Текст книги "Самая сладкая ложь (СИ)"
Автор книги: Анастасия Эльберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)
Глава 16
Лия допила кофе и подумывала о том, чтобы заказать что-нибудь съестное, когда в дверях университетского кафетерия появился Константин. Он подошел к ней и легкомысленно помахал документами, которые держал в руке.
– Ты не скучала? – спросил он. – Едем. Или ты голодна?
– Я поужинаю дома. Мама расстроится, если я откажусь от еды.
Перед тем, как сесть в машину, Константин в последний раз оглянулся на университет.
– Подумать только, – сказал он. – А ведь когда-то я ходил по этим коридорам. Сидел на лекциях, в библиотеке, пил кофе в этом кафетерии с утра, пытаясь разлепить глаза, ютился в комнате общежития. Странно порой бывает возвращаться в места, где мы давно не были…
– Они меняются, – сказала Лия. – У них другой дух.
– Да. Но что-то всегда остается неизменным. Хотя, может, это то, что осталось у нас в памяти, и это не обязательно что-то настоящее. Может, мы уже давно это выдумываем, просто не желаем себе в этом признаться. Какой-то образ, который мы лелеем из года в год, и с которым мы не в силах расстаться.
Константин сел в машину и пристегнул ремень безопасности.
– Что до цели моего визита сюда, то ты можешь меня поздравить, – продолжил он. – Осенью я начну писать магистерскую диссертацию.
Лия удивленно посмотрела на него.
– Вот так сюрприз! Если честно, я думала, что ты, как всегда, ездил в библиотеку…
– Я принес последние документы. Теперь все бюрократические преграды позади. Как я ждал этого момента! Наконец-то у меня есть время для того, чтобы заняться собой.
– Заняться собой? – рассмеялась Лия. – Ты ведь только и делаешь, что занимаешься собой. И лекции Нурит, и все остальное…
– Хорошо, – смилостивился Константин. – У меня появилось еще немного времени для того, чтобы посвятить его образованию.
Лия посмотрела на Констатина. Он говорил о магистерской диссертации с улыбкой ребенка, который получил желанную игрушку или любимую сладость. На его лице прочно поселилось выражение абсолютного, безграничного счастья, и счастье это было таким заразительным, что у нее тоже появилась мысль об учебе.
– Если бы я получила профессию, которая мне нравилась, то я бы с радостью написала диссертацию, – сказала она со вздохом.
– Ты можешь получить эту профессию сейчас, тебя никто не останавливает. Если я надумал получить вторую степень в тридцать четыре, ты можешь поступить еще раз. Что ты думаешь о литературе?
– А что я буду делать по степенью по литературе?
– Преподавать. Если уж ты во что бы то ни стало хочешь работать, я был бы рад, если бы ты выбрала более-менее спокойную профессию. Никакой юриспруденции или, упаси Боже, финансов.
Лия рассмеялась.
– Да уж, учитель – это очень спокойная профессия!
– Зато она обогащает духовно. Как тебя, так и других.
– Ты представляешь меня в роли учителя?
– Из тебя выйдет отличный преподаватель.
Константин положил документы в бардачок и повернул ключ зажигания.
– Я хотела сказать тебе спасибо за то, что ты попросил Фридриха мне помочь, – снова заговорила Лия. – Без него я бы точно увязла во всех этих бумагах…
– Не будем об этом, – покачал головой он. – Лучше поговорим о том, чем мы будем заниматься в Швейцарии. А нам осталось пара недель для того, чтобы решить. К тому времени мы окончательно разберемся с рабочими делами, я подпишу твое заявление об увольнении, и все будет хорошо.
– Если честно, мне совсем не хочется ехать в Дамаск в очередной раз, – призналась Лия. – Пусть и с Махметом, а не только с Яфит.
Константин вырулил на дорогу и направился к выезду из города.
– Ты должна понимать, моя девочка, что есть вещи, над которыми я не властен. Я и так поднял на уши десятка два людей и воспользовался большинством своих связей для того, чтобы ты смогла уйти как можно быстрее. Обычно заявления об увольнении по собственному желанию у нас рассматривают как минимум три месяца, а потом еще долго мучают желающего уйти и приглашают его на длинные беседы. Потерпи немного. Пару недель, максимум – месяц, и ты будешь свободна.
Всю дорогу до дома ее матери Лия молчала. Когда Константин притормозил у подъезда, она спросила осторожно:
– Может, ты поднимешься и познакомишься с мамой?
– И как ты меня представишь? Мама, это мой начальник? Это мой любовник, из-за которого я решила бросить мужа?
Она опустила голову.
– Тебе придется представить меня как любовника, из-за которого ты бросила мужа, – продолжил Константин. – Если не ходить вокруг да около, дорогая, эта идея мне не нравится. Я обязательно познакомлюсь с твоей очаровательной мамой, но не в этот раз.
… Мать Лии, немолодая, но до сих пор привлекательная женщина со слегка осветленными кудрями и мягкими чертами лица, накрывала к ужину.
– Милая, – позвала она, – хватит наводить красоту, а то мужчины будут сворачивать головы, глядя на тебя. Мясо остынет!
Лия стояла у зеркала и причесывала влажные волосы.
– Я сейчас, мама, – ответила она. – А мужчины шеи сворачивают уже сейчас. Так что бояться нечего.
– Значит, они будут поворачивать их на триста шестьдесят градусов. Тебе не жаль бедняг?
– Вовсе нет. – Лия села за стол. – Что со мной будет, если я примусь жалеть всех мужчин? Одного я уже пожалела, и вот что из этого получилось.
Мать Лии покачала головой.
– Ох, дорогая, – сказала она. – Я советую тебе подумать. Не руби с плеча.
– Я не рублю с плеча, мама. Этот брак был ошибкой с самого начала.
– Ну, а когда ты познакомишь меня с твоим новым ухажером?
Вилка выскользнула из пальцев Лии и спикировала на пол.
– Мама! – сказала она с упреком, ныряя под стол и поднимая непокорный столовый прибор. – О каких ухажерах ты говоришь?
– О тех, которые подвозят тебя до дома, – ответила та. – Или ты думаешь, что я настолько стара, что ничего не вижу? Я хочу, чтобы ты поняла: я не осуждаю тебя. Ты взрослый человек, и не мне говорить тебе, что делать. Но я хочу, чтобы ты думала перед тем, как что-то предпринимаешь.
Лия принялась за еду.
– Я понимаю, мама. Но я все обдумала.
– Так когда же ты познакомишь меня с этим джентльменом? Константин, так его зовут, верно?
Лия подняла глаза на мать.
– Тебе не кажется, что ты и сейчас достаточно хорошо о нем осведомлена?
– Если бы моя дочь не оставляла в прихожей записки, которые этот джентльмен посылает вместе с чудесными букетами цветов, я не была бы так хорошо осведомлена. Кроме того, – продолжила она, глядя на насупившуюся Лию, – он пару раз звонил тебе, когда тебя не было дома. Ты, верно, не отвечала на сотовый телефон, и ему приходилось звонить на домашний. Он, как воспитанный человек, всегда представлялся. А голос у него очень приятный!
С этими словами хозяйка наклонилась к дочери, всем своим видом показывая желание развить тему и направить ее в более личное русло.
– Мама, – снова заговорила Лия, но на этот раз голос ее звучал твердо. – Прекрати эти расспросы. Когда я сочту нужным, я познакомлю вас. Но пока, прошу тебя, не торопи события. И не читай записки, которые адресованы мне. Даже если я оставляю их в прихожей.
– Как я могу знать, что эта записка адресована тебе, дорогая? На ней только адрес, ничего более. Кем он работает? Сначала я подумала, что вы коллеги, но потом пришла к выводу, что у обычных адвокатов вряд ли есть деньги на такие букеты… – Посмотрев на дочь, она подняла руки, демонстрируя повиновение. – Ладно, не буду мучить тебя расспросами. Пожалуйста, ешь. На десерт будет фруктовый пирог.
Глава 17
Доктор Нурит Мейер в очередной раз проверила, на месте ли необходимые бланки, и принялась раскладывать их перед собой на столе.
– Ты хочешь, чтобы мы отключили запись? – спросила она у Константина, который стоял спиной к ней и смотрел в окно.
Ответил он не сразу – секунд через двадцать.
– Нет.
Нурит подняла голову и посмотрела на него.
– Ты уверен, что в состоянии вести допрос? Мне кажется, что твои мысли…
– Я в состоянии вести допрос, – перебил ее Константин. – Если я смотрю в окно, это еще не значит, что мои мысли в другом месте. Я пытаюсь сосредоточиться.
Она снова занялась изучением бланков.
– Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что происходит, Константин.
– У меня опухоль мозга, а моя любимая женщина разводится со своим мужем, но вполне может решить, что не хочет быть и со мной. Тебя интересуют подробности?
Нурит отложила ручку, которую до этого момента держала в руках.
– Опухоль мозга?
– Аденома гипофиза. На данный момент я размышляю о том, соглашаться ли на биопсию.
– Советую согласиться. Скорее всего, опухоль окажется доброкачественной. Что до Лии…
Константин раздраженно махнул рукой, по-прежнему глядя в окно.
– Давай не будем о Лие. Знаю, по мне незаметно, но я весь на нервах.
– … что до Лии, я советую тебе взвесить это решение, так как по тебе заметно, что ты весь на нервах. – Нурит поднялась и подошла к нему. – Ты до сих пор любишь Марику. Ты знаешь, что ее не удастся вернуть. Ты нашел женщину, которая так похожа на нее, что может ее заменить. Но она ее не заменит. Когда ты это поймешь, тебе станет еще хуже, чем было до этого. – Она сделала пару шагов и встала напротив окна, загораживая ему вид. – Вероятно, Лия права, и права она потому, что понимает природу твоего отношения к ней.
Константин шагнул к окну в попытке обойти Нурит, но она подняла руку.
– Ты понимаешь меня? – спросила она.
– Я предпочитаю самостоятельно делать ошибки и учиться на них.
– Как бы ты ни старался, ты не слепишь из нее вторую Марику. Да, вероятно, ты – первый нормальный мужчина, который ей встретился. Может быть, не последний, а, может, она больше таких не встретит. Но это не значит, что у тебя есть право сажать ее в клетку. Лучше не строить воздушных замков, чем каждую секунду ждать, что построенное тобой превратится в прах. – Она понизила голос. – Я хорошо понимаю людей и хорошо знаю тебя. Даже если ты совершишь ошибку, подумай перед тем, как сделать этот шаг.
Константин отошел от окна и присел на стол, за которым недавно сидела Нурит.
– А что вы можете сказать по поводу того вечера у вас дома, доктор? – спросил он. – Это не была попытка восстановить обратившийся в прах воздушный замок? Тебе не приходило в голову, что мне хочется поменять образ железного человека на более живой образ? Что мнехочется тепла, любви, что мне хочется перестать мучить себя размышлениями о прошлом и найти женщину, которую я буду любить, и которая будет любить меня? Что мне, наконец, хочется секса хотя бы три раза в неделю? Что мне надоело заполнять свои вечера книгами и учебой? Ты не понимаешь, что я могу устать от всего этого? От работы? От проблем, от толпы людей, ждущих моих решений? Или ты, как и они, думаешь, что я возвращаюсь домой только для того, чтобы принять ванну, поменять костюм и галстук и почитать?
Нурит по-прежнему стояла лицом к окну и смотрела на улицу.
– Я уверен, – продолжил Константин, – что и тебе этого хочется. Но давать советы проще, чем им следовать, верно?
– Верно, – кивнула она. – Когда-то мне тоже хотелось любви и тепла. А мой мужчина воспользовался мной для того, чтобы пережить развод с женой.
Константин умолк, понимая, что удар ниже пояса возвращен.
Внутренняя дверь приоткрылась, и на пороге появился охранник.
– Капитан, – сказал он, посмотрев на Константина, – вы можете войти.
Молодой человек, занимавший один из стульев у стола, довольно долго изучал вошедшего. Этого времени Константину хватило для того, чтобы присесть и положить на стол блокнот и тонкую папку.
– Здравствуйте, Саид, – сказал он. – Меня зовут Константин. Я пришел для того, чтобы с вами побеседовать. Вы не возражаете?
– Не смею, – невесело усмехнулся собеседник.
Константин открыл блокнот и, сняв с ручки колпачок, положил ее на стол рядом с собой.
– Вы знаете, где находитесь? – задал он очередной вопрос.
– «Моссад»? – предположил Саид.
– Нет, – улыбнулся Константин. – Вас хорошо кормили? Вам позволяли достаточно спать?
Саид безмолвно кивнул, делая глоток из стоявшего рядом с ним стакана с водой.
– Вас не били?
Саид покачал головой, сохраняя молчание.
Константин открыл принесенную папку.
– Не волнуйтесь, – сказал он, – я не буду причинять вам боль. Я достаточно хорошо нахожу контакт с людьми для того, чтобы воздерживаться от недостойных методов. А улыбка ваша мне не нравится. Вы можете улыбнуться открыто. Я вам этого не запрещаю.
– Скажите, Константина, будь вы на моем месте, вы бы улыбались?
– По крайней мере, не жалел бы себя и был бы готов отвечать за свои поступки. Но вы назвали меня по имени. Это значит, что между нами протянулась первая ниточка, и беседа будет успешной.
Саид взял полученный от собеседника лист бумаги и ручку.
– Пусть это будет у вас под рукой, – сказал Константин. – Где вы родились, Саид?
– В Дженине. Мой отец – ливанец, мать – палестинка.
– Вы получили высшее образование?
– Да, я учился во Франции на инженера, потом поехал в Египет. После этого я женился и перебрался в Газу. Там я вступил в «ХАМАС» [1]1
Исламистское движение, основанное в 1987 году в секторе Газа шейхом Ахмедом Ясином и Салахом Шхадой. С 2007 года – правящая партия в секторе Газа, выбранная демократическим путем. В большинстве стран «ХАМАС» находится в списках террористических организаций.
[Закрыть].
– Чем вы занимались в «ХАМАСе»?
Саид потянулся за сигаретами, и Константин коротко кивнул, подвигая ему пепельницу.
– Вы не поверите, – сказал он, – но партийной работой. Говорил речи на митингах, раздавал листовки.
– Почему вы решили вступить в «ХАМАС»? Из политических убеждений?
– И из-за них тоже. Я видел, как живет палестинский народ. Я сам отказывался от куска хлеба для того, чтобы принести его своим детям.
– Сколько у вас детей?
– Двое. – Саид помолчал. – Скоро будет трое.
Константин задумчиво похлопал ладонью по принесенной папке.
– Почему вы оставили «ХАМАС»?
– У меня был серьезный конфликт на почве партийных идей.
– Здесь, – Константин указал на папку, – написано, что вы не согласились принимать участие в планировании террористических актов во время второй интифады [2]2
Вторая интифада (интифада Аль-Акса) – вооруженная борьба палестинцев против Израиля. Началась в 2000 году после посещения премьер-министром Израиля Ариэлем Шароном Храмовой горы. Первая интифада началась в 1987 году и закончилась в 1993, после подписания мирных соглашений в Осло (Ословские мирные соглашения) и создания Палестинской автономии в 1994 году. Интифады являют собой наиболее острые моменты в развитии палестино-сионистского конфликта.
[Закрыть]. Это правда?
Саид опустил глаза.
– Да, это правда. Меня сочли… недостаточно преданным воином джихада.
– Вы верите в джихад, Саид?
– Да. Но не в такой, когда одни убивают других, прикрываясь религией.
– То есть, идеология исламистского террора вам чужда.
– Этого я не говорил.
Константин повертел на пальце перстень.
– Что вы имеете в виду?
– Я не считаю, что убийство во имя религиозных убеждений – это идеология исламистского террора. Мы с вами понимаем под террором разные вещи. Вероятно, то, что вы называете террором, для меня не террор.
– Как вы можете охарактеризовать то, чем занимается «ХАМАС»?
– «ХАМАС» дает людям деньги, дом и еду. Он дает образование детям, одежду женщинам и работу мужчинам. Не стоит ассоциировать всех террористов-самоубийц, которые взорвались на территории Израиля во время интифад, с «ХАМАСом».
– А с террором?
– И с террором тоже не стоит. Это отчаявшиеся люди, которые идут на смерть ради того, чтобы их детям дали жалкую сумму денег.
Константин сделал пару кругов по комнате и остановился рядом со своим стулом.
– А кто платит им деньги, Саид?
– «ХАМАС», но не только. Когда людей доводят до такого состояния, что они готовы искать еду в мусорных баках и работать по пятнадцать часов в сутки ради того, чтобы накормить семью, не стоит удивляться, что это происходит. Если до людей за чертой, – Саид сделал жест, обводя комнату и, вероятно, имея в виду Израиль, – не доходят слова, то приходится действовать другими методами.
– То есть, «ХАМАС» дает людям деньги, дом и еду за то, что эти люди убивают других людей?
– Иногда эти люди предпочитают воевать за свою свободу. Это дает им слабую надежду на то, что положение вещей когда-нибудь изменится. Их волнует судьба их народа.
Саид сделал еще пару глотков из своего стакана. Появившийся охранник шепотом поинтересовался, все ли в порядке, и по просьбе Константина принес еще один стакан и графин с водой.
– Мы с вами, Саид, ступили на тонкий лед. В другой ситуации я бы продолжил дискуссию, но мы ограничены во времени. Расскажите мне о том, как вы познакомились с Мустафой и как вы появились в группировке «37».
– Мустафа преподавал в школе, где учился мой старший сын. Познакомились мы случайно, через друзей и знакомых. Он предложил мне работу, и отказаться я не смог – тогда я был на мели, у меня не было ни гроша в кармане. Кроме того, работа эта не противоречила моим взглядам и моим моральным нормам.
– Вы знали, что он связан с террором?
– Да. Но это не тот террор, о котором вы думаете.
Константин улыбнулся и присел.
– А что это за террор, Саид?
– Интеллектуальный. – Он поднял глаза. – Тот самый, которым занимаетесь и вы, и ваша организация.
– Смелое заявление, – признал Константин. – Почему вы решили что мы занимаемся интеллектуальным террором?
– Потому что бороться с террором можно только одним способом – отвечать врагу тем же.
– Предположим, мы занимаемся интеллектуальным террором. Предположим, Мустафа и его коллеги тоже занимаются интеллектуальным террором. В результате в любом случае погибают люди с обеих сторон. Почему вы думаете, что интеллектуальный террор достойнее какого-либо другого террора?
Саид поправил воротник рубашки и расстегнул две верхних пуговицы.
– Потому что, – сказал он, – все держится именно на интеллектуальном терроре. Все это решается наверху. Наверху решают, кого убивать, а кого оставлять в живых. Точно так же, как и у вас.
– Кто, на ваш взгляд, совершает более достойные поступки – наша организация или Мустафа?
– Тот, у кого хватает ума держаться в стороне. На вашей стороне, к примеру, есть много людей, которые не хотят даже слышать слово «террор». Да, они боятся террористов-смертников на улицах, скорбят, когда кто-то погибает, но держатся в стороне. А есть люди, которые не могут держаться в стороне. Скажите, почему вы здесь, а не среди тех людей, которые держатся в стороне?
Константин скрестил руки на груди и улыбнулся.
– Я здесь потому, что выполняю свой долг. Это мой долг перед самим собой, перед моей страной и перед теми людьми, которые держатся в стороне.
– Я тоже делал это потому, что это был мой долг. Как там говорил Бисмарк? Уверенность в своей правоте – на пятьдесят процентов выигранная война?
– Вы заработали в моих глазах плюс, – снова улыбнулся Константин. – Я люблю эту фразу, хотя в ней есть что-то лживое. Во-первых, я бы поспорил с тем, что в мире существуют абсолютная правота. Во-вторых, скажите, Саид, вы считаете террор войной?
Саид замолчал и несколько секунд напряженно думал. Он достал очередную сигарету, но закуривать не стал.
– Да, считаю, – ответил он, наконец. – Но это война наемных войск. Тут все решают деньги. А также сила и положение.
Константин достал из папки фото и показал его Саиду.
– Вам знакома эта девушка? – спросил он.
– Знакома. Это Габриэль Нафтали. – Он улыбнулся. – Мири Ашраф? Салима Шхади? Если честно, я всегда путаюсь с ее именами. Они меняются чаще, чем цвет ее волос. Хорошо, что она пока что ни разу не меняла внешность.
– Предлагаю называть ее Габриэль Нафтали. Так будет привычнее для нас обоих. Итак, вы знакомы с леди. Насколько нам известно, знакомы вы с ней давно. Как вы нашли друг друга?
Саид все же закурил.
– Мы не находили друг друга, – сказал он. – Это она меня нашла. Через… – Он задумался. – Если я не ошибаюсь, его звали Ицхак. Да. Ицхак Бен Шаббат. Он ваш коллега, да?
Константин ответил после короткой паузы.
– Так, значит, вас познакомил Ицхак? Как это произошло?
Саид тоже немного помолчал. Он разглядывал лицо собеседника и, вероятно, думал о том, что сказал что-то лишнее.
– Он работал с Мустафой, – заговорил он, наконец, решив, что терять уже нечего. – Он передавал ему информацию. Иногда она проходила через мои руки, но редко – тогда я практически этим не занимался.
– О какой информации идет речь?
Саид пожал плечами.
– Выписки из досье, планы операций. Он был влиятельным человеком, у него был доступ к любой информации. Думаю, вы знаете.
Константин бросил взгляд на зеркальное стекло за его спиной, которое разделяло комнату для допросов и внешнее помещение.
– Вы уверены в том, что говорите?
– Я сам видел эти документы.
– Ицхак встречался с Мустафой?
– Даже если и встречался, то всего пару раз. Мне об этом ничего неизвестно.
– Скажите, Саид, вы слышали что-нибудь о Седьмом отделе?
Саид поднял глаза к потолку, демонстрируя крайнюю задумчивость.
– Он существует? – спросил он. – Я думал, что это что-то вроде легенды.
– Судя по нашим сведениям, Седьмой отдел – масштабная организация. Ее отделения находятся во всех странах Ближнего Востока и даже в Европе. Центрального руководства у нее нет. Она состоит из мелких группировок, которые действуют самостоятельно.
Саид посмотрел на Константина.
– Понимаю, – сказал он. – Точнее, не понимаю. Что вы хотите от меня?
– Я знаю, что вы были приближены к Мустафе. Вы знали его окружение. Я дам вам еще один лист бумаги, у вас будет несколько минут. В первую очередь меня интересуют имена граждан других ближневосточных стран, а не Сирии. Также меня интересуют европейцы. Люди, которые имели дело с Мустафой. Все имена, которые вы сможете вспомнить.
Саид снял колпачок с ручки и посмотрел на Константина.
– Что будет с моей семьей? – спросил он.
– Все зависит от того, согласитесь ли вы нам помочь.
– Меня убьют?
– Это решение будут принимать другие люди.
– Константин, – в очередной раз назвал его имя Саид и помедлил, будто прислушиваясь. – У меня жена и трое детей. Если они останутся без отца, они погибнут. У них фактически нет крыши над головой.
– Вы думали об этом, когда соглашались работать с Мустафой?
Он опустил голову и положил ручку.
– Вы думали о том, чего может стоить ваша война вашей семье? Я мог бы вас понять, если бы вы были одиноким человеком. Но принимать такое решение, когда на вашей ответственности жизни ваших родных? Вы понимаете суть обвинения «пособничество исламистскому террору»? А если бы вы попали в руки не к нам, а, предположим, к отделу по борьбе с террором из ЦРУ? С вами сейчас беседовали бы по-другому. И совсем не с помощью слов.
Саид посмотрел на чистый лист и сцепил пальцы.
– А что будет с Габриэль? – задал он очередной вопрос.
– Это не должно вас интересовать.
– Она хорошая девушка. Ей не повезло, что она оказалась впутанной во все это.
– Как вы думаете, Саид, убивать – это плохо? Мы совершаем моральное преступление?
– Да. Потому что те люди, которых вы убиваете, не всегда настолько плохи, какими вы их считаете.
Константин сложил ладони и подался вперед.
– Разве я сказал, что мы убиваем плохих людей? – спросил он.
– А каких людей вы убиваете?
– Нужных. Или не нужных. Зависит от ситуации. А теперь пишите, Саид. Время на разговоры по душам истекло. Не забывайте, зачем вы здесь находитесь, а также помните о том, кто я и зачем я тут.
Саид вздохнул и склонился над бумагой.
… Константин вышел из комнаты для допросов и жестом пригласил стоявшего поодаль охранника войти.
– Я закончил, – сказал он. – Благодарю вас. Вы можете его забрать.
– Есть, сэр, – ответил охранник и юркнул в комнату, прикрыв дверь.
Нурит подняла глаза от документов. Блокнот, который некоторое время назад она освободила от целлофановой обертки, теперь почти весь был испещрен записями.
– Ты это слышала? – спросил Константин, присаживаясь.
– Если ты имеешь в виду Ицхака, то да.
– Ты… знала?
– Да, – вторично кивнула она.
Он оперся локтями на стол и взъерошил волосы.
– Так я и знал. Сукин сын! Пока все стояли на голове и пытались спасти его задницу, он преспокойно сливал информацию Мустафе! – Он снова посмотрел на Нурит. – А… про Габриэль ты тоже знала?
– Нет. Но зато удивилась, что знаешь ты.
Константин положил перед ней список, составленный Саидом.
– Давай сделаем вот что, – сказал он. – Во-первых, мы с тобой уже достаточно поделились друг с другом личными тайнами и продемонстрировали свою компетентность в разных областях нашей работы, а поэтому мы закончим откровенничать. И ни с кем другим откровенничать не будем. По крайней мере, до того, как начнется и закончится операция. Во-вторых, возьми запись допроса и подержи ее у себя. Пока никому не следует ее слушать.
– Как скажешь. Ты – руководитель отдела по ведению допросов, а я – твой советник. Я обязана выполнять твои указания. И я могу только посоветовать что-либо.
– Ты уже сегодня достаточно мне посоветовала. – Константин помолчал. – Мне следует попросить прощения. Я разговаривал с тобой довольно грубо.
Нурит положила список в папку с остальными документами и закрыла ее.
– Мы все ждем, чтобы это закончилось, – сказала она. – И это скоро закончится. Но сейчас ты должен держаться молодцом.
В комнату заглянула светловолосая девушка.
– Доктор, – сказала она, обращаясь к Нурит, – вас к телефону.
– Это тайный поклонник? – спросил Константин, посмотрев на нее.
Девушка покраснела.
– Нет, сэр, – ответила она, – это майор Толедано.
– Майор Толедано на роль тайного поклонника не подойдет, – рассмеялась Нурит. – Уж слишком он предсказуем. Ты сможешь дать ему приличную фору.
