Текст книги "Самая сладкая ложь (СИ)"
Автор книги: Анастасия Эльберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)
Глава 16
Лия сидела на кухне, придвинув стул к окну, и читала журнал. В ее пальцах дымилась сигарета. Судя по почти полной пепельнице, за несколько часов она выкурила их с десяток.
– Я хотел вернуться раньше, прошу прощения, – заговорил Константин. – Дело в том, что…
Она подняла голову и посмотрела на него.
– В чем дело? Мне бы тоже хотелось знать. Ты мог позвонить и предупредить, что будешь поздно. Я звонила тебе, но твой телефон был отключен. С каких пор ты отключаешь личный телефон по вечерам, тем более тогда, когда уезжаешь из дома? Мне надо было сидеть и гадать, где ты и с кем ты?
– Я сказал, что уезжаю к Нурит.
– Ну конечно, ты был у Нурит, и поэтому отключил телефон.
– Я отключил телефон потому, что нам надо было поговорить. – Он поднял руку, жестом заставляя ее молчать. – Не надо устраивать сцен, Лия. Ты знаешь, какие у меня отношения с Нурит, и повода для ревности я тебе не давал.
Лия положила журнал, поднялась и, подойдя к чайнику, включила его.
– Ты будешь чай? – спросила она.
– Кофе, если можно. А тебе давно пора спать.
– И ты думаешь, что я легла бы в кровать и уснула, когда ты не отвечаешь на телефон? И еще Габриэль со своими россказнями…
Константин подошел к ней.
– Что она рассказала тебе на этот раз? Во всех подробностях описала наш роман с Нурит?
– Нет, но в свете того, что от тебя снова пахнет ее духами, а также в свете твоего прошлого визита к ней…
– Лия, я хочу тебе кое-что сказать. Во-первых, будет лучше, если ты будешь пропускать рассказы Габриэль мимо ушей, потому что она городит чушь. Во-вторых, тебе стоит слушать то, что рассказываю я, потому что я лучше осведомлен о своей личной жизни. Да, у нас с Нурит близкие отношения, они уже давно перешли границу отношений коллег. Но это еще не значит, что у нас роман. Когда-то я по слабости воспользовался ее чувствами, о чем до сих пор жалею. Я хожу на лекции, которые она читает. Она дает мне литературу по медицине. Иногда мы обедаем вместе. Я не буду отрицать того факта, что Нурит ко мне неравнодушна. И, как я уже говорил, я сам виноват в том, что тогда все так получилось.
Она передернула плечами, демонстрируя безразличное отношение к сказанному, и наполнила водой чашки.
– Я все понимаю, тебе не стоит раз за разом повторять одно и то же, Константин. Но дело не в Нурит. Дело в твоей бывшей жене. – Она поставила чашки на стол и присела. – Иногда у меня такое ощущение, будто я – ее тень. Такое чувство, будто ты видишь во мне ее, и хватаешься за соломинку. Ты любишь не меня, ты любишь ее.
Константин подвинул к себе чашку с кофе.
– Если я скажу, что ты права, то солгу. Если я скажу, что ты не права, то это тоже не будет правдой. Я до сих пор люблю ее, но это другое чувство. Ты похожа на нее, но ты – это не она. И люблю я тебя, а не ее.
– Ты даже во сне говоришь ее имя. – Лия достала из чашки пакетик. – Несмотря на все твои слова, я чувствую какую-то преграду, которая не дает тебе оставить это все. Что должно случиться? Кого ты должен встретить, что должно тебя встряхнуть? Может, я должна что-то сказать или сделать?
Константин сделал глоток кофе, поднес к сигарете Лии зажженную спичку, а потом закурил сам.
– Я был бы рад оставить все в прошлом, но некоторые вещи мы не в состоянии вырвать из памяти. Или из души – не знаю, как будет правильнее. Когда-то эта женщина для меня значила очень много. Когда-то я был готов умереть ради того, чтобы эти отношения, хлипкие, как карточный домик, просуществовали хотя бы еще пару дней. Не знаю, знакомо ли тебе это чувство – хотя, конечно, лучше бы не было знакомо – когда ты знаешь, чем все закончится, умом понимаешь, что конец близок, но что-то внутри предательски шепчет тебе: «Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть. Вот видишь, вы улыбнулись друг другу, смеялись над одной шуткой, гуляли вместе, держались за руки, она поцеловала тебя на прощание. Все не так уж плохо». А потом тебе говорят: «Я решила, что мне стоит уйти. Надеюсь, ты не будешь меня держать». И ты чувствуешь, что у тебя вырвали сердце – просто взяли и вырвали, даже не спросив, не потрудившись перед этим сделать наркоз. Нет, тебе не больно, не страшно, потому что и боль, и страх уже давно пережиты. Это такая пустота, что тебе не хочется кричать, ругаться, бить тарелки. Тебе не хочется плакать. Тебе вообщеничего не хочется. Ты только спокойно говоришь себе: «Да, это конец». Еще пару месяцев назад от этой мысли можно было умереть от ужаса, а теперь ты спокойно признаешься себе в этом, и на душе у тебя не хорошо, не плохо, а просто никак. Будто тебя выпотрошили, осталась одна только оболочка. Эти ощущения прячутся где-то в глубине души, кажется, так глубоко, что их уже не достать. Но одна только мысль об этом, одно только беглое воспоминание, один незначительный образ заставляет их ожить. И, поверь мне, Лия, они не теряют своей силы. Они так же приводят меня в ужас, как и семь лет назад. И каждый раз, когда я думаю о том, что мне надо стукнуть кулаком по столу и сказать тебе: «Черт возьми, разводись с этой нищей больничной крысой и выходи замуж за меня!», именно эти ощущения меня останавливают. А стукнуть кулаком по столу я могу, тут ты можешь мне поверить.
– Тогда почему ты не сделал этого семь лет назад?
Константин не ответил ей. Он потушил сигарету в пепельнице, закрыл лицо руками и вздохнул.
– Я тоже хочу тебе кое-что сказать, – заговорила Лия. – Пожалуйста, не думай, что я не понимаю тебя. Если бы я не понимала тебя, меня бы здесь не было. Несколько часов назад ты предложил мне руку и сердце, и, надеюсь, ты знаешь, что это ставит меня перед сложным выбором. Я приму решение, ты можешь в этом не сомневаться. Дело в том, что ты тоже стоишь перед сложным выбором. Только, в отличие от меня, то ли не осознаешь этого, то ли не хочешь принимать решение. Не ты ли говорил мне, что я изменилась после встречи с тобой, и что способна самостоятельно принимать решения? А изменился ли ты? Разве отношения – это односторонняя работа? – Она отставила чашку. – Я хочу, чтобы ты женился на мне, а не на Марике. Но на данный момент ты к этому не готов. А поэтому, Константин, мы сделаем следующее. Завтра я вернусь к себе домой. У меня будет время подумать и принять решение. И у тебя будет время. Столько, сколько ты захочешь, как ты любишь мне говорить. Мне тяжело принимать тебя таким, какой ты есть, и думать о том, что в тебе еще миллион вещей, о которых я и понятия не имею. Но я учусь с этим мириться. Я требую от тебя немного. Но, надеюсь, ты понимаешь, что для меня это важно.
– Конечно. – Он сцепил пальцы и, по-прежнему не поднимая глаз, принялся изучать пакетик из-под чая на блюдце. – Я просто хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Не Марику. Не Нурит. Не Габриэль и не всех тех женщин, которые у меня были. Если бы я мог изменить свою жизнь, я бы сделал всего пару изменений, и все было бы иначе. Я был бы другим человеком с другой судьбой.
– Давай закончим этот разговор и пойдем спать, Константин, – подытожила Лия. – Я буду ждать от тебя ответа. Я хочу определенности. У тебя будет определенность. Дело за тобой.
– Да. – Он снова взял чашку. – Ты можешь подниматься. Я приду минут через двадцать. Мне хочется подумать в тишине.
Часть третья
Истина всегда рядом
Глава 1
Лейтенант Гилад Гордон сидел на мягком и удобном диване в комнате отдыха. Он думал о том, что за обедом съел больше, чем следовало. Его голод не был бы таким нестерпимым, и он вполне мог бы ограничиться одной порцией итальянской пасты и не брать вторую, если бы не два предстоящих события. Одно должно было произойти сегодня, а до второго оставалось несколько месяцев, но Гилад думал об этом двадцать четыре часа в сутки уже сейчас.
О предстоящем сегодня важном событии ему сообщил капитан Землянских. Он пригласил своего консультанта на чашку кофе, и Гилад сразу заподозрил, что тут что-то не чисто. Главный аналитик редко пил кофе во второй половине дня, а даже если и пил, то в гордом одиночестве. В такое время он обычно занимался работой, которая раздражала его больше всего – чтением служебных записок, которые любили писать его подчиненные. Обычно они писали о двух вещах: о том, что им требуется краткосрочный отпуск и о том, что они не находят общий язык с коллегами. С часу до трех дня в кабинет капитана Землянских не заходили даже Габриэль и Лия – уж кому-кому, а им было отлично известно, что в это время их начальник пребывает в более чем дурном расположении духа. Незадачливый подчиненный, по ошибке заглянувший в такой час, оценивал по достоинству лингвистические познания капитана. В такие моменты нецензурной лексики одного языка ему не хватало, и он с большим успехом восполнял этот пробел с помощью остальных известных ему языков.
Новость о решении господина директора Гилада не шокировала. Умом он понимал, что в ходе предстоящих перемен в кресло главного аналитика сядет именно он. Не сомневался он и в том, что капитан Землянских получит должность руководителя отдела по ведению допросов. Но известие все же оказалось неожиданным. Гилад даже переспросил: правильно ли он понял своего начальника? Начальник вспылил, и Гилад сделал вывод, что не стоит испытывать судьбу.
Вторым важным событием была защита магистерской диссертации. Работа была практически готова, но Гилад был убежден в том, что материал до сих пор сырой, а сделанное исследование, пусть и поистине колоссальных масштабов, впечатление ни на кого не произведет. Профессора университета прочили ему блестящее научное будущее. Наукой Гилад заниматься не планировал – он делал это, скорее, ради повышения профессионального уровня. Он уже думал и о докторской диссертации, но для начала нужно было получить заветный диплом магистра.
Сегодня Константин оставил офис на своих помощников и отправился по делам. За полчаса до обеда он позвонил Гиладу, сообщил, что ему придется задержаться и попросил прощения за то, что их совместный обед не состоится. Гиладу пришлось отобедать с Габриэль. Она, в отличие от многих женщин из отдела, с которыми ему уже приходилось трапезничать, имела прямо-таки великосветские манеры (к манерам Гилад относился не так ревностно, как его руководитель, но предпочитал сидеть за столом с воспитанными людьми) и могла поддержать беседу на любую тему, но уж очень любила поговорить. Обществом секретаря главного аналитика лучше всего было наслаждаться в тишине. Сейчас она сидела возле приоткрытого окна, держала на коленях портативный компьютер и общалась с кем-то в сети. Увлеченная беседой, она молчала, лишь изредка позволяя себе возгласы восхищения или недоумения.
– Ты оглох? – окликнула Гилада Габриэль. – Я повторяю еще раз – подойти и посмотри! Это моя подруга, – показала она фото светловолосой девушки. – Красивая?
– Да, – согласился Гилад.
Габриэль присела на подоконник и закурила. Сегодня она выглядела необычно: на ней был отвечающий всем требованием дресс-кода деловой костюм, но Гилад никак не мог отделаться от мысли, что этот костюм подчеркивает ее формы гораздо лучше, чем это делали короткие юбки и открытые пиджаки.
– Держу пари, ты готовишь речь победителя, – сказала она.
– Мне нужно будет что-то говорить? – всполошился Гилад.
– А сказать спасибо папе, маме, любовнице и мне?
– Не пугай меня, Габриэль. Я ни за что не соглашусь на то, чтобы произносить речь. Пусть Константин сделает это за нас обоих.
– Он постоянно делает что-то за других. Может, хотя бы один раз кто-то сделает что-то за него?
Габриэль сделала пару затяжек и мечтательно вздохнула.
– Сегодня капитан наденет форму, – снова заговорила она с мечтательными нотками в голосе.
– Почему бы тебе не признаться, что ты к нему неровно дышишь? – предложил Гилад.
– Почему бы тебе не сменить пластинку? – спросила в ответ Габриэль. – Эта уже устарела, проигрыватель устал, а Лия всегда ходит рядом, пусть даже у нее сегодня выходной. Впрочем, на и так знает, что стоит мне приложить определенное усилие – и у моих ног будут все мужчины, включая нашего начальника.
Гилад посмотрел на нее с усмешкой.
– Что? – продолжила она. – Ты мне не веришь? Я могла бы понять доктора Мейер, которой ничего не светит, или кого-нибудь еще – это зависть. Но ты ведь можешь посмотреть на это с другой стороны.
– Похоже, Константин тоже к тебе неравнодушен. Но я бы не стал утверждать с полной уверенностью.
Габриэль торопливо потушила сигарету и, приблизившись, села рядом с Гиладом.
– Или ты трепло, – сказала она, – или ты знаешь что-то, чего не знаю я.
Гилад замотал головой.
– Что ты, что ты. Но по тому, как он на тебя смотрит… так, будто ты уже принадлежишь ему, если ты понимаешь, о чем я, можно сделать определенные выводы.
– Он так смотрит на всех женщин. – Габриэль махнула на него рукой. – Трепло. Хотя я прекрасно знаю, что он ко мне неравнодушен. Да и ты тоже. Так что лучше помолчи. Обдумывай речь.
Появившийся в дверях Константин оглядел собеседников.
– Вы не торопитесь? Все уже в зале. – Он оглядел Габриэль и удовлетворенно кивнул. – Так непривычно видеть вас в длинной юбке. Я рад, что белье наконец-то высохло, и вы смогли надеть свой лучший костюм. Вы неотразимы, и это правда.
… Господин директор, высокий мужчина с аккуратно уложенными седыми волосами, оглядел присутствующих со своего места. Он сидел во главе стола. По правую руку от него разместился капитан Землянских с Габриэль, по левую – лейтенант Гордон. Рядом с Гиладом сидела доктор Мейер.
– Я прошу тишины, – сказал господин директор, подняв руку, и голоса в зале умолкли.
Председатель в очередной раз окинул взглядом присутствующих.
– Я собрал здесь всех вас, дамы и господа, для того, чтобы сообщить вам о важном решении, – снова заговорил господин директор. – Мне было нелегко принять его в силу обстоятельств, в тайну которых посвящены только сидящие за этим столом, – он обвел рукой своих соседей, – но я сделал этот шаг. И я уверен, что не буду об этом сожалеть. Как известно многим из вас, господин, который сидит по правую руку от меня, почти два года выполнял работу нечеловеческого масштаба – он одновременно занимал должность главного аналитика и замещал руководителя отдела по ведению допросов. Признаю, что этот срок затянулся. Признаю и то, что этот господин держался достойно, и ни разу я не услышал от него ни одной жалобы. Разве что пару просьб о двухдневном отпуске, да, капитан? – сказал господин директор чуть тише и с улыбкой посмотрел на Константина.
– Было и такое, сэр, – согласился тот.
– К сожалению, я не могу повернуть время вспять и вернуть капитану потраченное время и нервы, – продолжил господин директор. – Моя благодарность будет иной. Капитан Землянских займет пост руководителя отдела по ведению допросов. А пост руководителя аналитического отдела займет его заместитель, лейтенант Гилад Гордон. Я думаю, что два достойных джентльмена получили достойные должности. Вы согласны со мной?
Зал отреагировал аплодисментами. Доктор Мейер с улыбкой кивнула Константину и Гиладу.
– Если уж нам представился случай, – произнес господин директор, когда аплодисменты стихли, – то следует сказать пару слов о достойных джентльменах. Сначала мы поговорим о капитане Землянских. Мы начнем с капитана – думаю, лейтенант не будет против. Звание есть звание.
В зале послышался тихий смех; господин директор понимающе кивнул.
– Капитан Землянских начал свой путь с того, что работал рядовым аналитиком. Через некоторое время он стал консультантом главного аналитика, потом – его заместителем, а после этого получил тот пост, который он занимает на сегодняшний день. Следует упомянуть и о том, что тогда он был самым молодым специалистом, который когда-либо занимал эту должность. На счету капитана Землянских внушительное число спланированных операций, частью из которых он, не только аналитик, но и стратег, руководил лично. К особым заслугам капитана Землянских стоит отнести последние операции по точечной ликвидации подозреваемых в связи с террористическими группировками лиц. До этого капитан не занимался точечными ликвидациями, но они были выполнены блестяще. Также капитан лично занимался допросами, что тоже было новым для него делом. Судите сами, дамы и господа – если капитан Землянских не достоин того, чтобы занять пост руководителя отдела по ведению допросов, то не могли бы вы предложить альтернативный вариант?
Господин директор прервался и посмотрел вслед Габриэль, которая поднялась и направилась к запасному выходу.
– Госпожа Нафтали, видимо, расчувствовалась, капитан? – спросил он вполголоса.
– Думаю, что так, сэр. Во всяком случае, она никогда бы не стала проявлять такое неуважение к сидящим за одним столом с ней людям просто так.
– Надеюсь, госпожа Нафтали будет чувствовать себя хорошо. – Он снова поднял голову. – А теперь, дамы и господа, пришла очередь второго достойного джентльмена, лейтенанта Гилада Гордона. Вам ведь тоже скоро предстоит надеть капитанские погоны, Гилад? Нужно соблюдать традицию – пост главного аналитика уже не один год занимают исключительно капитаны.
… Увидев вошедшего Константина, Габриэль торопливо отложила книгу и взяла бумаги, решив сделать вид, что работает, но он покачал головой.
– Ты можешь читать, – сказал он. – Срочной работы у нас нет. Но нам нужно поговорить.
– Может, ты не будешь стоять столбом и присядешь? Твой консультант отправился перекусить. Он ведет себя как женщина – что за привычка набивать живот после нервных встрясок?
– Какой бы эта привычка ни была, она лучше привычки трепать языком.
Габриэль смерила начальника, уже успевшего сесть напротив нее, высокомерным взглядом.
– Что, опять старая волынка? По-моему, у нас только и разговоров, что о дресс-коде и пустом трепе.
– Если ты перестанешь нарушать дресс-код и трепаться, то наши разговоры примут другой характер.
– Свежо придание, да только верится с трудом, – надменно усмехнулась Габриэль. – Зная тебя…
Она прервала свою речь на полуслове, потому что Константин поднялся и наклонился к ней.
– Я больше не хочу слышать от Лии ни единого слова о том, что ты рассказала ей что-то обо мне. Я могу напоминать тебе про дресс-код и спускать тебе с рук опоздания, но сейчас ты переходишь все границы. Если я еще раз, хотя бы один-единственный раз услышу от нее твое имя, то я найду способ сделать твою жизнь невыносимой. Я знаю, что майор Вайзенштейн относился к тебе хорошо, и что ты со временем приобрела особый статус. Ты можешь носить короткие юбки или даже приходить на работу голой, можешь опаздывать хоть на пять часов. Но ты не имеешь права вмешиваться в мою личную жизнь. Я выражаюсь достаточно ясно?
Габриэль пожала плечами и снова взяла книгу.
– Хочешь кофе? – спросила она таким тоном, будто не услышала предыдущей реплики собеседника.
– Нет, благодарю. Я ухожу через полчаса, у меня появились дела. Скажи, у тебя есть планы на вечер?
– Планы на вечер? – удивленно переспросила Габриэль.
– Ты занята? Или ты предпочитаешь проводить вечер пятницы дома в одиночестве? Я хочу принести тебе кое-что.
Габриэль сложила руки на столе и внимательно посмотрела на него.
– Ты приглашаешь меня на свидание, или же я выдаю желаемое за действительное?
– На свидание обычно приглашают, а не напрашиваются. Или ты со мной не согласна?
Дверь приоткрылась, и на пороге появилась доктор Мейер.
– Простите, что отвлекаю вас, – сказала она. – Мне нужно поговорить с капитаном. Это не займет больше пяти минут.
Константин согласно кивнул, и доктор Мейер снова скрылась за дверью.
– Ведьма, – прошипела Габриэль и тут же зажала рот рукой.
– Что ты сказала?
– Около пяти, хорошо?
– Если мне придется задержаться, я позвоню. И если ты еще раз назовешь доктора Мейер ведьмой, то я вырву тебе язык.
Габриэль театрально закатила глаза.
– Так точно, сэр, – сказала она. – Мы ведь теперь будем работать вместе. Мне нужно следить за языком. Он мне еще понадобится.
– Желательно было бы его немного укоротить, – заметил Константин. – До встречи вечером. Хочется верить, что ты оценишь по достоинству то, что я тебе принесу.
– О, я в этом не сомневаюсь. – Габриэль помахала ему на прощание рукой. – Чао! Приятной беседы.
Глава 2
Габриэль открыла дверь в тот момент, когда гостю надоело ждать – он поднял руку с намерением позвонить во второй раз.
– Не стоит, – сказала она, покачав головой. – У меня нет проблем со слухом, просто у меня большая квартира.
Константин снял плащ, и Габриэль недовольно нахмурилась. Оказалось, что в отличие от нее он не так серьезно отнесся к выбору одежды – на нем был деловой костюм. Она поправила на плечах темно-зеленое кимоно из тонкого китайского шелка и жестом пригласила его войти.
– Похоже, ты недовольна моим внешним видом? – осведомился гость. – Я зашел домой буквально на пару минут. И, конечно же, переодеться не успел. У тебя очень мило. Почему-то я так и представлял себе твою квартиру.
– Ты представлял себе мою квартиру? Неужели в твоей вечно занятой голове нашлось место и для таких мыслей?
– Только в общих деталях. Стиль, цвет. Располагает к творчеству. Ты занимаешься дизайном?
– Дизайном? – переспросила Габриэль немного брезгливо. – Нет. Я пишу, как ты знаешь.
– Этот скромный подарок принесет тебе вдохновение.
Габриэль довольно долго разглядывала тот самый портрет, который в свое время впечатлил Лию. От черновика он практически не отличался – разве что размером. В последний момент автор решил дополнить образ, и теперь в волосах нарисованной Габриэль можно было заметить изящную тиару. Символ царственной особы не только не контрастировал с нескромной позой, но и добавлял изображенной характерные черты.
– Если ты называешь это скромным подарком, – заговорила Габриэль, – то я боюсь и думать о том, что такое в твоем понимании нескромный подарок!
– Ты можешь повесить его в приемной. Доктор Мейер увидит его, и, сразу признав мой стиль, сможет многое рассказать тебе о моих тайных желаниях.
– Я думаю, что справлюсь без доктора Мейер. А портрет я повешу в спальне. Большое спасибо!
Габриэль осторожно положила рисунок на стол.
– Отнесу позже, – сказала она. – Нужно посмотреть, куда повесить – чтобы выгодно падал свет, но не попадали прямые лучи. Идем, я тебя чем-нибудь угощу.
Гость присел у стола, а Габриэль оглядела кухню и задумчиво потрепала волосы.
– Что ты будешь? Кофе? Чай?
– Думаю, для кофе поздновато, а вот от зеленого чая я бы не отказался. У тебя ведь есть зеленый чай?
– Где-то был. Нужно поискать.
Константин поднялся, приблизился к ней и остановился на расстоянии вытянутой руки.
– У меня выдался плохой день, – сказал он таким тоном, будто констатировал научный факт. – И сейчас мне больше всего хочется сделать две вещи.
Габриэль проверила, достаточно ли в чайнике воды.
– Правда? С чем они связаны?
– С тобой.
– Со мной? – улыбнулась она. – Каким образом?
– Самым что ни на есть прямым. Ты хочешь узнать, что это за вещи?
– Только если ты хочешь поделиться ими со мной.
– Мне хочется разорвать на тебе одежду и не слезать с тебя до самого утра.
Габриэль рассмеялась.
– Да ты, похоже, пьян.
– Я уже вышел из того возраста, когда люди пьянеют от стакана виски. И из того возраста, когда люди не отвечают за свои слова.
– Значит, за свои слова ты отвечаешь.
– Ты хочешь в этом убедиться?
– Ты задаешь так много вопросов, что я не знаю, на какой из них мне нужно отвечать в первую очередь.
Габриэль снова протянула руку к чайнику, но Константину, похоже, не понравилась эта идея. Он обнял ее за плечи и сделал шаг по направлению к ней. Габриэль отошла назад, отвела за спину руки, и ладони ее коснулись стены.
– Нерешительности я от тебя не ожидал. Или ты смела только тогда, когда говоришь за моей спиной?
– Это поспешный вывод. Разве я продемонстрировала тебе свою нерешительность?
– Если бы ты была смелее, то давно бы предприняла что-то дельное. Кроме коротких юбок и недвусмысленных намеков. Сколько может продолжаться эта игра в кошки-мышки? Может, еще года два или три?
Габриэль подняла руки в успокаивающем жесте.
– Хорошо-хорошо, – сказала она. – Предположим, ты не пьян, во что мне верится с трудом – вероятно, ты пропустил пару-тройку стаканчиков перед тем, как приехать ко мне. Во всяком случае, твое поведение кажется мне странным. Но зачем же грубить? «Мне хотелось бы разорвать на тебе одежду» – это еще куда ни шло, но вот «не слезать с тебя всю ночь»… Тебе не идет, когда ты так разговариваешь.
– В отличие от тебя, я предпочитаю говорить прямо, дорогая.
– И поэтому ты наслаждался этими спектаклями все это время? Да, дорогой?
– Ты в своем репертуаре. Даже сейчас ты хочешь сделать из происходящего спектакль.
– Надеюсь, это будет хороший спектакль, который понравится нам обоим. Может быть, ты отпустишь меня, и я приготовлю чай?
Константин снова скользнул ладонями по ее плечам, и шелковое кимоно спланировало на пол.
– Значит, вот в каком виде ты принимаешь гостей? – спросил он, оглядев ее.
– А ты всегда раздеваешь женщин на кухне, когда приходишь к ним в гости? И всегда разглядываешь их так нагло, будто никогда в жизни не видел обнаженной женщины?
– Нет, не всегда. Но никогда не поздно сделать что-то, чего я еще не делал.
– Ну… конечно, в этом что-то есть, – согласилась она, запустив пальцы ему в волосы и откинув голову назад. – Послушай, не надо так… послушай. А как же Лия?
Вопреки ожиданиям Габриэль Константин даже не поднял глаз – ее шея слишком увлекла его, чтобы он отвлекался по пустякам.
– А ты видишь здесь Лию? Может, она должна придти к тебе в гости? Мы бы неплохо провели время, хоть я и не сторонник подобных вещей.
– Нет, ко мне никто не должен придти. Отпусти меня, пока мы не сделали что-нибудь… о чем ты потом пожалеешь.
Константин поднял голову.
– Что, например?
Габриэль потянулась к его губам, но Константин наклонил голову и улыбнулся.
– Ты не ответила. Почему кто-то из нас должен об этом жалеть? Тебя заботят вопросы морали, понятия о которой у тебя никогда не было и не будет? Я предлагаю тебе руку и сердце? Я заставляю тебя делать это ради повышения? Мы будем пить зеленый чай, только и всего. Ты не просто так поставила чайник.
Габриэль взяла его за лацканы пиджака.
– Значит, мы будем пить зеленый чай? – спросила она негромко.
– Разумеется. Чайные церемонии бывают разными. Самое главное – это фантазия. Или мне уйти? Нам действительно не стоит этого делать. Мы оба об этом пожалеем.
– Я не собираюсь об этом жалеть, – сказала она, посмотрев ему в глаза. – И я хочу, чтобы ты это хорошо уяснил.
– Как скажешь, дорогая. Как я могу возразить?
… Спальня Габриэль, оформленная в зеленых тонах, была расположена очень удачно – солнечный свет не проникал сюда даже днем. Дизайнер хорошо поработал над комнатой: она была небольшой, но созданный с помощью особого подбора оттенков визуальный обман делал помещение просторнее. Кроме того, тут всегда был свежий воздух. Габриэль, заботившаяся о хорошем сне и о здоровом цвете лица, в любую погоду держала окно открытым.
Хозяйка квартиры лежала на груди гостя, устало прикрыв глаза. Гость, в свою очередь, обнимал ее за плечи и гладил по волосам. Они молчали уже несколько минут, и заговаривать никто из них не собирался – для беседы нужны были и физические, и психологические силы, но для начала эти силы нужно было восстановить.
– У тебя со времен твоей бывшей жены не было нормальной любовницы? – заговорила Габриэль. – Ты ведешь себя как мужчина, который не видел в глаза женщины как минимум года три.
– Ты преувеличиваешь.
– Во всяком случае, такого неугомонного любовника у меня не было уже давно.
– Да, я обратил внимание, – тут же вернул колкость Константин. – Вероятно, Лиору до неугомонного любовника еще расти и расти.
– Я говорила тебе, что мы расстались.
– Я просто констатирую факт.
Габриэль подняла голову, тряхнула растрепавшимися волосами и сонно оглядела прикроватную тумбочку. Константин прочитал ее мысли – он открыл пачку сигарет и отдал ее Габриэль, после чего закурил сам.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Чем мы будем заниматься?
– Тебя не устраивает то, чем мы занимались пять минут назад?
– Разве я это сказала? – Габриэль улыбнулась и провела аккуратными ноготками, покрытыми темно-коричневым лаком, от его губ ниже, в направлении шеи. – Мы отдохнем, а потом продолжим. Ты ведь останешься до утра?
– Да. Только позвоню экономке и скажу, чтобы она сегодня меня не ждала. У тебя здесь есть телефон?
Габриэль подала ему телефонную трубку. Константин набрал номер.
– Берта? Здравствуйте. Я хотел сказать вам, что сегодня домой не приду. У меня есть дела, я закончу поздно, переночую у знакомого – не хочу садиться за руль уставшим. Я и так недавно чуть не задремал за рулем.
«Знакомый» тем временем продолжал методично и пытливо изучать тело говорившего ноготками, постепенно опускаясь все ниже и ниже.
– Кроме того, мы с ним давно не виделись. Мы выпьем и поговорим. Простите, секунду. – Константин отвлекся. – Прекрати, – сказал он Габриэль.
– Извини, – сказала она, понурив голову.
Константин кивнул и вернулся к разговору, а рука Габриэль вернулась туда, где она была до этого.
– Нет, Берта, никаких такси. Я знаю, что я сказал, но понятия «выпить» и «поговорить» иногда обозначают беседу по душам, а не пьянку. У вас консервативные взгляды, Берта, вам это известно? У меня, конечно, тоже, но если сравнить их с вашими… Габриэль, хватит! – Константин сделал паузу и красноречиво приложил ладонь ко лбу. – Разумеется, я на работе! А где я еще должен быть? Две минуты назад я сказал вам, что у меня дела, и я закончу поздно! И где я могу говорить со своим секретарем, если не на работе? В постели, может быть?
Услышав эти слова, Габриэль прыснула со смеху и села на кровати, потянувшись за пепельницей.
– Вот и славно, – продолжил разговор Константин, накидывая рубашку. – Кстати, Лия не звонила? – Он бросил взгляд на отключенный телефон, который лежал на тумбочке рядом с пепельницей. – Сел аккумулятор. Берта, зачем мне вас обманывать? Мы побеседуем завтра. Не скучайте.
Константин положил трубку и устало вздохнул.
– Больше всего на свете я ненавижу ей лгать, – сказал он. – Она видит меня насквозь.
Габриэль тем временем облачилась в легкий халат.
– До этого было лучше, – заметил Константин, поднимаясь. – Где мой галстук?
– Думаю, брюк и рубашки вполне достаточно, герой-любовник. Галстук мы найдем позже.
– Может быть, ты его спрятала, и хочешь оставить себе на память?
Габриэль поцеловала его и аккуратно расправила ворот рубашки.
– У меня есть свои галстуки, еще один мне не нужен, даже если учесть, что он твой. А ты хорош, нечего сказать. Лии тебе мало, ты переспал и со мной. Кто на очереди?
