Текст книги "Убийца среди нас (СИ)"

Это не выдумка, это было на самом деле.

Автором изменены лишь фамилии участников событий и названия населенных пунктов.

Часть первая

СМЕРТЕЛЬНЫЕ УДАРЫ

I

Казалось, еще совсем недавно работал в Полянске, а столько лет с той поры минуло.

Да, да, я тот самый Максимов, бывший оперуполномоченный уголовного розыска Полянского райотдела милиции. Теперь я – начальник отдела по борьбе с преступлениями против личности Управления уголовного розыска области.

Одно название отдела выговорить непросто, а что уж говорить о работе. Поверьте, не хвастаюсь, и цену себе не набиваю. Звание – майор милиции. Если честно, то и в мыслях никогда не держал, что буду работать в областном аппарате, да еще и возглавлять столь непростую службу. Получил двухкомнатную квартиру, забрал из деревни матушку, хватит ей одной на старости лет в деревне мыкаться, случись что – как потом людям в глаза смотреть. С женой Наташей разменяли второй десяток совместной жизни. Кроме дочки Нади у нас родился сын Сергей, который ходит во второй класс и уже мозгует пойти по стопам отца. Но это пока лишь детские мечтания, хотя как знать – учится неплохо, а по вечерам спешит в детскую спортивную секцию, где осваивает приемы самбо и карате. Характером настойчив, жена говорит, весь в меня. Ничего плохого в этом не вижу. Квартира, конечно, маловата, но, думаю, что со временем и эта проблема разрешится, а пока потерпеть можно, если к тому же учесть, что дома меня совсем редко видят.

Мать, Мария Петровна, рада, что сынок по службе пошел круто вверх, но, как и каждая мать, остро переживает за меня. Жизнь-то вон как перевернулась. Столько появилось всевозможных неурядиц и криминальных разборок, кончающихся гибелью людей. Вот с этой "мишурой" моей службе и приходится разбираться.

На работу хожу обычно по тихой улочке. Пока неспешно дойду, обо всем передумаю: что предстоит за день решать, чем заниматься. Форму почти не ношу, но сегодня пришлось одеть, так как провожу селектор и не исключено, что меня удостоят присутствием генерал и начальник Управления уголовного розыска.

В это утро иду как всегда не торопясь, думаю о том о сем, однако у троллейбусной остановки решил все-таки пару остановок подъехать, чтобы перед селектором на свежую голову поизучать некоторые отчетные справки из райотделов. На остановке никого, "час пик" наступит не раньше как минут через сорок. Стою себе преспокойно и жду троллейбус. Ночью прошел небольшой дождик. Погода хоть и осенняя, но теплая, благодатная, в помещение совсем не хочется. Вижу, к остановке вихляющей походкой приближается мужичок лет пятидесяти с гаком. Другие люди стали подходить. Лицо у мужичка сплошь в красно-синих прожилках, в сумке позвякивают пустые бутылки. Ясно, что у него с утра одна забота – как бы побыстрей опохмелиться. В своей милицейской форме я ему будто на больную мозоль наступил. А возможно, мне лишь почудилось. Форму-то, повторюсь, одеваю редко, и в этот раз мне казалось, что все смотрят только на меня, причем критически оценивают, каждый о чем-то соображает. Может быть, я ошибался, и просто срабатывало мое воображение. Мужичок же тем временем остановился, с трудом запалил от спички потухший, почти прилипший к губам окурок сигареты, и уставился на меня как на невидаль какую-то. Кивнув собравшимся, трескучим голосом изрек:

– Ты, глянь, такой молодой, а уже... майор милиции. – Вроде послышалось, что он при том ввернул матерное слово, но я был так занят собственными мыслями, что не сразу сообразил, о чем это он. А люди с интересом смотрели то на меня, то на мужичка с бутылками. "Ну и ну, – подумал я. – И чего буробит, алкаш несчастный, чем помешало ему мое милицейское спецзвание?" Хотел "повоспитывать", но тут подошел троллейбус, и я решил не терять времени на спившегося остряка – селектор важнее. Выпивоха, по всей видимости, уже и сам позабыл, что брякнул секунду назад в мой адрес, да и спешил к тому же в гастроном сдать посуду.

Ехал и думал. Обидно вообще-то, что столько нелицеприятных слов порой приходится выслушивать. "Мент", "легавый", "мусор" – чего в этом хорошего? Понимаю, что это прежде всего относится к тем нерадивым работникам, кто своими поступками дискредитирует милицию. Вот за них и краснеешь. Но все равно к этой несправедливости я всегда относился и отношусь болезненно.

Вскоре троллейбус остановился около длинного университетского корпуса. Я вышел и завернул за угол четырехэтажного дома и вскоре вошел в дверь серого строения ("Серый дом", так в городе называют милицейское областное управление). Он и на самом деле внешне выглядит непривлекательно.

Поднявшись по полукруглым ступенькам, остановился перед молодым сержантом милиции и показал служебное удостоверение. Сержант молод, энергичен, документы проверяет у каждого входящего. "Правильно делает, – подумал я. – В УВД бывает столько разных посетителей, что всякое может случиться". На третьем этаже открыл дверь, зашел в небольшой кабинет и сразу же уткнулся в подготовленные к селектору справочные материалы. Этот день начался в обычном рабочем ритме, кроме, конечно, случая на троллейбусной остановке. Да-а, не думал, не гадал, что именно с этого дня для меня начнутся такие проблемы и испытания, о которых я в жизни не помышлял.

II

Селектор начался, как всегда, ровно в восемь тридцать утра. Я вздохнул с облегчением, когда увидел своего шефа, полковника милиции Грузнова Андрея Нифентьевича (к его отчеству никак не могу привыкнуть) без генерала Махинова. «Слава Богу», – подумал про себя. Вообще-то и шефу пора бы мне в этом деле больше доверять, но уж таков он, мой наставник – все любит доводить до логической «кондиции». Недавно он мне с неудовольствием высказал:

– Ну чего ты все время стараешься быть этаким добреньким и сладеньким. Только и слышишь – "убедительно прошу, будьте любезны, сделайте одолжение, Андрей Николаевич"... А этот Андрей Николаевич завалил раскрываемость, преступность в районе подскочила дальше некуда! А ты с ним цацкаешься... Да я бы уважаемого так отчехвостил по селектору, что он ночами бы не спал, а шевелил мозгами, как немедленно исправить положение. Между прочим, и другим было бы неповадно, тоже пусть на досуге мозгуют, что к чему. – Грузнов укоризненно качал головой, всем своим видом показывая, что в моем нынешнем должностном положении главное не только суметь раскрыть тяжкое преступление, но и научиться руководить, заставить подчиненных крутиться "как белка в колесе", не забывая, что среди них немало бездельников, которые вкалывать по доброй воле абсолютно не желают. Им лишь бы зарплату вовремя получать да пыль в глаза пускать, рассуждая о неимоверных трудностях и лишениях службы. Вот раньше, вспоминал он, хоть и штаты были куда меньше, зато как люди работали, какова была от них отдача! Грузнов при этом вздыхал и чмокал губами.

На замечания шефа я не обижался, понимал, что руководитель областного масштаба из меня пока слабый. Да и в самом деле, – размышлял я, – к чему эти телячьи нежности, тем более, по селектору? Кого это касается, наверное, после моих нравоучений не только посмеиваются, но и вовсю надо мной же издеваются. Хотя сам помню: как, бывало, сверху за что-то накрутят, так сразу оборотов в работе прибавляли. Но я отвлекся, пора перейти ближе к делу.

Итак, только я по селектору разговорился, как раздался звонок от генерала. Этот звонок ни с каким другим не перепутаешь. Пришлось извиниться перед невидимой аудиторией и на время прерваться. Едва я взял трубку, Грузнов тут же занял мое место и повел селекторное совещание.

– Слушаю, товарищ генерал, – ответил как можно спокойней.

– Вы чем там занимаетесь? – Голос начальника УВД был не то чтобы недовольным или злым: нет, генерал умел держать себя в руках, он казался скорее расстроенным, будто его обидели.

– Провожу селектор, – сказал, не понимая, к чему вопрос, ведь генерал знал, что по понедельникам у нас селектор. Сам, между прочим, внес предложение.

– Грузнов с вами?

– Так точно.

– Пусть он ведет, а вы быстренько зайдите ко мне. Через пару минут я был в его кабинете. Как раз сдавал дежурство начальник дежурной части. В руках у него несколько толстых журналов, подготовленные справки по оперативной обстановке за прошедшие сутки. Увидев меня, генерал вышел навстречу.

– Значит так, – сказал, остановившись и внимательно paзглядывая меня, будто стараясь лучше понять, что я собой представляю и можно ли мне доверить важное дело. – Полчаса назад по дороге на работу убит директор фирмы "Надежда", некто Рюмин, – произнес он четко, словно молотком вколачивая гвозди. Хотел что-то добавить, но зазвонил прямой телефон от главы областной администрации. Я об этом догадался потому, что наш всегда такой невозмутимый и сдержанный генерал вдруг круто повернулся, спешно подошел к столу и не взял, а прямо схватил телефонную трубку.

– Слушаю, Иван Семенович, – ответил услужливо (я был прав). Генерал весь внимание, стоит, будто манекен в витрине магазина. Бросив на меня и на дежурного косой взгляд, несколько расслабился, повернулся лицом к старинным часам с боем, что стояли в углу кабинета, видно сообразив, что не следовало бы так наглядно демонстрировать при подчиненных свое послушание перед областным начальством. Для нас-то он был, есть и будет – генерал, перед которым мы сами должны вытягиваться в струнку. Чувствовалось, что разговор не из приятных. Махинов отвечал коротко, сжато.

– Да, да, минут сорок назад... Перед светофором, в машине... в упор из обреза. Водитель отделался испугом... Без охраны? Не знаю, но разберусь и доложу. Следственно-оперативная группа выехала... Слушаюсь, сделаю как сказали... – Положив трубку, тяжело вздохнул, какое-то время стоял неподвижно, видимо, прокручивая в голове то, о чем только что говорилось, затем быстрым шагом подошел ко мне. Теперь он уже не разглядывал меня, а говорил, отводя взгляд в сторону, будто домысливая о чем-то своем, меня не касающемся.

– ...Значит, убит фирмач Рюмин в упор из обреза на дорожном кольце в Юго-Западном. Разговор со Скоркиным слышал?

Я кивнул.

– Тогда делай выводы, что это за убийство. Быстро свяжись с Тереховым из следствия, возьми кого потолковее с экспертно-криминалистического отдела, и, как говорят, одна нога тут, а другая – там. – Генерал разговаривал со мной то на "вы", то на "ты". Разнозвучно затрещали телефоны.– Все, поезжай, жду результатов, – договорил он, снимая трубку "вертушки" (телефона для руководителей области высокого ранга).

В кабинет заглянул секретарь приемной и попросил генерала взять трубку – звонил мэр города, желавший знать подробности убийства Рюмина. Генерал от секретаря отмахнулся.

По всей видимости, Махинову смерть Рюмина принесла в это утро немало нервотрепки. Весть об убийстве распространилась так быстро, будто кто-то специально по городу растрезвонил. Сколько же у него оказалось друзей и покровителей! Звонили из городской и областной администраций, из разных АО, фирм и банков, близкие и знакомые. Все вдруг вспомнили о начальнике УВД, просили, чтобы он рассказал подробности убийства, утешил, успокоил. Генерал не понаслышке знал, что Рюмин и сын главы администрации области имели не только деловые связи, но и общались не хуже иных самых близких родственников. Звонок старшего Скоркина был далеко не случаен. Теперь он будет проявлять особый интерес к ходу расследования, точно кроме данного случая важней в жизни органов внутренних дел области больше ничего не существует.

Я между тем быстро спустился в свой кабинет, взял блокнот и ручку, затем зашел в ЭКО, но начальник отдела сказал, что эксперт Дунаев уже ждет внизу. Вновь отвлекать Грузнова от селектора не стал, приеду – доложу подробно. Все время голову сверлила мысль, что убийство заказное. Рюмин фирмач крупный, с кем-то что-то не поделил или кому-то встал поперек дороги. Но это лишь догадки, мысли. Если так, то вычислить киллера будет далеко не просто. Такие убийства теми, кто их совершает, основательно продумываются, при этом предпринимается все, чтобы следствию не за что было уцепиться. У входа в УВД стоял УАЗ, члены следственно-оперативной группы дожидались меня в машине. Поздоровавшись, я сел на заднее сидение рядом с Тереховым.

III

Прибывшие на место происшествия работники милиции никого из любопытных к машине с убитым не допускали. Старшина дорожно-патрульной службы регулировал движение автотранспорта. Около иномарки «Вольво» с разбитыми боковыми стеклами стояли начальник районного отдела милиции подполковник Кучин и прокурор района Корнеев. Нашего приезда ждали. Начальник милиции в общих чертах доложил о случившемся, сказав, что судмедэксперт вызван и скоро прибудет, кинолог уже был, но собака след потеряла, потому что убийца скрылся на машине.

Не знаю кого как, но лично меня каждый осмотр места происшествия, особенно с гибелью людей, всегда волновал. А тут такой из ряда вон выходящий случай. Подошли к машине, открыли правую переднюю дверцу, осмотрели кособоко привалившийся к сиденью труп Рюмина, вернее, то, что с ним стало. Лицо убитого не для слабонервных: сплошное кровавое месиво, череп разбит, шлепки мозгов на сиденье и по бокам машины. По всей видимости, преступник стрелял картечью и в упор. Сбоку, на бордюрном камне, обхватив голову руками, сидел водитель и стонал. Это он после случившегося вызвал по "02" милицию.

Дунаев занялся осмотром и фотографированием трупа и автомашины, а я с Тереховым (позже расскажу о нем более подробно, так как нам пришлось работать напару по одному преступлению до перевода в областное УВД) беседовали с очевидцами, водителем, чтобы составить относительно полную картину случившегося утром преступления. Для оперативности разделились так: я с Кучиным, а Терехов с прокурором Корнеевым. Кучин возмущался, что убийство было совершено, когда люди шли на работу, – убийца как бы в назидание всем продемонстрировал особую наглость и жестокость – мол, любого, кого это будет касаться, ждет подобная участь. Мне нечего было возразить начальнику милиции – преступник действовал не только нагло, но и уверенно. Чувствовалось, что все хорошо заранее обдумал. А вот конкретных свидетелей трагедии почти не было. Не исключаю, что кое-кто просто побоялся иметь с нами дело. В таких случаях обычно играет роль страх и нежелание людей вступать в контакт с милицией. Те, кто нас дождался, единодушно отметили, что машина с Рюминым остановилась на красный свет, стекло с его стороны было опущено, и сам он нападения не ожидал. Других машин, как с одной, так и с противоположной стороны, почти не было. Преступник поджидал Рюмина, привалившись к дереву, изображая из себя пьяного. Как только машина остановилась, почти сразу раздались выстрелы из обреза. Пока люди разобрались, что к чему, убийца успел перебежать дорогу, сесть в ожидавшие "Жигули" и уехать в обратном направлении. Куда потом свернул – неизвестно. Каков из себя? Среднего роста, в сером плаще и в темных очках. На голове фуражка с коротким козырьком. Может, и повторюсь, но лично у меня теперь не было ни малейшего сомнения в том, что убийца заранее основательно все продумал и подготовился к преступлению. Им до минут был изучен график постоянного маршрута поездок Рюмина на работу. Не случайно выбрано именно это место для убийства. Здесь, на кольцевой развязке, перед светофором водители или останавливают машины или движутся на зеленый свет с минимальной скоростью. Автодорожная развязка была для преступника выгодна и удобна. Тут не выставлялся пост ГАИ, зато скрыться можно было в любом направлении.

Прибыл судмедэксперт и занялся своим делом. Ко мне подошел Дунаев и показал пыж, найденный под сиденьем водителя. Я осторожно его разгладил. Это был лист из книги-песенника, страницы сто девятнадцатая и сто двадцатая. С одной стороны листа – ноты песни "Чайка" из кинофильма "Моряки", с другой – текст песни. Я подал измятый лист Терехову. Тот взял и стал вместе с Корнеевым внимательно рассматривать.

– Надо же! – воскликнул Терехов.– Песня-то моя любимая. Как-никак, – повернулся он ко мне лицом, – а три года отслужил на Балтике ... И чья-то злая рука вбила в гильзу вместо пыжа. Печально, но факт.

– Кто же он, – вздохнул Корнеев. – Моряк или любитель песен? Рецидивист или алкаш, а может, наркоман? Тот мать родную за наркоту запросто угробит. Найти песенник непросто. Тиражи таких книжек выпускались в десятки, а то и сотни тысяч экземпляров. Но сбрасывать это со счетов нельзя. Надо узнать время и место издания песенника, покопаться в библиотеках, домах культуры, глядишь, и повезет. Чем черт не шутит?

– Маловероятно, – усомнился Кучин. – Это что иголку в стоге сена искать.

– Такие песенники, кстати, есть во многих семьях.

– Проблема не из простых, – поддержал я Корнеева, – но ведь и не отмахнешься – улика весомая. Из обреза с этим пыжом убит Рюмин.

Дунаев, забрав у Терехова страничку, стал о чем-то разговаривать с судмедэкспертом. Начальник милиции и прокурор еще раз осмотрели машину. В моей же голове рой мыслей, вопросов, пока что, к сожалению, безответных. Как только осмотр закончится, надо послушать мнение каждого. Кому все-таки было выгодно убрать Рюмина? Кто заказчик, а кто исполнитель? Почему в это утро Рюмин ехал на работу без охраны? Интересуясь по долгу службы жизнью крупных коммерсантов, я знал, что при поездках их обычно сопровождает вооруженный телохранитель. За это он получает деньги, и немалые. Между прочим, есть охранники из числа ранее судимых. Об этом не мог не знать киллер. В данном случае он должен был или идти на риск, или подстраховаться. Но как и с чьей помощью? Безусловно, надо всесторонне разобраться с водителем и охранником. Кто они, каковы их жизненные пути-дороги? Сегодня же следует дать объявление о случившемся по радио, сказать о полученных приметах убийцы, назвать телефоны для справок. Не может быть, чтобы кто-то не видел преступника, его машину, детали и подробности убийства. Справа от кольцевой развязки несколько многоэтажек, с балконов и из окон площадь хорошо просматривается. Попросил Кучина направить сотрудников для опроса жильцов всех близлежащих домов.

Подошли Терехов, Корнеев, Дунаев и судмедэксперт. Обменялись мнениями. Они у нас мало чем отличались. Подъехала машина, и труп отправили на экспертизу. Вскоре уехал прокурор. А мы возвращаться в УВД не спешили, полагая, что подойдет кто-то из очевидцев. Однако никто не подходил. От полковника Грузнова поступил сигнал: после осмотра места происшествия всем членам следственно-оперативной группы явиться к нему в кабинет. Грузнов предупредил, что на совещание прибудет начальник департамента административных органов областной администрации Сушков. Что ж, мы с Тереховым (я ему рассказал об услышанном разговоре главы администрации области с генералом) и не ожидали другой реакции. Работать спокойно нам не дадут. Это уж точно.

IV

Предыстория моего перевода в УВД была непростой. Осенью прошлого года меня неожиданно вызвали в кадры УВД. Вначале со мной беседовал начальник Управления уголовного розыска Грузнов, потом заместитель начальника УВД по кадрам Елфименко, а ближе к вечеру – сам генерал Махинов. О причине вызова я толком ничего не знал до тех пор, пока наш куратор-кадровик не раскрыл секрет: подбирают кандидата на должность начальника отдела Управления уголовного розыска. Казалось бы, ну как тут мне не уцепиться за это предложение, все-таки город – не село. Но в город я не стремился, и предложение воспринял без особого энтузиазма. В общем, попросил генерала, чтобы меня, если можно, оставили в райотделе, так как в Полянске принесу больше пользы. Но именно отказ сыграл обратную реакцию. Неожиданно для меня генерал стал уверять, что не боги горшки обжигают, и все мои сомнения старался развеять, вселить уверенность. При этом не раз ссылался на себя: тоже из села, рос без отца, и лиха хватил не меньше других. Этим меня в конце концов убедил. Вызвав кадровика, Махинов приказал подготовить приказ о переводе.

Приехал домой, а там уже обо всем знают, и меня, как именинника, сослуживцы и знакомые поздравляют. Грустно было расставаться с прежней работой и товарищами, многие из которых стали для меня как родные.

Однако время шло, а выписка из приказа о переводе почему-то задерживалась, и День милиции я встречал в Полянске.

Десятого ноября встал по привычке рано. Седьмой час, а на улице темным-темно. Стараясь не разбудить детей, надел спортивный костюм, нащупал ногами на паласе тапочки и осторожно вышел в соседнюю комнату. Дети спали, жена встала чуть пораньше и колготилась на кухне – сегодня на праздничный обед придут гости, и ей надо успеть подготовиться. Но от моей помощи Наташа, как всегда, отказалась. Она вообще меня в домашних делах щадит. Вот такая она у меня заботливая.

Вышел во двор. Сверху падал легкий снежок. Его пока мало, и он, будто играясь, не спешит улечься на землю. Безветренно. Деревенская тишина со скрипами, навозным запахом, петушиными переливами. Хотелось помечтать, порадоваться жизни. Дом, в котором я живу, стоит на небольшом взгорке. Со двора хорошо просматривается восточная кромка неба. Она в это утро была абсолютно чиста, будто за ночь ее старательно вымыли. Цвет утренней зари нежен и ласков, а весь нижний, от земляной кромки, просвет, напоминал разлив большой, схваченной перволедком, реки. Зато чуть выше просвета, грузно придавливая небесную белизну, громоздились мрачные, иссиня-темные каскады облаков, больше походившие на крутые изломы берега реки.

Звезды гасли, исчезая в небесной сини, небольших проемах облаков. Желтая, выщербленная половинка месяца то беззащитно пряталась за холодными облаками, то появлялась в просветах и вновь исчезала. Наступал новый день.

Настроение – слов сразу не подобрать! С детства люблю все первое: замерзшие лужицы с похрустывающим стекловидным ледком, первый снежок, первый гром, первоцвет в садах, неподвижный запах лугового разнотравья. Но размечтаться не пришлось – в открытую форточку крикнула жена: к телефону! Звонила землячка Ольга Петрина. Поздравив с праздником, сказала, что придет с кавалером, как и договорились, часам к двум дня. Я не возражал, так как и сам хотел поближе познакомиться с ее ухажером. Кроме них в гости придет Дорохов с женой и детьми. Дорохов, если помните, мой шеф-наставник, бывший начальник розыска.

С Олей мы вместе росли и учились. После школы она окончила лесотехнический институт и три года отработала по распределению на Дальнем Востоке. Но заболела мать и ей пришлось возвратиться домой. С трудоустройством не ладилось, вот тогда-то я и предложил ей работу в милиции в должности инспектора по делам несовершеннолетних. Оля – дивчина крепкая, воспитывалась с братом без отца, трудностей хлебнула немало. Посоветовавшись с матерью, согласилась и через несколько месяцев стала сотрудником милиции. Теперь она старший лейтенант, форма ей идет, службой довольна. Осталось устроить семейную жизнь и погулять на ее свадьбе.

День обещал быть спокойным, добрым, радостным. Чего греха таить – так мало их, к сожалению, выпадало на время моей милицейской службы. Но как верно говорят, человек предполагает, а жизнь, обстоятельства жизни располагают. Только сели завтракать, раздался звонок. Мне этот звонок сразу не понравился – какой-то резкий, неприятный. В общем, как в воду глядел – дежурный нудным голосом передал, что объявлен сбор всего отдела. До работы не больше десяти минут пешего хода, и вскоре я уже сидел в кабинете Дорохова (Кирьянов теперь на пенсии, а мой шеф занял должность начальника районного отдела милиции), от которого узнал, что в лесопосадке вдоль автотрассы на Ростов обнаружено четыре трупа с множеством ножевых ранений. Все обезглавлены.

На место происшествия выехали сразу же, едва подъехал районный прокурор. Он у нас давнишний, как работал, так и работает. К нам, сотрудникам милиции, относится, я бы сказал, с некой пренебрежительностью, будто мы "некондиционные". В свое время я лично испытал это на себе. Кирьянов умел с ним ладить, а у Дорохова отношения не складывались. Перед отъездом Дорохов доложил о случившемся в дежурную часть УВД.

До автотрассы на машине минут двадцать, не больше. Обычно этот участок дороги проезжаешь незаметно, но как же томительно долго километры тянулись в это утро. Наконец свернули на трассу и вскоре увидели инспектора дорожно-патрульной службы, который выехал из отдела раньше. Хорошо, что он до нас здесь появился, иначе было бы скопление машин и людей. Теперь же транзитный транспорт проходил не задерживаясь.

Убийство произошло в придорожной лесопосадке, рядом с временной стоянкой для водителей. Здесь, на заасфальтированной площадке, они могли остановиться, покушать и отдохнуть. На площадке не было никаких строений и даже туалета. Именно сюда в полшестого утра зарулил длинномер "КамАЗ", перевозивший лес с Рязанской области в сторону Ростова. Поставив машину, водитель (он был один) зашел по нужде в лесопосадку и, поскользнувшись на подтаявшем снегу косогорчика, чуть не упал на лежавший сбоку от протоптанной тропы труп. То, что это труп человека, он разглядел не сразу. Серый рассвет только занимался, а тут тело пожилого человека в необычной азиатской одежде, да еще и без головы. Водитель выбежал на дорогу и стал кричать, размахивать руками, останавливать машины. Несколько машин остановилось. Водители и пассажиры углубились в посадку, а там еще три мужских трупа, находившихся друг от друга в тридцати-сорока метрах. Все они были обезглавлены, изуродованы каким-то рубящим предметом. Начало светать. Люди кучковались, спорили, доказывали. В этой неразберихе кто-то наконец сообразил предложить, что ходить по посадке нельзя, и что о случившемся следует срочно известить милицию. Проезжавший в сторону райцентра водитель "Жигулей" согласился это сделать. Он-то и рассказал дежурному отдела милиции о трупах в лесополосе.

Прокурор, Дорохов, я и эксперт обходили трупы убитых. Впереди шел молодой водитель "КамАЗа". Он постоянно оборачивался и срывающимся голосом говорил, что за картину мы скоро увидим. Ситуация была не та, чтобы спешить, суетиться. По свежим следам... Хотя какие они свежие, когда уже везде толпились посторонние.

Но старались все же запечатлеть картину происшедшего, не упустить мелочей: они порой так важны для следствия. Картина предстала жуткая, от нее у меня душа разрывалась. Да и все, кто был рядом, находились в каком-то нервном шоке. Ведь не война, а сразу четыре трупа, да еще с отчлененными головами. У всех из них были близкие, родные, все жить хотели, и вот – постигла такая участь. Можно ли на все это взирать равнодушно? Нет. Прокурор дымил сигарету за сигаретой. Бледный как полотно шел Дорохов. Не подумай, читатель, что это плод моей фантазии. Нет, так действительно было. Меня подташнивало от обилия той кровищи, что выделялась красно-бурыми пятнами на снегу, вокруг каждого трупа. Слабак? Да, на такие картины я в самом деле слабак, и вряд ли приучу себя к бездушному спокойствию. А вот водитель "КамАЗа" держался, эксперт тоже не показывал своего волнения. Но ему часто приходится иметь дело с подобными случаями, а может быть, просто у них нервишки покрепче. У нас с Дороховым, когда мы вместе выезжали на тяжкие преступления, сложилась своя метода проведения осмотра места происшествия. Вообще-то в ней нет ничего особого, но лично нам это неплохо помогало. Нисколько не сдерживая и не навязывая друг другу своих мыслей, суждений, спорили по ходу осмотра, высказывали предположения, старались подметить то, что можно было уцепить свежим взглядом. Часто не соглашались, отстаивая каждый свое мнение, свое видение какого-то факта. Все это лучше запоминалось и помогало составлять протокол осмотра.

В данном случае было о чем поговорить и поспорить. Вопросов возникало немало. Осмотр начали с самого крайнего трупа.

Перед нами лежал молодой обезглавленный человек. Не вызывало сомнения, что он убегал от убийцы, но споткнулся о пень и это стоило ему жизни.

– А ведь мог уйти от преследователя, – мрачно сказал Дорохов. Нагнувшись, поднял сбитый носком ботинка кусок подгнившего пня.

– С десяток метров – и впереди трасса, а там машины, люди, – продолжил я его мысль. – Удалось ли хоть кому в этом побоище спастись?

– Если б кто и остался, то по идее, уже должен был объявиться, – вздохнул он. – Видимо, не тот случай. Никак не пойму – это что, результат какой-то разборки? Почему именно здесь? Ясно, что люди заезжие, скорее всего, азиаты. Это видно по цвету кожи, одежде: халаты, тюбетейки. Возможно, узбеки или туркмены, таджики. Hе исключаю, что произошла обычная ссора, перешедшая в драку – когда лупят друг друга чем попадя. Хотя вряд ли, слишком страшные последствия.

Я тоже не согласился, что все это результат обычной драки. А как под рукой оказались острорежущие и рубящие предметы? Вопрос. Да ведь невооруженным взглядом видно, что тела раскроены. Это не палкой, не монтировкой. Экспертиза уточнит. Не стал углубляться в спор. Спросил:

– Почему считаешь, что орудовали убийцы, а скажем, не один?.. – так и не назвал убийцу человеком.

– Один против четверых? Шутишь ! Нет, маловероятно. Топор да нож – не правда ли, данное утверждение не выдерживает критики?

– Огнестрельное оружие, по крайней мере, здесь не применялось, – сказал эксперт, слушавший наш разговор и делавший свое дело.

– Согласен, – поддержал его прокурор, потом повернулся к Дорохову.–Ясней ясного, что залетные. А каков почерк! Это же зверье! Нет, если б действовали свои, то с таким необычным ритуалом они себя где-нибудь уже проявили бы.

– Но почему свершилось именно в этом месте? – пытался понять я. – Что это: случайная остановка, а потом, чего-то не поделив, да слово за словом – и пошло-поехало. Или надо искать кого-то из местных: завезли, скажем, и подстроили. Однако как увязать с почерком убийства? Подобных случаев здесь в самом деле никогда не было. Это уж точно. Если четверо убито, то в одной машине все они с убийцами вряд ли могли разместиться. По крайней мере, должно быть не менее двух машин.