Текст книги "Самая сладкая ложь (СИ)"
Автор книги: Анастасия Эльберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)
Глава 7
Доктор Нурит Мейер в очередной раз посмотрела в зеркало, проведя рукой по волосам, и кивнула своему отражению. Четыре часа назад, когда она разглядывала себя в зеркало в парикмахерской, ей казалось, что цвет лежит неровно, но теперь она видела, что все в полном порядке. Вопреки ее просьбе, парикмахер наотрез отказалась менять цвет волос своей клиентки на более светлый. Она предложила альтернативу, которая вполне устраивала Нурит, и теперь ее волосы из каштановых превратились в темно-медные с красным отливом. Парикмахер не согласилась и на химическую завивку, но теперь Нурит казалось, что химическая завивка была бы некстати. Она подумала, что ей идет такая прическа – слегка вьющиеся от природы волосы, прямой пробор и открытый лоб, которым она втайне гордилась – лоб будущего ученого, как когда-то говорила ее мать. Яркий цвет волос делал ее моложе как минимум лет на пять, хотя Нурит знала, что капитан Землянских не согласится: «На десять». Впрочем, она всегда относилась к своей внешности слишком критично и имела привычку ценить внутренний мир, прежде всего. Того же самого она подсознательно ждала от окружающих.
Если бы кто-то из коллег увидел доктора Мейер в этот момент, то не узнал бы. Вместо обычного делового костюма на Нурит было темно-синее вечернее платье с открытой спиной. Доктор Мейер снова посмотрела в зеркало, на этот раз, оглядев себя с головы до ног – туфли на высоком каблуке, неброское украшение из платины на шее, небольшие серьги, вечерний макияж, яркий, но казавшийся вполне уместным в вечернем освещении дома – и улыбнулась самой себе.
… Очередная беседа доктора Мейер и молодого лейтенанта проходила вне комнаты для допросов, в ее кабинете. Вид у молодого человека был довольный – ему «наконец-то дали постричься и нормально одеться». Теперь на нем был деловой костюм – темно-серые брюки и пиджак классического покроя. Последний он держал в руке, и Нурит не могла не отметить белизну рубашки и идеально подобранные к булавке галстука запонки.
– Доброе утро, доктор, – поприветствовал он Нурит и добавил: – Я принес вам подарок.
И Константин положил на стол Нурит аккуратный сверток.
– Большое спасибо, – поблагодарила она и, взяв нож для бумаг, принялась снимать обертку. – Вы уже начали работать? Я слышала, вы произвели на майора Вайзенштейна неизгладимое впечатление. Он полдня не отходил от меня, рассказывая, как вы решили задачу на тему… симметричных шифров?
– Асимметричных, – вежливо поправил ее Константин. – Это была сложная задача. Но я люблю сложности. Задачи существуют для того, чтобы пораскинуть мозгами.
– Увы, ни в симметричных, ни в асимметричных шифрах я не разбираюсь, – улыбнулась Нурит. – Это ваша область, Константин. Хотя, полагаю, это очень…
Она не договорила, и, сняв последний лист, посмотрела на рисунок. Доктор Мейер уже забыла о том, что во время первой встречи попросила Константина нарисовать ее портрет.
– Вы его нарисовали! – сказала она, разглядывая рисунок. – Удивительно… и вы купили раму!
– Я хотел увеличить его, но не успел. Майор Вайзенштейн прав – работы многовато. Но, думаю, так тоже неплохо.
– Неплохо? И это все, что вы можете сказать? Вы недооцениваете себя!
Он собрал бумагу, которую доктор Мейер сняла с портрета, и выбросил в мусорную корзину.
– На самом деле, у меня не выходит из головы наш разговор во время первой встречи. Когда вы сказали, что я хорошо рисую. Обычно меня не трогают подобные комплименты, но ваш стал исключением.
– Потому, что это правда. – Нурит указала на кресло по другую сторону стола. – Присаживайтесь, пожалуйста. У нас сегодня важный разговор. Вы помните, о чем мы договаривались побеседовать?
– Помню. О женщинах.
– Совершенно верно. Вы поразмышляли на эту тему?
– Немного, – признался он. – Не знаю, удивлю ли я вас, доктор. Может, глядя на меня, вы сделали противоположные выводы. Но я не могу порадовать вас рассказами о бурных страстях, невероятных любовных приключениях или о чем-то в этом роде, потому что ничего подобного не было. – Он вздохнул. – Наверное, доктор Фрейд не сказал бы обо мне ничего хорошего.
Доктор Мейер улыбнулась, убирая портрет, и достала из ящика стола большой блокнот.
– Рискну предположить, что доктор Фрейд редко говорил что-то хорошее – будь то бурные страсти или же их отсутствие. Несмотря на то, что его считают отцом психоанализа, он был психиатром. То есть, человеком, который ищет не болезнь, а пытается понять, что это за болезнь. Болезнь уже присутствует, иначе пациент не лежал бы у него на кушетке.
– Вы вселяете в меня надежду, доктор, – рассмеялся Константин.
– Расскажите мне о вашей первой женщине. Вы хорошо помните ее?
– Признаться, не очень. Мне тогда было четырнадцать, ей – пятнадцать. Девушки не давали мне проходу, хотя я на дух не переносил вечеринки и домашние сборы с алкоголем и наркотиками. Она жила этажом ниже, мы учились в одной школе. Я имел репутацию богатого мальчика, а она имела репутацию первой красавицы всей параллели. Однажды она пригласила меня на свой день рождения. Ее отец был дипломатом и постоянно разъезжал по миру. Жена ездила вместе с ним, а дочь была предоставлена самой себе. В тот день ее родители в очередной раз уехали, и она пригласила гостей к себе домой. Мы выпили, потанцевали, а потом гости разбрелись – кто-то поехал домой, кто-то поднялся наверх. А мы с ней остались вдвоем. Я был пьян, как последний черт, если вы простите мне такое сравнение, но мы выпили еще по бокалу шампанского, после чего хорошая и правильная дочь дипломата достала – что бы вы думали? – пакетик с «травой». Она еще сопроводила это гордым комментарием «хорошая, ливанская!» – это я помню. А вот то, что было после этого, помню смутно. – Константин поморщился. – Мы занимались любовью на полу в ванной, потому что все спальни были заняты более резвыми парами.
Доктор Мейер сделала пару заметок в блокноте и кивнула.
– Иногда подобные вещи позволяют разнообразить сексуальную жизнь, – сказала она, и в ее голосе послышались назидательные нотки.
– Я никогда не позволю себе довести свою сексуальную жизнь до такого состояния, чтобы мне пришлось заниматься любовью на полу в ванной. До какой степени двое должны наскучить друг другу, чтобы позволять себе подобную низость!
– Вы можете курить, – добавила она, посмотрев на то, как ее собеседник вот уже пару минут теребит сигаретную пачку.
Константин благодарно кивнул и закурил.
– После этого вечера я убедился в том, что секс и все, что с ним связано – это пошлость и грязь, о которых лучше не думать, а заниматься ими – тем более. Меня удивляли мои сверстники, которые трещали о своих сексуальных приключениях. Я не понимал, что они в этом находят. Неужели, думал я, людям это нравится? Так я считал год, может, больше. До того момента, как в моей жизни появилась она.
– Она? – переспросила Нурит с улыбкой. – И кем же она была?
– Она была настоящей женщиной, доктор. Она была старше меня на целых пятнадцать лет, но меня это не смущало. Я встретил ее случайно – увидел в книжном магазине. Она разглядывала одну из полок. Я смотрел на нее с минуту, может, даже больше. Потом смутился, осознав, что так разглядывать женщину – это признак невоспитанности, и опустил глаза. Но я не смог не подойти к ней. Оказалось, что живет она не в Иерусалиме, а далеко отсюда, на севере, и у нее свое дело – вместе с подругой она держит несколько домиков для отдыха на природе, и живут они там же. Обручального кольца у нее я не заметил, и почему-то, услышав про подругу, подумал, что сексуальная ориентация у нее… не совсем традиционная. Мы обменялись номерами телефонов и встретились пару раз в Иерусалиме. Умом я понимал, что у нас ничего не получится. Но где он, этот ум, когда мы влюблены? Он говорит нам «бывай, приятель, увидимся» и удаляется. Я покупал ей подарки, отказываясь от запланированных личных покупок, дарил ей розы, каждый букет которых стоил мне двухмесячной суммы карманных денег. У меня никогда не было проблемы с тем, чтобы говорить о своих чувствах, но с ней я молчал до последнего – до тех пор, пока не дошел до того состояния, в котором молчать невозможно. Мое признание ее не удивило. В ответ она пригласила меня к себе в гости. На выходные. И это после двух недель знакомства. – Константин посмотрел на нее и спросил серьезно. – Вы осуждаете меня, доктор?
– Напротив, я понимаю вас. Я тоже была молода и совершала неоднозначные поступки.
– Сейчас я ни за что так не поступил бы. Я считаю, что это унижает женщину. И заставляет ее думать о том, что она нужна исключительно для постели. Разве это не прекрасно – дарить цветы и подарки, гулять по ночному городу, разговаривать о важных мелочах? Но мы отвлеклись от главного. Та встреча, во время которой она пригласила меня в гости, состоялась в начале недели. Вы не представляете, как сложно мне было сосредоточиться на обычной жизни. Мыслями я давно уже был в ином месте. Я думал только о выходных, и, как ни старался отвлечься, у меня ничего не получалось. И фантазия моя рисовала такие картины, которые я даже при желании не смогу описать словами.
Нурит подошла к чайнику и достала две чашки.
– Простите, я перебью вас, Константин, – сказала она. – Вы будете кофе?
– Кофе? – переспросил он. – Да. Мне, пожалуйста, черный, и без сахара.
– Итак, вы поехали в гости к вашей новой подруге. Вы все еще были уверены в том, что у нее нетрадиционная сексуальная ориентация? Этому тоже было место в ваших фантазиях?
– Доктор! – вспыхнул собеседник. – Мы не договаривались обсуждать мои фантазии!
Она примирительно подняла руки.
– Хорошо. Но, судя по вашей реакции, от истины я была не далека.
– Может статься, вы правы, – ответил Константин сдержанно. – Но это не касается того, о чем мы с вами говорили. Простите за резкость, но эту границу я переходить не буду. У меня должно быть личное пространство. Я имею на это право.
– Прошу прощения. Пожалуйста, продолжайте.
– Я приехал к ней с опозданием. Разумеется, заблудился – до последнего момента думал, что лучше не брать машину, но сел за руль. Это было чудесное место. Свежий воздух. Природа. Жить в таком месте – мечта. У нее был небольшой дом, как две капли воды похожий на домики для отдыха, которые они с подругой сдавали в аренду желающим оставить суетливый город и насладиться природой. Подруги ее дома не оказалось – она уехала на неделю по делам. Мы были предоставлены сами себе, и могли наслаждаться обществом друг друга два дня и три ночи. Большего счастья я себе не представлял.
Константин принял приготовленный Нурит кофе, от переизбытка чувств даже забыв поблагодарить ее вежливым кивком, как он делал это обычно, и вздохнул.
– Боже мой, доктор, какие это были выходные! Ни одна из моих самых смелых фантазий не шла в сравнение с этими выходными. Передо мной открылся новый мир, полный таких вещей, о которых можно только мечтать. Эти выходные перевернули все в моей душе, я стал другим человеком. И когда она предложила мне остаться еще – до того момента, как вернется ее подруга – я согласился. Думаю, жалкое сравнение «неделя в Раю» не подойдет для описания той недели. Если есть какой-то мир, который выше Рая, то это был именно этот мир. Я не знаю, как ей это удалось, но она не только изменила мое отношение к сексу, но и мое отношение к женщинам вообще. До этого они виделись мне развлечением, спасением от скуки. После знакомства с ней я понял, что женщина – это все. Вы понимаете меня? Жизнь мужчины ничего не значит без женщины. Без женщины, которую он мог бы боготворить, баловать, любить ее так сильно, как она заслуживает, а, может, даже сильнее. Понимать ее, уважать, ценить. Чувствовать, когда ей хорошо и когда ей плохо. Угадывать ее настроение по небрежно брошенному слову, по случайному взгляду. Без женщины, которая рядом с ним могла бы почувствовать себя слабой и беззащитной, зная, что он сможет защитить ее от чего угодно. Отношения должны быть красивыми, откровенными, чувственными. В них должна быть искренность, нежность, в них должно быть единение душ. Отношения должны быть… эстетичными. Вы понимаете меня, доктор?
Нурит впервые за время их разговора позволила себе опустить глаза и сделать паузу.
– Конечно. Это прекрасно, – ответила она. – И… я согласна. Согласна со всем, что вы сказали.
Он в очередной раз вздохнул, будто прощаясь с приятными воспоминаниями, и сделал глоток кофе.
– Я не знаю, существует ли Бог, но, наверное, именно Ему следовало сказать «спасибо» за то, что мы с ней познакомились. Потому что такие подарки делает только тот, кто находится над миром и решает, кому с кем встретиться, а кому с кем расстаться. Пару месяцев мы общались. Я часто ездил к ней, иногда она приезжала ко мне, и мы обедали в кафе, обмениваясь никому не нужными новостями. А потом она пропала. Я искал ее по всей стране, звонил ей, но на звонки она не отвечала. Я пару раз приезжал к ней, но ее не было дома. В третий раз я застал ее подругу и узнал, что она уехала. Куда? Неизвестно. Вернется ли? Подруга не знала. Мне казалось, что рухнул мир, и уже ничто его не спасет. Я надеялся, что она вернется, и что все будет так, как было, но что-то внутри говорило мне, что этого не произойдет. Все рано или поздно заканчивается. Я считаю, что нужно сохранять воспоминания и радоваться тому, что это было. И я благодарен ей за то, что она появилась в моей жизни. Если бы не она, все было бы по-другому. Когда я уже учился в университете, она написала мне письмо. Передала с подругой. Удивительно, как она меня нашла – тогда я уже жил в другом месте, а Иерусалим – не маленький город. Оказалось, что она живет в Швейцарии и занимается продажей одежды. Замуж она так и не вышла, да и не собирается. Я храню это письмо, как самую дорогую на свете реликвию. Кусочек из прошлого. Довольно-таки положительный кусочек. Вы не находите, доктор?
… – Мама, ты не видела мою сумочку?
В комнате появилась высокая девушка с копной кудрявых черных волос. На девушке был легкий шелковый халат – она успела надеть только юбку. Блузка, вероятно, еще висела в шкафу.
Девушка остановилась, разглядывая Нурит. Та обернулась.
– Ты меня напугала, Лилах, – сказала она.
– Прости, я не хотела, – виновато потупилась девушка. – Послушай, может, мне надеть платье? Почему-то мне кажется, что оно будет более уместным в театре.
– И, желательно, подлиннее. Это слишком короткая юбка.
– Ты права, – с готовностью согласилась Лилах. – Я сейчас вернусь.
Девушка ушла и вернулась через минуту с двумя платьями в руках.
– Я думаю надеть красное, – сказала она матери. – Вот это.
Доктор Мейер критически оглядела наряд.
– Уж лучше, чем серое. Оно подходит разве что для эротических танцев при луне.
– Мама, это мое любимое платье, – обиделась Лилах. – Я надевала его на вечеринку в честь окончания четвертого курса.
– Тогда, когда я уезжала на пресс-конференцию в Австралию и не смогла приехать? Хорошо, что я этого не видела.
Лилах обиженно насупилась и стала переодеваться.
Нурит снова посмотрела на себя в зеркало и взяла флакон с духами.
– Ты хорошо выглядишь, – заметила девушка. – Константин пригласил тебя на ужин?
– Нет, я его пригласила.
Лилах нетерпеливо подпрыгнула на месте, пытаясь расправить узкое платье.
– Вы что, опять вместе? – спросила она. – Ты покрасила волосы, купила новое платье, два часа рассматриваешь себя в зеркало, больше часа тратишь на макияж, пользуешься его любимыми духами.
– Это его любимые духи?
– Не надо делать вид, будто ты не понимаешь, о чем я.
Лилах наконец-то расправила платье. Теперь она пыталась застегнуть «молнию» на спине.
– То есть, я должна встречать его в джинсах и растянутом свитере? – поинтересовалась доктор Мейер. – Он не из тех мужчин, которых можно встречать в таком виде.
– Вот об этом я и говорю.
Нурит отвела взгляд от своего отражения и посмотрела на дочь.
– Неужели тебе так хочется, чтобы мы были вместе, дорогая? – спросила она.
– А вот этого я не говорила, – покачала головой Лилах, воюя с «молнией». – Скажи, мама, чем он тебя не устраивает?
– Что же в нем хорошего?
– Он умен, красив, богат, воспитан, умеет поддержать беседу, хорошо понимает людей. Зарабатывает на жизнь интеллектом. Хороший любовник… наверное. Тут тебе решать, – добавила Лилах, порозовев.
– А плохого?
Она помолчала, задумавшись, и облизнула губы.
– Он изменчив, как змея. Ты никогда не поймаешь его за язык, никогда не упрекнешь в том, что он лжет. Он вывернется из любой ситуации, какой бы сложной она ни была.
Доктор Мейер кивнула, делая вид, что она понимает, к чему клонит дочь.
– За психологическую характеристику вы заработали твердое «хорошо», юная леди.
– «Хорошо»? – недоуменно подняла бровь Лилах.
– Да, «хорошо». Во-первых, потому, что мне совсем не всегда хочется прятаться за чьей-то спиной. Ну, а во-вторых, потому, что капитан Землянских до сих пор любит свою бывшую жену. А такая любовь не приносит ничего хорошего.
– Ты права. Иногда я думаю о том, что мне его жаль. Хотя я даже не знаю, какой была его бывшая жена. Может, она была последней крысой?
– Нет, – покачала головой Нурит. – Она была хорошей женщиной. Но, видимо, не такой, какая ему нужна.
– А ты не такая?
– Я устраиваю его в качестве коллеги, наставника и товарища.
Звонок во входную дверь заставил Лилах еще раз дернуть злополучную «молнию».
– Не застегивается, – сказала она с досадой.
– Открой дверь, дорогая, – попросила Нурит. – Я спущусь через несколько минут.
– Мама, я не пойду открывать дверь в расстегнутом платье!
– Застегни его по дороге, – посоветовала доктор Мейер и снова начала изучать свое лицо в зеркале.
Лилах спустилась по лестнице, на ходу предпринимая тщетные попытки справиться с упрямой «молнией». Остановившись перед дверью, она потрепала застежку в очередной раз, но та не поддалась. В дверь позвонили снова, и ей пришлось оставить бесполезное занятие.
– Добрый вечер, – поздоровался Константин, закрывая зонт. – Погода на улице просто ужасная.
– Добрый. – Лилах, поднялась на носки и поцеловала его в щеку. – Проходи. Не стой на пороге.
Господин Землянских воспользовался приглашением. Он снял плащ, оставшись в черных брюках и рубашке из белого шелка, и с любопытством осмотрелся.
– Белый тебе к лицу, – заметила Лилах.
– Благодарю за комплимент. Тебе помочь?
Лилах бросила взгляд через плечо и увидела зеркало за своей спиной.
– С «молнией», – тут же пояснил себя гость, кивнув на ее отражение в зеркале.
– Да, если можно, – сказала смущенная Лилах и повернулась к нему спиной.
Константин справился с застежкой за долю секунды и аккуратно расправил алую ткань.
– Чувствуется рука профессионала, – заметила Лилах с ноткой иронии в попытке скрыть свое смущение.
– Да, в застегивании «молний» я специалист, – подтвердил он.
– Как и в расстегивании, конечно же. Мама спустится через несколько минут. Пока я тебя развлеку.
Лилах села на диван и кивнула на стоявшее напротив нее кресло.
– Довольно-таки нескромное платье для прогулки с подругами, – заметил Константин, оглядывая ее.
– Хороший ход, – оценила Лилах. – Я иду в театр со своим молодым человеком. Для театра и молодого человека это платье подходит?
– Все зависит от того, что это за молодой человек.
– Он тебе понравится.
– Думаю, пять минут для разговора у нас будет?
Лилах закатила глаза.
– О нет, только не это. Может, хотя бы в этот раз ты избавишь меня от этих проверок?
– Мы просто побеседуем. Я имею право знать, с кем ты встречаешься. Хотя бы потому, что твои кавалеры иногда забывают о том, что они мужчины, и ведут себя недостойно. А мне приходится показывать им их место. Или такого никогда не бывало?
Лилах обреченно вздохнула.
– Бывало, – признала она. – Но с ним такого не будет.
– Это обещание мне знакомо. Не от тебя ли я его слышал?
Лилах некоторое время размышляла, задумчиво шевеля губами.
– Я смотрю, ты обрадовался, что мама пригласила тебя на ужин, – заговорила она.
Константин пожал плечами и принял более удобную позу.
– Скорее, я был заинтригован. Она сказала, что хочет сообщить мне нечто важное, но этого лучше не делать в официальной обстановке.
– И ради этого мама пригласила тебя на ужин к нам домой? Вы не могли поужинать в ресторане? Или у тебя, к примеру?
– На данный момент ужинать у меня нежелательно.
– Это еще почему?
Он с наслаждением потянулся и достал из кармана брюк пачку сигарет.
– Тебе не кажется, что обсуждать личную жизнь других – это признак невоспитанности?
Воспользовавшись моментом, Лилах выудила из пачки гостя сигарету и взяла с журнального столика зажигалку.
– Так, – сказал Константин, – я понял, что разговор о невоспитанности заводить бесполезно. Кстати, ты говорила мне, что бросила курить.
– Разумеется, бросила, – кивнула Лилах.
– Тогда объясни мне, сделай милость – что в твоей сумочке делает пачка сигарет?
Лилах приподнялась и оглядела гостиную.
– Сумочка? Где она?
– На столике в прихожей. Если бы она была закрыта, то я не обратил бы на нее внимания. Хорошо еще, что ты куришь «Парламент», я не дешевую гадость.
– Только маме не говори, – умоляюще попросила Лилах.
– Ты думаешь, нам больше не о чем поговорить?
– О, я более чем уверена, что вы найдете темы для разговора!
– Мне не нравится твой тон. Или ты никогда не ужинала с нами? Это напоминало романтический ужин?
– Нет. Это напоминало рабочее совещание. А в перерывах вы строили друг другу глазки.
Лилах пару раз щелкнула зажигалкой и недовольно вернула ее на стол. Константин протянул ей спички.
– Иногда ты видишь больше, чем хотелось бы, – заметил он. – Может, ты останешься с нами?
– Нет. «Призрака оперы» я не пропущу ни под каким предлогом. Но если я вернусь и обнаружу тебя в маминой постели, то дни твои будут сочтены.
– Я не понимаю, откуда у тебя эта враждебность и подозрительность. Неужели из университета? Франция меняет тебя в плохую сторону.
– Я возвращаюсь через две недели, и у тебя есть превосходная возможность меня повоспитывать.
– Зачем мне тебя воспитывать? Для этого у тебя есть мать.
– Надеюсь, ты хорошо меня понял. – Лилах направила на гостя указательный палец. – Второй раз я повторять не собираюсь.
Доктор Мейер замедлила шал и остановилась у подножья лестницы, с улыбкой слушая разговор, после чего приблизилась. Константин обернулся, и на его лице появилось выражение неподдельного удивления.
– Добрый вечер, – сказал он после затянувшейся паузы, оглядывая хозяйку дома. – Я… – Он приложил руку к груди. – Таких перемен я не ожидал.
– Надеюсь, ты их оценил. – Это было сказано, скорее, из вежливости – доктор Мейер знала, что ее коллега позволяет себе открыто выражать эмоции только в исключительных случаях.
– Разумеется. – Константин поспешно поднялся и поцеловал ей руку. – Ты отлично выглядишь.
– Могу ответить тебе тем же. Лилах, надеюсь, наш гость не скучал?
– В моем обществе скучать невозможно. Мы говорили на серьезные темы, и я дала нашему гостю важные указания.
Нурит присела рядом с дочерью.
– Надеюсь, указания достигли адресата? – спросила она.
– Я тоже на это надеюсь, – ответила Лилах, красноречиво посмотрев на Константина.
– Иначе быть не могло, – кивнул тот, соглашаясь.
Очередной звонок в дверь заставил Лилах подняться.
– Это ко мне, – сказала она и отправилась открывать.
Доктор Мейер в очередной раз оглядела Константина, воспользовавшись свободной минутой.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
– Неужели я так плохо выгляжу?
– Тебе надо хорошенько отдохнуть. Или, по крайней мере, выспаться.
В подтверждение ее слов собеседник зевнул, тактично прикрыв рот ладонью.
– Увы, такой роскоши я себе позволить не могу. По крайней мере, пока.
– Именно об этом мы с тобой поговорим за ужином. То есть, не только об этом, но и об этом тоже.
– Я заинтригован. Не хочу показаться хамом, но мне не терпится сесть за стол.
В гостиной появилась Лилах. Она вела за собой высокого молодого человека в темном плаще.
– Знакомьтесь, – сказала она по-английски. – Это Нурит, моя мама. Это Константин, ее коллега. А это, – она положила руку на плечо молодого человека, – Андре. Мой друг.
Нурит кивнула в знак приветствия и улыбнулась новому знакомому. Константин поднялся и пожал ему руку.
– Очень приятно, Андре. Вы художник?
– Да, – недоуменно ответил молодой человек.
– У вас чувствительные пальцы. Я подумал, что вы музыкант, но для музыканта у вас слишком тонкие кисти.
– Когда-то я играл на скрипке. Но с музыкой у меня не сложилось.
– Вы любите Вебера?
– Не очень, – признался Андре. – Я бы лучше сходил на что-то более классическое. Но время от времени мне хочется отдохнуть от работы. Дело в том, что я театральный актер.
– Что же, не всем молодым людям быть офицерами, врачами и экономистами.
– Он учится на моем факультете, только на пятом курсе, – пояснила Лилах и взяла Андре под руку. – Вообще-то, мы опаздываем. Я люблю приходить раньше.
– Надеюсь, эта любовь распространяется и на возвращение домой.
Лилах бросила на Константина испепеляющий взгляд.
– Конечно, папочка, – ответила она, перейдя на иврит.
Доктор Мейер поднялась, расправив платье.
– Она чудесная девочка, правда? – обратилась она к гостю.
– Она растет на глазах. Если бы я был на твоем месте, меня бы это пугало.
– Пока мы не сели за стол, я хочу тебе кое-что показать.
Нурит провела гостя в большую просторную комнату, которая располагалась под лестницей.
– Я дочитал всю принесенную тобой литературу, – сообщил хозяйке дома Константин, когда они вошли в ее мастерскую. – Правда, мои выписки в полном беспорядке. Мне нужно их разобрать. Вопросы у меня появятся только после того, как я наведу порядок.
– Никак не могу привыкнуть, что ты читаешь с такой скоростью, – покачала головой Нурит. – Я могла бы усомниться в том, что ты что-то усваиваешь, но выписки! Нет, тебе нужно было стать врачом. Подумать только – какой интеллект служил бы людям! Добром, – добавила она после короткой паузы.
– Может быть. Но время назад уже не повернешь.
Нурит включила свет и подождала, пока загорятся все лампы под потолком.
– Здесь беспорядок, – удрученно сказала она.
– Мне кажется, в мастерской по определению не может быть порядка. Я часто разбрасываю рисунки по столу, когда над чем-то работаю. Это часть творческого процесса.
– Взгляни.
Гость прошел, аккуратно огибая стоявшие на полу скульптуры и с любопытством разглядывая висевшие на стенах наброски.
Доктор Мейер остановилась рядом с еще не готовой скульптурой. Она изображала девушку в накинутом на плечи плаще. Девушка сидела, преклонив колени и приложив сложенные руки к груди. Ее глаза были подняты к потолку – создавалось впечатление, что девушка либо мечтает, либо собирается произнести молитву. Скульптура выглядела настолько живой, что, как казалось, девушка в любой момент могла подняться, встряхнуть волосами и стыдливо запахнуть плащ, улыбнувшись гостям мастерской.
– Фантастика, – прокомментировал Константин, оглядев скульптуру. – Но ей чего-то не хватает. Венца.
– Венца? – переспросила Нурит.
– Да. Тернового. Это бы дополнило образ.
Доктор Мейер осмотрела скульптуру, задумавшись.
– Это идея, – сказала она. – Значит, тебе понравилось?
– Конечно. Она будто живая… Впрочем, – оборвал он себя, – я думаю, что ты уже привыкла к этому комплименту.
– К комплиментам привыкать опасно, – улыбнулась Нурит. – Надеюсь, я закончу ее через неделю. Ты хочешь забрать ее себе?
– Да. – Константин до сих пор разглядывал скульптуру. – Как это у тебя получается? Иногда я смотрю на твои работы, и мне кажется, что каждый раз какая-то часть скульптуры остается у меня внутри.
Доктор Мейер накрыла скульптуру тканью и улыбнулась.
– Ты знаешь легенду о сороконожке? – спросила она – Когда-то сороконожка танцевала, а у нее спросили: «Как ты управляешься с таким количеством ног?». Сороконожка задумалась и тут же запнулась. То же самое и с искусством. Ты рисуешь так, что у людей захватывает дух при взгляде на твои картины. Вот и скульптура. Никто из нас не может сказать, как именно мы это делаем.
… Больше всего на свете доктор Мейер не любила готовить. Но ее экономка попросила неделю отпуска, и Нурит пришлось приготовить ужин самой. Получилось неплохо, и Константин по достоинству оценил старания хозяйки.
– На днях я беседовала с господином директором, – сказала доктор Мейер, когда курица была доедена, и на столе появился суп. – У нас был серьезный разговор о вас, капитан.
– Обо мне? – отозвался Константин, откладывая ложку и наполняя бокалы вином. – Это интересно.
– Господин директор сказал мне, что доволен твоей работой. Ему предстояло принять трудное решение: он размышлял и взвешивал все «за» и «против» почти два месяца. Вчера господин директор сообщил мне свое решение. Он решил назначить тебя руководителем отдела по ведению допросов. Это решение вступит в силу после того, как господин директор вернется из командировки. То есть, через неделю.
Доктор Мейер внимательно изучала лицо гостя. Константин нахмурился, рассеянно потер висок и потрепал седую прядь в волосах.
– Так что же… – Он запнулся. – Больше никаких рабочих дней по семнадцать часов, только один отдел и должность «комиссара»?
– Да, – кивнула доктор Мейер. – Я поздравляю вас, капитан. Если вы хотите услышать мое мнение – вы заслужили этот пост. Не думаю, что есть еще хотя бы один достойный кандидат.
– Нет, нет, – замотал головой он. – Это мне, разумеется, снится. Он не мог решить все так быстро.
– Я уверена, что он принял решение уже давно, но, как человек осторожный, долго обдумывал его.
Константин тряхнул головой. Теперь он выглядел так, будто ему было стыдно за проявленные эмоции. Он еще некоторое время молчал, перебирая в пальцах салфетку.
– Ты не думаешь, что это нужно отметить? – спросил он.
– Для такого случая я припасла коньяк. Или ты хочешь шампанского?
– Коньяк подойдет.
Константин помог хозяйке дома убрать со стола, и они решили отдохнуть после ужина, расположившись на диване в гостиной.
– Это один из самых лучших вечеров в моей жизни, – сообщил он ей.
– Я рада, что мы будем работать вместе. Почему-то я подумала об этом еще тогда, когда увидела тебя впервые в комнате для допросов. – Нурит улыбнулась. – Как много воды утекло с тех пор. Жизнь летит так быстро, что мы не успеваем осознавать, что происходит вокруг.
Константин посмотрел на камин, и взгляд его остановился на знакомом портрете Нурит, который стоял на каминной полке.
– Ты держишь его здесь? – спросил он.
– Да. Я часто смотрю на него. Он мне нравится.
– Как-нибудь я нарисую тебя еще раз. Это будет другой образ. Более взрослый и более совершенный.
– У тебя появится такая возможность. Мы будем проводить вдвоем много времени. Наверное, даже больше, чем я в свое время проводила с Ицхаком. Не хочу бросать тебя в ледяную воду и смотреть, выплывешь ли ты.
