Текст книги "Самая сладкая ложь (СИ)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)

Глава 28

Марика заняла водительское кресло, но заводить машину не торопилась.

– Ты действительно сделала мне сюрприз, – сказал Константин, надевая солнцезащитные очки. – И, к слову сказать, ты позвонила вовремя, потому что я собирался отобедать у Эвана.

– Пустоголовый денежный мешок с кучей деланных амбиций, – насмешливо фыркнула она. – Неужели тебе так скучно, что ты ходишь на субботние обеды к Коганам?

– О, что ты. На самом деле, у меня роман с его женой.

Марика заливисто расхохоталась.

– Эта бородатая шутка смешит меня каждый раз, – проговорила она.

– Я могу узнать, куда ты меня везешь?

– Это сюрприз. – Марика положила руку, в которой она держала ключи, на руль. – Сейчас я кое-что скажу тебе, Константин, только сделай одолжение – не перебивай меня. Как я уже сказала, я много думала после нашей последней встречи. Видишь ли, дело в том, что до того вечера я была уверена в правильности своего решения развестись с тобой, и только сейчас поняла, что это решение было основано на неверных доводах. Ты – замечательный человек, несмотря на то, что порой бываешь невыносим, ты не такой, как все остальные мужчины, и поэтому подход к тебе нужен особый. А мне тогда не приходило в голову, что к какому-то мужчине я могу относиться иначе. Я считала, что это ко мне, к женщине, мужчины должны относиться по-особому. И я размышляла, вспоминала некоторые моменты нашей совместной жизни. Вспоминала наши ссоры, периоды, когда мы не понимали друг друга. И только теперь я осознаю, что почти всегда была не права я, а ты бился головой о стену, которую я, сама того не подозревая, воздвигла собственными руками. Я принимала за слабость твои попытки найти компромисс, злилась, когда ты, стараясь сгладить острые углы, закрывал на что-то глаза. А на самом деле злило меня исключительно то, что ты, в отличие от меня, был достаточно мудр. – Марика вздохнула. – Будь я тогда умнее и прозорливее, я бы не позволила совершить многих ошибок, которые разрушили наши отношения. Если бы я внимательнее приглядывалась к тебе, думала о том, что ты чувствуешь… – Она запнулась. – Не была бы так занята работой, то не подводила бы тебя в те моменты, когда ты нуждался в моей помощи. И уж точно не сказала бы тебе о разводе в тот самый момент, когда я была нужна тебе больше всего. Я все это время уверяла себя, что ты – единственная причина этого развода, а теперь понимаю, что причина во мне. Я дошла до того, что устраивала тебе скандалы по поводу того, что ты якобы не замечал моих любовников… Самая важная вещь оставалась для меня непонятной. Тебе, как и мне, нужен был, прежде всего, надежный тыл. Тебе нужен был человек, который поймет и поддержит. А это очень сложно. Это гораздо сложнее, чем быть умной, веселой, красивой, желанной. Тебе нужна сильная женщина. И в какой-то момент я решила, что я для тебя слишком слаба. Ты поддерживал меня всегда, даже в те моменты, когда тебе самому было так тяжело, что хотелось умереть. А я этого не делала, и обвиняла тебя в слабости. Я приняла за слабость и твое решение отпустить меня тогда, когда я решила уйти, хотя теперь понимаю, что для того, чтобы отпустить любимого человека, нужно быть очень сильным. Я носилась с убеждением, что теперь моя жизнь пойдет на лад, и что я избавилась от человека, который тянул меня вниз. А ты спокойно нес свои чувства семь лет и, веря в то, что мне будет лучше без тебя. Семь лет! Я не знаю ни одного человека, который мог бы любить женщину семь лет, осознавая, что она никогда не будет ему принадлежать. Ты просил у меня дать тебе еще один шанс. Но это неправильно. Это я должна просить у тебя дать мне еще один шанс. И я должна бояться, что ты мне его не дашь, потому что у тебя на это есть полное право. Я была бы рада, если бы у меня появилась возможность перечеркнуть эти семь лет и исправить что-то в наших отношениях, тем самым избежав такого конца. Понимаешь, я…

Константин приложил пальцы к ее губам.

– Послушай меня, – сказал он. – Я не хочу и говорить о том, что из этого правда, а что – нет. Да и ты, думаю, тоже этого не хочешь. Мы оба виноваты в том, что все получилось именно так, но перечеркнуть эти семь лет невозможно. Я знаю, что тебе было нелегко со мной, потому что со мной не может быть иначе. Тебе было нелегко терпеть мою привычку пить, мириться с тем, что я не люблю говорить о работе, осознавать, что мне необходимо много времени для того, чтобы побыть в одиночестве. Мне было нелегко с тем, что ты ставила карьеру на первое место, что ты не хотела детей, что ты просила внимания в те моменты, когда я не мог тебе его уделить. Как ты говорила, в одну реку дважды не войти, и ты была права. Но это ровным счетом ничего не значит, равно как и все слова, которые мы сказали до этого. Я любил тебя, когда мы были женаты, любил все эти семь лет, люблю сейчас и буду любить до конца своих дней. Сколько бы женщин ни появлялось в моей жизни, для меня будешь существовать только ты.

– Я тоже люблю тебя. На самом деле, я никогда никого не любила кроме тебя. Все остальные – шелуха.

Марика наклонилась к нему, поцеловала, потом попыталась отстраниться неуверенным жестом.

– К черту эту поездку, – прошептал он, расстегивая верхние пуговицы ее платья. – Давай останемся дома. Мы можем поехать после обеда. Вечером. Завтра, наконец. Умоляю. Я хочу остаться с тобой наедине.

– Каков негодник, – ответила она рассеянно, но уже через секунду уверенным жестом высвободилась. – Что ты себе позволяешь?! Ты хочешь устроить соседям бесплатный порнофильм?! Хорошо, что ты не раздеваешь меня на шоссе посреди города! Я сотню раз говорила тебе, что не люблю, когда ты делаешь подобные вещи на людях! Что на тебя нашло? Мы не виделись всего семь дней!

– Да, но до этого мы не виделись целых семь лет, – резонно заметил он.

Марика пристегнула ремень безопасности.

– Похоже, нам действительно пора ехать, а то я передумаю, – сказала она. – Приоткрой окно – свежий воздух поможет тебе придти в себя и не сойти с ума от страсти.

Константин положил ладонь ей на бедро, и она повернулась к нему.

– И что же это означает? – спросила она.

– Может быть, ты изменишь свое решение? На мебель действительно стоит взглянуть.

– Во второй раз ты меня уже не застанешь врасплох.

Он откинулся на спинку кресла, положив руки под голову.

– Так уж и быть. Но я буду бдителен и, уж будь уверена, своего не упущу.

… Когда Марика свернула на узкую улочку, чтобы не ехать через центр города, Константин снова заговорил.

– Скажи, куда мы едем? – Он улыбнулся. – Неужели ты все же решила отправиться на обед к Эвану?

Марика со смехом покачала головой.

– О нет, я не хочу портить выходной. Мы едем к маме.

Он бросил на нее недоуменный взгляд.

– С какой целью?

– А разве нужна какая-нибудь цель для того, чтобы ехать к маме?

– Нет, конечно, но… мне неудобно ехать с пустыми руками. Можно было хотя бы купить цветы.

Марика нахмурилась и посмотрела на него.

– Не говори глупостей. Мама будет рада тебе и без цветов. Тем более, что она нас ждет.

– А отец?

Она вздохнула.

– Папа умер три года назад. Сердечный приступ. Ты, наверное, не поверишь, но он не сказал о тебе ни одного плохого слова после того, как мы с тобой расстались. Хотя я думала, что все будет иначе. У вас были периоды, когда вы… не находили общего языка.

– Были. – Константин помолчал, разглядывая в окно проезжающие машины. – Но в одном он был прав – я должен был поменьше думать о себе и больше внимания уделять семье.

– Я хочу сказать тебе только одно: он ценил и уважал тебя. Несмотря ни на что. – Марика бросила взгляд в зеркало заднего обзора. – И он часто говорил мне, что я зря тебя… бросила.

– А ты меня бросала?

Она пожала плечами, выражая, скорее, нежелание продолжать эту тему, чем то, что у нее нет конкретного ответа на этот вопрос.

– Мама, наверное, уже наготовила еды на три полка солдат. Каждый раз, когда я уезжаю от нее, у меня такое чувство, будто я поправилась на пять килограмм.

… Полная улыбчивая экономка провела гостей в зал. В квартире пахло едой – Константин и Марика почувствовали это еще на лестничной площадке.

– Обед у Эвана ничего не стоит по сравнению с одним только запахом, – шепнула Марика, занимая одно из кресел. – У мамы новая экономка, она наняла ее совсем недавно. Захава решила, что ей пора на покой, и мама не стала уговаривать ее остаться.

– Почему-то я думал, что она до сих пор живет в вашем бывшем доме.

– Дом напоминал ей об отце. Вот она и решила переселиться в городскую квартиру. Район тихий, не так уж и далеко от центра, да и все, что нужно, под рукой. – Марика повернула голову. – Мама, мы уже здесь. Прости, мы припозднились.

Невысокая женщина с темными волосами, несмотря на немолодой возраст, лишь слегка тронутыми сединой, вышла из дверей кухни и остановилась, сжимая в руках пуховый платок. Константин поспешно поднялся навстречу, подошел и наклонился к ее руке.

– Добрый день, – сказал он.

Женщина пару секунд продолжала изучать его, не произнося ни звука.

– Здравствуйте, Константин, – ответила она. – Прошу прощения, обед еще не готов. Надеюсь, вы не очень голодны?

– Если ты продолжишь мучить нас этими запахами, то мы точно кого-нибудь съедим, – рассмеялась Марика. – Тебе нужна помощь?

Женщина покачала головой, накинула платок на плечи и присела на край дивана. Легкое, почти неуловимое сходство было между ней и Марикой – от матери она унаследовала разве что миниатюрное телосложение.

Хозяйка дома держалась спокойно и вежливо – так, как обычно держатся привыкшие находиться в обществе люди.

– У нас многое изменилось за это время, – заговорила она.

Марика поднялась.

– Я оставлю вас ненадолго.

Константин поднял глаза на собеседницу.

– Примите мои соболезнования, – сказал он. – Если бы я знал, то обязательно приехал бы.

– Благодарю, но мне легче переживать одной. Думаю, вы меня понимаете.

– Если честно, я чувствую, что какие-то вещи между мной и ним остались недосказанными.

Мать Марики тронула платок и поправила его на плечах.

– Даже если он держал на вас зло, Константин, в чем я сомневаюсь, то он простил вас. Впрочем, зачем ворошить прошлое? Давайте поговорим о вас. Надеюсь, у вас все хорошо?

– Я бы не говорил с полной уверенностью, но чувствую, что все в скором времени наладится.

– Все обязательно наладится. – Она кивнула в том направлении, куда несколько секунд назад ушла Марика. – С вами хочет познакомиться молодой джентльмен.

Константин повернулся и встретился взглядом с мальчиком, которого держала за руку Марика. Мальчик смотрел на него серьезно, немного насупившись.

– Здравствуйте, сэр, – сказал мальчик и протянул новому знакомому руку. – Натанаэль.

– Очень приятно, Натанаэль. Константин. Похоже, ты недоволен. Ты не хочешь со мной знакомиться?

Мальчик смутился.

– Вовсе нет, сэр, – ответил он, – просто меня отвлекли. Я рисовал.

Константин посмотрел на Марику.

– Вот так мешают художникам, отрывая их от творчества.

– Натанаэль знал, что ты придешь, – сказала Марика. – Но мы опоздали, и он решил использовать это время для рисования.

– Значит, ты рисуешь?

Мальчик склонил голову, выражая согласие.

– Я могу показать вам свои рисунки, – предложил он.

Это тоже было сказано серьезно, по-взрослому, без тени смущения или хвастовства.

– Я с удовольствием посмотрю, – согласился Константин.

Натанаэль отправился в одну из комнат, жестом пригласив нового знакомого следовать за собой.

Комната мальчика выглядела несколько аскетично, но позволяла составить впечатление о своем хозяине. Аквариум, небольшая полка с книгами, аккуратно сложенные тетради, большой почти собранный паззл на ковре, коробки с конструкторами, фигурки оригами, модели яхт и кораблей. В одном из углов комнаты лежал баскетбольный мяч, а под кроватью прятались ролики.

– Слава Богу, он сделал уборку до твоего прихода. – Марика потрепала мальчика по волосам. – Если бы Константин пришел раньше и увидел, как выглядит твоя комната, он передумал бы с тобой знакомиться!

Натанаэль подошел к письменному столу и взял альбом.

– Только, – смутился мальчик, – не смотрите последний. Он не получился.

С минуту Константин рассматривал рисунки.

– Сколько тебе лет? – спросил он, не отрываясь от своего занятия.

– Семь, сэр.

– Ты отлично рисуешь. В твои годы я тоже неплохо…

Тут он осекся и посмотрел на Марику.

– Послушай… – Он повернулся к Натанаэлю. – Надеюсь, ты простишь нас. Мы отойдем и поговорим.

Мальчик снова склонил голову в знак согласия и сел за стол.

Константин изучал его. Натанаэль сидел прямо, расправив плечи и слегка склонив голову над рисунком. У мальчика были темно-каштановые, почти черные волосы, смугловатая кожа и четко очерченные, даже резковатые черты лица. С восточной внешностью контрастировали разве что большие бархатно-зеленые глаза, опушенные длинными ресницами.

Сосредоточенно вглядываясь в рисунок, Натанаэль тер пальцами щеку, а потом закинул голову назад и, потрепав пятерней слишком отросшую челку, сладко потянулся. И Константин мог бы поклясться, что когда-то давно, тогда, когда он еще не имел привычки часто посещать парикмахера, любил повторять этот жест. Он хорошо помнил, как бессонными ночами во время сессии он сидел за столом в крошечной комнате университетского общежития и в сотый, тысячный раз перечитывал теорию асимметричного шифра. Когда на часах было начало четвертого, он говорил себе, что пора спать, ведь завтра экзамен, но какая-то неведомая сила заставляла его сидеть за столом еще как минимум час. И молодой студент факультета стратегии и аналитики разваливался на стуле, позволяя себе пару секунд слабости, откидывал голову назад, рассеянно трепал волосы, потягивался и возвращался к учебе.

Марика, ожидавшая его на балконе, примостилась на крошечной табуретке. Константин встал рядом.

– Я слушаю тебя, – проговорила она.

– Скажи мне, кто этот мальчик?

– Он ведь представился. Его зовут Натанаэль. Как ты видел, он хорошо рисует. У него фотографическая память и идеальный музыкальный слух. Читать и писать он научился в три года, и поэтому его сразу взяли во второй класс – в первом ему делать было нечего. Он учится в хорошей частной школе, и каждую неделю я слышу от его учителей, что мой ребенок – маленький гений.

Константин ждал, но Марика закончила монолог.

– Твой ребенок?

– Да. Наш ребенок, если говорить точнее. – Марика кивнула в направлении приоткрытой двери балкона. – Это твой сын.

Затянувшееся молчание нарушил Натанаэль. Он выглянул на балкон и сказал:

– Бабушка зовет к столу.

– Скажи ей, что мы скоро будем, любимый, – сказала Марика.

Константин посмотрел ему вслед.

– Мой сын, – повторил он. – Вот это сюрприз так сюрприз.

– Когда мы расстались, я была на втором месяце беременности.

– Ты тогда как раз объясняла мне, что такое гормональный пластырь.

Марика улыбнулась.

– Я уже размышляла о том, как тебе это объяснить и как ответить на вопрос: «А почему ты уверена, что это именно мой ребенок?».

– Думаю, нет смысла спрашивать, почему ты ничего мне не сказала?

– Думаю, ты прав.

Константин присел рядом с ней.

– Он похож на меня, – сказал он. – А глаза у него твои.

– Он вылитый ты. Иногда он даже говорит, как ты, и у вас похожие жесты. А еще у него твой характер. Он упрям как черт, уже думает о себе больше, чем следует и имеет на все вещи в мире свое мнение.

– Надеюсь, мигрень он от меня не унаследовал?

– Увы, и мигрень тоже. Он много времени проводит за книгами, неудивительно, что это уже проявилось.

Марика, колебавшаяся вот уже несколько минут, достала сигареты.

– Он живет здесь? – задал очередной вопрос Константин.

– Да. Но ночуем мы вместе. Иногда он приезжает ко мне, иногда я ночую у мамы. Во сне он еще больше похож на тебя. – Она хотела продолжить фразу, но в последний момент осеклась и замолчала. – Знаешь, наверное, прозвучит странно, но я ни минуты не сомневалась в том, что хочу этого ребенка. Мама не отговаривала меня, а отец… отец не очень хорошо это воспринял, но он знал, что меня переупрямить невозможно – это было бы то же самое, если бы он переупрямил самого себя. Наверное, даже хуже.

– Это уж точно, – вставил Константин, правда, без обвинительных ноток в голосе, после чего положил руку на колено. – Присядь-ка. Тебе, наверное, там неудобно.

Марика села к нему на колени.

– У меня не было никакого страха перед беременностью или перед родами, – продолжила она. – Вообще не было никаких опасений, хотя беременность, как ты понимаешь, оказалась для меня полной неожиданностью. Почему-то я сразу приняла это, без размышлений, слез или чего-то там еще. И еще я, может быть… видела в этом какую-то уменьшенную копию наших отношений. Думала, что это будет их продолжением. Что я смогу оставить себе частичку того, что было, даже разрушив все и отмахнувшись от прошлого. Мама, конечно, мне помогла. Я провела с Натанаэлем всего три месяца, и даже эти три месяца работала дома, несмотря на то, что чувствовала себя отвратительно. А потом я вышла на работу. Если бы мама не помогала мне, то пришлось бы худо.

Константин посмотрел на колыхавшуюся от ветра занавеску.

– Нам нужно определиться с этим.

– С чем? – не поняла Марика.

– С тем, что произошло между нами за эти несколько дней. Мы должны расставить все по местам.

– Разве я не сказала, что я тебя…

– Этого недостаточно.

Она затянулась в последний раз и потушила сигарету в пепельнице.

– Понимаешь, я чувствую себя не в своей тарелке. До тебя я не возвращалась еще ни к одному мужчине.

– Я до тебя тоже не возвращался ни к одной женщине.

– Да, вот только мужчин у меня было раза в два больше, чем у тебя женщин. Ладно, не важно. – Марика потрепала волосы. – Это начать все сначала. Понимаешь? С самого начала. С нуля. По крупицам.

– Я понимаю. – Константин обнял ее за плечи. – Поверь, мне тоже нелегко. Во мне до сих пор живы воспоминания о Лие. И, думаю, они будут жить еще очень долго. Вероятно, это неправильно, так не должно быть, и я повел себя как последний сукин сын, когда позвонил своей бывшей жене и пригласил ее на ужин после семи лет молчания. Но я люблю тебя, Марика.

Она поцеловала его пальцы и накрыла его руки своими.

– Ты сукин сын, – сказала она, – но очень умный. Если бы еще не твоя гадкая работа…

– У меня не гадкая работа, – перебил Константин.

– Если мой мужчина вынужден носить табельное оружие, у него гадкая работа.

– А если бы твой мужчина решил вернуться в армию? У него тоже было бы табельное оружие. Это не была бы гадкая работа?

Марика недовольно посмотрела на него.

– Вам, мужчинам, только и подавай возможность доказать, что вы герои.

– Хватит, – опять перебил ее Константин. – Кажется, мы договаривались не обсуждать мою работу?

– Я передумала, – ответила Марика коротко. – Я не хочу думать о том, что завтра тебя убьют.

– Меня никто не убьет. Разве что ты меня замучаешь до смерти этой неопределенностью.

Она порывисто поднялась и отошла от него на пару шагов.

– Я ненавижу твою работу, – сказала она. – Потому что она забрала тебя у меня.

– Этого больше не будет. Теперь забирать меня у тебя будет только магистерская диссертация.

– Как же ты любишь издеваться надо мной!

– Такой уж у меня характер. – Он встал. – Давай закончим разговор о табельном оружии, работе и диссертациях. Нас ждут. После обеда мы поедем в Тайное Место. Как ты на это смотришь?

Марика сразу же поняла, что он имеет в виду, и довольно заулыбалась.

– Очень даже положительно. А после Тайного Места мы поедем к тебе?

– А что ты будешь делать, если ко мне кто-нибудь ворвется, и мне нужно будет воспользоваться табельным оружием?

– Я буду подавать тебе патроны.

Эпилог

Марика собрала волосы, попыталась расчесать их пятерней и, осознав, что это бесполезно, со вздохом принялась заплетать их в косу.

– Уже седьмой час, – сообщила она. – Берта ждет нас к ужину.

– Ты думаешь, что у меня есть силы ужинать? – спросил Константин после паузы, даже не поворачивая к ней голову. – Я голоден, как волк, но сил для того, чтобы спуститься, у меня не осталось. Может быть, мы поужинаем в постели?

– Мы должны спуститься, иначе мы не выйдем из спальни до утра.

Она поднялась, потянулась всем телом, сладко вздохнула и снова вернулась под одеяло.

– Так хорошо, что мы съездили в Тайное Место.

– Только у меня затекает шея, когда я занимаюсь любовью в машине.

– Значит, надо выдумать новую позу, – нравоучительно изрекла Марика и, сделав глоток из стоявшего на ковре бокала с вином, взяла сигареты. – Я хочу погулять вечером. Знаешь, чего я хочу? Побывать во всех местах, где мы с тобой бывали раньше. Хочется погулять с тобой.

Константин сел, тоже потянулся и наклонил голову, расслабляя шею.

– Я повторял это уже десять раз, но хочу повторить еще раз. Я счастлив. Очень счастлив.

– И я. – Она помолчала. – Это такое глупое, теплое счастье. Такое, будто я бродила в темном лабиринте, а теперь вышла на свет и радуюсь этому свету. Так, словно у меня нет никаких проблем. – Ее голос дрогнул, она прижала ладонь к губам. – Ты ведь тоже это чувствуешь, правда?

Он обнял ее, и она прилегла, положив голову на подушку.

– Конечно. Только не надо плакать. Я рядом.

– И еще у нас есть Тайное Место. – Марика улыбнулась и посмотрела на него. – Я не плачу. Просто мне хорошо, вот и все.

– Знаю, последние пару часов ты до завидного часто повторяла это и на венгерском, и на польском.

Марика толкнула его в бок. Пепел с сигареты упал на покрывало, и она поспешно стряхнула его.

– Не смейся надо мной!

– Как ты там говоришь?

Константин попытался воспроизвести сказанные ей фразы. Марика несколько секунд слушала его, а потом расхохоталась.

– Да, я почти так и говорила.

– Я бы хотел выучить венгерский. Почему ты никогда не предлагала мне его выучить?

– Потому что я не хочу, чтобы ты понимал, как я тебя ругаю и что я говорю, когда очень злюсь.

– А польский?

– Тем более!

Марика взяла пепельницу и потушила недокуренную сигарету.

– И все же мне бы хотелось выучить венгерский. Он действительно так сложен, как говорят?

Она неопределенно покачала головой.

– Во всяком случае, ты точно справишься. А что мы будем делать после ужина?

– Ты ведь хотела погулять?

Марика задумалась.

– А давай почитаем? – предложила она. – Погулять можно позже, ночью.

– Значит, мы вернемся в постель и будем читать. Хорошо. Апдайк? Фаулз? Миллер? Маркиз де Сад? Последнего можно почитать на два голоса.

– Только давай договоримся, что ты будешь читать с выражением. И будешь говорить особо проникновенным голосом, когда дело дойдет до эротических сцен.

Константин рассмеялся и поднялся. Марика тоже встала и взяла со стула легкий халат.

– Хорошо, я буду говорить особо проникновенным голосом, когда дело дойдет до эротических сцен. Но только не увиливать. Решили?

– Решили, – согласилась она.

– Посмотрим, как ты будешь читать де Сада вслух и не краснеть.

Марика взяла его руку и, на несколько секунд обхватив губами пальцы, отпустила.

– Почему я должна краснеть? – спросила она. – Краснеть меня заставляешь только ты.

– Еще немного – и Берте придется ужинать в одиночестве.

– Ну, этот ужин… – В ее голосе появились нотки сожаления, и она прижалась к нему. – Теперь мне не хочется никуда спускаться…

– А ведь я предлагал поужинать в постели. Не ты ли говорила, что обязательно нужно идти вниз?

Константин тронул ее волосы, и успевшая распуститься коса растрепалась окончательно.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– И я. Только ответь мне на один простой вопрос – ты вообще знаешь слово «хватит»?

– Какой глупый вопрос! Конечно, нет!

– Почему-то это меня не удивляет. – Марика прикрыла глаза, нашла его губы. – Пойдем, хорошо? Мне неудобно перед Бертой. Она, конечно, уже накрыла на стол и ждет нас.

Он с неохотой отстранился, подошел к шкафу, открыл его и принялся изучать содержимое. Марика, на щеках которой уже появился румянец наслаждения, обреченно вздохнула.

– Я ненадолго в душ, хорошо? – сказала она. – Но у меня есть один вопрос, последний. Ты, конечно, можешь не отвечать на него, это твое право. Скажи, ты… целовал ей ноги?

Константин повернулся к ней.

– Нет, – ответил он коротко.

– Почему?

– Потому что у мужчины может быть сотня жен, миллион любовниц, целая толпа любимых женщин. Но у него только одна госпожа.

Конец

2008–2009

Израиль