Текст книги "Мать Сумерек (СИ)"
Автор книги: Анастасия Машевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)
– Хорошо. Передай Хабуру, пусть сворачивается.
Дело было не его, но потребительства в адрес госпожи Лигдам, неожиданно для себя, допустить не смог. В немом вопросе вскинул светлые брови.
– Загостились мы тут, а будучи загостившимся соседом много себе не позволишь.
Вкупе с разбитой физиономией слова Маатхаса прозвучали особенно двусмысленно, и Лигдам даже немного улыбнулся. Прежде вовсе нелюдимый, подобранный Валом по требованиям госпожи, неприметный молчун Лигдам, наконец, начал приобретать краски жизни, достойные собственной привлекательной внешности и рубиновой серьги в ухе.
* * *
Сразу после трудной встречи с Этером Бансабира спустилась во внутренний двор, где обычно Серт гонял карательную сотню или муштровал маневры всего подразделения. Огляделась: похоже, тут сейчас только часть офицеров с ребятами, самого тысячника не видать.
Показано 27 из 67 страниц
◄ 1 2… 25 26 27 28… 66 67 ►
Заприметив госпожу, кто-то гаркнул, солдаты замерли, прекратив тренировку и поклонились. Бану ответила легким движением головы. Подозвала одного из сотников, спросила, где Серт. В караулке, ответил мужчина и вызвался проводить. Нет необходимости, отозвалась танша, велев возвращаться к работе.
В караульной было шумно – бойцы о чем-то оживленно переговаривались. Бансабира несильно толкнула дверь. Стоило войти, полсотни северян вскочили с мест. На их лицах застыло странное выражение между улыбками и тревогой: танша обычно лично по караулкам без повода не бродит. Случилось что?
Зеленые глаза выцепили нужного человека одновременно с его приветствием:
– Тану? – коротко поклонившись, Серт шагнул вперед. Бану кивнула в ответ.
– Серт, – потом движением головы указала на дверь у себя за спиной. – На разговор.
Блондин быстро переглянулся с бойцами карательной сотни. В их глазах было то же недоумение, улыбки сползли с напряженных лиц. Лопатками чувствуя атмосферу, Бану приостановилась и оглянулась на солдат.
– Отставить панику. Выволочка никому не светит.
Она успела обернуться к двери, когда одновременно услышала смешок и облегченный выдох.
– Тану? – обратился Серт, чуть наклонив голову, когда они вышли на улицу. Светило яркое солнце. – Что-то стряслось? Зачем вы утруждали себя, послали бы…
– Серт, – даже не взглянула. Но Серт понял: если пришла сама, значит, или так надо, или так хочется, и ни в одном из этих случаев ему нечего возразить.
– Простите. У вас поручение?
Бану кивнула. Они прошли молча еще немного и остановились, только поравнявшись с дверью в одну из оружейных. Здесь и рядом никого не было, прикинула Бану.
– Ри убит на тракте к Дайхатту. Вал должен доставить останки, которые найдет.
Лицо Серта приобрело растерянное выражение.
– Проклятье, – выругался он искренне, когда, наконец, дошло.
– Не то слово, – Бансабира обняла себя одной рукой. Локтем другой уперлась в первую, а пальцами принялась царапать губы. Серт видел, что танша по-настоящему расстроена. Наконец, она обхватила себя обеими руками.
– Он со мной с первого дня.
Это было правдой: Одхан, Вал и Ри были первыми тремя бойцами личной охраны и примкнули к танше в тот самый день, когда Одхан подал идею.
Серт, наблюдая позволил себе вольность: положил танше руку на плечо. Она только кивнула.
– Надо организовать погребение, когда Вал вернется.
– Я все сделаю…
– А до тех пор, – Бансабира легко похлопала пальцами руку блондина на плече. Тот прочистил горло и убрал. – У Ри была подруга, Айлэн, кажется.
Серт кивнул и подтвердил:
– Айлэн.
– Найди и сообщи о смерти Ри. Если ей что-то нужно, пусть будет обеспечена. Проследи.
– Хорошо. Только, знаете… если что, могу я при необходимости проводить её к вам?
Бансабира глянула коротко – и прямо в глаза.
– Да.
– Все сделаю, – пообещал Серт, а Бану мотнула головой в сторону: иди давай, говорил её жест.
* * *
Она еще три четверти часа гуляла вдоль тренировочных площадок, прежде чем, все обдумав, вернутся в чертог. А, вернувшись, застала добрые вести.
– Этер уехал так быстро? – удивилась танша.
– Даже лекарей не подпустил. В два счета собрался и удрал, скотина, – сообщил Раду. – Хотя странно: кажется, я выдрал ему плечо.
Бансабира деловито кивнула, приобретая привычное безразличное выражение лица.
– И мы поедем. Скажи Тахбиру, пусть в самые скорые сроки устраивает свадьбу дочери. Назначь Вала командиром охраны в наше отсутствие, пусть следит за Адаром, чтобы тот не вздумал сунуться в темницу к Отану, пока меня нет. И пусть назначит отряд, который бы в неспешном темпе сопроводил за мной вслед лаванов из семьи Сив. Потом кликни Шухрана, Маджруха и еще несколько «меднотелых» на свое усмотрение, и тоже собирайтесь. Выехать надо до полудня.
– Понял, – без вопросов кивнул Раду, преображаясь.
– Возьмите плащи потеплее, мы к Бугуту.
– Да!
* * *
Так странно, подумал Тахбир. То под этой крышей было трое танов, если причислить к таковым и наследника Каамалов Этера, а теперь ни одного нет. Так или иначе, он здесь и ему поручено хорошее дело.
* * *
В военную академию прибыли немного за полночь. Всполошенный Бирхан спросонья заговаривался и неуклюже мялся, пошатываясь. Возраст, понимала Бану.
Но потом комендант, наконец, очухался, быстро расположил прибывших. Лигдам, разумеется, тоже поехал. Оруженосец тану Яввуз не мог быть избран не из кого, кроме «меднотелых», а раз так, парень вполне проходил воинские требования Бансабиры. Посему его Раду, собираясь, зазвал первым: без него танша быстро рассвирепеет.
Бану вскоре уединилась с Бирханом, чтобы обговорить важное. Да, Иввани усердно работала эти несколько дней. Да, Русса Акбе прибыл пару дней назад и сейчас отдыхает.
Он старел незаметно, и в прошлую встречу Бансабире казалось, что он совсем не поменялся. Но почему-то сегодня, в полумраке кабинета коменданта, танша видела, насколько он стал другим с их встречи в чертоге год назад. Он ведь даже старше Гобрия.
– По поводу внучки – думаю, она уже не понадобится, так что пусть и дальше живет счастливо рядом с матерью. Русса пусть пока тоже побудет у тебя. Поручи ему от моего имени заняться проверкой и подготовкой женских подразделений и личное обучение Адны.
– Добро, – согласился Бирхан.
В дверь заколотили неистово, и, не дожидаясь разрешения, ворвался Русса.
– Бану!
Бансабира даже не удивилась:
– Раду поднял?
– Ага, – подлетел, не обращая внимания на родича, сграбастал сестру в объятия. – А должна была ты, – упрекнул бастард и поцеловал сестру в губы – коротко и по-братски. – Ну, ты как? Что там с Каамалом?
– Уехал, хвала Праматери. Но, думаю, на понимание между нашими домами можно больше не рассчитывать.
Русса расцвел.
– Ну и ладно.
– Бирхан, пусть мне постелют у брата в комнате. Пойдем, поговорим.
– Угу, – кивнули одновременно оба мужчины. Глядя вслед удалявшимся родичам, Бирхан улыбнулся в душе: ничто не заменит родной крови, и Руссе, наконец, пришел возраст это понять. Дойдет с годами и до Бану.
* * *
Они просидели бы до раннего часа, но Русса настойчиво настоял, чтобы Бану легла спать. Это ему, раз она просит, предстоит задержаться в академии, а ей выходить с рассветом, и Бану уступила.
* * *
Иввани, узнав, что опять предстоит путешествие с властвующей сестрой воссияла, как утреннее солнце, зажглась, заблестев яркими глазами. Бану пыталась объяснить сестре, что они поедут на север, где наверняка сейчас много холоднее, и возможно там придется ждать до осени, но Иввани ничего не хотела слушать. Она едет с Бану, с грозной сестрицей! И с охраной! Совсем как настоящая танша!
Бану только усмехнулась, глядя на кузину. То есть теперь, по документам, на кровную сестру. Она улыбнулась брату, обняла Руссу на прощание крепко-крепко, поцеловала в щеку и – невиданное дело – позволила ему подсадить себя в седло.
До Бугута не так далеко, но и не близко. Незачем тянуть.
* * *
На Дайхатта смотрели ореховые глаза посланца Лазурного дома. Дрожащими пальцами тан держал исписанный Маатхасом лист и не верил прочитанному:
– Этот выродок посмел осадить Бану в её же собственном чертоге? Так выходит? Или это способ Маатхаса рассорить меня с кузеном? С какой стати мне верить?
Гонец развел руками:
– Мне не было сказано заставить вас верить, господин. Просто передать, что люди тана Маатхаса помогли тану Яввуз укрыться в стенах одного из подданных, дальше от чертога на север. Но долго прятаться ей не удастся. Что она за танша, если не может отстоять чертог, не так ли? Этер держит под ударом её сына Гайера, и у танши не остается выбора, кроме как выполнять его условия. Вы ведь понимаете, как матери важен ребенок.
«Я понимаю даже больше твоего, разведчик» – мысленно отозвался Аймар, понимая, что непременно усадит этого неизвестного мальчонку Гайера в кресло, отпущенное судьбой Этеру.
– Ладно, понял. Я возьму охрану, а ты проводишь нас, куда Сагромах там её упрятал. Сколько у нас времени?
– Чем скорее, тем лучше. Терпение Этера может закончится в любой момент, и голова Гайера слетит с его маленьких плеч.
– Да чего кузену взялся этот малыш?
– Как, вы не знаете? – с таким вопиющим удивлением спросил гонец, наущенный перед отъездом Маатхасом и Хабуром, что и самый проницательный собеседник поверил бы в искренность вопроса. – Мне казалось, как один из претендентов на руку тану Яввуз вы осведомлены о схожих притязаниях со стороны Этера Каамала. Он обозлен на судьбу, что до сих пор не стал отцом законных детей и что, когда состоялась договоренность, танша предпочла ему Нера Каамала. Это ведь он сам должен был в свое время жениться на дочери Сабира Свирепого, думаю, вы слышали в ту пору. К тому же, ахтанат убежден, что Гайер представляет угрозу его наследованию, а раз так, лучший способ убрать препятствие – жениться на Матери лагерей и сделать с ней своего собственного наследника.
Дайхатт едва дослушал.
– Лув, поднимай людей, готовьте коней и снедь. Выдвигаемся по готовности. И смени коня гонцу.
Такой шанс упускать нельзя, сказал себе тан. Все или ничего. Вот она, танша, запертая в сугробах. Если он вытащит её оттуда и вернет в чертог, весь Яс станет его.
Глава 6
Агравейн выглядел одуревшим.
Больше всего он ожидал, что после отказа отца от королевского титула, вся часть забот, которую в годы их соправления вел Удгар, свалится на его плечи. Но нет: оставшись на посту первого советника, Удгар по-прежнему вел некоторые дела сам, лишь, как теперь ему полагалось, советуясь с королевской четой или осведомляя их. Вводить в такое дело, как правление следовало постепенно. И к тому же, говорил Старый король, как Удгара звали в народе по-прежнему, он прекрасно осознавал, какое необычное время сейчас переживает король-сын.
Агравейн, обрадовавшись наличию времени, таскался за Шиадой всюду, как щенок. Ему постоянно нужно было ловить её глазами, находить, слышать голос, и как минимум раз в полчаса хотя бы брать за руку. Степень его недоверия реальности граничила с паранойей, а опасения, что Шиада вот прямо сейчас, пока он не видит её, снимает покров с Завесы междумирья и устремляется к Артмаэлю, всерьез делали Агравейна похожим на душевнобольного.
Поэтому, изводясь, он нередко срывался с заседаний совета и кидался искать королеву по всему дворцу. Чаще всего Шиада, спокойная и немного изумленная поведением супруга, обнаруживалась в дворцовом саду Аэлантиса. Увидев жрицу, где и всегда, Агравейн с шумом переводил дух, рывком поднимал Шиаду со скамьи или подтягивал к себе, если та прогуливалась, впивался в рот поцелуем и, отстранившись, долго разглядывал.
В конце концов, Удгар понял, что дальше продолжаться не может, и делегировал часть обязанностей невестке. Так, теперь во время совета Шиада была вынуждена присутствовать по левую руку от короля, и он больше не сходил с ума от неизвестности. К этому Удгар разумно заметил, что все прочие «высшие жрицы» Архона отныне не могут так именоваться, раз уж мать династии теперь не кто-нибудь, а Вторая среди жриц. Посему Архону явно грозила серьезная религиозная реформа, как минимум на одно поколение, и заниматься ею предстоит Шиаде. Та, однако, восприняла замысел свекра без энтузиазма: не стоит менять тысячелетний уклад. Исполнять обязанности главы храма она все равно не сможет, будучи королевой, так что лучше оставить все, как есть, доверив ежедневное служение людям, которые и раньше с ним блестяще справлялись. Другое дело, что все религиозные дела отныне могли быть переданы под её, Шиады, руку, замечала жрица.
Удгар был рад, но теперь не имел полноценной власти, чтобы настаивать. Поэтому всячески убеждал сына, на которого по-прежнему имел серьезное влияние, и в итоге выходило, как он хотел.
Агравейн, впрочем, счастливее не становился от осознания, что в моменты, когда Шиада не рядом с ним, она теперь пропадает в храмах, над которыми сделалась своего рода наставницей, или ведет разговоры с казначеями и зодчими, размышляя, где реставрировать старые, возводить новые. Поэтому, дабы окончательно отпечатать свое владычество над жрицей, ночами Агравейн не стеснялся – и не скупился.
У Шиады нередко оставались синяки от его хватки, болели губы, жгло ноги. Стоны удовольствия от отдачи и рычание – от восторга обладания, нет-нет перемежались самыми настоящими воплями от боли. Так тоже продолжаться не могло, и Шиада попробовала поговорить.
Агравейн, выслушивая, сидел на полу, у ног Шиады, расположившейся на кровати, понурив голову. Громадина, он скукоживался от её недовольства: ведь, право, он женился не для того, чтобы мучить её. Даже если очень хотел обидеть за ошибки прошлого, которые она, впрочем, никогда не признавала таковыми, он не имел права быть грубым сверх того, что доставляло удовольствие им обоим.
Агравейн кивал, говорил, что понимает и старается, как может, быть ласковым. Но одна только мысль о Шиаде с Артмаэлем – с кем угодно! – приводила его в такое бешенство, от какого спасение только подраться, напиться или – вот так вот.
– Я вышла за тебя не для того, чтобы быть заменой выпивке, Агравейн! – Шиада злилась, и Агравейн, видя её непривычно сердитое лицо, опускал голову еще ниже, принимался целовать стопы, икры, обещая быть нежным.
Он действительно с того разговора стал сдержаннее, пытаясь управиться с собой. Но опасения брали свое, и он выговаривал Шиаде: неужели это продольный шрам в лице теперь так отталкивает её, что жрица позволяет себе даже допускать мысль о соитии с кем-то еще.
Шиада вздыхала с вопиющим для себя терпением и говорила, что постепенно Агравейн успокоится и привыкнет, что она всегда рядом. Просто нужно время.
Молодой король соглашался, не замечая, что, говоря о времени, терпении и добродетелях, жрица больше говорит о себе, чем о нем.
Ей тоже нужно время. Много-много времени, чтобы перестать вздрагивать, когда видит мужа за ужином с огромной обглоданной костью в руках или когда смотрит, как он голыми руками гнет железные прутья после упражнений верхом. Ей надо невиданно много времени, чтобы справится со страхом просто заходить с ним в одну спальню, потому что никогда не знаешь, в который из раз под натиском его пальцев у неё хрустнут кости.
И еще больше времени ей нужно, чтобы перестать просыпаться ночами, когда все часы Нанданы напролет ей снился Артмаэль.
* * *
Оно и не удивительно, думала жрица. Приближалось осеннее равноденствие, и это означало, что, хочет она или нет, но скоро ей предстоит вернуться на Ангорат. Начинался срок увядания Солнца, Достойного Сына Праматери. Наступал уготованной в году срок Матери Сумерек, который продлится вплоть до восхождения в небесах Заклинателя, что носит на своем теле Змей.
Стало быть – Шиада готовила Агравейна к этому, как могла – весь священный для себя срок пробудет вдали от Архона.
Агравейн знал и готовился. Подобные расставания были одним из условий Неллы Сирин, и сейчас, когда они настигли, выполнять договоренность не было ни малейшего желания. А уж если вспомнить о требовании самой Шиады…
Единственный путь, который видел Агравейн, заключался в отъезде вместе с Шиадой и регулярными встречами с ней на священном острове, что само по себе было непосильной задачей, учитывая длину пути.
Удгар затею тоже не одобрял и предлагал сыну другой вариант, который, кстати, Агравейну нравился больше: Шиада должна понести до отъезда. Тогда ребенок наверняка будет его. И дай Праматерь, чтобы это был мальчик.
* * *
Пока Таммуз на юге Адани руководил восстановительными работами в Красной Башне, налаживал снабжение и издали контролировал, как озлобленные неудачей знатные командиры от жажды наживы гоняют в приграничье саддарские племена – явно, на взгляд Таммуза, нарываясь на неприятности – Гор, как и обещал, вел ласбарнцев в Орс.
Всем вопреки, ласбарнцы следовали за ним добровольно. Всегда ведь есть те, кто точно знает замысел полководца, и в этот раз тоже без них не обошлось. Хртах умело вел ласбарнцев вперед добрые полгода и довел до первой значимой вершины – заручился поддержкой саддар, обложив Красную Башню. Пока его подчиненные должны были держать осаду, Хртах должен был в Ласбарне набрать еще новичков. Самых перспективных было решено сразу отрядить к наставникам отборных частей, а остальных – об этом походные командиры тоже знали – пустить жертвой Кровавой Матери Сумерек. Битва у Красной Башни была идеальным маневром, чтобы занять Салинов какими-нибудь делами подальше от Орса, то есть на юге, и стравить их с саддарами, и чтобы убедить орсовского царя, будто аданийцы и ласбарнцы погрязли во взаимной вражде, а, значит, Орс именно сейчас волен делать, что вздумается.
Те, кто знал Змея не первый год – ребята, вышедшие с ним в эту кампанию из Аттара на правах поверенных и ставшие командирами сборного воинства – восхищались все больше и вздрагивали все сильнее. Воистину, провернуть все так, чтобы версия для каждой из трех сторон – Адани, Орса и Ласбарна – выглядела наиболее правдоподобной, мог далеко не всякий. Но даже эти командиры не имели понятия, как на самом деле широко разыгрался Змей, и теперь лишь могли наблюдать, куда он заведет их дальше.
Кроме, пожалуй, Интара – одного из командиров, которого, когда тот одевал шлем, нередко принимали за самого Тиглата: настолько они были схожи сложением и повадками. Отмечая это обстоятельство, все дни пути, когда по утрам лагерь вел тренировки, Гор упражнялся только с Интаром, чтобы еще больше сделать подчиненного похожим на себя, «передавая» собственный стиль боя, манеру двигаться. При любой тяжелой ситуации, вроде тех, которые предстоят в борьбе Таммуза за власть, наличие двух убедительных версий одного и того же Змея, будет великолепным козырем. Единственное, что при полном доспехе отличало Интара от Тиглата – это глаза, но в ответ на подобное замечание командира, Гор ухмылялся: да не так уж много людей смотрит ему в глаза, когда он обращается к ним.
Гор, как и обещал, завел в Шамши-Аддад. Точнее, воинство раскинул мелкими отрядами вокруг столицы, а сам, взмахнув от воодушевления черной головой, направился в Опаловый дворец династии Салин. Просто так не войдешь, но это даже здорово – всегда приятно снова побыть немного Тиглатом из Храма Даг. Столько воспоминаний сразу!
Во времени Гор не то, чтобы себе не отказывал, но сильно не спешил. Таммуз всяко получил наказ сидеть в Башне, пока туда не привезут известие о царствовании Салмана. Поэтому Тиглат методично, странствуя по столице, вышел на контакты, оставленные в Шамши-Аддаде Рамиром, попытался чужими, шпионскими глазами присмотреться к привычкам царя. Например – после очередной вспышки ярости бродить по Аллее Тринадцати Цариц или в особо волнительные моменты маршировать в библиотеке с книгой в руках, в которую царь все равно не смотрел. Сейчас таких моментов было не мало: Красная Башня отбита, но мертв Данат, вечный символ военного успеха. Его сменил ненавистный орсовский пленник, а тут еще совет требует свадьбы царя, да и сам он… на днях случились смотрины каких-то молодых девиц, и царь потом истоптал с десяток одинаковых кругов между стеллажами. Поскольку о свадьбе не объявляли, Гор предположил, что смотрин стоит ждать снова.
И не ошибся: вскоре в толпе аданийцев он был вынужден склониться перед проезжающим паланкином очередной высокородной девицы, прибывшей угодить царю «по личной рекомендации старшей жрицы Сафиры».
Прикинув одно к другому – сегодня наверняка девчонка будет отсыпаться, а завтра пол-утра толпа суматошных куриц будет колдовать над ней, чтобы девица выглядела лучше, чем есть – Гор решил использовать этот шанс. Он промчался по рынку, выцепив торговца сластями, очередного разведчика родом из Храма Даг, задал пару важных вопросов, отправился дальше на поиски. Уже к вечеру у него было все необходимое: одежда аданийского солдата (собственно, в ней он путешествовал еще от самой Красной Башни), немного военного топлива в меху для воды, сильный раствор редкой аданийской извести в передержанной винной браге, плотно запечатанный в склянке, новенькое кресало вместо походного и отличный настрой авантюриста.
Ночью Гор под видом стражника проник внутрь и, обмотав лицо мокрой тканью, разбрызгал военное масло и большую часть странного раствора в дальнем зале царской библиотеки. Закончив, притаился на время в укромной коморке между этим залом и скрипторием. Чтобы его не выдал даже желудок, Гор прихватил во втором меху свежей колодезной воды и несколько ароматных булок со столичного рынка. Ночью все равно все спят, а к утру они уже не будут пахнуть так заманчиво. Два меха с водой тоже едва ли вызовут подозрение: лето в Шамши-Аддаде засушливое, и ночной караул всегда связан с серьезной жаждой.
Пробираясь к коморке, Гор заодно по дороге прихватил с библиотечной полки еще какой-то том – чтобы было, с чего начать.
Оставалось терпеливо ждать, а это Гор умел. Еще с тех времен, когда мальчишкой, вот так же, как сейчас, в непроглядной темноте подземелий Храма Даг пережевывал пищу, откусывая разбитыми губами, отрывая многократно перебитыми пальцами. Сколько жизней прошло с тех пор? Скольких людей в самом себе он успел похоронить со времени, когда был рабом?
Гор хотел усмехнуться собственному настрою, но раз за разом получался только вздох сожаления.
* * *
Сарват объявился в библиотеке только после полудня. Он размашисто шагал туда-сюда, выгнав из зала всех смотрителей, и заламывал руки. Сафира опять приволокла ему какую-то пеструю девицу. Впрочем, эта, кажется, была смышлёнее остальных и куда молчаливее. Чем-то даже похожа на его покойную мать – высокая, статная, с длинной черной косой, и такая же вежливая. Пожалуй, стоит выбрать её и уже не затягивать. Сафира сказала, у неё хорошие бедра и достойная в этом смысле родословная, а, значит, наследник появится без задержек.
Да, хватит тянуть, подбодрил Сарват сам себя. Надо отдать распоряжения Сафире и совету – пусть готовятся и созывают всех знатных толстобрюхов в Шамши-Аддад. Раз уж теперь на юге успокоилось, можно и свадьбу сыграть.
* * *
Гор о наличии в здании царя узнал не по его шагам, поскольку находился в нескольких комнатах от Сарвата, а по шепоту некоторых смотрителей-стариков, которые что-то бубнили, о том, что «его величество опять не в духе». Он наскоро дожевал оставшийся кусок выпечки, намотал повязку на лицо, которую прежде благополучно скинул, ибо в коморке воздержался откупоривать склянку с раствором.
Смотрители залы сначала долго жаловались – на царя, на отвратительную вонь, будто где-то опять сгнили фрукты, и куда-де, глядят слуги, что тут прибирают! Но вскоре всемудрые старики почувствовали себя неважно – оно и неудивительно, прикидывал Гор – и вскоре один за другим ретировались: «право слово, невыносимо терпеть эту вонь!».
Дождавшись, пока все утихнет, Гор несколько раз чиркнул кресалом над парой выдранных из принесённой книги пожелтевших страниц. Чуть выглянув и оглядевшись, Гор юркнул за ближайший стеллаж и подсунул пару догорающих листов в один край, а схватившуюся книгу – в другой. Когда схватились еще несколько, Гор, обмотав руку полотенцем, в котором принес булочки, выхватил очередной горящий том и сунул в соседний стеллаж. Так же транспортировал еще один в стеллаж соседнего ряда.
Этого вполне хватит, – опытным глазом окинул Гор ситуацию, снова юркнул в коморку за скрипторием и принялся ждать дальше. Убедившись, что огонь схватился и отступать не намерен, он уверенно содрал с лица повязку, шагнул в скрипторий и тут же громко выругался – опять запутался в этих лабиринтах! Тут же извинился перед одинокой парочкой ученых, спросил, куда пойти, чтобы помочиться и больше никого не побеспокоить. А то он на новом посту совсем уж замучался, раньше вот охранял себе запасный вход и был счастлив, а теперь…
Слушать, чего он там «теперь» никто не стал. Поморщив носы, ученые ткнули в противоположную дверь и посоветовали прежде получать инструкции у начальника стражи, чем беспокоить просвещённых хранителей мудрости. Гор стократ извинился, нарочно коверкая слова, и убрался, куда было указано.
Начиналась игра на время.
Он быстро и уверенно под видом аданийского солдата прошествовал к запасному выходу, крадучись, подошел к стражникам, которые, разумеется, его знать не знали. Осторожно налил на льняное полотенце из-под булочек остатки смеси из извести и браги. Одному из стражников Гор успел со спины зажать рот обмотанной тряпьем рукой – и тот повалился к нему на руки. Второй охранник отреагировал сразу. Гор прикрылся потерявшим ориентацию в пространстве незнакомцем в доспехах, а спустя мгновение уже насадил второго стражника животом на собственный меч.
Затащив оба тела внутрь, Гор выглянул наружу, выцепил взглядом вчерашнего торговца сластями, дал знак рукой и скрылся в тени запасного выхода снова. Торговец меж тем воровато огляделся и, насвистывая что-то, осторожно приблизился к нужной двери.
Гор вернулся в основные залы библиотеки и поспешил к парадному входу, ускоряясь, и уже у самых дверей с силой рванул с лица ткань, которую в течении ночи постоянно заново мочил водой из меха. Запыхавшийся, согнулся пополам рядом со стражниками, заявил, что недалеко от запасного выхода странно пахнет – похоже, гарь.
Здесь стражников было больше, и Гор, тяжело дыша, убеждал, что их точно хватит, чтобы разобраться. А он-де побежит за помощью во дворец или, если встретит городские патрули, кликнет их.
Пара стражников, впрочем, ему не доверяли – физиономия незнакомая.
– Три дня как сторожу запасной выход. Туда хорошо протянуло. Напарник там остался, – тут же сбивчиво объяснил Змей, – а я помчался за помощью. Ох!.. Царь ведь там, да?! Надо срочно спасать его величество!
И, отбросив все недавние планы, Гор снова рванул внутрь, хватаясь за бок, будто так и не отдышавшись.
– Надо же, – обронил один из стражников, хватая Гора за плечо. – Такой здоровый, а хиляк. Обожди, мы сами.
– Но я… – взвился Гор в протесте.
– Подыши пока воздухом, – посоветовал еще один аданиец в доспехах.
Гор недовольно буркнул. А как только стражники поотворачивались, поспешил к выходу. Подышать воздухом – это он с радостью.
Гор задержался у выхода сколько положено – пока последний из стражников не уберется из парадной холлы. Потом выглянул на свет и размеренно, не оглядываясь, с важным видом принялся закрывать высокие двери царской библиотеки. Царь повелел не беспокоить или там чистят чего-нибудь – отговорок можно придумать уйму, и все они прозвучат тем внушительнее, чем спокойнее он, с виду аданийский солдат, будет действовать. Даже если вот прямо сейчас он запирает надежные наружные ставни.
Прорву солдат они, конечно, не удержат. Но вот задержать их вполне удастся. Пока его помощник заколачивает неприглядный запасной выход, а Гор затрудняет парадный, его замысел свершается.
Пожар в дальней комнате обеспечивал ему необходимое время, к тому же смотрители той секции предпочли оставить место, в котором все равно не происходит ничего важного, из-за дурного самочувствия. Рано или поздно туда рванут все летописцы и хранители знания, пока они разберутся, постараются как можно скорее вывести из библиотеки царя. Куда бы его ни повели – к центральному выходу или черновому – он успеет надышаться дрянью, которая и сама по себе ядовита, а уж прогретая и вовсе гибельна. Даже если двери проломят и Сарват не сгорит, солнце еще не успеет снова подняться, как отрава, которой все они надышались, сделает свое дело.
Но даже если и так не выйдет, большинство библиотекарей, не ведая, с чем имеют дело, начнут активные попытки спасти рукописи от пожара, едва царь окажется в безопасности. Эти перемрут совершенно точно, и, сочувствующий царь, всяко повторно явится на пожарище завтра. Что ж, в этом случае травится он будет дольше и медленней, но тоже наверняка.
«Особую аданийскую известь», которую достал Гор, справедливости ради, не то, чтобы аданийская: издавна добывали на востоке Ласбарна, в громоздких разрезах, и завозили в Адани, Орс и даже Архон для лекарственных нужд. Незаменимое средство в военных походах – и такое доступное! – чтобы зашивать сквозные дырки в людях и отрезать им руки или ноги, когда уже ничего не поделать. Мелкая щепоть в кружку эля лишала сознания на несколько часов. Но вот если взять что-то покрепче эля, перебродившее, такое, что само по себе одним запахом бьет в голову, результат менялся мгновенно: от первого вдоха можно было лишиться сознания на полдня.
Однако самые страшные свойства обнаруживались если эту смесь оставить в удушающем пекле ласбарнских песков. На свету и в тепле, смесь начинала медленно испарятся, непонятно преображаясь и отравляя все вокруг. Ученые мужи и жены пытались на все лады объяснять этот феномен, но большинству было все равно на науку. Хватало того, что этим смрадом можно было вытравить население целого города на оазисе, если действовать верно и если смеси в достатке. В пустыне смертоносный запах было легко спрятать: большинство продуктов хранились здесь недолго, быстро высыхали или, вблизи воды, сгнивали. И вот во втором случае условия были идеальны.
Поэтому, когда яд стал хорошо известен в Ласбарнской Империи – сколько тысяч лет назад, интересно? – большинство родовых пустынников стало за версту пугаться тлетворного запаха чуть подгнивших ягод и фруктов, и первом же делом при его возникновении обматывали головы платками. Лучше, если есть шанс, мокрыми. Никто не знал почему, но с давних времен всем в Ласбарне внушали с детства, что в этой ситуации мокрая ткань надежней.
По-хорошему, думал Гор, можно было обойтись без всего этого варварства, не жечь древнее знание, не выжигать память людей. Впрочем, аданийцы так любят привирать историю своего откола от Ласбарнской Империи, когда они просто предательски бросили сюзеренов в лапы врага… Если Таммуз намерен объединить Адани и Орс, аданийцам вовсе не нужна никакая своя история.
