Текст книги "Убийца среди нас (СИ)"

Автор книги: Анатолий Силин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

– Да, друзья мои, – повторился он. – Давайте отбросим все формальности и условности и наконец-то осознаем, что именно сегодня, здесь, в этом милом кругу, свершится то, к чему упорно стремились.

Вот документы (Рюмин достал из внутреннего кармана пиджака пачку бумаг), в которых отныне и навсегда зафиксирована созданная нами... – он на какое-то время умолк и обвел всех глазами – фирма "Надежда". "Надежда"!! Вдумайтесь, слово-то какое обнадеживающее! Не буду вдаваться в детали, да это и ни к чему, но хочется еще раз напомнить, что это лишь наша с вами первая победа. Теперь будем делать денежки здесь, в родном Каменогорске. Потом жизнь покажет, возможны и изменения. Нисколько не исключено географическое расширение применения наших с вами действий по созданию капитала. Для этого есть все, а главное – наше желание, стремление не сидеть сложа руки. Это же прекрасно! Не надо будет с сумками мотаться по заграницам. Отныне на обычном "челночничестве" мы ставим большой крест. За это предлагаю выпить шампанского. Пьем за нашу "Надежду"!

– А шампанское кончилось, – произнесла раздосадованная Ирина. – Есть коньяк, водка. Может, обойдемся без шампанского?

– Где мой пакет?

– В прихожей.

– Тащи сюда. Я прихватил с собой на всякий случай.

... Пили смакуя и возбужденно переговариваясь, думая не столько о прошлом, сколько о настоящем и будущем.

Парамошкин не преминул похвалить Рюмина как человека исключительно прозорливого, запасливого.

Посмотрел на Надежду. Та в основном молчала. Ела мало, будто оберегая не такую уж и хрупкую фигуру. "А на мордашку ничего, да и в теле упругая", – подумал.

Заинтересовавшись родственницей (родственницей ли?), Григорий стал ее исподволь разглядывать. Но так, чтобы Ирина не заметила. Жена болтала с Рюминым и на мужа не обращала внимания. До Парамошкина долетало, как Рюмин втулял Ирине, насколько распрекрасной теперь будет у них жизнь. Она сомневалась: на словах-то все получается хорошо, а вот как будет на деле? На что Рюмин напоминал неоспоримую истину: как станут вкалывать, таков будет и результат. Обещал со своей стороны послаблений никому не давать, разве что ей, да и то самую малость. Уж она-то знает о его к ней давнем влечении.

Посмеялись как над шуткой, но Григория кольнуло. А не слишком ли много Рюмин себе позволяет? Это что же дальше будет? Надежда, словно догадываясь о тайных мыслях хозяина, понятливо посмотрела на него, потом встала и вышла из комнаты. Надежда не Ирина. Ирина красива, но хрупка, такую только на руках носить, а Надя сама кого угодно может подхватить на свои крепкие руки. Во время перекура Рюмин обмолвился, что большой любви у нее в жизни не было. Те, кто набивался, ее не устраивали, да и побаивались "керосинщицу", зная, что можно схлопотать по шее (Надежда начинала торговать в сельмаге, а там приходилось и керосин разливать).

В шутку или всерьез Рюмин предложил "посодействовать", или она ему приглянулась, хотя тут же и посмеялся над своим предложением. С чего бы это? Убедившись, что у Рюмина с Ириной разговор закончится не скоро, он встал и вышел на веранду. В проеме двери одиноко стояла Надежда. Остановился рядом. Некоторое время они с удивлением и нескрываемым любопытством рассматривали друг друга. Григорий ощутил на себе чистый, с грустинкой, но упрямый взгляд, окинул всю ее крепкую, до краев наполненную бабской силой и упругостью фигуру и, не выдержав, смущенно опустил глаза. Заметив это, Надежда сняла с головы легкую шапочку и потрясла короткой стрижкой светлых волос, бросая в то же время осторожный взгляд в его сторону и ожидая, что он скажет. Не дождавшись, заметила:

– Хорошо тут у вас. Воздух чистый, и вода рядом. Не рыбачите?

– Нет-нет, я не рыбак, но "морж" заядлый.

– Вы?! – удивилась Надежда.

– А что ж тут такого, прорубь рядом, можем даже попозже пойти охолонуться.

– Ни разу не пробовала. Мне кажется, что сразу замерзну и ко дну пойду.

– Там неглубоко. И чистый песок. Советую попробовать.

– Насчет дна я пошутила. Когда-то разряд по плаванию имела. Но купаться зимой не приходилось, – сказала, сверкая глазами.

Их отсутствия в доме, наконец, хватились. Выпорхнула Ирина.

– Ах, вот вы где, голубки, уединились! – подойдя к Надежде, Ирина негромко сказала: – Смотри, Надя, не смущай Гришеньку и не вздумай его у меня отбивать.

– Обязательно отобью, только об этом всю жизнь и мечтала. Скоро купаться пойдем.

– Ладно-ладно, поплавать успеете, а пока Рюмин вас ждет не дождется. Что-то еще хочет сказать. Пошли.

Рюмин собрался выходить, но увидев, что все вернулись, недовольно пробурчал:

– Оставили одного наедине со своими мыслями. Никакого уважения и почитания к директору фирмы "Надежда".

Все переглянулись, а потом вопросительно уставились на Рюмина.

– А у вас есть другие кандидатуры? – прищурился он. Все молчали. – Тогда давайте сразу изберем и моего зама. Как в народе говорят, не страшен сам, как страшен зам. Так вот, я хотел бы иметь у себя в замах Григория. Вот он, полюбуйтесь.

– Все правильно, – вставила Надежда и как-то загадочно посмотрела на Парамошкина. – Кого же еще?

Ирина молча кивнула, ей-то чего не соглашаться. Все происходящее воспринималось ею как детская игра. Но это была не игра.

Рюмин внес предложение назначить ответственной за финансы и бухгалтерский учет Надежду, а Ирине предлагалась должность товароведа и заведование кадрами. Начать торговлю в киосках решили в ближайшие три-четыре недели.

Начало было гладким. Вопросы возникли, когда стали определяться по суммам вложения личных средств в общий котел.

"Ответственная за финансы" напомнила, что кто сколько денег вложит, тот столько, соответственно, будет в дальнейшем получать процентов прибыли. Споры и выяснения (выясняли Парамошкины) сразу прекратились.

Заодно определились и по резервному фонду на расширение торговли и на всякие "пожарные случаи". По всей видимости, Рюмин заранее подробно обговорил все детали финансовой деятельности со своей родственницей, и когда она говорила, молчал, кивая головой.

Осенний день короток. Начало темнеть. Вернулась бабка Фрося. Ее пригласили к столу. Достав бутылку водки, Парамошкин предложил выпить "на посошок". Но Надежда не согласилась и напомнила Григорию насчет купания в проруби.

– А что, – сказал Рюмин, – как раз этого нам и не хватает, – поглядев на жену Парамошкина, добавил: – Не выгоняйте. Искупаемся, а потом продолжим.

Хозяевам деваться некуда. Ирина стала собирать в пакет еду и выпивку. Когда уходили, бабка Фрося напутствовала, чтобы в воде долго не сидели...

У проруби, когда Григорий ее приготовил, начали торговаться – кому лезть первым. Григорий раздеваться не спешил, Надежда тоже, а Ирина вообще купаться не хотела. Пример подал Рюмин. Раздевшись и подойдя к проруби, он с трагичексой миной произнес:

– Прощайте, братцы! – но опускаться долго не решался, все пробовал пальцами ноги воду и ойкал.

Ирина насмешливо подзадорила:

– На кого ж ты нас, благодетель, покидаешь! Что теперь станет с "Надеждой"?

Рюмин, наконец, с причитаниями бултыхнулся в воду. За ним решилась Надежда. Быстро скинув с себя одежду, с возгласом "Куда шеф, туда и я!", она стала опускаться в воду.

– А ведь и в самом деле недурна, – оценивающе посмотрел на нее Парамошкин. – Ишь, какова крепышка! Классные бедра, чудесная грудь!...

Рюмин помог Наде спуститься в прорубь. Они подались чуть в сторону, освободив место для Григория. Тот раздевался не торопясь. Подошел к проруби и опустился в нее так, чтобы все видели красоту его спортивного тела и то, что купаться в холодной воде для него – удовольствие. Уловил, какими восторженными глазами уставилась на него Надя. Ирина же доставала из сумки рюмки и бутерброды.

– Ириша, оставь стекляшки, иди к нам! – крикнул Рюмин.

– Обойдетесь! А кто бутерброд с рюмкой водки подаст?

"Черт побери, – подумал Григорий. – Вот заладил: Ириша да Ириша. Будто жена она ему!" – но это промелькнуло в мыслях уже без прежней озлобленности на Рюмина. Раньше кроме Ирины для Григория никого не существовало, а теперь... теперь рядом Надя, вон как на него смотрит. Не хотелось предугадывать, чем все это закончится, но пока ему очень даже хорошо. Взяв за руки Рюмина и Надю, Григорий радостно сказал:

– А ведь и в самом деле такое не забывается!

– Пока живу – буду помнить, – поддержала Надежда. Ее упругие ноги скользнули по ногам . Гм... явно хотелось чего-то необычного.

– Это когда у нас все валом прут к проруби? – спросил Рюмин.

– На крещение, – ответила Ирина. – Скоро, кстати, будет. Бабка Фрося как-то говорила, что ужас сколько в эту ночь народу на водохранилище собирается.

– Вот когда еще искупаемся, – сказал Рюмин. – А пока хватит, на первый раз достаточно. Не забывайте, что бабка Фрося говорила. Давайте вылезать. Ирина, подай руку.

Но Григорий опередил жену. Он легко выбрался из проруби и помог подняться сначала Надежде, а потом Рюмину.

XXV

Домой возвращались бодрые, веселые и довольные. Прогулка и купание всех взбодрили. Рюмин и Ирина всю дорогу шутили, смеялись. Ирина запела:

Ах, зачем эта ночь

Так была хороша...

Ей картаво вторил басом Рюмин. Потом он что-то нашептывал Ирине на ухо. Чуть поотстав, шел под руку с Надей Григорий. Только что она была так весела, а теперь почему-то скисла. Его мысли вновь и вновь возвращались к спутнице. Интересно, как у них сложатся отношения? Ирина хоть и в шутливой форме, но дала понять ей, что будет, если вмешается в их личную жизнь. Григорий и сам понимал, чем это для него пахнет. Но все равно, что-то необъяснимо волнующее запало в сердце от этой встречи. Такого после женитьбы с ним еще не бывало. Сам себя убеждал, что с Надей ничего лишнего не позволит, как понравилась, так и разонравится. Это всего лишь мимолетное увлечение, оно несерьезно и пройдет, а потом, в житейской круговерти и вовсе позабудется. Ирина была и останется для него единственной в жизни, той, о которой мечтал с детства. С ней столько прожито и прочувствовано... Жаль, что сегодня она подпила лишнего, потому и щебечет с Рюминым без умолку. Это ее слабость и беда. Надо, чтобы больше не пила. Рюмин – жук тот еще...

Задумавшись, Григорий не сразу услышал слова Нади.

– А вы еще и молчун. – Они пока были на "вы".

– Да нет, вовсе я не молчун. Но порой неплохо и помолчать. А ведь здорово искупались? – перевел он разговор на другую тему. Лично я будто тяжкий груз с себя после купания сваливаю.

– Было чудно! В моей голове до сих пор никак не укладывается, как это я зимой искупалась! Если откровенно, то трусила: вдруг не осмелюсь.

Григорий почувствовал, как Надя благодарно прижалась к нему:

– Мне давно не было так хорошо. К тому же теперь удостоверилась, что вы и на самом деле настоящий красавец-морж!

– Не вгоняйте в краску, ей-Богу, даже неудобно. Да и нет в этом ничего особенного. У вас, кстати, получилось нисколько не хуже. Если же учесть, что в первый раз, то можно представить какой классной моржихой вы станете в следующем сезоне!

Бабка Фрося встретила их ворчливо:

– Наконец-то явились! Думала, не случилось ли чего. Слава Богу, все в порядке. Проходите, раздевайтесь и – за стол. Накрыла как могла. Получилось, правда, не ахти, но уж не ругайте старую... – бабке Фросе явно хотелось угодить как своим квартирантам, так и гостям.

– Ничего себе угощеньице! – нахваливал Рюмин. – Грибочки, огурчики, рассыпчатая картошечка – и это "не ахти"? Скромничаете, бабуля, скромничаете! – приговаривал он, усаживаясь по-хозяйски за стол.

Бабка хотела уйти в свою комнату, но ее не отпустили. Бразды правления, как всегда, взял на себя Рюмин. Для начала он напомнил, что теперь они как одна семья. Это их первая встреча, и такие встречи будут еще. Вновь ударился в дела. Ведь только что сам похвалил бабку Фросю за аппетитный стол, а теперь как робот переключился. Посожалел, что не управился посмотреть складское помещение!. Стал об этом расспрашивать Григория, и если бы не Ирина, долго мучил бы его расспросами. Со смешком в голосе она вдруг спросила:

– Склад для нас, конечно, важен. Но может, скажешь, где будет, как теперь принято называть, наш офис? Не станем же мы собираться у бабушки Фроси?

Молчавшая за столом хозяйка дома, услышав, что речь идет о ней, встрепенулась:

– А почему бы и нет! У меня места на всех хватит. Да и мне с вами веселей. Глядишь, кое в чем помогу. Я еще в силе.

– О чем речь, бабуля, – расплылся в улыбке Рюмин. – Конечно, подыщем и вам что-нибудь, но потом, попозже.

– Да это я так, к слову пришлось, – смутилась бабка, смекнув, что, пожалуй, хватила через край.

Рюмин не замечал, что его разговорами все уже сыты по горло, но молчат; перебивать шефа никто не решался.

– Насчет офиса, – кивнул он, – Ирина правильно подметила. Я упустил. Так вот, под офис фирмы отдаю купленную мной квартиру. Разместимся с шиком. Возьмем компьютер, – посмотрев на Надю, сказал: – Надюша компьютер уже освоила, так что все у нас пойдет по науке. Офис поставим под охрану. Без этого нельзя, все кругом разворовывается.

– А когда завозить товар? – спросил Григорий, зная, что этим делом заниматься придется ему.

– Обсудим на трезвую голову, завтра. Времени в обрез. Тем более, что товар не только закупить, привезти, но потом и распределить по киоскам надо. Их установкой займусь сам.

Да, кстати, надо срочно заказать новую партию киосков. А теперь о поездке. Если завтра определимся со складом, то сразу и отправляйся, ходового товара в Москве много...

Добавил, что ехать придется на машинах Григория. Парамошкин не думал, что Рюмин вот так запросто, даже не посоветовавшись с ним, решит завозить товар на его машинах. Словно догадавшись о мыслях Григория, Рюмин сказал, что поначалу каждому соучредителю фирмы придется кое-чем поступиться на общее дело. Но это временно и, естественно, зачтется. А скоро у фирмы будет и свой автотранспорт. Потом он стал что-то доказывать Ирине. Надя же, наклонившись к Григорию, чуть слышно сказала:

– Советую стройку коттеджа отложить. На эти деньги можно будет в скором времени взять такие проценты, которые вам и во сне не снились.

Григорий улыбнулся. Повернувшись к ней, так же тихо ответил:

– Постараюсь ваше пожелание учесть.

– Вот и хорошо, только не тяните...

Григорий заметил, что его собеседница вновь заскучала. Почему она посоветовала не спешить со строительством коттеджа? Проявляет заботу? Надо это с Ириной обмозговать. Прислушался, о чем разговаривают Рюмин с женой. Их общение уже раздражало, хотя вроде бы никаких причин для этого нет. Рюмин всего-то просил Ирину принимать киоскеров "с запасом", чтобы было из кого выбрать. Что ж, он как всегда прав. Мирную беседу неожиданно прервала бабушка Фрося. Она с обидой в голосе сказала:

– Я так старалась, старалась, а вы заболтались. Сколько же можно долдонить об одном и том же? Неужели у вас больше времени не найдется? Вон и картошка остыла!

Этих слов будто ждали – тут же посыпались упреки Рюмину. Он поднял руки вверх и принялся извиняться. Началась трапеза. После купания все проголодались, и бабушка Фрося еще не раз отлучалась за своими припасами. Но Рюмин не был бы самим собой, если бы и тут не задавал тон. Ему вдруг захотелось, чтобы Надя ублажила всех своей любимой песней. Та не соглашалась, и ее долго упрашивали. Наконец она запела:

Меж высоких хлебов затерялося

Незнакомое наше село...

Грусть песни никак не увязывалась с тем боевым настроением, который только что царил за столом, но слушали не перебивая, бабушка Фрося даже всплакнула.

Потом пели по очереди, каждый свою любимую. У Рюмина получалось скверно. Он несколько раз назойливо заводил: "Надежда – наш компас земной", но его не поддерживали. Бабушка Фрося потихоньку уносила со стола на кухню посуду. Григорий с Надей ей помогали. Как ни пытался Григорий уследить за женой, она все-таки еще добавила спиртного. Танцевала под убаюкивающие мелодии только с Рюминым. Они будто прилипли друг к другу.

"Ну, завтра я тебе устрою!" – сердился Григорий. Однако злость к Ирине гасила своим присутствием Надя. Она такая загадочная и манящая... Господи, мог ли он еще вчера подумать, что встретит женщину лучше Ирины? Даже в мыслях не допускал. Чем-то все закончится?... Успокаивал себя, что ничего лишнего себе не позволит. Он не юнец, который влюбляется по случаю и без случая. А Ирину просто разбаловал.

"Ты мой ангелочек!", "Ты самая красивая!", "Ты никогда не будешь работать!"... Вот любимая и отсыпалась. А в компании за ней глаз да глаз нужен. Если примет лишнего – обязательно закуралесит. Таким был и ее папаша, сама рассказывала. Утром-то, конечно, по-другому запоет...

Бабушка Фрося вскоре ушла на покой. Пора бы и всем расходиться. Надя несколько раз намекала Рюмину, но тот будто оглох: танцевал с Ириной, и она не отказывала. Вот и верь теперь, что Рюмин ей безразличен. Когда они вновь закружились, из комнаты в кухню первой вышла Надя, а за ней Григорий. Света на кухне не было. Ничего не говоря, они обнялись и медленно, тихой морской волной, закачались из стороны в сторону. Потом был страстный и долгий поцелуй. Все, что Григория недавно волновало, куда-то мгновенно исчезло...

И вдруг из комнаты послышался резкий возглас Ирины:

– Убери руки!

Григорий отстранился от Нади. Когда вошел в комнату, раскрасневшаяся жена торопливо сворачивала со стола скатерть, а Рюмин с обиженной физиономией надевал пиджак. Не глядя на Григория, буркнул:

– Пора по домам, завтра дел невпроворот.

Встретиться договорились после обеда. Прощание с Рюминым было натянутым: из головы Григория не выходили слова Ирины: "Убери руки!" Это что же он себе позволил? Хотя и сам-то хорош. Видел, как радостно горели глаза Нади. Значит, и она ни о чем не жалеет. Ладно, время покажет, что к чему. Вспомнились слова романса, что пела Ирина, когда возвращались после купания:

Ах, зачем эта ночь

Так была хороша...

Надя тогда с грустью сказала, что этот романс очень любила петь ее бабушка. И добавила, что бабушки уже нет, а родители живут на Украине...

XXVI

Иногда Парамошкин просил бабку Фросю разбудить его пораньше. В этот раз тоже попросил старушку – не был уверен, что сам вовремя встанет, да и на жену не надеялся – любит поспать! Бабка Фрося просьбу выполнила.

К проруби Григорий не пошел, решив, что достаточно и вчерашнего купания. Он-то пил мало, так что чувствовал себя вполне нормально. Не хватало еще напиться при Наде. Нет, в выпивке он умел себя сдерживать.

Готовя на завтрак омлет со свежими помидорами, прокручивал в голове вчерашнюю встречу. При воспоминании о поцелуе с родственницей Рюмина все тело заполнила приятная истома. Хороша, ничего не скажешь, такая не может не понравиться. Прикрыв глаза, медленно провальсировал по кухне со сковородой в руке... Черт, решиться на флирт с малознакомой женщиной, да еще в присутствии жены – такое случается с ним впервые. Себя оправдывал тем, что повод дала сама Ирина, чье бестактное поведение вывело его из себя. Действительно, жену в этот раз будто магнитом притягивало к Рюмину. Надо же, на мужа – ноль внимания, а с Игорьком танцулька за танцулькой. Хотя если быть самокритичным, то и сам вел себя не лучшим образом. Ни на один танец жену не пригласил, разговаривал с ней сухо и все время увивался вокруг очаровательной гостьи.

Почему бы в таком случае жене его и не проучить?.. Нет, но что-то ведь там было, не померещился же, в конце концов, ее крик: "Убери руки!" Рюмин, видно, посчитал, что Парамошкин увлекся Надей, и теперь у него руки развязаны. Нет, Игорек, ошибаешься, не на ту напал. Ирина в этом плане – кремень. Хотя чего это он вдруг ее так оправдывает? Не она ли с Рюминым весь вечер кружилась? Могла бы уж заняться и чем-нибудь другим, а не портить мужу настроение.

Мысли приходили и уходили. И чего, собственно, Рюмин так настырно лезет к Ирине? Забыл, что отвергнут? А теперь решил их поссорить, возможно, и с помощью своей родственницы? Нет-нет, только не это, Надя тут ни при чем! По ее глазам, улыбке видно, что она с ним откровенна, не играет. Он бы фальшивость заметил. А жена – что жена? Спит-отсыпается, ей все до фени.

Парамошкин был настроен к Ирине весьма критически. С ним это хоть и не часто, но бывало. То готов на руках ее носить и любить до безумия, то вдруг начинал поносить: и такая-сякая, и "сонуля", и "неразворотная"... Подобных слов в таких случаях находилось сколько угодно.

Помыв посуду, Григорий стал собираться на работу. В это время услышал полусонный голос Ирины:

– Ты уходишь, милый? А почему женушку не поцелуешь?

Григорий недовольно проворчал, но деваться некуда: подойдя к постели, нагнулся и поцеловал жену.

– И это все? – сказала Ирина обиженно. – Даже не погреешь?

– Спешу на базу. Надо кое-какие дела с утречка решить, – ответил Григорий и посмотрел на часы. Открыв шкаф, выбрал галстук. Как бы между прочим намекнул:

– Да тебя за вчерашнее греть не стоит.

Он не хотел ругаться. Любой разлад в семье будет сейчас во вред большому делу, о котором вчера было столько обговорено, но сказать, что думает о ее дурацком поведении, непременно скажет. Пусть обижается, считает это беспочвенной ревностью. Ее право. Сама, между прочим, частенько повторяла, что своего Гришу любит просто ужас как. И что же? Вчера он убедился в обратном. Вот это с ее стороны сюрприз!

Высказал почти все, что думал, стараясь при этом не смотреть в глаза Ирины, потому как совесть за вчерашнее самого мучила. Почуяв в поведении мужа перемену, Ирина села на кровать, подтянув колени к подбородку и накинув на плечи серый плед, который он купил во время одной из поездок за "кордон". "Поза обиженной", – подумал Григорий, чувствуя, что теперь он просто обязан расставить все точки над "i". Когда закончил свою речь, услышал:

– Значит, меня можешь ревновать, а я тебя ревновать не могу? Но ведь я не чурка без души, разума и сердца!... – говорила тихо, даже спокойно, будто сама с собой.

– Впервые слышу! – воскликнул Григорий. – Ты меня ревнуешь?! К кому, если не секрет? – вообще-то он предполагал ее ответ и не хотел его услышать, даже побаивался, но уж коли пошла такая откровенность...

– До вчерашнего дня я об этом даже и не заикалась, – усмехнулась Ирина. – Не было оснований. А вчера они появились. Тем более, что ты сам затеял этот разговор. Так вот, Гриша, ревную и я тебя. А если конкретно, то к вчерашней гостье.

Парамошкин всплеснул руками:

– Да это же смешно! Мы первый раз увиделись, и абсолютно не знаем друг друга. За кого ты меня принимаешь? Я что – ловелас какой-то? – Григорий кривил душой, краснел, что-то придумывал...

– Не надо хитрить, Гриша, ведь я все видела. Только слепая не заметила бы, как вы мило беседовали на веранде. А какие умильные взгляды ты бросал за столом! Не говорю уж о кухне, где вам вдруг так приспичило уединиться. И какие же проблемы вы решали в темноте? Ты, наверное, ждал, что и у меня с Рюминым будет то же самое. Кстати, он как раз этого и добивался. Если б ты видел, как Игорь обрадовался, когда вы неожиданно испарились. Да зря радовался – по рукам получил, – посмотрев на сникшего мужа, Ирина добавила: – Не знаю, чего ты в этой Наде нашел. Обычная, далеко не красавица, ноги и плечи как у мужика. Может, я не права, так поправь. Рада выслушать. Или совсем сказать нечего?

Григорий молчал. Он уже сообразил, что некстати затеял этот разговор. Слова жены били не в бровь, а в глаз. Выходит, она весь вечер притворялась и не была пьяна. А он-то развил такую любовную деятельность! Вот дорвался, даже более укромного места не нашел для поцелуев, чем кухня! Черт, нечего было лезть на рожон. Еще удивительно, что Ирина так спокойна.

Деланно рассмеявшись, Григорий присел на краешек кровати и, как мог, начал выкручиваться. Говорил, что да, и он в чем-то виноват, но жену любил и любит, а уж о преданности и говорить не приходится. В подтверждение сказанному обнял и стал целовать. Ирина не противилась, но и не отвечала ему так, как это было раньше. Когда же спросил, неужели и теперь ревнует, ответила хитро, как в детской игре: стало теплее, но еще не жарко.

– Нет, скажи, – добивался Григорий, еще крепче обнимая жену. – Ты и в самом деле меня ревнуешь? – ему это льстило и хотелось слышать об этом вновь и вновь.

– Да, да и да.! Ревную, мой милый, – ответила Ирина, снова ложась в постель и притягивая к себе мужа. – Мне надоело миллион раз повторять, что Рюмина я не выношу. Слышишь? Не выношу! А с Надеждой шуры-муры кончай! Вчера я сразу все заметила, но дай, думаю, прослежу, чем закончится. Просто настроение на стала всем портить.

– Прости, милая, грешен, но не настолько. Пощади!

– Пощада будет только при одном условии.

– Согласен на любые кары и лишения от любимой.

– Это не лишение, милый. Ты обо мне, оказывается, совсем плохо думаешь, игриво улыбнувшись, добавила: – Прощаю при условии, что крепко сейчас меня полюбишь. Заодно и чувства проверю.

Да горячему мужику такое условие – одно удовольствие. Григорий закрыл дверь, быстро разделся и юркнул в постель, сразу соприкоснувшись с теплом Ирининого тела...

Позже, когда он одевался, Ирина, наблюдая за ним, с улыбкой сказала:

– Ты, любимый, хорошо постарался. Теперь вижу, что еще не разлюбил свою женушку. Подойди, я тебя еще разок поцелую.

– На работе поди заждались, – вздохнул Григорий. – Ни разу не было, чтобы я опоздал. Вот небось носятся с бумагами. А Гнидкин радуется, это вроде как на меня компромат.

Сам виноват, что столько времени держишь возле себя бездельника, – Ирина встала и начала одеваться. Мужа она не стеснялась.

"Греческая богиня! – подумал Григорий, окидывая жену оценивающим взглядом. – Нет, это не Надежда, такую надо как цветок лелеять. И с чего это вдруг я вчера решился на шуры-муры с Надей? Будто наваждение какое нашло..."

Задумавшись, не расслышал, что говорила Ирина. Уловил лишь последние слова.

– Тебе же Рюмин сказал, что с базой пора кончать. Теперь не до этого будет...

"Опять этот Рюмин, – болезненно поморщился Григорий. – За что ни возьмешься, куда ни тыкнешься – кругом Рюмин, Рюмин, Рюмин!" Разозлился, но жене ничего не сказал. Подойдя к ней, спросил:

– Как я выгляжу?

– Ну прямо Аполлон – ни больше, ни меньше, – ответила Ирина, сияя восторженными глазами. – Когда придешь-то?

Парамошкин развел руками. А по дороге на работу думал, что Ирина запросто поставила его на место. Может, так и лучше. Теперь надо подумать как быть с Надей. Нельзя же ее вот так запросто отшить. Все-таки, как ни крути, а работать вместе придется.

XXVII

Вскоре у Парамошкиных появились деньги. Стали думать, как их использовать. Планы строились разные. К примеру, накупить дорогих вещей и жить в свое удовольствие. Или уехать в столицу и побарствовать там. Чего только в голову Ирине не приходило. Но Григорий доказывал, что это несерьезно, деньги рано или поздно кончатся, и что дальше? Первое, на что решились единогласно – строить дом. Что за жизнь без крова? Сколько можно ютиться у чужих людей?

Рюмин стал агитировать открывать свое дело, чтобы деньги давали деньги. И он искал единомышленников. Да, наконец-то его мечта осуществилась: заработала фирма "Надежда". Став ее соучредителями, Григорий и Ирина закружились и завертелись. С каким азартом ездил теперь Григорий за товаром в Москву. Товар-то закупался не чужому дяде, а для своей фирмы и на свои собственные денежки.

Надо было видеть в эти дни Рюмина. "Надежду" он создавал самозабвенно. Установить киоски зимой – дело далеко не простое. Рюмин сумел этот вопрос провернуть за считанные дни.

Не теряя времени, сделал заказ на изготовление новой партии киосков. Одновременно, через районные власти, пробивал места для их установки! Его энергии можно было позавидовать. Он то договаривался в горэнергосетях о подводке света к киоскам, то закупал для киоскеров электронагреватели, то смотрел продававшиеся квартиры на первом этаже. Пока не афишировал, но квартиры подбирал, чтобы переоборудовать их под магазины.

Ирина решала кадровые проблемы, и у нее это получалось. Перед каждой поездкой Григория в Москву собирались вместе и определяли ассортимент закупаемых товаров. Слово Ирины и тут было весомо. После произошедшего казуса с Рюминым, она сделала вид, что, в общем-то, ничего страшного и не произошло. Рюмин это оценил. Он чаще других хвалил Ирину, даже обещал к Новому году премировать.

Надю в первые дни работы фирмы финансовые проблемы не особенно утруждали. Рюмин попросил заняться ее благоустройством офиса. В офис она пришла на следующий же день после вечеринки с купанием в проруби; Парамошкин с Рюминым как раз оформляли аренду на складские помещения. Теперь Григорий мог ехать в Москву за товаром.

Рюмин торопил, просил отправляться этим же вечером. Сам он вскоре уехал по своим делам, а Парамошкину предстояла встреча с Надей, чтобы получить у нее деньги для поездки. Увидеться с ней Григорию и самому не терпелось: подталкивало мужское самолюбие. Вчера она была к нему расположена очень и очень... Но вот мешала Ирина.

А вдруг влюбилась? У него ведь так и было с Ириной. Хотя в любви к жене стал теперь сомневаться. Просто обычное влечение как к красивой женщине. Но Надя так к нему тянулась, такие слова шептала, с такой любовью смотрела!.. Наверное, это и есть любовь, убеждал сам себя. Но возникали и другие мысли. К примеру, встретит и скажет: "Пообнимались, помиловались и хватит. Поставим на этом точку".

М-да, с такими вот разбросанными чувствами подъехал Парамошкин к офису "Надежды". Входная дверь была не закрыта. Он осторожно вошел и еще из коридора увидел Надю. Она была в спортивном костюме и протирала тряпкой окна. В помещении кроме нее никого не было. Это хорошо. Первое, что подумал – как же она хороша и желанна. Легонько кашлянул, и Надя, ойкнув, быстро обернулась. Увидев его, поправила выбившуюся из-под косынки прядь повлажневших волос и, смущенно улыбнувшись, сказала:

– Ой, Гриша, как ты меня напугал! – вытерев руки, подошла ближе. – Даже и не слышала как вошел.

– Да вот, вечером еду за товаром. Пришел деньги получить, а заодно и свои принес. Как видишь, к твоему совету прислушался.

– Молодец, – одобрила Надя. – Может, чашечку кофе?

– Нет-нет, спасибо... – Григорий понимал, что разговор следовало начать совсем по-другому. Вот обрадовал, что отложил строительство коттеджа и деньги привез. Кстати, эти деньги мог бы просто взять с собой, а потом отчитаться. Дураку понятно, что пришел к ней, чтобы увидеть, поговорить, продолжить вчерашнее. Вспомнил жаркие объятия, поцелуи и покраснел. Сейчас Надя еще более привлекательна: лицо в румянце, глаза радостью блестят – значит, рада.