Текст книги "Заброшенный сад Персефоны (СИ)"

Автор книги: Анатолий Нимченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Виктор вслушивался, пытаясь понять, о чем шла речь, но гул голосов уже стихал. Фразы теперь получалось расслышать, но ничего прояснить они не могли. Да и вообще, совещание явно заканчивалось.

– …во время остановки… за Остров – четвертый и пятый сектора. Всем спасибо! Кудрявцев Виктор?

– Да, тут.

– Останься, пожалуйся! Ты мне понадобишься.

Не смотря на просьбу шефа, Виктору все же сперва пришлось выйти. Слишком уж много людей устремилось в фойе: против течения не попрешь. Пришлось ждать, когда поток иссякнет. К тому же все время попадались знакомые и малознакомые личности, стремившиеся поздороваться, что затягивало процесс. В конце концов люди вышли, и Виктор вернулся в кабинет. Створки дверей сошлись, отсекая помещение от фойе. Горыныч вытер платком пот с лысины и ткнул пальцем в стул:

– Уф! Вон, устраивайся. Пиво будешь?

– Спасибо, не очень пиво мне…

– Ну, тогда я с твоего позволения… – хозяин кабинета открыл дверцу небольшого шкафа и вытащил жестянку. – Холодненькое. Что там? Ах, да, черт, ты же устал. Кофе. Сейчас я тебе его попробую сотворить…

– Не надо, Николай Львович. Жарко тут.

– У меня всегда жарко – это верно. Ну тогда минералки возьми. А то одному наслаждаться прохладой как-то не комильфо.

– Нет, не хочу, спасибо!

– Как знаешь, – Горыныч дернул кольцо, содержимое зашипело. Чуть заметное облачко пара моментально растаяло во все еще спертом воздухе, сверху показалась пена.

Пока шеф потреблял напиток, Виктор откинулся на спинку кресла и принялся рассматривать схемы и графики на экране: ему почему-то показалось неудобным смотреть, как Горыныч пьет. Если не вникать в суть, то казалось, будто за спиной координатора висит картина безумного абстракциониста. Есть в графиках этих что-то такое сумасшедшее. А если понимать, о чем идет речь… Да никакому художнику в самых невероятных грезах не явится то, что сейчас творится в реальном мире. Фантазия пасует перед последствиями даже самой маленькой т-бури.

Горыныч с видимым удовольствием осушил банку и точным броском отправил ее в мусорную корзину. Затем промокнул губы платком и приступил делу.

– Я специально пригласил тебя на попозже, но не уложился, уж извини. Тебе уже в общих чертах наверняка обрисовали ситуацию?

– Да, Николай Львович. И если я правильно понял, существует некий шанс убрать последствия Эксперимента?

– Да, Айк выдал решение, как все привести в норму после прекращения воздействия. Но речь не об этом сейчас, как ты понимаешь. Иначе бы я пригласил тебя на пару часов раньше, – шеф задумчиво почесал переносицу и спросил: – На твоем дежурстве пропали люди?

– Да, – кивнул Виктор. – Они на планере…

– А ты в курсе, что это третий такой случай? – довольно бесцеремонно прервал изложение подробностей Горыныч. – По ту сторону… воронки сейчас уже четверо, включая и Кэй с Киром.

– Это билет в один конец, к сожалению, – вздохнул Виктор. – Даже неизвестно, живы ли они.

– Айк утверждает: вероятность, что они живы, – высокая. А я ему верю.

– Живы? – голос Виктора едва заметно дрогнул.

– Живы. Квазир дает больше восьмидесяти процентов. Аналитики скормили ему все известные факты, и Айк прикинул вероятности. И тут же возникла проблема.

– Из-за того, что они живы?

– Да. Лучше бы так… м-м-м… не оказалось.

Виктор промолчал. Он понял, что шефу вновь пришлось вспомнить этическую теорему высшего порядка. Это очень тяжело – решать, кому жить, а кому умереть.

Горыныч повернулся к холодильнику, вытащил очередную банку пива и вздохнул:

– Я понимаю, что все звучит страшно. Но приготовься, сейчас будет еще страшней.

Координатор сделал солидный глоток и закашлялся, а затем продолжил говорить уже несколько севшим голосом.

– Так вот. Айк выдал решение не только на тему устранения последствий, но и главное – прекращения самого Эксперимента. По его мнению, покуда люди живы, невозможно остановить происходящее. Они – дестабилизирующие центры, и их надо… В общем, они не должны там жить.

– И никакой альтернативы?

– И про альтернативу в анализе есть. В случае если там, черт его знает где, ребята живы, а мы продолжим, как и раньше, устранять последствия, то вся планета рано или поздно разлетится на куски.

Шеф смял банку и бросил ее в ведро, но промахнулся, и жестянка загромыхала по полу.

– Да, именно так: Земли не станет. Ну и не только ее: Айк уверяет, что произойдет страшная беда со Вселенной, вот только для нас это уже не будет иметь ровно никакого значения. И я, повторюсь, склонен ему верить. Там такая математическая каша подгорела, что даже Гарриса пришлось отпаивать валерьянкой.

– Дональда Гарриса? Разработчика Постмодели?

– Именно. Последствия уже вышли за все мыслимые пределы вероятностных изменений модели, – Горыныч сердито взглянул на лежащую в углу банку так, будто она во всем была виновата, и продолжил: – В общем, это была третья часть, в общих чертах, разумеется. А теперь главное. Четвертое пророчество нашего фотонного умника касается почему-то только тебя. Он это дважды подчеркнул. Но не льсти себе: оно очень неприятное.

– Когда это мне доставалось что-то приятное? – буркнул Виктор.

– Да, тебе в этом плане неимоверно везет… Так вот, ты отправишься в воронку.

– Без Гостя? Не выйдет, скорее всего, – возразил Виктор. – Да и не факт, что попаду, куда надо. Никто толком не знает, куда отправляются смешанные – как бы это сказать? – экипажи.

– Были одиночные уходы. Информация засекречена, и все такое, но факт есть факт. Айк нашел закономерности, медлаб составил карты по отчетам индивидуальных ботов и прочее в том же духе. По выводам квазира наши технари сварганили хитрую штуку, которая на время превращает человека частично в Гостя. Испытатели говорят, что терпимо переносится. Что-то с раздвоением сознания, но безопасное. Да и ненадолго все – час, плюс-минус секунды, зависящие от индивидуальных особенностей человека. Поэтому ты пойдешь один. Проверишь, исправишь, ликвидируешь помехи и, в конечном итоге, остановишь Эксперимент. Если, конечно, процессы не ускорятся, вероятность чего тоже существует.

От всего сказанного Виктору стало тошно. Ликвидировать помехи, значит? То есть, убить всех тех, кто попал в заварушку? М-да, умел шеф найти нужные слова. В горле у Виктора пересохло.

– Дайте, наверное, и мне пива, Николай Львович!

Горыныч кивнул, достал из холодильника банку и кинул Виктору. Тот поймал, дернул кольцо и сделал несколько глотков. Все – чуть не в одно движение. Пиво ледяным комом скатилось в горло, но это было сейчас то, что надо для просветления головы.

– Я понимаю, что тебе сейчас неприятно. Но кто-то же должен выполнять и такую работу. Так уж сложилось, что все в твоих руках сейчас. Единственное, что я хочу только уяснить окончательно: мы оба понимаем, какую работу ты должен выполнить?

– Думаю, да. Тщательно ликвидировать последствия, чтоб наверняка. Но остаюсь я. А насколько я понял, покуда с той стороны есть люди отсюда, даже один человек… Все понимаю, но вряд ли мне хватит сил ликвидировать и себя. Я же не…

– Ты пойдешь со специально запрограммированными медботами. Ровно через год она сработает, и… В общем, медики гарантировали, что больно тебе не будет.

– Понятно… – кивнул Виктор, быстро допил пиво, сжал банку в руке и так же, как Горыныч, отправил блин точным броском в мусорную корзину. – Билет в один конец, значит.

Горыныч кивнул и, понизив голос, как-то виновато сказал:

– Знаешь, я бы сам отправился, но Айк не меня выбрал. Но я уверен, что навыков, реакции, решительности для такого дела у тебя куда больше.

Виктор хмыкнул:

– Про решительность – из-за «Вектора»?

– Что ж если и так? Ты спас тысячи жизней тогда, когда…

– … застрелил несчастную девушку, которая хотела просто вернуться домой, – прервал шефа Виктор.

Горыныч побагровел и грохнул кулаком по столу так, что на темной поверхности ярко вспыхнуло какое-то изображение. Виктор на миг решил, что такой удар наверняка разрушил матрицу экрана.

– А если бы ей удалось взорвать судно? Ты ведь не колебался ни секунды, и я уверен, что не за себя боялся. Ты…

Виктор поднял обе руки, словно сдаваясь:

– Лучше дайте еще пива, Николай Львович! – прервал он отповедь шефа.

– На! – буркнул Горыныч, передавая ему банку.

– Будете смеяться, но колебался. Доли секунды колебался. Я видел иной выход, но риск был слишком велик. Теперь вот…

Виктор отхлебнул напиток и закашлялся. Шеф уже остыл и перестал сопеть.

– Будь уверен, что ты выбрал правильный вариант. Я не успокаиваю, а констатирую факт. И благодарен тебе за спасенные жизни.

– Ладно, я понял. Просто стрелять-то пришлось в безоружного человека. И с первого раза…

Виктор вдруг вспомнил широко раскрытые глаза молоденькой девушки, чем-то похожей на Кэй. Ее звали Юлия. Да, она уже готова была нажать кнопку остановки двигателя, но все, чего девушке хотелось, – вернуться домой. Она смотрела в глаза Виктору прямо и спокойно. Жизнь-смерть. Равновесие. И другие люди – Хранители. Они окружили ее, обнажив ножи, готовые ринуться в бой. Каким же тяжелым показался Виктору тогда пистолет. Выстрелить, чтобы закрыть голубые, как небо Земли, глаза. Взгляд Юлии проникал в самую душу! Виктор стоял перед девушкой с поднятым пистолетом, и Юлия словно прочла его мысли: во взгляде исчезала надежда, уступая место отчаянию. Девушка поняла, что любые слова Виктора будут ложью. Ее рука, украшенная браслетом, дрогнула. Потом он не мог вспомнить, как выстрелил. Запечатлелись в памяти только грохот, вспышка, и девушка, сползающая по окровавленной стене. Стекленеющие глаза… Выжгло тогда этим выстрелом душу инспектора почти начисто. Гад все же ты, Горелик Николай Львович – Горыныч, знаешь все, предполагаешь. И псикарту небось составил загодя, и про чувство вины там есть, и не только одного меня Айк назначил, это как пить дать.

– Ты потом зайди к медикам нашим, – сказал шеф с какой-то усталой обреченностью в голосе, словно прочитал мысли подчиненного. – Пусть пороются у тебя в мозгах. Почитаешь свой псипортрет на ночь, глядишь, и полегче станет. Я распоряжусь, чтоб тебе на руки выдали. Дурацкая секретность все же, если подумать. А тебе как раз не повредит.

Виктор едва не поперхнулся пивом. Ему стало стыдно перед стариком, ведь Горыныч явно тяжело переживал происходящее. Каково это, обрекать на верную смерть не только одного из давних своих сотрудников, но и ни в чем не повинных молодых ребят, которым без этого несладко там, в неведомом нигде? Виктору вдруг подумалось, что он сам не смог так отправить кого-то. Скорее всего – да, пошел бы сам, напролом, наплевав на выводы компьютера. А Горыныч…

– Ты уж извини, что выбора тебе не оставил. Да и нет его почти, поверь. Окончание этой истории от Айка совсем грустное. При следующем сбое стабилизация может уже и не произойти. Так, пятьдесят на пятьдесят. Похоже на правду: времени на отправку Гостя у нас с каждым разом все меньше. Значит, все совсем рядом. Та точка, которой мы боялись, и не верили, что к ней придем еще по крайней мере лет сто.

Виктор чувствовал легкое головокружение от пива. А по душе стекала темная горечь из воспоминаний.

– Чер-р-ртов Эксперимент!

– Ну, не стоит так уж осуждать. Просто всего предусмотреть невозможно. Так вышло. Вспомни историю Кюри, например. Человек – существо любопытное, а любопытство не только губит кошек, но и раздвигает границы познания.

– Знаю. Хотя иногда так хочется… – Виктор рубанул рукой воздух и вздохнул. – Значит, ровно через год от моей отправки все восстановится?

– Надеюсь, что да, – кивнул шеф и достал еще банку. – Тебе?

– Можно.

Виктор принялся открывать жестянку, а сам мысленно встал и поклонился Горынычу. Ждать чьей-то смерти, чтобы жили остальные. Но если Айк напортачил с расчетами? Что если отправка еще одного человека в воронку ускорит катаклизм? Своими руками уничтожить не только себя, но и добрый десяток миллиардов душ, среди которых друзья, семья. Ведь семья есть у него, у Горыныча-то. Вон портрет внуков на столе красуется – и он их… Нет, врагу не пожелаешь такого!

Пиво они допили молча. Зашвырнув очередную банку в корзину, Виктор спросил, выдавив улыбку:

– Приступать, значит, вчера надо?

– Угадал, – хмыкнул шеф. – Иди к оружейникам, там они тебе подберут все что нужно. Я их для этого на аналитиков натравил пару дней назад. Потом к… В общем, в медлабораторию загляни, и ко мне. Я отдам тебе фотографии наших коллег, что застряли на той стороне, и попрощаюсь. Потом отправишься на полигон, там тебе прошьют личность. И спикируешь на всем ходу.

– В… Туда, в воронку, на планере?

– Да. Так надежнее. Все, иди. Жду тебя тут.

Виктор встал и направился к двери. Створки услужливо разошлись, выпуская человека. На пороге он резко обернулся. На миг Виктору показалось, что в глазах шефа сверкнули слезинки. Но Горыныч насупился, сердито махнул рукой и уткнулся в какие-то записи. Нет, показалось, не имеет права координатор ОЗ на лишние эмоции.

Тихо прожужжал механизм двери за спиной. Подъехал лифт. Зайдя в кабину, Виктор чуть помедлил и нажал кнопку этажа медлаба: лучше сразу покончить с неприятной частью. В дверном проеме стоял Пинцет в белом халате. Высокий, с той же густой копной волос на голове и окладистой бородкой. Вадим все еще выглядел молодо, но вокруг глаз залегли морщинки. Да и серебристые волоски проглядывали в черной шевелюре.

– Привет! Рад тебя видеть! Горыныч звонил, сказал, что сейчас придешь.

– Привет! – ответил Виктор, почти не удивившись проницательности шефа. – Я тоже рад! Пусть повод и не самый лучший, но все же…

– Да я уже знаю. Да, дела. И все же завидую я тебе! Сидишь тут, сидишь… А у тебя жизнь кипит, можно сказать. Вот и сейчас собираешься в непростые места. Вычислители специальную программу для твоих ботов приготовили, я ее и не смотрел. И дополнительных прислали. В общем, ложись вон на койку, и начнем тебя прощупывать. Один из моих ребят тебя посмотрит, а я программку прогляжу. Они там, на седьмом небе, умники, конечно, но проверить их стоит. Не медики.

Пинцет отправился к себе, а в смотровую вошел сумрачный молодец в белом халате.

– Здравствуйте, Виктор! – сухо поздоровался вошедший.

– Здравствуйте!

– Меня зовут Азик, – сообщил врач.

– Нас представляли, – улыбнулся Виктор.

Разумеется, мимолетное знакомство в кабинете у шефа не давало представления о человеке. Впрочем, хоть Азик в ОЗ совсем недолго, но успел зарекомендовать себя как профессионал и отличный парень. Ребята отзывались о нем хорошо, по крайней мере.

– Ах да, в кабинете Николая Львовича. Что ж, тем лучше, тогда приступим.

Но приступить не успели. Дверь с грохотом распахнулось, и из своего кабинета выбежал Пинцет. Причем уже обряженный в полевой комбез и с тревожным чемоданом в руках. Виктор машинально отметил, что красный крест в белом круге, изображенный на рифленой крышке, уже изрядно потерся. Рисунок пересекали блестящие полосы металла.

– Извини, срочный вызов! – бросил Пинцет Виктору и выдал инструкцию Азику. – Я помчался, а ты просканируй пациента. Если не успею обернуться в течение часа – запускай программу, вводи ботов. Я подкорректирую позже.

– Удачи!

Но пожелание не достигло цели – Вадим исчез за дверью. Виктор понял, что Пинцета устранили не просто так и что через час он не вернется совершенно точно. Главе медлаба ОЗ не сочли нужным сообщить о подробностях программы. И правильно сделали, наверное: перво-наперво, врач обязан спасать от смерти пациента. А Вадим в состоянии понять общие принципы работы программы и вряд ли допустит ее к использованию. К моменту же возвращения ничего переделать уже будет нельзя. В этом Виктор был абсолютно уверен.

Разумеется, Пинцет не успел. Через час завершилось сканирование и началось самое главное. Что интересно, процедура не взволновала инспектора, а ведь она напрямую относилась к его времени жизни. Наверное, во всем повинны рутинные приготовления, ну и настрой играл немаловажную роль.

Вся операция по установке «бомбы» продлилась минут пятнадцать. Из них две трети времени ушло на «притирку». Чуть не высунув язык, Азик старательно «знакомил» ботов друг с другом. Затем тщательно просмотрел графики и с видимым облегчением активировал программу.

– Контрольные точки совпали, – с важным видом сообщил он.

Виктор улыбнулся.

– Спасибо, доктор!

Ему хотелось сделать Азику приятное.

– Когда вернетесь – зайдите. Я деактивирую дополнительных ботов. Мне кажется, они лишние.

Виктора на миг даже смутила нелепость приглашения: пересечься с Азиком уже никак не получится при любом исходе. А потом вспомнилось, что тот ведь не в курсе. Пришлось отшутиться.

– Конечно! Куда ж я с таким грузом на пляж? Так и утонуть недолго.

Доселе серьезный и несколько сумрачный Азик рассмеялся так легко и радостно, что Виктор не мог не улыбнуться в ответ.

– Нет, инспектор, вы не утонете. Женщины не позволят. Эх, мне б такую фигуру…

Врач мечтательно прикрыл глаза и нарочито громко вздохнул.

– Все, процедура закончена. Прошу покинуть медлаб, пока я от зависти не высох.

Удивительно, как улыбка преображает людей. Азик теперь казался не суровым хранителем врачебных тайн, а вполне свойским парнем.

– Все, все, исчезаю, – в тон ему ответствовал Виктор, с деланным испугом пятясь двери. – До свидания!

– Удачи! – прозвучало вслед.

Но створки дверей уже закрывались, и Виктор предпочел не оборачиваться. Удача в том деле, которое предстоит… Эх, хорошо бы Азику повезло никогда с подобным не столкнуться.

У оружейников Виктора встретил сам Барин. Никто не знал, сколько лет этому кряжистому мужчине. Но даже координатор относился к нему с большим пиететом. Говорят, оружейник побывал когда-то в таких передрягах, что сведения о них до сих пор неведомы даже всезнайке Айку. В подобное верилось, правду сказать, с трудом, но кто знает… Жизненного опыта Барину уж точно не занимать. Во всяком случае, до сих пор проницательный и неторопливый оружейник ни разу не промахнулся с советом.

– Здорово, здорово! – сердечно поприветствовал Виктора Барин. – Я все думал: когда заглянешь-то?

– Здравствуйте, Аркадий Семенович! – слегка наклонил голову Виктор, пожимая руку оружейника. – Да я вроде бы уволился, темпорологом работал. И ведь не хотел обратно, но не смог удержаться.

– Я бы сильно удивился, не вернись ты в ОЗ, – усмехнулся Барин. – Ладно, проходи, садись. Сейчас тебе принесу все что понадобится.

– Ага, спасибо! Только я уже у Николая Львовича насиделся. Можно я поброжу?

– Отчего ж нет? Можно, конечно.

Оружейник ушел подбирать снаряжение, а Виктор принялся рассматривать чудовищные образцы разнообразного вооружения, что лежали на стеллажах. Номинально все эти экспонаты числились за складом, но на самом деле представляли собой экспонаты коллекции Барина. Некоторые штуковины было непонятно за что и брать, не говоря уже про то, откуда, как и чем они стреляют. Неведомо сколько лет собиралась эта коллекция, но явно долго: полки были уставлены сверху донизу. Однако не все образцы годились для работы. Барин, говорят, консультировал археологов, а те ему присылали самые отборные экземпляры, найденные в раскопах.

Виктор так увлекся осмотром экспозиции, что не заметил, когда оружейник вернулся.

– Любуешься? Заканчивай. Будем тебя экипировать. Вот тебе самое первое, – Барин ткнул пальцем в лежащей на столе приличных размеров нож. – Прикинь-ка к руке.

Виктор поднял увесистый тесак. Ручка легла в ладонь как влитая.

– Клинок из нержавейки. В ручке – генератор, фонарик и сигнальный маячок. Надо вот тут надавить и повернуть. Ножны и пояс – вот. Все устройства – аналоговые, архаичные, но вполне работоспособные.

Виктор застегнул пояс и убрал нож в ножны. Тот еле заметно щелкнул.

– Замок электромагнитный. Пока не повернешь вот так, – Барин наклонил рукоятку и слегка повернул ее по часовой стрелке, – нож никуда не денется. Можешь усложнить процесс, но это лишнее, по-моему. Помешать может.

– Я ножом-то не очень умею орудовать, – признался Виктор.

– Никто не умеет толком. Разве что кроме меня. Но нужда припрет – научишься. Считай его продолжением руки, и все получится. Нож – вещь незаменимая! Он не требует батарей, зарядов, всегда готов к бою и в хозяйстве полезен. Резак, конечно, легче и острее, но т-поле – штука капризная.

Виктор попробовал вытащить и убрать нож. Алгоритм работы фиксатора и правда оказался вполне интуитивным. Да, вещь заметно тяжелее резака, однако тяжесть не казалась неприятной.

Оружейник кашлянул, привлекая внимание Виктора.

– Есть еще одна вещь, которая тебе пригодится. После некоторых событий она может показаться тебе неприятной, но ты постарайся понять…

На стол перед Виктором лег тот самый пистолет. Вполне рабочий образец оружия истребления из далекого прошлого. Смертоносный металл, сразивший Юлию.

– Вижу, что узнал.

Виктор взял пистолет, направил ствол в стену, оттянул верхнюю часть, отпустил, нажал на курок. Маслянисто щелкнул механизм.

– Узнал. Но почему не парализатор?

– Так ведь никто толком сказать не может, что происходит в воронке. Не было вернувшихся, чтоб знать наверняка. Вполне вероятно, что электроника может и разрушиться. А эта штука не содержит ни единого электронного элемента. Пойдем, надо подогнать рукоятку под твою руку.

– Но вроде бы я и так смог, – Виктору вдруг показалось, что он вновь ощущает противный запах сгоревшего пороха.

– Пойдем, – вздохнул Барин, показывая рукой на проход между стеллажами.

Там оказалась небольшая комнатка со столом, уставленным приборами, и единственным стулом. Барин забрал у Виктора пистолет, обернул рукоятку чем-то вроде ткани и протянул оружие обратно.

– Держи крепче, чтобы замеры точнее были.

Виктор послушно сжал рукоятку. Через несколько минут из раструба выехало два причудливо изогнутых куска пластика. Ловко орудуя отверткой, оружейник открутил старые накладки и установил новые.

– Попробуй!

Теперь, после доработок, Виктор и впрямь ощутил разницу. Пистолет словно бы прирос к руке. Даже неприязнь к оружию притупилась.

– Владей!

– Но он же… Он может и не вернуться обратно. Не жалко?

– Это, друг мой, не оригинал, а просто точная копия древнего армейского кольта из современных сплавов. Надежней и легче настоящего, не требует ухода. Настоящий для таких походов не годится. Да и патроны тут немного другие. На вот, держи обойму. Пробуй!

Виктор вогнал в рукоятку пенальчик, заполненный белесыми цилиндрами с закругленными наконечниками, оттянул затвор, прицелился в круг мишени и нажал спуск. Оглушительно грохнул выстрел, рукоятка сильно дернулась в ладони.

– Сожми крепче, этот локоть отведи немного. Вот так! Эту ногу ставь сюда, а эту здесь. Ступню разверни. Во-о-от! И спину держи, не забывай! Старайся не отклонять корпус, когда жмешь на курок, – приговаривал Барин, поправляя Виктору стойку.

– Вот как-то так. Стой, не шевелись. Сейчас надену тебе и себе наушники, и можешь стрелять.

Виктор прицелился и выстрелил. Он нажимал на курок еще и еще, пока не отстрелял всю обойму. Барин посмотрел на экран и покачал головой:

– Посредственно, но лучше вряд ли получится. Эх, потренировать бы тебя, да все наспех… Ничего не попишешь. Ладно, сойдет. Вот, возьми еще патроны.

С некоторым недоумением Виктор прочитал на коробках, что там патроны для спортивной стрельбы. Оружейник кивнул:

– К твоему сведению, есть куча народу, которые с удовольствием соревнуются в стрельбе из таких вот реплик. Для них и делают заряды. Материалы и калибры иные, конечно, не те, что были раньше, но от этого стало только лучше. Клади в этот вот рюкзак. Там, к слову, еще один пистолет и кобура.

– Спасибо, – кивнул Виктор, укладывая оружие.

– И еще одну штуку прихвати, – Барин взял со стола небольшой увесистый цилиндр, торец которого смахивал на перечницу. – Игломет. Видел когда-нибудь?

Виктор отрицательно помотал головой. Оружейник вздохнул, взял цилиндр в правую руку, направил в сторону висевшей близко мишени. Затем левой потянул рифленый хвостовик и, повернув на пол-оборота, задвинул обратно.

– Взведено. Теперь сдвигаешь рычажок большим пальцем сюда…

Тихо защелкало, появилось едва заметное облако дыма. Через несколько секунд Барин положил игломет на стол и увеличил изображение: мишень была покрыта маленькими дырочками. Оружейник перещелкнул и снял хвостовик, затем подсоединил небольшой пенал и словно выдавил в игломет содержимое.

– Оружие не ахти, но в ближнем бою – самое то. Попробуй. Все просто. Считай, что держишь нож, и смотри, куда хочешь ударить, пока удерживаешь спуск.

Первая проба оказалась не слишком удачной. Редкие иглы попали в мишень, но пара пробоин оказались бы вполне проблемными для противника.

– Вот еще две обоймы. Здесь веревка, брусок взрывчатки с детонаторами и пакет сублимированных продуктов. Синтезатора, как ты понимаешь, не будет. Аптечка, соответственно, тоже обыкновенная. Ну еще кое-какая мелочевка. В общем, вполне нормально можно протянуть недельку.

Рюкзак выглядел полупустым и весил совсем немного. Что ж, к лучшему.

– Спасибо, Аркадий Семенович!

– Ну, удачи! – протянул руку Барин. – И не только себе, а нам всем. И еще – попробуй вернуться.

– Я…

– Я в курсе, не продолжай. И у меня в свое было целых два таких верных билета в один конец, а мы беседуем.

– Спасибо!

Виктор вдруг ощутил, что с души свалился камень. Он с чувством пожал оружейнику руку, подхватил рюкзачок и вышел. Из головы не шли слова Барина о заданиях без возврата. Что ж, впереди год. Возможно, что все сложится совсем не так, как представляется. И не нужно будет ликвидировать последствия, не нужно будет умирать…

У психиатров – «психов» – все оказалось совсем просто. Хмурый и раздраженный Мозголом, в миру Илья, протянул бумажку. На ней был довольно замысловатый код. Мозголом был немногословен.

– Твоя карточка там. Вали, – буркнул он.

– Да я…

– Вали, я тебе говорю! – раздраженно повторил Илья. – Старик, видать, решил, что знает больше, чем я. Пусть знает.

– Нет, он…

Мозголом медленно встал, взял со стола молоточек с резиновым набалдашником и выразительно стукнул себе по ладони. Спорить и объяснять отпало всякое желание. Виктор быстро ретировался.

Вообще-то, всю подготовительную часть можно было считать законченной. Оставалось только снова зайти к Горынычу, но это оказалось самым сложным. Виктор долго стоял у дверей лифта, не решаясь вызвать кабину. Наверное, пришло-таки осознание того, что дорога в одну сторону начинается отсюда. Возможно, конечно, что и не в одну. Да, хорошо бы оружейник оказался прав, что шанс есть всегда. Вот только шанс настолько мал, что легко и упустить. Лучше уж думать, что все-таки больше в одну…

Когда Виктор вошел в кабинет, Николай Львович рылся в шкафу. Инспектор уселся в кресло, а на соседнее положил рюкзак. Шеф взглянул через плечо на вошедшего.

– А, пришел… Ты извини, я сейчас. Навалилось тут… Бюрократия чертова!

– Ничего страшного, – Виктор, получивший неожиданную крохотную отсрочку, почему-то почувствовал себя гораздо лучше.

Нет, в первый момент заклубилось облачко раздражения: мол, я иду умирать, а он в бумажках вязнет. Но потом оно, облачко это, рассеялось и уступило место расслабленному спокойствию. Он наблюдал за суетливыми движениями шефа с каким-то отрешенным, абстрактным интересом к действию, а не к результату поисков.

– Фух! – координатор выбрался наконец на свет божий и протянул Виктору квадратные кусочки пластика. – Держи снимки тех, кто на той стороне.

– Вот от Мозголома, – Виктор передал шифр.

– Не смотрел? – быстро спросил координатор.

– Нет. Не интересно, честно говоря. Не ощутил любопытства.

– Что ж, может, и к лучшему, – потер переносицу координатор. – Но что-то непроясненным еще осталось, я же вижу.

– Осталось, – не стал отпираться Виктор. – А если там, за воронкой, остались не только наши, но и Гости? С ними как, мир не рухнет?

– Нет, не рухнет. Если все у нас… у тебя пройдет… нормально, остальных сразу выбросит домой с вероятностью девяносто девять и сколько-то сотых. Это как-то связано с тем, что они не современники Эксперимента. Хотя где тут связь – ума не приложу, но пусть будет так, – Горыныч неторопливо разглаживал ногтем бумажку с кодом. – Конечно, все может быть, но вряд ли. Ты лучше скажи, тебя оружейник порадовал чем?

Виктор посмотрел шефу в глаза, пытаясь разгадать, есть ли в вопросе подвох или намек, но потом кивнул на рюкзак.

– Нагрузил вот игрушками разными. Хорошо предупредил, что электронику брать не стоит.

– На самом деле, стоит. Кое-что уж точно можно. Просто Барин старается по максимуму исключить всякие неприятные сюрпризы. И он, в общем-то, прав: выживать куда легче с тем оборудованием, которое осталось в рабочем состоянии. Но аком много места не займет: возьми на всякий случай. Если сдохнет – выбросишь. А если нет… Глядишь, и свяжешься с кем на аварийной частоте.

– Радиус-то у него невелик, а спутники, надо думать, там не летают.

– Кто ж их знает, – пожал плечами Горыныч, доставая прибор. – На, возьми. Включишь там, на той стороне, поглядишь.

Резон в словах шефа был. Виктор убрал коммуникатор в карман, встал, задвинул стул и закинул рюкзак за спину.

– Пойду я, Николай Львович, а?

– Удачи тебе, мальчик! Удачи, и… – голос шефа внезапно дрогнул. – И пусть окажется прав Барин.

– Спасибо! Я постараюсь вернуться. И если получится – верну людей.

Горыныч удовлетворенно кивнул, словно ожидал этих слов.

– Мы все надеемся на тебя.

На этот раз слова прозвучали сухо, казенно, но, возможно, так даже лучше. Виктор кивнул, пожал шефу руку и вышел за дверь. Когда инспектор ушел, Николай Львович открыл банку и поднял ее на манер кубка, словно салютуя, и тихо пробормотал:

– Идущие на смерть приветствуют тебя!

Виктор поднялся на крышу. Он прошел вдоль ряда машин и выбрал старенькую модель, стоящую в конце. Постоял, оглядывая аппарат, зачем-то похлопал по обшарпанному борту и со вздохом сказал:

– Что, старина, угостишь напоследок кофейком?

Удивительно, но весь полет Виктор проспал. Очнулся только когда машина заходила на посадку. Едва выбравшись из планера, Виктор ощутил, как на зубах захрустела мелкая пыль. Прибежал дежурный:

– Виктор, там для вас ребята все приготовили. Запись можно начинать прямо сейчас, но, может, посидите с нами на дорожку?

– Только не долго. Времени совсем мало осталось.

– Не, там минутку совсем. Подарки вам приготовили кое-какие, и вообще.

Внутри домика обнаружился накрытый стол. Тут был и чай в традиционных пиалах, восточные сладости и, конечно, арбузы, дыни, персики. В другое время и несколько часов просидеть тут – в радость: поболтать, поклевать всякую свежую вкуснятину, что в средней полосе не вызревает. Но кусок в горло не лез. Да и разговор как-то не клеился.