Текст книги "Мать Сумерек (СИ)"

Автор книги: Анастасия Машевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

что ли она устроила этот балаган с Этером, с поездкой на крайний север? Все, чтобы показать ему, Аймару, что если он откажется, то весь Яс услышит потом какую-нибудь байку, вроде: тан Черного дома кинулся на помощь будущей невесте, которую доводил до отчаяния деверь по первому мужу, но, к сожалению, оказался совсем не приспособлен к диким неистовым холодам севера и или примерз в сугробе, или погребен под лавиной, сошедшей из-за летнего таяния, или вообще сорвался с вершины фьорда в Северное море и давно подкормил хищного кита.

Она обожает давить и настаивать на своем выборе для всех. Но сейчас она предлагает по-настоящему компромиссное решение для обоих, и сама же предлагает заверить договор письменно.

Они смотрели друг на друга мучительно долго, меняясь в эмоциях от настороженности и недоверия до решимости рискнуть и – выиграть.

* * *

Аймар тяжело вздохнул, сжал кулаки, в сердцах обозвал Бансабиру редкой сукой – и подписал все копии договора.

* * *

В тот же час из числа сопровождающих Аймара трое рванули в родной чертог за поверенным законоведом.

– Что ж, таким образом, осталось лишь одно, – обронил Дайхатт, когда вернулся в комнату к Бансабире.

– Иввани?

Аймар мрачно кивнул: он все еще не видел её.

– Я послала за ней, – отозвалась танша. Перспектива оставаться наедине с обозленным Дайхаттом и терпеть его недовольное молчание совсем не прельщала, и, едва тан подписал бумаги, Шухрану было велено привести Иввани.

– Звала, сестра? – совсем скоро Иввани зашла в комнату и вздрогнула, завидев Дайхатта. Она не знала, кто перед ней, но рослый, атлетично сложенный незнакомец о черных вьющихся волосах показался невероятно привлекательным.

Аймар тоже обернулся на вошедшую гостью. Костлявая – это первое, что мог бы сказать Дайхатт о девчонке. Иввани была хорошенькой на лицо – его страхи оказались беспочвенными, и уже было видно, что когда-нибудь из неё выйдет роскошная желанная женщина, в несравненных глазах которой рад будет утонуть каждый. Но сейчас… сейчас на вкус Дайхатта Иввани была слишком худая, слишком тонкокостная, недостаточно округлая и в груди, и в ягодицах, а узкие бедра вряд ли позволят ей родить полдюжины крепких ребятишек.

Тан украдкой кинул взгляд на тану Яввуз.

– Я не знала, что ты занята, – попыталась объясниться девица. – Шухран сказал…

– Я звала, Иввани, – тепло улыбнулась Бану, протягивая руку, чтобы придать сестре уверенность. – Заходи, представлю тебя.

Иввани приблизилась, храбрясь.

– Да благословит вас Кровавая Мать Сумерек, господин, – изящно поклонилась Иввани. Аймар вздернул брови и теперь открыто уставился на Бансабиру. Та только улыбнулась: не объяснять же ему, что Иввани абсолютно во всем пытается походить на высокородную родственницу.

– Иввани, моя сестра.

Девушка улыбнулась, заправив за ухо прядку распущенных, гладких, как смоляное озеро, волос.

Дайхатт, со снисходительной иронией приметив жест, кивнул:

– Да благословит и вас Мать Сумерек, танин, – он намерено подчеркнул её титул и улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой. У Иввани заблестели глаза и заалели щеки.

Остальную часть приветствия Аймар, к удивлению Бану, взял на себя:

– Я – ваш будущий муж, Иввани.

От того, как он произнес её имя, в груди девочки сладко замерло, а потом всковырнулась и поднялась неведомая прежде нежность.

– … и тан Черного дома Аймар Дайхатт.

– Тан Дайхатт, – пролепетала Иввани, снова поклонившись, а потом, как опомнилась. – Т… тан … Дайхатт? – девочка вдруг нахмурилась, испуганно воззрилась на Бану. Всякая тень очарования слетела с её лица. – Дайхатт, Бансабира?

– Дайхатт, Иввани, – Бансабира в ответ на сестру прямо и строго, не допуская противоречий или обсуждений. Потом оглянулась на мужчину. – Аймар, не сочти оскорблением, можешь попросить у Маты прохладного молока?

Аймар понял: это не займет много времени. Двое боролись в его душе: с одной стороны, он хотел досадить Матери лагерей, что она так грязно его обманула, предала ожидания. Поэтому он обрушил весть о замужестве на Иввани, как снег на голову, чтобы хоть разок испортить планы Маленькой танши и посмотреть, как неожиданная влюбленность в глазах малолетки сменится разочарованием, сродни тому, что испытал сам. С другой стороны, в его душе прочно обосновались теплые чувства к Бансабире Яввуз, и он не хотел её обижать, даже если не до конца еще осознавал, чем все оборачивается.

– Не сочту, – вышел.

– Дайхатт, Бану?! – Иввани обернулась, закусив губу. Глаза заблестели теперь от подступившей досады, но Иввани сдерживалась: о неприязни Матери лагерей к чужим слабостям хорошо известно.

– Иввани, послушай меня внимательно, – быстро и неуступчиво проговорила Бану, взяв лицо сестры в руки и чуть наклонившись к ней. – Аймар – хороший человек и достойный тан. Больше того, однажды ему откроется удивительное будущее, и это станет и твоим будущим.

Все-таки хмурясь, Иввани выдавила недоверчиво:

– Дайхатты убили…

– Твоего отца и братьев, это правда. А мой отец, Сабир Свирепый, из мести за брата и племянников убил отца Аймара. Своими руками. И это не помешало нам с ним забыть прошлое. Сама судьба развела нас по разные стороны ратного поля, но, будь в те времена у власти танааров мы с Аймаром, наверняка смогли бы договориться. Дайхатт решителен и властен, иногда импульсивен, но не было ни раза, чтобы я усомнилась в верности его слова. Аймар мне всерьез должен, Иввани, поэтому он тебя не обидит.

Смысл ситуации постепенно доходил до Иввани. Но вот так вот согласится спать с мужчиной, причастным к смерти почти всей её семьи?!

– Бансабира, – взмолилась девочка, – но ты требуешь от меня выйти замуж за врага.

Бану снисходительно улыбнулась.

– И что? Разве я не была замужем за врагом?

Иввани замялась еще сильнее: ей было впервой поднимать такие деликатные темы.

– Я слышала, ты не ладила с отцом Гайера.

Бану скривилась, как от тошнотворного запаха.

– Нер был последним тюфяком на свете. Бледный, мерзкий, неуклюжий, бесполезный для танши – в армии, для женщины – в постели, – Бану положила на щеку сестры ладонь и провела большим пальцем по выразительной скуле. – Наслаждение под одним одеялом с мужчиной стоит дорогого. Я рада, что ты можешь остаться с кем-то, кто знает, что делать с женщинами.

Иввани нахмурилась:

– От… откуда ты знаешь?

Видя её смущенное неодобрение, Бансабира не удержалась от смеха.

– Брось. Ничего между нами не было, Аймар только друг. Мы путешествовали вместе, и у меня была возможность узнать его за это время. Признайся, – подначила танша, – он понравился тебе с первого взгляда.

Девушка раскраснелась совсем неистово, отвела глаза.

– А насчет мести, – давила Бану. – В конце концов, не было ни одной войны в истории людей, которую удалось бы выиграть без крови и потерь. И так уже заведено, что враги обязаны убивать друг друга. Так что, вряд ли в твоих бедах виноват сам Аймар.

Иввани вздохнула: все равно сестру не переспорить. Да и откуда ей доподлинно знать, как все было на самом деле. Она искусством войны-то во многом заинтересовалась, увидев Бану, когда та вернулась из похода.

– Мама меня убьет, – сокрушенно пожаловалась девушка, опустив голову.

Ну и хвала Богам, улыбнулась Бану.

– Кстати о Сив. Прочти этот договор, твоей матери тоже его зачитают.

Бану пододвинула пергамент, и Иввани внимательно, медленнее обычного прошлась взором по строчкам. Снова неистово забеспокоилась.

– Ты откажешься от меня так просто?!

– Если ты попытаешься убить его и только его самого. Сив может попытаться надавить на тебя, а я допустить не могу. Мне нужна его армия, Иввани.

– И что от меня требуется?

– Поставить подпись на этих бумагах, что ты принимаешь условия договора. Обычно, если супруги младше четырнадцати лет, достаточно подписи родителей или опекунов. Но ты – танин Яввуз, и в таком деле мне хотелось бы учесть и твое мнение.

Видя, что сестра все еще колеблется, Бансабира снова заговорила проникновенно:

– Брось, Ив, так ли важно для тебя прошлое? Что ты помнишь об отце и братьях? Много ли времени ты провела с ними, чтобы привязаться? Все, что ты знаешь – печаль матери, которую вкусила с пеленок. Конечно, тебе хочется отомстить. Но посмотри на меня. Я всю жизнь мечтала отомстить Шаутам за смерть мамы, а в итоге Сциру Алую в качестве моего подарка убил Сагромах, Ранди Шаута я отпустила на свободу…

– Что?!

– Проверь, когда вернемся, но не вздумай сказать кому-то, – спокойно отозвалась Бану, не опасаясь огласки. Совсем скоро это и так перестанет быть секретом. – Мы, таны, хозяева и правители наделов и армий, не можем позволить себе руководствоваться в решениях жаждой мести, гневом или яростью.

Она была так убедительна, и собственное сердце впервые так сжалось от нежности, будто заколдованное мужчиной, которого встретила, что Иввани не устояла. Вписав свое имя на трех пергаментах, девочка поставила именной вензель.

– Не помешал? – Аймар стоял в дверях с кувшином молока и парой простых деревянных кружек. Судя по тому, с каким лицом Иввани склонилась над документами, подписывая, Бану не особенно на неё давила.

– Нисколько. У меня есть еще одно дело в урочище Акдай, да и на тот мыс напоследок хотелось бы заехать еще разок. Так что завтра утром с Раду и ребятами отправлюсь в путь. Постараюсь поскорее, конечно, но, как знать. А вы пока погостите у Бугута, пообщайтесь. Как только вернусь, поедем в чертог Яввузов дожидаться твоих лаванов, Аймар.

Тан кивнул, Бансабира налила в обе кружки молока. К первому приложилась с удовольствием, а второй оставила на усмотрение собеседников, но к нему никто не притронулся, уступая возможность другому.

– Иввани, скажи Раду, чтобы собирался выходить утром.

Девушка поклонилась танам и вышла.

* * *

И едва дверь за Иввани захлопнулась, Аймар стер с лица доброжелательную улыбку, широко шагнул к Бансабире, схватил за лицо крепкими мозолистыми пальцами, грубо сжав щеки.

– Я твой друг, значит?! Я вот никогда не хотел трахнуть ни одного своего друга! – он впился в рот женщины. Бансабира, опешившая, только пискнула. А едва попыталась оттолкнуть мужчину, тот отстранился сам, но женского лица не выпустил.

– Подслушивал? – спросила, и поняла, что нелепее вопроса в подобной ситуации не придумать.

– А ты думала, я пойду за молоком, когда здесь грозились обсуждать меня? Разумеется, отослал стражу. Ты – Бану Хитрющая, насколько я помню, а еще Бансабира Подлая и Бану Кошмарная, и Бансабира Изящная, старейшина Храма, где готовят лучших убийц и отравителей. Вдруг ты подсказала бы сестре, как убить меня в обход этого договора, – он кивком головы указал на стол. – Скажем, сразу после появления у меня наследника. Тогда Иввани с легкостью стала бы регентом, не так ли?

– Ты бы себя слышал.

– А ты себя, Бану! Ты желала меня!

– Желать и любить – не одно и то же.

– Конечно! – Аймар всплеснул руками, отпуская женщину и отступая на шаг, от чего, проседая под весом могучего туловища, дрогнул пол. – Тебе с твоим богатым жизненным опытом в двадцать лет эта разница доподлинно известна!

– Прекрати издеваться, Аймар, – строго осадила тану.

– Издеваешься здесь только ты! Мои лаваны проверят договор, если все чисто, я женюсь на этой малолетке. Но не потому, что отступился от своего. Ты права, как правитель, я не могу руководствоваться гневом и яростью, и мне, яды Шиады, нужны твои орды, чтобы заткнуть соседей! И чтобы ты знала: я заключил бы союз с независимым севером и без подобного брака.

Бансабира сузила глаза: наличие общих кровных родственников будет более надежным щитом, чем простой договор, пусть и составленный со всякой возможной дотошностью.

– Но я женюсь на ней все равно, и знаешь зачем?

Бану молчала, а Дайхатт снова был в непосредственной близости. Поймал женщину за подбородок, чтобы оказаться разделенным с таншей лишь тонкой полоской смешанного дыхания. Заглянул в глаза:

– В этом будет моя месть, – ядовито цедил Аймар. – Я буду трахать эту девочку, представляя тебя. Буду шептать ей на уши твое имя. Чтобы она возненавидела тебя. И чтобы ты возненавидела себя, зная, что отдала сестру мужчине, который не полюбит её никогда. Никогда не сделает счастливой.

Бансабира молча выбила его руку тыльной стороной ладони, глядя предельно высокомерно. Аймар рыкнул, оскалившись: как раздражала такая её надменность!

– Ты сказала, что, следуя воле отцов, мы были врагами, но возглавь танаары, смогли бы договориться. Дура ты! Мы бы влюбились по уши. Не было бы никакого Нера, никакого Маатхаса и никакого севера. Трон Яса был бы наш – твой и мой! И когда наши старики, в общем, равно дурные, померли, судьба дала нам второй шанс, а ты упустила его. Я считал, ты умнее.

– Счетовод из тебя никакой, – Бансабира отошла к узкому вытянутому окну, выходящему на восток.

– Пожалуй, да, – горько усмехнулся тан.

Уходя, Аймар хлопнул дверью. После их нынешней встречи он хотел быть женатым именно на ней. Бансабира права: они идеальные союзники, а ничто так не сближает союзников, как постель.

Но Бану отняла надежду. Бесцеремонно, нагло, порубив, как овощ. Вот только он, Аймар Дайхатт, тан Черного дома, не репа и не морковь, и подобной выходки никогда не забудет и не простит.

* * *

Юдейр так и не появился у Бану. Но каким-то образом утром, перед тем как выйти из комнаты, Бансабира приметила несколько цветных камешков на подоконнике. Послание следовало бы расшифровать следующим образом: встреча состоится, когда главнокомандующий займет главную резиденцию, выдвинувшись туда с одной первой имеющихся сейчас в распоряжении войск, и не иначе, чем по собственному решению. Однако белый камешек на нужной позиции отчетливо убеждал, что сообщение носит невоенный характер, и Бану с легкостью перевела его: «Увидимся в чертоге».

Что ж, ладно. И без него полно хлопот.

* * *

Дела в подземном городе шли своим чередом, строительство почти держалось установленных сроков. Зодчие приветствовали таншу несколько испуганно. Рабов кормили, давали им спать, и нещадно заставляли работать все остальное время.

Оставшись удовлетворенной увиденным и проверив сводки и донесения о поступлениях рабов, Бансабира, прихватив еще несколько бумаг, которые решила прочитать уже в чертоге, вернулась к Бугуту. Поездка заняла несколько дней (они и впрямь на обратном пути заехали еще разок на мыс над Северным морем). Там воссоединились с Иввани, остатками «меднотелых», и подданными Черного танаара. Поблагодарили Бугута с Матой за гостеприимство и выдвинулись в фамильный чертог.

* * *

Юдейр, укутанный в темно-серый плащ, от которого сливался со стенами, выложенными из угольного цвета кирпича, наблюдал с одного из парапетов крепости Бугута, как отъезжала Бансабира.

На днях он пробовал проследить за ней, когда танша выезжала от Бугута в неизвестном направлении, но совсем скоро Юдейр каким-то образом ухитрился потерять след. Уперся в сплошной отвесный утес: битый час кружил вокруг так и эдак, пытался понять, что произошло. Не мог же он проспать вместо одной ночи, и то неполной, двое суток, что следы танского отряда начисто замело. Но Бансабира будто нарочно чувствовала, что за ней следят – и исчезла посреди ночи без всяких зацепок.

Неспроста. Неспроста у танши такой отчаянный интерес к северу. Или все дело в крови? В том, что Бану настойчиво пытается стать своей среди людей, родство с которыми утратила за время взросления?

Юдейр сомневался. Как и во всем, что делал теперь.

Слишком трудно пока было придумать, как действовать между этими двумя – Гором и госпожой. Рука твердая у обоих, и как бы уверенно Юдейр себя ни чувствовал, сойтись в схватке с Бансабирой по-прежнему не решался.

За годы во главе разведки Бану Яввуз, блондин укрепился не только характером, но и памятью, и последняя хранила немало воспоминаний о танше, которая в дни Бойни не гнушалась ничем. Столкни их с Гором лбами – непонятно, чем кончится.

* * *

Время шло.

Глава 7

Когда Агравейн заявил, что отправится на Ангорат вместе с Шиадой, Удгар ударил сына по лицу.

– Ты не можешь срываться за ней всякий раз, как кобель!

– Она моя жена! – настоял король.

– Она – Вторая среди жриц. И делает, что должна. А ты – король, так что бери пример, и делай, что положено королю Архона, Агравейн!

– То есть, следи за своей королевой? – подначил король.

– Не огрызайся.

Агравейн сцепил зубы, зашагав взад-вперед посреди просторного кабинета.

– Ты даже представить не можешь, как меня трясет при одной мысли, что она едет туда к Нэлейму осеннего равноденствия. Такое чувство, будто то, что наш брак освятил верховный друид, больше не имеет никакой силы. О!

– Агравейн, – Удгар нагнал сына, положив на плечо руку. – Ты должен был предусмотреть это, когда выбрал её.

– Я её – или она меня? – усмехнулся Агравейн совсем горько. – Я как больной, отец, – Агравейн сник, всхлипнув, пожав плечами. – Честное слово, как больной! – повторил он.

«Я вижу».

Удгар не стал говорить вслух. Он действительно не помнил Агравейна таким, каким сын стал после женитьбы на Шиаде – взвинченным, вечно настороженным, мрачным. Рядом с королевой мужчина расцветал, без неё чах, как самый неприспособленный оранжерейный куст без солнца.

Удгар обнял сына. Агравейн отозвался мгновенно, возвышаясь над ссыхающимся отцом на полголовы. Удгар потрепал по спине и спросил:

– Что у вас произошло?

Агравейн вздрогнул. Чуть отстранился, поглядел на отца недоверчиво.

– Я… не то, чтобы произошло, – уклончиво ответил сын.

– Но ты боишься, что произойдет, – Удгар не стал настаивать и отошел от короля.

– М-м, – Агравейн кивнул.

Удгар по старой привычке безотчетно уселся за главенствующее место за столом короля. Сел, огляделся по бумагам – так все незнакомо. Потом опомнился:

– Ох! – засмеялся Старый король. – Прости-прости, я что-то растерялся.

Агравейн только махнул рукой: пустяки. Удгар все равно правитель гораздо больше, чем он сам.

– Так чего ты боишься? – напомнил отец.

– Я… – Агравейн по-прежнему отказывался смотреть отцу в глаза. – Не могу сказать.

– Агравейн, – настойчиво позвал Удгар. – Я могу помочь.

Король мотнул головой.

– В таком толком и не признаешься.

Удгар длительно оглядел сына – с головы до ног и обратно. Вдумчиво кивнул.

– Вот значит, как. Что ж, не думаю, что Нелла потребует от Шиады какого-то участия, зная её нынешний статус. Чем-чем, а безумством Первая среди жриц не грешила никогда.

– Не сомневаюсь в этом, – отмахнулся Агравейн, снова зашагав туда-сюда.

– Тогда неужели ты сомневаешься в женщине, за которой гонялся так долго?

Агравейн, наконец, остановился. Поднял на отца глаза, горящие безумством ревности:

– Глупо, да?

Удгар вздохнул:

– Глупым было жениться на Второй среди жриц. Будь она просто любой другой служительницей культа, даже главой храма Нанданы, клянусь, было бы меньше сложностей. Но она – следующая храмовница, и её обязанности там больше, чем здесь.

– Но там – проклятый Артмаэль!

Вот, в чем все дело, качнул головой Удгар.

– Стало быть, все дело в друиде. И, кстати, дальнем родиче, – вдруг сообразил Удгар, вспоминая, через кого из родственников дом Тандарионов был связан с главой храма Шиады.

– Плевать я хотел на родство! Ему нравится Шиада!

Удгар захохотал:

– Ну, знаешь, Агравейн, если ты готов воевать только по этой причине, знай, что твоя жена нравится абсолютно всем мужикам, которые не знают, какой скверный у неё на деле характер.

Агравейн нашел в себе силы улыбнуться и почти сразу помрачнел обратно.

– Но в отличие от всех других мужиков Артмаэль наверняка убежден, что может … может… – столь страшное предположение просто не шло с языка, и от этого Агравейн проникался поистине суеверным ужасом перед размахом собственных чувств. – Может на что-то рассчитывать, – наконец, подобрал он.

Удгар вздохнул опять.

– Я уже говорил. Убедись, что она зачла, и тогда тебе не придется сомневаться, что ребенок у неё под сердцем – твой.

Агравейн всплеснул руками:

– Как я могу в этом убедиться?! Я что, повивальная бабка? Или я могу, запихав в неё… – Агравейн сглотнул грубость – прежде привычную, а сейчас, в отношении Шиады, почему-то жутко кощунственную, – или я могу нащупать ребенка внутри неё?! Даже если что-то есть, она ничего не говорит!

Удгар перевел дыхание. Когда Агравейн был женат на Ришильде, ему, Удгару, конечно, тоже доводилось вести такие разговоры, но, во-первых, Старый король искренне надеялся, что ко второму браку сын будет мудрей, а, во-вторых, Ришильда не была ангоратской жрицей, и это всерьез облегчало все хлопоты.

– А вы регу….

– Каждый день! – гаркнул Агравейн. – Каждый день и каждую ночь! И… Боги, я в жизни не занимался любовью так часто!

Удгар взметнул брови вверх:

– Она бесплодна? – спросил в лоб.

Агравейн развел руками: я не знаю.

Делать было нечего, прикинул Удгар. В таком растревоженном, воспаленном состоянии, что ни скажи, пока человек не убедиться или не опровергнет свои страхи, иметь с ним дело бессмысленно. Покоя не будет ни ему, ни другим.

Удгар подошел к сыну вплотную, взял голову в ладони, заставляя прямо смотреть с свои строгие глаза.

– Раз уже так все непросто, поезжай с ней, поговори с Неллой, что к чему. И забери её сразу, как будет возможно.

Агравейн кивнул.

В тот же день он присоединился к Шиаде в путешествии, чем немало удивил.

* * *

Шиада сняла капюшон, но плащ не скинула. У берега уже ждал Артмаэль, протягивая руку и сияющими глазами глядя на жрицу. Он улыбнулся приветливо:

– Ал твой закат, Вторая среди жриц.

– Богиня в каждом из нас, Артмаэль, – позвала Шиада по имени, и тут из-за её спины поднялся на могучих ногах громадный Агравейн. Артмаэль помрачнел в одночасье – жрица чуяла – но в лице не изменился.

– Будь благословен, Молодой король, – поприветствовал он учтиво. Агравейн только кивнул.

Артмаэль проводил прибывших к храмовнице, хотя Шиада и сама прекрасно знала дорогу. Увидеть Агравейна Нелла тоже была не готова. Поприветствовав путников, она перевела на Шиаду упрекающий взгляд:

– Твоего внимания на этот раз ждет другой человек.

Агравейн напрягся и даже чуть подался вперед, чтобы его недовольство было очевидно.

– Артмаэль, – обратилась храмовница, и Агравейн сцепил зубы, – позови их.

Тот кивнул, Агравейн нахмурился: что еще? Ожидание тех, за кем отправился друид, было молчаливым и потому особенно напряженным. Но когда неподалеку от домика храмовницы Шиада учуяла знакомое тепло, жрица вскинула на храмовницу изумленное лицо: неужели?

Нелла кивнула.

– У вас только этот вечер. Ему не следует отрываться от обучения и забывать, что к чему.

Шиада, не вполне отслеживая удары в груди, взвилась со стула, обратилась к двери.

– Шиада? – настороженно позвал Агравейн, пристрастно вглядываясь в лицо супруги.

Артмаэль вошел первым, за ним Гленн, а за тем – Растаг. И Шиада, не раздумывая, приблизилась к брату. Молча обхватила ладонями лицо, вгляделась с легкой степенью неверия, резко прижала к себе, по-родному. Растаг прикрыл глаза и вдохнул запах сестры. Агравейн наблюдал, щурясь. Лицо мужчины казалось ему знакомым, но ничего не говорило. Он перевел взгляд на Гленна, приветственно кивнул.

– Сестра, – Растаг отстранился, развеяв одним словом все опасения короля. – Так это правда? – спросил мужчина, поглядев через голову жрицы на Агравейна. – Ты теперь королева Архона?

Утратив всякий интерес к брату Шиады, Агравейн уставился на Артмаэля:

– Да, она теперь – королева Архона.

– Шиада, – запоздало кивнул Гленн. Та чуть приблизилась, безмолвно провела по братскому предплечью до кисти.

«Я признательна».

– Да, – Гленн тряхнул головой, будто опомнился, когда жрица коснулась его запястья, – вот, держи. Я давно должен был отдать его тебе.

Он стянул с руки широкий золотой браслет Таланара.

– Но Таланар, – качнула Шиада головой.

– Дал его тебе. Он твой. Мне он помог, давал сил, когда для чар не оставалось своих. Но сейчас, – не продолжая, Гленн молча взял жрицу за руку и, задрав рукав платья, натянул украшение на предплечье. Агравейн смотрел на происходящее с тревогой.

Ситуацию спасла Нелла.

– Распорядись временем с умом, Вторая среди жриц, – напутствовала храмовница и кивком указала на дверь. – Со мной и Гленном ты вполне можешь поговорить и утром, но Растаг утром снова будет обучающимся жрецом без права общения с близкими.

Шиада благодарно поклонилась, взяла брата за руку, увела за собой – в отведенный ей домик из двух комнат.

– Король Архона волен выбрать ночлег: в обители Илланы, рядом с Гленном, или в моем доме.

«В конце концов, я тоже поцелована Илланой» – подумала жрица про себя.

– Я останусь здесь, – Агравейн ответил тут же. Нелла степенно кивнула, дожидаясь, когда гости покинут её дом.

– Жрица позаботится о тебе, – обронила она в сторону архонца. Но тот не собирался так просто отпускать храмовницу.

– У меня вопрос.

– О моем старом друге Удгаре мы поговорим завтра, король Архона. А сейчас мне стоит отдохнуть, – вздохнула жрица, подчеркивая свой возраст.

– У меня важный вопрос, – по отдельности произнес Агравейн и тут же деликатнее добавил. – Пожалуйста, Нелла.

Та обернулась, поглядев через плечо, замерла, прислуживаясь к себе. Потом взглядом прогнала явившуюся жрицу-прислужницу, и вскинула подбородок.

– Ты многого хочешь, Агравейн Железногривый.

– В каком смысле? – архонец чуть отступил, испугавшись всеведения храмовницы.

– Ты попросил себе женщину, не предназначенную для брака – я позволила. Во многом потому, что таково было её желание. Ты попросил женщину, на священную жизнь которой покусился в святая святых нашего острова – я согласилась, потому что она была согласна. А теперь ты хочешь, чтобы эта женщина отринула обязанности, которые существуют дольше, чем все царства Этана?

– Я всего лишь прошу, – Агравейн не растерялся и уверенно шагнул вперед, – не привлекать её к великим свадьбам плодородия. Хотя бы пока она не родит мне сына.

– Хм, – Нелла усмехнулась, все еще приглядываясь к мужчине. Тому неожиданно захотелось провалиться сквозь землю, но он переборол себя и глаз от храмовницы не отрывал. – Хочешь её верности, добейся этого сам, Агравейн Железногривый. Или иные победы, кроме как на поле брани, тебе недоступны?

Агравейн рыкнул яростно, безотчетно шагнув к Нелле в недвусмысленной угрозе.

– Думай, что говоришь жрица, – не удержался король.

– Или что? – Нелла невозмутимо взметнула бровь. Агравейн, вспомнив опыт завесных троп, тут же отступил, осознав, что в самом деле – ничего.

– Я Шиаде наставница и госпожа, но не хозяйка. Однажды я уже выучила эту разницу. Теперь твой черед. Ты – король, Агравейн Тандарион, но не жрец.

Агравейн вспылил:

– Откуда вообще взялась эта сумасбродная идея со жрецом?! Это ты внушила ей, будто отцом следующей храмовницы может быть только служитель культа, не уступающий силами верховному друиду?

– Я? – Нелла так удивилась, что даже не поняла вопроса. Потом, осмыслив, засмеялась. – Нет, Агравейн. Это внушила нам тысячелетняя история острова.

– Шиада твоя племянница, не так ли?

Нелла подтвердила, что так.

– Значит, её мать – жрица из рода Сирин. А её отец? – с вызовом бросил Железная Грива. Нелла приняла заинтересованный вид:

– А что её отец?

– Прекрати это, храмовница! Я помню, как встретил её впервые! Она была на свадьбе Виллины в свите христианского герцога! И это – не мешает Шиаде быть Второй среди жриц! Так почему отцом её дочери не могу быть я?!

Нелла замолкла на несколько минут. Затем подошла к Агравейну вплотную, положила старую ладонь на щеку, но от чужого прикосновения мужчине отчего-то сделалось удивительно тепло.

– Я могла бы ответить на твой вопрос, если бы ты так не боялся собственных домыслов.

– Я не…

– В первый и последний раз, Агравейн, я отпущу Шиаду сразу после равноденствия в Архон. На будущее запомни, что осенний срок, от Небесной Девы, что полощет косы, до Заклинателя, что носит на своем теле змей, Шиада будет находится здесь, нравится тебе или нет. Если же ты не готов принять в ней Голос-и-Длань-Той-что-дает-Жизнь, то уезжай в одиночестве уже сейчас и найди другую королеву.

Агравейн оскорбился и сбросил руку женщины:

– Я не для того бился за неё столько лет, чтобы сейчас отпустить.

Теперь оскорбилась Нелла.

– Ты бился? Или Праматерь дала тебе шанс, который ты так отчаянно клянчил? Что ты сделал для того, чтобы получить Шиаду? Ни-че-го.

– Я обрушил весь Ила…

– Из мести за сестру. Шиада оказалась просто по дороге. И она прекрасно это понимает. От неё требуют принадлежности человеку, который ничего не сделал ради обладания. Даже Берад Лигар сделал больше, чтобы звать Шиаду женой.

– Мы обещаны друг другу Праматерью! – в бессилии крикнул Агравейн. Слова храмовницы били по самолюбию совсем немилосердно. Он боролся ведь! Боролся!

Почему-то кроме атаки Иландара, никаких других действий в направлении воссоединения со Второй среди жриц в его голову не приходило. Но ведь быть не может, чтобы храмовница оказалась в этом права!

Нелла, отслеживая домыслы богатыря, ухмыльнулась:

– Если бы я не отправила её на ту свадьбу, ты бы даже не узнал о существовании Шиады.

– Вот и неси ответственность за то, что натворила! – злобно бросил Агравейн.

Нелла повела бровью.

– Думаю, тебе все же остановиться на ночь в обители друидов.

– Я остановлюсь в доме своей жены.

– Здесь у тебя нет жены.

– Я могу помочь? – подала голос прислуживающая жрица. Дикость: в таком тоне разговаривать с Первой среди жриц.

– Отведи его к Гленну, – Нелла мотнула головой, давай понять, что разговор закончен.

– Мы еще поговорим, – гаркнул Железная Грива. Уйти просто так не позволяло достоинство, но испытывать на себе гнев храмовницы побаивался даже он. А ведь и Шиада почти такая же! – вдруг с ужасом понял король. Неужели и она может нагнетать безумную ауру, пугающую до жути? Агравейн мотнул головой: нет желания думать об этом сейчас.

Ближе к ночи в дом храмовницы постучал Артмаэль. Нелла дала добро, и друид вошел.

– Я был с Гленном, когда привели Агравейна. У него в голове такой бардак. Шиада все время это слышит?

– Спроси у неё, – Нелла присела и откинула голову на спинку кресла, закрыв глаза.

– С радостью. А можно?

Нелла пожала плечами, не открывая глаз. Она окончательно запуталась в судьбе преемницы и едва ли теперь хотела принимать в ней какое-то участие. По крайней мере – сегодня вечером.

Артмаэль уловил все верно и тоже присел.

– Ты расскажешь Агравейну, о, почтенная?

– Агравейну? – Нелла разлепила глаза и выпрямилась. – Нет. Он и так почти безумен от ревности, которой нет причин.

– А Шиаде?

– Сложнее, – вздохнула жрица. – Она всю жизнь прожила с той правдой, какую знала с детства. Едва ли сейчас имеет смысл что-то менять.

Артмаэль молча кивнул.

* * *

Выехав от Бану, озлобленная и обиженная, Джайя взяла курс на столицу. Чтобы её путешествие имело хоть сколько-нибудь оправданный вид, она заехала по дороге к Ююлам на день, к Аамутам – на два (чем впоследствии вызвала некоторую настороженность свекрови).