Текст книги "Принцип злой любви (СИ)"

Автор книги: Алена Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

– Это что такое?!

– Че… – грязная голова со всклокоченными волосами повернулась к Семену Семеновичу.

– Ты как себя ведешь?! – отца Таня таким никогда не видела. – Ты где был?! Там отец чуть ли не при смерти, а ты что ж как свинья-то?!

Егор упал на стул, Семен Семенович навис над ним и так грозно потрясал кулаками, что даже больничная охрана чуть отодвинулась.

– Бессовестный! Разве мужик себя так ведет?! Мало ли что в жизни случается, но ты думать должен не только о себе!

Молодой мужчина опустил голову и что-то бубнил себе под нос.

– Где его нашли? – спросил он у врача, который наконец-то смог заняться раной.

Доктор, уже немолодой субтильный мужчина с седеющей головой, пожал плечами. Зато прояснил ситуацию охранник.

– Он в аварию попал. В больнице там лежал, где-то в области. а после больницы он пошел бухать. Подрался.

– Ну, Егорка, – Семен Семенович грозно посмотрел на родственника. – Я тебя так скажу, несмотря на то, что тебе под тридцатник, и ты здоровый мужик, задницу я тебе ремнем надеру в присутствии Миши.

***

Ноябрь закончился, и с первым днем зимы город завалило снегом. Люди протаптывали узенькие дорожки, на которых, чтобы разойтись, приходилось залезать в сугроб.

Витрины и улицы начали украшать к новому году. Везде мигали гирлянды, золотились украшения и уже мерещился запах ели и мандаринов.

Я устало опустилась на стул и поставила рядом кружку с кофе. Спать хотелось безмерно. Мы со Стасом всю ночь пытались заставить заработать кусок игры, но пока так и не поняли, в чем проблема. Да, мы все-таки решили переехать на другой движок и сделать сие мероприятие доступным для смартфонов. Васька над нами потешался. Сказал, что знает, в чем ошибка, но мы сами должны дойти. Учитель недоделанный!

За две недели нашего знакомства мы со Стасом нашли друг в друге задротов, которым интересно тратить ночи на то, чтобы что-то создавать! Это, кстати, помогло успокоиться и смириться с тем, что произошло.

Я знала, что Егор "нашелся". На это указала висевшая у меня на странице желтая рамочка с фото Егора, она стала размытой, и появилась надпись "Найден. Жив".

Уж не знаю, что за аферу они там провернули с Александром. И знать не хочу.

Михаила Федоровича выписали из больницы где-то неделю назад. Он сам позвонил и сказал об этом и всячески благодарил. Голос у него был бодрый, несмотря на все произошедшее. А пару дней назад Васька скинул мне билеты на самолет. Мы с братом, со Стасом и еще парой его коллег с работы вылетали из Москвы третьего января рано утром в Прагу, а значит, мне надо было прибыть в столицу второго.

Я немного выдохнула. Может только сьранное чувство стало сильнее совсем немного, оно ощущалось, особенно когда я садилась к окну автобуса и вставляла наушник в ухо.

Город весь встрепенулся, и люди стали вдруг как-то более приветливы, грядут праздники, и всегда в это время сердце наполняется надеждой, что в жизни что-то изменится к лучшему.

Аня и Антон все больше сближались. Они часто пропадали в кино, театрах, на катке. Мой коллега даже, боже, на диету сел! Все ради Ани.

На работе он, как синусоида, то впадал в режим робота и пахал, как вол, то отключался от реальности, переписываясь с моей подругой или общаясь с ней по телефону. Преображаясь на глазах. В каком-то смысле даже глупея. Но так... Совсем чуть-чуть. Чтобы прощать ей ее капризы.

Суббота выдалась у нас обеих нерабочая, и мы пошли по магазинам. Я хотела купить рюкзак в поездку по совету брата и Стаса, а Анюта хотела просто развеяться. Антон уехал в Астрахань, чтобы потом заглянуть к близким уже только в феврале.

После весьма удачного шопинга мы с подругой посидели в кафе, а потом я даже затащила Аньку в кино на ужастик. Фильм и, правда, оказался ничего. Впечатлительная Анька аж повизгивала на некоторых сценах.

Настроение, когда мы ехали домой, было отличным. Подруга даже спела в полупустом автобусе, а надо сказать, что голос у нее был отличный, а то, семь лет отпахала в музыкальной школе. В шапке и варежках с белой меховой оторочкой с длинной белой косой румяная, она походила на Снегурочку из сказки, о чем не преминула заметить малышка, сидевшая на переднем сиденье у мамы на коленях.

Пробираясь по сугробами к подъезду в обход обвалившегося флигеля, который никто даже не подумал разобрать и вывезти, мы весело смеялись, обсуждая, что будем делать на Новый год и сколько на это надо денег. Только уже у самого подъезда Аня вдруг замерла, как вкопанная. Дыхание подруги сбилось.

Я выглянула из-за спины и заметила возле скамеечки мужской силуэт. Еще пара шагов по хрустящему снегу, и виден стал квадратный подбородок, белые нити в густой каштановой шевелюре, широкие плечи, плотный свитер и не застёгнутое пальто, перчатки, лежащие на лавочке. Мужчина же не отрывал взгляда от подруги.

– Костя... – Аня не сказала, она выдохнула.

– Привет, Анют!

Голос у него действительно был потрясающий, низкий, а от того, сколько он вложил в эту фразу, какую невообразимую тоску, у меня мурашки побежали по спине. Я, вместо того, чтобы пойти домой, развернулась к калитке, отделявшей двор от улицы, но рука подруги вцепилась в рукав моей крутки, пытаясь удержать.

– Что ты тут делаешь?

Похоже, Константин понял, что разговор надо будет продолжать при свидетеле, но ему, похоже, было все равно.

– Я приехал за тобой, солнышко! Я без тебя не могу! Пытался, но не могу!

Пальцы подруги судорожно сжали мою руку. Она молчала, и слово не проронила.

– Я развелся, Анют!

Пальцы подруги разжались. И будто Анино сердце запустилось снова.

А я сделала шаг к выходу из двора. Если Аня позовет... Но она не позвала, когда я скрылась за разрушенным флигелем, они так и стояли друг напротив друга, кажется, не дыша даже…

Антон... Что же теперь будет?

Глава 18

Красивой женщине прощают не только глупость, но даже ум.

Аркадий Давидович

Едва скрывшись за развалинами флигеля, который огородили металлическим забором, но разобрать и вывести так и не удосужились, я остановилась, да так и простояла пока не заметила, что в квартире включился свет. Снег тихо сыпался с неба, машин было мало, как и прохожих.

Теплый свет в окне, почему-то заставил меня поежиться, и стало вдруг как никогда прежде одиноко.

Все несколько минут назад мы говорили о том, как будем отмечать праздник, что приготовим, куда хотим сходить, мы обе понимали, что этот год будет последним, когда мы живем вместе. Я собралась брать ипотеку. Аня тоже задумалась, и тем более у нее есть Антон, а значит рано или поздно они съедутся.

Перед глазами встала вдруг безумно четкая картина – Аня уехала. Бросила все и уехала. Она ведь так его любила, так переживала, так долго себя готовила к расставанию, так тяжело его переживала, хотя приняла решение сама. Но самое страшное, что я была не готова к тому, что подруга окажется вне "шаговой доступности". Мы так долго вместе, сроднились и давно, и у меня так мало подруг... Да что там говорить, Анька одна настоящая. Такая, которая всегда рядом...

А как же Тоха?

Нет, я не верю, не может такого случиться!

Они поговорят, им надо дать время, надо дать его Ане, и она, наконец-то, со спокойным сердцем закроет эту дверь.

Только вот куда податься, пока решаются вопросы вселенского масштаба? Ехать к родителям не хотелось, сидеть в кафе поздновато, да и веселящихся людей вокруг мне сейчас хотелось меньше всего видеть.

Пустой автобус приветливо распахнул двери, кондуктор заметила нового пассажира, но осталась сидеть в ожидании следующей остановки. Я же уселась рядом с окном и засмотрелась. Город сейчас казался умиротворенным, спокойным и таким красивым, все изъяны запорошило снежком, и теплый свет фонарей сделал улицы уютными. И была в этом помимо радости еще и какая-то необъяснимая тоска.

Как удивительно все-таки складывается жизнь. В некоторых играх есть возможность убрать галочку, и у твоего персонажа, несмотря на то, что он исполняет квесты, борется с монстрами, не растет опыт, а значит, ты не можешь перескочить на следующий уровень. Вот у меня сейчас бы убрать где-то в жизненных настройках эту галочку, чтобы замерло все так, как есть, и этот автобус, и этот снег, и все рядом... Почти все... Нет, дорогая, так не работает в жизни. Друзья взрослеют, появляются семьи, дети, дела, проблемы. И у меня все острее ощущение, что если я не решусь на что-то, то упущу очень многое, застыну на этом уровне, и сама не буду этому рада. Может я в каком-то смысле неудачница...

Автобус затормозил на нужной мне остановке и я, пройдя мимо кондуктора и опустив в ее протянутую ладонь мелочь, пробежала по хрустящему снегу к широком крыльцу нашего офисного здания.

Я знала охранников, потому не сомневалась, что меня впустят. На тонувшей в густых сумерках проходной сидел Петрович.

– Куча отчетов, не успеваю, – улыбнулась я.

Мне пожелали продуктивного вечера и намекнули, что завезли новый вкусный кофе (руководство расщедрилось). Отлично, согреюсь и разбавлю одну горечь другой, менее противной.

Проходя к своему рабочему месту, я задержалась возле кресла Антона, который оставил на столе кружку и кипу смятых листов. Он в пятницу уходил последним.

Не знаю, что меня дернуло, но чуть отодвинув бумаги, я достала спрятавшуюся рамку с фото, там была не Аня, нет. Там была огромная семья, большую часть которой составляли женщины, минимум три поколения. Фото делалось на улице, под ярким солнцем и безоблачным небом, от него веяло теплотой большого дома, запахом пирогов, яркими островками цветов на подоконниках и террасе. Тоха таким и был, он носил простые рубашки, свободные джинсы, чуть длинноватые локоны. Ему нравились рыбалка, вечера у костра, шашлык, что-то простое. А Аня, ей нравились яркие интерьеры, фильмы и спектакли, сериалы и книги. Они же...

Телефон принял несколько сообщений, выдернув меня из размышлений.

"Привет, Кусь, зарубимся сегодня?"

Ванька.

"Ты читала про СваутШорт?"

Васька.

"У меня получилось! Нет! У нас получилось!

Стас.

"У отца завтра день рождения. Он приглашает к 15-00."

Егор…

Хотите верьте, хотите нет, но от этого сообщения веяло холодом. Серьезно. Оно как бы намекало, держись подальше. Я так и сделаю, обязательно позвоню, но не поеду.

До сих пор я не в силах забыть сообщение, на которое Егор не ответил, хотя почему я должна его винить, он же не знает, что я сделала все (с подачи Саши), чтобы он не вляпался ни во что. Он не обязан был мне ничего писать. Не обязан. Только от этого было как-то горько во рту и тяжело на сердце.

Я просидела на работе почти до часа ночи, пытаясь как-то приспособить то, что мы придумали со Стасом, когда пришло сообщение от Ани.

"Ты у родителей?"

"Нет, на работе сижу"

"Приедешь?"

"Да"

Домой я ехала с абсолютно пустой головой. На самом деле я очень боялась того, что там увижу.

И не зря.

В квартире было тихо. Свет горел на кухне и в Аниной комнате, если Константин тут и был, то уже определенно ушел. Я сделала глубокий вдох и, скинув только ботинки, прошла в комнату подруги, где Аня... медленно, аккуратно и методично складывала вещи в чемодан.

Сердце мое заныло. Я вообще не люблю давать советы, потому что не умею и потому что в личной жизни у меня опыта не то чтобы много, но то, что я произнесла почти шепотом, скорее шло от сердца, чем от головы.

– Ты считаешь, что так будет правильно? А Антон?

Аня замерла на полпути между шкафом и сумкой с любимым лиловым свитером в руках, в глаза мне она посмотреть не решилась.

– Викуль, я открою тебе один секрет. Если есть выбор между любовью и порядочностью, никто не выберет порядочность, кроме придуманной Татьяны Ларины. Сам Антон бы ее не выбрал, если бы понимал, что я буду думать о другом и даже в сотой доле не смогу дать ему того, что дала бы Косте.

– И как ты ему это скажешь? А самое главное, когда?

– Никак, никогда, пусть ненавидит. Злость – лучший в данном случае советчик.

Как больно. Даже мне. А каково будет Тохе?

– Чтобы он возненавидел всех баб?

– Я имею право выбирать! – Аня сама была близка к истерике. – Это моя жизнь, и я хочу прожить ее с тем, с кем чувствую себя настоящей.

– А с Антоном не чувствуешь?

Аня бросила на меня взгляд, и в нем, как мне показалось, было очень далеко до полной уверенности в правильности ее решения, очень много тоски и отчаяния, страха, надежды.

– Когда влюбишься по настоящему, ты меня поймешь.

Пришлось опереться о косяк, ноги стали ватные, точно и моя жизнь вместе с Антоновой сейчас рушилась.

– Мы с ним будем половину платить за эту квартиру, столько, сколько тебе потребуется, пока ты не решишь вопрос с ипотекой. Он сказал, что для него это не проблема.

Я медленно кивнула.

– Думаю, после праздников до февраля управлюсь, а январь у нас оплачен. Так что…

Она вдруг замерла с вещами в руках и прошептала, так и не подняв головы:

– Не торопись.

Интересно кому это сказала, мне или себе?!

– Вы сегодня улетаете?

– Да, были билеты на утро. И я решила, что так лучше.

Холод внутри окончательно сковал сердце.

– Пожалуйста, поступи по-человечески. Напиши Антону, – я сжала кулаки. – Он же и меня будет считать к этому причастной. Он хороший человек. Я говорила тебе! Я просила тебя!

Внутри меня среди пустоты и льда зрела обжигающей лавой обида. Обида за Антона, который был готов в лепешку расшибиться ради подруги, а она не готова даже сказать ему то, что решила, в лицо.

– Я постараюсь, – оказалось, что Аня стояла рядом, она вдруг порывисто обняла меня и задрожала, заплакала, навзрыд, как плачут дети, потерявшиеся в большом и страшном мире. И тут меня осенило, что ей тоже страшно! Что ей тоже совестно! Она боится, потому что, если мы остается здесь, то она уходит в неизведанный, так далеко расположенный от привычного мир.

– Прости меня, пожалуйста, я просто... Я просто... Я так люблю его, Вик! Понимаешь? Он обнял, и я будто ожила, задышала. Будто никого другого нет. Боже, что же я делаю, Вик?! Что мне делать?

– Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал, и этого уже не исправить.

Почему я так сказала, не знаю, но Анюта стиснула меня еще крепче в объятиях.

– Я так тебя люблю, подруга!

Она отстранилась, вытерла слезы и улыбнулась. Лицо ее просветлело, она расправила плечи, кивнула и исчезла в своей комнате.

Костя заехал за Аней где-то в районе шести утра. Он зашел в дом, принеся с собой запах снега и дорого мужского парфюма, подхватил как пушинку Анин чемодан, вежливо кивнул мне, и исчез, дав нам возможность попрощаться.

Мы обнялись.

– Я написала Антону, – прошептала Анюта.

– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарила я.

– Пиши мне каждый день, – подруга отстранилась и накинула сумку через плечо, затянув шарф потуже.

– И не по разу! – кивнула я

Когда ее силуэт исчез в сумерках длинного общего коридора, а потом затихли и шаги, я закрыла дверь и глубоко вздохнула. Организм очень хотел спать, но я вдруг поняла, что не привыкла спать одна... В том смысле, что я всегда понимала, что у меня есть Анька. Даже если она ночевала у родителей. А теперь, теперь все по-другому

Пришлось прибегнуть к запрещенному приему и выпить гистамину. Она подействовала быстро и именно так, как я хотела, как отличное снотворное. Разбудил меня будильник где-то в районе двенадцати. За окном было хмуро, падал снег, ветер раскачивал сонный каштан за окном. Было холодно. И... Я вспомнила весь вчерашний плавно перешедший в сегодняшний день.

От Ани сообщение пришло еще в десять, они благополучно сели в Москве.

Целых полчаса я лежала и смотрела на потолок. Мне не хотелось сидеть одной в пустой квартире. Завтра на работу. Надо как-то пережить сегодня. А если съездить к Михаилу Федоровичу, но пораньше. Поздравить, передать подарок, потом по дороге заскочить к родителям, купить еды, потому что теперь у меня нет того, кто будет снабжать меня вкусняшками.

Да, хороший план. Его и придерживаюсь. Вставай, Вика! Движение есть жизнь!

Глава 19

Не смей говорить о балансе, если кладёшь руку на весы.

League of Legends

Собралась я быстро, для того чтобы поздравить хорошего человека, не надо надевать вечернее платье, хотя как раз для Михаила Федоровича и стоило бы, он один из немногих, кто достоин потраченного времени и денег.

Ой, блиин!

Я за последние сутки столько всего пережила, что впору забыть собственное имя, потому в пылу сборов настал момент, когда до меня дошло, что на день рождения с пустыми руками ходить непринято! Мед, конечно, лучший подарок, как говаривал Винни Пух в известной песенке, но не в этом случае.

Эх, Вика!

Так…

Деньги – не проблема, праздника-то у меня не будет. Точнее, будет как раз, но что ни на есть самый обычный: я посижу за компом, выпью шампусика и лягу спать. Лишнего не потрачу. Проблема была в другом – в выборе подарков я полный ноль. Даже в минусе. Меня тут всегда выручала Аня… И с родителями, и с друзьями, и с коллегами.

Нет, ну мозги же есть. Так! Мыслим логически. Я не настолько знаю человека, чтобы дарить что-то дорогое или вычурное. Это должен быть знак внимания и заботы.

Алкоголь – нет! Михаил Федорович только из больницы, какой алкоголь?! Да еще с сердцем! Книги? Я не знаю, что он любит. Цветы? Он не дама.

И тут меня осенило. Михаилу Федоровичу тяжело было пользоваться тачпадом. Вряд ли господина Зиновьева осенило помочь отцу в этом, а если и осенило, то мышки быстро выходят из строя. Да и не до того отцу и сыну было, а у меня как раз лежала новая мышка в упаковке. Она была совсем неплоха, с подсветкой, без проводов. Я ее купила, потому что мне понравилась ее «брутальная внешность». Она как раз большая, мужской ладони с ней будет удобнее. К тому же мне требовалось «по периметру» много кнопок. А эта обладала лишь двумя, да колесиком. И тематика соответствует! Отлично!

Через десять минут я уже была в автобусе и держала курс в сторону Техстекло.

Город все больше погружался в предпраздничную суету, фонарные столбы были красиво украшены снежниками, хоккеистами, флажками и звездами. Небо было ясное, значит, морозец скоро кусаться начнет.

Чем плоха рабочая неделя зимой? А тем, что света ты почти не видишь, на работу идешь – еще темно, а с работы (особенно я) – так уже ночь. Потому, даже я, еще не осмыслившая до конца то, что Аня теперь далеко, но уже страдающая от «пред» тоски, порадовалась тому, что вижу это замечательное чистое небо, переливающееся от нежно-голубого к светло-серому и к нежно-розовому. И как-то даже дышать стало легче.

Дверь именинник открыл практически сразу. Михаил Федорович был еще немного бледен, похудел сильно, но глаза светились, и улыбка была теплая, искренняя. Наверняка потому, что Егор рядом целый и невредимый, а значит, есть надежда, что я все сделала правильно.

– Викочка! Так рано! – всплеснул руками пожилой мужчина.

– Простите, Михаил Федорович, – я шагнула в прихожую вслед за мужчиной. – У меня со временем совсем плохо, работа, сами понимаете! Но я очень хотела узнать, как вы, как ваше здоровье, и поздравить!

– Спасибо, дочка, спасибо тебе! Как жалко, что ты не останешься, – понимающе вздохнул мужчина. – Давай хотя бы чайку со сладким?! Обязательно! И не спорь!

– Михаил Федорович, спасибо большое! Но…

– Вика!

На пороге зала стоял Егор. Он был в джинсах, тонкой синей водолазке с закатанными рукавами и босой.

– Здравствуй…те, Егор… Михайлович.

– Господи боже, что так официально-то?! – рассмеялся Михаил Федорович. – Пойду, чай поставлю, понимаю, что торопишься, но без угощения не отпущу.

– Но…

– Давай куртку, – Егор протянул руку и почти вытряхнул меня из моей собственной верхней одежды. Чувствую, что он был не в восторге от моего прихода. – Не расстраивай отца, раз пришла.

Черт! Я надеялась, что он тут появится только к празднику, но он, похоже, здесь… живет. В ванной, пока мыла руки, заметила две зубные щетки.

– Михаил Федорович, я, правда, ненадолго.

Но на столе уже дымились пирожки, и вкусно пах травяной чай. А на подоконнике лежал тот самый ноут, похоже, мужчина им пользовался, потому что провод зарядки был в гнезде. Я достала свой подарок и вручила имениннику.

– Помню, как вам непривычно пальцем водить. С этим будет значительно удобнее.

– И правда, неудобно. Это же мышка! Спасибо, Викочка.

– Как вы себя чувствуете?

– Ой, – махнул рукой мужчина. – По-стариковски. Но в целом подлатали и отпустили. Вот теперь за мной Егор присматривает.

– Это отлично! Врач сказал, что вам поможет то лекарство.

– Это да. Оно, мне кажется, меня на ноги и поставило.

О, это вряд ли, скорее радость от присутствия вон того лба, который чем-то гремит в соседней комнате.

– Очень вкусные пирожки, неужто сами?

– Ой, не смеши. Нет, конечно! Моя племянница. Она на все руки мастерица на кухне. На нее одна надежда. Мы с Егором максимум что можем, это супчик, яичницу да пюре с макаронами.

– Меню лучшего ресторана.

Михаил Федорович засмеялся. В целом выглядел он хорошо. Серость ушла, на щеках появился румянец, а самое главное из глаз исчезло это обреченное выражение.

Будет, чем себя утешать!

Мы еще поболтали о погоде, о больнице и о соседе по палате, который величал хозяина дома Атосом. Егор на кухне не появился. Михаил Федорович сказал, что он работает с документами и надеется закончить до прихода гостей. Что ж, это отлично! Меньше бередит мне душу своим видом.

Когда чашка опустела, я искренне поблагодарила хозяина и, еще раз поздравив, засобиралась. Время было как раз без пятнадцати три, скоро придут те, кто Михаилу Федоровичу и Егору по настоящему родные и дорогие люди, особенно с учетом того, что случилось у них за последнее время, общество таких людей для них важно.

Когда сапоги и куртка уже были застегнуты, а новая сумка заняла свое место на плечах, в прихожей показался Егор в теплом свитере и в джинсах.

– Я до магаза, – сообщил он отцу. – Мне бумага нужна. Надо что-то купить?

– Да вроде нет, – развел руками отец. – Все есть.

Вышли мы из квартиры вместе. Он шел впереди, я сзади, стараясь это делать как можно медленнее, чтобы увеличить разрыв. Однако, он придержал дверь, ожидая меня.

– Спасибо, – кивнула я, не глядя, и, порывшись в кармане на предмет телефона, спустилась вниз с крыльца и вежливо попрощалась. – Приятного вечера, Егор Михайлович.

– Угу, – послышалось в ответ.

Вот и ладненько.

Я направилась по узенькой тропинке к выходу из двора, но, судя по звуку, снег поскрипывал не только под моими ногами: Егор шел следом. Но ему же надо выйти из двора, как и мне.

Телефон завибрировал. Звонил Игорь.

– Привет, водолейчик! – поприветствовал меня львеночек. – Как дела?

– Все ок! У тебя как? Как Москва? Как устроился?

– Да, бегаю, как заяц! Документов немерено, то медосмотры, то психологи. Живу пока в общаге, но говорят, дадут студию под Домодедово. Да и ритм тут совсем другой! Не высыпаюсь жуть. У тебя все хорошо?

– Сойдет, – улыбка, которую, слава богу, не видел Игорь, вышла грустной.

– Слушай, я что звоню-то! Помоги, пожалуйста. У меня у друга ноут сломался, а он ему ой как по работе нужен. Сможешь? В долгу не останусь.

– Он сможет его привезти? – рука замерзла. Потому я зажала телефон между щекой и плечом и засунула ладонь в карман.

– В том и проблема, он инвалид колясочник.

– Оу! Хорошо, где он живет?

– В Сторожевке.

– Сторожевка же за городом?

– Да, но ты не волнуйся, я такси вызову, – обрадовал меня львенок.

– Мне нужен где-то час.

– Ок, позвони, как будешь готова, – обрадовался Игорь. – И это… ты денег с него не бери. Я все оплачу.

– Ты издеваешься? Конечно, не возьму. Особенно с тебя, – возмутилась я.

– Люблю тебя, – совершенно искренне заявил мне львенок.

Ничего не меняется у человека. Даже будучи в Москве.

– Прямо вижу, как ты меня любишь, гоняя за город в воскресенье вечером, – засмеялась я, а в душе была благодарна, когда есть дело – это хорошо, помочь кому-то – вообще отлично. А главное, не быть дома! А то есть шанс сдохнуть от тоски.

– И ты мотаешься так по чужим домам?

От неожиданности я подпрыгнула и резко обернулась, обнаружив перед собой в паре сантиметров от носа расстёгнутую на груди куртку и толстый синий свитер крупной вязки. Пока говорила по телефону, двор Михаила Федоровича я давно покинула, и как-то совершенно не ожидала, что Егор до сих пор идет за мной.

– А, ну… у меня работа такая, – пожала я плечами.

– И тебе не страшно? Может там псих какой-нибудь окажется?

– Психи мне больше на основной работе попадаются.

Егор пристально меня изучал. Снежинки кружились и искрились на солнце, как крохотные бриллианты, замирали у него в волосах, когда ты небольшого роста, от подобных наблюдений начинает затекать шея. Особенно, когда он так близко…

А оторваться сложно…

Сердце как-то странно бьется, вот сейчас должно было ударить, но удар пропустило, отчего в животе зародилось ощущение, что летишь вниз с высокой горки.

Не-не-не! Этой ошибки я больше не повторю!

– А как ты отвечаешь перед клиентом, если у тебя украдут, например, его ноутбук?

Это намек?

– Если вам надо возместить стоимость винчестера, то без проблем, скиньте реквизиты, куда перевести, – нежное чувство испарилось.

Он молчал, а я, прождав достаточно и не получив ответа, развернулась и пошла к остановке.

– Я очень зол, но надеюсь, ты не считаешь меня идиотом, который винит тебя в случившемся? – он догнал меня и преградил путь.

– Не уверена.

Его губы скривились в грустной такой усмешке.

– Брось. Представь, что у тебя обрубили все нити, связывающие тебя с дорогим для тебя человеком. Я так и не узнал ничего о его жизни и о его… гибели.

Повисшую тишину нарушали лишь далекий автомобильный гул и снежинки, они нежно шуршали по ткани куртки под ухом.

– Знае… те, может, некоторым тайнам надо ими и оставаться, вы ведь помните Артема хорошим человеком…

Блин!

– В том смысле, что…

– Я понял, о чем ты, – резко бросил он, а потом вдруг взгляд его смягчился, – может ты и права. Только смириться с этим тяжело.

– У вас есть отец, и вам стоит держаться вместе, если он вас потеряет, этого он уже не переживет.

Егор кивнул, на мгновение опустил глаза, но потом посмотрел на меня в упор и… протянул руку.

– Спасибо, и за отца, и за… Вообще за все.

Я пожала его горячую ладонь.

– Не за что!

– Ну, пока. Удачи тебе, – он улыбнулся. – Извини, если я тебя обидел чем.

– Все хорошо. И Вам удачи, Егор…

***

Михаил Федорович убрал со стола посуду, протер тряпочкой цветастую клеенку.

Вот и дожил до дня рождения, а судьба в этом году подкинула ему достаточно испытаний, чтобы отправиться на тот свет.

Но иногда вместе с бедами в жизни совершенно неожиданно появляются хорошие люди.

Вика Михаилу Федоровичу очень нравилась. Добрая, умная, симпатичная. И сердце у нее на месте. Чем-то она напоминала Аленьку. Супруга тоже была маленькая росточком, но с душой. И такая живая. Рядом с ней Михаил Федорович чувствовал, как жизнь не проходит мимо, а именно проживается. Вот и Вика такая. Вот кто в наше время будет помогать незнакомому старику? Повезло кому-то. Егору бы такую девушку. Его девушка не спешила знакомиться и вообще показываться на глаза Михаилу Федоровичу. Хотя, может сейчас и не принято так, но пожилой мужчина этого не понимал.

Ох и тяжелые были недели. Из больницы его забрал Егор. Он был весь потрепанный, хмурый, рука у него плохо разгибалась, гипс, говорят, только сняли. Но он был с отцом почти по-матерински нежен.

Семен же кидал на сына двоюродного брата рассерженные взгляды, хотя со временем сменил гнев на милость. А ведь брату приходилось нелегко. Внучка собрала вещи и, никому ничего не сказав, уехала, бросила семью. Было и еще что-то между сыном и Семеном, но они решили, видимо, поберечь нервы Михаила Федоровича. Хотя мужчина не сомневался, что со временем выведает, что случилось.

В связи с тем, что Егор раздал все долги и по болезни не работал последнее время, денег едва хватало на то, чтобы купить полбулки хлеба. Егор, конечно, этого отцу не говорил, деньги где-то брал, и на еду и на лекарства хватало, но сын не мог пока снимать квартиру, потому переехал к отцу. Это было хорошо, после больницы было тяжеловато. А вдвоем и, зная, что с сыном все хорошо, что он рядом, становилось лучше.

Вот даже хватило сил задуматься о маленьком празднике.

Квитанции на оплату, лежавшие на уголке на крыше серванта, осыпались, как осенние листья, согнанные сквозняком из приоткрытой форточки.

Ой, старый ты стал, Миша! Где очки? Только ведь разложил все чеки. Егор за все заплатил. А ты тут хаос навел!

Свою комнату Михаил Федорович настоял отдать в пользование Егору. Спал сам он плохо. Да и после всех лекарств в туалет хотелось чаще, а сын пусть отдыхает и высыпается.

Очки же по привычке старой лежали в той самой спаленке на полочке. Зайдя в комнату, Михаил Федорович вдруг улыбнулся, и на сердце почему – то потеплело. Вот просто так! Хотя нет, повод был! На столе рядом с компьютером Егора лежала нераспечатанная пачка бумаги.

***

Поездка оказалась вполне удачной.

Ну, как удачной. Ноут накрылся у человека, приятного мужчины чуть старше Игоря, действительно передвигавшегося после ранения в инвалидном кресле. Жил он вместе с матерью в окружении книг, растений в горшочках и двух больших котов.

Зарабатывал он тем, что помогал заполнять декларации в налоговую и подавать отчетность в разного рода фонды.

У него сгорела видеокарта, и оценить ущерб тут мог только Пашка, к которому я и поехала сразу из Сторожевки, а это ни много ни мало четко другой конец города. Но Игорь сказал, что чем быстрее, тем лучше. Чтобы друг не впал в уныние. Это было удивительно, видеть, что львенок может быть таким заботливым с кем-то кроме себя, мамы, бабушки и меня немного.

Пашка что-то усиленно паял. Работы у него было невпроворот, и он не успевал, потому работал и по выходным.

– Пациент! – возвестила я с порога.

Друг приподнял голову.

– У меня тут уже лазарет забит, и пора крематорий открывать. Возьмешь два вызова на завтра на поздний вечер?

– Если недалеко. У нас завтра вебинар до фиг пойми скольки, его мне обслуживать, не знаю, когда освобожусь.

– Да нет, они, по-моему, вообще рядом с твоим домом, – мизинцем друг тронул экран телефона. – Да, точно.

– Ок, конечно. Что скажешь по моему делу?

Пашка хмыкал, пыхтел и прицокивал языком.

– Надо менять. Если не будет, то заказывать надо, она старая достаточно. Я помню, ты мне говорила, что чем быстрее, тем лучше. Я постараюсь, сам подшаманю, может, оживет.

– Спасибо, ты просто бог! Ладно, погнала я домой. Есть хочется страшно.

– Ок, беги! А нет, стой! – заорал мне вслед Пашка. – Я починил то, что ты просила.

– Что? – я проследила взглядом в направлении, в котором друг кивнул. На его рабочем столе, на самом краю лежал тот самый злополучный винт.

Черт! Я и забыла про него! Черт! Черт!