Текст книги "Осколки зеркала Вечности и тропы искателей (СИ)"
Автор книги: Алиса Линтейг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)
– Да, ты, видимо, верно догадываешься. – Саннорт вздохнул, невесело потупив взгляд.
– Думаю, позже мы поговорим об этом чуть подробней, – как-то многозначительно произнёс Найтон и чуть заметно нахмурился, очень напомнив выражением лица своего отца. Эдмунд в тот миг даже подивился, как сразу не признал в таинственном незнакомце родителя своего сторонника: они были до неприличия похожи, словно родные братья, младший и старший. – Но сейчас продолжу. После гибели моей матери мы с отцом стали путешествовать ещё чаще, он постоянно чему-то обучал меня, знакомил с представителями разных народов, делился жизненным опытом, был наставником, и, в общем-то, был и остаётся моим лучшим другом. Иногда я сам поражаюсь, сколько он сделал для меня, особенно при том, что параллельно занимался изучением Междумирья и написанием новых книг. Он посвящал меня в различные интересные тайны, всегда с удовольствием обсуждал историю, но одна просьба всегда приводила его в гнев – я думаю, ты понимаешь, что это была просьба показать тот самый «кабинет искателя». Он обещал открыть его, как только мне исполнится восемнадцать. В итоге я стал совершеннолетним, отец обрадовался моему желанию сражаться и защищать мир, однако показать свои записи снова отказался.
– И думаешь, он согласится показать их мне? – с сомнением заметил Эдмунд.
– Не уверен, но возможно и такое. Все же ты искатель, и тебе это действительно нужно, а его осколки и все, что с ними связано, больше не интересуют. Он лишь не хочет втягивать в это дело меня, потому что считает его даже не столько опасным, сколько бессмысленным.
– Вот и я не уверен. Но продолжай свой рассказ, не будем все снова сводить к осколкам.
– Ты прав, – Алекс снова чуть заметно улыбнулся. – Итак, до десяти лет я в основном путешествовал вместе с отцом, изучая мир. Потом поступил в чёрную школу, где, наконец, нашёл нормальных друзей-магов. Там я уже не чувствовал себя лишним, как в компании светлых эльфов, в школе мне удалось найти действительно подходящий круг общения. Вернее несколько разных кругов и разные роли. Сначала это были тихие интеллектуалы, с которыми мы в основном учились, обсуждали книги и проводили часы в библиотеке. Хотя со мной пытались подружиться многие, но не потому, что я им был как-то интересен. Обычно им просто хотелось послушать о моем знаменитом деде или выучить эльфийский. Причём в основном их интересовали эльфийские ругательства – и они очень разочаровывались, когда узнавали, что в эльфийской языке их как таковых нет. Есть только высокопарные слова, которые нужно произносить с гневной интонацией.
– Не удивительно, – усмехнулся Саннорт. – Как-то даже трудно представить эльфийские ругательства.
– Это тебе трудно. А моим тогда десяти-одиннадцатилетним ровесникам было гораздо труднее представить, что их нет, и мне приходилось поначалу маскировать под них обыкновенные слова, чтобы не выглядеть стеснительным… В общем, в самом начале обучения я был просто тихим отличником, который ещё и знал эльфийский. Но потом мне стало скучно, я отдалился от этой компании и на третьем году обучения присоединился к другой, совершенно противоположной. Мы постоянно игнорировали все школьные указы, специально спорили с учителями, гуляли по замку ночью, часто не приходили на занятия и много веселились. Бывало, что и довольно жестоко. Нет, никого не избивали и не пытали, конечно, но над одним человеком морально издевались и даже ставили на нем глупые магические опыты, довольно унизительные. Так случилось, что неудачным заклинанием он навсегда изуродовал своё лицо, и оно вытянулось, как морда животного. На самом деле, вроде бы мне и особо смешно не было, просто не хотелось выделяться и ссориться с зачинщиком. А этот мальчик, как потом оказалось, после каждого дня с насмешками практиковал на себе разные заклинания боли. Тогда мне стало очень стыдно, да и до сих пор стыдно это вспоминать.
– Да, так бывает, когда не хочешь выделяться из толпы… Причём во всех мирах, – помрачнел Саннорт. – А что потом произошло с тем мальчиком?
– Он ушёл из чёрной школы, наверное, перевёлся в какое-нибудь заведение попроще.
– Надеюсь, там с ним стало всё в порядке. Но рассказывай дальше.
– Я тоже надеюсь, что там он попал не в такой коллектив, как наш… А дальше у меня ещё добавились неожиданные серьёзные проблемы с учебой и с учителями, и я снова сменил компанию. Общался с разными людьми, помню, даже, с Селеной Сэварт пытался познакомиться поближе, но тщетно, конечно. С ней завести диалог гораздо сложнее, чем с тобой, она всегда прямо отказывалась от каких-то неформальных бесед. В конце четвёртого года я подружился с Эрнеттом Лекренсом и несколькими его друзьями. Не скажу, что мы были слишком примерными учениками, даже, наоборот, Эрнетт очень любил изучать какие-то тайные и запретные места в школе, знал секретные ходы и показывал их мне. Но учебных трудностей у нас не было, мне удалось наладить испорченные отношения с учителями и старостами, а о каких-то насмешках над другими я больше не думал. Потом Эрнетт увлекся музыкой, стал посвящать все свободное время занятиям, а от нас отдалился. Мы ещё с ним немного поссорились, после того, как я прямо сказал, что мне не особо нравится его музыка. В общем, дальше я так и оставался в этой компании в основном, но в то же время окружение часто менялось. А в свободное от школы время отец обучал меня стрельбе из эльфийского лука, ну и ещё мы продолжали путешествовать. Пока только по нашему миру, хотя, честно говоря, я уже давно мечтаю побывать в мире обычных людей. Мне кажется, для нас там много интересного.
– На самом деле, не так много, – равнодушно отозвался Эдмунд, невольно вспоминая свои школы и серые, насквозь пропитавшиеся липкой пылью улицы, полные зевающих людей.
– Да, может быть, я ошибаюсь и слишком утопически представляю такое путешествие. Но, например, недавно мне случайно попался в руки один необычный предмет из другого мира. Когда-то, помню, мне говорили, что это – что-то вроде камней связи. По-моему, любопытная вещь. Правда мне досталась, кажется, сломанная, и я так и не понял, что с ней нужно делать.
– Возможно, он был просто полностью разряженный, потому что в этом мире нет электричества, – теперь Саннорт снисходительно улыбнулся. – А так… ну да, может быть, телефоны – любопытные вещи, но, как по мне, камни связи гораздо интереснее. Хотя кому как.
– Да, здесь у нас явно несколько разные взгляды… Но я продолжу. Итак, мы много путешествовали, в основном по безопасным местам, конечно, хотя случалось, что сражались с какими-то неожиданными мелкими врагами, но я бы не назвал это серьёзными битвами. Скорее учебные. А вот более основательно мне пришлось впервые сразиться в шестнадцать. Произошло это в лесу Астолны, как оказалось, захваченном тёмной магией. Там на нас напали очень опасные огромные чудовища, и нам поневоле пришлось биться. И после всех учебных сражений это, на самом деле, были смешанные чувства: вроде бы все знакомо, привычно, хорошо известные приёмы, но в то же время совсем по-новому пугающе и впечатляюще. И мне эти ощущения понравились. Уже тогда я понял, что хочу чего-то большего, чем те скучные учебные схватки, чего-то опасного, по-настоящему опасного, где можно действительно проявить себя и принести пользу другим. И следующее такое сражение произошло через год, когда мы с отцом во время нашего путешествия спасли обыкновенного человека уже от другого чудовища, кажется, ещё более грозного, но на этот раз одного. Ну, а ещё через год, уже после окончания чёрной школы, я решил присоединиться к отряду Мавена Ворнетта. Я думал, что отцу не понравится такая идея, как я уже говорил, он не в лучших отношениях с Ворнеттом, но он даже обрадовался моему желанию сражаться. Так мы с несколькими моими друзьями стали членами отряда Ворнетта.
На некоторое время Алекс замолчал, о чем-то задумавшись.
– А моя первая серьёзная битва тоже случилась, когда мне было шестнадцать… То самое сражение с прислужниками Маунверта в Пурпурных горах, о котором я тебе рассказывал. Тогда ещё там были старшие Сэварты, но они не помогали нам, конечно, они вообще бились с каменными великанами. – Эдмунд встал, взял со стола несколько книг и отнёс их на полку. Но делал это уже расслабленно, спокойно, совсем не чувствуя той глупой скованности, что вводила его в неловкое положение ещё в самом начале этого странного разговора. И снова он видел в Алексе какого-то давнего друга, близкого, дорогого человека, которому можно доверить любую тайну. Непривычно это было для него, если учесть, что обычно он никогда не доверял людям, даже хорошо знакомым. А здесь просто так рассказал историю всей своей жизни и без всякой сконфуженности внимательно выслушал чужой рассказ. Раньше такое случалось с одной только Лили, самой ценной, милой, любимой Лили, находящейся сейчас где-то очень далеко от него.
– Алекс, а что сейчас с Лили, ты не знаешь? – несколько встревоженно спросил Саннорт, снова развернувшись к знакомому.
– Это тоже довольно длинная история… – неожиданно как-то многозначительно отозвался Найтон, заставив Эдмунда невольно сжаться от неприятного внутреннего холодка. Дурное, горестное предчувствие снова начало медленно подкатывать к нему, застилать добрые мысли.
– С ней что-то случилось? – теперь в голосе Саннорта послышалась откровенная тревога.
– Да, но все уже хорошо. Я думаю, сейчас она в порядке. Это приключение – главная причина, по которой я попал сюда.
И он рассказал и о тёмном признаке, и о доме, где некогда жили Джеймс Вульфорд и Симона Мессилс, и о прислужниках Маунверта, и об уничтожении проклятия, и о странных комнатах, уставленных причудливыми вещами из другого мира, и о тайнике Джеймса. И о печальном духе Симоны, который после избавления от проклятия лишь отчаянно жаждал вернуть прошлое. И о Лили, внезапно столкнувшейся с тёмным призраком.
– Симона Мессилс думала, что Лили уже мертва, но это оказалось не так: она действительно умирала, но ещё была жива, однако под проклятием. Я решил, что сам смогу уничтожить чары тёмного призрака, но переоценил себя: вместо того, чтобы рассеять проклятие, я передал его себе. Причём сначала я думал, что это просто негативные эффекты от такого сложного заклинания, хотя про себя и догадывался, что что-то все же не так. Но вскоре я понял: все не просто не так – все слишком плохо. Проклятие ударило мне в глаза, и у меня начались очень странные галлюцинации: мир вокруг словно исказился, погрузился в туман, в котором плавали и постоянно меняли форму какие-то фигуры с глазами. Я бы сказал, что это похоже на сны, но не буду, потому что так только в моем представлении. Случались внезапные просветы, и тогда я даже наивно надеялся, что, может, это все, но сильно ошибался. И ещё я случайно дотронулся до камня телепортации, и мы вместе с Лили переместились на небольшую лесистую площадку для тренировок – я понял это во время очередного просвета. Там на нас напали очень агрессивные местные обитатели, мы попытались сражаться, но от меня уже не было никакого толку. Но нам очень повезло, потому что в тот момент там тренировал свою дочь старый знакомый моего отца. Вместе с Лили они уничтожили проклятие тёмного призрака, но, как оказалось, это было ещё не все: после у меня действительно начались негативные эффекты, даже гораздо хуже, чем действие самих чар. Все стало настолько смутным, и я даже плохо помню, что произошло дальше, но, кажется, я слышал голос своей матери, ощущал ее прикосновения и хотел убить кого-то… Потом мы вроде бы зашли в портал и оказались в доме этого Пола Минри. Наверное, с помощью камня связи или, может, письма – это я уже не знаю – он связался с моим отцом, тот прибыл за мной, и мы отправились во дворец эльфийского короля. Лили осталась с Полом Минри. А меня здесь избавили от последствий проклятия. Хотя не сразу – некоторое время я все ещё периодически видел галлюцинации, но уже хорошо осознавал происходящее и больше не общался с матерью. Теперь уже все прошло, однако мне пока рекомендуют оставаться здесь, потому что проклятие тёмного призрака очень коварно.
– А этот Пол Минри надёжный? – все ещё с беспокойством спросил Эдмунд, вновь садясь за стол.
– Думаю, да. Он хотя и не состоит в отряде Ворнетта, но точно не на стороне Маунверта.
– Надеюсь… – в голосе Саннорта слышались сомнения.
Неожиданно в голову ему ударила одна довольно абсурдная, но очень интересная ему самому идея, и он не сумел удержаться от вопроса:
– Алекс, а ты считаешь, что голос и прикосновения твоей матери – галлюцинации? – Он произнёс эти слова как-то очень тихо, почти шёпотом, словно говорил о чем-то очень важном и секретном.
– Конечно, какой-то своей частью я все ещё надеюсь, что нет, что я и вправду слышал собственную мать, но это вряд ли. Я сомневаюсь, что она стала призраком, да и если бы стала, вряд ли искала бы меня в том уголке мира. Проклятие тёмного призрака обычно не приносит таких настоящих эффектов. А с мертвыми я связываться не умею, мы же не альфоры. Поэтому да, определённо галлюцинация.
– А я вот недавно, кажется, связался с мертвой… Вернее она нашла меня. Я не знаю, что это было, какое-то странное видение, где на меня напала женщина, которая уже давно умерла. Причём не призрак, она была словно живая. И ещё я видел Кантиду, хотя маги обычно могут только слышать зовущих их альфоров. И, кстати, перед Кантидой она предстала в том же виде, что и передо мной, – озадаченно произнёс Эдмунд, почему-то невольно взявшись рукой за медальон Равенсов.
– Странно, очень странно. – В глазах Алекса снова заиграло любопытство. – Но хорошо, что не стал это скрывать, надеюсь, мы вместе сможем что-нибудь выяснить. Подобное нельзя оставлять просто так.
– А если у тебя это было что-то подобное, может, мы вместе обладаем каким-то необычным даром? – Эдмунд почувствовал какое-то внезапное озарение, ликующее, воодушевляющее, почему-то дарящее невольную надежду. Кажется, в тот миг ему и вправду захотелось обладать каким-то таинственным, возможно, даже тёмным даром, слышать мертвых, чувствовать их бесплотное дыхание… Мертвые знали больше, чем живые, что читали старые книги, сотворяли новые заклятия, но давно уже не слышали истинного Междумирья.
– Нет, я точно не обладаю никаким таким даром, – Найтон горько усмехнулся. – Это был просто эффект от проклятия тёмного призрака. А вот у тебя, возможно, и вправду есть какая-то способность. Повторюсь, ни в коем случае не оставляй это просто так. Обычные маги не могут общаться с мертвыми.
Между тем Эдмунд кинул случайный взгляд в сторону большого окна, украшенного резной рамой с драгоценностями и чуть раздвинутыми массивными бархатистыми шторами. И невольно удивился: там уже настала ночь, такая же тёплая, густая и вязкая, как роса цветка. Небо превратилось в единое фиолетовое полотно, на нем не горели даже звёзды, но их, кажется, отлично заменяли те таинственные огоньки, что продолжали плавно парить в сладком воздухе. Откуда-то издалека едва слышно доносилось чарующее пение – это светлые эльфы явно собирались на прекрасные вечерние концерты, посвящённые какому-то очередному беззаботному празднику. Тёмные эльфы тоже так делали – после казни.
Но о тёмных эльфах и казни думать совсем не хотелось, его больше интересовал тот длинный разговор с Алексом, с утра до самой ночи. Это было так причудливо, непривычно – но Саннорту это скорее даже нравилось. И он бы даже с удовольствием пообщался ещё, рассказал о себе этому любопытствующему, пусть и скептично относящемуся к некоторым вещам собеседнику, поделился какими-то мыслями и предположениями, выслушал бы его сам… Но времени было действительно не так много.
– Кажется, сейчас уже не стоит идти к моему отцу. В такое время он обычно активно пишет книги, а отвлекать его от творчества – далеко не лучшая идея, – заметил Алекс, подойдя к окну и осторожно раздвинув шторы.
– Да, пожалуй… А у тебя есть какие-то дела? – Последние слова вырвались у Эдмунда случайно, на миг он даже подумал, что снова выглядит нелепо, но решил оставить эти мысли. Сомневаться больше не было смысла, он все равно уже рассказал о себе слишком много.
Найтон добродушно вздёрнул брови, его лицо снова приняло снисходительно-дружелюбное выражение.
– Нет, об этом можно было даже не спрашивать. Если хочешь, я могу показать тебе небольшой эльфийский лес, где в определённые дни тренируются эльфы. Формально он относится к территории сада, так что тебе туда заходить можно. Там обитают особые существа, созданные магией, не живые, но при нападении всегда атакующие. Можем потренироваться на них немного, хотя не думаю, что после настоящих битв это будет интересно.
– Да, конечно, идём, – охотно согласился Эдмунд, приподнимаясь с места.
И они неспешно вышли из библиотеки, преодолели несколько коридоров и лестниц и в скором времени вышли из эльфийского дворца, оказавшись в злосчастном саду. Он снова выглядел так, как в тот самый странный вечер: такая же тихая, уютная идиллия, наполненная монотонным шумом водопада, ласковым стрекотанием насекомых, да заливистым смехом фей, играющих в чашечках необычных цветов. Только неэстетично вырванный кусок земли напоминал о стражах, резко выделяясь из общего праздного великолепия.
Алекс со смутной опаской посмотрел в сторону обрыва.
– Стражи… – неожиданно приглушённо произнёс он. – Все же как они здесь оказались? Вы были в Сонном городе, да?
– Да, – Эдмунд робко опустил голову: к нему снова закрались неприятные мысли, что и Кэт, и Алекс чуть не погибли из-за него, что все приключение в Сонном городе – это одно сплошное средоточие его вины. – Мы пошли в Сонный город, прежде защитили себя эльфийскими чарами, которые… – Он осекся, задумавшись, стоило ли сейчас говорить про тот дневник, ведь тогда обязательно придётся рассказывать и про сестёр Лоунт, и про их страшное предательство, из-за которого погибла миссис Найтон.
– Какие эльфийские чары? – Саннорт снова отчётливо ощутил этот пытливый хризолитово-зелёный взгляд, такой упрямый, настойчивый. Совсем не злобный, не такой, как у Сэвартов, но словно вытягивающий всю скрытую информацию наружу.
– Которые нам подсказали две жительницы деревни. Я так и не понял, где они их узнали, но они были записаны в тетради. – И он рассказал о таинственных сёстрах-лекаршах, исцелявших новообращённых стражей, которые поведали им о Сонном городе и о его страшном проклятии. Всю правду, кроме тех дополнений Кэт о дневнике Фелиции Найтон – сдавать сестёр он не решился, ему подумалось, что это будет слишком жестоко, неправильно, после того, как они признали свою вину. Жестоко в том числе и для Алекса, которому в тот момент он совсем не хотел причинять боль. Однажды сестры должны сделать это сами, просто решиться открыть всю горькую, мучительную правду и понести за неё настоящее наказание.
– В Сонном городе Кэт укусили и обратили стражем: она ошиблась в чарах. Но, к счастью, те женщины смогли ее исцелить. А мне удалось забрать осколок – не без труда, конечно, но я успел увернуться от их атак и сбежать. Во многом благодаря мечу Равенсов. Если бы не это великое оружие, я бы вряд ли сюда добрался. Но стражи это так просто не могут оставить, поэтому гонятся за нами. Они ещё раз напали на нас, и нам помог твой отец. Однако в Кэт попали сразу несколько молний стражей, но она выжила, хотя и ранена, мы лишились обеих карт. А ещё им где-то удалось отыскать камень телепортации, мне кажется, именно поэтому они попали в земли эльфов, – осторожно, без возможных травмирующих подробностей с пронизывающими молниями, Эдмунд описал все приключение в Сонном городе и некоторые моменты после него.
– Ты прав, с камнем телепортации они действительно особенно остро чувствуют осколки и могут телепортироваться в любую точку мира, путь к которой известен их мастеру. Теперь все понятно. А Кэт… Так, значит, она сейчас не просто ранена, а до этого ее и вовсе превратили в стража… – Алекс стал мрачно озадаченным. – Хотя, знаешь, это не удивительно. Удивительно скорее то, что у тебя эльфийское заклятие так успешно получилось в первый же день. У эльфов другая магия, и опытные волшебники обычно осваивают даже самые простые их заклинания месяцами. Мне, например, пришлось год просто тренироваться для такой магии. Конечно, я тогда был совсем начинающим волшебником, но, например, даже сейчас я допускаю неудачи. С тёмным призраком тем же. Одно заклинание магов не уничтожило бы чары, поэтому мне пришлось прибегнуть к эльфийскому – что вышло дальше, ты уже знаешь. И ещё: как легко ты отогнал стражей у обрыва! Только маги с особым талантом способны на такое.
– Ты считаешь, что я особо талантлив? – с сомнением спросил Эдмунд.
– Да, я почти уверен в этом. Но сейчас мы проверим. Я покажу тебе одно сложное эльфийское заклинание, которое я недавно освоил с большим трудом, и попробую обучить ему тебя, если ты не против. Посмотрим, как пойдёт процесс.
– Ну хорошо… – На свой «особый талант» Саннорт отреагировал без энтузиазма, но вот освоить новое эльфийское заклинание он действительно был не против. Такая магия, далеко не самая слабая, могла хорошо помочь и в дальнейшем путешествии, и в битве.
Некоторое время они шли вдоль обрывистого речного берега, поодаль от его крутых краев, но вскоре повернули направо, на извилистую тропку, что виляла в переливистой тени деревьев. Кинув невольный взгляд на небо, Эдмунд не без восхищения заметил, что дальше оно словно разделилось надвое, разрезанное протяженной темно-синей полосой. Менялся цвет, как будто менялось время суток и даже само положение. Темно-фиолетовые краски, пересекая границу, резко переходили в нежно-сиреневые, ночные сияющие огоньки тускнели в струях дневного света, а сам небосклон, казалось, спускался, чтобы стать чуть ближе к зовущей его земле, чтобы обрести какую-то плоть и ощутить на себе трепетные прикосновения вершин. Вот только чуть-чуть не рассчитывал, потому что все равно был маняще недосягаемым. И почему-то неестественно пухлым, словно спелый фрукт, наполненный терпким соком.
Алекс особо не смотрел на пейзажи, а просто уверенно шагал дальше, хорошо знакомой и привычной ещё с детства дорогой. Глядя на него, Эдмунд поначалу невольно дивился: вокруг все такое интересное, необычайно красивое, фееричное, словно детская мечта, а он относится к этому столь равнодушно? Кажется, если бы Саннорт жил в этих краях, он бы даже после долгих лет любовался местными пейзажами, впитывая в себя каждую их мельчайшую тень. Или… нет? Ему бы приелась эта вечная игра красок, так же, как это случилось с окрестностями другого мира. Скорее так.
Вот они уже пересекли ту небесную линию-границу и находились теперь во владениях нежно-сиреневого, таких светлых, идиллических, навевающих Саннорту сладкие мечты о далёких странствиях. С целью отдыха, конечно, а не поиска осколков зеркала Вечности. Да даже здесь, в этом широком лесу, среди утончённых, изящных, хрупких сверкающих деревьев, словно сотканных из магического полотна, среди дивного пения цветастых птиц, скромно восседающих на ветках, среди пряных цветочных ароматов и какой-то уютной дымки, висящей над тропами, он бы с огромным удовольствием погулял вместе с Лили. Не обременённые грузом заданий, битв и проклятия, они бы просто наслаждались всеобщим миром и собственной прекрасной жизнью.
Но рядом не было Лили, а вокруг ещё не стоял мир. Рядом был только Алекс Найтон, упорно ведущий его вперёд и жаждущий проверить какой-то его магический талант. И Эдмунд был уже совсем не против такого времяпровождения и компании, но всё-таки с этим местом у него сразу возникли другие ассоциации. Ему не очень хотелось здесь сражаться, обучаться магии или обсуждать какой-то негатив – только вдыхать благодатную идиллию, проникаться ей каждой частичкой души и тела, желательно с любимым человеком. Увы, неосуществимо…
Между тем стройные ряды деревьев в скором времени сменились небольшой уютной полянкой, снова такой доброй, светлой и жизнерадостной. Трава здесь была лазурная, и в ней робко ютились местные цветы, чуть высовывая свои прекрасные любопытные головки. А неподалёку лениво бродили какие-то небольшие светящиеся существа, напоминающие медведей – но как будто совсем не опасных, таких же мирных, как и весь этот райский уголок.
Хотя опасными они действительно не были, да и живыми тоже. Эдмунд сразу понял это, как только они подошли ближе. Создания обратили на юношей свои взгляды, и все в них сразу показалось таким искусственным, бутафорским, как театральный реквизит. В общем-то, таковыми они и были. Просто сгустки магии для тренировки юных эльфов, и не больше. Как в компьютерной игре. Впрочем, зелёная пантера тоже была всего лишь магическим символом, неживым, безобидным, но несущим за одним лишь своим появлением горы бед и несчастий.
– Мы пришли, – невозмутимо пояснил Алекс.
– Алекс, а тебе не кажется, что это место не совсем подходит для тренировок? Сама обстановка к тому не очень располагает. – Саннорт высказал мысли вслух, продолжая с искренним интересом рассматривать окружающую обитель беззаботного сладкого блаженства и спокойствия.
– Да, пожалуй, – добродушно усмехнулся Найтон. – Но все же лучше тренировки, чем казни, которые светлые эльфы обычно проводят в похожей атмосфере. Такой у них странный вкус.
– Казни? Светлые эльфы проводят казни, так же, как и тёмные? – Эдмунда слегка передернуло от одного воспоминания о мрачной обители короля тёмных эльфов.
– Да, но, наверное, чуть реже. Мне ни разу не доводилось видеть столь впечатляющего зрелища, но говорят, что пытками они не гнушаются. И мне жаль тех, у кого эти создания ассоциируются исключительно с наивным добром и светом.
– А мне вот доводилось, но это ты уже знаешь… Что же, ладно. – Эдмунд попытался вмиг отбросить все ребяческие наивные мысли о каких-то романтических прогулках и расслабляющих путешествиях: сегодня он и так уже целый день просто общался, сидя в библиотеке, так что пора было, наконец, приступить к делу.
Они приготовилось к магии, Алекс вытянул вперёд руку, собираясь осуществить заклинание, а Эдмунд чуть отошёл в сторону и принялся внимательно за ним наблюдать. Сейчас важен был ещё и слух, он должен был уловить буквально каждый перелив, чтобы все потом прошло успешно. Если он действительно вдруг обладает каким-то необычным талантом. Хотя очень сомнительно.
– Сейчас я попробую обучить тебя связывающему заклинанию, – пояснил Найтон. – Название его говорит само за себя: обычно эта магия невидимыми верёвками связывает сразу нескольких противников друг с другом, не давая им двигаться или колдовать. Не со всеми работает, конечно, но очень полезная вещь.
– Да, я готов, – уверенно отозвался Саннорт.
И Алекс начал произносить какое-то сложное заклинание, такое странное, певучее, переливистое и в то же время звучащее как-то ломано, будто язык животных или птиц. Возможно, незнакомый с эльфийской магией человек и вправду принял бы все эти заклятия за птичий язык и очень поразился умению обычного мага на нем говорить.
Но нет, это был не птичий, это было самое настоящее заклинание светлых эльфов. Отзвучав, оно образовало тонкие, но очень прочные и упругие светящиеся фиолетовые верёвки, что сразу безжалостно связали сразу несколько мнимых противников. «Животные» как-то гортанно застрекотали, принялись извиваться, дергать лапами, пытаясь высвободиться, но магия оказалась сильнее их – она крепко схватила беспомощные эфирные тела, пригвоздила их друг к другу и удерживала, тщательно, непролазно. И все с такой лёгкостью, с естественным изяществом: Эдмунд даже немного восхитился такому мастерству своего знакомого.
– Ну, прекрасно же. Может, это ты особо талантлив, а не я?
– Не торопи события, Саннорт, – Приятель снова посмотрел на него с мягким снисхождением.
Алекс освободил от верёвок противников и ещё несколько раз повторил заклинание, так же раскрепощённо, умело. Эдмунд внимательно фиксировал каждый слог, жест и перелив, впитывая эту магию с привычной жадностью до новых знаний. И с нетерпением ожидая, пока придёт его очередь, пока он сам воплотит ещё одно сложное эльфийское заклятие, пока станет ещё чуть-чуть сильнее. Всего его в тот момент охватывало какое-то приятное напряжение – примерно такое, какое он ещё несколько лет назад испытывал на уроках магии в белой школе. Не тревожное, не пугающее, но немного волнующе-предвкушающее.
И вот настал заветный момент – Алекс предложил ему попробовать, и Эдмунд, чётко заучивший заклинание, с точностью повторил за сторонником. Хотя нет, не с точностью. Первое его заклинание оказалось неудачным, и не вышло даже просто блеклого света, что уж говорить о мощных веревках, наглухо связывающих врагов.
Но расстраиваться не стоило. Кажется, с первого раза такое могло не получиться даже у обладателей особого таланта. Хотя Саннорт опять же был не уверен, что таковым являлся, совсем не уверен – скорее уж он располагал талантом впадать в неприятности, чем сразу осуществлять сильную эльфийскую магию. Но с Алексом он пока не стал делиться своими подозрениями, а просто принялся покорно пробовать ещё и ещё раз…
Вот уже несколько часов незаметно прошли в тщетных попытках создать даже просто тусклую хрупкую нить, но особые навыки Эдмунда почему-то так и не проявлялись. Сколько он ни менял направление взгляда, движения, переливы речи… На этот раз эльфийская магия ему совсем не давалась, и он только лишь ловил на себе взгляды: озадаченный – Алекса, и пустые, непонимающие – тех сгустков магии, в которые он зачем-то так старательно целился.
– Ну и кто из нас обладает особым талантом? – горестно усмехнулся Эдмунд после долгих и морально утомляющих часов тренировок. Теперь всего его охватила скука, серая и липкая, и он бы уже с удовольствием сдался и перенёс бы это обучение на более удачный день.
– Бывает, что даже у сильных магов вызывают затруднения какие-то эльфийские заклинания. Ну, просто «не твоё» заклятие. Попробуем кое-что другое. Парализующую метку. Тоже очень сложная магия, которой я обучался две недели.
– Хорошо… – уже без особого энтузиазма отозвался Эдмунд, представляя еще долгие часы бессмысленных тренировок.
Найтон, в свою очередь, с тем же расслабленным видом произвёл другие чары – тоже мелодичное, переливистое заклятие, от которого несколько ярких огненных вспышек ударили в противников и отпечатались на их лбах светящимися витыми знаками. Эти символы словно пустили корни, потекли по бесплотным телам – и мнимые конечности их лишь судорожно дёргались, замирая в беспомощном оцепенении.
