Текст книги "Завет Макиавелли"

Автор книги: Аллан Фолсом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

110

19.32

Мартену и президенту дважды пришлось пробираться по завалам каменистого грунта, оставшимся от оползня. Даже и при других обстоятельствах это было бы непросто, но в абсолютной темноте кто мог сказать, имеет ли работа смысл? Может, они только разбирают по камешкам гору; может, они тратят драгоценное время впустую. Но они справились в конце концов и пошли дальше.

«Мы выйдем наружу, – подумал Мартен. – Президент обратится к народу. Я дал слово».

Найти выход можно только по сквозняку. Где струится воздух, проползет и человек. Если не проползти, надо расширить дыру, только и всего. Первым делом нужен огонь, горящий дольше, чем спичка. Скрутив футболку в плотный жгут, Мартен размочалил один конец. Получился вполне приличный фитиль – только пришлось истратить две спички, чтобы зажечь его. Горел импровизированный факел долго: удалось пройти несколько сотен ярдов. Более того, в конце пути обнаружилась груда насквозь проржавевших горняцких инструментов. К счастью, истлело не все: одна кувалда прочно держалась на рукояти, одна кирка еще годилась к употреблению, а от другой осталась рукоять, годная для факела. Футболка превратилась в жалкую тряпку, и ее пришлось бросить; рукоять кирки горела не в пример тусклее, но привыкшие к темноте глаза видели не меньше чем на пятнадцать футов вперед.

Теперь не надо было пробираться друг за другом. Президент и Мартен шли плечом к плечу по ржавой колее; Мартен нес кирку и кувалду, президент – факел. Обоим хотелось есть, обоих шатало от усталости, но никто не позволял себе признаться в этом. Они лишь следили за факелом, молясь о том, чтобы огонь взлетел вверх, указывая на ток воздуха.

– Доказательств у меня нет, – неожиданно сказал президент. – Никаких.

– Доказательств? Чего?

– А чего бы то ни было. – Генри Харрис перехватил взгляд Мартена, смотря серьезно. – Сначала я думал передать информацию, полученную у Фокса, генеральным секретарям Организации Объединенных Наций и НАТО, главным редакторам «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» – рассказать им правду. Что же я делаю вместо того? Надеюсь выйти из этой богом забытой шахты – чтобы обратиться к съезду в Арагоне. Рассказать захватывающую историю о всемирном заговоре, о всех деталях которого знал покойный ныне доктор Фокс. Между тем планы геноцида умерли вместе с ним, а лаборатория и вещественные доказательства уничтожены. Ушли следом, как доктор и планировал. Мы расскажем, что видели, но это будут только слова. Мои «друзья» скажут, я не в себе. Нервный срыв, ничего удивительного. Один побег из номера в Мадриде чего стоит. С последующей эскападой. Других доказательств им и не потребуется. Вы меня поддержите, но толку не будет. Президент я или нет, останется мое слово – против трезвого недоумения моих соратников. Если я скажу, что они планируют убийство высших руководителей союзных стран в Варшаве, «друзья» улыбнутся сочувственно лишнему доказательству моего душевного нездоровья. Акцию просто отложат. Если я обвиню их в планировании геноцида против мусульманских государств, меня сочтут опасным сумасшедшим.

В тусклом свете факела в глазах президента блеснуло отчаяние.

– Нет у меня доказательств, мистер Мартен. Никаких!

– Доказательств нет, но можно ли забыть людей – там? Руки, ноги, лица – в аквариумах этих…

– Забыть?.. Хорошо бы, да не получится. Лучше бы мне глаза свинцом залили. Только без доказательств не было их никогда.

– Были.

Президент шел дальше, сгорбившись, и молчал, глядя сквозь огонь факела. Можно было подумать, он сдался. Понимая, что только личная храбрость и железная решимость до сих пор толкали Генри Харриса вперед, Мартен впервые осознал другое. Президент не из тех, кому хорошо в одиночестве, в собственной компании. Ему нужны люди вокруг, ему надо брать и давать, соглашаться и спорить. Хотя бы для того, чтобы привести в порядок свои мысли, взглянуть на вещи с другой стороны или найти вдохновение – новое или утраченное.

– Мистер президент, – сказал Мартен уверенно, – вы должны обратиться к съезду в Арагоне. Расскажите о варшавских убийствах. Расскажите про то, что уже случилось. Назовите имена: кто, где и когда предложил идею и кто потом предъявил ультиматум. Ваши слова сбудутся: «друзья» не найдут другого выхода, кроме как действительно отложить политические убийства. Иначе вы окажетесь правы. Тем временем мир насторожится: вы ведь все еще президент Соединенных Штатов. Средства массовой информации будут ловить каждое слово, международная общественность будет ждать. Что помешает вам инициировать самое глубокое расследование деятельности Фокса – и ваших «друзей» заодно? При таком раскладе риск и неопределенность останутся, но ведь сейчас не легче. Сам факт публичного расследования, к чему бы оно ни привело, заморозит их планы, а может, и разрушит окончательно. Доказательств Действительно не хватает, но не только в них дело. Лишить воли к действию можно, не нанося реального удара. Да если вы просто спасете жизни президента Франции и канцлера Германии, разве этого мало?

Не останавливаясь, президент глянул на Мартена. Даже и в тусклом свете факела видно было, как он устал и ослабел. Тяжкая ноша берет свое. Сейчас бы просто посидеть в ресторанчике, съесть хороший бифштекс, выпить пива и поговорить о бейсболе…

– Может, присядем? – предложил Мартен негромко. – На несколько минут хотя бы.

Президент задержался с ответом, но совсем ненадолго. Взгляд его приобрел остроту, спина выпрямилась, плечи расправились.

– Нет, мистер Мартен. Останавливаться мы не будем.

111

19.40

Пока вертолет делал последний круг, Билл Стрейт смотрел на темный ландшафт внизу. Через несколько секунд колеса тяжелого «Чинука» коснулись земли, заклубилась пыль и вырванная с корнем сухая трава. Пилот сразу выключил двигатели. Бросив взгляд на Джейка Лоу и советника по национальной безопасности Джеймса Маршалла, Стрейт расстегнул ремни, дождался, когда член экипажа откроет дверь, и спрыгнул на землю первым. За ним последовали Лоу, Маршалл и семнадцать агентов секретной службы. Для Лоу и Маршалла кто-то успел подобрать ботинки, брюки цвета хаки и лыжные куртки. Агенты, как и сам Билл Стрейт, были при оружии и с приборами ночного видения, в джинсах, ветровках и солдатских ботинках.

– Туда.

Билл Стрейт, пригибаясь в вихре пыли, поднятой не успевшими остановиться лопастями, торопливо зашагал к вертолету испанской федеральной полиции, приземлившемуся на каменистой площадке в пятидесяти ярдах.

Отряд капитана Белинды Диас из двадцати человек находился в полной боевой готовности.

В отсутствие Хэпа Дэниелса старшим особым агентом и руководителем операции автоматически сделался Билл Стрейт. До сведения секретной службы Соединенных Штатов, ЦРУ и федеральной полиции было доведено, что президент, вероятно, находится где-то в горных выработках, заблокированный тем, что официально называлось «подвижкой горных пород». Президента сопровождает человек по имени Николас Мартен, но следует предусмотреть и наличие других лиц. Следует также предполагать, что президент является жертвой злого умысла и находится в серьезной опасности. Цель операции, таким образом, – спасение жизни президента, вплоть до момента, когда он будет вне опасности.

Вдоль окружности длиной в десять миль приземлились девять вертолетов: «Чинук» и восемь машин испанской федеральной полиции.

Пять испанских машин доставили отряды горного полицейского спецназа, по двадцать человек каждый, а три оставшиеся – команды ЦРУ по восемнадцать человек. На каждом вертолете имелась акустическая станция с расчетом из двух человек – самое современное оборудование, способное услышать мышь в норке. Кроме того, из Мадрида направлялись к месту поиска еще три команды ЦРУ по восемнадцать человек, а из Парижа в аэропорт Коста-Брава в Хероне – еще сто агентов секретной службы. Оттуда их доставят на место вертолеты федеральной полиции. Расчетное время прибытия личного состава ЦРУ из Мадрида – 20.20, секретной службы из Парижа – 21.30.

19.44

Мельком глянув на Лoy и Маршалла, капитан Диас обратилась к Биллу Стрейту по-английски, водя пальцем по карте:

– Мы здесь.

Рация у нее на поясе, настроенная на частоту федеральной полиции, бормотала по-испански, ловя переговоры других отрядов. В свои тридцать пять капитан Диас выглядела энергичной и привлекательной. Экипировка у нее была как у остальных федералов: камуфляжный комбинезон и много оружия.

– Нас интересует горная область площадью примерно сто квадратных миль.

Отложив топографическую карту, Диас развернула копию плана шахты, сохранившуюся в архивах компании с тысяча девятьсот двадцать второго года.

– Вот штреки, остававшиеся в рабочем состоянии на момент закрытия шахты. Здесь, здесь, здесь и здесь – основные. Видите? Самый длинный штрек, пробитый в направлении монастыря, – вот, провела она пальцем по красной линии. – Те, кому с той стороны надо выбраться наружу, скорее всего, так и пойдут. Насколько мы можем судить, конечно. Шахта заброшена больше восьмидесяти лет назад: мало ли что там успело обвалиться? Лучше бы воспользоваться картой, но слишком полагаться на нее не стоит.

– Ладно, если они пошли именно так, будь их двое или два десятка… – Стрейт показал на главный туннель. – Начиная с момента оползня в пятнадцать тридцать семь как далеко, по-вашему, они успели бы пройти?

– Зависит от состояния здоровья президента. Может ли он идти самостоятельно? Нужно ли останавливаться, чтобы оказать медицинскую помощь? Есть ли фонари или огонь? Там же абсолютно темно. И пойти они могли другой дорогой, штреков десятки.

– Вы считаете это вероятным?

– Нас же с ними не было. Они могли решить что угодно по неизвестной нам причине. Кровля главного штрека могла обвалиться в любом месте. Мы начинаем отсюда просто потому, что этот путь – самый вероятный. Пойдем в сторону монастыря, навстречу группе оттуда, остальные будут исследовать пути справа и слева. Мы…

Оборвав себя, капитан Диас прислушалась к радио: ее вызывали.

– Si, si, – ответила она в микрофон у воротника комбинезона. – Gracias.

Глянув еще раз на Лоу и Маршалла, она продолжила, обращаясь к Биллу Стрейту:

– Буровое оборудование уже в пути. Как только через кровлю штреков будут пробиты шурфы, мы опустим туда камеры ночного видения и микрофоны.

– Очень хорошо, – кивнул Стрейт, возвращаясь к карте. – Допустим, они в нашем туннеле. Где ближайший вход или ствол, по которому мы могли бы спуститься?

– Непростой вопрос. Вертикальных стволов на этом плане нет. Придется искать самим, с помощью сельской полиции, горного патруля и егерей, которые знают эти места. Но и когда найдем, будут сложности: проходы, скорее всего, придется расчищать. Работа для бурильщиков и взрывников. И еще.

Капитан Диас посмотрела на Маршалла и Джейка Лоу:

– Вполне возможно, джентльмены, внизу просто никого нет, мы не знаем. Но если есть, люди могут быть мертвы, включая вашего президента.

– Потому-то мы и здесь, капитан, – тихо ответил Лоу. – Без президента мы отсюда не уйдем.

112

Париж, Гаре дю Норд. 20.10

– Спасибо.

Улыбнувшись, Виктор положил в карман билет первого класса и пошел обратно, в сторону платформы. Поезд на Берлин номер двести сорок три отправляется в двадцать сорок шесть, а подан будет в двадцать тридцать четыре: можно погулять чуть больше получаса. В поезд надо сесть за десять минут до отправления, чтобы исключить любые случайности. Разместить багаж и занять место заранее, потому что люди сплошь и рядом садятся не на свои места. Возможен конфликт, да еще и на фоне языкового барьера. Такого рода ссоры развиваются непредсказуемо, и в дело может вмешаться проводник, а то и полиция. Полиция может спросить паспорт, а то и захочет знать, откуда и куда Виктор направляется. Вот уж чего ему не надо.

Но поезда пока нет, и надо куда-то деть почти двадцать минут. Проще всего присесть где-нибудь или побродить по вокзалу, но Виктору не хотелось ни того ни другого: слишком много народу, куда ни повернись. Главная новость сегодняшнего дня, по крайней мере по версии парижских желтых листков, – убийство двух жокеев одной пулей рано утром в Шантильи. Каждый киоск на станции пестрел заголовками:

L’OMS A TUE LES JOCKEYS?

DEUX AVEC UN PROJECTILE!

LE MEURTRE DANS LE BOIS DE CHANTILLY!

(КТО УБИЛ ЖОКЕЕВ?

ДВОИХ ОДНОЙ ПУЛЕЙ!

УБИЙСТВО В ЛЕСУ ШАНТИЛЬИ!)

От Шантильи до Парижа всего двадцать минут на поезде; Виктор проделал этот путь совсем недавно и сошел здесь, на вокзале Гаре дю Норд. Один и тот же человек мог видеть его в обоих местах и случайно запомнить. Железнодорожник или обычный пассажир, который ездит этим поездом на работу… Ничего невероятного.

На ходу он смотрел себе под ноги, опуская голову. Когда Виктор застрелил в Вашингтоне человека в куртке «Нью-Йорк янкиз», Ричард подобрал его сразу, отвез в аэропорт и посадил на самолет раньше, чем история попала в печать. Здесь все не так; кто угодно может узнать его в любую секунду. Очень хотелось, чтобы поскорее подали поезд. Занять бы свое место – там на него, по крайней мере, не будет смотреть весь вокзал.

Войдя в небольшой ресторанчик прямо на платформе, Виктор сел на свободный табурет у стойки, не выпуская из руки сумку.

– Кофе, – сказал он бармену. – Черный кофе.

– Cafe noir?

– Cafe noir, – кивнул Виктор.

113

Церковь в горе. 20.20

Не менее шести десятков монахов торжественно проходили друг за другом, склонив головы и распевая псалмы, под сводами, где огоньки свечей горели, как звезды, во внутреннее святилище. Деми снимала, не отставая от чинной процессии. Снимала сперва цифровым «Кэноном», потом пленочным «Никоном», потом снова «Кэноном». Каждый кадр, снятый цифровой камерой, немедленно и незаметно уходил на сайт в Париже через смартфон, спрятанный под длинным алым платьем. Тем самым, которое ей принесла Кристина.

Голоса монахов отражались от каменных сводов; простая мелодия лилась торжественно и смиренно, как и подобает молитве. Деми приняла язык псалма за итальянский – язык могильных плит под ногами, но скоро убедилась, что это не так. Это был даже не испанский: Деми таких слов никогда не приходилось слышать.

Обойдя церковь дважды, монахи прошли через высокий портал в древний каменный амфитеатр по соседству. Здесь псалом повторился дважды и дважды снова, пока монахи становились полукругом в свете трех больших огней, расположенных симметрично по окружности массивного каменного цилиндра. Цилиндрический постамент находился в центре амфитеатра; на нем был выбит знак Альдебарана: симметричный крест с четырьмя кругами на концах.

Деми перешла поближе к амфитеатру, стараясь не выделяться. Зрителей хватало – человек двести, не меньше: мужчины, женщины, старики, и даже младенцы на руках матерей. Все были в длинном и алом, как Деми.

За огнями открывалась далекая перспектива – сквозь каменные коридоры видна была даже долина, по которой пролегала дорога в святилище. Если утром землю покрывала тонкая дымка, то сейчас в долине клубился густой туман; из него поднимались горные пики, стоявшие на страже пещерного храма. Над каменными зубцами и темнеющими облаками карабкалась в небо полная луна.

Псалом оборвался, и наступила долгая тишина. Наконец в темноте за спинами монахов зазвучал сильный мужской голос, глубокий и мелодичный. Речь казалась воззванием к языческим богам на том же языке, на каком пели монахи.

Зрители хором повторяли каждую фразу.

Голос некоторое время доносился из темноты, потом в центр каменного круга, заключенного меж трех огней, вступила фигура в мантии и капюшоне. Руки взлетели над запрокинутой головой, и капюшон упал. Деми осторожно перевела дыхание: преподобный Бек. Появился-таки… Отойдя в сторонку, подальше от света, Деми принялась методично снимать: Бек, зрители, монахи – одна камера, другая…

По-прежнему глядя в каменный свод и простирая кверху руки, Бек возгласил что-то повелительным тоном, будто призывая духов тьмы из холодных просторов Вселенной. Опустив голову, он повторил приказ, глядя во тьму между огней. Долгое время ничего не происходило, потом из темноты появилась фигура в белом. Проплыв между двух огней, она остановилась на каменном круге.

Кристина.

Повернувшись к зрителям, Бек заговорил снова, обводя рукой каменный постамент. Собрание отозвалось, повторяя слова Бека и добавляя к ним другие, звучавшие будто названия далеких звезд. Всего четыре слова, подобных именам древних богов.

Не переставая снимать, Деми понемногу выдвигалась вперед.

Когда преподобный Бек покинул круг света, на его месте объявилась Лючиана в сверкающих золотом одеждах и с длинным рубиновым жезлом в руках – быстро и как-то незаметно. Густые черные волосы собраны в тугой узел на затылке, глаза накрашены театрально, до самых ушей, а ногти… жуткие накладные ногти достигали одиннадцати дюймов в длину.

Грациозно, как танцовщица, шагнув за спину фигуры в белом, она провела жезлом круг над головой Кристины. Гибко отступив в сторону, обвела жезлом и каменный цоколь, затем обратила взгляд к собранию. Держалась она царственно, будто верховная жрица, которой, собственно, и была. Отрывисто и решительно, она произнесла чеканную фразу, прозвучавшую заклинанием. Потом, шагнув на край постамента, произнесла заклинание снова, сверкая глазами в полумраке амфитеатре.

Потом еще раз.

И еще.

114

20.47

– Тише!

Мартен замер, отведя в сторону сильно укоротившийся факел из черенка кирки, светивший тускло даже в кромешной тьме туннеля.

– Что такое? – спросил президент, останавливаясь.

– Не знаю. Сзади будто бы…

– Может, у меня крыша едет… – шепнул Мартен, когда пауза затянулась. – Ага! Вот оно!

Откуда-то из-за спины, издалека, действительно послышался визгливый скрежет. Секунд через двадцать скрежет замолк, но ненадолго.

– Шурф пробивают в камне, – определил президент без колебаний. – Я достаточно пробурил артезианских скважин; трудно перепутать.

– Спасательная команда, – скривился Мартен. – Знают, что мы здесь.

– Думают, что мы здесь. Притом сильно промахнулись для начала. На милю, а то и больше, если нам повезет. Но первое, что они сделают, – продолжал президент, глядя в глаза Мартену, – это опустят в шахту микрофоны, возможно и приборы ночного видения. Звук по штрекам распространяется отлично, почти как под водой.

– Сколько их, как вы думаете?

– Охотников?

– Ну да.

– Наверняка более чем достаточно. Говорить придется шепотом – и только в крайнем случае.

Не отвечая, Мартен двинулся вперед, держа факел перед собой.

20.50

Над плоскогорьем сгустилась кромешная тьма. Мигель посветил фонариком назад, чтобы Хэпу Дэниелсу легче было с ним поравняться.

– Осторожнее с фонариком, – проворчал Хэп. – Его отовсюду видно.

Левую руку Хэп устроил на перевязи, сделанной из собственного галстука. Так было полегче.

Позади полная луна с трудом пробивалась через густые тучи, уже накрывшие дальние вершины. Будет дождь, это понятно. Насколько сильный? И скоро ли он их накроет?

– Может, лучше отдохнуть? – Мигель критически оглядел Хэпа. – Несколько минут покоя и болеутоляющее…

– Не будем об этом. А куда ребята подевались?

– Здесь мы! – раздался голос Амадо в дюжине ярдов впереди.

Мигель тут же посветил фонариком, и Хэп Дэниелс ухватил его здоровой рукой за плечо:

– Господи, помилуй и укажи дорогу!..

20.52

Хэп и Мигель глядели в каменный провал. Десятью футами ниже Гектор и Хосе светили фонариками, лежа по сторонам широкой трещины в скале, куда спускался Амадо. Через секунду Амадо исчез в глубине, Хосе тут же последовал за ним.

– Глубоко? – спросил Мигель вполголоса.

– Еще футов тридцать, – отозвался Амадо снизу.

– Тридцать футов?..

– Ну, до пролома.

– Доберешься, попробуй камнями. Может, получится.

Переведя дыхание, Мигель посмотрел на Хэпа. Осталось немного подождать.

Ждать пришлось не меньше трех минут, прежде чем послышался резкий, размеренный стук.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

Там, внизу, Амадо стучал камнем по камню; по штрекам такой звук распространяется далеко.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

Подождав, Амадо попробовал еще раз.

Наверху и внизу все слушали, затаив дыхание, надеясь на ответ.

– Ничего, – послышался наконец голос Амадо.

– Ну-ка, еще раз! – потребовал Мигель.

– Не надо! – вмешался Хэп. – Стучать больше нельзя. Нельзя вообще.

– Почему? – не понял Мигель. – Как еще мы найдем их – внизу?

– У нас хорошая компания, Мигель. Федеральная полиция, секретная служба, ЦРУ. У них наверняка нет недостатка в специальном оборудовании. Микрофоны, приборы ночного видения. Когда президент и Мартен услышат наши камни, услышат и они. Нас скоро найдут, и мы исчезнем навсегда. Вы, я, мальчики. А президент скоропостижно скончается.

– Что вы предлагаете?

– Идти по туннелю.

– По туннелю?

– Почему бы нет? Фонарики есть. Будем отмечать пройденный путь, чтобы можно было вернуться. Амадо и ребята пойдут впереди – они ведь с нами потому, что знают шахту?

Мигель молча кивнул.

– А вот мои люди не знают. Ручаюсь, и полиция не знает.

– Нас пятеро, – сказал Мигель тоскливо. – Не справимся.

– Отчего же? Просто надо работать чище, быстрее – и очень, очень тихо.

– Хэп, вам плохо придется в шахте. Оставайтесь, а я пойду с ребятами.

– Не получится.

– Почему?

– Разведывательные спутники. Не скажу, когда именно, но они пройдут у нас над головой. Достаточно скоро. В числе прочего они передают на землю инфракрасные снимки. На них каждый человек хорошо заметен. Командование знает, сколько человек задействовано в операции и как они расставлены.

– То есть они сумеют нас опознать?

– Методом исключения. Если не свой, то чужой.

– Значит, надо идти.

– Вот именно.