собираем доллары и вручаем через проводника. Ему тоже перепадает. Важно, кто придет с проверкой. Есть такие твердолобые, что не подступишься.

– Ясно как божий день, – сказал Григорий. Хотя, если честно, до полной ясности было ой как далеко. В голове крутились разные мысли: где достать товар, который был бы там в цене? Во сколько обойдется паспорт? Может быть, продать машину? А вдруг поездка все-таки сорвется? Пока хоть старая, но машина есть. Так ведь без риска никак нельзя, все рискуют. Тот же Рюмин катается на иномарке, и квартиру в центре города сумел купить. И это лишь начало. Подумал: а почему он, собственно, за него ухватился? Нет, чего-то не договаривает, а ведь наверняка все рассчитано, просчитано... Вот тебе и кандидат наук.

Рюмин заметил, что Григорий стал плохо слушать.

– Может, все-таки кофейку? – вновь предложил он. На этот раз Парамошкин не отказался. Кофе пили маленькими глотками. Разговор шел обо всем и ни о чем. Григорий слушал болтовню хозяина, но чувствовал, что Рюмин что-то другое хочет сказать – да пока не решается.

Когда засобирался домой, Рюмин, отбросив всякие формальности, дал понять, что его труды надо хотя бы частично компенсировать. Начал, загибая пальцы, перечислять свои услуги...

– Зачем все это, – перебил Григорий. – Скажите, что от меня требуется – мы же с вами люди цивилизованные. Вы мне помогаете, я вам. Не вижу проблем.

– Да-да, абсолютно правильно. А то я все миндальничаю, а на эти вещи надо смотреть проще. Вопрос-то в принципе плевый – довезти оттуда в Каменогорск тройку моих магнитол. Я куплю – вы доставите, вот и вся проблема. Не думаю, чтобы вас это обременило.

"Умеет же клянчить, – подумал Григорий. – Ишь как глазки строит".

– Согласен, – ответил не задумываясь.

– Вот и отлично! – Рюмин начал собирать со стола чашки. – Я вижу, – сказал не глядя, – что домой торопитесь? Мне тоже кое-куда надо подскочить.

Встал, протянул руку:

– Значит, как договорились – жду звонка послезавтра утром.

Парамошкин спускался лифтом и думал, что Рюмин так обрадовался за свои магнитолы, что даже Ирине привет забыл передать.

V

Нет, оказывается, далеко не просто подготовиться к поездке за кордон, ой как не просто. Попробуй – отоварься, загрузи сумки. Чем? За что? А без товара там делать нечего – это дураку понятно. Поехать в Польшу – не прогуляться с Набережной до центра Каменогорска. Парамошкин понимал, что рассчитывать придется на себя да на Ирину, на свою изворотливость, на те небольшие связи, что у них были. Время неумолимо подталкивало, всего-то оставалось чуть больше недели. "Эх, – думал Григорий не раз, – были б деньги или в родстве «лохматая рука». Но денег кот наплакал, «а лохматой руки» днем с огнем не сыщешь. Придется ехать к родителям и потрясти их. По-другому не получалось.

Свое обещание насчет загранпаспорта Рюмин сдержал: Григорий принес паспорт домой, показал Ирине.

– Ну вот, – сказала она, разглядывая его, – теперь отступать некуда.

– А я отступать и не собираюсь, – буркнул Григорий. Он понимал, что виза получена, а это уже кое-что значит. Начался отсчет дней и часов. Рюмин продал обещанное белье, но этого так мало, что даже смешно всерьез воспринимать. На эти тряпки капитала не заимеешь. Григорий набрался наглости и обратился с просьбой о помощи к Шлыкову. У главы администрации района, думал он, возможностей побольше, чем у Рюмина. И в самом деле тот оказался несколько щедрее Рюмина: помог приобрести несколько миксеров, электродрель и даже фотоаппарат. Спасибо и на том. Парамошкину ясней ясного, что Рюмин и Шлыков могли бы помочь больше, но не хотят. Да и с какой собственно стати? Он что, им родственник или брат? Хорошо, что с собой берут, а уж с товаром барахтайся сам как можешь. И он барахтался, волчком крутился. Объездил друзей и озадачил их, постоянно заглядывал в магазины, надеясь там что-нибудь купить по счастливому случаю. Подключил к этому Ирину, которая проявила себя молодцом. Через удачно выскочивших замуж подружек Ирина находила людей, что могли хоть чем-то помочь. Парамошкину оставалось потом куда-то съездить, представиться и привезти покупку. Но это был тоже не выход.

И как-то вечером, после долгих обсуждений, Ирина вдруг радостно вспомнила:

– А ведь у меня, милый, кажется появился неплохой вариант. Помнишь, мы посылали приглашение на свадьбу моей тетушке Алевтине Михайловне?

– Помню, и что с того?

– Так ведь она работала главбухом на чулочно-носочной фабрике. Понимаешь – главбухом!!! Как же это я забыла! Она еще мне ко дню рождения то колготки, то чулки присылала. Сейчас-то на пенсии, но возможно, поможет? Сегодня же напишу письмо.

– Привет, вспомни сколько деньков до отъезда осталось.

– Тогда дам телеграмму или позвоню... Ой, а я даже не знаю, есть ли у нее телефон или нет.

– Тоже мне племянница, даже тетушкиного телефона не знает, – укорил жену Григорий. – Таких родственников забывать нельзя, тем более, в нынешнее время.

– Ты всегда меня, милый, критикуешь, – стала оправдываться Ирина. – Да, виновата, давно не писала и забыла. Как-то не подумала, но ведь нам с тобой было не до этого. Возможно, и фабрика не работает, но... Но что-то надо делать! – воскликнула совсем расстроенно. – Кончик носа у нее покраснел, глаза заблестели, вот-вот расплачется. Этого только не хватало.

Григорий обнял жену, приласкал.

– Знаешь, – сказал, как только Ирина успокоилась, – а не лучше ли к тетушке поехать? Сколько там езды?

– Около суток.

– Ну вот, сутки туда, сутки обратно и пару суток там – вполне можно управиться. Денег, правда, маловато, но скажи, что продадим машину и сразу же вышлем. А товара бери побольше, я встречу. – Может быть, не раз еще придется за границу мотаться – пригодится. Рюмин говорил, что наши чулки-носки у поляков в цене. Тем более легкие, надрываться не придется. Это не скобы и гвозди тащить на себе.

– Ох, так не хочется одной к ней ехать, – вновь приуныла Ирина. – Может, вместе, а? Заодно и познакомитесь. Ты ей понравишься. Поедем, Гриша, вместе?

– Исключено. Рюмин сказал, чтобы я никуда не отлучался. Вдруг что изменится. Вместе как-нибудь потом съездим. Так и скажи ей.

...Вовремя Ирина вспомнила про свою тетушку-главбуха. Все обошлось как нельзя лучше. Та, хоть и не работала, но связь с фабрикой не потеряла и помогла закупить товар по фабричной цене. Причем за свои деньги, в долг. Уж как там Ирина сумела поплакаться и расположить к себе Алевтину Михайловну, только им двоим известно, но дело было сделано. Кроме того, тетушка посоветовала Ирине от ее имени обратиться в Каменогорске по своим бывшим связям. Так Парамошкины вышли на директора торгово-закупочной базы, обслуживающей галантерейные магазины. Кстати, база была расположена в районе, где главой администрации работал Шлыков. А через директора базы Григорий вскоре вышел и на директоров этих нескольких галантерейных магазинов.

Наконец-то Парамошкины вздохнули свободнее, повеселели, вечерние обсуждения предстоящей поездки теперь не были такими мрачными, как раньше. Григорий нахваливал Ирину, видел как ей это нравится; она его тоже подхваливала, и им было хорошо.

Что ж, товар закуплен. Теперь рассчитаться с долгами, в первую очередь с тетушкой. Машину продали в два дня удачно. Повезло с покупателем – тот взял не торгуясь. Сумки Ирина сшила сама. Они получились довольно громоздкие, но это даже к лучшему – больше можно увезти. В предпоследний вечер старательно укладывали в них все, что закупили. Вещи подороже прятали между комплектами белья. Икру, коньяк, водку, сигареты Ирина запрятывала так, что не сразу и найдешь. Фантазии у нее хватало.

Провожать Григория на вокзал Ирина не пошла. Взгрустнула. Ей это так шло, что просто бальзам на душу мужа. Прижавшись к широкой груди Григория, трогательно прошептала: "Приезжай побыстрей, милый. Жду..." Так не хотелось с ней расставаться, так ее будет не хватать.

– Дай, Боже, найти свое место в жизни! Помоги, Боже, чтобы все удалось. Сделай так, Боже, чтобы жизнь с Ириной стала еще счастливей и радостней! – все это Григорий прошептал как молитву, поцеловал прослезившуюся Ирину, не забыл попрощаться с хозяйкой и с огромными сумками вышел из дома.

С этого дня у него начиналась новая жизнь.

VI

Размеренным, неторопливым шагом от Набережной до вокзала идти минут тридцать, не больше. Григорий явился в назначенное место, как и договорились, ровно за час до отправления поезда. Поставив сумки недалеко от входа на перрон, огляделся. Обычная суета: кто-то приехал, другие, как и он, уезжают. Но почему напарники не спешат? С Рюминым и Шлыковым-то он знаком, а Скоркина в глаза не видел. Знал, что зовут Вениамином, что ему под тридцать и работает инженером в НИИ. Да, папаша еще у него директор крупного завода. Перед отъездом Григорий с женой не раз обговаривали, как лучше втереться в доверие к Рюмину и его братве, чтобы стать своим человеком. Решили, что лучше всего хорошо угостить, затраты потом окупятся.

На "Волге" подкатил долговязый Шлыков. Водитель стал разгружать и подтаскивать чемоданы поближе к сумкам Парамошкина, а Шлыков с коричневой папкой в руках (будто на совещание собрался). Поздоровавшись, стал рядом. Он был в светлом плаще, в коричневых остроносых ботинках.

– Не слишком ли легко? – спросил Парамошкин.

– Да нет, плащ на подстежке, под ним свитер и теплое белье. Не думаю, что будет похолодание. – Помолчав, добавил:

– Сами-то тоже, смотрю, почти по-летнему.

– Это видимость. Под курткой, как и у вас, теплые вещи. Кроме того, я же в прошлом спортсмен.

– Ах да, этого я как раз и не учел, – рассмеялся Шлыков. Разговор завязался сам собой. – Знаете, – сказал Шлыков, вот ехал я и думал, что Рюмин опоздает, во всяком случае приедет после нас. Как видите, не ошибся. Ну откуда у него такие замашки?

Только проговорили, как подъехали Рюмин со Скоркиным. Последний невысокого роста, но крепкий, одет в голубую с множеством карманов и застежек пуховую куртку, на голове черная шерстяная шапочка.

– Веня, – и достал сигареты.

Рюмин же здоровался шумно, радостно, будто встречался с самыми близкими людьми: обнимал, похлопывал по плечу и чуть не лез целоваться. Это Парамошкину не понравилось. Рюмин, как и Шлыков, оглядел Григория снизу доверху и тоже заметил, что тот оделся легко. Парамошкину пришлось выпятить грудь и расправить плечи, на что Рюмин тут же отреагировал:

– Да-да, спортсмен, понимаю. Вопросов больше нет, – и посмотрел на сумки и чемоданы. – Так-так – эти полосатые сумари, – Рюмин хитро поглядел на Парамошкина, – бьюсь об заклад, что ваши. Полагаю, не мякиной набиты. Точно? Раз так, то не зря время тратили.

– От вас ничего не скроешь. Все-то видите и подмечаете, – отшутился Парамошкин.

– А как самочувствие, настроение? Радостное, тревожное или поганое?

"Вот прилип, – подумал Парамошкин. – До сих пор присматривается. Изучает? Нет, не с распростертой душой "челноки" в свою компанию принимают, такая, видно, у них психология". Но ему, собственно, таиться нечего. Доволен. С женой помотались не зря. Теперь главное – довезти груз и поудачнее его продать.

– Все нормально, еду как на праздник!

– Даже так? – удивился Рюмин.–Вот это похвально. Сам признаюсь, в первый раз здорово волновался. Ну а по проторенной дороге куда легче, правда?

– Зато у первопроходцев больше славы и почета. Факт неоспоримый.

– Это философия, хотя частично я с ней и согласен. Однако не будем углубляться. – Повернулся к Шлыкову? – Это не твой водитель в машине дремлет?

– Мой, а что? – ответил Шлыков и стал протирать очки.

– Пусть за пивком в киоск смотается. Что-то после селедки пить захотелось.

– Да, совсем неплохо по паре бутылочек пропустить, – поддержал его Скоркин и полез в карман за деньгами.

– А может, с часок потерпим? – предложил Парамошкин. – Как только отчалим, обещаю и пивко и кое-что покрепче.

– Раз так, то никаких проблем, – за всех ответил Рюмин.

"Вот же неугомонный, – подумал Парамошкин. – Сколько в нем энергии! До всего есть дело, всюду сует свой нос. Шлыкову и Скоркину до фени, какие у кого сумки, что в тех сумках, а этому обязательно надо знать. Ишь, "не мякиной набиты?!"

Наконец объявили посадку. Григорий будто играючись рассовал сумки вверх-вниз, на что все обратили внимание, а Рюмин похвалил:

– Ну и силушка у тебя, братец!

Какое-то время молча постояли у окна. Вскоре позади остался шумный, светлый перрон, прощальная суета. И вот уже за окном темень. Она чередуется с мельканием придорожных и городских огней. Небо почти сплошь покрыто облаками, лишь изредка появляются голубые просветы с мерцающими далеко-далеко звездами и тут же исчезают в облачной мгле.

– Ну что, двинемся в купе? – предложил Скоркин. – А то что-то ноги замерзли.

Парамошкин вошел первым. Понимал, что ему весь вечер придется быть своего рода мишенью, что именно к нему будет приковано общее внимание. Остальные-то давно знакомы, а вот что он за фрукт – будут выяснять. Что ж, он готов и к этому.

Войдя в купе, Парамошкин достал из-под нижнего сиденья сумку с припасами. Знал, что Ирина постаралась. Скоркин тоже захотел что-то достать из висевшей над головой сетки, но Парамошкин жестом руки остановил его:

– Я же предупредил, что угощаю. – Все у него было продумано. Небезосновательно полагал, что перед дорогой каждый дома плотно поел, да и напиваться на ночь не резон – поезд прибывает в Москву рано утром, а там, по словам Рюмина, еще предстояло решить кучу вопросов. Парамошкин по характеру не был скрягой, но сорить зря деньгами не любил. В этот же раз решил, что называется, взять быка за рога. Небольшой столик вскоре был заставлен бутылками и деликатесами: копченая колбаса, копченая курица, окорок, поллитровая банка красной икры. Это сразу ж вызвало всеобщий восторг.

– Икру друг-спортсмен, когда-то вместе выступали, привез из Астрахани, – по ходу дела пояснил он. – Вот она сегодня как нельзя кстати.

Не отказывался от помощи: кто резал помидоры, огурцы, кто готовил бутерброды с икрой и окороком. Перед тем как открыть бутылку с настойкой, предупредил, что ее приготовила жена и просила дать оценку ее стараниям.

– Ничего себе угощение, – похвалил Шлыков.

– Да уж, – поддержал Скоркин.

– Это все жена, я тут ни при чем, – пожал плечами Парамошкин. Заметил, что Рюмин бросил на него быстрый взгляд, но ничего не сказал.

Аппетит разыгрался до предела. Уже раздавались недовольные реплики: хватит тянуть волынку, пора начинать. Что ж, господа хорошие, можно и начинать.

VII

Произошла маленькая заминка. Это когда нарезали, открыли и налили. Кто-то же должен речь толкнуть? Как без этого? Взяв стакан, Рюмин спросил:

– Кому слово?

– Говори, говори, "командор"! – загалдели разом как о само собой разумеющемся.

– Что ж, тогда предлагаю выпить за Гришу номер два. Его имя совсем недавно знали, почитали, ценили. Уверен, у нас он обретет второе дыхание. Добавлю: нам с ним, если откровенно, крепко повезло. Теперь будем чувствовать себя спокойней, ибо рядом человек, способный оградить нас от возможных казусов, которые, к сожалению, иногда в дороге случаются. За тебя, Григорий, за твою удачу.

Упрашивать никого не надо было, слова "командора" все поддержали восторженно. Парамошкин такой похвалы не ожидал, надо же – закатил целую речь. Было не по себе, но, как ни говори, приятно.

Потом пили за общую удачу, за предстоящие поездки... Тост за "командора" пошел на ура. Парамошкин старался: то колбаски подрежет, то воды нальет, то бутерброд с икрой кому-то ненавязчиво подсунет. Слава Богу, что еды и пития хватало. А сам все о чем говорилось слушал да на ус мотал. В купе стало теплее и уютнее. Шлыков со Скоркиным были уже на хорошем взводе. Спать никто не хотел, да и какой тут сон, если чертовски истосковались по свойской компании, по сокровенным разговорам, которым никто не мешает. Шлыков пытался что-то напеть, но его не поддержали.

Парамошкин в меру угождал Шлыкову, обнимался со Скоркиным, клялся в верности Рюмину. Понимал, что тот хитер, умеет влиять на напарников. "Нет, не настолько прост, как казался поначалу со своей елейно-приторной улыбочкой", – думал он.

Хлопнув вдруг себя ладонью по лбу, Рюмин с артистичной картавинкой, воскликнул:

– Друзья мои, я должен вас сейчас так ошарашить!.. Даже представить себе не можете, о чем пойдет речь!

Все замолкли, стараясь угадать, чем же он решил их "ошарашить". А Рюмин явно не торопился, молчал, набивал цену. С этакой хитроватой ухмылкой то и дело посматривал на Скоркина, будто между ними существовал некий тайный сговор. Но какой? Скоркин даже глаза вниз опустил. Скромняга.

– Ну говори, "командор", говори, не тяни, – зашумели, перебивая друг друга. Даже о застолье на какое-то время позабыли.

– Достало? – радовался Рюмин. – То-то, а вот как секрет узнаете, – еще не то будет.

"Ну и тянучку устроил, – подумал Парамошкин. – Может, дело выеденного яйца не стоит, а столько масла в огонь подлил".

– Все, – приложил руку к груди Рюмин, – больше на психику не давлю. Слушайте и радуйтесь. Так вот, друзья мои... – Не говорил, а чеканил, словно преподносил каждое слово, вначале тихо, потом громче, громче...

– Батя Вениамина, нашего верного друга и товарища, стойко переносящего тяготы "челночной жизни", в ближайшем обозримом будущем может занять пост (тут Рюмин прервался и поднял вверх палец)... Да, пост, – повторил он, – губернатора области.

Если бы речь шла об отце Парамошкина или Шлыкова, то младший Скоркин несомненно отреагировал криком "ура", или еще как-то в этом же духе, но о своем отце он промолчал, а Парамошкин со Шлыковым восприняли новость сдержанно, без всяких "ура" и рукоплесканий. Это нисколько не повлияло на азарт Рюмина. Он продолжал:

– Нынешний-то губернатор, как известно, крепко наколбасил, и его дни, можно сказать, сочтены. Веня сказал мне по секрету, я вам тоже по секрету, что с отцом недавно беседовали в соответствующих властных структурах. Как сами понимаете, бить в барабаны пока рано, но хоть на минуту давайте представим, что тогда за фурор будет. А теперь представим, что лично нас ожидает? Соображаете, господа "челноки"?

Все сидели будто враз языки проглотили. Потом радостно завздыхали, зачесали макушки, загалдели, и ничего, кроме шумных восклицаний, не разобрать. "Ну и хитер, бестия, прямо артист да и только, – подумал Парамошкин. – Так подыгрывает, так стелится перед сынком будущего губернатора! Знает с кем дружбу водить".

– Вообще-то, – сказал раскрасневшийся от водки и тепла Шлыков, – разговоры в наших кругах ходили и ходят. Лично слышал. Но если откровенно, не поверил. Зачем директору завода одевать себе на шею этот хомут? Ну скажите, зачем? В жизни столько неразберихи, что сам черт в этой власти ногу сломит. Ты-то, Вень, давно об этом узнал? – Но младший Скоркин соизволил молчать. Его пьяненькое лицо и помутневшие глазки будто говорили: а вот и не скажу, покумекайте сами.

– Так их, наверно, кандидатов-то, на эту должность не один и не два, – выручил Шлыкова Парамошкин.

– Ясно, что не один, – кивнул Шлыков. Он хоть и подпил, но быстро сообразил, что к чему, и решил на всякий случай подстраховаться. – А вот как мне с моей колокольни кажется, – повысил голос, – достойнее отца Вени никого нет. – Помолчав, продолжил в той же категоричной форме: – Это уж точно, что нет. Скоркин старший – фигура, профессионал, не то, что интеллигенты вшивые... – Поняв, что ерунду сморозил, бросил очкастый взгляд в сторону Рюмина: – К тебе это не относится! – Потом стал городить городушку дальше.

Парамошкин был даже рад, что разговор переключился на губернаторство и всех отвлек от застолья. Он уже заволновался, что его запасов на полчаса не хватит. Но основное дело сделано – себя показал, всем понравилось, чего еще желать? Пусть теперь выговорятся. А Рюмин-то каков! Вот ведь как обыграл с отцом Скоркина! Однако по лицу видно, что не до конца выговорился, есть еще что-то за пазухой. И точно, долго ждать не заставил. Выждав удобный момент, когда все умолкли, тот сказал:

– Тысячу раз согласен с тем, что выбор кандидатов на губернаторский пост не то что бы не богат, а его вовсе нет. Посему пожелаем удачи отцу нашего друга и затвердим это по единой. – Парамошкин быстро добавил в стаканы, и так же быстро все выпили. Прожевав кусок колбасы, Рюмин вдруг негромко запел:

Надежда – наш компас земной,

А удача – награда за смелость...

Но его тоже никто не поддержал, почему-то в этот раз не пелось. Да и сам он, видно, не был настроен на песни, потому как прервавшись, задумчиво сказал:

– Если у меня в перспективе будет какое-то дело, а оно будет, в этом уверен, то хотел бы назвать его "Надеждой". Мне нравится это слово. Сколько в нем таинственно-манящего, я бы сказал – волнительного. Давайте выпьем за нашу общую "Надежду".

Выпили. Парамошкин, посмотрев на остатки спиртного, покачал головой, его почти не осталось. Заметив это, Рюмин успокоил: не переживай, закругляемся, а то и в самом деле завтра... – глянув на часы, поправился, – не завтра, а уже сегодня, не поднимемся. Спросил у Шлыкова:

– Так когда у нас выборы мэра города?

– К чему клонишь? – насторожился тот.

– Отвечай, если спрашивают.

– Ну, по срокам – следующей осенью.

– Правильно, в сентябре. Теперь ответь мне, Григорий Анатольевич, сколько лет как вол пашешь в должности главы администрации района?

– Четвертый, и что?

– Так вот, братцы-кролики, послушайте, что я вам еще скажу... Веня. Протри глаза и не спи, ты тоже, Шлыков, не клони голову. Именно тебя это в первую очередь, черт очкастый, касается. Ну-ка возьмите в пример Парамошкина: глаза блестят, свежий как огурчик. – Все наконец-то навострили уши. – Так вот, слушайте мою пока что нигде не зарегистрированную идею. Продаю бесплатно. – Рюмин на какое-то время приумолк, оглядел всех снисходительным взглядом и тут же гвозданул:

– Нам надо избрать Шлыкова мэром Каменогорска. Задача сложная, но для нас необходимая и вполне реальная. Скажете, что неправ? – Молчание. – Вот то-то! – Опять молчание, лишь на стыках рельсов слышен стук колес.

Первым опомнился Шлыков:

– Ты что, всерьез?

– В таких делах не шучу. А что, сам ни разу об этом не задумывался?

– Даже мысли не допускал.

– Вот и плохо, что не допускал. – Считаешь, рановато? Или, по-честному, как на духу – боишься? – Шлыков пожал плечами. – Тогда не брыкайся. Учти, хуже будет, если пересидишь и начнут как мячик перебрасывать по горизонталям. А теперь ответь: кто должен вершить перестройку? Молчишь, не знаешь, что сказать. Так вот – молодежь, а не какие-то старперы, да еще из "бывших". Каждому дураку понятно, что на них мода прошла.

– Не скажи, – возразил Шлыков. – У меня отец, хотя по годам и старпер, но иного молодого за пояс заткнет.

– Видно, и ты в батю пошел, – подыграл Рюмин.

Парамошкин прислушивался к разговору, но молчал. Скоркин отрубился и потихоньку клевал носом. Рюмин же разъяснял Шлыкову детали:

– Настанет время – займемся агитацией, подключу студентов. Выдвижение организуем от учебных заведений, хотя можно и от строительных организаций. Если память не изменяет, ты по образованию строитель, а потом как у всех – комсомол. Верно? Хор-рошее сочетание! Вузовская молодежь поддержит, а строитель – мэр – это как раз то, что надо.

– Ну ты даешь! – воодушевился наконец Шлыков. – Прямо как в сказке.

– Правильно говорят, что под лежачий камень вода не течет, – поддержал Рюмина Парамошкин. – Значит, надо этот камень сдвинуть на нужное место.

– Вот именно, – похлопал Рюмин Парамошкина по плечу. – Давайте, Григорий Анатольевич, еще раз пошурупим мозгами... Опять стали шурупить, и, убирая со стола, Парамошкин прислушивался, чем же все это закончится. Разговор воспринимался им по пьяной лавочке не всерьез. Хотя чем черт не шутит – мало ли как может все повернуться.

– Однако пора спать, – предложил он, показывая глазами на уснувшего Скоркина.

– Сейчас, сейчас, закругляемся, осталось самое малое, – ответил Рюмин. В конце концов он настроил Шлыкова, что только тот и никто другой на очередных выборах должен стать мэром города. Прежний мэр себя не проявил, и его пора убирать, Шлыкову надо морально подготовиться и определиться, без этого нельзя. Если на пост губернатора пройдет старший Скоркин, то поддержка от него Шлыкову будет обеспечена.

... Но – спать, спать. Через три часа Москва. Парамошкин забрался на верхнюю полку последним. Перед этим вместе с Рюминым уложили на нижнюю полку, как какую-то особую драгоценность, Скоркина. Засыпая, Парамошкин подумал, что все обошлось нормально, его приняли, и неплохо. Ну а если свершится то, о чем сегодня болтали, то вообще наступит рай пресветлый. Все говорило за то, что он на верном пути. Долго не мог уснуть, будущее представлялось по-разному. Не спал, ворочаясь на нижней полке, и Шлыков. Словно соревнуясь друг с другом, храпели Рюмин и Скоркин.