Текст книги "Самая сладкая ложь (СИ)"
Автор книги: Анастасия Эльберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)
Глава 15
Берта сидела на кухне у открытого окна и вышивала. На этот раз она изменила себе: обычно она занималась рукоделием по вечерам. Вечерние посиделки были своего рода семейной традицией. Константин принимал ванну после рабочего дня, ужинал, некоторое время сидел на веранде и курил в одиночестве, размышляя о своем. После этого он присоединялся к Берте, которая ждала его в гостиной перед камином. Он читал, просматривал корреспонденцию или разбирал рабочие бумаги, а Берта вышивала или вязала очередной свитер для одного из многочисленных внуков. Так они могли сидеть часами, причем иногда не говорили ни слова. Понятно было только одно: для посиделок обязательно нужны двое.
По выходным Берта имела привычку вставать рано. Константин в такое время еще спал, а она могла закончить домашние дела до завтрака. Она делала «косметическую» уборку, если таковая требовалась, проверяла, не пришло ли время заняться стиркой, готовила завтрак и садилась за стол. Константин спускался вниз около девяти, и завтракали они вместе.
Берта не раз говорила судьбе «спасибо» за то, что она попала в этот дом. С Константином она была знакома давно и знала его хорошо. Знала она, в том числе, и то, что, несмотря на его характер, человек он ранимый, а таким людям необходим хотя бы один верный друг. Таким другом была для него Берта. Он мог рассказать ей все: он говорил с ней о работе, о проблемах, о женщинах. Делился самыми личными вещами – такими, о которых не говорил даже со своей женой.
На часах было почти девять, но Берта до сих пор сидела в одиночестве. В половине десятого она направилась наверх – проверить, все ли в порядке. Но подниматься ей не потребовалось. Она столкнулась с Константином в дверях кухни.
– Доброе утро, – сказал он. – Прошу прощения. Сегодня я заспался.
– Я уже думала, что вам нездоровится, сэр, – облегченно вздохнула Берта. – Вы будете пить кофе?
– Не только пить кофе, но и завтракать. Я голоден как волк.
Берта разогрела остывший кофе и направилась к холодильнику.
– Наверное, я вчера разбудил вас, – продолжил он. – Я пришел поздно.
– Нет-нет, сэр, – слукавила Берта – вчера ночью ей не спалось, и она помнила, что входная дверь открылась в начале третьего. – Я видела девятый сон.
– Я знаю, что вы рано встаете, и в такое время стараюсь вести себя как можно приличнее.
– Полно вам, – улыбнулась она. – Можно подумать, что вы буяните весь день. Леди спустится к завтраку?
– Леди? – Константин поднял глаза. – Откуда вы знаете, что я не один?
Смущенная Берта достала две чашки.
– Ладно, – подвел итог Константин. – Предположим, что это ничья. Леди до сих пор нежится в кровати. Спустится минут через сорок.
– Я очень рада за вас, сэр, – сказала она доверительно. – Вы помолодели…
Константин взял одну из поставленных на стол чашек.
– И что я в ней нашел? Не понимаю… а влюбился по самые уши. У меня такое ощущение, будто мне снова шестнадцать.
– Как можно знать ответ на этот вопрос, сэр? Вы можете сказать, что вы, к примеру, когда-то нашли в госпоже?
– Госпожа была женщиной моего круга. Воспитанной, богатой, умеющей хорошо одеваться, интеллигентной. А Лия – инопланетное создание. Каждый раз смотрю на нее и удивляюсь…
Берта помолчала, складывая на тарелку смазанные клубничным джемом тосты.
– По мне – так совершенно не важно, сколько у женщины красивых платьев и драгоценностей, сколько книг она прочитала и может ли отличить Баха от Вагнера. Важно, чтобы вы любили ее. И чтобы она любила вас.
– Даже не знаю, что вы скажете после того, как узнаете, что у нее есть любимый муж. – Константин сделал паузу. – Надеюсь, мир не перевернется, если я уточню: наверное, любимый.
Берта села за стол.
– Если вы хотите услышать мнение женщины, воспитанной в семье верующих католиков, то я скажу, что не одобряю ваш поступок. Но ведь я хорошо знаю вас, сэр. Я вижу, что вы любите эту женщину. Так что я скажу вам – все образуется. На вашу долю выпало достаточно страданий. Вы имеете право на счастье.
– А если это счастье в постели с чужой женой?
– Счастье бывает разным. Не люди его выдумали, и не людям о нем рассуждать. Если это ваше счастье, значит, таким оно быть и должно. Я молилась за вас, и Бог услышал мои молитвы. Кто знает – может быть, вы будете вместе, и эта женщина найдет счастье с вами?
– Знаете, Берта, я плохо помню, какой была моя мать. Но мне приятно думать о том, что она могла быть похожей на вас.
– Да что вы, сэр. И это после того, как я заставляю вас курить на веранде и ворчу по поводу того, что вы оставляете на столе в гостиной пустые конверты от писем?
Константин поцеловал ей руку, и порозовевшая Берта отвела глаза.
– Конечно. И вы прекрасно знаете об этом. А еще вы знаете, что вы – моя самая любимая женщина. Без вас я бы пропал.
– Доброе утро. Я опоздала?
Вечернее платье Лии было слегка помятым, но выглядело так же соблазнительно, как вчера. Она рассеянно потрепала влажные волосы.
– Ты совсем не опоздала, дорогая, – покачал головой Константин. – Мы только начали завтрак. И, думаю, он не остынет, пока мы найдем тебе что-то более подходящее для повседневной обстановки. Тебе будет очень неуютно в платье Марики?
Надевать платье Марики Лие не хотелось, но в вечернем наряде она чувствовала себя глупо.
– Только если это будет неподходящий размер, – улыбнулась она.
– Ты уверен, что хочешь меня подвезти? Просто сейчас не ночь, и ты не обязан…
– Я ведь обещал, так?
Платье Марики оказалось длинным и элегантным, сшитым из материала, который чем-то напоминал шелк. Вероятно, «госпожа» считала его повседневным. Что до Лии – она пошла бы в таком в ресторан. Платье выглядело простым и тем самым позволяло превратить себя в вечернее – для этого стоило всего лишь подобрать какой-нибудь необычный пояс или надеть подходящее колье.
– Мы вчера хорошо провели время, – снова заговорила Лия.
– Тебе понравился ресторан?
– Нет. Но мне понравилось то, что было послересторана. И это начинает нравиться мне все больше. И поэтому мне это не нравится.
– Дорогая, ты запутала меня. Тебе понравилось то, что было после ресторана, или нет?
– Да, понравилось. Но…
– И опять это «но». Ты так любишь это слово. – Константин поправил зеркало заднего вида и в последний раз оглянулся на дом. – Лично я твоей любви не разделяю.
– Ты должен понять, что без слова «но» эти отношения не имеют права на жизнь.
Он повернулся к ней и пару секунд изучал ее лицо.
– С одной стороны, ты называешь это отношениями. С другой – говоришь, что без «но» они не имеют права на жизнь. А как ты сама чувствуешь себя с этим «но»?
– Я чувствую себя ужасно, – вздохнула она. – Я и подумать не могла, что когда-нибудь попаду в такую ситуацию.
– В какую ситуацию, дорогая?
– Когда у меня есть любимый муж и… другой человек, с которым мне лучше, чем с собственным мужем.
Он вырулил на дорогу.
– Тебя интересует то, как ячувствую себя в данной ситуации? И что я вообщечувствую?
– Разумеется, интересует!
– Я люблю тебя. Вот то, что я чувствую.
– Я знаю, – сказала она негромко. – Но… послушай. Дай мне немного времени. Я хочу в этом разобраться.
Лия приоткрыла окно и принялась изучать загородный пейзаж.
– Иногда я думаю о том, что зря затеял все это, – заговорил Константин. – Что будущего у этих отношений нет, что мы настолько разные, что ничто не сможет сократить пропасть между нами. Но мне так хочется верить в то, что все будет иначе. Что ты оставишь своего мужа вместе с его работой, долгами и дешевой машиной. Что ты забудешь, что такое жить в бедности, стоять у плиты и заниматься уборкой. Ты будешь покупать новую одежду каждый месяц, а не каждые полгода. Да хоть каждый день, если тебе захочется. Что ты сможешь позволить себе ухаживать за собой, не жертвуя ради этого чем-то другим. И что рядом с тобой будет мужчина, который не только говорит о любви к тебе, но и что-то делает для того, чтобы ты чувствовала себя любимой. – Он на долю секунды опустил голову к рулю. – Господи, что же мне с этим делать?.. И не говори мне, что ты этого не хочешь. В бедности не бывает счастья.
– Так уж и быть, я не буду напоминать тебе о твоей жене. Вероятно, она ушла от тебя совсем не потому, что не могла позволить себе за собой ухаживать. Просто это низко.
– А играть роль счастливой женщины и симулировать оргазм – это не низко?
Она прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла.
– У любой лжи должны быть свои границы.
– Так, может, ты перестанешь мучить себя? Сейчас я отвезу тебя домой, поцелую на прощание, если этого не увидит твой муж, и на этом мы поставим точку? Твоя совесть будет чиста, и твоя жизнь вернется на круги своя.
Лия снова вздохнула и провела ладонью по щеке, убирая растрепавшиеся волосы.
– Я чувствую себя так, будто потерялась в каком-то лабиринте.
– Если это тот лабиринт, где потерялся я, то мы когда-нибудь встретимся. И я был бы рад, если бы мы встретились где-нибудь посредине. Подальше от выхода.
По выражению лица Константина Лия поняла, что от ее района он не в восторге.
– Ну и дыра, – тут же высказал он свои мысли, изменив своему вежливому тону.
– Зато отсюда недалеко до госпиталя, где работает Йосеф.
– Уважающий себя и свою жену мужчина никогда не поселится в трущобах.
Константин остановил машину возле одного из подъездов. Он покосился на мусорные баки и передернул плечами.
– Проводить тебя до квартиры? – спросил он.
– О нет, что ты. – Лия оглядела припаркованные машины. – Йосефа до сих пор нет. Неужели он еще на работе?
– Похоже, твой муж трудоголик. Совсем как я. – Он улыбнулся. – Мы замечательно провели время. Спасибо тебе.
– Это тебе спасибо. А платье… я верну его. Хорошо?
– Можешь забрать. Тебе идет этот фасон.
Константин вышел из машины. Лия захватила сумочку и тоже покинула салон, предварительно глянув в зеркало и поправив прическу.
– Здесь жутко, – повторил он с чувством.
– Дорогая! Вот так сюрприз!
Лия и Константин обернулись. Рыжеволосый молодой человек приблизился к ним и оглядел обоих.
– Йосеф… доброе утро. – Лия посмотрела на него. – А где машина?
– В ремонте. Я думал, что ты спишь дома!
– Работа, милый, – сказала Лия. – Иногда она бывает важнее сна, ты знаешь сам. Кстати, знакомься. Константин. Мой начальник. А это Йосеф. Мой муж.
После короткой паузы мужчины обменялись осторожным рукопожатием. Впрочем, оно было осторожным только со стороны Йосефа. Константин пожал ему руку уверенным жестом. Даже слишком уверенным, как показалось Лие. Он изучающе посмотрел на молодого человека, отметил его сонный вид и зажатый под мышкой белый халат и улыбнулся. Скорее, вежливо, чем прохладно.
– Мое почтение, Йосеф.
– Взаимно. Вы подвезли мою жену. Благородно с вашей стороны.
– Если бы моя жена была такой красавицей, я бы не выпускал ее из дома без паранджи, и уж точно не доверял бы ее таксистам.
Константин приподнял солнцезащитные очки и снова посмотрел на Йосефа. Его взгляд скользнул по его одежде и остановился на лице.
– Прошу меня извинить, я тороплюсь. Хороших вам выходных.
Глава 16
Пока Йосеф приводил себя в порядок, Лия успела сварить кофе, а заодно и немного успокоиться.
Если бы моя жена была такой красавицей, я бы не выпускал ее из дома без паранджи.
Лие иногда казалось, что будь на то воля Константина – он бы не отпускал свою жену из дома даже в парандже. Совсем как в Древней Греции, где женщины-аристократки были красивыми статуями: украшали дом, были хорошо воспитаны и демонстрировали свою женственность тем, что как можно реже появлялись на людях и как можно меньше говорили.
Встреча прошла довольно-таки безболезненно для обеих сторон. В том, что Константин будет вести себя естественно, Лия не сомневалась, но поведение Йосефа ее насторожило. А еще ее огорчил – хотя и обрадовал тоже – тот факт, что об этой встрече он забыл через пять минут. Может быть, потому, что устал. А, может быть, и потому, что ему до этого не было дела.
Его жена приезжает утром с мужчиной, которого сочтет непривлекательным разве что слепой. Она одета пусть и не в вызывающее, но не в повседневное платье, которое, плюс ко всему прочему, не из ее гардероба. И светится от счастья, потому что черт знает сколько времени спустя почувствовала себя женщиной. Не каждый мужчина в таких случаях закатывает скандал, но ведь он мог поинтересоваться, будто бы между делом, как было на работе. На работе! И это при том, что сегодня выходной!
Платье Марики Лия сняла и переоделась в домашнюю одежду. Теперь она сидела за столом и оглядывала кухню. Только сейчас она заметила, как здесь не хватает женской руки. Она делала все возможное, чтобы придать квартире хотя бы малую долю уюта, но ее старания были напрасны.
У Берты на кухне все сияло чистотой. Казалось, она продумывала каждую мелочь – от написанных аккуратным почерком списков покупок, которые висели на двери холодильника, до белоснежных полотенец и расставленных в особом порядке сервизов. В раковине не было грязной посуды, стол был чистым, а скатерть – ослепительно белой. Когда Лия помогала Берте с уборкой после завтрака, то заметила крошечную записку на дверце микроволновой печи: «Пожалуйста, разогревайте еду, сэр».
Берта с такой ловкостью и кажущейся простотой управляла хозяйством, будто она не экономка в большом доме, а служанка в крошечной квартире. Лия никогда не видела, чтобы она сидела без дела, и при этом она не выглядела уставшей и потрепанной домохозяйкой. Она была аккуратно одета, причесана и накрашена, в любой момент могла выйти из дома за покупками или принять гостей. Берта успевала все – создавалось впечатление, будто в ее сутках сорок восемь часов, но отнюдь не двадцать четыре.
Больше всего Лию поражали ее отношения с Константином. Если бы не вежливое обращение «сэр» и разница в возрасте, можно было подумать, что они муж и жена. В доме существовало четкое разделение обязанностей. Константин руководил финансовыми вопросами: разбирал бесконечные чеки и счета, записывал доходы и расходы, решал, что следует купить сейчас, а что может подождать. Берта занималась всем, что связано с хозяйством. Конечно же, Константин платил ей щедрое жалование, но причина ее любви к работе заключалась не в этом. Они с Бертой были хорошими друзьями. Берту нельзя было не любить: она относилась к тем женщинам, к которым никто не остается равнодушным. Когда Лия слушала их разговоры, то улыбалась и чувствовала, что у нее на душе становится теплее.
– Вот, взгляните, сэр, – говорила Берта, когда они сидели у камина вечером, и показывала Константину наскоро собранный свитер. – По-моему, немного криво… потом сошью набело.
Константин отрывался от книги и смотрел на свитер.
– Это отличный свитер, – говорил он с видом римского императора, которому предстояло решить судьбу поверженного гладиатора. – Послушайте, Берта, а почему бы вам не связать свитер мне?
– А где те свитера, которые я вам вязала?
– Какие?
Берта откладывала свитер и пыталась сделать недовольное лицо.
– Я вам связала целых два свитера, сэр!
– Не помню! – упрямился Константин. – Это было слишком давно.
– И с чем же вы будете его носить? С костюмами?
– Можно подумать, что я ношу только костюмы!
– Но я даже не знаю, какой вы хотите свитер, сэр. Из какой шерсти…
Константин открывал было книгу, но потом снова поднимал глаза.
– Она бывает разной?
Берта со смехом отмахивалась от него.
– Да будет вам, сэр. Конечно, бывает.
– И… что теперь? – спрашивал он с сомнением в голосе. – Как ее различают?
– Ну… – Берта задумывалась, при этом украдкой глядя на Лию – та прижимала ладонь к губам, чтобы не расхохотаться. – На ощупь, сэр. И по качествам…
– То есть, я должен пойти с вами в магазин и щупать шерсть? Да вы надо мной смеетесь!
Тут женщины начинали смеяться в голос. У Берты от смеха выступали слезы на глазах.
– Значит, вот как? Вы думаете, что если я ничего не понимаю в шерсти и макраме, то надо мной можно смеяться?
– Вы знаете, что такое макраме, сэр? – спрашивала Берта, до сих пор смеясь. – Я могу сказать, что у вас уже есть ключик к женской душе!
– Точнее, его слепок, – улыбалась Лия.
– Что же, – заявлял хозяин дома глубокомысленно, – это не может не радовать.
Тайной для Лии оставалось только одно: как в эту картину вписывалась бывшая жена Константина, «госпожа», как ее называла Берта, никогда не пользуясь именем – так, будто оно было священно. Мирок одинокого мужчины и экономки, которая была для него матерью, сестрой, духовным наставником, советником и другом был велик и одновременно слишком мал, чтобы вместить в себя кого-то еще. Берта готовила еду, вязала свитера, делала уборку, говорила с ним по душам. А что в этом доме делала Марика? Покупала одежду и драгоценности, ходила в косметические салоны, танцевала в ночных клубах, гуляла с подругами, а все остальное время работала? Была ли она женщиной, которая согласилась бы идти за своим мужем куда угодно и принимать его таким, какой он есть? Мог ли он придти к ней и сказать «мне плохо», надеясь на понимание?
Лия много думала об отношениях Константина с его бывшей женой, а его рассказ только запутал ее мысли. Любила ли она его? А если не любила, что держало ее рядом с ним? Деньги? Осознание того, что ее муж целует ей ноги и готов подарить ей весь мир? Но вопрос, который мучил Лию больше всего, звучал иначе. Как человек, от одного взгляда которого подчиненные бледнеют от страха, мог терпеть такое отношение? Почему он не мог сказать ей: «Если я узнаю, что ты мне изменяешь, я тебя убью»? И она бы его послушала. Но он этого не сделал.
Эта история заставляла Лию задуматься о собственных отношениях. Когда она была влюблена в студента медицинского факультета, то была счастлива. Вот-вот, еще немного, говорила она себе, и бедная жизнь останется позади. Она вспоминала день своей свадьбы: пышное платье, туфли на высоком каблуке, замысловатую прическу. Но ярче всего она помнила момент, когда отец подвел ее к жениху и сказал:
– Береги ее, мой мальчик. Она – самое дорогое, что у меня есть.
Родители Лии любили друг друга до безумия, несмотря на то, что их брак, как казалось, длился целую вечность, а денег в доме было мало. Они являлись исключением из того правила, о котором говорил Константин: «В бедности счастья нет». Вероятно, она что-то упустила, и ее брак исключением не стал.
Лия уже пробовала убедить себя в том, что это ощущение пройдет. Вряд ли можно найти бедную девушку, которая не мечтает встретить прекрасного принца. Принца, который твердо стоит на ногах. Принца, у которого есть деньги, положение, достойное окружение. Проблема в том, что таких принцев мало, а девушек из бедных семей много. Перспектива стать содержанкой Лию не устраивала. Но после того, как ее отношения с Константином перешли границу отношений руководителя и подчиненной, ее понятие о гордости претерпело изменения. Да, быть содержанкой – это унизительно. Но разве не унизительно разрываться между работой и кухней? И что более унизительно – пользоваться деньгами мужчины, пусть и нелюбимого, или идти в ресторан в платье трехлетней давности, которое висит на тебе, как мешок? Почему она должна быть несчастной, если у нее есть возможность что-то изменить?
– Дорогая, кофе еще не остыл?
Лия вздрогнула, отвлекаясь от мыслей.
– Ничего, я подогрею. Садись. Как было на работе?
– Нервно и утомительно. Вечером я тоже работаю. Так что наши планы отменяются.
Она вздохнула и поднялась.
– Жаль. Я думала, что хотя бы сегодня мы будем вдвоем…
И поняла, что лукавит.
– Извини, дорогая. В следующий раз.
– Знаешь, мне надоела эта квартира. Я больше не могу смотреть на эти стены.
– Пару месяцев сверхурочных, и мы найдем что-то более подходящее. – Йосеф достал сигареты и подошел к окну. – При моих доходах…
– А при моих доходах, Йосеф? При нашихдоходах? Неужели мы не можем переехать в нормальную квартиру?
– В другой части города? Как я буду добираться до работы? Или ты думаешь, что моя машина выдержит такие экскурсии?
– Тогда купи нормальную машину. – Лия сняла кофе с огня. – Я хочу сказать тебе, что все это уже стоит поперек горла!
Он приоткрыл окно и повернулся к ней.
– Если ты скажешь мне, что я должен сделать, я сделаю все возможное.
Лия поставила чашки с кофе на стол.
– Ты не понимаешь меня, Йосеф. А, может, просто не хочешьменя понять.
– Лия, что на тебя нашло? Ты плохо спала?
Она села к нему спиной.
– На подоконнике лежат мои сигареты. Дай мне их, пожалуйста.
– Ты начала курить? – Он посмотрел на пачку. – «Camel». Неплохо. И после этого ты говоришь, что у тебя нет денег на маникюр?
Эта пачка лежала там с того вечера, когда Лия ужинала у Константина. По возвращении домой она нашла ее в своей сумочке. К пачке прилагалась записка: «Плохие привычки делают жизнь приятнее».
– От такой жизни начнешь не только курить, – ответила она, доставая сигарету.
– Твой начальник – представительный мужчина, – заметил Йосеф. – Наверное, с ним не страшно возвращаться домой по ночам.
Лия закурила и взяла чашку с кофе.
– Скажи, Йосеф, ты любишь меня? – спросила она.
– Я не знаю, к чему ты завела этот разговор, но мне он не нравится.
– Тебе настолько плевать на то, что происходит вокруг тебя, что ты даже не заметил, что я пришла домой в чужом платье! Я не могу больше так жить. Мне надоели разговоры о том, что все будет хорошо. В этом месяце, в следующем, через год, через два. Я вышла замуж за тебя, а не за твою работу!
Йосеф потушил сигарету и вернулся за стол.
– Ну, тогда, может быть, ты будешь работать одна? А я возьму на себя роль домохозяйки. Может, хотя бы мне удастся превратить эту квартиру во что-то стоящее?
– Замолчи.
Лия поднялась.
– Я молчу, – покорно склонил голову Йосеф. – Ты хочешь сказать мне что-то важное?
– Я хочу сказать тебе, что больше не приближусь к этой дыре ни под каким предлогом. Я могу терпеть долго, но всему есть предел.
– Послушай, дорогая. Я устал. И ты тоже. Нам нужно выспаться и отдохнуть.
– Я совсем не устала, и этой ночью очень хорошо спала.
– Твой начальник охранял твой сон?
Это было сказано полусерьезно – полушутя, но Лия не удержалась от осторожного взгляда на мужа.
– Это не должно тебя волновать, – ответила она.
