Текст книги "Принцип злой любви (СИ)"

Автор книги: Алена Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

– Здравствуйте, только это не Михаил Фёдорович, – сообщил мне безликий голос.

– Прошу прощения, а можно мне с ним поговорить?

– А вы кто? – голос звучал устало и чуть настороженно.

– Я знакомая его сына и хотела…

– А … – вдруг понял незримый собеседник, – вы, наверное, узнали, что Егор пропал?

– Д-да, – запнулась я.

– К сожалению, Михаил Фёдорович в больнице, у него от этой новости было предынфарктное состояние.

– Господи, как он? – взволнованно спросила я.

– Сейчас лучше.

– А где он находится? Может быть, требуется помощь какая-то?

– В Первой Городской больнице в кардиологии, в реанимации. А помощь… Ну, если только вы скажете, что Егор жив и здоров.

Я закашлялась и, поблагодарив, отключилась, правда, так и застыв посреди пустынной улицы каменным изваянием.

Мы с Антоном и Анютой отлично посидели, я даже пела, я просто так пела (чего совсем не умею), я ожила, потому что сообщение в соцсети, оно стояло у меня перед глазами до сих пор:

«Вика! Помоги, мне больше некого просить сейчас. Я пока не знаю, как проблему решить. Главное, чтобы отец не волновался! Только ему и никому другому надо сказать, что я в порядке. Понимаю, ты решишь, что это фейк. Потому, хочу извиниться за глупый выпад тогда на кухне, на самом деле я очень благодарен тебе и за ноут, и за помощь. Я бы не хотел постороннего человека, тем более девушку, впутывать в эту историю, а получается, что ты единственная сейчас, кого я могу попросить о помощи с учетом происходящего. Буду по гроб обязан! Егор.»

Вот давайте только без гробов.

– Здравствуйте, такси, пожалуйста, до первой Горбольницы…

Господи, во что я ввязалась?

Глава 13

Единственный способ сохранить здоровье – это есть то, чего не хочешь, пить то, чего не любишь, и делать то, что не нравится.

Марк Твен

В больницу никого не пускали. Точнее, почти никого. Например, мужчину, у которого по скорой попала в отделение гинекологии беременная жена с кровотечением, и который при мне едва не выбил охраннику зубы, пустили. К двум ожидавшим молодцам спустились их родственники, хотя, судя по виду, лучше бы последние лежали и желательно под капельницей и присмотром врачей.

Что же, теперь ясно, почему возмущение и ругань – привычное «музыкальное сопровождение» для подобного места.

Постояв в переполненном людьми холле, я вышла на свежий воздух, будучи в полном замешательстве. Пожалуй, езда на такси хоть и накладна в финансовом плане, но весьма полезна для мозга.

И прежде всего меня заставил взволнованно искать ответы вопрос:

«Почему? Почему именно я?»

Неужели Егору некого было просить о помощи? У него наверняка полно друзей, сослуживцев, поклонниц, в конце концов, которые, похлеще мужчины в холле будут, если их объекту поклонения необходимо, они пойдут к цели по трупам (фигурально выражаясь).

Почему Егор прячется? А ведь он именно прячется.

И почему я стою здесь, начхав на здравый смысл и логику?

Да, на последний вопрос с горем пополам я могла ответить.

Потому что мне безумно жалко пожилого мужчину, которого, похоже, едва не хватил удар после новости об исчезновении сына. Это, пожалуй, все. Ладно, вру, не все, но вторую причину я не то чтобы готова принять, я ее озвучить сама для себя не готова.

Что делать будем, Виктория Алексеевна?

Сердце странно колотилось, будто адреналин уже попал в кровь и продолжал поступать небольшими дозами. Он заставлял мозг пусть не лихорадочно, но настойчиво стремиться к поискам выхода, и не абы какого, а того самого, неправильного, и нелогичного.

Черт возьми, и как мне это сделать?

Пожалуй, для начала стоит попытать счастье с охранником.

В холле благодаря выходному дню было форменное столпотворение. Когда все эти люди успели мимо меня проскочить, непонятно, видимо пока я рассматривала странные облака, низкие, почти черные, мчавшиеся по уже, считай, зимнему небу, как жуткие вражеские дирижабли из фэнтези романов. Притом, что их светлые собратья, зависшие чуть выше, кажется, никуда не торопились. Это небесное представление отлично отражало сумбур, творящийся в моей голове, где умная светлая логика смотрит свысока на глупый позыв гормонов.

– Вы совсем без сердца? – воскликнула в сердцах высокая женщина с большой холщовой сумкой и сброшенным с головы платком, который, оказавшись зажатым между воротом пальто и толстой косой, вместо того, чтобы упасть, застрял и красным пятном маячил перед глазами невысокого охранника. – Там моя золовка! У нее тут никого нет! Она там без трусов, без носков. И без гроша!

– Не положено! – отрезал мужчина, который, похоже, в силу своей безжалостности казался старым и вредным.

– Да как же так-то?! Я же с области сюда… – тетка не была готова к такому отношению и непониманию. Безразличию…

Мде, с одной стороны синдром вахтера и царька в действии, а с другой, у него тоже инструкции…

Некоторым все же везло, и, получив в регистратуре заветный билетик, они прошмыгивали мимо грозного Цербера, даже не глядя в его сторону.

– Зиновьев Михаил Федорович.

– Девушка, – посмотрела на меня поверх очков весьма неодобрительно полная дама за толстым стеклом в закутке с надписью «Регистратура», – он в реанимации. Туда только родственникам ближайшим с разрешения главврача. А вы кто?

– А я…

А я окинула взглядом огромную очередь из тех, кому предстояло доказать стражу больничных врат право на вход без предварительно выписанного билета и, если честно, меня охватило такое горькое по вкусу чувство, сродни отчаянию.

Возле регистратуры и справочной также толпился народ с сумками и передачами в бахилах и без верхней одежды. Чуть дальше разбегались в стороны коридоры и стояли по бокам зеленые кушетки для того, чтобы хоть малая часть посетителей могла дать отдых уставшим ногам. Туда-то я и плюхнулась, достала телефон и открыла браузер.

Сообщение Егора так и висело в закладках.

«Я не могу попасть к вашему отцу. Он в реанимации первой городской больницы»

Сообщение было отправлено, но статус о его «непрочтении» так и оставался неизменным даже спустя два часа, когда я, усевшись на переднее сиденье маршрутки, поехала восвояси ни с чем.

***

Маленький букетик ромашек с короткими стебельками занял место в невысокой вазочке на кухонном столе. Аня любила подобные мелочи, потому, наверное, за два года в этой квартире она обросла значительным количеством полезных мелочей. Даже штука для выдавливания косточек из вишенок появилась в ее арсенале. Подруга у меня очень хозяйственная. Мама шутит, что, если бы я уродилась мальчиком (а по современным меркам это уже не обязательно), лучше бы жены себе не нашла.

Игорь прихлебывал горячий чай с лимоном из большой кружки с забавной надписью об отдыхе и работе, пришедшей на замену «ежикам», внимательно слушал мое мнение о том, какой телефон ему максимально подойдет по соотношению цена-качество-функции. С учетом того, что ничего сверхъестественного он не искал, то переплачивать смысла не видел. А к деньгам львенок относительно крайне щепетильно. Уверена, после нашего разговора, он сам удостоверится, порывшись в Интернете, в том, что полученная от меня информация соответствует действительности.

У него сегодня был выходной (в отличие от моей подруги), потому, вместо привычной формы гость восседал в свитере и (боже мой!) в джинсах. Невидаль! Обычно он предпочитал брюки со стрелками, камуфляжные штаны и пиджак. Как по уставу и полагалось.

– И где твоя подруженция шляется в такое время? – весьма неодобрительно пробубнил Игорь, оторвавшись от чашки с, между прочим, Аниным «мастер-чаем» и бросив взгляд на темень за окном

– Работает, – усмехнулась я, припомнив, как подруга выставляла бедного Тоху за дверь вчера вечером, ибо мстила за их поход в кино, где мой сослуживец прекрасно выспался. Костя, частенько водивший подругу в театры и культурно-увеселительные мероприятия в то время пока они… Короче, ее «божество» таким недугом не страдало – как спать рядом с ней на сеансе.

– Как смотр прошел? – я мотнула головой.

– Как обычно. Все плохо. Но по документам все хорошо. А выпивки оказалось мало, – усмехнулся мужчина.

– Думала, у вас без приключений не бывает, – отхлебнула я обжигающий кофе, ибо к Аниным (наготовленным еще с утра) «изысканным выкрутасам» после дневной голодовки не была готова.

– А куда ж без них? Особенно, когда один из призывников рухнул в обморок прямо на генерала. Но в целом все прошло на удивление гладко.

– Повышение не грозит? – улыбнулась я.

– Ну, вообще – то, – Игорь вдруг посерьезнел.

Если честно, вел он себя сегодня как-то странно. Когда мужчина позвонил и сказал, что хочет приехать, я в принципе не возражала. Однако еще по телефону стало понятно, что Игорь взволнован. Я поначалу решила, что мне показалось, но нет. Действительно, что-то было не так. Мы уже обо всем поговорили, но в этот раз мне было отдано «право голоса», он же внимательно за мной наблюдал, не перебивал, не вмешивался в ход мыслей со своими ценными замечаниями (как это обычно бывает). И мне бы заметить это раньше, но и сердце и голова мои были крайне далеки от моего тела.

– В каком-то смысле это даже больше повышения, – Игорь отставил чашку и, опершись локтями на стол, в упор посмотрел на меня. – У меня приятель… Он давно уже уехал в Москву. Сразу после Дагестана. Долго мытарствовал, даже из армии ушел. Но ему как-то проще было на тот момент, семьи-то у него не было. И пошел он, понимаешь ли, в МЧС, просто подвернулась вакантная должность, даже ведь и платили-то копейки ему тогда. Да только по капельке, да по шажочку… И вот он теперь начальник по округу. Вчера только обмывали должность. И он… – я удивленно заметила, что Игорь замялся на мгновение – такое на моей памяти было впервые. – Он мне место предложил! Зама! По сравнению с нашим захолустьем это небо и земля, а если все правильно сделать, так вообще. Он не обманет. Свой человек. А… такое предложение, оно раз в жизни бывает. Конечно, у меня тут и мать, и бабушка остаются, тяжело будет, мотаться придется частенько. Но я не хочу, чтоб… – он замолчал, опустил глаза. – Это ведь отличный шанс. У тебя и брат уже там. Родители твои только рады будут, сами понимать должны, у нас тут ловить нечего. Поехали со мной, а? И жилье служебное будет хорошее. Работу найдешь. А не найдешь, так прокормлю. Даже лучше! Детей заведем, – он вздохнул. – Чего уже тянуть, Вик, не молодеем ведь, мне так уже сороковник.

– А, ээ…

– Я понимаю, для тебя, это как гром… Я ведь сделаю все, чтобы нам хорошо было.

Гром – это мягко сказано. Да у меня тут Большой взрыв во всей красе.

Телефон, лежавший передо мной на столе, тренькнул, и на экране появилась полоса с информацией о пришедшем сообщении из приложения соцсети…

Я знала, попой чувствовала, кто это пишет, потому что исключительно для Него программу и установила, и, несмотря на то, что Игорь сейчас говорил очень важные вещи, я очень хотела… схватить девайс и убежать.

– Мне… надо отлучиться на минутку, хорошо?

Мужчина медленно кивнул, бросив взгляд на мой источник связи. А же я поторопилась в свою комнату.

«У меня есть знакомые, я придумаю, как тебе добраться до отца.»

Зеленый флажок говорил о том, что абонент еще на линии, и пальцы мои рванулись печатать текст сообщения.

«Да, без связей не выйдет. Я не родственник. Меня туда не пускают. Может быть, передать через кого-то, кому вы доверяете? Я позвонила на номер вашего отца, мне ответил мужчина.»

«Кто?»

«Он не представился, но он явно беспокоится за вашего отца, может быть лучше ему сказать?»

«Это, скорее всего, дядя. Ирина – его внучка. И его лучше в это не ввязывать и информации не давать.»

Повисло «молчание» и лишь спустя несколько минут мой собеседник начал набирать текст.

«Все на самом деле серьезно. Замешаны большие деньги. Я даже не знаю теперь, насколько большие. И это напрямую связано с Артемом. Пожалуйста, Вика, попробуй еще раз! Пока отец в таком состоянии, я даже думать не могу. А если я заявлюсь туда, все может стать только хуже.»

Когда я вернулась на кухню, Игорь листал один из Анькиных журналов.

– А ты можешь мне помочь? – это вдруг совершенно неожиданно сорвалось с языка.

– Чем? – Игорь внимательно на меня посмотрел.

– У тебя ведь есть связи?

– Более конкретно, водолейчик.

– Ну… может, твой друг из Московского МЧС может позвонить главврачу в первую городскую, чтобы меня допустили к пациенту в реанимацию? – я сама была удивлена тому, что спросила об этом у Игоря.

– Какому пациенту? И зачем тебе это? – он нахмурился.

Врать я не хотела. Очень бы не хотела…

– Помнишь, когда трубу прорвало, мужчина приходил.

– Пижон тот? – губы Игоря презрительно скривились.

– Да, – я сглотнула. – Он… пропал, и его отец попал в больницу.

– А тебе – то это зачем?

– Ну я … я знаю его отца, и мне его очень жаль…

– А в смысле он пропал?

– В прямом. Его даже в розыск объявили.

Игорь помолчал. И молчал он долго.

– Попробую, но обещать не буду, – но вдруг посмотрел на меня с надеждой, даже его лицо как-то стало светлее. – А ты… Ты подумай, хорошо?!

Я открыла было рот, но… если сейчас скажу «нет», то могу лишиться единственного шанса попасть к отцу Егора. Если скажу "да", дам надежду. А это глупо. Я лишь неопределенно кивнула, хотя было стыдно.

Игорь ушел, но я еще долго сидела на пустой кухне. И если бы продумывала предложенный мужчиной вариант, или хотя бы придумывала речь, но нет, на свою беду, я думала о том, что, если у меня получится, Егор будет рад.

– Мда, дела! – подруга округлила глаза. – И что ты решила?

– В каком смысле? – я непонимающе уставилась на Аню, которая после работы сидела за столом на кухне и вкушала пельмешки.

– Ну, знаешь, – отвела взгляд та, – у меня все отношения со всеми мужчинами длились столько, сколько он за тобой бегает. Это круто! Да, характер и внешность у него не особо. Но в постоянстве ему не откажешь.

– Это определяющий признак?

– Конечно, – подруга сконфузилась.

– У вас что-то с Антоном случилось? – поинтересовалась я. Да, я не сказала про сообщения Егора даже лучшей подруге.

– Нет – покачала головой Аня. – Он милый и хороший. У меня такие в садике были ухажеры.

– Подруга?! – я приподняла бровь.

– Костя никогда не засыпал, когда мы были в театре или в кино, – обиженно надула губы молодая женщина.

– Да ты шутишь?! – всплеснула я руками.

– Нет, мне грустно, меня эмоции переполняли, а он храпит рядом.

Ох, прибьет меня Тоха…

– Ты, солнце мое, девушка дорогая. Ты не знаешь, что он на двух работах пашет, чтобы водить тебя в рестораны, в театры и в кино.

– Что? – Аня от удивления едва не упала со стула.

– У него график, он посменно еще работает на хлебокомбинате. Там непрерывное производство, а он знает программы и аппаратуру их, он нашел того, кто с ним в смене днем работает, а он по ночам.

Я бы и еще что-то сказала в защиту друга, но телефон опять подал признаки жизни, заставив меня в каком-то смысле отключиться от реальности.

«Я не могу связаться с тем, кто может нам помочь, он не в стране сейчас.»

***

– Как тебе пижамка?

– Отвратительно! – Нина Павловна опустилась на стул в столовой, не сводя взгляда с бывшего мужа, который прижился в ее доме аки таракан и даже уже попрал все приличия, спускаясь к завтраку практически в нижнем белье.

– Одно время тебя вполне устраивал мой вид, – казалось, что порой он читает хозяйские мысли.

– Устраивал, – поправила женщина. – Только это время ушло.

Лера Александровна старалась превратиться в невидимку, хотя с появлением Виктора Александровича это стало даже проще, он обращал внимания на помощницу не больше, чем на сумочку бывшей жены – она всегда при ней, и функции приблизительно те же, и он перетягивал на себя все внимание госпожи Войцеховской.

Обидно!

Но самое обидное было то, что развод ему явно пошел на пользу, в том плане, что мужчина похудел и из брутального XXL перебравшись в L, поменял прическу и стал отращивать бороду, которая как оказалось ему очень была к лицу.

– Я все еще жду свои акции назад, – Войцеховская вздернула подбородок и приложилась губами к запотевшему бокалу апельсинового сока, стараясь игнорировать бывшего мужа, который к ее чарам был абсолютно глух.

– Родная, я бы на твоем месте не тратил напрасно время, – хохотнул бывший хозяин. Хотя такой уж ли бывший?!

– Я могу оспорить это в суде, как мошенничество, кражу, в конце концов, – Нина Павловна все еще была на высоте, демонстрируя образец спокойствия.

– Серьезно? – Виктор был настроен вполне дружелюбно, несмотря на то, что каждое утро у него начиналось именно так. – Твое право, но тогда в целях привидения финансов в соответствие, я вынужден буду вежливо попросить вернуть мне то, что было уплачено за помещение в качестве дара, так сказать. А с учетом полного упадка на рынке, и того что курс акций находится ниже уровня биржевой платформы, ты, продав их, даже не погасишь свои кредиты. Да и имущество можно начать делить.

– Ты блефуешь.

– Отнюдь, – мужчина вздохнул. – Солнышко, я не оставил и не оставлю тебя без средств к существованию, не переживай, и я могу предложить тебе, как вариант, бизнес партнерство, но для этого мне хотелось бы, чтобы ты провела ревизию всего того, что у тебя есть. И избавилась от неликвида. Заметь, я не против благотворительности, но в пределах разумного. И переехала ко мне в Москву.

– Ты стал моим бухгалтером? – «ласково» так поинтересовалась Нина Павловна, совершенно проигнорировав последнее условие.

– Нет, но я бы хотел стать ближе, чем бухгалтер.

Салфетка, некогда занимавшая место на коленях хозяйки дома, с громким шлепком опустилась на стол.

– Вить, что тебе надо?

Мужчина поставил чашку с кофе на стол и, выдержав паузу, посмотрел на бывшую жену.

– Я хочу, чтобы ты ко мне вернулась.

– Что? – удивлению Нины Павловны не было предела. Да и сама Лера Александровна замерла.

– Не знаю, где я прокололся, но видимо, где-то все же… – начал было Виктор.

– Ты изменял мне! – воскликнула хозяйка.

– Да, ничего подобного! – отмахнулся мужчина. – Ты сама придумала эту чушь и носишься с ней, как с писаной торбой.

– Мне звонила Алла!

– Кто? Главная сплетница, которая готова прыгнуть в кровать к любому, у кого больше одного вертолета. Она мне себя предлагала.

– Какая гадость! – скорчила гримасу хозяйка.

– Но так и есть, – он встал, и, приблизившись к застывшей, словно каменное изваяние, бывшей жене, опустил свои большие ладони ей на плечи. – А я простил тебе твое малодушие и заблуждения. И надеюсь, ты стала благоразумнее, и не будешь видеть призраков там, где их нет.

Нина Павловна вдруг к удивлению Леры Александровны, поникла.

У хозяина зазвонил телефон. Он наклонился, непринужденно поцеловал бывшую супругу в макушку и, перехватив вибрирующий кусок пластика и металла, практически насвистывая, отправился в ее кабинет, дабы поговорить с кем – то крайне для него важным, настолько важным, что ради этого разговора надо было оставить попытки возродить семью и обжигающий кофе, который Виктор так любил.

Хозяйка же, подняв голову, посмотрела на Леру Александровну, и когда она заговорила, в ее голосе помощница услышала… металл?

– Позвони Марьяне, мне надо с ней поговорить.

Лера безропотно повиновалась. За последние пару дней с Ниной Павловной произошли разительные изменения.

Она всегда была открытой, яркой, любящей жизнь. Да, смерть любовника отразилась на ней, но после того, как Виктор Александрович сообщил ей о предательстве Артема, она словно потускнела.

Веточка тонкая – тонкая переломилась и повисла на лоскутке коры, и может, есть надежда, что она прирастет обратно, но тогда останется шрам, но скорее всего она сломается, и все уже как прежде не будет.

Лере было не жалко хозяйку, она болела и переживала вместе с ней, будто была частью ее. Это странно, но они слишком долго были вместе. Нина Павловна наняла женщину в помощницы, когда бывший муж только начал покорять волны предпринимательства. Изначально, Лера Александровна предполагалась в няньки будущему Войцеховскому младшему, помощницей по хозяйству. Но жизнь сложилась несколько по-иному.

И вот теперь, для Леры Александровны, не имевшей своей семьи, ребенком стала сама Нина. И женщине, как истой няньке, было безумно страшно за свою воспитанницу.

Звон отвлёк от грустных мыслей. Хозяйка стояла возле стола и смотрела на кусочки белой фарфоровой чашки, рассыпанные по полу.

Лера вдруг испугалась, не дай бог, хозяйка поднимет с пола один из осколков. Время будто замедлило бег. Но… Нина Павловна вдруг подхватила пальцем тонкую чайную ручку чашечки, в которой остывал хозяйский кофе. Потянула его, довезла до края, а потом резко дернула, заставив белый фарфор встретиться с полом, разбиться, разбрызгать коричневую жидкость.

– Никогда не прощу! Никогда…