Текст книги "Принцип злой любви (СИ)"

Автор книги: Алена Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Глава 14

Страсти придают ума самым глупым людям и делают глупыми самых умных.

Луций Анней Сенека

Стекла маршрутки запотели. Снаружи их омывал дождь, а изнутри плакал уже конденсат. Его «слезы» не срывало встречным ветром, они сбегали ручейками до черной резиновой рамы, образуя на ней импровизированные заводи. А когда «уровень» воды превышал допустимый, заводи сбрасывали лишнее, как импровизированные затворы водохранилищ.

Гул двигателя убаюкивал, и, если бы не частые кочки и пустые остановки, на которых водитель притормаживал в надежде на новых пассажиров, мне кажется, я бы уснула. Этому способствовала и тихая мелодия, лившаяся из наушника, я даже не разбирала ее, она шла каким-то далеким фоном, мягко касаясь уставшего разума.

Понедельник полностью отработал статус тяжелого дня.

Антон был весь в заботах: с родней в Астрахани несчастье приключилось – сгорела квартира. Слава Богу, никто не погиб и даже не пострадал. У соратника по работе была большая семья, правда, отец давно уже умер, зато мать и две ее сестры (Антоновы тетки) с многочисленными прямыми отпрысками, внуками и снохами, зятьями, коровами, курами, свиньями и собаками (ну и куда же без котэ), проживали в пригороде Астрахани, вели весьма приличное хозяйство и представляли собой местный клан. Там же проживали и двое младших братьев Антона, которые еще только перевалили за вузовский экватор.

А вот уже в самой Астрахани, в той самой квартире, которая сгорела, проживали две Антоновы сестры, поступившие в этом году в универ. И может мать и могла все решить сама, подключив неисчислимых родственников, но девочки струхнули, ибо виновницами пожара являлись именно они, точнее, одна из них, забывшая выключить утюг, прежде чем, уткнувшись в телефон, отправиться утром пятницы на учебу.

Конечно же, у них источников дохода, кроме разве что небольшой стипендии (и мамы), не было. И чтобы не выхватить от родительницы, они упросили старшего брата помочь деньгами и знакомыми, которые в свою очередь могли помочь с ремонтом. Антон, разумеется, негодовал, но умудрялся совмещать ответы на заявки клиентов, корректировку кода в загрузочной программе, а параллельно виртуально посещать строительные супермаркеты, упрашивать соседей девочек снизу не подавать в суд на возмещение ущерба, и общаться с мастерами, готовыми взяться за квартиру и в кратчайшие сроки сделать ее пригодной для проживания, и все это, находясь за несколько сотен километров от «эпицентра».

Мне казалось, что он переживал еще и из-за Ани, с которой они планировали провести следующие выходные где-то за городом. Однако, в свете последних событий, их поездка в спа-отель на берегу Волги накрывалась медным тазом. Конечно, конфетно-букетный период у них еще не закончился, но это же глупость за такое переживать, Аня – вполне разумный человек, все поймет. С ней надо разговаривать, но Антон, видимо, терял последний разум при виде подруги.

Клиенты на работе были агрессивными сверх обычного. И все (как назло) непростые, из тех, кто приносит нашей конторе самый ощутимый доход. Лишнее слово в их адрес грозило тем, что до тебя «снизойдет» сам коммерческий директор и объяснит жестами, что тебя зовут Хуан.

Оттого Миша устало шипел в трубку, я в очередной раз спокойным тоном объясняла, что переустановка клиентской системы в нашу обязанность (да еще удаленно) ну никак не входит. А Антоха летал по городу (плюнув на все) как электровеник, с постоянно разряженным телефоном и ноутом.

После обеда позвонила мама… С ней связалась Саша, поставив, так сказать в известность, что вышлет доверенность на Екатерину Валерьевну, дабы последняя поспособствовала оформлению наследства после матери. Саше нужны были мамины паспортные данные, который я должна была переслать двоюродной сестре по электронным каналам связи.

– Я Васятке позвонила, – поведала мне мама, – он решил, что можно и помочь.

Почему-то это меня вывело из себя гораздо сильнее (и быстрее) нерадивых клиентов.

Васятка, значит, решил! Серьезно? А у меня он спросить не мог? Мама только успокоилась, и ее сейчас во все это опять с головой?! Он, зараза такая, сидя в Москве, знать не знает, как тяжело было ей пережить случившееся. А теперь у нее опять давление скакать будет и корвалол пузырьками уходить. И папа опять будет волноваться.

– Мам, я сама разберусь с этим.

– Викочка, ну, когда тебе с твоим графиком? – вздохнула мама. – С банками надо воевать. Все справки по срокам. Там не столько имущества, сколько проблем.

– Надеюсь, что Саша в курсе, – не удержавшись, съязвила я. – Мам… Ты только, пожалуйста, не волнуйся, ладно?!

Надо бы Васятке тоже позвонить…

С этим странным чувством далеко не в семь, а где-то в районе девяти часов вечера, я выползла с работы.

Темень и дождь нахлынули и смыли все ощущения после нагретого светлого помещения, присовокупив усталость и головную боль. Лужи хлюпали под ногами, свет фонарей разгонял тьму едва-едва. Дышалось тяжело и с трудом. Когда на тебе висит целая наковальня проблем, которую не скинуть, меня всегда преследует это ощущение.

Телефон запел.

– Привет, водолейчик! Скинул тебе по смс телефон человечка из горбольницы, если тебе так уж надо туда попасть, позвони, – Игорь явно был где-то на открытом пространстве, судя по звукам, вокруг него гулял ветер.

– Спасибо, – ошарашено пробормотала я, даже остановившись. – Как тебе удалось?

– Да, мы с его сыном одно время в учебке служили вместе. Зовут его Виктор Степанович Скольев. Я тебе там написал в смс, чтоб не забыла.

– Спасибо… Большое!

Повисло неловкое молчание, Игорь явно от меня чего-то ждал. Хотя… вполне понятно, чего.

– У тебя все в порядке? – выдал он, наконец.

– А, да! Просто на работе полный бардак… Вот только иду домой.

– Это не дело, водолейчик! – включил мой собеседник нравоучительный тон. – Вам сверхурочные никто не оплачивает.

– Что ж поделать… – начала было я.

Однако, мужчина меня то ли не услышал, то ли мои оправдания не нашел нужным выслушивать.

– Давай на выходных в кино сходим? – на заднем плане у львенка что-то загудело. – У нас сейчас тут ночной бросок. Я побежал, солнышко. Созвонимся. Скольеву позвони, он ждет.

Мое «спасибо» и «хорошо», понятное дело, тоже никто не услышал.

– Виктор Степанович, здравствуйте, меня зовут Виктория, я от… Мне Игорь Балабин дал ваш телефон, – я решилась позвонить, когда зашла в наш темный, но тихий подъезд.

– А, добрый-добрый вечер, – послышался в трубке приятный мужской голос. – А кого вы так хотите увидеть, Виктория?

– Пациента из кардиологии, его зовут Зиновьев Михаил Федорович.

Повисла тишина. От меня явно чего – то ждали. Все от меня чего-то ждут…

– Я не родственница, потому не прорваться, а он мой хороший знакомый.

– Ясно-ясно. Ну, с утра приезжайте. Приедете? Хорошо… В регистратуре скажите, что ко мне.

– А … спасибо, – вот так вот просто.

Я едва успела попрощаться, как собеседник уже отключился.

И вот маршрутка, разумеется, в нарушение всех правил, затормозила возле знакомых ворот, больничный двор, через который пролегал мой путь, был залит светом фонарей, которому своей отвратительной желтизной, почему-то навевающей мысль о желтухе, все-таки удавалось победить мрак. Зимние сумерки еще не отступили, и казалось, что властвует ночь, но на самом деле стрелки часов уже приблизились к девяти утра. Народу было уже прилично, многие следовали не на свидание, а на работу.

– Здравствуйте, – в регистраторе сидела сегодня более приветливая и более молодая дама. – Мне надо к Виктору Степановичу Скольеву. Я… по личному вопросу.

Девушка окинула меня странным взглядом и принялась изучать что-то на мониторе компьютера.

– Смирнова?

– Да, – облегченно выдохнула я.

– Паспорт давайте? – она, не глядя протянула руку за книжечкой, которую незамедлительно получила.

Через пару минут мне выдали волшебный квиток, вернули паспорт и указали, в каком направлении гардероб и платные бахилы. Охранник был тоже другой сегодня, гораздо моложе предыдущего, он забрал мой квиточек и махнул в направлении лестницы, куда я и направилась.

Это было странное ощущение: несмотря на море «блата», в котором плавал наш городок, мне еще ни разу не приходилось по чьей-то протекции забираться туда, куда было не положено прочим.

Кабинет Скольева располагался на втором этаже в административном крыле, он не был медиком, по крайней мере по занимаемой должности, а отвечал за экономические вопросы, будучи замом главврача.

В небольшом проходном кабинетике без окон за небольшим столом, заваленным ровными стопками бумаги сидела молодая девушка в белом халатике с веселеньким под радугу маникюром на каждом пальце. В отличие от всех, кто попадался мне в больнице и полностью подпадал хмурым выражением лица под ощущения, которые должно вызывать это место, девушка была вполне себе приветлива и даже вежлива (и даже улыбалась).

– А Виктор Степанович еще не приехал. Садитесь, – указательный палец ткнул в одинокий стул, приютившийся в самом уголке приемной, причем, он так был расположен, что открыть дверь в кабинет начальника было невозможно, не зашибив сидящего.

– О, спасибо, но я в коридоре постою, тут связь не ловит, – улыбнулась я, кивнув на телефон.

Она пожала плечами и принялась изучать кипу бумаг на столе, из которых яркими кляксами, почти как ее маникюр, торчали закладочки.

Когда ждешь, время идет невыносимо медленно, и часы, которые как назло висели прямо напротив входа в кабинет Скольева, кажется, застыли.

Мишу я предупредила, что опоздаю, но в сложившейся обстановке пользоваться добротой начальника следовало осторожно. Потому я, нервничая, мерила пространство коридора шагами. И вот когда уже совсем устала наматывать круги по небольшой комнатке с кадкой, в которой стояла грустная пальма, в конце коридора (который этой комнаткой и заканчивался) появился мужчина с седой шевелюрой, удивительно высокий, несмотря на возраст, прекрасно сложенный, в костюме и длинном плаще с портфелем, встречные врачи и прочий персонал вежливо ему кивали и здоровались. И мне сразу подумалось, что это мой клиент.

И действительно, он подошел к двери кабинета, который я совсем недавно покинула, но остановился и окинул меня любопытным взглядом.

– Виктория?

– Да, – облегченно кивнула я.

– Рановато вы что-то, – хмыкнул он. – Подождать придется. Как там вашего родственника зовут?

– Ну он… – я мотнула головой.

А... Понятно!

– Зиновьев Михаил Федорович.

– Добро – добро, ждите, – он исчез, за дверью и его плащ, в тот момент взметнувшийся от резкого движения, напомнил мне мантию мага.

Стрелки на часах вообще обратно пошли.

Виктор Степанович появился лишь спустя минут двадцать и выглядел, как профессор из фильмов. Белый халат похрустывал при каждом движении, густая, но выбеленная годами шевелюра, лакированные ботинки, и взгляд пожирателя женских сердец.

– Пойдёмте – пойдёмте. Кардиология у нас на первом этаже в дальнем крыле, – он, широко шагая, направился в сторону лестницы и лифта, а я послушно проследовала за ним.

– Вы говорили, он вам не родственник, а родственники что же? Далеко? – как бы невзначай поинтересовался мужчина. – Из реанимации его вчера вечером перевели в обычную палату. Но таким пациентам забота нужна.

– Да, но… – пробормотала я. – у него совсем недавно сын пропал, что, наверное, и вызвало инфаркт, а пару месяцев назад погиб другой сын.

– Ай-ай-ай, – покачал головой Скольев, – да, бывает. Что уж скажешь. Жизнь иногда совсем не щадит.

Телефон отвлек его от моей персоны, да и хорошо, врать мне совсем не хотелось, приятного в этом мало.

В нужной мне палате я оказалась настолько неожиданно, что уже привыкшая к людям в белых халатах и коридорам, готова была увидеть очередной «перевалочный пункт». Но нет. Дверь за моей спиной мягко щелкнула, отделив меня от Скольева и какого-то местного главного, который встретился нам в отделении кардиологии.

Вот так вот просто?

За время моей путешествия слабое зимнее солнце кое как выбралось из-за земной кромки, и редкие красноватые лучи осветили палату.

Михаила Федоровича я едва различила. Несмотря на свой вполне приличный рост и нормальную полноту он почти слился с простынёй и больничной койкой.

Мест в палате было на четверых, но два пустовали, а одно у самой двери занимал мужчина, усевшийся на край кровати и попивавший чай, намотав веревочку от чайного пакетика на ручку. На гостью, замершую у входа, он бросал любопытные взгляды из-под сползших на кончик носа очков.

– Вы к Мише?

– Да… – я замялась. Скольеву врать было проще.

– Да вы не бойтесь, он дремлет, – кивнул мужчина. – Миш, к тебе тут гости.

Михаил Федорович тяжело вздохнул и с трудом повернул ко мне седую голову с всклокоченными волосами. Он смотрел на меня так долго, что мне стало казаться, он меня не то что не узнает, а даже не видит.

– Вика… – голос его был слабым и хриплым.

Я осторожно приблизилась к нему. Сердце защемило. Мне было безумно жаль старика, которого жизнь методично всего лишала, не собираясь объяснять за что, и когда все это кончится.

– Михаил Федорович, как вы?

Тупее вопрос сложно придумать, ты просто асс идиотизма, Виктория Алексеевна!

Он закашлялся, а потом долго восстанавливал дыхание.

И тут удача решила, что мне, наверное, хватит мучиться. И сосед отца Егора встал, забрал со спинки кровати полотенце и направился к двери.

– Вы тут с ним построже, чтоб собрался. Еще не все так плохо. Может, чудо случится – найдется сын!

И исчез в дверях.

Я же бросилась к кровати мужчины.

– Михаил Федорович, меня Егор прислал, – зашептала я ему на ухо.

Мужчина аж дышать перестал, не поверил, смотрел на меня, будто на сумасшедшую. Как же мне объяснить?!

– Он, Егор в смысле, написал, чтобы я вас нашла и сказала, что он жив и здоров. Я не знаю, что случилось, но он пока не может объявляться. Это как-то связано с Артемом. И я не знаю, как. Хотите, я вам переписку покажу?

Глаза пожилого мужчины расширились.

– Пожалуйста, только держитесь! Егор очень за вас боится, но не может приехать. Он в порядке. Правда!

Я совершенно неожиданно оказалась на грани истерики, мне опять стало казаться, что он не понимает меня и не слышит.

– Если вам что-то надо, только скажите. Только, пожалуйста, не переживайте! Как только он сможет, он приедет. Но он просил никому не говорить, даже Семену Семеновичу, потому что… я даже не знаю почему!

Господи, как же это все странно и дико. Как он мне поверит? Он меня видел один раз в жизни.

– Он, правда, жив? – едва слышно спросил вдруг Михаил Федорович.

– Да! Он со мной связался еще в субботу. Попросил к вам прорваться, а это оказалось не так-то просто, – я вымученно улыбнулась. – Михаил Федорович. Вы же мне верите?

Он слабо кивнул спустя целую вечность.

– Егор всегда был таким. Мать все его ругала за скрытность. Он однажды, представляете, ногу ржавой арматурой, когда мальчишкой был, насквозь пробил и молчал ходил. Мать потом только узнала, когда шрамину увидела. Никогда не жаловался, даже если с синяками приходил. Да и потом… Ну, раз жив, значит и я еще поживу, – Михаил Федорович закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Он хороший мальчик, Вика, вы его берегите.

Уходила я в растрёпанных чувствах. Свой номер телефона оставила Дмитрию Ивановичу, соседу, и попросила звонить сразу, вдруг что.

Когда я вышла за ворота больницы, казалось, что с души сняли безумно тяжелый камень. Огромный, как Эверест, хотя нет, на самом деле он тащился за мной на веревочке. Просто я в тот момент его не ощущала.

Послание Егору было коротким.

«Я всего не знаю, но, если вам отца хоть немного жалко, вы бы приехали, а не играли в шпионов. Он уже не в реанимации, но будто чужой»

Это все, на что меня хватило, это все, на что были силы и душевные, и физические, потому что в ином случае начала бы просто материться.

Я скинула паспортные данные мамы Саше, отзвонилась родительнице, отчитавшись, и поехала на работу. Раз Васятка решил, с него и спрос! Мама нашла, кого слушать!

Руки подрагивали, а на сердце царил дурацкий противный холод. И впервые за много-много лет я отключила телефон, бросила его в сумку и решила, что нет больше у меня этого девайса по крайней мере на сегодня.

***

Вечер накатил на город с быстротой и силой цунами. Миша и Антон ушли, а я осталась даже дольше, чем полагалось трудоголикам. Домой не торопилась. Аня была на смене до девяти, а потом собиралась до родителей доскочить, а мне совсем не хотелось оставаться одной… Мне! Которая одиночество и уединение с компом любила пару месяцев назад больше общения.

– Вик? Идешь? – в дверном проеме показалась голова Димы Сальникова, он был менеджером по «втюхиванию», а я его курировала по вопросам установки программного обеспечения.

– Да, – кивнула я. – только доделаю то, что Москва скинула, и сразу.

– Ага, «кофеем» не упейся. Там на неделю работы. Нам этой новой прогой весь мозг вынесли. А ведь никто ее не купит.

На самом деле я была с ним не согласна, у этой программы есть будущее и неплохое, если ее все-таки протолкнут, она заполнит нишу по формированию отчетности между торговцами семечек и крупными компаниями. Но это, если ее довести до ума, потому что продавать ее сейчас – верная потеря всех клиентов.

– И не забудь, ты мне свиданку обещала! – Димка широко улыбнулся. У него было смазливое личико и замашки сердцееда. Местного. За это ему в принципе и платили. Ездил он по компаниям, где разговаривать надо было именно с женщинами.

– Иди уже!

Трубка рабочего телефона завозилась по лакированной поверхности стола.

– Консалт – Поволжье, Виктория, слушаю вас?

Блин, время-то рабочее закончилось, черт меня дернул трубку брать!

– Виктория, здравствуйте, – послышался мужской голос. – Не могли бы вы включить ваш мобильный. Буду вам очень благодарен. По нему общаться будет удобнее.

За этой тирадой последовали гудки – звонивший отключился.

Вы думаете, у меня появилось желание включить телефон, про который я пыталась забыть весь день?

Наоборот!

Внутри как-то все сжалось! Руки задрожали. Тысяча малоприятных мыслей вдруг пронеслась в мозгу.

Кто это, черт подери?

Телефон пискнул и стал прогружать операционку.

И спустя целых три минуты он зазвонил, показывая, что номер вызывающим меня абонентом скрыт.

Трубка брать не стала. А когда звонок прошел, полезла в приложение соцсети.

Там было очень много сообщений, и львиная их доля от Егора.

«Вика, он в порядке?» «Что значит чужой?» «Ты сказала ему? «Ты смогла с ним поговорить?» «Вика, ответь!» «Возьми трубку, Вика!»

И лавина сообщений от оператора связи с информацией о том, что до меня пытался дозвониться «Неизвестный номер». И вот он опять пытается.

– Виктория, – послышался тот же голос, что и пару минут назад. – Меня зовут Александр, я друг Егора. Он очень просил вас отыскать.

– Вы знаете, где он?

Повисло молчание.

– Да, знаю. Вы сможете проехать со мной и с ним встретиться?

– Нет, не смогу! – испуганно ответила я.

– Разумно, а если он вас лично попросит? Позвонит и попросит? Я знаю, что вы на работе. Я стою прямо возле входа в здание. Белая «Камри». Он наберет вас сейчас.

Александр отключился, оставив меня в полном недоумении и честно сказать полной страха и подозрений.

Телефон зазвонил, номер его был мне незнаком, но был открыт, в интернете сведений о нем на первый взгляд не было. Номер местный и все.

Я перезвонила по нему сама.

– Вика, – взволнованный знакомый голос ударил по перепонке, почти как хлыст. – Скажи, что с отцом все нормально?!

– Он жив, но состояние у него не очень.

– Ты можешь… – он будто собирался с силами. – Можешь приехать… Саша – мой друг, ему можно доверять.

– А разве я могу доверять вам? – перебила я мужчину.

– Я все тебе объясню. Все, что смогу сам себе сейчас объяснить. Ты… ты для меня единственная ниточка к папе. Прошу, не отказывай.

– Мне страшно, – это было сказано тихо. Но он услышал:

– Я понимаю.

Белая легковая машина действительно стояла у входа на аварийке. А мне потребовалось еще минут пять, чтобы признаться себе в том, что я делаю глупость, дурь полнейшую, что я должна все забыть и уйти. Но не смогла.

Водитель меня заметил, когда я, отделившись от темного угла здания, где днем был парадный подъезд нашего офиса, и направилась к нему. В сумерках трудно было разглядеть, но Александр был, наверное, возраста Егора, а значит и моего, одет в темные свитер и джинсы, темные кроссовки.

– Вика?

– Саша?

– Фуф, я думал уж не выйдет, – он распахнул переднюю пассажирскую дверь, приглашая сесть. – Тут недалеко, не волнуйся.

На самом деле оказалось далеко. Потому что всю дорогу я была, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть, хотелось выскочить на каком-нибудь светофоре из авто, а то и на ходу.

Машина была явно его, тут и там лежали маленькие мелочи, приятно пахло кожей и отдушкой.

Мы пролетели Предмостовую площадь и высотку – у подножья моста, проскочили небольшой спальник и въехали на территорию коттеджного поселка.

Александр выглядел спокойным и на бандита вроде не походил. Но страха от этого меньше не становилось. Самое главное, о Егоре он практически не говорил, а будто водитель такси, больше о погоде и политике.

Камри остановилась у двухэтажного дома с покатой крышей, тянувшимися к небу трубами. От пультика, который, как оказалось, лежал в подстаканнике, ворота медленно поехали в сторону.

Тут я перетрусила окончательно и выскочила из машины, едва не поцарапав дверь о заборчик.

Уж не знаю, почему, но Александр даже из машины не вышел и не посигналил. А когда ворота полностью раскрылись, мягко шелестя шинами, его красавица заехала в свой дворец.

Я же прижала сумку к себе и заозиралась.

– Вика! – он появился будто из ниоткуда, точно ждал в темноте.

Над нами, как оказалось, навис чуть покосившийся фонарный столб. И я не знаю, чего это были происки, электричества, ветра или судьбы, но тьма вдруг взорвалась, осела клочками, озарив мир, пусть и на несколько метров вокруг.

Я крепко зажмурилась, но спустя мгновение открыла глаза.

Жёсткая щетина, порезы и царапины, испещрившие лоб. Рука в гипсе. Разбитые губы, уже подживающие. Майка… В такой холод! Да еще и явно не его, большая, так, что плечи обвисли, джинсы и обычные пляжные мужские сланцы на босу ногу. Он вдруг совершенно неожиданно шагнул ко мне и обнял здоровой правой рукой, крепко прижав мою голову к своей груди, там, где бешено билось сердце.